Текст книги "История одного приключения"

– Ну, почему я постоянно выгляжу перед ним полной дурой? Сначала с этой трубкой, теперь с сундуком.

Марибель закрыла лицо руками. Она так хотела, выглядеть умной, доброй, красивой, а получалось все наоборот. Да, пусть, кто угодно другой видел бы ее недостатки, но только не человек, который ей так нравится. Марибель открыла глаза, испугавшись своих мыслей. Чего это такое она только что придумала?

Весь следующий день Марибель старалась не встречаться с Винсенте. Сначала она даже хотела прибежать к нему, броситься в ноги и просить прощения. Но уязвленная гордость, не дала ей этого сделать.

«Все равно завтра мы приплываем в Голландию, расстанемся и уже никогда не увидимся. Пусть думает обо мне, что хочет», – решила она для себя. Но сидеть в каюте с утра до вечера Марибель тоже не собиралась. Из Голландии вряд ли получится отплыть на Гибралтар, а только вернуться в Британию. А оттуда ей уже не выбраться. Она сама разрушила свою самую заветную мечту.

Но об этом она старалась больше думать, а лишь решила насладиться последними днями путешествия. Ей захотелось снова ощутить ветер в волосах, стремительное движение корабля, рассекающего волны, запах моря и приключений.

В каютном отделении было всего три комнаты. Одна принадлежала капитану, другая его другу и помощнику Саверио, а третья была отведена Марибель. Поэтому она всегда знала, когда кто-то из ее соседей покидал свою каюту. Дождавшись, когда Винсенте спустится в трюм, она осторожно вышла и поднялась в кормовую часть корабля.

Погода стояла прекрасная. Небо было чистым, море голубым, ветер дул в лицо. Марибель вдохнула грудью морской воздух, раскинула руки и радостно улыбнулась. Как же ей будет не хватать этого, запертой в своей комнате в родном поместье.

Девушке захотелось почувствовать каждой клеточкой все удовольствие прогулки под парусами, чтобы на всю жизнь запомнить. Она вскочила на край корабля, ухватившись рукой за шкот, расправила плечи и отдала свое лицо и шею быстрому потоку ветра. Она ощутила такой небывалый восторг, что из ее груди раздался крик счастья.

Винсенте проверял состояние пушек, когда услышал крик Марибель. Он бросился к корме и, увидев ее стоящей на краю, очень испугался. Он даже подумал, что она решила броситься в воду от обиды, но через мгновение понял, что ошибался. Девушка выглядела такой счастливой. Но капитан не разделил ее радости. Чего ее занесло на самый край? Ему захотелось срочно снять ее оттуда. Но она его не видела, и эффект неожиданности напугал бы ее, и она вряд ли смогла удержаться. Винсенте стал раздумывать, как аккуратнее снять Марибель, как вдруг осознал, что не может оторвать от нее глаз.

Девушка была прекрасна. Бриз обволакивал ее платье, обнажая тонкую изящную фигурку, слегка приподнимал рассыпанные по плечам белокурые локоны. Ее кожа в лучах скупого зимнего солнца казалась волшебной. Глаза сияли неподдельной радостью. А улыбка! Боже, что у нее была за улыбка.

Винсенте, любуясь, даже забыл об опасности. Как вдруг, она словно почувствовав, что за ней наблюдают, слегка обернулась и замерла. Девушка сильно испугалась, и как он предполагал, отпустила шкот. Ветер не дал ей устоять на ногах, и Марибель чуть не свалилась на палубу. Но Винсенте во время подхватил ее.

Оказавшись в крепких руках капитана, девушка вздрогнула. Находясь с ним так близко, она испытала такое странное, ранее незнакомое чувство. Она посмотрела ему в глаза. Он по-прежнему был строг, но скорее это было беспокойство, волнение за нее. Капитан так внимательно разглядывал ее, словно пересчитывал каждую ресничку. Марибель затаила дыхание. В ее груди вновь словно вспыхнул пожар.

– Синьорина Марибель, о чем вы думали, когда залезли на край корабля?

Вопрос Винсенте привел ее в чувства. Она нахмурила брови, чтобы казаться сердитой, спрыгнула с его рук, поправила платье и, не говоря ни слова, гордо вздернув подбородок, ушла. Он же обидел ее, она должна быть стойкой. Винсенте ухмыльнулся и покачал головой.

Марибель влетела в каюту, захлопнула за собой дверь, оперлась на нее и глубоко выдохнула. Щеки горели румянцем. В душе творилось что-то необъяснимое. Она стала обмахивать себя руками, чтобы немного успокоиться. Переведя взгляд на кровать, она замерла. На постели лежало необычайно красивой платье, совсем новое. Оно было ярко-кремового цвета с перламутровой лентой на поясе, а того же цвета вышивкой и цветком в районе груди.

Марибель взяла его в руки, приложила к себе и подошла к зеркалу. Оно также было великовато, отчего девушка сделал вывод, что оно принадлежало его умершей жене. Но платье было просто восхитительным и так ей шло, что Марибель не могла сдержать своей радости. «Свадебное!» Сначала она испугалась, осознав это. Но потом, ее снова охватил жар. Он не пожалел для нее такой дорогой для него вещи!

Марибель стала кружиться в обнимку с платьем, не удержалась на ногах и плюхнулась в постель. Она долго лежала, глядя в потолок, с застывшей довольной улыбкой на лице. Значит, он не сердится на нее, и она сможет продолжить свое путешествие. Хотя, скорее даже не этот факт особенно радовал ее. Но она пока это еще не осознавала.

Глава 9

Ребекка нахмурилась и устало зевнула. Они находились на улице с самого утра, и она уже порядком устала и проголодалась. Хотя погода зимой на Гибралтаре была достаточно мягкая, сегодняшний день выдался довольно жарким, а к полудню духота стала просто невыносимой.

От того, что постоянно приходилось прятаться под зонтиком, рука Ребекки изнывала от боли. Она рухнула на землю и тоскливо посмотрела вокруг. Всего десять дней прошло, как их корабль зашел в порт Гибралтара. Но уже за это короткое время пребывание на территории крепости ей успело наскучить. Скудный пейзаж, состоящий из узкого скалистого мыса, омываемого морем, с почти голыми известняковыми склонами и редким растительным покровом, был совсем не тот, что Ребекка себе представляла. Бесконечные походы с друзьями, посещение ботанического сада «Сады Аламеды», общение с местными жителями порядком надоели ей. Ребекка подумала, что уже успела отразить в своем журнале все об этом месте. Но особенной проблемой для нее оказались бесхвостые макаки, привезенные сюда из Марокко десять лет тому назад. Эти животные так сильно расплодились и чувствовали себя настоящими хозяевами здесь, ходили, где хотели и вели себя совершенно бестактно. Вчера, например, одна из этих особей ночью забралась в комнату Ребекки, которая располагалась на втором этаже их общего с Джеком и Питером дома и разбросала все ее вещи.

А вот юные исследователи думали по-другому. Они были на седьмом небе от счастья с самой первой минуты пребывания на Гибралтаре. Джек и Питер, казалось, излазили его вдоль и поперек, побывали в многочисленных туннелях и пещерах, поднялись на максимальную высоту мыса, постоянно ходили со своими, по мнению Ребекки, «идиотскими» приборами и сумками, собирая горные породы, землю, воду, растения и главное ужасных жуков для изучения, но им все было мало. А Ребекке приходилось всюду следовать за ними и записывать результаты их исследований. Хотя они особо не нуждались в ее помощи.

Джек постоянно отлавливал этих уродливых насекомых, приносил их домой, подолгу держал в клетках, следил за их реакцией и поведением. И эти твари иногда выбирались из своих сосудов и расползались по всему дому. А Питер, изучая ограниченный видовой состав растительности, целыми днями находился в траве пятой точкой к верху. И, хотя, в последнее время Ребекке показалось, что она у него весьма привлекательная, ее это мало забавляло.

Вот и сегодня, она уже к полудню совсем выдохлась и ждала, когда два этих «сумасшедших» исследователя закончат работу, и они, наконец-то, смогут пообедать. Но, похоже, эта лужайка перед горой, сильно им приглянулась. Джек, сидя в тени дикорастущей пальмы, что-то записывал себе в тетрадку. А Питер, стоя на коленях, копался в траве.

– Невыносимая жара!

Девушка застонала от бессилия.

Питер хитро улыбнулся.

– Что сильная женщина ломается при первых трудностях?

Она скорчила лицо. У них давно шло нескончаемое противоборство. Они постоянно поддевали друг друга колкими высказываниями, едко шутили и старались делать все назло друг другу. Так, например, Ребекка, хоть и сама нередко использовала в своей речи самые крепкие словечки, сама не любила, когда при ней выражались мужчины. Питер, в свою очередь, старался, как можно чаще нецензурно ругаться в ее присутствии. Но девушка не давала ему спуску.

Усугублялась ситуация еще и тем, что жить им приходилось под одной крышей. Так как для Ребекки не было предусмотрено место в этом путешествии, она поселилась в доме Джека и Питера в единственной комнате на втором этаже. Друзьям же приходилось спать в прихожей на полу, что невероятно раздражало одного из ее соседей по дому. Он не понимал, как та, что направо и налево кричит о равноправии полов, одновременно пытается выглядеть слабой женщиной. Но девушка вела себя так, словно не слышит его бурчания на эту тему.

Вот и сегодня, в другой момент она бы обязательно сказала бы ему что-нибудь едкое, но сейчас из-за сильной усталости, ей даже не хотелось отвечать на его язвительное высказывание. Она только высунула язык и показала его Питеру, чем вызвала его небывалый смех.

– Как там сейчас Марибель? – прервал их очередную схватку Джек.

– Судя по тому, что она пишет, все отлично, – Ребекка достала платок, вытерла им пот с лица и стала интенсивно обмахивать себя. Она уже не могла даже сидеть. Растянувшись на редкой траве, она закрыла глаза и решила немного вздремнуть.

– Смотрите! Это берберская куропатка! – и снова крик Джека нарушил ее планы. Ребекка открыла один глаз и посмотрела в сторону.

На лугу в траве сидела крупная птица. Это была куропатка, но с весьма странным голубовато-бежевым окрасом с голубыми пятнами по обеим сторонам головы, окаймленными красно-коричневыми кругами.

Джек и Питер переглянулись. Питер достал из сумки сачок, и они осторожно стали приближаться к птице, чтобы ее не спугнуть.

– Мисс Ребекка, вы же хорошо рисуете. Сделайте набросок куропатки, – прошептал Джек и поманил ее за собой.

Девушка закатила глаза.

– Только если эта куропатка станет сегодняшним ужином.

Джек покачал головой.

– Что это вы такое говорите. Это птицы – редкое явление. Их надо беречь.

Ребекка уныло вздохнула, достала из сумки бумагу и мел и подалась вслед за парнями. Но куропатка, почувствовав опасность, вчистила от них. И троица в полном составе ринулась за ней.

Винсенте в сотый раз отвлекся от письма, обращенного к своему начальству в Сардинии. Юная гостья корабля, которая свалилась к ним как снег на голову, все не давала ему покоя. И дело даже было не в том, что за такое короткое путешествие она принесла столько вреда его кораблю и команде, сколько оставлял небольшой шторм, иногда встречающий их в пути.

Марибель твердо решила, что если путь ей предстоит долгий, то непременно нужно найти себе какое-то стоящее занятие. К тому же ей хотелось быть полезной и доказать, что она вовсе не надменная кукла, которой выглядела в начале.

Она обошла все вокруг, познакомилась со всеми матросами и даже стала питаться вместе с ними за одним большим столом. Моряки настолько привыкли к ее присутствию, что даже не стеснялись своих мужских разговоров. Поначалу Марибель это очень смущало и сердило. Она думала, что знала мужчин, но Джек и Питер никогда при ней не обсуждали прелести других женщин, не рассказывали о своих любовных похождениях и «покоренных высотах», не выражались, и не делились опытом каннибализма. Но со временем, она привыкла и к этому. Слава Богу, что с ними никогда не было ее капитана. Он всегда ел только в своей каюте и не присутствовал при их беседах.

«Наверное, он все-таки другой, не такой как все», – думала она.

Девушка проверила все бочки с порохом и пересчитала количество снарядов на оружейном складе, количество бочек с вином и мешков с мукой на продовольственном. Она сама убиралась в своей каюте и каюте помощника капитана. Иногда сидела в каютах у шкиперов, где помогала починять паруса.

Она даже попыталась помочь коку в камбузе. Но тот, осознав ее абсолютное неумение готовить, выгнал с позором. Что очень расстроило Марибель. Она не знала, как те умения и навыки, которыми располагала, можно было применить в мореходном деле. Но такая возможность все-таки подвернулась.

Она играла в шахматы с Саверио, помощником капитана в его каюте. «Настоящий итальянец», как она его называла за черные курчавые волосы до плеч, крупные черты лица, большие губы и длинный нос картошкой, был слегка простодушным, но приятным человеком. Марибель быстро сдружилась с ним, и они много времени проводили в компании друг с другом.

Винсенте как будто избегал ее. Часто засиживался в своей каюте, канцелярии или стоял за штурвалом. Он почти с ней не разговаривал, лишь обменивался приветствием и мимолетными взглядами. Марибель скучала в одиночестве, и Саверио стал для нее настоящей отдушиной.

Они уже третий час сидели за шахматной доской. Хотя Саверио и поддавался своему сопернику, игра у нее совсем не шла. Помощник капитана попытался разрядить ее напряжение веселой шуткой. И ему это удалось. Марибель так заразительно рассмеялась, что ему тоже захотелось, хотя он не понимал почему. Он широко улыбнулся и хотел продолжить веселить ее, когда вдруг дверь распахнулась, и в каюту зашел Винсенте, держа в руках два судовых журнала. Он явно не ожидал увидеть здесь Марибель и слегка нахмурился.

Девушка резко прекратила смеяться и серьезно посмотрела на него, словно он помешал им. Это еще сильно не понравилось капитану. Чего особенно было в их беседе, если ему не стоило заходить? Он сердито взглянул на Саверио, но тот продолжал улыбаться, не понимая его недовольства.

– Синьорина Марибель, – он перевел взгляд на нее и слегка поклонился. – Надеюсь, я не помешал вам? – Винсенте сделал акцент на слове «не помешал».

– Что ты, капитан? – Саверио ухмыльнулся. – Мы просто играем.

– Я заметил, – в его голосе появилась какая-то твердость. – А тебе не мешало бы иногда заниматься своими делами.

Саверио удивленно посмотрела на него.

– Ты о чем? У меня нет неоконченных дел.

– А это? – он потряс в руках журналами. – Я просил перевести тебя их содержимое еще неделю назад.

– Я же говорил, кэп, – Саверио закинул руки за голову, – я плохо знаю испанский. Это работа не для меня.

Саверио держался непринужденно, и этим сильно раздражал Винсенте. Чего он веселится?

– Испанский? – Марибель округлила глаза, и в них появился игривый огонек. – Кому здесь нужен переводчик испанского?

Винсенте и Саверио переглянулись.

– Вы знаете язык? Подумать только! Я и не догадывался? – помощник капитана удивленно привстал.

– Да, неужели? Мне показалось, ты очень хорошо знаешь нашу гостью, – съязвил Винсенте.

Саверио странно посмотрел на него. Если бы он не знал своего друга так хорошо, подумал бы, что тот ревнует.

Капитан повернулся к Марибель.

– Не думаю синьорина, что это будет уместно.

– Почему?

– Во-первых, вы здесь гостья. А во-вторых «Ты, наверное, знаешь по-испански пару-тройку слов» этот совсем не тот перевод, который вы ожидаете.

Девушка подняла бровь и перевела взгляд на его руки.

– Это судовые журналы? Они на испанском? Их надо перевести на итальянский? Если вы думаете, что у меня не хватит знаний, то вы ошибаетесь. За время пребывания здесь я неплохо усвоила ваш язык. А испанский знаю с рождения. Могу также и на английский. Но вам это вряд ли понадобится.

Она говорила спокойно, слегка растянуто, как бы стараясь показать, что не так глупа, как он думает.

Винсенте снова нахмурился. Видя его сомнения, Марибель продолжила:

– Пожалуйста. Меня это нисколько не затруднит. Я давно стараюсь найти себе здесь хоть какое-то применение, – она посмотрела на него таким жалостливым взглядом, что его сердце дрогнуло. – Я, конечно, не очень разбираюсь в корабельных терминах, но на это у меня, слава Богу, есть ваш замечательный помощник.

Они переглянулись с Саверио, он подмигнул ей, и Марибель загадочно улыбнулась. Капитан почувствовал странный укол в сердце.

– Да, брось Винсенте! – Саверио поддержал ее. – Разреши нашей замечательной синьорине, если она просит. В канцелярии довольно пыльно, и она может заниматься переводами в моей каюте. Здесь для этого есть все удобства.

Винсенте так посмотрел на друга, словно готов был испепелить его взглядом. Он не мог отказать ей, но при мысли, что они целыми днями будут проводить в каюте его друга, шутить и веселиться, у него волосы дыбом вставали на руках.

– И у меня тоже! – процедил он сквозь зубы. – Синьорина, вы можете приступать, когда захотите. Моя каюта для вас в полном распоряжении. Вы можете обращаться ко мне по любому вопросу. А то, что в нашей канцелярии пыль столбом, – он перевел взгляд на Саверио, – так, ты, как мой помощник, должен был давно решить.

Он еще раз посмотрел на Марибель и удалился.

Девушка сияла от счастья. Мало того, что она, наконец-то, займется делом, так еще будет рядом со своим капитаном.

Глава 10

Джек закончил бриться и положил на лицо полотенце. Питер подскочил сзади с кувшином и окатил его ледяной водой по спине. Джек выругался и зло посмотрел на друга. Питер расхохотался. Джек с размаху треснул его мокрым полотенцем. Питер рассмеялся еще сильнее, схватил второе полотенце и шваркнул им по голове Джеку.

– Мальчики, хватить дурачиться! Идите завтракать! – раздался голос из кухни.

Друзья переглянулись и странно заулыбались.

– Завтракать? Чего это на нее нашло? – тихо спросил Питер. Джек, молча, пожал плечами.

Они зашли в столовую и обомлели. Стол был полон разными яствами. Помимо традиционных чая и яичницы их ждали свежеиспеченный хлеб, обжаренный на сковороде, тонко смазанный сверху маслом, кекс с гвоздикой и блинчики с джемом.

Ребекка стояла рядом со столом и мило улыбалась.

– Боже, мисс Ребекка! Это все для нас? Вы чудо! – Джек потер ладони, сел за стол и принялся за блинчики.

Питер продолжал стоять на месте, странно поглядывая на девушку.

– Чего это на вас нашло? Есть явно какой-то подвох. Говорите, что натворили на этот раз?

– Могу я хоть раз побаловать своих мужчин, – невозмутимо ответила она.

– Только не в вашем случае. Я думал, вы всячески отвергаете все традиционные обязанности женщины.

– Я никогда не делаю того, что не приносит мне удовольствия. Как и любой СВОБОДНЫЙ человек. И если мне сегодня захотелось угостить вас блинчиками, я это с радостью сделаю.

– Неужели? – не унимался Питер.

– Давайте не будем ссориться с утра, – пережевывая, сказал Джек. – Садитесь завтракать. Сегодня будет длинный день.

Питер и Ребекка уже готовы были прислушаться к нему, как вдруг раздался страшный шум. Несколько резких ударов, хлопки, крики людей. А потом прогремел такой дикий грохот, который очень напомнил взрыв от разорвавшейся бомбы.

Друзья переглянулись.

– Что там?! – Питер подскочил к окну, посмотрел на улицу и ахнул.

– Говори! – скомандовал Джек.

– Испанские корабли! Они атаковали крепость!

– Что?! – крикнули в один голос Ребекка и Джек и тоже побежали к окну.

Зайдя в Гибралтарский пролив на юге, десятки испанских кораблей начали осадку и бомбардировку крепости. Британский гарнизон в срочном порядке начал отражение атаки.

Друзья стояли, молча, несколько секунд не в состоянии поверить в случившееся. Затем Джек и Питер посмотрели друг на друга, кивнули и стали собираться. Питер подбежал к шкафу и достал оттуда пару ружей. Одно он взял себе, другое бросил Джеку. Ребекка тоже стала одеваться.

– Вы остаетесь дома! – сухо сказал Джек.

– И не подумаю, – ответила Ребекка. – Я же летописец, я должна быть там.

– Это не обсуждается! – Питер резко оборвал ее. В его голосе появились нотки металла. Он говорил не для того, чтобы очередной раз поспорить с ней, а словно беспокоился за ее жизнь.

Ребекка так была удивленна, что автоматически села на стул и кивнула головой. Питер и Джек быстро оделись и, взяв ружья, выбежали на улицу. Девушка посидела еще несколько минут в раздумьях, потом достала свой журнал и чернила, открыла страницу и начала писать, диктуя себе вслух:

– 11 февраля 1727 года, испанцы, нарушив условия Утрехтского мирного договора, и без объявления войны начали осаду крепости Гибралтар. Или с объявлением войны? – Она нахмурилась. – Я не могу обманывать потомков, я же пишу для них историю.

Ребекка аккуратно зачеркнула фразу «без объявления войны», затем опять задумалась, и на ее лице появилась довольная улыбка, а глаза зажглись живым блеском. Она вдруг ощутила всю значимость существующего момента. Она действительно ПИСАЛА историю своей страны! Жизнь дала ей возможность принять участие, и она его ни за что не упустит. Это о ней будут читать потомки! Это ее имя войдет в летопись! А мужчины были правы. От войны все-таки есть польза. Конечно, невинные жизни, разрушенные города и все такое. Но это и возможность прославиться, стать героем, а это уже неплохо.

Ее не волновало осадное положение, военные действия, развернувшиеся вокруг, и значительны жертвы. Она уже не военный корреспондент, а непосредственный участник событий.

Посидев немного, как бы наслаждаясь моментом, Ребекка быстро встала с места, накинула свой плащ, схватив сумку, кинула туда перо, чернила и журнал, и выбежала за дверь.

Но представшая перед ней картина поубавила ее пыл.

Эскадра линейных кораблей, Ребекка насчитал их двадцать пять, несущие от 64 до 90 пушек, фрегатов и весельных судов стояла недалеко от порта в заливе, активно бомбардируя город. В общей сложности испанские войска насчитывали от 12 тыс. до 25 тыс. человек.

Британцы в защиту могли выставить около полутора тысяч человек, в том числе простых горожан, только десять линейных кораблей, из них несколько уже лежали на воде. Гарнизон состоял примерно из трехсот ополченцев, среди которых были Джек и Питер. Они открыли стрельбу, приняв бой.

Половина домов, находившихся рядом с портом, была разрушена. Вертикальные клубы дыма были повсюду. Люди метались, плакали, кричали. Многие прятались в католическом соборе Святой Марии Коронованной. Ребекка также заметила губернатора, который вопреки опасности, находился в гуще событий и пытался помочь людям укрыться.

Пули и снаряды летали кругом.

Ребекка спустилась с возвышенности, чтобы быть ближе к основным военным действиям. Как вдруг один снаряд взорвался в нескольких футах от нее. От волнового удара она отлетела в сторону и упала, засыпанная землей. Она хотела встать, но, почувствовав острую боль в ноге, застонала. Сильная мужская рука подхватила ее и подняла над землей. Высокий пожилой офицер, рассерженный ее проникновением, куда не следует, со всей силы стал ее трясти.

– Вы в своем уме, мисс?! Что вы здесь делаете?! Немедленно убирайтесь отсюда!

– Поставьте меня на место! – Ребекка начала пинать его ногами. – Вы не имеете права, я военный корреспондент!

Находившийся в тот момент рядом Питер застыл от удивления. Если бы не вся плачевность ситуации, он, наверное, бы рассмеялся. «Что за девушка! Даже в аду она не изменяет себе».

Офицер, взяв Ребекку за шкирку, словно кошку, отнес подальше с поля боя.

Марибель обмакнула перо и продолжила писать своим хоть и не совсем красивым, но понятным почерком. Она так увлеклась работой, что совсем не замечала, сидевшего напротив Винсенте.

Он, в свою очередь, уже час изображал, что чистит свое ружье, а на самом деле, почти не отрываясь, смотрел на нее. Капитан уже давно задавался вопросом своего отношения к ней и пока не мог на него ответить. Но одно он понимал точно, эта маленькая, забавная девочка волновала его. Ему нравились ее ореховые глаза-буравчики, которыми она смотрела так, что, казалось, заглядывает прямо в душу, ее привычка смешно вытягивать губы, когда думает, ее вызывающе неприличная родинка на подбородке, ее не по-женски удивительнае тяга к приключениям. Даже постоянные жалобы боцмана, что она ворует мед с продовольственного склада, путает сети, портит паруса, в попытке их починить, забавляли его. К тому же, Марибель несомненно была умной и талантливой девочкой. Как лихо она перевела один судовой журнал, точно, без ошибок, практически не консультируясь, и приступила ко второму.

Винсенте наблюдал за ней с еле заметной улыбкой, не в силах оторвать глаз, за тем, как быстро скользит ее рука по странице, как она слегка морщит свой лобик, как шевелятся ее губки. Он готов был сидеть так часами, забыв обо всем.

Марибель подняла голову, пытаясь что-то вспомнить, машинально посмотрела на него и замерла. Его волшебные голубые глаза пристально следили за ней, и от них исходило такое тепло и нежность, что девушку словно прошило насквозь. Снова что-то вспыхнуло в ее груди, пробежало по позвонку, но теперь ударило в ноги. Если бы она не сидела за столом, то, наверное, упала бы, не в силах стоять. Винсенте, похоже, испытал что-то подобное, так как она заметила, как изменилось выражение его лица. Между ними, словно появилась невидимая ниточка, которая крепко связывала их.

Но Винсенте, вдруг что-то осознав, резко отвел взгляд и продолжил чистить оружие. Марибель интенсивно захлопала ресницами, раздосадованная, прикусила губу и уже хотела вернуться к работе, но Винсенте, стараясь разрядить обстановку, заговорил с ней.

– Не ожидал, что у вас так хорошо будет получаться. Я думал, английские леди скорее знают французский.

– Да, они знают, – подтвердила Марибель. – Но я английская леди только наполовину. – Она выдержала паузу, заметив, как удивился Винсенте. – Моя мать была испанкой.

– Вы же говорили…

– Они мои приемные родители, родные умерли, когда мне было десять лет.

Она поделилась с ним своей историей, о которой предпочитала молчать все эти годы.

– Так, что я тоже знаю, что такое смерть близких, – закончила она и снова прошила его своим взглядом.

Винсенте нахмурился, стараясь сдержать эмоции. Но потом, вдруг улыбнулся.

– Так вот откуда это ваше…

– Что?

Винсенте старался подобрать слова.

– Это произношение.

Марибель тоже улыбнулась.

– Вы заметили?

– Я не хочу вас обидеть, но говорите вы иногда так забавно, – он прикрыл рот рукой, стараясь спрятать насмешливое выражение лица. – Даже я, человек, который плохо знает английский, слышу это.

Девушка подняла брови.

– Это так режет слух?

– Нет, – в глазах Винсенте был заманчивый огонек. – Это очень необычно… необычно красиво.

Марибель расплылась в довольной улыбке, ее щеки загорелись румянцем.

– А почему ваши судовые корабли заполнены на испанском?

Выражение его лица стало по-детски игривым.

– Этот корабль принадлежал испанцем, пока однажды мы его не похитили.

Он посмотрел как бы в пустоту, явно вспоминая прошедшее событие. Марибель рассмеялась. Она чувствовала, она знала, что ее капитан, хоть и был бравым моряком, серьезным взрослым мужчиной, все же был способен на безрассудные поступки. Винсенте тоже рассмеялся.

Все напряжение, все границы, которые были между ними, рухнули в ту же секунду. Они уже не были капитаном и незваной гостьей корабля, а просто мужчиной и женщиной, которым было невероятно хорошо в компании друг с другом.

Человек, сидящий напротив, может, и был для нее чужим, но не чуждым. Казалось, нет сейчас на земле никого ближе него. Было в Винсенте что-то особенное, заставляя ее быть открытой, честной. Ей уже не хотелось, казаться лучше, лукавить, выглядеть сильной и независимой. Она вдруг захотела быть с ним слабой, маленькой девочкой, беспомощной и беззащитной.

В дверь постучали, и один из матросов внес поднос с ужином. Марибель опечалилась. Уже поздно, и ей пора уходить. Но она не хотела этого. Ей только удалось наладить контакт с этим неприступным моряком.

– Мне пора? – она грустно посмотрела ему в глаза.

Но Винсенте, казалось, хотел того же, чего и она.

– Нет, пожалуйста. Вы окажите мне честь, если поужинаете со мной.

Марибель засияла. Забыв обо всех нормах приличия, она схватила свой стул, подтащила его к Винсенте и села рядом.

– Я давно хотела спросить, что значит это слово? – она подтянула к себе журнал и ткнула пальцем в одну строку.

Винсенте наклонился, чтобы посмотреть. Локон его темных волос прокатился по щеке Марибель. Она слегка вздрогнула, испытав легкое возбуждения, осознав, как опрометчиво она поступила, сев с ним так близко. Винсенте, казалось, тоже испытывал сильное напряжение. Он вдохнул приятный фиалковый запах, исходивший от ее кожи, и на секунду, чуть не потерял над собой контроль. Но, быстро взяв в себя в руки, глубоко выдохнул и ответил:

– Это означает вель, или льяло, специальный ящик, предохраняющий помпы от засорения.

– Понятно, – тихо ответила Марибель и смущенно опустила голову, думая как быстрее отсесть подальше от него.

Но Винсенте хорошо себя контролировал.

– А Лондон – красивый город? Никогда там не был.

Лицо Марибель озарилось лучезарной улыбкой. Она развернулась к нему и принялась непринужденно рассказывать о месте, где провела десять лет своей жизни.

Светало. Солнце, не спеша, входило в свои права. Марибель крепко спала. Ей снилось, что она снова маленькая девочка, находится дома в Кастилии, они сидят всей семьей у камина, она крепко обнимает свою мать, а отец веселит их смешными рассказами.

Легкий холодок пробежал по ее щеке.

– Капитан! – грубый мужской голос заставил ее проснуться.

Марибель недовольно застонала, не желая расставаться с чудесным сном. Как вдруг ей показалось, что сон стал явью. Она лежала на чем-то не очень мягком, но весьма нежном и родном. От него исходил такой приятный запах, что Марибель глубоко втянула его аромат и сильнее ткнулась носом. «Так пахла мамина подушка». Девушка любила по утрам приходить к родителям в постель и досыпать вместе с ними.

Она сильнее обняла предмет, на котором спала, как резко ее осенило. Она не может быть сейчас в Кастилии, ее родители мертвы, а предмет, на котором она лежит больше напоминает человеческое тело. Марибель открыла один глаз и посмотрела вокруг. Напротив стоял один из матросов корабля, на котором она путешествовала в данный момент. Его тело было неподвижно, застывшее в странной позе, а лицо имело такое глупое выражение, словно он только, что вошел и увидел приведение. Марибель напряглась и посмотрела на себя. И обнаружила, что по-прежнему сидит на стуле за столом, а голова ее лежит на груди… у Винсенте. Он, в свою очередь, держит указательный палец в районе губ, показывая матросу, что ему не следует шуметь.

Марибель сглотнула слюну, открыла оба глаза и с выражением лица напакостившего ребенка отстранилась от него. Тот недовольно посмотрел на матроса, но было уже поздно.