Текст книги "Солнце в огне"

4

В Хансоне царило спокойствие, будто город жил под куполом и ни о чём не подозревал. Нагиль и Чунсок в сопровождении девяти воинов дракона въехали через главные ворота, и Нагиль с неодобрением осмотрел крепостные стены. Никаких надстроек для котлов со смолой, никаких дополнительных сооружений у надвратных башен. Битва при Конджу наглядно показала, какими хрупкими могут быть даже толстые каменные стены, в которые летят огромные валуны из осадных орудий японцев. Хансону следовало бы готовиться к возможному наступлению.

Если Совет скрывал смерть короля, дабы избежать волнений в столице, их решение Нагиль мог понять. Но относиться халатно к защите города, лишь бы люди не заподозрили неладное, было смертельной глупостью. Она обернётся катастрофой для всех жителей Хансона и для самого Хансона, но думал ли об этом Совет?

Очевидно, нет.

Начальник городской стражи встретил их хмуро и без должных приветствий. Чунсок вскинулся и хотел отругать его, но Нагиль жестом велел пуримгарра молчать. Войско опального капитана и без лишних споров было нежеланными гостями столицы даже в такое неспокойное время.

– Мы не задержимся, – сказал Нагиль в ответ на немой вопрос, застывший в глазах подозрительного начальника стражи. Тот кивнул и пропустил их дальше, отправив по главной улице до дворца в сопровождении своих людей.

Нагиль оглянулся, чтобы убедиться, что узнал его. Мунсу. Он происходил из древнего рода сувонских Кимов, его семья всегда славилась сильными сыновьями и покладистыми дочерями, но в высшие круги знати их не пускали из-за разногласий с советником Западной Фракции. Стать кем-то значимее начальника городской стражи Мунсу не светило до тех пор, пока у руля стояли противники его семьи, Кимы из рода Андон.

Женщина из рода сувонских Кимов должна была стать женой будущего короля несколько поколений назад. По слухам, андонские Кимы убили её, и королевой стала их дочь. Кимы из Сувона ничего не смогли доказать, а позже их выдворили из дворца и присоединили к городской страже. Негласная борьба двух кланов длилась веками, обрастая домыслами, охотно распространяемыми противниками обеих семей.

Ким Мунсу был неплохим человеком. В годы своей службы в столице Нагиль отмечал его беспрекословную веру в долг перед королевской семьёй. Он был предан стране в лице короля и, хоть исправно следовал приказам Совета, выполнял их на своих условиях, чем изрядно выводил из себя советника Кима. Может быть, действовал Мунсу в интересах своей семьи, но всё же не шёл на поводу у Совета. Это уже что-то.

– Ким Мунсу, – сказал Нагиль Чунсоку, когда они проезжали рынок у дворцовых стен, который заполняли сонные торговцы. В ранний час в столице уже кипела мирная жизнь, шумели крестьяне, травники из ближайших селений жаловались друг другу на подскочившие налоги и стражу, что обирала их каждый вечер всё агрессивнее.

– Простите? – отозвался Чунсок, засмотревшись на блестевшие в свете просыпающегося солнца украшения у одной из лавок. Там были кольца из нефрита, пинё[15]15
  Заколка для волос, шпилька с массивным округлым стержнем и небольшой головкой.


[Закрыть] из дорогого металла, увенчанные драгоценными камнями, глянцевыми лепестками гибискуса, золотыми фениксами и драконами.

– Запомни это имя, Ким Мунсу, – повторил Нагиль. – Возможно, мы сможем привлечь его на нашу сторону.

Чунсок присоединился к войску Нагиля уже после того, как тот со скандалом покинул королевскую службу, и потому не знал ключевых фигур в столице по именам. Зато их знал Боым, рядовой в дворцовой страже, ушедший с поста вслед за капитаном. Он поравнялся с Нагилем и негромко спросил:

– Мы готовимся к новой войне, ёнгданте?

– Всегда будь готов, Боым, – согласился Нагиль. Тот хмыкнул и дал знак остальным воинам, чтобы те смотрели в оба.

Ко дворцу они приехали под традиционный сигнал стражи. Врата Кванхва охранялись, как и прежде, четвёркой караульных, которые проверяли именные таблички и пропускали только тех, кому было назначено. Нагиль с отрядом прибыл в столицу без официального объявления, но стражники, переговорив между собой, пропустили капитана драконьего войска, попросив оставить лошадей.

Начальник внутренней стражи повёл их к Сенджонджону[16]16
  Название павильона во дворце Кёнбоккун, где располагался рабочий кабинет короля. Каждая часть дворцов имеет своё название.


[Закрыть], и Чунсок, ранее не бывавший на территории дворца, оглядывался с любопытством юнца, которого, как Нагиль думал, пуримгарра убил в себе после смерти брата. Пока под присмотром нескольких стражников отряд вели лабиринтом внутренних двориков с низкими стенами крупной кладки и узкими дверями, Чунсок крутил головой. Нагилю следовало бы осадить пуримгарра, но он не стал. Неизвестно, когда они смогут попасть сюда снова. Неизвестно, пустят ли их после того, что они провернут с Советом.

Некоторые в отряде тоже осматривались и толкали друг друга в плечо, только Боым держался прямо и смотрел вперёд.

Когда они подошли к павильону, начальник дворцовой стражи велел им ждать.

– Здесь заседает Совет? – спросил Чунсок тихо. Нагиль мотнул головой.

– Обычно нет. Но, полагаю, в Кёнхверу нас не пригласят.

– Это…

– Павильон на воде, он остался позади нас. Когда король во дворце, он занимает Сенджонджон, а гостей приглашает в Кёнхверу. Но короля здесь нет.

– По всему так не скажешь.

Нагиль хмыкнул. Служба во дворце шла своим чередом, людей здесь было даже больше, чем он помнил: снующие по своим делам горничные, евнухи и учёные мужи ходили из библиотеки в сторону кухни и обратно и делали вид, что во дворце ничего не изменилось. Что король занимает трон, а не покинул столицу. Что король жив и продолжает править страной прямо из Кёнбоккуна.

Плохо, что с ними не отправился человек Хигюна, вдруг подумал Нагиль. Присутствие генерала ограничивало бы Нагиля в действиях, но без такой поддержки его могли вовсе не допустить к Совету.

Хигюн сказал, что Лю Соннён остался в столице, только вот и советник Ким был здесь же. И непонятно, столкновение с кем из них ожидало Нагиля в Сенджонджоне.

Тем не менее мольбы Великим Зверям дали свои плоды: к Нагилю спустился начальник дворцовой стражи и пригласил внутрь.

– Вас ждут. – Нагиль оглянулся на своё сопровождение и сделал шаг к павильону. Начальник вскинул руку и остановил его: – Только вас.

– Хорошо, – согласился Нагиль и кивнул на Чунсока. – Он пойдёт со мной. – Остальные воины помрачнели. – Вы стойте здесь и ждите. Это не займёт много времени.

Они сдали мечи и вдвоём зашли в павильон. Здесь было темно, солнечный свет ещё не успел достигнуть открытых окон и разбавить сумрак, в котором утопал длинный зал, вытянутый вдоль колонн с резьбой, повторяющей драконью чешую. От неё всё пространство зала сужалось и вело взгляд прямо к помосту с пустующим королевским троном. Перед ним стоял длинный же стол из массива дерева с рядом высоких стульев. Только три из них были заняты.

Лю Соннён по правую сторону. Советник Ким Кихо – по левую. Рядом с ним сидел шурин советника, его преданный человек, мимо которого не проходила ни одна сплетня. Плохо. Это был дурной расклад, но отступать было некуда.

На советнике Киме и его шурине были красные одежды чиновников, а головы украшали чёрные чонджвагваны. И только Лю Соннён, согласно нынешнему положению, сменил кванбок на военный мундир.

Чунсок поклонился первым, Нагиль, помедлив, чуть опустил голову в знак приветствия. Согни спину ниже, капитан драконьего войска, ты преследуешь свои цели, и ради их достижения нужно кланяться тем, чьими руками можно было решить множество проблем.

– Господин Мун! – подозвал его советник Ким. Лю Соннён молчал, но как только Нагиль подошёл ближе и косой луч мазнул его по лицу, тот чуть улыбнулся.

– Ораёнъ, ёнгданте Мун.

Шурин советника Кима не смог скрыть неприятного удивления. Лю Соннён не обратил на него внимания, продолжая смотреть в лицо Нагилю.

– Нас известили, что вы хотели одарить своим присутствием Совет, – заговорил советник Ким. – Спустя столько лет решили явиться ко дворцу. Не вы ли клялись, что больше не ступите на его территорию?

– Времена изменились, советник Ким, – ответил Нагиль. В зале было душно, кокон из спёртого воздуха с трудом впускал в себя свежее дыхание утра, но в нём Нагиль угадывал нотки благовоний, которых не должно было быть в Сенджонджоне. Жареный рис и абрикосовые косточки, сожжённые до углей.

Совет готовился к его возвращению. Знали ли во дворце, что ароматные палочки, собранные приглашённой шаманкой, должны были ослабить Дракона Дерева, но питали Дракона Металла? Советники надеялись, что жареный рис подавит в Нагиле стихию воздуха, что абрикосовые косточки ослабят стихию воздуха.

Нагиль выпрямился и глубоко вздохнул. Кажется, Совету не донесли, что в нелюбимом при дворце капитане жили теперь два Дракона. И новой ипостаси Великого Зверя не нравились эти махинации со злаками его стихии.

– Тебя боятся, Мун Нагиль, – предупреждал Хигюн. – Ничем хорошим для тебя это не обернётся. Если будешь недооценивать Совет.

– Я никогда не опускался до снисхождения к врагам, – возражал Нагиль. Хигюн смеялся сквозь усталый хрип.

– Совет во времена настоящей войны тебе не враг.

Сейчас Нагиль понимал, что Хигюн заблуждался. Либо же хотел верить в благородство Совета, хотя сам подталкивал капитана к борьбе с чиновниками.

– Я слышал, генерал Хигюн потерял половину своего войска из-за Дракона, – сказал советник Ким. Нагиль мог бы разозлиться на его тон: советник говорил равнодушным голосом, хотя должен был рвать и метать и желать казни капитана, по чьей вине погибло столько людей. Но нужно было держать лицо, и Нагиль промолчал.

– Да, это правда. Мы отвоевали Конджу, но потери были велики.

– Чрезмерно велики! – с превосходством согласился советник Ким.

– Их было бы больше, позволь Дракон войти японскому флоту в залив, – сказал Нагиль.

– Уж не берётесь ли вы судить о своих достижениях, когда находитесь на волоске от смертной казни?

Чунсок сдавленно охнул, Нагиль дёрнул рукой, запрещая ему двигаться. Они пришли сюда не затем, чтобы спорить с Советом.

– Я слышал о трагедии, – сказал Нагиль, и от его взгляда не ускользнули ни поджатые губы шурина советника, распаляющегося быстрее других, ни каменное лицо самого советника Кима. Лю Соннён прочистил горло и позволил себе тяжёлый вздох.

– Вы хотели отдать долг покойному королю? – спросил он.

– И это тоже, – нехотя кивнул Нагиль. Лицо советника Кима приобрело зеленоватый оттенок от сдерживаемого яда, который он хотел выплеснуть на капитана сейчас же. Но теперь говорил Лю Соннён, и по негласному правилу советник молчал.

– А что ещё?

– Предложить вам сделку.

Теперь даже Лю Соннён удивлённо выпрямился и посмотрел на советника Кима. Они оба переглянулись, словно заговорщики, шурин советника заёрзал на своём месте.

– Что за сделка? – спросил советник Ким. Нагиля напрягало то, что он говорит больше Лю Соннёна, – это могло означать, что силы в Совете изменились и вес фигуры советника Кима стал куда больше, чем Нагиль мог надеяться.

– Нам нужна помощь, – заговорил Нагиль, привычно сжимая руку. Меча при нём не было, и его отсутствие тяготило сейчас почти так же, как напряжение, сковывающее и руки и ноги и мешающее дышать в душном зале, пахнущем благовониями. – Нам нужны люди. Японцы подтягивают к берегам свои корабли, скоро их численность превысит нашу, и они задавят нас количеством, как скот. Если, – он сделал паузу, перевёл взгляд с Лю Соннёна на советника Кима и обратно, – если мы не найдём поддержки у династии Мин.

– О, – с наигранным облегчением выдохнул советник Ким, – не беспокойтесь об этом, капитан. Мы уже договорились с Империей, они пришлют нам оружие и конницу.

– Нам нужны люди, – повторил Нагиль, повышая голос. – Даже моего войска будет недостаточно, чтобы сдержать следующую атаку Тоётоми.

– Даже? – вспыхнул советник Ким. – Не много ли вы на себя берёте, капитан? В вашем войске осталось меньше сотни воинов, для японцев вы не представляете большой угрозы.

Совету хорошо доносили сведения прямо от Конджу.

Чунсок заскрипел зубами, шагнул ближе к ёнгданте. Нагиль дёрнул головой. Стой на месте. Стой и слушай. Стой и смотри.

– Вы правы, советник Ким, – ответил он. По его изменившемуся тону можно было понять, что от неверного действия капитана отделяет всего пара мгновений, но никто, кроме Чунсока, этого не осознавал. Совет ни во что не ставил драконье войско. Совет ни во что не ставил Дракона.

Пусть так. Недооценивать врага – первая ошибка в войне.

– Раз я прав, то вы согласитесь со мной ещё раз, – не скрываясь, заулыбался советник Ким, – что от вас и ваших советов нам нет никакой пользы. Но в ваших руках изменить расстановку сил, полагаю?

– Попросите у Империи войско. Мы можем объединить силы, чтобы одолеть японцев, и те не будут угрожать ни Чосону, ни Империи Мин.

Лю Соннён качнул головой и посмотрел на Нагиля со снисхождением, какое обычно старики дарили юному поколению, мало смыслящему в политике. Только капитан драконьего войска, самой грозной силы в стране, не был юнцом.

– Война – это в первую очередь деньги, ёнгданте Мун. Людям нужно обмундирование, оружие, еда. Империи невыгодно кормить нас серебром, пока война не затрагивает их земли.

– И тем не менее они пришлют оружие и лошадей, – возразил Нагиль. – Говоря вашим языком, чем вы расплатились с ними за оказанную услугу?

Советник Ким хотел ответить, но Лю Соннён опередил его и кивнул.

– Думаю, вы и без наших подсказок это уже знаете.

Страной. Это решение далось Совету не так легко, как Нагиль думал, по лицу Лю Соннёна было видно, насколько он сам не рад подобному положению.

Нагиль не ошибся в советнике Восточной Фракции. Ещё во времена своей службы на короля он отмечал, что Лю Соннён был рассудителен и спокоен, умел видеть сильные стороны людей при дворе, умел направлять их. Хигюн тоже за него поручился, а в текущей ситуации Нагиль не мог не верить генералу.

– Я предлагаю спасти наследного принца, – сказал он.

Советники переглянулись.

– О чём вы?

Теперь Нагиль кивнул Чунсоку и позволил тому поравняться с собой. Пуримгарра уже был достаточно зол, чтобы не бояться говорить прямо, и потому его предложение зазвучало в стенах длинного зала твёрдым намерением:

– Наследный принц Чосона готов жениться на дочери советника Лю Соннёна при условии, что Совет поможет капитану Мун Нагилю спасти его из японского плена.

Шокированный Лю Соннён принял бумагу из рук Чунсока, вскрыл печать под пристальными взглядами советника Кима и его шурина и развернул лист. Он читал послание от кронпринца молча и только спустя несколько долгих мгновений ахнул в голос.

– Что там такое? – советник Ким привстал со своего места, пытаясь заглянуть в пергамент. – Что? Говорите!

Лю Соннён прочистил горло и заговорил, явно не веря написанному:

– Я, Кванхэ-гун, пятнадцатый ван Чосона, при рождении наречённый именем Ли Хон, избираю себе в жёны Лю Сои, дочь советника Восточной Фракции Лю Соннёна из рода Лю, и провозглашаю её будущей королевой Чосона. Выполнение этого указа я буду считать согласием Совета и приму содействие советника Лю, советника Кима, советника Сана и советника Чхве, как присягу на верность себе и будущему Чосона.

– Немыслимо! – не выдержав, воскликнул шурин советника Кима. Сам советник был бледнее луны. – Наследный принц должен быть мёртв!

Нагиль опустил голову, скрывая недобрую усмешку. Кимам из Андона следовало зашивать рты, чтобы никто не болтал лишнего, когда рядом столько чужих ушей.

– Наследный принц жив, – заговорил Нагиль. – И он…

– И он уже провозгласил себя королём, когда тело его отца ещё не остыло! – гневался шурин советника. – И даже выбрал себе имя! Поправ все традиции!

– Традиции, которые соблюдаются его семьей, – напомнил Нагиль.

– А вы помолчите, капитан! – огрызнулся советник Ким. – Вы не только убили половину наших людей, но ещё и пришли к нам с поддельной бумагой и хотите, чтобы мы вам поверили!

Нагиль улыбнулся; блеснул в струящемся с улицы свете один его глаз, полыхнул белым, и советник, охнув, опустился на стул.

– Наследный принц знал, что вы не согласитесь с его словами так легко, – ответил капитан. – Поэтому… – Он достал из рукава завёрнутый в шёлк предмет и медленно поставил его на стол. – Поэтому он отдал мне это, чтобы я убедил вас в серьёзности его слов.

На глазах обомлевших советников Нагиль развернул ткань и явил всем присутствующим в Сенджонджоне гладкий отполированный куб с металлическим навершием. Королевскую печать династии Чосон. Главный символ власти в стране.

* * *

Конджу, Чосон, начало лета 1592 года, год Водяного Дракона

Ли Хон велел Нагилю раздобыть приличную бумагу, а Чунсока послал за тушью. До назначенной встречи у реки, куда Рэвон обещал принести госпожу Сон Йонг, оставались считаные часы, и Нагиль настоятельно советовал принцу повременить с письмами, но тот был настойчив и уверял, что свиток ханджи[17]17
  Традиционная корейская бумага из коры молодых побегов дерева так, получившего своё название из-за звука, с которым ветки ломаются в руках.


[Закрыть] решит их проблемы в будущем. По мнению Нагиля, у них могло не быть будущего, если они не смогут решить дела текущие, которые и так шли из рук вон плохо.

– Не волнуйся, Нагиль, – улыбался Ли Хон самой широкой из арсенала своих улыбок. – Я знаю, что делаю, уж поверь мне.

– Хотелось бы, – отзывался Нагиль и ждал, когда Ли Хон закончит выводить аккуратным каллиграфическим почерком несколько строк.

– Будем честны друг с другом, – говорил Ли Хон под треск масляной лампы, стоящей на столе перед ним, – у тебя будут такие большие проблемы, что вызволять меня руки не дотянутся.

Нагиль поморщился – главным образом оттого, что принц был прав.

– И тебе не помешает заручиться поддержкой Совета, – продолжил Ли Хон. Поднял голову, заметил откровенный ужас в глазах капитана и усмехнулся: – Ну, это в крайнем случае.

– Ты же знаешь, что я терпеть не могу Совет.

– Ага, – легко согласился принц. – И я тоже, друг мой. В конце концов, покушение на убийство не сильно сближает людей, но что поделать. Суровые времена не оставляют нам пространства для манёвров.

Пока Нагиль думал, нахватался ли наследник престола подобных выражений от пуримгарра или госпожи, с которой они вели долгие ночные разговоры, пока жили в деревне призраков, Ли Хон закончил с первым посланием. И тут же принялся за второе.

– Что ты задумал? – не выдержал Нагиль. В политике он был не силён, интриги на дух не переносил, а всё, что касалось Совета, включало и то и другое в полной мере. Ли Хон подарил капитану ещё одну, не предвещающую ничего доброго, улыбку.

В такой момент ему следовало бояться, подумал Нагиль, чувствуя, как сковывает рёбра, а вместе с ними и сердце, подступающая боль. Бояться и делать вид, что ему не страшно. Бояться и гневаться. Бояться и…

– Готово! – воскликнул принц. Нагиль взял в руки обе бумаги и, пока читал, покрывался холодным потом.

– Ты хочешь жениться на дочери советника Лю?

Ли Хон окинул его странным взглядом, в котором читалось сомнение в отношении умственного развития капитана.

– Да, – протянул принц. – Я же так и написал. Вот, читай: «Я, Кванхэ-гун, ван Чосона, при рождении наречённый именем Ли Хон, избираю себе в жёны Лю Сои…»

– И ты выбрал себе имя, – обречённо выдохнул Нагиль. Принц был прав: он награждал своего капитана за хорошую службу и защиту новыми проблемами, огромными, точно Пэктусан[18]18
  Активный вулкан на территории Корейского полуострова.


[Закрыть]. – Наглости тебе не занимать, но пожалей моих воинов. Тот несчастный, что передаст твой указ Совету, лишится головы.

– Точно, – легко согласился принц. – Им будешь ты.

– Что?

Ли Хон нахмурился, покусал верхнюю губу, словно кролик, и прищёлкнул языком.

– Я понимаю, что ты сейчас думаешь только о нашей змеиной госпоже, но, прошу тебя, сосредоточься и на мне немного.

Нагиль поперхнулся спёртым воздухом казармы и почти покраснел. Не от смущения – от злости на легкомысленного наследника престола, которого когда-то по глупости своей спас.

Легкомысленный наследник престола встал из-за стола и бодро зашагал из угла в угол.

– Моему отцу недолго осталось, как ни прискорбно об этом думать. Либо он умрёт своей смертью, либо ему поможет Совет, – пояснял он, старательно постукивая каблуками по деревянному полу казармы. – А потом все эти трясущиеся от чахотки старики побегут к династии Мин просить защиты от Тоётоми. Сейчас Империи невыгодно посылать к нам людей, но освободившийся трон даст им надежду, что они таки смогут усадить на него задницу кого-то из своих наместников. Король Чосона мёртв, принц Чосона мёртв. Прекрасная возможность договориться, как во времена династии Юань.

– Думаешь, Совет пойдёт на такое, предаст страну? – с сомнением спросил Нагиль. Принц остановился, посмотрел на него из-под полуопущенных век и снова щёлкнул языком.

– Я иногда забываю, что из тебя скверный политик, ёнгданте.

Нагиль замечания не оценил, и Ли Хон покачал головой.

– Совет всё время пытался меня устранить, потому что живой наследник им не нужен. Я долго об этом думал и пришёл к выводу, что им вообще никто не нужен из династии Ли. Мы неудобные люди в нынешнее неспокойное время.

– Но, если ты объявишь о себе, им придётся с тобой считаться, – договорил за него Нагиль.

– Все именно так, – кивнул Ли Хон. – И с тобой придётся считаться. А чтобы у Совета не возникало лишних вопросов, почему это я до сих пор жив…

Он потянулся к свёртку, который всё это время держал на столе подле себя, и показал Нагилю содержимое. На ладони наследного принца умещалась тяжёлая печать из красного дерева с золотым тиснением на верхней грани. Свившийся дракон. Символ королевской власти, как на повязке Ли Хона, с которой тот не расставался.

– Это королевская печать династии Ли, – пояснил Ли Хон, хотя предмет не нуждался ни в каких лишних пояснениях. Нагиль смотрел на печать и молчал. – Ты покажешь её Совету, и они проглотят все свои гнусные словечки, которыми соберутся тебя обругать.

Нагиль молчал.

– Капитан? – позвал принц.

– Ты её украл? – спросил Нагиль.

Ли Хон сдавленно охнул:

– Ну конечно же! Стащил из кабинета отца при том пожаре во дворце, который ты учинил. Подумал, мне она пригодится, а король изготовит себе другую. Все думают, она сгорела вместе с моим телом, но ты докажешь Совету, что они ошибаются.

Напряжение внезапно покинуло тело Нагиля, он опустился на стул позади себя и окунул лицо в горячие ладони. Жар пульсировал у него в горле, и только талисманы Лан не давали Дракону вырваться из тела и спалить казарму.

– Совет казнит меня за измену, – просто сказал Нагиль. Он устал и хотел, чтобы бесконечная ночь быстрее закончилась, чтобы госпожа Сон Йонг оказалась в безопасности рядом с ним. И чтобы принц перестал нести бред и не мешал ему строить планы по своему будущему спасению.

– А вот тут ты передашь им второй мой указ, – хитро произнёс наследный принц и опустил в раскрытые руки капитана другую бумагу.

* * *

Хансон, Чосон, середина лета 1592 года, год Водяного Дракона

Совет не успел прийти в себя, когда Нагиль вытянул из-за ворота чогори ещё один свиток и протянул его молчаливо взирающему на печать Лю Соннёну.

– Я, Кванхэ-гун, пятнадцатый ван Чосона, при рождении наречённый именем Ли Хон, – заговорил тот сиплым голосом, – присуждаю капитану третьего ранга Мун Нагилю четвёртый ранг и назначаю его генералом.

– Что? – выдохнул в неверии советник Ким.

– Что? – тихо переспросил Чунсок рядом с Нагилем.

– Этим указом даю полную свободу действий генералу Мун Нагилю, – продолжал Лю Соннён. – И буду считать любое сопротивление по вызволению меня из вражеского плена изменой Чосону и лично мне, пятнадцатому вану Чосона.

Шурин советника Кима не сдержал сдавленного возгласа, в котором угадывался и гнев, и страх.

– Это ложь! – заговорил советник Ким, повышая голос. – Это провокация! Вы поплатитесь за это, капитан Мун Нагиль!

Нагиль усмехнулся, теперь не пряча высокомерного тона за вежливостью.

– Простите, советник Ким, но вы забываете. Драконы не лгут.