Текст книги "Страсть в наследство"

Глава 19. Дана

Иду к нашему столику, чувствуя на себе сразу два взгляда: Рома смотрит в лицо, Руслан в спину. И взгляд сзади прожигает сильней. Потоком, волнообразным, жгучим… Почти так же меня сжигал наш с Русланом танец. Было жарко, очень, хоть в помещении и работает кондиционер.

– Вы отлично смотрелись, – говорит Рома, когда я присаживаюсь рядом.

– Руслан хорошо танцует.

– Ты тоже, – шепчет мне муж. – Это было красиво, Дана.

– Спасибо, – киваю я. – И спасибо за этот чудесный день. За праздник. Мне нравится, – я обнимаю Рому, крепко прижимаясь. Муж берет меня за руку:

– Признайся, что догадывалась, – с лёгкой улыбкой произносит он.

– Ну, возможно, – улыбаюсь я. – Просто в последние дни ты часто оставлял меня, и я слишком много времени провела с твоим братом…

– Он хороший, – заявляет вдруг мой муж и кивком указывает в сторону брата. В этот момент Руслан и та семейная пара, что крутилась рядом, когда мы танцевали, подходят к их столику. Мужчины, не присаживаясь, наливают алкоголь и, чокаясь, выпивают. Потом ещё. Блондинка, Анжела, кажется, да, так ее представил мне Рома, без стеснения виснет на плече Руслана.

Она… Она тоже из тех, которая смотрит на моего деверя с желанием. Я словно вижу искры, чувствую потоки между ними, ощущаю желание так, как будто это не чувства блондинки, а мои.

Руслан, бесспорно, привлекательный мужчина. Добавить к этому его щедрость и счета в банках – и для большинства женщин он становится желанным сектором призом. Понятно, почему представительницы прекрасного пола вьются вокруг него. Но непонятно почему те, у которых есть свои не менее достойные мужья.

– Рома, а скажи, у Руслана были серьезные отношения?

Муж хмурится:

– Что ты подразумеваешь под словом «серьезные»?

– Ну, он знакомил тебя с кем, жил вместе, собирался жениться?

– Он знакомил меня со многими своими женщинами. Но ни с кем не жил и уж тем более ни на ком не собирался жениться, – отвечает Рома. – Руслану это не нужно. Надеюсь, что пока.

Пожимаю плечами, продолжая смотреть на деверя, что ж, может, просто не пришло время для истинной любви Руслана. Он, кстати, вдруг резко оборачивается, смотрит на наш с Ромой столик. А я так же резко перевожу взгляд на мужа Анжелы. И чувствую всем нутром, всем существом такой поток равнодушия мужчины… к своей жене. Теперь понятно, почему она так вешается на Руслана, ее мужу на нее все равно. Она всего лишь красивая картинка, которая по каким-то непонятным мне причинам просто должна быть рядом. Жар вновь накатывает, мне становится душно.

– Рома, – обращаюсь я к мужу. – А где здесь… Можно освежиться?

– Выйдешь из зала и налево.

Я глажу мужа по плечу, после чего направляюсь в указанном мне направлении.

Выхожу из зала, сворачиваю. Миную дверь с табличкой «m», за ней следует дверь с табличкой «w». Захожу, уборная пуста.

Я подхожу к раковинам, над ними большое зеркало. Долго смотрю на себя в отражении и жалею, что не могу умыться холодной водой. Тогда весь макияж насмарку. Намочив ладони, я протираю шею, спускаюсь к ключицам, чтобы хоть немного унять непонятный жар. Помогает мало, но все же… Решаю ещё освежиться, на этот раз наклонившись над раковиной и побрызгав холодной водой на открытые части тела.

Из дамской комнаты выхожу и сразу вижу Руслана. Он стоит между дверьми двух уборных, разговаривая по телефону. Динамик у него громкий, слышу, как брату мужа отвечает женский голос. Что ж, видимо деверь решил провести оставшуюся часть этого дня, а возможно, и всю ночь в приятной женской компании. Усмехаюсь, неожиданно громко, и пытаюсь пройти мимо Руслана, не задев его. Но мужчина вдруг меня останавливает, схватив за локоть, а в трубку говорит:

– Как буду выезжать – наберу… Ага, до встречи.

Рука Руслана обжигает. Взгляд тоже. Он немного пьян, не сильно, но та доза алкоголя, которая гуляет в его крови, будит в Руслане разные эмоции. И над ними всеми давлеет злость. И опять на меня.

– Скажи, а ты спишь с моим братом? – с наглой улыбкой спрашивает он, отпуская мой локоть.

И здесь злюсь я, эмоции деверя словно передаются мне, и я, хмурясь, резко отвечаю:

– Тебя это не касается.

– Вот именно, Дана, не касается, – неожиданно соглашается он с усмешкой. – Как и тебя не касается, что у меня с кем было и какие женщины мне нравятся.

На смену злости приходит стыд… Он прав, сто тысяч раз прав. Меня не касается, меня не должно это волновать. Моя чувствительность виновата, а ещё язык, который впереди ума бежит. И если чувства я вряд ли контролировать смогу, то держать язык за зубами должна научиться.

– Прости, просто… Я почувствовала… – попыталась я оправдаться.

– Какая чувствительная, – Руслан опять хватает меня за локоть и шепчет в ухо: – А я не почувствовал, я знаю, что у вас с братом нет интимной жизни… Интересно, почему?

И вот злость опять возвращается. Чувствую, так явно и четко, что Руслан подслушивал… Он подслушивал нас с Ромой сегодня утром. Он просит не вмешиваться в его жизнь, однако сам буквально живёт нашей.

Одергиваю его руку и говорю:

– Давай тогда так: я не лезу в твою жизнь, а ты в нашу с Ромой…

– Только в твою, – перебивает он меня. – Ты мне чужая, а Рома родной брат. И ты сама прекрасно видишь и знаешь, что он болен. Я за него в ответе.

– Я тоже, – киваю я и делаю шаг назад. Разворачиваюсь, чтобы вернуться в зал, но замедляюсь и бросаю Руслану через плечо:

– Приятного тебе вечера.

– Ага, и тебе, – слышу в ответ.

Захожу в зал, чувствуя дрожь в теле, стараясь ее унять, иду медленно к столику, где сидит Рома. Сажусь.

– Все в порядке? – спрашивает муж, я старательно улыбаюсь и киваю.

Через пару минут в зал возвращается Руслан. Но идёт он не к нам, а к тому мужчине, мужу Анжеле, с которым пил до этого. Они выпивают ещё.

А мне сейчас очень хочется оказаться дома. Снять платье, смыть макияж и полежать в ванне. А потом спать, долго-долго, крепко-крепко… Наверное, Рома видит это и вскоре предлагает покинуть праздник. На мой вопрос: а как же гости? Рома отвечает: они прекрасно погуляют и без нас.

Но уезжаем мы втроём. К нам присоединяется Руслан. Его сегодня ждёт романтический… Да кого я обманываю! Эротический вечер. И судя по тому, как деверь с предвкушением улыбается, читая приходящие ему смс, Руслан планирует провести его незабываемо.

Однако не всем планам в этот день суждено осуществиться…

Едва мы переступаем порог дома, заходя в него через гараж, в доме появляется гость. По странному стечению обстоятельств встречаем мы его все вместе, в прихожей, не успев разойтись по комнатам.

Наш гость мужчина: высокий, стройный, лет сорока. В черном деловом костюме с галстуком. Русые волосы, темные глаза. Он смотрит на нас через тонкое стекло очков со странной улыбкой на лице. И у меня тоже возникает нечто странное… чувство как будто я знаю этого человека.

– Руслан Алексеевич, Роман Алексеевич и, как я понимаю, Дана Александровна? – шепеляво спрашивает мужчина. Мы все одновременно киваем, и мужчина продолжает: – Меня зовут Самаэль, и я поверенный Троцкого Алексея Ильича в одном деле.

– В каком? – хмурится Руслан. Мужчина извлекает из портфеля серую папку, демонстрирует, пока не открывая.

– Может, пройдем в гостиную? – предлагает Рома. Руслан вынуждено соглашается и делает пригласительный жест.

Мы заходим в гостиную, рассаживаемся. Тут же приходит Нина и вежливо спрашивает:

– Чай, кофе?

– Воды, если можно, – отвечает гость и слегка распускает галстук на шее. Мужчине жарко, у него проступает испарина над губой. А ещё он внимательно ко мне приглядывается. Взгляд настойчивый, пронизывающий, на секунду даже пугающий.

Нина приносит воды и уходит. Мужчина делает глоток, отставляет стакан на столик по соседству и начинает говорить:

– Примерно за неделю до своей смерти Троцкий Алексей Ильич пришел ко мне, чтобы оформить документы. После он попросил вручить их вам в этот день.

– Именно в этот? – хмурится Руслан.

– Да, именно в этот и именно вам троим, – кивает Самаэль, достает из папки бумагу и протягивает ее Руслану. – Это первый документ, дарственная на усадьбу в Ленинградской области.

– Какую усадьбу? – уточняет деверь, начиная внимательно читать бумагу.

– Теперь вашу, – улыбается мужчина и вновь смотрит на меня. Ощущение того, что мы с ним знакомы, усиливается. Мне кажется, я уже видела эти почти черные глаза, в которых едва заметным огоньком плещется опасное пламя.

– Этого не может быть… – произносит вдруг Руслан, продолжая бегать глазами по тексту.

Глава 20. Руслан

Я перечитываю и перечитываю дарственную, так до конца и не веря своим глазам! Мне даже кажется, что весь выпитый сегодня алкоголь моментально выветривается.

Сумасшествие какое-то, твою мать!

По документу усадьба в Ленинградской области, под Гатчиной, дарится отцом следующим лицам: Троцкому Руслану Алексеевичу, Троцкому Роману Алексеевичу и… Троцкой Дане Александровне! Даже дата рождения напротив ее имени стоит та, которую я просил Сашу внести в ее паспорт.

Совпадение?

Или что это, мать твою, за фигня?

Смотрю на дату подписания документа, действительно, дарственная оформлена ровно за неделю до смерти отца. Никакой Даны тогда в реальности не было. Она существовала только в фантазиях брата!

– Откуда у отца эта усадьба? – спрашиваю я у Самаэля.

– Это ваше родовое гнездо.

– Что?

Самаэль глубоко вздыхает и начинает:

– Усадьба, а также вся прилегающая территория, вместе с дополнительными постройками, в числе которых гостевой дом, беседки, конюшня, голубятня и мельница, досталась вашему отцу по наследству, – мужчина шепелявит, и это почему-то безумно раздражает. Никогда раньше дефекты чьей-то речи не вызывали во мне подобного раздражения. Причем у Самаэля это не так ярко выражено, все, что он говорит, вполне понятно. – Насколько мне известно, усадьбу построил ваш пращур, Троцкий Федор Николаевич.

Бездумно киваю, потому что знаю, что у меня есть такой предок, именно он в начале прошлого века создал текстильную мануфактуру, которая и по сей день приносит прибыль нашей семье. И да, наши корни именно оттуда, из Ленинградской области, там тоже есть несколько наших предприятий и самая крупная фабрика. Но отец ни разу не упомянул, что у нас есть родовое гнездо. Вот почему? Почему скрывал, ведь я довольно часто ездил в те края?

– Ты знал? – спрашиваю я у Ромки, протягивая ему дарственную. Он пробегает по тексту глазами и, хоть и с сомнением, качает головой. Дана, сидящая с ним рядом, тоже заглядывает в документ. А наш гость, между тем, продолжает:

– Ныне половину усадьбы занимает дом отдыха, в гостевом доме проживают его работники, так распорядился ваш отец. Спрос есть, отдыхающие там часто. Места уж больно живописные: пейзажный парк, оранжереи, каскады прудов, старое озеро… Поблизости есть церковь, она не стоит на территории усадьбы, но тоже возведена вашим дальним предком.

Кошусь на Дану, она немного напряжена, но не от услышанного, а от присутствия рядом неожиданного гостя. Он ее чем-то беспокоит. А вот меня беспокоит эта усадьба и то, что отец внёс в дарственную Дану! Перед смертью отец был сам не свой, видимо, чувствовал приближение старухи с косой, но с головой у него вроде был полный порядок.

– Сам отец там часто бывал?

– Как раньше – не знаю. Мне он рассказал только про свой последний визит туда, за две недели до своей кончины.

Хмурюсь, вспоминая. Да, отец уезжал на выходные, нам не сказал куда, но я видел билет на самолёт, как раз до Питера.

– И зачем он приезжал?

– Во время этого визита он предупредил сотрудников дома отдыха, что скоро сюда приедут новые хозяева.

Смотрю на Самаэля с непониманием, и тогда он вновь открывает свою папку и достает ещё один документ, протягивая мне его со словами:

– Вот, это второй документ, ознакомьтесь.

Беру и начинаю читать с опасением, кто знает, что там ещё удумал наш отец. Прочитав начало, понимаю – в руках я держу завещание отца. Поначалу думаю, что оно то же, что было зачитано нам нашим адвокатом. Но, оказывается, что нет. В самом низу есть приписка: условие получения наследства. Читаю и вновь думаю, что мои глаза меня подводят…

– Это шутка? – слегка повысив голос, спрашиваю я.

– Нет, вы же видите – это завещание вашего отца.

– Вы его читали? В частности пункт «условие получения наследства»?

– Конечно. И, поверьте, за мою практику я видел множество завещаний с различными обременениями.

– А что там? – спрашивает Рома.

– Там чушь, Рома, – фыркаю я. – Чтобы получить наследство отца мы должны прожить месяц в нашем родовом имении. Втроём.

Дана с Ромой переглядываются.

– Да, – кивает Самаэль. – Прожить там месяц, не покидая территории усадьбы больше чем на двенадцать часов… Есть ещё оговорка, но только для Романа Алексеевича, в случае рецидива его болезни, – Самаэль переводит взгляд на Рому, я невольно тоже и вижу в этот момент, как Дана берет брата за руку.

– Бред, – бросаю я. – Нам уже было оглашено другое завещание.

– Прошлое завещание признается недействительным, так как это написано и заверено в моей нотариальной конторе позже предыдущего.

– То есть мы обязательно должны выполнить условие?

– Да. В случае отказа или невыполнения условия вы лишаетесь всего, что оставил вам отец. Кроме усадьбы, разумеется. Она теперь неоспоримо ваша, – Самаэль едва заметным движением забирает у меня из рук завещание, убирает в папку. – В усадьбе, кстати, уже находится человек, который будет следить за выполнением условия. А ещё вам надлежит отправиться туда не позднее чем через три дня после получения завещания.

– Отец точно был не в себе, – качаю я головой.

– Что вы, все зафиксировано, ваш отец был в светлом уме и трезвой памяти… – начинает Самаэль, поправляя очки на переносице, я его перебиваю:

– Но почему отец обратился к вам, а не к…

– Полагаю, вашему отцу нужен был адвокат со стороны, – теперь он перебивает меня, – так как он сомневался в непредвзятости вашего семейного адвоката.

– А вы разве адвокат? – спрашивает Дана. Мужчина смотрит на нее с усмешкой и отвечает:

– Да, если это необходимо, то я могу предоставить подтверждающий документ.

– Будьте любезны, – с издёвкой произношу я. Раз уж у нас Дана такая чувствительно, то вдруг и сейчас что-то почувствовала. Может, этот Самаэль не тот, за кого себя выдает.

Он лезет в карман пиджака и достает удостоверение. Раскрываю, внимательно изучаю. На вид – подлинное, с печатью, с продлением. Обручник Самаэль Иосифович – такие полные инициалы у человека, сидящего передо мной. Странно, что он представился лишь именем, без отчества.

Возвращаю удостоверение со словами:

– Документы всегда можно подделать.

– Вы не понаслышке это знаете? – усмехается Самаэль, резко убирает усмешку с лица и уже серьезно произносит: – В конце концов, вы можете позвонить в адвокатскую палату…

Мотаю головой:

– Лучше я позвоню своему адвокату. Надо разобраться.

– Как пожелаете, – кивает в ответ Самаэль.

Я достаю телефон, нахожу в записной книжке нужный номер, набираю его. Трубку снимают не сразу:

– Сергей Львович, не отвлекаю вас?

– Нет, Руслан Алексеевич, добрый вечер. Слушаю вас.

– Тут такое дело… – я вкратце обрисовываю ситуацию с новым завещанием. Сергей Львович слушает внимательно, а дослушав до конца, отвечает:

– Хм, очень странно… Мы можем встретиться завтра с этим… поверенным лицом? Желательно на вашей территории.

– Вы сможете встретиться здесь завтра с нашим адвокатом? – спрашиваю я у Самаэля.

– Смогу. В одиннадцать часов.

Передаю согласие Сергею Львовичу, и мы прощаемся.

– Что ж, мне пора, – хлопнув себя по коленям, Самаэль поднимается с места.

– Я провожу, – говорит Рома.

– До завтра, – с улыбкой произносит Самаэль, и они с Ромой покидают гостиную. Дана остаётся сидеть, молчит, на меня не смотрит.

А у меня вдруг звонит телефон. Смотрю на экран – Вера. Черт! А ведь я планировал провести остаток вечера и всю ночь с ней. Так ехать? Боюсь, что мне уже не получится расслабиться, эта чертова усадьба и новое завещание прочно засели у меня в голове.

Сбрасываю звонок и набираю Вере смс: «Прости, сегодня не получится. Форс-мажор». Ответ приходит быстро: «Очень жаль».

Возвращается Ромка, на вид уставший, отстранённый какой-то. Он кладет руку на плечо Даны и ласково говорит:

– Я, пожалуй, пойду спать. Ты идешь?

Дана гладит руку брата на своем плече и отвечает:

– Чуть позже.

Ромка целует жену и уходит. Слышу его шаги по ступенькам лестницы. Смотрю на Дану, смотрю и думаю: а зачем она осталась? Почему не пошла с Ромой? Ей есть что сказать? В чем-то признаться? Если да, то почему ты молчишь, Дана?

Не выдерживаю, подхожу к ней и спрашиваю:

– Признайся, ты что-то знаешь?

Она молчит, лишь с удивлением смотрит на меня. Глаза такие большие-большие, такие честные-честные. Смотришь в них и, черт тебе дери, веришь. Ни при чем тут Дана…

Отхожу от нее, отворачиваюсь. Сжимая кулаки, борюсь с собою, потому что боюсь сказать что-то лишнее, ненужное.

А Дана вдруг резко встает, идёт к выходу.

– Спокойной ночи, – произносит она, обернувшись, и добавляет: – Все будет хорошо.

«Все будет хорошо», – мысленно передразниваю я. Делаю шаг к столу, замахиваюсь, желая снести стакан, из которого пил Самаэль. Но останавливаюсь, вспоминая кое-что важное. Черт! Опять достаю телефон, набираю Сергея Львовича. Перед завтрашней встречей с Самаэлем мне надо ещё кое-что рассказать нашему адвокату. Причем честно, иначе никак.

Глава 21. Дана

В своей комнате, закрыв дверь, я прижимаюсь к ней спиной. Сердце бешено стучит: и от такого неожиданного гостя, и от новостей, которые он озвучил. Тревожно мне, есть предвкушение чего-то… Даже не могу понять, чего именно. Наверное, неизбежного. Отгоняю эмоции и мысли и иду в ванную.

Приняв быстрый душ, я залезаю в постель. Верчусь, мне то жарко, то холодно. А потом закрываю глаза. Перед ними сначала темно, а потом картинка словно собирается из мелких частиц, и я вижу дом. Тот, с колоннами. На его фоне большие и черные глаза нашего гостя. Они смотрят с усмешкой, а затем в этих глазах вдруг вспыхивает огонь. Как от искры, случайной. Пламя завораживающе играет, как будто танцует страстный танец, постепенно разгорается ярче, сильней и… Перекидывается на дом. Всполохи пламени поглощают голубые стены, крыльцо, белые колонны… Но дом стоит на месте, окутанный языками пламени. Он плачет. Плачет и стонет, при этом шепеляво шепча… Что-то про память, наследство и наказание. Причем все это вижу не во сне, я осознаю, что не сплю. Это как видение. Но не совсем из прошлого, и вряд ли из будущего. Это мои ощущения. Мой страх. Мое наказание…

Настоящий сон приходит под утро, когда солнце уже поднимается над горизонтом. Обычный сон, без сновидений – черная пустота. Но и сплю я совсем немного, пару часов.

Сажусь на постели, смотрю на часы – семь утра. Ложусь обратно с надеждой поспать ещё немного. Но сна нет. Больше не хочется. Я валяюсь еще полчаса, бездумно, а потом иду в ванную комнату. Наполняю ванну теплой водой, добавляю пену с ароматом вишни. Я вчера хотела поваляться, понежиться. А делаю это только сейчас.

Вода расслабляет, мне спокойно и хорошо. Мыслей нет, чувств нет, только я, вода, которая обволакивает тело невидимым защитным коконом, и пряная вишня. Я с головой погружаюсь в воду, словно парю в невесомости, не чувствуя тела, как будто оно не мое. Душа в сосуде… почему-то неожиданно приходит странный вопрос: а кто наполнил этот сосуд моей душой?

Глупости какие-то…

Ванную покидаю минут через сорок. В комнате сушу волосы, выбираю одежду. Сегодня я решила надеть пестрый короткий сарафан, на ноги – балетки с открытыми пальчиками, а волосы собрать в высокий пучок.

В доме тихо. Неужели все ещё спят? Спускаюсь по лестнице, тихо, но предпоследняя ступенька скрипит, и этот звук гулко гуляет по дому, если кто-то бодрствует – поймет, что уже не один.

Двери гостиной открыты настежь, подхожу, заглядываю и вижу Руслана. Он сидит в кресле напротив входа, задумчивый и напряжённый: желваки играют, пальцы правой руки нервно играют, то разжимаясь, то сжимаясь в кулак.

– Доброе утро, – праздно произношу я. Руслан поднимает лицо:

– Доброе, – отвечает. Осматривает меня с головы до ног. Топчусь на месте, спрашиваю:

– Нина уже проснулась?

– Нины нет, – говорит деверь. – Она уехала на рынок за фруктами.

– Хорошо, – киваю я. – Тогда я пойду приготовлю завтрак.

Я делаю шаг в сторону кухни, собираясь пройти, но меня останавливает голос Руслана:

– Дана, – я делаю шаг назад, смотрю на деверя в ожидании. – Ты понимаешь, что это странно?

– Что странно? – интересуюсь я, но тут же понимаю о чем речь: – То, что ваш отец подарил усадьбу нам троим? – Руслан кивает. – Мне ничего не нужно, если ты хочешь, я могу отказаться…

– Да не в этом дело! – рявкает он, поднимается и тут же, качая головой, говорит уже спокойней: – Если это завещание не признают недействительным, то нам в любом случае, откажешься ты или нет, придется прожить месяц там…

– Я понимаю. И я даже согласна. Не помню, но почему-то точно знаю, что Питер очень красивый город, а его окрестности действительно живописные.

Руслан подходит ко мне, внимательно разглядывая мои руки, которые я скрестила на груди. Невольно тоже смотрю на них и вижу на локте синяки. От пальцев. Видимо, деверь оставил их вчера…

Он хмурится, отводит взгляд, мнется. Я снова делаю шаг, и Руслан снова меня останавливает:

– Подожди, ещё кое-что, – такое ощущение, что то, что он хочет сказать мне, даётся ему с трудом. Но он все же произносит, вполне искренне: – Ты… Ты прости меня за вчерашнее. За излишние эмоции и слова.

То, что Руслан извиняется, признаюсь, приятно. И нет у меня обиды на него. Прошла. А может, и не было ее, а так – секундная злость, негодование.

– Хорошо, – киваю я и иду на кухню.

Там надеваю фартук и приступаю к готовке. Сегодня это будут геркулесовые оладьи на молоке. Полезный и вкусный завтрак.

Когда я уже пожарила примерно половину из замешанного мной теста, на кухне появляется Нина. В ее руках две плетеные корзины, одна с овощами и зеленью, другая – полная фруктов и ягод. Женщина вызывается мне помочь, я с улыбкой отказываюсь. Но Нина остаётся на кухне, моет фрукты и аккуратно наблюдает за тем, как я готовлю.

Закончив готовить, я иду, чтобы позвать Руслана на завтрак. А потом думаю подняться к Роме и позвать его тоже. Но в гостиной сидят уже оба брата. Молча, оба задумчивые. И такие похожие сейчас. Внешне. Есть в них одинаковые черты, одинаковая мимика, жесты. Даже некоторые фразы они порой произносят с одинаковой интонацией. Но при всей этой похожести – они такие разные. Внутренне. Рома милый, романтичный, спокойный. А Руслан серьезный, мужественный, эмоциональный… Вот бы все эти черты одному человеку. Хотя… Такое невозможно ведь…

– Завтрак готов, – говорю я. – Пойдёмте за стол.

Мужчины одновременно смотрят в мою сторону, потом так же одновременно поднимаются и идут за мной.

Мы садимся за стол. Нина подаёт завтрак, потом ставит на стол свежие фрукты. Трапеза проходит в тишине, но без привычного напряжения. В воздухе витают наряду с запахом оладий ароматы фруктов. Так нежно, тонко.

Первой из-за стола встаю я. И только подхожу к чайнику, чтобы налить себе ещё чая, как в доме звенит дверной звонок. Руслан дёргается, смотрит на часы. Потом резко поднимается и выходит из кухни. Сам открывает дверь.

– Это Сергей Львович, наш адвокат, – шепчет мне Рома, когда мы оба выглядываем в прихожую. Странно, что он пришел так рано, вроде договаривались на одиннадцать. Что ж, значит, у Руслана есть что-то важное, что нужно обсудить с адвокатом до прихода Самаэля.

Они закрываются в гостиной. Разговаривают почти час. Мы с Ромой не мешаем, продолжаем сидеть на кухне.

Долго молчим и даже не смотрим друг на друга. Но я всё-таки не выдерживаю и через какое-то время тихо интересуюсь:

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Ты про наследство? – уточняет муж, я киваю. – Папа так решил, мне неведомо почему… но я чувствую, что должен выполнить его волю.

– Ты считаешь, что не получится оспорить или признать завещание недействительным?

– Думаю, папа все тщательно продумал.

Невольно киваю, потому что думаю почему-то так же. Однако спрашиваю ещё кое-что, что меня определенно беспокоит:

– А зачем это все?

– Видимо, так надо, – отвечает муж. Здесь в доме в очередной раз звенит дверной звонок. Бросаю взгляд на часы – одиннадцать утра.

Мы с Ромой выходим в прихожую, Нина в этот момент как раз открывает дверь.

– Доброе утро, – здоровается Самаэль. Руслан с адвокатом тоже появляются в гостиной, все мужчины здороваются за руки. И оба адвоката с интересом смотрят на меня. Особенно Сергей Львович. Его интерес я не только вижу, но и чувствую. Интерес, удивление, подозрение… А мне становится не по себе от последнего – в чем он меня подозревает?

Все заходят в гостиную, рассаживаются. Я и Рома рядом, Руслан с Сергеем тоже, а напротив нас, как будто отстраненно, в неравносильный противовес, садится Самаэль.

Что происходит потом, я понимаю с трудом. Явно с лёгким пренебрежением адвокаты разговаривают друг с другом, в их словах много непонятной мне терминологии. На вид, все происходящее словесная перепалка профессионалов, в ход идут и документы, которые они цитируют и показывают друг другу. Из нас троих, сидящих все это время в молчании, хоть что-то понимает только Руслан. И ему это все совсем не нравится.

– Как я понимаю, выбора у нас нет и нам придется ехать в Ленинградскую область? – спрашивает деверь, когда оба адвоката наконец замолкают.

– Вынужден признать – да, – с недовольством кивает Сергей Львович, возвращая Самаэлю очередной документ. – Несмотря на то, что обременение, указанное вашим отцом, выглядит, мягко говоря, странно, все документы оформлены верно. Условия прописаны четко: месяц в усадьбе, покидать надолго может только Роман, да и то при условии ухудшения состоянии его здоровья. Вы безусловно можете отказаться, но тогда лишаетесь всего наследства, кроме усадьбы… – адвокат косится на меня, слегка прищурившись.

– И кому в таком случае достанется наследство? – задаёт вопрос Рома.

– Все, что касается вашего бизнеса, будет поделено между акционерами. Ваше движимое и недвижимое имущество, в частности, этот дом, две квартиры в городе, виллы в Крыму и Испании отойдут государству.

– Совсем ничего нельзя сделать? – нахмурившись, спрашивает Руслан. А я немного негодую. Что сложного в том, чтобы выполнить условие отца? Всего месяц, что такого может произойти?

– Я, конечно, могу попробовать подать иск и оспорить, но… – разводя руками, отвечает Сергей Львович. – На девяносто девять процентов уверен, что это, простите за выражение, дохлый номер.

– Да и нет у вас времени на иск, – произносит Самаэль чересчур уверенно. Да и сидит он так – вальяжно, победно, словно он занял первое место в очень важных соревнованиях. – Три дня, в течение которых вы должны оказаться в усадьбе, истекают послезавтра вечером. И я советую вам начать собираться уже сейчас.

Эта его последняя фраза прозвучала так гипнотически, что я невольно приподнялась с желанием пойти и заняться тем, чем посоветовал Самаэль – собираться.

– Ясно, – кивает Руслан. Злой, раздраженный. И если Самаэль выглядит сейчас победителем, деверь выглядит ровно противоположно: как тот, кто потерпел поражение. Руслан подходит к окну, смотрит в сад, а потом достает телефон из кармана и, набрав номер, произносит в трубку: – Нужны три билета на ближайший рейс до Питера.