Текст книги "Дом на глухой окраине"

– Меня убить пытались, – тихо выдавила Вика. – И мне не показалось, мой жених – свидетель…

Сычев внимательно ее выслушал, с удовольствием зевнул и без интереса уточнил:

– Ну, значит, настоящего покушения не было?

Вика скрипнула зубами. Становилось очевидным, что ей никто не поможет. Вступать в дискуссию бессмысленно, жаловаться начальству Сычева – скорее всего, тоже. К тому же Лев вряд ли подтвердит ее историю. Вернее, подтвердит, но с другого ракурса, который окончательно уничтожит любое доверие к ее словам. Может, действительно взять билет на автобус и просто уехать?..

– Вам будет стыдно, когда вы обнаружите мое бездыханное тело, – с упреком сказала Вика.

– Лишь бы оно было молчаливым.

– Хорошего дня, – процедила она сквозь зубы и зашагала прочь, не забыв предварительно пнуть его калитку.

Ладно покушение, возможно, у того, кого она видела ночью рядом с домом, не было совсем уж злого умысла убить ее – если бы и правда хотели убить, уже убили бы. Но что насчет детей? Она отчетливо слышала, как мальчик говорил, что помощь подоспела, а Сычев до сих пор не в курсе? Не исключено, что дозвонившийся до нее ребенок живет не очень близко, участковый мог и не знать о его пропаже. Но какие-то ориентировки у него все равно должны быть. Тем более что странно не связать это дело с исчезновением Васи. Может, связи с ним и нет, но ведь проверить все равно обязаны. А Сычев не в курсе? Или делает вид, что не в курсе?

Вика остановилась перед витриной какого-то магазина и с ужасом уставилась на свое расплывавшееся в грязноватом стекле отражение. Почему Сычев притворяется, что ничего не знает? Причина только одна: он подозревает ее в пропаже Васи.

Отражение замерло и вытаращило красные, измученные отсутствием сна глаза. Женя открыто обвиняет ее в исчезновении сына, остальные соседи в целом вежливо молчат, но по их лицам тоже все ясно, так с чего бы Сычеву иметь другое мнение? Из-за давней дружбы с дедом? Но какие отношения у них были в последние годы? Да даже если хорошие, поиски ребенка все равно важнее. А участковый прямым текстом дал понять, что найти тело уже не рассчитывает. Вот только действительно ли он сказал правду? Или надеялся таким способом усыпить ее бдительность, заставить совершить ошибку? Если так, то получается, что за ней следят, и вчерашний человек возле душа…

Вика прислонилась лбом к прохладному стеклу, разглядела за ним симпатичную кастрюлю с цветочным узором и попыталась сосредоточиться на ней, пристально рассматривая причудливые завитки. Дыхание стало ровнее, пульс замедлился, паника начала сходить на нет.

Звякнул дверной колокольчик, на улицу высунулась полная женщина средних лет. Вика понимала, что должна оторваться от стекла, но враз появившаяся слабость вынуждала ее прислоняться хоть к чему-то.

– Девушка, вы заходите или что?

– Сейчас…

– Вы соображаете, что делаете? Надышите мне так, что витрину опять придется мыть!

– В смысле – опять? – Вика мгновенно оторвалась от стекла. – Да вы ее лет пять не мыли, я тут заразу подхвачу! Совесть надо иметь, нельзя же так нагло врать!

Женщина попыталась что-то ответить, но Вика уже бодро шагала вниз по улице, радуясь, что мелкая перепалка привела ее в чувство. Ну в самом деле – что она себе надумала? Какое-то преследование, да еще со стороны Сычева, который в детстве ей был практически дядей… Он же куда круче, чем предполагает должность почти сельского участкового. Помнится, в молодом возрасте повышение в звании получил, кажется, за отвагу… Дед говорил, что его в столицу звали, а он не поехал: решил остаться там, где вырос. Подтекст был такой, что и Вика должна сделать то же самое, но главное не это, а то, что дед упорствовал, очень давил на тему малой родины, и забыть его слова не получается до сих пор. В том числе и те, что касались Сычева.

И что, настоящий профессионал вроде него не понимает, что у нее нет мотива, что ей незачем красть ребенка Жени даже при всей к ней нелюбви? Конечно, участковый даже не думал ее подозревать, просто не верит, что в ее доме происходит что-то серьезное. Да и кто бы на его месте поверил? Тем более что у него сейчас другие заботы.

Вика дошла до дома, поднялась на крыльцо и потянула на себя дверь. Дверь, запертую изнутри. Ключей при ней не оказалось, а подобной подлости от Льва она никак не ждала и тому, что дверь заперта, скорее удивилась, чем разозлилась.

Пройдясь вокруг дома, она проверила окна, но те тоже были закрыты. Можно разбудить Льва, однако после этого придется с ним объясняться, и поспать все равно не получится. Тащиться к Илье бессмысленно: он сам только заснул, если нашел Кристину. А если не нашел, то ему не до гостей. Ну и что остается?

– Родное гнездо, – пробормотала она, чувствуя безграничную усталость. Вдалеке закаркал ворон.

* * *

Ритмичный металлический звук отражался эхом от стен, пробивался сквозь темноту и, казалось, растворялся где-то в затылке. Голова отчаянно болела, глаза не желали открываться, тяжелый тревожный сон завладел ею целиком, пропуская один только шум.

– Да хватит дрыхнуть!

Вика попыталась приоткрыть левый глаз, но потерпела неудачу и снова провалилась во тьму.

– Вставай, говорю!

Лицо обдало холодной водой, Вика дернулась, сильно ударилась обо что-то головой и вновь услышала металлический гул, от которого сводило зубы. С болезненным стоном она выползла из бочки, хватаясь руками за сырую землю, и уставилась на красные босоножки, маячившие у нее перед глазами.

Кристина отбросила палку, которой, очевидно, лупила по бочке, и принялась с любопытством изучать взглядом Вику – до сих пор не вполне понимавшую, где она и что происходит.

– Ты спала в бочке? – зачем-то спросила Кристина, хотя явно не нуждалась в ответе.

– Вы.

– Что?

– Вы. Я – взрослый человек, а ты – нет.

– Да пофиг, ты же подруга моего папы, почти семья.

Вика поморщилась, пошатываясь, встала на ноги и огляделась. Судя по положению солнца, день в самом разгаре, поблизости только Кристина со смартфоном в руке, дверь дома по-прежнему закрыта, но это ни о чем не говорит.

– Он знает, что ты здесь?

– Конечно.

– Понятно. Марш домой.

– Это твой официальный комментарий? – Кристина направила смартфон ей в лицо, и Вика резким движением закрыла его камеру. – Так тебя выгнали из твоего же дома?

– Отвянь.

– Я не могу, это непрофессионально.

– Непрофессионально – бесить родного отца, на чьи деньги куплена твоя игрушка.

– Вот еще. – Кристина опустила смартфон. – Я сама заработала, почту доставляла.

– Прекрасная карьера, для тебя – в самый раз.

Вика понимала, что злится не на зловредную девчонку, но сдержаться не могла. Голова трещала, как от сильного недосыпа, в горле першило, конечности затекли. Морщась от неприятных ощущений, она дошла до дома, подергала за дверную ручку и мысленно констатировала серьезный семейный разлад.

– А где твой жених? – с наивной детской непосредственностью спросила Кристина.

– Машину восстанавливает, – сказала Вика, искренне на это надеясь. Тон Кристины ей не нравился, а способ избавиться от надоедливой девицы она знала только один, но Илья действительно не выпустит дочь из дома следующие двадцать лет. Против воли Вика чувствовала с ней некую солидарность: видимо, из-за того, что Сычев ее отшивал так же, как она сейчас – юную журналистку. С другой стороны, не сообщить Илье – тоже неправильно. Только вот под раздачу зачастую попадает ни в чем не повинный гонец. – Давай звони своему родителю. Прямо сейчас, в моем присутствии.

– А если не буду?

– Заявлю в полицию, что ты проникла на частную территорию. – Вика едва не засмеялась, представив лицо Сычева, однако угроза неожиданно подействовала.

Кристина помрачнела, но послушно набрала номер, сказала пару фраз и передала смартфон Вике.

– Можешь сама ее придушить? – простонал Илья совершенно измученным голосом.

– Да я бы с радостью, но ты же знаешь: мою семью из-за такого недолюбливают.

Илья фыркнул, а приунывшая было Кристина оживилась.

– Это было признание?

– Это было намерение, причем не только мое.

– Мне за ней зайти? – спросил Илья, но чувствовалось, что после бессонной ночи он едва держится, и Вика в который раз порадовалась, что у нее нет детей.

– Нет, я доведу ее до дома. Но дальше уже не отвечаю.

– Идет. Вика… Спасибо.

Она улыбнулась, сбросила вызов и повернулась к Кристине.

– Ну что, жертва блогерских амбиций? Топай за мной.

Девчонка неприязненно скривилась, но, видимо, даже радовалась, что разговор с отцом уже состоялся, и почти без ее участия. Интересно, ему трудно справляться с этой заразой потому, что возраст такой, или потому, что воспитывает ее в одиночку? Во время их встречи на кладбище Кристина вроде бы нормально с ним общалась, а тут внезапный ночной загул неизвестно где.

– Ты же не сидела всю ночь у меня на участке?

– Твой мужик меня спровадил, – нехотя буркнула Кристина. – По ходу, он тебя ждал.

– И куда ты после этого пошла?

– Да просто шаталась… – Она явно уклонялась от прямого ответа, и было неясно, как ее разговорить.

– А мы с Ильей всю ночь тебя искали.

– Че, прям вдвоем?

Вика тяжело вздохнула и предпочла прекратить бесполезный диалог. Вскоре они вышли к полю, за которым виднелся знакомый лесок, и стало ясно, что Кристина вот-вот увидит свое красное платье на каком-то кусте. Открытие было настолько шокирующим, что Вика едва не повернула обратно, но вовремя сдержалась. Бояться реакции мелкой девчонки – это совсем уж за гранью разумного, а наряд ей можно и новый купить, если будет сильно орать. Интересно, где тут теперь магазин одежды…

– Возле почты, за пивной, – ответила Кристина, и Вика только тогда сообразила, что произнесла вопрос вслух. Может, Лев не так уж не прав, считая, что она слетает с катушек?

– Пивная сохранилась? – восхитилась Вика. – Дед говорил, что она еще в его детстве была.

– Так он с малолетства прикладывался? – безразлично уточнила Кристина.

– Нет. И это мое последнее слово. Что ты так к нему прицепилась?

– Может, ты не в курсе, но здесь иногда происходит что-то криповое[1]1
  Криповый – пугающий, ужасный (молодежный сленг).


[Закрыть]. А про Васю пока нельзя говорить, об этом меня еще участковый предупредил… Ну и про что мне делать подкаст?

– А может, не делать?

– Ага, щаз. Мне надо отсюда вырваться любой ценой, значит, донаты нужны. Папа не даст, на почте столько не заработаешь…

– А чем тебе тут не нравится? – Вика вдруг ощутила болезненный укол где-то в груди.

– А тебе чем? Сама же свалила.

– Думаешь, у меня был выбор? Нас все соседи ненавидели, дед за мою жизнь боялся!

– Ну, теперь-то не боится.

Вика чуть не отвесила наглой девчонке подзатыльник.

– Это не значит, что тебе можно лезть в мою жизнь.

– Так тебе же нравится.

– Чего?!

– А иначе зачем тебе тут чилить?

– Я не…

– Ну задерживаться, если тебе так более понятно. Это же не ради моего папы. Он хоть и ничего, но твой жених явно круче, а жизнь в дыре – не для такого мужика. Я еще сомневалась, пока его не увидела…

– Слушай, ты… Что за хрень?! – Вика резко остановилась, и шедшая чуть позади Кристина в нее врезалась. Девочка угрюмо потерла ушибленный нос, нахмурилась и проследила за ее взглядом.

– Нашли! – воскликнула Кристина. – Точняк! Нашли!

Вика потеряла сознание.

* * *

– Нашли, нашли! – лопоухий мальчишка радостно прыгал вокруг нее, доводя маленькую Вику до белого каления.

– Ты считал слишком быстро, Макс, – буркнула она, выбираясь из дощатой пристройка к их дому. – Кто так считает?

– Нормально я считал! Это ты прятаться не умеешь!

– То-то я тут уже полчаса сижу, – насупилась Вика, прекрасно понимая, что всех остальных он уже нашел, а ее искал с их непосредственной помощью. – Ладно, теперь я вожу.

– Подожди, еще не все собрались. Там кто-то в старом сарае застрял.

– Так пусть через окно лезет!

Мальчишка широко улыбнулся, демонстрируя заметную щель между передними зубами.

– Ржака будет!

– Ой, да ладно. Окно открой! Помоги ему! – Вика вдруг нахмурилась и сдавила руками виски.

* * *

Когда она очнулась, над ней склонялся Сычев, неподалеку стояла Кристина, а рядом с девочкой еще какие-то граждане. Голова гудела, невыносимо хотелось спать, в глазах мелькали темные точки.

– Солнечный удар, – констатировал участковый. – Надо больше пить. Или наоборот?..

– Да какой удар, – возразил кто-то из собравшихся. – Откуда? Еще даже не печет.

Вика села, опираясь руками на землю, обвела окружающую действительность мутным взглядом и с недовольством констатировала, что Кристина снова втихаря что-то снимает.

– Через окно, – тихо пробормотала она. – Они лезли из сарая через окно. Давным-давно…

– Так… – Сычев с беспокойством повернулся к Кристине. – Она что-нибудь принимала?

– Только лучшие позы для моего видео.

Вика нехотя хмыкнула и обратилась к участковому:

– Это один и тот же мальчик, я наконец по голосу узнала. Когда заговорили про окно…

– «Скорую», – коротко приказал Сычев, и одна из женщин достала телефон.

– Не надо.

– Еще как надо.

Вика поднялась, пошатнувшись, ухватилась за подставленный локоть участкового, но тут же выровнялась и вспомнила, что собрались люди вовсе не из-за нее. Она посмотрела в ту сторону, где должно было болтаться на кусте платье Кристины, и снова увидела не его, а каких-то мужчин с суровыми лицами и разными приспособлениями в руках. Женщина сунула телефон обратно в карман.

– Что там такое?

– Ничего, Победа. Не думай об этом.

– Трупак нашли, – восторженно сообщила Кристина. – Прикинь, с проломленной башкой!

– Вася?.. – едва выдавила Вика, чувствуя, что сейчас опять потеряет сознание.

– Не, волонтер.

– Какой волонтер? – Предобморочное состояние у Вики чуть отступило, но грозило вернуться в любой момент.

– Ну, из тех, что Васька искали. Зашел чел в лес и не вышел уже. У нас тут маньяк, короче. – В голосе Кристины звучало столько торжества, что у маньяка были все шансы обрести подельницу.

– Ничего подобного! – резко осадил ее Сычев. – Там, может, вообще несчастный случай…

– Ага, с пробитой черепушкой и без телефона, как вы говорите.

– Что здесь делает ребенок? – с опозданием возмутился участковый. – Где родители?

– Вот. – Кристина уверенно указала на Вику. – Она собирается меня удочерить.

Сычев вытаращил глаза, но комментировать не стал, только угрюмо потребовал:

– Брысь отсюда обе. А ты – к врачу, с таким делом не шутят.

Вика вяло кивнула, махнула рукой Кристине, призывая ее отойти от толпы, и вскоре они продолжали путь к дому Ильи.

– Показать, где фельдшерский пункт? Он у нас большой, несколько медиков, даже на ночь больных в нем оставляют, если надо. Потому что один на кучу населенных пунктов, а больница…

– Нет.

– А…

– Нет.

– Не будь занудой, я просто хочу знать, вернемся ли мы к трупаку.

– Да, – неожиданно для себя сказала Вика и тут же об том пожалела. – Я вернусь. А у тебя – домашний арест.

– Тем более. Мне нужны новые впечатления перед долгой отсидкой.

Вика тяжело вздохнула и промолчала, но Кристина, похоже, почувствовала ее слабину.

– Ну пожа-а-а-луйста! Папа меня в черном теле держит!

– Ты не знаешь, что это такое.

– Да, не знаю, и все равно держит.

– О чем ты меня просишь? – Вика резко остановилась. – Чтобы я нарушила указание полиции и тайком провела тебя посмотреть на труп?! Разумеется, этого не будет!

– Тогда расскажу папе о твоем припадке, – насупилась Кристина.

– Мне без разницы.

– Тогда жениху твоему расскажу.

Вика, которая уже тронулась с места, снова остановилась, досадуя, что не сумела скрыть свою реакцию. Отношения со Львом и так на грани: если она очень постарается, то слухи о деде он, пожалуй, простит, но из-за отключенного телефона проблем будет куда больше, а уж регулярные потери сознания… С другой стороны, вестись на шантаж девчонки нельзя, да и Илья будет в шоке. Если узнает. А Кристина все равно туда потащится, и остановить ее будет некому.

– К самому трупу не пущу, даже не думай – категорическим тоном заявила Вика.

Кристина радостно захлопала в ладоши, будто и не слышала ее слов.

* * *

Подобраться к месту трагедии было непросто. Большинство специалистов уже уехали, но Сычев и пара его коллег все еще оставались рядом с телом, которое пока не увезли. Нормально разглядеть труп Вике никак не удавалось: мешали то заросли, то люди, то пыхтящая над ухом Кристина со своим смартфоном – ее периодически приходилось отодвигать, чтобы меньше пакостила. Одно было ясно совершенно точно: жертвой убийцы стал мужчина средних лет, одетый для похода в лес и пытавшийся оказать сопротивление.

Последнее Вика определила по кровавым ссадинам на руках трупа; впрочем, не исключено, что человек действительно неудачно упал, как уверял Сычев. Но раз погибший был волонтером…

– Васька, значит, нашли, – предположила Кристина. – Вот этот и нашел. А маньяк его – того. И телефон забрал.

– Нет никакого маньяка. И телефона могло не быть изначально.

– Ага, у мужика сердечный приступ.

– У мужика – ценная информация, которая кому-то мешала. – Вика задумчиво почесала руку о ближайшую сосну и пригнулась еще ниже: ей показалось, что Сычев бросил беглый взгляд в их сторону. – Неужели и правда понял, где Вася?

– А реально у тебя с его мамой были терки?

– Она сперла мой любимый браслет на резиночке.

– Да ладно?! – неизвестно почему восхитилась Кристина. – И что ты сделала?

– Ну, у нас была гниющая компостная куча… А, неважно. Я попробую подойти поближе, а ты сиди здесь.

– Еще чего…

– Просто помни про компостную кучу, – с угрозой процедила Вика, и Кристина тут же слилась с сосной.

Ползти вперед было тяжело: низкая еловая поросль цеплялась за ноги и колола через одежду, то и дело приходилось смахивать с себя комаров, а Сычев все беспокойнее косился в ее сторону, но пока вряд ли что-то видел. Тем не менее Вика подобралась на максимально близкое расстояние, укрылась за большим муравейником и стала прислушиваться, заодно придумывая правдоподобную отмазку для участкового на случай ее обнаружения.

– Вот здесь он упал. – Сычев указал куда-то в сторону. – Должно быть, запнулся за тот пень.

– Какой? – спросил один из мужчин.

– Да вон тот, его в траве и не видно.

Вика осторожно приподняла голову и проследила за их взглядами: никакого пня заметно не было, оставалось только поражаться профессионализму участкового.

– А ведь и правда, – удивленно подтвердил второй мужчина, вторя ее мыслям. – Как ты его разглядел?

– Повнимательнее надо быть. – Сычев, покряхтывая, опустился на колени, сделал несколько непонятных взмахов руками в районе предполагаемого пенька и удовлетворенно резюмировал: – Вот тут он, стало быть, запнулся, потерял равновесие и полетел вперед. Потом попытался ухватиться вот за этот дуб, он весь такой корявый…

– Ссадины на руках! – воскликнул первый мужчина.

– Именно. Осталось понять, обо что он голову проломил… Родным, кстати, сообщили?

– Нет еще.

– Ладно, я сам. – Сычев поднялся и принялся отряхивать колени. – А вы поищите – может, камень какой, может, еще где пенек. Обо что-то он ударился, да так, что сразу…

– Нашел! – Мужчина, которого Вика про себя назвала вторым, лысоватый качок с карими глазами, указывал на что-то у себя под ногами. – Смотрите, тут и кровь!

– Молодец, – одобрил участковый. – Давай это к уликам. Хотя что их собирать, и так все ясно.

– Он о сучок, значит? – уточнил первый. – Как же так не фортануло, нормальный был дядька…

– Ну, мы предполагаем, а…

– Это он, да?! Ой, божечки, это он? – Из-за деревьев показалась тетя Надя, запыхавшаяся, вспотевшая и настолько бледная, что ближайший мужчина подставил руки на всякий случай – вдруг в обморок упадет. Тем не менее лишаться чувств мама Жени не собиралась – по крайней мере, пока.

– Нет-нет, не волнуйся!

– Вася… Где мой Вася?..

– Не здесь. – Сычев схватил ее за предплечья, уводя от места чужой смерти, но тетю Надю было не остановить.

– Покажи! Покажите мне!

– Прикинь, она просто спокойно требует, а нас вышвырнули, как…

Вика вовремя закрыла подкравшейся Кристине рот рукой, но в целом была с ней солидарна. Тетю Надю успокаивали, позволяли ей затаптывать бесценные следы и даже заботливо отпаивали чем-то горячительным из металлической фляги. Конечно, женщина шокирована, ей нужна помощь, только почему ее нужно оказывать именно у трупа, когда расследование в самом разгаре? Вика едва не высказалась вслух, однако предпочла сдержаться, надеясь узнать еще что-нибудь интересное.

– Может, пойдем? – шепотом заныла Кристина, освободившись от ее руки. – Чего тут делать, все уже закончилось.

– Я тебя не держу.

– А я чувствую за тебя ответственность… Что ты так смотришь? Долбанешься опять в обморок, а это – зашквар…

– Переживу.

– А вот не факт. Я прям вижу твое зеленое лицо в этом муравейнике.

Вика машинально посмотрела на муравейник, на всякий случай изменила позу, немного от него отодвинувшись и вдруг увидела среди прошлогодней листвы что-то блестящее. Еще не понимая, что это такое, она протянула руку, нащупала металлический предмет и тут же услышала возмущенный вопль:

– Победа!!!

Кристина в ужасе округлила глаза и сорвалась с места, Вика бросилась за ней, хотя понимала, что ведет себя по-детски, и в душе очень стыдилась этого.

Остановились они перед домом Ильи, всполошив соседскую дворнягу, которая начала оглашать окрестности яростным лаем. Кристина в голос смеялась, размазывая по щекам выступившие слезы, Вика изо всех сил корила себя и старалась быть серьезной, но тоже не могла сдержаться, одновременно полагая, что это место сводит ее с ума.

– Над чем ржем? – устало поинтересовался Илья, выйдя на улицу. Был он мрачным и каким-то помятым.

Кристина сразу испуганно притихла и с виноватым видом прошла на участок.

– Я думала, ты на работе, – сказала Вика.

– Я тоже. Но кое-кто обещал довести мою дочь до дома и пропал в неизвестном направлении. А из лесов приходят дурные вести.

– От партизан? – съязвила Вика.

– Да уж лучше бы от них. Зайдешь?

Вика окинула взглядом его дом и представила, насколько сильно сегодня влетит Кристине.

– Давай пройдемся.

Илья закрыл калитку, не оборачиваясь, показал кулак в сторону одного из своих окон и цыкнул на соседскую собаку, которая тут же умолкла.

– Отлично, все знают, кто тут хозяин. Жаль, родная дочь не в курсе.

– Весело тебе? – беззлобно буркнул Илья. – Я тут выжить пытаюсь…

Вика понимающе хмыкнула, а затем вытянула вперед руку, сжатую в кулак.

– Угадай!

– Да перестань…

– Нет, угадай!

– Ну, допустим, конфета, – с улыбкой предположил Илья. – И ты сожрешь ее сама, как делала в детстве.

– Мимо.

– Тогда скрепка. Нет, стой. Это кнопка. Точно кнопка, ничего хорошего от тебя не дождешься.

Вика разжала кулак и продемонстрировала найденную в лесу пуговицу – на фиксированной ножке, явно от чего-то джинсового.

– Я был близок… И что это вдруг за игрища?

– На месте убийства нашла, – похвасталась Вика, а Илья стал угрюмым, почему-то сразу ей поверив.

– С катушек слетела? – уточнил он, видимо, на всякий случай.

– Не исключено, – честно ответила Вика. – Но скажи мне, если произошло обычное несчастье, без насилия, может ли такая пуговица отвалиться?

– Почему бы и нет? Плохо держалась, вот и…

– А если это случилось не на самом месте происшествия, а немного в стороне?

– Приспичило мужику, расстегнул штаны… Ну что я тебе рассказываю? – Илья вдруг смутился.

Вика слегка приуныла, хотя сама не понимала, почему и что ей за дело до чужого трупа.

– Наверно, ты прав. Зря я не отдала ее Сычеву.

– Теперь уже и не отдавай, – неожиданно посоветовал Илья. – Все равно от этого ничего не изменится, только гнев на себя навлечешь.

У Вики в памяти всплыло лицо участкового, когда он понял, что они с Кристиной подслушивали, и решила, что ненавидеть ее сильнее, чем ненавидят сейчас, вряд ли можно… «Черт, еще предстоит разговор со Львом», – вспомнила она.

– Продашь мне свои пионы? Или что там еще у тебя наименее колючее?

* * *

Лев цветам не особенно обрадовался, но, вопреки опасениям, драться ими не стал и даже великодушно пустил Вику в ее собственный дом. Выглядел он предельно хмурым и к разговору явно не был готов, однако чувствовалось, что уже начинает отходить.

– Купил немного шмотья, – угрюмо сообщил он, кивнув на пакет в коридоре. – Там и мое, и твое, а то неприлично уже в одном и том же ходить. Спать буду в гостиной на диване, а ты – где хочешь.

В его словах ощущался неприкрытый намек на бочку, но Вика решила пока не поднимать эту тему, чтобы снова не дошло до серьезного скандала. Когда Лев удалился в гостиную, она взяла пакет с вещами и направилась в кабинет деда, надеясь наконец побыть наедине со своими мыслями.

Итак, что получается? Во-первых, ей звонит друг детства, который бесследно исчез вместе с двумя братьями. Во-вторых, у нее без видимых причин начались странные обмороки. В-третьих, все это может быть как-то связано с пропажей Васи и свежим трупом, в истории с которым Сычев не видит ничего криминального. Осталось только выяснить, что можно причислить к фактам, а что – к игре ее воображения или, скорее, к состоянию здоровья. Если бы Лев знал чуть больше, чем знает, он уже вез бы ее в клинику с мягкими стенами, и винить его в этом было бы сложно.

Вика старалась сосредоточиться, размеренно вышагивая от окна к шкафу и обратно, но мысли путалась, а зарождавшаяся где-то внутри паника потихоньку брала верх. Неужели с ней и правда что-то не так? Можно ли всерьез поверить, что в трубке отключенного телефона она слышала голос давно пропавшего ребенка?

Если допустить, что с ней общался призрак, то это означает, что мальчишек тогда убили, они не успели повзрослеть. Но в принципе в их смерти и так не было сомнений, иначе уже объявились бы. С другой стороны, что мешало призраку позвонить раньше? Он же бестелесен и творит что хочет, но почему-то молчал целых двадцать лет. Даже если представить, что дело в этом кошмарном телефоне, то ведь и он здесь был. И дед… Дед наотрез отказывался выкинуть проклятый аппарат, хотя она его об этом неоднократно просила. И, помнится, даже предлагала свои карманные деньги, чтобы купить новый.

Вика присела на подлокотник кресла, уперлась руками в колени и уставилась в пол. Был он в многочисленных потертостях и царапинах, которые будто сливались в причудливый узор и расползались все дальше и дальше… Неужели дед тоже это слышал? Может, потому и пил? Но зачем тогда хранить телефон, зачем оставаться жить в этом доме? Лев сейчас сказал бы, что дед погубил мальчиков, а потом мучился чувством вины и хотел чем-то себя наказать, только так наказывать себя просто невозможно, даже думать о подобном нельзя!

Вика потерла лицо руками, огляделась в поисках того, за что можно зацепиться, чтобы отвлечься, и вспомнила про пакет с одеждой. Привести себя в порядок и правда не мешает: рисковать с водными процедурами больше не хочется, а вот избавиться от грязных вещей – самое то.

Она вытряхнула содержимое пакета прямо на пол, с удовольствием отметила, что Лев прекрасно знает ее вкус, и потянулась было за широкой футболкой с капюшоном, когда вдруг заметила джинсы. Ничего необычного в них не было, даже фурнитура казалась вполне стандартной. Стандартной именно для джинсовой ткани. А не для простеньких брюк цвета хаки, в которые был одет труп.

Вика почувствовала сильный жар в районе шеи, дыхание замедлилось, ладони вспотели. Дрожащей рукой она достала найденную у муравейника пуговицу и уставилась на нее округлившимися глазами. Только сейчас она осознала то, что должна была понять еще в лесу: деталь отлетела не от одежды жертвы, а от чьей-то чужой.

Конечно, пуговица может быть ничего не значащим мусором, могут быть десятки других объяснений, как она оказалась у муравейника… Но что, если пуговица принадлежала убийце, с которым волонтер боролся перед смертью? А зачем преступнику труп, да еще с возможными уликами? Затем, что несчастному мужчине удалось найти Васю.

Вика быстро переоделась и выскочила на улицу, еще не совсем понимая, что будет делать.

Значит, так. Волонтер искал ребенка в лесу, там дальше вроде бы болота, правее – заброшенная деревня, но от нее уже двадцать лет назад почти ничего не оставалось. Да и наверняка это место не раз проверяли. Тогда водонапорная башня, которая позади деревни, там, кажется, была какая-то пристройка…

Вика потрясла головой, будто надеясь, что извилины зашевелятся, и вслух себе возразила:

– Нет, там все уже осмотрели, не могли не осмотреть.

– Опять кто-то невидимый? – Судя по голосу, Лев даже не удивился ее восклицанию. Как он умудрился подойти настолько бесшумно, оставалось загадкой, но сейчас это мало ее беспокоило.

– Не хочешь прогуляться? – спросила она.

– Куда?

– На развалины старой деревни. Ну давай, интересно же!

– Эту мысль тебе подсказали голоса из телефона? – с подозрением протянул Лев.

– Нет. Хочу посетить места моего детства, только и всего.

– Это далеко? Скоро будет смеркаться.

– Ну и ладно, одна схожу, – заявила Вика, прекрасно понимая, что на него это сразу подействует. Зачем ей так нужна компания Льва, она не знала, но идти одной не хотелось: уж лучше слушать его мрачное пыхтение чуть позади, чем тащиться в одиночестве.

Вскоре они миновали место преступления (там никого не было) и углубились в лес как раз к тому времени, когда начало смеркаться. Вика не боялась заблудиться, однако все равно уже жалела, что отправилась в деревню именно сейчас.

Высокие мрачные ели торжественно тянулись вверх, поглощая последние солнечные лучи, заросли орешника создавали дополнительную тень, старые, замшелые стволы вековых гигантов будто специально преграждали дорогу. Вика давно забыла, как некомфортно здесь даже днем, а теперь могла лишь удивляться тому, что ощущение чего-то гнетущего бывает настолько сильным и осязаемым.

– Тут могильник, что ли? – не выдержал Лев. – Что за место?

– Была зажиточная деревня, – начала объяснять она, радуясь, что слышит человеческий голос. – Во время революции и голода полегло много народу; те, что остались, работали в городе, ну и в колхозах там всяких. Потом старики поумирали, дорога заросла…

– Дорога? Какая тут дорога?

– Уже никакой. Но из детства я еще помню ее остатки – что-то вроде бетонных плит. Короче, деревенские свалили, а семейная пара, которая решила не уезжать, сгинула на болотах. Это где-то в семидесятых было, деревня тогда и приказала долго жить.

– Прелестное местечко, – поежился Лев. – Спасибо, что показываешь окрестности.

– Ты сам пошел, тебя не заставляли.

Лев скривился, давая понять, что все ее манипуляции прекрасно просек, и ускорил шаг, завидев впереди просвет. Вика тоже заметила, что деревья стали пореже, но ее это не слишком радовало, поскольку ничего подобного в том месте она не помнила.

Выйдя на полянку, они огляделись, и Лев уточнил:

– Это твоя деревня?