Текст книги "От северного вокзала до весны. Городская лирика"

Забытый богом старый-старый двор

Забытый богом старый-старый двор

Глазеет в ночь окошек огоньками.

За вязом двухголовым свис забор

С калиткой расписной и матюгами.

Семнадцать мне, иду аллей среди,

Консервную пинаю кедом банку.

Спит школьный корпус серый впереди,

Не ждёт к себе былую хулиганку.

Дома стеной хотят отгородить

Меня от остального буйства мира.

Иной раз как же может тяготить

Родная дикость, ветхость и квартира.

Но стоит лишь уехать на простор,

Повсюду будет чудиться по новой

Забытый богом старый-старый двор,

Забор и вяз столетний двухголовый.

2011

Царство клёнов

До чего же затерян твой южный район,

Спрятан глухо в оранжевых кронах.

До чего ж он листвой и быльём занесён,

В конопатых раскидистых клёнах.

Сразу видно, что именно ты тут живёшь,

Медный ангел огня и бунтарства.

Не дотянет досюда столичный галдёж,

Спит твоё ясно-медное царство.

Фонари – те и то свет дают в рыжине,

Облачая дворы тёплой тайной.

Домофон на подъезде запел в тишине –

И опять округ в немости спальный.

Не московский и ветхо-диковинный вид,

А какой же тут воздух погожий!

В объявлениях дверь стариной заскрипит,

И появится редкий прохожий.

Здесь шоссе нет и фабрик нет в дыме седом.

Тут дворы, перелески и парки.

Спит пригорок, на нём длинный высится дом,

Как стена, а в нём арки да арки.

Неприступный и дикий покой в ноябре –

О, с твоим тихим нравом так схожий.

Глажу здешние вязы по грубой коре,

Как тебя по щеки нежной коже.

И тихонько стараюсь идти по утру,

Не примять чтоб янтарность земную.

Как к душе к твоей тропкой иду по нутру,

Косогором, обходы минуя.

2019

Трамвайчик

В трамвае солнце. Золотится пыль.

За окнами расправил свои кисти

Октябрь-классицист, ваяя быль,

Где рельсы завалили горы листьев.

И складно как выходит у него!

Он не жалеет на созданье краски.

В вагоне каждый едет в торжество,

В свою иную, собственную сказку.

И я, смеясь, застыла у стекла.

Мне здешний ход так люб хромой, не скорый,

Где каждый мчит на улицу тепла,

Где каждый едет в свой волшебный город.

По паркам радость тот трамвайчик нёс.

Тянись, мой путь, куда-то с ниоткуда,

Пока мне можно слушать стук колёс,

Мечтать и знать, что я приеду в чудо.

2018

В прокуренном подъезде полумрак

В прокуренном подъезде полумрак.

Две лампочки разбиты, третья еле

Всё силится согреть тот кавардак

Листвы, что замело в скрипучесть двери.

Тут чернота клубит, как будто вспять,

И сквозняками ветоши воспеты.

Мне хочется чуть-чуть здесь постоять,

Хоть не курю я иглы-сигареты.

На лестнице застыв, дыша едва,

Придерживая воротник ладошкой,

Мне хочется смотреть и час, и два

В просветы запылённого окошка.

С второго этажа, не свысока,

Подглядывая в стёкла, где закрыто,

Как в скважину небесного замка,

Из ветхого заплёванного быта.

А там вверху, в отрыве от земли, –

Дома, что моего длинней и выше,

Они в ночи плывут как корабли.

Их палубы – то чердаки и крыши.

Одна, нахлынув на корму другой,

Как лабиринты, как флотильи, стаи, –

Не разойтись. Все ждут, когда прибой

Их по краям вселенной размотает.

Антенны-мачты над листвой снуют,

И провода как шкот в пучине мокнут.

Огни горят из маленьких кают.

Каюты вспыхнут: окна, окна, окна…

Их много так, что с них ослеп маяк.

Буёк-фонарь оранжевого цвета

Качнётся на ветру и так и сяк.

Береговые ждут приход рассвета.

А те, кто вглубь плывут в своих судах,

В волнах дрейфуют неземного плена.

И мой подъезд разбитый в их рядах,

Где трюм утоп в разрухе по колено.

Так лодочку раздумий мою впрямь,

Как будто бы неведомая сила,

Подобно заплутавшим кораблям,

Всё дальше в море-время уносила.

2021

Где бродишь ты

Где бродишь ты, как миг незримо,

Как у Синая Моисей?

Твоя косуха пахнет дымом,

Прокурен дом твоих друзей.

Там вновь битком. Спят даже в зале.

Экран затих, пропала сеть.

Где ночевать? Не на вокзале?

На поздний скорый ли успеть?

Где ты идёшь в ночи, ведомый

Фонарным бликом и судьбой?

Бездомный, хоть владеешь домом,

Ты смотришь в темноту с мольбой,

С надеждой к городскому краю,

А сердце детское без уз.

В нём только музыка играет,

Как в проводах. Чистейший блюз.

С мечтой заглядываешь в окна

И веришь, что вдали седой

Свет одного всегда не блёкнет,

Горит священною звездой.

2016

Вот он, детства мир и света!

Вот он, детства мир и света –

Двор-колодец буквой Р.

Арка в клёны разодета –

Шелестят на свой манер.

Взгляд раскину, встану с краю,

В солнце замерев дневном.

Воздух здешности вдыхаю

Прежний. Пахнет вешним сном.

Будто жду кого из наших,

Из былой лихой шпаны.

Будто выйдет друг мой Саша,

Разодрав в умат штаны.

Улыбнётся редким зубом,

Сунет семечки в карман.

Мы пойдём за сад, на трубы –

Разрисовывать дома.

По рублю жвачки сладки.

У меня колода карт.

Смастерим себе рогатки,

Самострелы из петард.

Забредём в глухие пущи,

Там, где дом пустой сгорел.

Забежим на рельсы плющить

Гвозди – для индейских стрел.

У того уж Сашки третий

Брак. Меняет паспорта.

У меня – стихи и ветер,

За душою ни черта.

У меня мечты и эхо.

У меня к свободе прыть.

Эх, как хочется с ореха

Вновь рогатку смастерить.

Рассмеюсь своим же мыслям,

Обойду знакомый сквер.

Здравствуй, детства мир и света:

Двор-колодец буквой Р.

2021

На крыше

Лежу на крыше. Высь рябится.

То солнце, то хмурная муть.

Считают рёбра черепицу,

И вволю дышит утром грудь.

Нащупает листву ладошка,

Я как они здесь гость с садов,

Чердачница, лесная кошка,

Безродный отпрыск городов.

Трещанья ЛЭП – то мыслей трели,

Вдаль проводов уносит нить,

Трясётся в ветрах канители.

Эх, самолётик б запустить!

С стишком чудным, да длинным шибко,

Пропавшем в улиц глубине,

Чтоб ты поймал его с улыбкой,

Прочёл и вспомнил обо мне.

2021

Город-ночь

Капюшоны на головы, кроссы.

Засыпает бедовый район.

Свистом поезда дворик заносит,

Как подъезд разметавшийся клён.

Закричит то ли птица, то ль кошка

У дорожных асфальта седин.

Глядь, Серёга собрался с окошка:

Брат, не прыгай. Пойдём посидим.

И идём мы. Серёгу качает,

И цигарка трясётся в зубах.

Как детей мать нас площадь встречает

Фонарями на куцых столбах.

На запястье часы будто счётчик,

Циферблатом мигает наспех.

«Тоже мне, – улыбаюсь я, – лётчик.

Взлёт, Серёга, не вниз, а наверх».

Улыбнётся в ответ слабым светом:

«Вот такой я никчёмный дурак».

Остаётся за спинами лето,

Речка, сада немого овраг.

Город шума и город вагонов.

Город-ночь, город-глубь, город-брод,

Выводи нас из тёмных загонов,

Твоих к свету бредущих сирот.

2021

Развалы города на северном краю

Развалы города на северном краю.

Сентябрь в заброшках забуянил гулко.

Шагну одна в вечернюю прогулку,

Себе отрадность ночи подарю.

Куда идти, зачем теперь идти?

То ль за звездой, за сном трущобы то ли?

Вокруг простор и чёрной далью поле,

А посреди мерцают рельс пути.

Дремлет район, уснул райисполком,

Богатый беднотой и серым дымом.

Здесь лучше верить в чудо молодыми

Или мечтать о прошлом стариком.

А настоящее смотреть во сне,

А настоящего здесь отзвук тонок.

Протянет руку мне смешной ребёнок,

А может, только чудится он мне?

А может, это я себе привет

Передаю из прошлого с улыбкой?

Всё те же крыши смерят тишью зыбкой.

Всё тот же с окон веет жёлтый свет.

2020

Придумаешь себе судьбу

Придумаешь себе судьбу,

Оно возьми да выйди криво.

Струится с низких крыш отлива

Вода, трясущая трубу.

Весна. Идёшь с сумой пустой,

От шеи отстраняя ворот,

И пишешь выдуманный город,

Непостижимый и простой.

Творец и гость его ночной,

Дома, что ближе или выше –

С буквы большой в мечте напишешь,

Что дальше – с маленькой строчной.

Тряхнёшь рукой свою тетрадь,

В ней пятна-звёзды запестрели.

Откинешь ручки. Акварели

Возьмёшь и станешь рисовать.

Хрущёвки с сталинской трухой

Заменишь переливом леса.

Придумаешь, что ты лихой

Казак иль атаман-повеса.

Мазком начертишь ты луну

В тишайшей неба беспробуде,

Подумаешь: «Нужны ли люди?

А может быть, всего одну

Изобразить?» Ту, что с далече

По косогору за рекой

Идёт тиха к тебе на встречу

И машет радостно рукой.

Её рисуешь нежно кистью,

И вот – она уже близка.

Взметнутся под ногою листья.

Луну затянут облака.

2021

Чужестранка

Листва у ног закрутится –

То осень скачет всадница.

Шагаю бесприютница.

Шагаю безоглядница.

Мирскою ли дорогою,

Земною ли заступницей?

Иль горнею юродивой

Безгорестною путницей?

Пою под нос, не бедствую.

На поезда успеется.

Как ель с тайгой соседствую,

Костром душа согреется.

В любой стране чужачкою,

Неблизкой иностранкою.

В любой стране своячкою.

В любой стране гражданкою.

Сестра дорог. Особицей

Бреду к далёким с нежностью,

Как к строчке с многословицей,

Как к рифмам с безмятежностью.

Приюты сердца найдены

Под курткою и свитером.

Теперь ищу окраины,

Слагаю в правду литеры.

Не с Петербурга странница,

Но с ветреными битвами

Скитаюсь всласть изгнанницей.

Тебя храню молитвами.

2019

Погашен свет. В квартире тишина

Погашен свет. В квартире тишина.

В окне то ль сновиденье, то ль столица.

Мне отчего-то в зябкости не спится,

И в выси льдины – облака волна.

Заволокли небесности собой

Растяжки-провода, торчком антенны,

И кажется, что тенью голубой

Окно возьмёт растянется на стены.

И ночь будет везде. Уйдёт стекло,

Прозрачность его в ветре растворится.

И всё теперь внутри. Уж занесло

Ко мне все дерева. Слетелись птицы.

Останкинская башня, парк за ним,

И что за парком… пруд и пруда илость,

И площадь, и соборы – всё одним

Слияньем в моём доме воплотилось.

Иль может, это я пришла сама

К ним через сна чудесного начало.

Как маяки светились мне дома,

И я мечтами-крышами к ним мчала,

Смотря, какой с огней узор далёк

Сложился буквой или тайным знаком.

А может, среди стёкол, плывших мраком,

Твоей свечи искала фитилёк.

2012

Иду бродить

Туман. Свист дальний поздней электрички,

Звук словно из весны и сна сдвоён.

Иду бродить по давности привычки,

Глядеть на свой заброшенный район.

Бреду одна, и сердцу нежно близок

Этот разрухи сталинской приют.

Все трубы, все тоннели и карнизы,

Я чую, меня тут же узнают.

И воздух этой ветхости мне сладкий

С пелёнок и с детсадовской скамьи.

Пятиэтажки спят в кирпичной кладке,

В каштанах пряча головы свои.

Спят клёны, что до чердаков и крыши

Богатырями в окна тянут лист.

Московский гам их бережно колышет,

А птичий переливом будит свист.

Район неспящих, что прозвали спальным.

Район ночных на лоджиях бесед.

Ему лишь лес, задетый ветром шквальным,

Со всех сторон ограда и сосед.

Район огней неярких в окнах тленья.

Район, где старина не позади.

Где каждая новинка, измененье

Лишь тяжестью заходится внутри.

Останься так навечно первозданным.

Ветхоприветных улиц жги тепло.

Чтоб детство моё в утреннем тумане,

Проснувшись вновь, признать себя смогло.

2021

Ты едешь сдалека

Ты едешь сдалека. Поля бездонны,

Глушь городков осталась позади.

Ты, забурившись в полумрак вагона,

Глядишь в айфон: не будут ли дожди.

Прервётся сеть. Наушник смолк виновно.

Пустая электричка мчит в обход.

Ты едешь до конечной, дремлешь словно,

Глаза сощурив, как дворовый кот.

Темнеют в стёклах красных клёнов лики.

Ночь нагоняя, тянется в хвосте.

Пошли мелькать оранжевые блики

Огней так редких в чёрной пустоте.

Ты смотришь в них и видишь, верно, звёзды.

Глядишь в молчанье, словно бы в мольбе.

А мимо пролетают судьбы, вёрсты.

Что думается, чудится тебе?

Что в тишине, в колёс небрежном стуке

Ты слышишь, так беспечно одинок?

Когда сжимаешь мёрзнущие руки

И переводишь взгляд на потолок.

Ведь даже зная пункт свой назначенья,

Обычность станций, ждущих снова пусть,

Вокзала будничность, путей теченье,

Названья станций старых наизусть,

Стремишься будто снова в неизвестность,

И сладко это чувство жжёт нутро.

Мечтаешь: может быть, в иную местность

Меня кудесным ветром понесло.

Тот трепет неземного предвкушенья:

Приехать и обресть вдруг свой причал,

В груди как вера, как воображенье

Незримым колокольчиком звучал,

Те мысли тёплых радостей откуда

Волшебного незнания полны?

Волшебного предвосхищенье чуда –

Приехать в мир нетленья и весны.

2017

Мотылёк

Подъезд померк, и сумерки клубами

Сюда пришли в разгар просвета дня.

Ступеням тьму и деревянной раме

Как данность быта стойкую вменя.

Скребли снаружи и стучались ветки,

Но здесь лишь эха слышалась волна.

Вдруг оказалось, в лестничности клетки

Заточена не только я одна.

Не для меня одной стена глухая.

Пространства куб, что ночь в себя вовлёк.

Плыл, по чертогу мрачному порхая,

Как светлый дух бедняга-мотылёк.

Сначала он, по воздуху дрейфуя

Как белый дым, смыкал свои крыла,

Затем забился в стену, их не чуя,

И перешёл стучать в квадрат стекла.

Все окна, двери спали затворённо,

За стёклами покой буравил лес.

Ну как же ты, свободой окрылённый,

Мой брат, сюда в бетонности залез?

Видно, соседи так, увы, не кстати

Открыли утром манкое окно,

И ты, как храбрый истинный искатель,

Летел в те двери, где отворено.

Стремясь найти поблагостней долю.

В закатах расцветание зари.

О милый, знал бы раньше ты, что воля

Таится не снаружи, а внутри.

И знала б я. Но что нам философство,

Когда погибель тянет за плечо.

Ловлю руками. Нет, не благородство –

Родство по жилам бьётся горячо.

Ловлю, чтобы спасти, пустить да к солнцу

Свободу подарить и жизнь ему.

Но пленник же спасенью не даётся

И рвётся прочь, и глубже мчит во тьму.

О, сколько их! Вновь к заточенью льнувших.

Кто в тишине, кто средь иных шумих.

Люд говорит, спасение тонувших –

То дело рук лишь только их самих.

Ещё толкуют, что по жизни оси

Благим поступком не проехать в рай,

Пока тебя однажды не попросят,

Не мудрствуй, говорят, и не спасай.

Чтобы не стать ненужным и гонимым,

Не отхватить по преданным щекам.

Но это не относится к любимым

И к невесомым белым мотылькам.

Поймала. Бережливо, с нежной силой.

Ладони к раме ржавой поднесла.

Как испугался! Ох, не бейся, милый,

Я выпущу. Я не желаю зла.

Окно в распашку, форточка как пяльце,

Спасительный прохладой веет круг.

Я на свету, я разжимаю пальцы,

Я выпускаю… улетай, мой друг!

И он вспорхнул, уверенно, радушно.

Мне стало и счастливо, и смешно.

В пространстве этом неуёмно душном

Вот кто бы так и мне открыл окно.

И кто б не отступил под мрачной сенью.

Когда на тьму вспорхну, как на свечу.

И кто бы до конца чинил спасенье,

Когда спасаться я не захочу.

2021

Зимний сон

Свищет вьюга, злит просторы.

За стеклом ей завывать.

Закрываю быстро шторы

И с разбега на кровать.

Холод комнаты и прелость

Не поймают. Егоза.

На перине отогрелась,

Закрываются глаза.

Дрёма мысли прогоняла,

Тяжелеет голова.

Глядь, а вместо одеяла –

Луг, душистая трава!

Вместо тумбы – ельник дикий.

Вместо стульев – леса хор.

Заменился земляникой

На полу седой ковёр.

Стены комнаты пропали.

Вместо люстры – небеса.

И покажутся в той дали

Так обычны чудеса.

Ветер тёплый, мятой пряный.

Луг, нетронутый косой.

Поднимаюсь над поляной

И бегу по ней босой.

В белизне ночной рубашки

Мне и чаща по плечу.

Помашу рукой, как пташка.

Миг… И я уже лечу.

2009

Я покажу тебе Москву

Я покажу тебе Москву –

Ту, о которой ты не слышал.

Где разбавляют синеву

Меж клёнов низенькие крыши.

Где открывают чердаки

Ветра, летящие над садом,

Где устье маленькой реки

И в липах низкая ограда.

Не мегаполиса упой

Своим же жителем и гамом,

А птицей скрашенный покой,

И луг за деревянным храмом.

Сколоченный мной на сосне

Со школьных лет в бору скворечник.

Застывший дворик в старине,

Качелей нить, густой орешник.

Дворов за парком полосу,

Свою любимую тропинку,

Бульварных вензелей глубинку,

Лося след в городском лесу,

Москву-тайник. Москву-деревню.

Москву – осенности уют.

Новейший век да кладезь древний,

И детства нежного приют.

2016

Разлука

Разлука, чтоб её, застрянет комом в глотке.

Остра, как ржавый заточённый гвоздь.

Остра, как шпили сталинской высотки,

И так же метит долготой до звёзд.

А звёзды что? Глядят в рубинной скуке

С Кремля, как неуместный древний след.

Они всё тоже знают о разлуке –

Эпохи сны, которой больше нет.

Растеряны и древние фасады –

Те с царских дней событий ищут нить.

Ильич уж хочет ширь руки с досадой,

Ругнувшись бранно, резко опустить.

В потерянности серп на МИДа штабе.

Миры уходят, как в реке вода.

И в макро, и в отдельности масштабе.

А нам теперь, помилуйте, куда?

А нам куда, чужим и обличённым

В любви своей нелепой и пустой?

И преданность смешна, когда сплочённо

Из утюга шумит уж новый строй.

Когда тебя опишут блёклым прошлым,

Напустят пыль, чтоб только не смотреть.

Когда тебя заменят чем-то пошлым –

Как золото, что заменила медь.

Развал, подъём, затем опять развалы,

То спину видно, то уже анфас.

Всё в мире повторится новым шквалом.

Всё повторится. Кроме прежних нас.

Всё станет «снова», новый строй создавши,

И траур ждёт вновь яркости одежд.

Но феникс не срастит в одно предавших

И преданных в союз святых надежд.

Между тоской и временами теми

Одно в разлуке может душу греть.

В ней власть теряет грозный пахарь-время,

И кажется – сильней не постареть.

Оно, застыв, не станет больше ранить.

Смысл утеряв, секунд умерив плач.

Но вот другой подлец не дремлет – память.

Сечёт частями, как слепой палач.

И катятся обрубки дней весёлых,

Весёлость та – улыбка неживых.

И собирает всё, как хлеб по сёлам,

Как нищий мелочь с грязных мостовых.

И ком тот катит снежный с Арарата.

То поднимает ворохи волной

Разлука, что длинней дорог Арбата.

Разлука в навсегда, в прощай длинной.

2020

Девчонка, ворона и кошка

Однажды уйду да по главной

По улице в тёмные кроны.

В пути заведу себе славных

Кота и рябую ворону.

Кота подбирая прохожей,

Одной непрошедшею мимо,

Скажу ему: «Братец, я же тоже

Когда-то была нелюбима».

Ворону, покрытую пылью,

С раненьем найду под машиной,

Скажу: «И мои, сестра, крылья

Бывали с подручною шиной».

Кота научу слушать песни,

Ворону – летать, как по новой,

И мир нам покажется тесным,

И неба нам мало ночного.

Про нас снимут фильм в передачке,

Потом позабудут, отстанут.

Пусть смотрят мне вслед как чудачке,

Мы выйдем чуть свет, рано-рано.

По травам в потёртой одёжке,

Нам леса улыбка – отрада.

Девчонке, вороне и кошке

Ничто, кроме воли, не надо.

2012

Я в тёмной комнате, мне пять неполных лет

Я в тёмной комнате, мне пять неполных лет.

Страх хладен змеем, остр степной осокой.

Рост мал, а выключатель так высоко,

Что не зажечь спасенье – яркий свет.

И темнота, мне кажется, ожив,

Чернющим монстром уж кусает пятки,

В ней черти собрались, играя в прятки,

Колоть меня трезубцем, окружив.

Сбежались ведьмы, тени, упыри

В моём дому со всей лихой столицы.

Развоплотились сказки, небылицы,

Да шабаш чинят стен родных внутри

Все мертвецы, что выли на одре.

В окно уж лезет вор, ночной мазурик.

За ним же дядя Лёня – местный жмурик,

Вчера что помер пьяным во дворе.

Утопленников слышу в тумбе прыть,

Русалки ветки-руки в стёкла тянут,

И водяной уже ползёт из ванной

Рыбацкой сетью-снастью задушить.

Проклятый призрак на гнилом коне –

Тот, что в миру давно был старым графом,

Цепями грозно брякает за шкафом

И тихо приближается в броне.

Мне пять неполных лет, но страха хлад

Не вынудит дрожать мои коленки.

В углу хватаю клюшку, бью по стенке –

Там, где рычаг от люстры. Наугад.

Один удар, другой, затем щелчок.

Огонь зажёгся! Миновала драка.

Повержены созданья тьмы и мрака,

И радостно заузился зрачок.

Я снова в комнате, мне двадцать с лишним лет.

Страх хладен змеем, остр степной осокой.

Он жжёт виски, макушку жрёт высоко,

Но в комнате не погасили свет.

Свет так горит, что можно им одним

Квартал усеять электроснабженьем.

А в голове черно и напряженье –

Там разум мрака омутом томим.

Иная нежить в нём бурлит теперь,

Да мутит буро-угольную тину.

Друг точит нож и метит прямо в спину,

Сосед хмельной выламывает дверь.

Работник банка засулит оброк,

Любимые предали, не замешкав,

Мёртвый отец кривит свою усмешку,

И полицай-упырь готовит срок.

Усатый пристав выставляет долг

Чужой, орёт бежать до банкомата,

И незнакомец целится с травмата,

И митинг в центре месит целый полк.

Район убит. Домов глядят торцы,

Панельки хуже будки у собаки.

Там одного замесят дружно в драке –

И то ли люди, то ли мертвецы.

А за углом затихнет вурдалак,

Он ждёт, как поздний подойдёт прохожий,

Сверкнёт заточкой, скривит в маске рожу

И занесёт свой под луной кулак.

С ним призрак прошлых пережитых дней

Явился, как брехливая старуха,

Подсел лукавым мне шептать на ухо,

Гундёж его противней и ясней.

Мне двадцать с лишком лет, но страха хлад

Не вынудит дрожать мои коленки.

Беру тетрадь, стул придвигаю к стенке,

Строчу по строфам рифмы наугад.

Один абзац, другой, затем щелчок.

Огонь зажжётся буквенного знака.

Повержены созданья тьмы и мрака.

Устало расширяется зрачок.

2020

Реновации

Коршун с красным клювом на отвесе

Зацепляет неподъёмный груз.

Двести крановщик с лихвой навесил –

Грозен, толсторук и черноус.

Бурят сваи твёрдые породы,

В почву гробовую льют плиту.

Отрывают монстры у природы

В год по трав душистых лоскуту.

Их рожденье – смерть всему живому.

Как и их скорейший спешный рост.

Потому отлив по гробовому,

Потому походит на погост.

Расправляют грозный позвоночник,

Распрямляя спину в тыщи тонн,

Монстры обрастают мясом прочным,

Мясом под названием «бетон».

Высь едят вприкуску с облаками,

Пастью выгрызая добела,

Шпилями – отросшими клыками –

Монстры из железа и стекла

Тянутся в пространство света выше,

Вихрей хладных разделя среду.

И не видно головы их – крыши,

Только страшных тулов череду.

Как грибы с безжизненной грибницы

Умножают исполинский строй.

Где один уродец уродился,

Тут же появляется второй.

И в таких чудовищах утонут

Улицы не в снах, а наяву.

Поклонись железке и бетону,

Страшному немому божеству.

Помолись бездушной перекройке,

Коробу в безжизненной дали.

И уже погряз в немой застройке –

Город в смоге, дыме и в пыли.

Станет редким парк с аллей гурьбою,

И увидишь лист живой едва.

Что же они делают с тобою,

Милая старинная Москва?

Монстры только мощью усмехнутся –

Ни один не дрогнет мускул-блок.

Где же мне теперь душой приткнуться?

Где живой увидеть уголок?

Где найти теперь цветы акаций?

Где присесть в листве, вдыхая сад?

Мне таких не нужно «реноваций»!

Возвращайте прошлый век назад!

2020