Текст книги "Вавилон и окрестности. Церковь между обществом и государством"

Warhammer и ученик Иоанна Ладожского

Режиссёр, актёр и священник в запрете Иоанн Охлобыстин устроил 10 сентября 2011 года на стадионе Лужники перформанс «Доктрина-77» – театрально-политическое высказывание. До сих пор непонятно, была ли это пародия или всерьёз – продолжения не последовало. Но идеологические тезисы Охлобыстина востребованы и сегодня.

Фантазии запрещенного священника Иоанна Охлобыстина, как спички: относиться к ним серьезно – смешно, относиться несерьезно – опасно. Когда колесо российской общественно-политической жизни сделает очередной круг, неизвестно, кого вынесет наверх: Навального? Ройзмана? Ходорковского? Не исключены ведь и абсурдные варианты: а ну как Охлобыстина? Ведь у клоунады, исполненной им в Лужниках, немало истовых поклонников. А его теоретические построения – это не камлания, а воспроизведение идеологии, давно зреющей в недрах православно-патриотических кругов. Нам спокойнее считать их маргинальными сумасшедшими. Но времена изменились. Если сделать вид, что принимаешь «Доктрину-77» всерьез, получается увлекательное чтение.

«Учитель мой, Иоанн Ладожский, помяни меня в своих молитвах!» – воззвал отец Иоанн Охлобыстин во время своего литературно-политического перфоманса в Лужниках перед двадцатитысячной аудиторией. В качестве эпиграфа к тексту «Доктрины-77» вынесена цитата из митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева).

Митрополит Иоанн (Снычев), которого, по воспоминаниям митрополита Питирима (Нечаева) семинарские однокашники за экзальтированность называли «Ванька-хлыст», был одной из знаковых фигур 90-х, и влияние его распространялось далеко за пределы церковной ограды. Его идеи были питательной средой, на которой взращивались православно-националистические группы разных мастей – от ставшего теперь респектабельным «Радонежа» до хоругвеносцев Никшича. На его похороны в 1995 году пришла целая колонна РНЕ. Труды Снычева расходились многотысячными тиражами, однако люди, близко знавшие митрополита Иоанна, утверждали, что никто никогда не видел рукописей этих книг с пометками митрополита. Автором трудов многие называют главного редактора газеты «Русь Православная» Константина Душенова, в прошлом политрука на подводной лодке. Сейчас Душенов отбывает трехлетний срок в колонии-поселении по статье 282 часть 2 УК РФ за «участие в деятельности организации, признанной экстремистской».

Именно идеология, сформулированная в книгах и статьях, выходивших в начале 90-х под именем митрополита Иоанна (Снычева), лежит в основе «Доктрины-77». Социолог Константин Костюк, изучивший систему взглядов митрополита Иоанна по его книгам, приходит к выводу, что для него «православная империя – выражение политической миссии русского народа вести остальные народы к спасению». В статье Костюка подробно изложена система ценностей митрополита Иоанна, в которые входит и самодержавие как религиозная система, выражающая единство власти и народа, и богоизбранность русского народа, и понимание земной Церкви как Церкви воинствующей. По митрополиту Иоанну, Церковь – носительница национального идеала и опора государственной идеологии, а политика – выражение веры. «Монархия есть наилучший, наиболее гармоничный, устойчивый и справедливый способ общественной организации», – пишет митрополит Иоанн. Милитаризм Охлобыстина («Мы созданы для войны. И нам нет места в обычной мирной жизни. Так ли это плохо? Да, это очень плохо. Но это так, мы такие. Мы всегда были такими») тоже укоренен в картине мира, описанной Снычевым: «Армия и воин, – приходит к выводу Костюк, – занимают важнейшее место в построениях митрополита Иоанна. Не только функция защитника, но и образ духа – героика – придают воину такую ценность. […] Воинский дух представляет прямую противоположность пропагандируемым западной культурой потребительству, индивидуализму, разврату, он нравственен по самому своему существу и поэтому близок Православию».

Книга митрополита Иоанна «Самодержавие духа» стала теоретической базой для требований канонизации Иоанна Грозного. Уже после смерти митрополита его последователи – почитатели Грозного – стали утверждать и святость Григория Распутина. Охлобыстин сыграл Распутина в фильме Станислава Либина «Заговор» и, хоть и не считает его святым, признает, что «в определенные моменты он достигал божественного прозрения», и «его облили грязью в политических целях». Про Ивана Грозного тоже говорит литыми фразами: «Иван Грозный в шесть раз увеличил территорию России, заложил основы русской государственности. Он наладил вертикаль власти, что для нас единственный вариант правления».

Справедливости ради стоит отметить, что, по словам профессора-протоиерея Георгия Митрофанова, митрополит Иоанн (Снычев) был «лучше своей репутации». О нем отзываются как о мудром пастыре, и многие, служившие под его началом и в Куйбышевской, и в Санкт-Петербургской епархии, хранят о нем искренние добрые воспоминания, что для правящих архиереев Русской Церкви не частое явление. Очевидно, что с этой стороны Охлобыстину знать митрополита Иоанна не довелось. При жизни владыки они не встречались. Так что виртуальным «учителем» Охлобыстина Снычев стал опосредовано, через книги, написанные, вероятнее всего, вообще не им. Но у «Доктрины-77» есть и другие вдохновители.

Принято считать, что духовником и покровителем Охлобыстина является протоиерей Владимир Волгин, настоятель храма Софии Премудрости Божией на Софийской набережной и храма Трех Святителей в закрытом доме отдыха Управления делами президента «Архангельское», духовник Светланы Медведевой. Волгин действительно близок к семье Охлобыстиных, но скорее через многолетнее окормление его жены Оксаны и детей. Сам же отец Иоанн до выхода за штат пользовался покровительством протоиерея Димитрия Смирнова. Смирнов – один из харизматических лидеров современного русского Православия. Его называют «настоятель всея Москвы» за то, что при Алексии II он был настоятелем одновременно восьми храмов в столице. В двух из них – Митрофания Воронежского и святителя Николая в Заяицком – служил священник Иоанн Охлобыстин. Смирнов руководит Синодальным Отделом по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями, ведет видеоблог и передачу на канале «Спас», издает огромными тиражами свои проповеди. Его главные социальные идеи – решение демографических проблем за счет запрета абортов и насаждения многодетности («у меня на приходе рождаемость, как в Бангладеш!»); захоронение Ленина и полный отказ от коммунистического наследия, включая переименование улиц (в этом его главное расхождение с Иоанном (Снычевым), который активно публиковался в газетах «Советская Россия» и «Завтра»); монархизм и усиление роли армии (поэтому он ратует за канонизацию современного «православного воина-мученика» Евгения Родионова). Как видим, и идеи своего настоятеля Охлобыстин активно использовал для «Доктрины».

Трижды в тексте «Доктрины» упоминается «ядерная кнопка» и «ядерное оружие». Тезис про ядерный щит как нашу главную защиту от Запада и его либеральных ценностей также не нов. Он восходит, в частности, к идеологии «атомного православия», в которую одно время играл Егор Холмогоров («разработка предельно совершенных военных, организационных и иных средств защиты нашего суверенитета является в не только военно-политической, но и духовной задачей, в которой священное и мирское идут рука об руку»). Впервые про «атомное православие» Холмогоров и Илья Бражников (главный редактор сайта «Правая.ру») публично говорили на Международной богословской конференции в 2005 году в присутствии представителей крупнейших западноевропейских и греческих ученых-теологов, заявив что Русская Православная Церковь – первая, потому что у нас есть «ядерная кнопка», и спровоцировав тем самым тихий международный скандал, который пришлось улаживать сотрудникам Синодальной богословской комиссии и чиновникам ОВЦС, и более того, на конференции митрополит Кирилл вынужден был публично отмежеваться от этих высказываний. Впрочем, идеология, сформулированная Холмогоровым – творческое переосмысление основных идей Иоанна (Снычева) с добавлением собственно «атомного» концепта. Холмогорова, а также Виталия Аверьянова (одного из авторов «Русской доктрины» и концепции «динамического консерватизма», использованных в т. ч. Никитой Михалковым) и даже Александра Севастьянова, который открыто выступает за возрождение язычества и считает роль Православия деструктивной (в 1999 году судился с радиостанцией «Радонеж», обвинившей его в антихристианстве), Охлобыстин упоминает как вдохновителей своей «Доктрины».

Стоит ли подробно рассматривать «взгляды» Охлобыстина, сведенные воедино в «Доктрине-77»? Если считать это разовой акцией, промоушеном «Билайна» и шутовством, – нет. Но ответ будет утвердительным – да, если вспомнить, что Охлобыстин накануне выступления в Лужниках объявил о том, что баллотируется в президенты, и эта новость не сходила с первой страницы «Яндекса» в течение двух суток, обсуждалась в блогах и федеральных СМИ, включая телевидение. Видеть в этой эскападе только рекламу предстоящего концерта – слишком просто. Да, рекламный посыл очевиден, но кроме того это был сигнал, что перфоманс будет не просто «литературным вечером», как анонсировано в афишах. Это разговор о политических смыслах с огромной аудиторией. Если бы отец Иоанн не продавал на выступление билеты и не выстроил театральных декораций, «Доктрина» сошла бы за политическую программу кандидата или манифест партии.

Во время своего выступления Охлобыстин фактически сформулировал, что хочет создать общественное движение, основанное на «единственно правильной, единственно дееспособной в условиях современной России идеологии» – «Аристократическом национал-патриотизме» (АНП). Смысл скорейшего создания движения на базе региональных объединений («по семь представителей от каждого объединения, быстрого создания коалиционного союза и выдвижения своего кандидата на предстоящих президентских выборах») – не больше не меньше спасение самой идеи русского национал-патриотизма: «Если сейчас, пока все не опомнились, не произвести стремительную организационную рокировку, не сгруппироваться вокруг АНП, не согласиться на его мировоззренческий концепт, несмотря на незначительные разногласия, то в самом скором времени власть предложит очередного свадебного генерала, и все вопросы по дальнейшему развитию национал-патриотического движения будут сняты с повестки дня, а сами движения при одобрении этих же подставных лиц за год-другой приравнены к экстремистским и задушены на корню».

Тема национализма – одна из самых «горячих» в наступающем политическом сезоне. Ее уже прощупывал Прохоров, сделав ответственным за «русский вопрос» Бориса Надеждина, и отмежевавшись от него при первом же резком движении. Под эту тему выписали из Европы Дмитрия Рогозина, чтобы он занялся управлением «русскими патриотами». Но у профессиональных политиков, «людей в пиджаках», не хватает харизмы. Поэтому трикстер вроде отца Иоанна кажется удачным решением проблемы. Его квази-политическая речь, замаскированная под спектакль, может быть сколь угодно провокационной и вызывающей.

Спустя несколько дней после московской премьеры «Доктрины», а Охлобыстин, по слухам, собирается с ней в тур по регионам, во всех крупных социальных сетях – «Фэйсбуке», «Вконтакте» и «Живом журнале» были созданы сообщества «Аристократический национал-патриотизм». Символика – черно-желто-белый флаг и эмблема в виде стилизованного двуглавого орла с цифрой «77». Засуетились руководители движения «Народный собор», обрушившись на Охлобыстина с критикой, – почуяли реального конкурента.

Многие ждут от Церкви, что она выступит поставщиком новой национальной идеи. Единственная идея, способная мобилизовать довольно большие социальные группы и прочно ассоциирующаяся не с христианством, но с народно-православной эстетикой, – русский национализм. Ее разделяют многие священнослужители, особенно – молодые провинциалы, но и некоторым московским настоятелям она не чужда. Отголоски ее или прямая пропаганда зачастую звучит в проповедях. При этом священноначалие подчеркнуто дистанцируется. Рупоры православного национализма – газеты «Русский вестник», «Русь православная», сайты «Русская народная линия» и «Правая.ру» – объявлены нецерковными, не одобрены Патриархией. А некоторые авторы этих СМИ вызывающе агрессивны по отношению к священноначалию, критикуют и Патриарха, и его ближайшее окружение.

Таким образом, существует некоторая потенциально активная политическая сила, идентифицирующая себя как православная, но не нуждающаяся в прямых санкциях священноначалия на свою деятельность. Более того, поддержанная, пусть и непублично, многими духовниками. И именно из-за своей независимости и неподконтрольности эта сила может быть сколь угодно глубоко вовлечена в любые политические процессы – легальные и нелегальные. При этом в Церкви много сочувствующих, поэтому негласно лидеры будут одобрены, а гласно – мягко критикуемы, хоть и не без раздражения (например, протоиерей Всеволод Чаплин высказался об Охлобыстине). Помимо православной общественности, существуют и многочисленные разрозненные националистические сообщества, более или менее экстремистские (или совсем не экстремистские), функционирующие в реальности или в интернете, преимущественно молодежные. Сейчас они плохо скоординированы. Молодые люди не пойдут к бородатому Никшичу или в «Народный собор». А к «доктору Быкову» – пойдут. Охлобыстин уже запустил ребрендинг православно-националистического дискурса: упаковывает в привлекательную для молодежи форму живучие идеи своего «учителя Иоанна Ладожского». Пока эта форма – терминология, позаимствованная из компьютерной игры «Warhammer 40 000». Станет ли он лидером серьезного национал-патриотического движения? Как ни странно, ответ сегодня дать невозможно. Может, и попытается. В любом случае, он сделал заявку на то, чтобы стать новым лицом «православной политики».

© «Русский журнал», 19 сентября 2011

Христиане в политике сегодня

В августе 2011 года в Римини состоялся очередной крупный католический форум «Rimini Meeting 2011». В Европе есть христиане-политики, однако в России это сегодня невозможно.

«Никогда еще не было более благоприятного времени для христиан в британской политике, чем сегодня, после беспорядков», – заявил политический философ, директор влиятельного британского аналитического центра ResPublica Филип Блонд, которого газета The Telegraph однажды назвала «главным мотором идеи „Большого общества“ Дэвида Кэмерона». Блонд выступал перед шеститысячной аудиторией в итальянском городке Римини. Зал был переполнен, и те, кто не попал вовнутрь, следили за встречей на больших мониторах.

Кроме Блонда, на встрече с участниками «Rimini Meeting 2011» – гигантского католического форума, проводившегося в этом году в 32-ой раз – выступали губернатор Ломбардии Роберто Формигони; советник премьер-министра Пакистана по делам религиозных меньшинств католик Пол Бхатти; лидер фракции Европейской народной партии в Европарламенте Жозеф Доль; депутат парламента штата Сан-Паулу (Бразилия) Маркос Зербини. Эмилия Гварньери, директор Митинга призналась, что организаторы очень хотели видеть среди участников христианского политика из России, но никого не нашли.

Роберто Формигони пришел в политику, будучи не просто убежденным католиком, но и членом движения Comunione e Liberazione («Общение и освобождение»), основанного священником Луиджи Джуссани в середине 1950-х годов. Из этого движения вышли многие влиятельные политики (кроме Формигони, еще депутат Европарламента Марио Мауро, сенатор Рокко Бутильоне и другие) и священнослужители (например, архиепископ Паоло Пецци, ординарий архиепархии Божьей Матери с центром в Москве, или бывший патриарх Венеции, новоназначенный архиепископ Миланский кардинал Анджело Скола). Экономическая ветвь движения «Общение и освобождение» – Compagnia delle Opere – объединяет предпринимателей-католиков из 12 стран и представляет их интересы на внутреннем и международном рынках.

Очевидное для всех свидетельство деятельности Comunione e Liberazione – ежегодный форум «Римини-Митинг», который за неделю посещает около 800 тысяч. В этом году «Митинг» совпал по времени с визитом Папы Бенедикта в Испанию: одновременно больше миллиона человек собрались на мессу в Мадриде и чуть меньшее количество посетило «Римини-Митинг», где на множестве площадок выставочного комплекса «Римини-Фиера» проходили встречи, лекции, выставки, концерты. Европейцы пожертвовали последними жаркими днями августа, чтобы провести их в напряженных размышлениях о своей вере, общении и дискуссиях на богословские, общественно-политические и научно-популярные темы. Все организаторы «Римини-Митинга», включая две тысячи молодых людей, работавших в качестве хостесс, водителей, официантов, уборщиков и т. д. – добровольцы, не получившие ни цента за напряженную работу в течение недели. В день открытия Митинга в «Римини-Фиера» выступал президент Итальянской республики Джорджо Наполитано. Его приезд, кстати, никак не сказался ни на дорожной ситуации в Римини, ни на свободе передвижения рядовых посетителей «Митинга».

Губернатор Ломбардии Формигони считает, что одна из основных задач христианской политики – «защищать интересы Церкви в общественном пространстве». Он убеждал посетителей «Митинга» не верить тем, кто утверждает, что вера – частное дело. «Христианство не может быть исключено из политики. Христиане должны участвовать, вмешиваться, вносить вклад в созидание общественного блага». Темы общественного блага (common good) так или иначе касались все выступавшие на «Митинге» политики. Так, Жозеф Доль считает, что каждый христианин в некотором смысле политик, потому что политика начинается с сообществ – семейных, местных, региональных, и признался, что лучшая должность – мэр небольшого городка, занятый решением реальных проблем конкретных людей, членов локальной общины. Филип Блонд считает, что создание общественного блага на основе секулярных ценностей, – будь то коллективизм или индивидуализм, два порождения Французской революции, – невозможно. И коллективисты, и индивидуалисты исходят из посылки, что «все общество такое же, как и я». «Моя главная цель как политического философа – атаковать секуляризм, – говорит Блонд. – Для начала я обычно спрашиваю, что такое общественное благо? Имеете ли вы представление о принципе субсидиарности?».

Если Блонд, Формигони и Доль говорили как представители политической элиты, то Бхатти и Зербини показывали, как христиане работают с реальными общественными проблемами. Брат Пола Бхатти, Шахбаз Бхатти, – современный мученик за веру, политик, погибший «за други своя». Он был первым министром по делам религиозных меньшинств Пакистана. В марте 2011 года его убили мусульмане-фундаменталисты. Шахбаз занимался защитой христианского меньшинства в государстве с агрессивным исламским большинством. По словам Пола Бхатти, «конфликты между мусульманами и христианами, сопровождающиеся насилием, – обычное дело в Пакистане». Шахбаз Бхатти выступил в частности резко против введения для христиан особых, отличных от мусульман, удостоверений личности (ID-cards) и других проявлений дискриминации. Он не раз получал угрозы в свой адрес и на вопросы о том, почему не эмигрирует из Пакистана, отвечал: «Я не могу оставить свою страну и свой народ, потому что так я предам дело своего христианского свидетельства. Я хочу жить у ног Христа и умереть за Него». Католические епископы Паксистана уже поставили вопрос о канонизации Шахбаза Бхатти как мученика за веру.

Маркос Зербини, будучи активным членом Comunioine e Liberazione, на протяжении 20-ти с лишним лет занимается помощью жителям фавел Сан-Паулу. Именно эта деятельность, направленная на социализацию нищих и бездомных, привела его, в конце концов, в кресло депутата.

Но в центре внимания на Митинге в этом году была британская тема. И не столько из-за социальных потрясений. Осенью 2010 года Папа Бенедикт XVI впервые был в Великобритании с официальным визитом и причислил к лику блаженных кардинала Джона Генри Ньюмана – одного из самых ярких персонажей Викторианской Англии, англиканина, совершившего немыслимый по тем временам поступок – перешедшего в католицизм и написавшего не только теологические труды, но художественные произведения и автобиографию, которые считаются классическими образцами английской литературы XIX века. К сожалению, они до сих пор не переведены на русский язык. Выставка о жизни и богословских поисках Ньюмана была одной из самых посещаемых на Митинге.

Формально подведению итогов папского визита в Великобританию был посвящен круглый стол «Христиане в публичном пространстве», который вел ирландский писатель и публицист, колумнист The Irish Times Джон Уотерс, но разговор вышел далеко за рамки обсуждения публичного резонанса от приезда Папы. Остин Айвори, координатор информационного агентства Catholic Voices рассказал о кризисе, в котором пребывает британское общество, появился даже термин «сломанная Британия» (broken Britain): школы без дисциплины, права без обязанностей, – миф о великой протестантской нации умер. По его словам, проблема в том, что «демократия сама по себе не может быть источником морали, она всего лишь инструмент для разрешения несогласий». Адриан Пабст, преподаватель курса европейской политики университета Кента, говорит о том, что кризис не только британский, но и паневропейский. Общество находится между двумя крайностями – секуляризм и религиозный фундаментализм. На самом деле, их общий корень – соотношение веры и разума: «Вера без разума превращается в фундаментализм, но только вера может спасти разум от того, чтобы им манипулировали идеологии. Вера и религия способствуют политическому благоразумию». По словам Пабста, выход вовсе не в «новой теократии», но в народной христианской демократии. Духовенство не должно быть вовлечено в политику, но роль мирянских движений, тесно связанных с Церковью, должна возрасти.

Когда в Италии шел «Митинг», в России как раз разворачивалась дискуссия вокруг антицерковных высказываний Вячеслава Иноземцева, которого прочили в главные идеологи «Правого дела». При сравнении выступлений европейских политиков и философов с публикациями и высказываниями в отечественных СМИ, прежде всего, бросается в глаза катастрофическая разница не только в уровне дискуссии, ее интеллектуальном и идейном качестве, но даже в самом дискурсе, понятийном аппарате. Если в Европе «христианское лобби» и «христианские ценности» – исторически значимая часть политического ландшафта, которая может нравиться или нет, но никого не удивляет, то у нас сама артикуляция этой темы выглядит едва ли не комично. Отчасти это связано с невежеством «новых атеистов». Но во многом – с тем, что образ Церкви для них и для огромного количества комментаторов в соцсетях, на сайте газеты «Ведомости» и других, связан исключительно с духовенством. «Православная политика» для них – лоббирование «попами» своих интересов, таких как православные предметы в школе, капелланы в армии, налоговые льготы. Эти условные «попы» как бы висят в воздухе, представляют самих себя, свою корпорацию, не выражают ничьих интересов. У них как бы нет «электората», кроме безголосой массы абстрактных «80% православных», а учитывая, что лицам в духовном сане официально запрещено участвовать в политической жизни – баллотироваться или агитировать, – претензия на политическое влияние вызывает недопонимание, а то и возмущение.

Это искажение образа Церкви как субъекта общественно-политических отношений происходит от отсутствия социально активных мирянских сообществ. Реальных, а не опереточных ряженых, бредящих о «Святой Руси». Не встроенных в клерикальную вертикаль, но развивающихся снизу, как сообщества современных христиан, желающих влиять на жизнь страны. Неудачный эксперимент с христианской демократической партией в 90-е годы, совпавший с ликвидацией едва народившейся системы православных братств на Архиерейском соборе 1994-го года, привел к уродливой картине, когда на выражение интересов верующих людей в политике претендуют либо собственно церковные чиновники, либо случайные «спонсоры», которые не изначально сформировались как христиане-политики (как, например, Формигони или Бутильоне), а имеют какие-то дела с представителями Церкви в своих регионах. У них, как правило, нет опыта подлинной церковной жизни, они не всегда могут артикулировать, в чем именно их убеждения можно назвать христианскими, поэтому все сводится к имперско-патриотическим лозунгам. Чтобы инициативы мирян – зрелых, компетентных, не идеологизированных и свободных, – могли вызреть в российском климате, даже при благоприятных обстоятельствах должно пройти немало лет.

Поэтому пока остается вслушиваться в голоса из Европы.

© «Русский журнал», 5 сентября 2011