Текст книги "Вавилон и окрестности. Церковь между обществом и государством"

Одно из самых известных обвинений архиепископа Феодора – в сочувствии фашизму. Цитата из допроса: «Но мы утверждаем, что фашизм не разрешает всех социальных проблем с точки зрения религии. Одним полезен фашизм Православной церкви – это тем, что он поможет нам изменить советский строй и восстановить монархию, где снова церковь займет господствующее положение». Даже если это подлинные слова архиепископа Феодора, что не факт, это было сказано в 1937 году, задолго до начала войны. Впрочем, этот фрагмент в протоколах тоже присутствует в трех вариантах, сильно отличающихся друг от друга.

Доктор церковной истории, кандидат исторических наук священник Александр Мазырин в книге «Высшие иерархи о преемстве власти в Русской православной церкви» пишет: «Возможно, что архиепископ Феодор вообще ничего подобного не говорил. Весьма очевидно из самого текста, что большая часть признательных показаний архиепископа Феодора в 1937 году следователем не просто записана в нужном ему ключе, а придумана им».

Проблемы со страстями

Отказ канонизировать архиепископа Феодора (Поздеевского) – самый известный, но не единственный подобный пример. По словам члена комиссии по канонизации протоиерея Георгия Митрофанова, «до 90% попадавших под следствие священнослужителей давали признательные показания». Если это были только показания на самого себя, канонизация допускалась, если же были оговорены другие люди, либо человек оказывался тайным осведомителем НКВД, «сексотом», это становилось непреодолимым препятствием для канонизации. При этом следственные материалы не ставили вопрос, отрекся ли человек от Христа. Ключевой вопрос – признал ли он неправду правдой, согласился ли с надуманным политическим обвинением. Получается, что чем хуже с человеком обращались на следствии, чем невыносимее были пытки и дольше допросы, чем больше в НКВД было собрано доносов, показаний, писем и других улик, тем меньше вероятность, что погибший священник или мирянин будет соответствовать требованиям комиссии по канонизации.

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий), не выдержав пыток, не только дал признательные показания на самого себя, но и оговорил нескольких человек, благодаря чему выжил и получил возможность покаяться, даже обращался с протестом в следственные органы. В итоге его канонизировали, а многих, кто не выжил в аналогичных обстоятельствах, – нет. В его житие включены фрагменты воспоминаний о пытках: «Этот страшный конвейер продолжался непрерывно день и ночь. Допрашивавшие чекисты сменяли друг друга, а допрашиваемому не давали спать ни днем, ни ночью. Я опять начал голодовку протеста и голодал много дней. Несмотря на это, меня заставляли стоять в углу, но я скоро падал от истощения. У меня начались ярко выраженные зрительные и тактильные галлюцинации. То мне казалось, что по комнате бегают желтые цыплята, и я ловил их. То я видел себя стоящим на краю огромной впадины, в которой был расположен город, ярко освященный электрическими фонарями. Я ясно чувствовал, что под рубахой на моей спине шевелится змея. От меня неуклонно требовали признания в шпионаже, но в ответ я только просил указать, в пользу какого государства я шпионил. На это ответить они, конечно, не могли. Допрос конвейером продолжался тринадцать суток, и не раз меня водили под водопроводный кран, из-под которого обливали мне голову холодной водой».

25 января 2013 года на конференции по новомученикам в храме Христа Спасителя секретарь комиссии по канонизации игумен Дамаскин ответил на вопрос о признаниях под пытками: «Почему тот или иной человек устоял, а другой пал – мы доподлинно не знаем, это тайна Божия. Но как правило, нравственное падение человека во время допросов было связано с его собственным страхом, с давлением на человека его собственных помыслов. На основании изученных дел, я убедился в том, что в большинстве случаев, если человек падает, то это значит, что у него проблемы с собственными страстями, а вовсе не с сотрудниками НКВД. Страшны на самом деле не страдания, а помыслы. Страшно, когда человек имеет в сердце своем какой-то другой идеал кроме Христа. Тогда, оказавшись в заключении, он всеми силами будет стараться из него выйти. А выход в таких обстоятельствах, как правило, возможен только через нравственное падение».

Наиболее вероятно, что про таинственно исчезнувших из церковного календаря на 2013 год 36 новомучеников стало известно, что они давали признательные показания, то есть – «нравственно пали», или открылись какие-то другие биографические обстоятельства. Не очень ясно, почему это случилось именно сейчас, ведь про того же Василия Кинешемского открыто писали как минимум с 2003 года. Тогда выданная им Ираида Тихова не была препятствием для почитания святителя, сейчас, видимо, стала. Как могли вскрыться какие-то новые обстоятельства, если церковные исследователи лишены доступа к архивам? Впрочем, члены комиссии по канонизации на условиях анонимности говорят, что тема исключения имен уже канонизированных святых из святцев ни разу не поднималась на заседаниях, об открывшихся новых фактах ничего не известно, ни о какой «деканонизации» речь не заходила ни разу даже в кулуарах, пока не вышел календарь на 2013 год.

Деканонизация?

В Русской православной церкви есть лишь один пример деканонизации. Святая Анна Кашинская, жившая в XIV веке, стала в XVII веке жертвой борьбы с раскольниками. Ее почитание было приостановлено при Патриархе Иоакиме, потому что при обретении мощей было обнаружено, что рука святой сложена двуперстно, то есть – по-старообрядчески. Решение было принято Собором в 1678 году. При этом ее мужа – благоверного князя Михаила Ярославича деканонизации не подвергли. Местное почитание святой Анны в Тверской епархии никогда не прекращалось, в Москве на это смотрели сквозь пальцы, а в 1908 году ее имя было восстановлено в святцах. Ни четких правил, ни процедуры деканонизации не существует.

Логично предположить, что если решение о прославлении святого принимал Архиерейский собор или Синод, то только таким же образом это решение может быть отменено. При этом нужно было бы подготовить обоснования для деканонизации, но комиссия по канонизации не получала никаких распоряжений. Известно только, что вроде бы двое ее членов, один из которых – игумен Дамаскин, запрашивали и пересматривали какие-то документы. Диакон Андрей Кураев написал в своем блоге, что таинственность, окружившая вычеркивание имен из календаря, вызвана тем, что «перспектива распространения сомнения на все святцы очевидна, и она не могла не беспокоить и авторов данного решения о локальной деканонизации. Поэтому это решение было принято без дискуссий, непублично, и не было объявлено».

Синодальная комиссия по канонизации святых находится в подвешенном состоянии уже несколько лет. С начала 90-х годов возглавлявший ее митрополит Ювеналий выстраивал жесткую схему канонизации, не позволяющую епархиям «протащить» в святцы сомнительных персонажей. Сегодня эта процедура сильно бюрократизирована, чего невозможно избежать, учитывая массовость канонизаций. В сопроводительных документах, прилагающихся к делу, должны быть жизнеописание подвижника, свидетельства о почитании, о чудотворениях, а в случае с мучеником – копии следственных дел. Постепенно во многих епархиях появились свои комиссии по канонизации, но материалы все равно стекаются в общецерковную синодальную комиссию, которая и делает представление Патриарху или в Синод. Если возражений нет и канонизация местночтимая, то она проходит распоряжением Патриарха. Если предполагается общецерковное прославление, то последнее слово за Синодом и Собором.

Из-за этой жесткости бюрократических требований к такой тонкой материи, как народное почитание праведников или чудотворцев, комиссия вызывала глухое недовольство у тех, кто готовил и подавал бумаги на канонизацию. Требование четких документированных свидетельств и предельная рационализация работы комиссии была вызвана необходимостью противостоять разнообразным культам и меркантильным интересам.

Пять раз комиссия отказывала в канонизации Феодосия Кавказского из-за жития, полного двусмысленностей и несообразностей, в котором намешаны рассказы о нескольких людях. Но митрополит Ставропольский Гедеон, получив отказ от комиссии, самостоятельно провозгласил Феодосия месточтимым святым. Теперь останки этого старца в качестве мощей выставлены в храме в Минеральных Водах, притягивая паломников, едущих за непременным чудом со всей страны и покупающих «земельку и маслице от могилки».

Похожая история произошла и со знаменитой Матроной Московской: житие ее полно благочестивых штампов и мифов, и не было никаких других свидетельств, которые могли бы подтвердить или опровергнуть праведность человека, умершего уже после войны, то есть сравнительно недавно. Поэтому главное основание для ее канонизации – народное почитание. Патриарх Алексий II лично участвовал в принятии решения в пользу канонизации святой Матроны.

Но несмотря на эти исключения, в большинстве случаев мнение комиссии по канонизации не подвергалось сомнению. Поэтому не были канонизированы погибший в Чечне солдат Евгений Родионов, сомнительной биографии иеросхимонах Сампсон (Сиверс) и многие другие.

То ли был иеромонах Павел, то ли не был

Примечательна история с иеромонахом Павлом (Троицким), почитание которого сложилось в кругу церковной интеллигенции, духовных чад протоиерея Всеволода Шпиллера. В их числе самые авторитетные московские священники – ректор Свято-Тихоновского университета протоиерей Владимир Воробьев, председатель Синодального отдела по взаимоотношению с Вооруженными силами Дмитрий Смирнов, настоятель храма Воскресения Христова в Кадашах протоиерей Александр Салтыков и председатель Синодального отдела по благотворительности епископ Смоленский Пантелеимон (Шатов). В конце 1960-х – начале 1970-х отец Всеволод Шпиллер, а за ним – целая группа церковной молодежи, вступили в переписку с иеромонахом, жившим в затворе где-то за 101-м километром. Письма доставляла женщина, состоявшая при отце Павле много лет, прошедшая с ним ссылку. В те времена это никого не удивляло: за многими старцами ухаживали монахини, которые селились возле лагерей, где те отбывали срок, сопровождали в ссылке. Так же поступали и благочестивые мирянки, помогая своим духовным отцам. Письма от отца Павла приходили регулярно, до самой его смерти в 1991 году. Нынешние маститые протоиереи и архиереи говорят, что эти письма практически руководили их жизнью на протяжении десятилетий: далекий духовник советовал им, какой дом купить, на ком жениться, когда становиться священниками, угадывал их сомнения и поддерживал в трудностях, даже обращался к их детям и вникал в детские проблемы. Верность и благоговение перед ним они пронесли через всю свою жизнь, как большую ценность хранят письма, многие из которых опубликованы. Но никто и никогда его не видел. В документах ГУЛага последнее упоминание об отце Павле относится к 1944 году – это справка о смерти. Епископ Пантелеимон (Шатов) рассказал, что вскоре после известия о смерти отца Павла в 1991 году они с отцом Владимиром Воробьевым поехали в ту деревню, где старец, по рассказам, жил. И не нашли ничего – ни дома, ни записи в ЗАГСе, ни могилы, ни одного человека, который бы что-нибудь помнил: то ли был иеромонах Павел, то ли не был, то ли другой человек скрывался под его именем, то ли, наоборот, он бежал из лагеря, дав свое имя безвестному умершему. Комиссия по канонизации рассматривала дело отца Павла и, несмотря на то, что в нее входит один из его корреспондентов, протоиерей Владимир Воробьев, признала канонизацию невозможной.

Критика в адрес комиссии раздавалась из разных епархий довольно часто. Практика массовой канонизации привела к тому, что всем захотелось иметь своих святых. К желанию, чтобы епархия была «на уровне», примешивались и меркантильные интересы: к местам памяти святых организуются паломничества, продаются иконки, брошюрки и сувениры – все это позволяет получать доход. С новомучениками эта практика затруднена, потому что отсутствие мощей – серьезное препятствие для коммерциализации культа. Известны случаи самочинных раскопов расстрельных рвов без помощи археологов и церковных ученых, даже без участия прокуратуры, чтобы найти якобы мощи расстрелянных святых. Найденные в рвах относительно сохранные черепа предъявлялись как доказательство святости казненных верующих, которые должны были компенсировать невозможность сбора положенных документов.

После того, как доступ к архивам ФСБ стал почти невозможен и канонизации практически сошли на нет, синодальную комиссию по канонизации стали в голос упрекать в предъявлении чрезмерных требований к представленным документам. Тогда в 2011 году митрополит Ювеналий подал прошение об отставке, которое Патриарх Кирилл удовлетворил. Новым председателем был назначен епископ Панкратий, наместник Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, при котором деятельность и вовсе приостановилась.

За 20 лет работы по подготовке и проведению массовой поименной канонизации комиссия зашла в тупик: в последние годы государство фактически закрыло доступ к архивам, но даже если бы они были доступны, это лишь усиливало бы противоречия. Изначальная идея, что по большинству новомучеников нет другой информации, кроме следственных дел, оказалась уязвимой. Критериев, кого считать мучеником, а кого – жертвой политического режима, выработать не удалось. Кроме того, не достигнута главная цель – не случилось рецепции подвига новомучеников в церковном сознании, количество канонизированных не перешло в качество их почитания. Лишь единицы из имен новых святых на слуху, лишь некоторых действительно почитают в народе. Для большинства нецерковных людей вообще новость, что в России есть святые – жертвы террора и репрессий, и этих святых больше полутора тысяч.

В Москве главное место памяти о Большом терроре – Бутовский полигон. В храме Святых новомучеников и исповедников российских, построенном рядом с полигоном, по периметру стен висит 51 икона – по числу дней, когда здесь расстреляли 300 человек, которых Церковь признала святыми. На каждой иконе надписано число и изображены мученики, погибшие в этот день. Четырех бутовских святых не оказалось в календаре на 2013 год. До появления официальных разъяснений здесь не спешат признавать их деканонизированными, речь о переписывании икон пока не идет. По-прежнему автобусами приезжают на полигон паломники из Подольского района Подмосковья, где пять храмов, включая Троицкий собор Подольска, связаны с именем и биографией святого Петра Вороны, хотя теперь он в календарных списках не значится. Недавно к бутовским экскурсоводам обратилась женщина, которая заказала семейную икону, где изображены два ее святых прадеда. Одного из них в календаре больше нет, а икона уже готова, и на ней оба прадеда с нимбами. А в Курске в январе умер митрополит Ювеналий (Тарасов), один из авторитетных архиереев советского времени, входивший в круг митрополита Никодима (Ротова). Незадолго до смерти он был пострижен в схиму в честь святого Иувеналия (Масловского), но, вероятно, оказался первым и последним монахом, названным в честь этого святого, также исчезнувшего из календаря. А в Ивановском Введенском монастыре сестры продолжают волноваться: если Василий Кинешемский больше не святой, то что сделают с его мощами? А если святой, то зачем их увезли?

© «Русская жизнь», 18 февраля 2013

Скелеты в сейфе

СМИ анонсировали захоронение в Петропавловской крепости останков царевича Алексея и царевны Марии, найденных в Поросенковом логе под Екатеринбургом летом 2007-го года. Однако Церковь воспротивилась тому, чтобы похоронить детей рядом с родителями, потребовав дополнительных экспертиз всех останков последних Романовых. Государство на это согласилось. Похороны так и не состоялись.

Этой осенью государственные СМИ опубликовали целую серию материалов об экспертизах останков последнего русского царя Николая II и его семьи. В «Российской газете» вышли интервью с главой Федерального архивного агентства Андреем Артизовым и директором Российского центра судебно-медицинской экспертизы Министерства здравоохранения Российской Федерации Андреем Ковалевым. На сайте МИА «Россия сегодня» – с директором Института общей генетики РАН им. Н. И. Вавилова Николаем Янковским. Они подробно объясняли, почему с научной и юридической точек зрения не осталось сомнений, что именно император Николай II, Александра Федоровна и три их дочери захоронены в Петропавловской крепости, а царевич Алексей и великая княжна Мария, чьи останки найдены позже остальных, в 2007 году, в ближайшее время лягут рядом с родителями и сестрами. СМИ сообщили, что захоронение произойдет 18 октября, а потом – что похороны откладываются на неопределенный срок. Наконец, на днях обнаружилось, что останки подвергли новой экспертизе.

Так снова актуализировался один из самых длинных и символических сюжетов новейшей российской истории, который тянется с начала 1990-х, а корнями уходит в 1918 год. Главную роль в нем играют иерархи Русской православной церкви, а также часть православной общественности, которым научные институты вместе с прокуратурой пытаются доказать то, во что те поверить не спешат.

Вопрос о подлинности останков царской семьи, захороненных в Петропавловской крепости в усыпальнице Романовых, на протяжении всей постсоветской истории остается одним из главных противоречий в церковно-государственных отношениях. Все остальное решаемо – налоговые льготы, передача недвижимости, школьные уроки православной культуры, суд над Pussy Riot и так далее. Но по поводу идентификации «екатеринбургских останков» Московская патриархия десятилетиями выказывает недоверие и прокуратуре, и Следственному комитету, и правительственным комиссиям разного состава, и целым научным институтам РАН.

Николай II, его жена Александра Федоровна, их дети и слуги, расстрелянные в 1918 году в Ипатьевском доме, канонизированы в 2000 году как страстотерпцы, их останки должны почитаться верующими как святые мощи. Однако в Екатерининском приделе Петропавловского собора, где в 1998-м захоронены царь и его семья, паломников можно встретить очень редко. Иногда по частной инициативе там служат панихиды – как правило, внештатные священники. Настоятель собора, архимандрит Александр (Федоров), говорит: «На время богослужения в соборе мы просто закрываем Екатерининский придел, где захоронены останки, он не фигурирует в пространстве службы. Конечно, мы никому не запрещаем туда подходить – доступ открыт. Другой вопрос, что верующие туда практически не ходят».

Общепринятая версия: тела царя, царицы, царевен и царевича, а также их слуг и доктора Боткина были сожжены большевиками дотла в Ганиной Яме под Екатеринбургом в ночь на 18 июля 1918 года, а в Петропавловке захоронены некие анонимные жертвы красного террора. На вопрос «cui prodest?» – зачем государству было хоронить фальшивые останки – обычно даются ответы конспирологического толка: обелить большевиков, замолчав масштаб их преступления, или скрыть, что это было ритуальное, «от жидов», убийство с отсечением голов. На этой конспирологической базе наросла своя мифология, наложившаяся на культ царя-мученика и монархические чаяния. Годами ее распространяют ультраправые православные СМИ вроде «Русской линии» или «Русского вестника».

Официально позиция Русской церкви сформулирована в решении Синода от 9 июня 1998 года: «Оценка достоверности научных и следственных заключений, равно как и свидетельство об их незыблемости и неопровержимости, не входит в компетенцию Церкви <…> Решение Государственной комиссии об идентификации найденных под Екатеринбургом останков как принадлежащих семье императора Николая II вызвало серьезные сомнения и даже противостояния в Церкви и обществе <…> Когда будут сняты все сомнения относительно „екатеринбургских останков“ и исчезнут основания для смущения и противостояния в обществе, следует вернуться к окончательному решению вопроса о месте их захоронения».

Эту обтекаемую формулировку и верующие, и чиновники понимают однозначно: церковь останки не признает. Но оставлена лазейка: может признать, если ей представят новые доказательства.

И вот в июле 2015 года приказом премьер-министра Дмитрия Медведева создана Межведомственная рабочая группа по вопросам, связанным с исследованием и перезахоронением останков цесаревича Алексея и великой княжны Марии Романовых, которую возглавил руководитель аппарата кабинета министров Сергей Приходько. 11 сентября по итогам очередного заседания этой группы было объявлено, что результаты естественнонаучных и исторических экспертиз не вызывают сомнений, препятствий для захоронения нет и оно назначено на 18 октября, день памяти святителей Московских и день ангела убитого царевича Алексия.

Но затем СМИ сообщили о том, что в Петропавловской крепости проводится эксгумация останков Николая II и Александры Федоровны, а Следственный комитет возобновил уголовное дело об убийстве царской семьи, закрытое в январе 2009 года. Стало понятно, что 18 октября никакого захоронения не будет – новые генетические экспертизы, для которых проводилась эксгумация, так быстро не завершатся. И точно: 6 октября стало известно, что захоронение отложено на неопределенный срок.

Останки великой княжны Марии и царевича Алексея с 2009 года лежат в сейфе в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ): после завершения расследования вещественные доказательства должны быть либо уничтожены, либо обращены в доход государства. Ни того, ни другого Следственный комитет в этом случае сделать не мог, поэтому передал останки на временное хранение в архив. Шесть лет ничего не происходило: экспертизы завершены, церковь их результаты считает неубедительными, государство останки не хоронит.

В интервью сайту «Православие и мир» директор ГАРФа Сергей Мироненко, который занимается историей гибели царской семьи и идентификацией останков с начала 1990-х годов и входил во все государственные комиссии, включая последнюю межведомственную группу, на вопрос, зачем проводить эксгумацию, сказал: «Ответ очень простой – по просьбе Русской православной церкви».

За вскрытием могил и взятием образцов наблюдали митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий, наместник Александро-Невской лавры епископ Назарий и другие представители церкви. «Мы очень внимательно смотрели за всем происходящим. Я практически все время стоял рядом с людьми, которые совершали манипуляции с костями, – рассказывает протоиерей Всеволод Чаплин. – Нам периодически пытаются сказать, что нужно слушать только науку. Но известно, что одна из исторических версий предполагает наличие продуманной и масштабной фальсификации, осуществленной советской властью, а может быть, и западными властями, и в этих условиях нужно максимально постараться установить истину».

В 1998 году царская семья еще не была канонизирована. Тогда мнение церкви – единственного социального института, сохранившегося со времен Российской империи, – тоже учитывали. Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий входил в состав Правительственной комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков российского императора Николая II и членов его семьи, – так называемой немцовской, так как на финальном этапе ее возглавлял Борис Немцов. Но решение о захоронении останков императорской четы и ее дочерей было принято президентом Борисом Ельциным без учета внезапно возникших разногласий с патриархом Алексием и Синодом.

Старший следователь-криминалист Следственного комитета РФ Владимир Соловьев в январе 1998-го вместе с Борисом Немцовым и его помощником Виктором Аксючицем встречался с патриархом Алексием. В течение трех часов гости докладывали патриарху о результатах исследований, а в конце спросили, согласен ли он с их выводами и поедет ли на похороны. «Патриарх попросил Немцова заверить президента, что полностью поддерживает решение правительственной комиссии о захоронении останков», – вспоминает Соловьев.

Но в итоге патриарх на похороны в Петербург не поехал, панихиду служили священники Санкт-Петербургской епархии во главе с тогдашним настоятелем Петропавловского собора протоиереем Борисом Глебовым. Чтобы обойти щекотливый вопрос подлинности останков, молились о неизвестных убиенных «имена же их ты, Господи, веси».

Тогда СМИ писали, что для церкви признать подлинность останков означает прогнуться перед государственной властью, что на патриарха и Синод было оказано давление, чтобы успеть к дате – захоронение приурочили к 80-й годовщине со дня убийства царской семьи. Журналист Константин Душенов писал за несколько дней до похорон: «Власти организуют театральное действо и рассматривают духовенство как актеров. А отказ архиереев от участия в церемонии говорит о наличии воли у Синода противостоять неправде, но тем не менее половинчатое решение Синода создает соблазн для многих». Архиепископ Солнечногорский Сергий (сейчас – митрополит Воронежский) говорил: «Мы с уважением относимся к заключению экспертов и комиссии, но к нам поступает очень много сообщений с мест, в которых „екатеринбургские останки“ не признаются царскими» (цит. по: Евгений Стрельчик, «Игра в кости» // «Вечерняя Москва», 09.07.1998). Аргументами «с мест» оперируют и сегодня, спустя 17 лет: настоятель Петропавловского собора тоже говорит, что «православный народ имеет сильную интуицию, тонко чувствует фальшь».

Останки девяти человек, найденные летом 1991-го на старой Коптяковской дороге в месте под названием Поросёнков Лог, прошли все мыслимые в то время экспертизы. С 24 августа 1991 года по 24 января 1998 года были проведены микроостеологическая и судебно-стоматологическая экспертизы, трассологические, баллистические, антропологические и другие исследования, использован метод компьютерного фотосовмещения. Все они подтвердили, что найденные останки принадлежат императору Николаю II, императрице Александре Федоровне, трем их дочерям, горничной Анне Демидовой, камердинеру Алоизию Труппу, доктору Евгению Боткину и повару Ивану Харитонову. Параллельно историки по архивным документам реконструировали, как большевики пытались уничтожить тела и почему в итоге спрятали их в Поросёнковом Логе. Главными свидетельствами стали рассказ убийцы, Якова Юровского, записанный с его слов историком Покровским, а также текст выступления Юровского перед большевиками в Свердловске в 1934 году и магнитофонные записи воспоминаний его подручных, Исайи Родзинского и Григория Никулина.

Но по-настоящему сенсационными оказались результаты генетических экспертиз. Из останков удалось выделить ДНК и сравнить их с ДНК ныне живущих родственников императора и Александры Федоровны, а также членов британского и датского королевских домов. Были привлечены не только российские исследовательские центры, но и Криминалистический центр МВД Великобритании в Олдермастоне и Военно-медицинский институт Минобороны США в Вашингтоне. Руководил исследованиями с российской стороны генетик Павел Иванов, который в 2014 году вспоминал об этом опыте с восторгом: «туда не ступала нога советского человека, это был высокотехнологичный полигон, что-то вроде „Формулы-1“ для автомобилестроения».

Самым драматичным было обнаружение у Николая II редкой мутации, которая ставила идентификацию под сомнение. Пока уговаривали дать кровь для анализа князя Тихона Куликовского-Романова, племянника последнего императора, тот умер. Вдова собрала кровь, но тоже затягивала с решением. Тогда Иванов добился эксгумации брата Николая II, великого князя Георгия Александровича, у которого обнаружили ту же мутацию и полностью подтвердили его родство со «скелетом №4» из могильника в Поросёнковом Логе. Когда вдова Тихона Куликовского-Романова разрешила группе генетика Евгения Рогаева работать с кровью своего мужа – родство также подтвердилось.

Главным, что мешало исследователям поставить окончательную точку в деле о «екатеринбургских останках», было отсутствие двух тел – царевича Алексея и великой княжны Марии. В воспоминаниях убийц говорилось, что два тела пытались сжечь. И вот в 2007 году в 70 метрах от основного захоронения были найдены обгоревшие останки мальчика-подростка и девушки с признаками насильственной смерти, а также черепки от флаконов с серной кислотой и пули.

Уголовное дело было возобновлено, генетики и историки получили возможность продолжить исследования. Причем изучали не только останки, найденные в 2007 году, но и костные фрагменты всех девяти скелетов из первого захоронения 1991 года. Если в 90-е годы ученые работали только с митохондриальной ДНК, то в нулевые уже научились выделять и Y-хромосому – появилась возможность проследить родство и по женской, и по мужской линиям.

Криминалистическое исследование проводили в Российском центре судебно-медицинской экспертизы под руководством профессора Виктора Звягина, а генетическую экспертизу – в Институте общей генетики Российской академии наук под руководством Николая Янковского. Параллельно работали Майкл Коббл – руководитель Идентификационной лаборатории ДНК Вооруженных сил США и лаборатория Вальтера Парсона из Инсбрукского медицинского университета. Профессор Рогаев работал и в Институте общей генетики в Москве, и в Медицинской школе университета Массачусетса. Рогаев исследовал не только останки, но и кровь с хранящейся в Эрмитаже рубашки Николая II – в ней он был в момент, когда подвергся нападению, путешествуя по Японии в 1891 году.

Результаты исследований Евгений Рогаев и его сотрудники опубликовали в журнале Science. Это статья о гемофилии: благодаря работе с останками Рогаеву удалось найти точное место поломки в генетическом коде, а заодно определить, что носителями этой мутации были Александра Федоровна, цесаревич Алексей и великая княжна Анастасия. Публикация появилась также в журнале Proceeding of the National Academy of Science of the USA (PNAS) («Genomic identification in the historical case of the Nicholas II royal family»). Рогаев пишет: «Результаты наших исследований – неоспоримые доказательства, что останки Николая II и всей его семьи, включая пятерых детей, идентифицированы. Мы показываем, что анализ последовательностей полной митохондриальной ДНК в сочетании с профилями ядерной ДНК эффективен и достаточен для индивидуальной и родственной идентификации образцов, полученных из исторических останков».

Новые экспертизы подтвердили результаты прежних. Все члены Межведомственной рабочей группы при правительстве согласились с выводами ученых – о чем и писали этой осенью государственные СМИ.