Текст книги "«Пришел, увидел – побежден!» Советские и британские архитекторы в 1930–1960-е годы"

В 1931 году SCR начало проводить ежегодные обеды «Мы-были-в-России» (We-have-been-to-Russia), на которых недавние туристы делились впечатлениями от поездок. Британские специалисты, чья профессиональная деятельность была связана с городским благоустройством и строительством нового жилья, заинтересовались возможностью получить информацию о нетривиальном профессиональном опыте. В то же время в июне 1931 года британское посольство в Москве сообщило в Министерство иностранных дел в Лондоне о растущем интересе Советского Союза к организации городского хозяйства[58]58
  Ward S. Soviet Communism and the British Planning Мovement: Rational Learning or Utopian Imagining? P. 502.


[Закрыть], после чего состоялся ряд ознакомительных поездок. В 1931 году московский инженер инспектировал лондонское метро[59]59
  Moscow in the Making / E. Simon, Sh. Simon, W. A. Robson, J. Jewkes. 1937. Reprint, Abingdon; New York: Routledge, 2014. P. XII.


[Закрыть], а на следующий год в Москве группа инженеров Лондонского метрополитена консультировала проектировщиков Московского метрополитена. В 1932-м в СССР также приезжал лорд Марли, член SCR и глава комитета по городам-садам и пригородам, созданного в 1931 году при британском Министерстве здравоохранения. Марли особенно увлекла идея биробиджанского проекта[60]60
  Taylor N. The Mystery of Lord Marley: Nicole Taylor on the Trail of an English Peer in Stalin’s Jewish Autonomous Region // The Jewish Quarterly. 2005. Summer. № 198.


[Закрыть]. Тогда же инженер, сотрудник Министерства планирования Кеннет Додд изучал в России строительство новых здравоохранительных объектов и в 1933-м опубликовал отдельный доклад по итогам этой поездки, описав «величайшую систему государственного планирования, которую когда-либо видел мир»[61]61
  Dodd K. Planning in the USSR // Journal of the Town Planning Institute. 1933. № 20. P. 34.


[Закрыть]. Одним из очевидных преимуществ этой системы для городской реконструкции Додд считал централизацию административного ресурса, в то время как на Западе возможности проводить масштабные городские реформы мешала частная собственность и слишком большое число вовлеченных сторон. В 1932 году в Москве гостили Сидни и Беатрис Уэбб – лидеры фабианского социализма (сторонники постепенного преодоления капитализма, сотрудничавшие с лейбористами), настроенные очень лояльно: итогом их путешествия стал двухтомник Soviet Communism: A New Civilization?, популярный в британских гуманитарных кругах[62]62
  Webb S., Webb B. Soviet Communism: A New Civilisation? 2 vols. London: Longmans, Green, 1935. Во втором издании 1937 года вопросительный знак из названия книги был убран.


[Закрыть].

Любопытный доклад прочел на заседании попечительского совета Лондонской архитектурной ассоциации Фрэнк Йербюри, вернувшийся из России все в том же 1932 году. Йербюри, как упоминалось выше, отправился в СССР вместе с коллегами. В июле 1932 года это турне анонсировалось в газетах: «14 июля в Ленинград приезжает из Лондона группа английских архитекторов. Цель их поездки – ознакомление с новыми стройками правительственного и промышленного типа – со вновь построенными зданиями клубов, театров и школ. Из Ленинграда английские архитекторы поедут в Москву, Нижний Новгород и Сталинград. В начале августа приедет вторая группа английских архитекторов»[63]63
  Приезжают английские архитекторы // Красная газета. 1932. 9 июля. Вечерний выпуск. С. 2.


[Закрыть]. Героем следующей заметки в номере от 19 июля оказался сам Йербюри: «В Доме инженерно-технических работников им. Молотова состоялась встреча архитектурной общественности Ленинграда с экскурсией архитекторов Англии. На встрече гости обменялись своими впечатлениями о виденном в Ленинграде за четыре дня. Вкратце представитель группы, секретарь архитектурного общества Англии м-р Иейбург, формулировал свои впечатления следующими словами: “Я пришел, увидел и побежден”. Другой представитель этой группы, архитектор Герберт Вильямс, заявил: “Я поражен всем виденным. Мое единственное желание – остаться в СССР для работы”»[64]64
  Встреча советских и английских архитекторов // Красная газета. 1932. Июль 19. Вечерний выпуск. С. 2.


[Закрыть].

Судя по газетным хроникам и фотоархиву самого Йербюри[65]65
  Фотоархив Йербюри находится в Лондонской архитектурной ассоциации.


[Закрыть], для британских зодчих составили очень разнообразную экскурсионную программу. Как уже отмечалось, не все гости были апологетами модернизма, но ВОКС в первой половине 1930-х годов еще делал ставку на показ прогрессивной архитектуры, в которой у советских архитекторов было как будто меньше конкурентов. Маршрут, как и большинство подобных путешествий в 1930-е, начинался в Ленинграде, куда путешественники приплывали прямо из Лондона. В Ленинграде (о нем Йербюри рассказывает подробнее всего) им показывали Эрмитаж, Аничков дворец, Казанский собор с экспозицией музея атеизма и основные исторические ансамбли. Кроме того, английские архитекторы осмотрели совсем недавно построенные здания: Василеостровскую и Московско-Нарвскую фабрики-кухни, ДК Горького и ДК имени Первой пятилетки. В Москве их ждали Кремль, Красная площадь, здание газеты «Известия», Первый Дом Советов и Дом Наркомфина. В Нижнем Новгороде – старые усадьбы и новый Дом Советов. Затем – живописное путешествие по Волге: Казань, Саратов, Самара, Сталинград и другие города, в которых Йербюри интересовался уже не столько архитектурой, сколько этнографическим и историческим колоритом.

Музей атеизма в Исаакиевском соборе, Ленинград. 1932. Фото: Фрэнк Йербюри. Архив Лондонской архитектурной ассоциации

Новый Эрмитаж, Ленинград. 1932. Фото: Фрэнк Йербюри. Архив Лондонской архитектурной ассоциации

Реконструкция площади Урицкого (Дворцовой площади), в ходе которой историческую брусчатку заменят на асфальт. Фото: Фрэнк Йербюри. 1932. Архив Лондонской архитектурной ассоциации

Василеостровская фабрика-кухня, Ленинград. 1932. Фото: Фрэнк Йербюри. Архив Лондонской архитектурной ассоциации

Дом Наркомфина, Москва. 1932. Фото: Фрэнк Йербюри. Архив Лондонской архитектурной ассоциации

Площадь Восстания, Ленинград. 1932. Фото: Фрэнк Йербюри. Архив Лондонской архитектурной ассоциации. В центре: памятник императору Александру III, скульптор Паоло Трубецкой (с 1937 года находится во дворе Мраморного дворца). На заднем плане: гостиница «Октябрьская», реконструированная в 1928–1930 годах по проекту Александра Гегелло

Был ли «м-р Иейбург» действительно побежден? По его собственным уверениям, он специально ничего не читал ни до, ни после поездки, чтобы сохранить свежее непредвзятое восприятие, хотя страна показалась ему «полной противоречий и странностей». Например, Йербюри был поражен контрастом в образе жизни и положении разных слоев общества. Ожидая увидеть пример классового равенства, он с удивлением обнаружил обратное. Оказалось, что есть разные категории билетов на поезда и пароход. Что публика на московском турнире по теннису одеждой и манерами сильно отличается от рабочих, гуляющих в парках. Что в нижних отделениях на волжских пароходах едут оборванные крестьяне («каких, я думал, в наши дни уже не бывает»), в то время как на верхних палубах джентльмены в белых костюмах любуются живописными берегами. Наконец, что рабочие живут в настолько тяжелых условиях, что «в водке ищут забвения»[66]66
  Yerbury F. Impressions of Russia. P. 124.


[Закрыть]. При этом он признает, что при фабриках есть бесплатные ясли, а государство создало прогрессивную систему здравоохранения, организовав сеть общедоступных детских клиник, женских консультаций, санаториев. Особо теплые чувства вызвали у Йербюри гребные клубы на Москве-реке и в парках культуры и отдыха. Сами парки под конец тура ему несколько надоели, видимо, подобные образцовые пространства для организованного досуга английским гостям показывали слишком часто. Фрэнк и его попутчики очень быстро устали от плакатов (антирелигиозных, антикапиталистических и антимилитаристских) и долгих агитационных выступлений.

Дворцовая пристань и вид на Университетскую набережную, Ленинград. 1932. Фото: Фрэнк Йербюри. Архив Лондонской архитектурной ассоциации

Одним из лучших современных проектов в СССР архитектор назвал мавзолей на Красной площади и систему его подсветки. В целом же новые здания, по мнению Йербюри, не представляли интереса с точки зрения формы, композиции, фактуры. Британских архитекторов разочаровало низкое качество материалов и неквалифицированный ручной труд, из-за чего дома уже в первые месяцы после снятия лесов «выглядели старыми». Монотонность цветовых решений, обширные плоскости остекления в условиях холодного и сырого климата, небрежность отделки – все это бросилось в глаза Йербюри и его коллегам. Что им показалось действительно примечательным, так это типологии, придуманные советскими архитекторами для воплощения нового образа жизни: клубы для рабочих с театрами и детскими комнатами, фабрики-кухни, жилмассивы. Но и здесь нашлось место для критики. После осмотра Дома Наркомфина Йербюри пришел к выводу, что идея «пасти» людей группами, исходя из их ведомственной занятости, нецелесообразна, поскольку отнимает у человека право выбирать себе соседа. Причину всех этих неурядиц архитектор видел в том, что новая советская архитектура оказалась результатом слома, а не естественного развития. Желание порвать с прошлым было сильнее логики и здравого смысла.

Рискнем предположить, что даже лояльно настроенной британской архитектурной общественности примеры нового строительства в России казались слишком радикальными. Про здание Центросоюза, строительство которого в этот момент шло по проекту Ле Корбюзье в Москве, Йербюри даже не упоминает. Ему явно интереснее рассказывать о Кваренги и о симпатичной девушке из московского загса, чью фотографию он потом показывает во время своего доклада для архитекторов в Лондонской архитектурной ассоциации. Зато, как только Йербюри попадает на строительную площадку к Борису Иофану и видит только что завершенный Дом правительства (Первый Дом Советов на Берсеневской набережной), он сразу смягчает свои оценки. Иофан для него – многообещающий талантливый архитектор, а Дом Советов – знак того, что русская архитектура выходит из тупика. Вероятно, английских путешественников водили и в советские архитектурные мастерские, поскольку Йербюри восторженно рассказывает о том, что советские зодчие обладают лучшей в мире техникой рисунка и создают совершенно неподражаемые подачи. «Нет ничего, чему английский архитектор мог бы научить русского коллегу»[67]67
  Yerbury F. Impressions of Russia. P. 128.


[Закрыть]. Как показалось английским гостям, для воплощения этих замыслов недоставало хороших рабочих. Сложности возникали и от необходимости разрабатывать типовые проекты для самых разных регионов огромной страны.

Во время посещения мастерских путешественники, по всей видимости, подробно расспрашивали принимающую сторону, как организована работа советского архитектора: каков размер жалованья, можно ли участвовать в конкурсах самостоятельно, сколько женщин трудится в проектной группе, как проходит студенческая практика. Возможность получить работу в СССР часто обсуждалась в те годы в профессиональных кругах, и Йербюри призывает коллег оставить подобные прожекты, указывая на то, что в пересчете на фунты зарплата окажется маленькой. А главное, любой английский специалист столкнется с огромной конкуренцией даже в лице студентов.

Йербюри и его спутники особенно уважительно пишут об отношении к историческому наследию и бережной реставрации, результаты которой были видны повсеместно (хотя некоторые особняки и церкви и были отданы под новые функции). «Я думал, что увижу страну, где не осталось и следа от былой красоты», но трудно представить «более прекрасный пейзаж, чем в Ленинграде»[68]68
  Yerbury F. Impressions of Russia. P. 117.


[Закрыть].

Спустя два года, в марте 1934-го, в СССР отправилась коллега Йербюри, Мэри Жаклин Тирвитт, выпускница курсов Королевского садоводческого общества и бывшая студентка Лондонской архитектурной ассоциации[69]69
  RIBA. Jaqueline Tyrwhitt archive. Box 63.


[Закрыть]. Тирвитт в 1940-е годы станет одним из деятельных членов британской группы по исследованию современной архитектуры MARS. Она, как и многие ее единомышленники, развивала идеи модернистского градопланирования, но не корбюзианской версии, а адаптированной концепции города-сада и идеи Патрика Геддеса. В 1940-е годы Тирвитт сотрудничала с журналом The Architect’s Yearbook, основанным Джейн Дрю. Авторы издания размышляли о том, как утопические социальные и эстетические проекты модернизма 1930-х могут помочь послевоенному британскому строительству[70]70
  Shoshkes E. Jaqueline Tyrwhitt and Transnational Discourse on Modern Urban Planning and Design, 1941–1951 // Urban History. 2009. 36. № 2. P. 265.


[Закрыть], и статья Мэри Жаклин Тирвитт открывала первый номер журнала в 1945 году[71]71
  Tyrwhitt J. Town Planning // The Architect’s Yearbook. Vol. 1. London: Elek Books Limited, 1945. P. 11.


[Закрыть].

Разочарование в традиционных подходах к управлению городом после Первой мировой войны и в ходе тяжелых испытаний мировой экономики не только форсировало манифесты радикальных модернистов, но и расшатывало устои и более консервативных кругов британской общественности. В 1930-е годы сложно было отрицать актуальность идей социальной справедливости и не соблазниться рациональными научными методами проектирования. С этим связан интерес к Генеральному плану реконструкции Москвы 1935 года и надежда на то, что опыт Советского Союза подскажет альтернативные пути развития урбанистики. А уж фотографии в журнале «СССР на стройке» действительно были первоклассного качества, даже для тех, кто видел угрозу в советском режиме. Закономерно, что в 1936 и 1939 годах последовали еще два организованных приезда английских специалистов в Россию[72]72
  Судя по книгам посещения Московского и Ленинградского отделений Союза архитекторов, в них приезжали и представители RIBA, и сотрудники других контор. Все называли причиной приезда осмотр новых жилых кварталов и знакомство с планом реконструкции Москвы. РГАЛИ. Ф. 674. Оп. 3. Д. 2. Л. 2–3.


[Закрыть]. По случайному совпадению ровно в этот момент (1936) в Лондоне находилась советская делегация Николая Булганина (в то время – председателя исполкома Моссовета).

В Александровском саду перед Адмиралтейством, Ленинград. 1932. Фото: Фрэнк Йербюри. Архив Лондонской архитектурной ассоциации

Как и в случае с Тирвитт, британских гостей интересовала не столько архитектура, сколько градостроительная политика. В 1936 году группу экспертов по городскому планированию и управлению возглавили сэр Эрнест Саймон (промышленник из Манчестера, член парламента от либеральной партии), Уильям Робсон (профессор Лондонской школы экономики) и Джон Джукс (также экономист из Манчестера, эксперт по вопросам промышленности). Саймон дружил с уже упомянутыми фабианцами Сидни и Беатрис Уэбб, а Джукс придерживался скорее либеральных взглядов, «манчестерского прагматизма», не поощрявшего особо излишнего государственного вмешательства в экономику. Саймон попытался собрать максимально объективные и полные данные, его расспросы сильно задерживали группу, поскольку половина времени уходила на перевод. Особенно внимательно он осматривал жилые дома, общался с жителями, заглядывал в окна, чтобы оценить реальные условия проживания рабочих. Группе показывали образцовые квартиры, но Саймон, сопоставляя статистическую информацию, заподозрил, что обычные квартиры должны быть перенаселены: по его оценкам, для половины московских семей метраж составлял менее трех квадратных метров на человека[73]73
  Simon E. D. Rebuilding Britain – A Twenty Year Plan. London: Gollancz, 1945. P. 129.


[Закрыть]. Тем не менее он пришел к выводу, что Москва гораздо лучше приспособлена для решения урбанистических проблем, чем Лондон и другие крупные европейские города. Как и Кеннет Додд, Эрнест Саймон видел особую прелесть в свободе советских архитекторов от частной собственности и инвесторов. Результатом этого путешествия, помимо нескольких статей, стала популярная в дальнейшем у английских урбанистов книга Moscow in the Making[74]74
  Moscow in the Making / E. Simon, Sh. Simon, W. A. Robson, J. Jewkes; Simon E. Moscow or Manchester? // Journal of the Town Planning Institute. 1937. № 23. P. 381.


[Закрыть]. Джункс также описал советские эксперименты в исследовании Ordeal by Planning[75]75
  Jewkes J. Ordeal by Planning. London: Macmillan, 1948.


[Закрыть].

Обложка книги Moscow in the Making. 1937

Вторую делегацию, 1939 года, организовала Ассоциация архитекторов, строительных инспекторов и технических ассистентов (AASTA), SCR и туристическая фирма Prospect Tours (анонс этой поездки был опубликован в журнале The Architects and Building News)[76]76
  A.A.S.T.A. Tour to Russia // Architects and Building News. 1939. June 6.


[Закрыть]. Турне прошло 19 августа – 10 сентября 1939 года, и ему предшествовала долгая переписка с ВОКС. Архитекторы редко просили показать им конкретные объекты, обычно все запросы были изложены обобщенно. Однако в этот раз SCR сформулировало более четкие пожелания британской делегации: они хотели узнать об общем уровне развития строительной индустрии в рамках пятилетки, об основных проблемах и условиях работы советских архитекторов, увидеть детальные планы развития Москвы, Ленинграда, Ростова-на-Дону, осмотреть выставку «Сталинский план реконструкции Ленинграда в третью пятилетку», провести встречи в московском Госплане, Союзе архитекторов и Моссовете. В ВОКС постарались учесть все просьбы, хотя их раздражало, что SCR берет на себя слишком много, например обещает поездку на Днепрогэс или приемы в Московском отделении ВОКС. Секретарь SCR Джудит Тодд хотела уделить группе особое внимание, надеясь, что по возвращении туристы прочтут лекции о достижениях советской архитектуры. Чтобы не промахнуться с программой, в SCR воспользовались всеми своими контактами и даже обратились к Александру Никольскому с просьбой посоветовать, что посмотреть в Ленинграде и Ростове-на-Дону. Кстати, посещение Ростова-на-Дону в итоге заменили на экскурсию по Киеву: архитектурная секция ВОКС (Николай Колли, Яков Корнфельд, Николай Былинкин, Михаил Бархин) решила, что ехать в Ростов-на-Дону и на Днепрогэс «нежелательно и нецелесообразно», а Киев с архитектурной точки зрения представляет «неизмеримо больший интерес»[77]77
  ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 3. Д. 1116. Л. 14–13.


[Закрыть].

В результате маршрут делегации AASTA был следующим. В Москве: обзорная экскурсия по городу, стадион «Динамо», Речной вокзал в Химках, канал Москва – Волга, ДК завода им. Сталина и ДК комбината «Правда», Библиотека им. Ленина, ЦПКиО, метрополитен, Музей революции, Всесоюзная сельскохозяйственная выставка, строительные площадки Дворца Советов и театра Красной Армии, интерьер московского Дома пионеров, новые жилые дома на улицах Горького и Первой Мещанской, Никитском бульваре, шоссе Энтузиастов и Можайском шоссе, экспериментальное скоростное строительство на Калужской улице, чай в Доме архитектора[78]78
  ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 3. Д. 1116. Л. 14–13.


[Закрыть]. В Ленинграде: долгая обзорная экскурсия (Невский проспект (тогда – проспект 25 Октября), стрелка Васильевского острова, Петропавловская крепость, Кунсткамера, Меншиковский дворец, Академия художеств, Сенатская площадь (Декабристов), Адмиралтейство, Строгановский дворец, Казанский собор, Конюшенная площадь, Дворцовая площадь, Мраморный дворец, Летний сад, Инженерный замок, Публичная библиотека, Александринский театр), первый жилой дом Ленсовета на Карповке и Дом политкаторжан, Щемиловский жилмассив и кварталы на Троицком поле, новый жилой район на Малой Охте, только что достроенный Володарский мост, жилые дома и Дом Советов на Московском проспекте, ДК им. А. Горького, Эрмитаж с посещением Особой кладовой, прием в Доме архитектора и доклад главного архитектора Ленинграда Николая Варфоломеевича Баранова «Реконструкция Ленинграда»[79]79
  ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 3. Д. 1116. Л. 23–24.


[Закрыть]. Харьков: новые жилые дома и клубы. В Нижнем Новгороде (к тому моменту он уже был переименован в Горький): автозавод. Киев: дом СНК, дом Верховного Совета Украины и новые жилые дома. Как видим, ни в Москве, ни в Ленинграде программа не предполагала показа проектов советского авангарда. Исчезли из экскурсий здание газеты «Известия» и Дом Наркомфина, фабрики-кухни и ДК им. Первой пятилетки. Только что завершилось строительство Центросоюза, но о нем и Ле Корбюзье – ни слова.

В Ленинграде делегацию AASTA сопровождал архитектор Михаил Николаевич Мейсель, написавший подробный отчет о встрече. Пароход «Кооперация», на котором гости (в основном студенты-архитекторы) приплыли в Ленинград, опоздал, поэтому вечерняя обзорная экскурсия была сокращена. Остальные дни прошли без накладок – от визита в Эрмитаж до осмотра квартир рабочих завода «Большевик». После приветствия Александра Ивановича Гегелло и выступления Николая Баранова в Доме архитектора состоялась дискуссия между советскими и британскими коллегами. Несмотря на то что активное участие в ней приняли только несколько человек, в ходе беседы прозвучали интересные замечания. Миссис Лентал «потрясена всем виденным в этом новом мире – СССР», признавая, что советская практика «в их условиях является лишь мечтой». Остальные гости «поражены и восхищены размахом, масштабом вашего строительства и его темпом», однако «не удовлетворены уровнем вашей строительной техники, который у нас в Англии значительно выше». Но главный удар был нанесен по стилю: «Нам совершенно непонятен ваш отход от творческих позиций конструктивизма и переход к освоению классического наследия в архитектуре. Нам не ясно, почему вы строите не экономичные, скромные жилые дома для рабочих, а дворцы с колоннами для рабочих»[80]80
  ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 3. Д. 1116. Л. 19.


[Закрыть]. Члены AASTA оказались намного более прогрессивными в своих архитектурных взглядах, чем Йербюри.

Надо сказать, что эти реплики в общем совпадают с тоном заметок, которые по итогам поездки были опубликованы в британской прессе. «Замечательное приключение» дало возможность взглянуть с разных сторон на современную советскую практику, которая при всех масштабах вызывала у британских архитекторов сомнения из-за утопичности замыслов и «реакционности» в вопросах стиля[81]81
  Architects and Building News. 1939. 22 September.


[Закрыть]. Бертрам Паркс в статье для The Illustrated Carpenter and Builder также описывает размах строительства, омраченный дефицитом материалов, деревянными перекрытиями, низким качеством краски, фурнитуры, отделки. Единственное, что вызвало одобрение Паркса, – уровень реставрации исторических зданий в Ленинграде, но автор неожиданно объясняет это тем, что в работе, по его наблюдениям, задействованы в основном женщины[82]82
  Parkes B. Building in Russia // The Illustrated Carpenter and Builder. 1937. December 24.


[Закрыть]. Самый дружелюбный очерк о путешествии подготовил Артур Линг для журнала Keystone (орган AASTA)[83]83
  ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 3. Д. 1116. Л. 1.


[Закрыть]. Он тоже был в восторге от исторического наследия Ленинграда, а также от масштаба запланированных строек и системности градостроительного подхода. Стилистический выбор советских архитекторов Линг описал уклончиво, а здание Ленинской библиотеки привел в пример как попытку рационализации классической архитектуры.

Консервативная среда, представителями которой были приезжавшие в СССР английские зодчие, давала серьезную почву для скепсиса и мешала советской стороне произвести то впечатление, на которое она рассчитывала. Даже лояльно и оптимистично настроенные коллеги обращали внимание в основном на богатое историческое наследие русского зодчества. Недостатки инфраструктуры, качества строительства и бедность повседневной жизни наложили отпечаток на восприятие эксперимента. Используя формулировку одного из коллег Йербюри, большинство путешественников приходило к выводу, что жизнь в Союзе не всегда рай, «как считает мистер Бернард Шоу». К этому прибавилась и дискуссия о стилистических приоритетах: авангард vs пассеизм. Однако фраза «Я поражен всем виденным», произнесенная английским архитектором в интервью «Красной газете», также не была лицемерием. В советской практике архитекторы видели движение, силу желаний и намерений. Когда перед специалистами стояли задачи городского развития, они были заинтригованы теми преимуществами, которые мог дать советским коллегам радикальный импульс обновления и уникальный хозяйственный порядок. Отклики британцев совпадали и с отзывами других иностранных архитекторов. Норвежский зодчий Гарольд Хальс в 1937 году так сформулировал эти впечатления: «Мне кажется только, что ваши планы оперируют слишком большими масштабами… Но существует одна важная разница между нами и вами: то, о чем мы только мечтаем, вы проводите в жизнь»[84]84
  Хальс Г. Мои первые впечатления // Архитектурная газета. 1937. № 46 (190). 24 июня. С. 3.


[Закрыть].