Текст книги "Российско-китайские отношения в конце XX – начале XXI в."

Глава 2
ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ФАКТОР И ФАКТОР НАЦИОНАЛЬНЫХ ИНТЕРЕСОВ ВО ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ РФ И КНР

Ключевые слова : цивилизация, цивилизационная специфика отношений, стратегия, нация, национальные интересы, коренные интересы, иерархия партнерств

В связи с тем, что Китай представляет собой иную цивилизационную общность, отличную от России, мы не можем недооценивать влияние цивилизационного фактора на отношения РФ и КНР. Этот фактор связан прежде всего со спецификой китайской политической культуры, в частности с опытом разработки стратегии, с традициями, особенностями национального характера и менталитета, которые влияют на выстраивание Китаем внешней политики и партнерства с Россией. В решении внешнеполитических вопросов Китай исходит из своих традиционных представлений о мире, духовных философских учений, следует веками опробованным методам ведения как мирных дел, так и войн.

Принципы управления, стратегии и ведения всех дел – от военных до политики и торговли – содержатся в многочисленных китайских философских и военных трактатах. Рассмотрим некоторые аспекты, заслуживающие отдельного внимания.

Конфуций, легисты и даосы оставили принципы ведения внутренней и внешней политики государства: «избегать конфликтов»2323
  Лунь юй / пер. А. С. Мартынова // Конфуцианство. СПб., 2001. Т. 2. С. 289–290.


[Закрыть], «при выработке правильных решений следовать гармонии»2424
  Конфуций. Беседы и суждения. СПб., 1999. С. 479.


[Закрыть];

«позволять высказываться другим, а самому увеличивать свои знания – изучать и сопоставлять», «отнимать постепенно… давать понемногу»2525
  Хань Фэй-цзы. Избранные главы // Искусство управления / сост., пер. В. В. Малявина. М., 2004. С. 140, 142.


[Закрыть]; следовать естественному ходу жизни, искать «семена» вещей и явлений, «не нарушая естественный ток событий», вести поиск в «недеянии»2626
  Дао-дэ-цзин // Дао-дэ-цзин, Ле-цзы, Гуань-цзы: Даосские каноны / пер. В. В. Малявина. М., 2004. С. 60–377.


[Закрыть]. М. Гране замечает, что, благодаря учениям, в практику эпохи Чжаньго (V–III вв. до н. э.) вошли два почти непереводимых слова – «шу» (предписания, способы, хитроумные приемы) и «ши» (условия, ситуации, обстоятельства, силы, влияние)2727
  Гране М. Китайская мысль от Конфуция до Лао-цзы. М., 2008. С. 290.


[Закрыть]. Можно говорить о наличии у китайцев в столь раннюю эпоху принципов составления стратегического плана, о понимании его флексибильности, необходимости сопряжения с меняющейся реальностью, т. е. убеждении, что путь к успеху – управляемый процесс, осуществляемый с использованием разных средств – от силы до хитрости.

Основателем стратегической науки китайская историческая традиция называет полководца, возможно, современника Конфуция, Сунь-цзы, автора трактата об искусстве побеждать. Как замечает В. В. Малявин, трактат учит интуитивному и цельному знанию, дающему правильную ориентацию в мировом потоке событий; он не излагает, а направляет, потому и в наше время востребован в информационном противоборстве, бизнесе и политике2828
  Китайская военная стратегия / сост., пер., вступ. ст. и коммент. В. В. Малявина. М., 2004. С. 105–106.


[Закрыть]. Л. С. Васильев отмечает, что «его [трактата] идеи выросли на хорошо удобренной почве политических интриг, заговоров и переворотов… предшествующих столетий»2929
  Политическая интрига на Востоке / под ред. Л. С. Васильева. М., 2000. С. 94.


[Закрыть], т. е. он подчеркивает апробированность положений на практике. В этом произведении был осмыслен опыт не только Сунь-цзы, но и китайских правителей, передававшийся на протяжении ряда поколений и учивший, как надо выживать и побеждать своих соперников.

Сунь-цзы определяет войну как «путь существования и гибели» (гл. I) «или борьбу» (гл. VII, 1)3030
  Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве // Искусство стратегии / пер., предисл. и коммент. Н. И. Конрада. М., 2007. С. 67, 100.


[Закрыть]. Н. И. Конрад приводит слова древнего комментатора Ван Чжэ: «Это борьба из-за выгоды. Получение выгоды и есть победа»3131
  Там же. С. 11.


[Закрыть]. Второе определение войны, данное Сунь-цзы: «Война – это путь обмана» (гл. I). Мэй Яочэнь (династия Сун) прокомментировал это определение так: «Без обмана невозможно обеспечить себе господство»3232
  Китайская военная стратегия. С. 121.


[Закрыть]. В. В. Малявин, обобщая комментарии древних, подчеркивает, что этот постулат лежит в основании всей китайской стратегической науки3333
  Там же.


[Закрыть]. Контроль над противником, подталкивание его к опрометчивым действиям ведет к эффективной победе малыми средствами. Лучшая победа – «разбить замыслы противника… не сражаясь. Можно, не притупляя оружия, иметь выгоду» (гл. III, 2, 3)3434
  Сунь-цзы. Искусство стратегии. М., 2007. С. 82–83.


[Закрыть]. Таким образом, стратегия по-китайски в широком смысле – это «знание себя» и «знание противника»: «непобедимость заключена в себе самом, возможность победы заключена в противнике» (гл. IV, 1)3535
  Там же. С. 87.


[Закрыть], следование непрерывным переменам естественного хода событий, «недеяние» и обходной путь вместо прямого. И сегодня в общественном сознании Китая любая деятельность, особенно внешнеполитическая, также связана с понятиями «выгода» и «борьба», или «борьба за выгоду», что требует составления планов и стратагем.

В. В. Малявин обращает внимание на то, что стратегия в китайском понимании рассматривается как «способ взаимодействия более совершенной общности с менее совершенными»3636
  Китайская военная стратегия. С. 101.


[Закрыть]. В этом тезисе заключен важный скрытый смысл. Так, выстраивая свои отношения с другим государством, КНР специально разрабатывает стратегию по отношению к нему, а государство-партнер действует в рамках традиционной международно-правовой практики, не учитывая многообразной специфики ведения политики первым актором. Разрабатывая стратегию партнерств с разными странами мира, КНР ставит разные задачи. И это – бесконфликтный путь, способ получить выгоду, победить, сохранив мир. Неизвестный автор трактата «Гуй Гу-цзы» считает главным условием успеха переговоров установление доверия с партнером, чтобы «скрытно завладеть его сердцем». «Расположения добиваются так, как подбирают ключ к замку» (гл. III), «можно своими речами воодушевить его и… держа на привязи, подчинить своей воле» (гл. V), затем «взвесить обстановку в целом мире», в царстве и действовать, руководствуясь главной целью. В ход можно пускать разные уловки: угодливость, доверие, бескорыстие; воздействовать «прямотой» и «страхом унижения» – «знающие люди… пользуются сильными сторонами неразумных людей» (гл. IХ). «Подлаживаясь к человеку… указывай ему возвышенные цели, побуждай его к необдуманным действиям… Поставив в затруднительное положение, стесняй его действия. Приведя в замешательство, обманывай его» (гл. Х). В трактате постоянно подчеркивается необходимость скрытности – мыслей, действий, целей; поиска «корня» предложений партнера – это даст «упреждающие знания», откроет свободу собственных действий3737
  Гуй Гу-цзы // Искусство управления / сост., пер. В. В. Малявина. М., 2004. С. 244–318.


[Закрыть]. В китайской политической культуре сохраняются также труды Сунь Ятсена, идеи Мао Цзэдуна, изложенные в многотомных изданиях (например, задача «построения независимого, свободного, демократического, единого, богатого и могучего нового Китая»3838
  Мао Цзэдун. Избранные произведения. М., 1953. Т. 4. С. 460.


[Закрыть];

китаизация марксизма – сегодня речь идет о китаизации социализма – экономические теории, которые должны «отражать китайскую специфику», иметь «свежий и живой, приятный для слуха и радостный для глаза китайского народа китайский стиль и китайскую манеру»3939
  Там же. Т. 2. С. 364–365.


[Закрыть]); теория Дэн Сяопина, труды Цзян Цзэминя. Можно проследить применение древних принципов Хань Фэйцзы на примере изгнания из власти инакомыслящих. Достаточно вспомнить, как Мао Цзэдун убрал председателя КНР Лю Шаоци, пытавшегося изменить курс Мао с 1961 г., маршалов Линь Бяо, Пэн Дэхуая и Хэ Луна; Дэн Сяопин отстранил не разделявших его взгляды генерального секретаря и председателя ЦК КПК Ху Яобана и премьера Госсовета, а затем генерального секретаря ЦК КПК Чжао Цзыяна, которого после событий на площади Тяньаньмэнь в июне 1989 г. обвинили в «пассивном противодействии влиянию гнилых идей буржуазной либерализации»4040
  Духовная культура Китая : энциклопедия : в 6 т. М., 2006–2010. Т. 4. С. 762.


[Закрыть]. Совсем недавно из политической обоймы был убран секретарь чунцинского парткома, кандидат в члены Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК Бо Силай.

Можно с уверенностью говорить, что многие принципы древних философов и вождей нового времени сегодня применяются при формировании как внутренней политики, так и стратегии отношений КНР с другими странами. Любая деятельность, особенно внешнеполитическая, связана с понятиями «выгода» и «борьба», или «борьба за выгоду»; одним из постулатов китайской дипломатии является требование «использовать древность»: так, стратегии ведения переговоров опираются на законы достижения целей, которые были сформулированы до нашей эры. Современные работы психологов полностью подтверждают особые цивилизационные отличия китайского мышления.

Многовековой опыт стратегического планирования внешней политики, достижения успеха, извлечения выгоды КНР использует в полной мере. Специальный аппарат в руководстве страны, многочисленные научно-исследовательские подразделения постоянно работают над развитием стратегического планирования и управления. Российская дипломатия пользуется традиционными европейскими методами; стратегическим разработкам, как и развитию научно-исследовательской базы, уделяется недостаточно внимания, и о столь необходимой выверенной стратегии во взаимодействии с КНР говорить затруднительно.

Вследствие цивилизационных различий и разных внешнеполитических подходов стороны трактуют само содержание понятий «стратегическое партнерство», «стратегическое взаимодействие» поразному. Устоявшегося определения в международных исследованиях данные термины не имеют. В отношениях России и Китая они начали использоваться с 1994 г., в официальных документах – с 1996 г. В русском языке формулировка «отношения партнерства и стратегического взаимодействия» имеет следующее значение: отношения временного сближения, альянса на базе сходства взглядов, критериев, понятий, возможно – некоторых целей, необязательно с общей целью или задачей получения общего результата. Такие отношения дают возможность получить поддержку партнера в определенных вопросах, действиях, которые принесут выгоду тому из партнеров, кто более активен, следует стратегически просчитанной на много ходов линии. В китайском языке формулировка 战略协作伙伴关系, «отношения партнерства и стратегического взаимодействия», означает временный альянс самостоятельных, обособленных акторов, не имеющих общей цели, находящихся на определенном этапе, ведущем либо к большему сближению, либо к дальнейшей обособленности.

Переход на гипотетический новый этап может зависеть от стратегии партнеров, или от полученного на промежуточном этапе результата, или от изменившейся реальности. Если суммировать все оттенки понятий, значимые с точки зрения языковых, цивилизационных особенностей, можно сказать, что в китайском понимании стратегическое партнерство, взаимодействие – это скрытое противоборство. Современная китайская историческая наука считает такую форму взаимодействия, как партнерство, вкладом в теорию международных отношений, новой формой отношений, подходящей любой стране с любым политическим строем, но, конечно, в первую очередь отвечающей внешнеполитической стратегии КНР.

Несколько иное толкование партнерства сложилось в России. Много лет проработавший в Китае посол С. С. Разов так характеризует модель партнерства: «Развитие отношений как двух равноправных суверенных государств; неучастие в каких-либо военных блоках; ненацеленность нашего сотрудничества, стратегического партнерства и взаимодействия против какой-либо третьей страны или группы стран; взаимный интерес к экономическому и гуманитарному сотрудничеству»4141
  Посол РФ в КНР о стратегическом партнерстве с Пекином // Вестн. Азия ИТАР-ТАСС. 2009. 6 окт.


[Закрыть].

Российская сторона выдвигает следующие принципы партнерских отношений:

– развитие двух равноправных суверенных государств;

– отстаивание на международной арене позиций, отвечающих национальным интересам народов, заинтересованность в мирном и безопасном развитии;

– совместные шаги по сохранению региональной и глобальной стабильности, безопасности, мира во всем мире;

– участие в создании архитектуры мира и структуры международных отношений;

– предотвращение и мирное разрешение конфликтов в разных регионах мира;

– ненаправленность сотрудничества против третьих стран;

– долговременность отношений;

– взаимная выгода во всех областях сотрудничества;

– заимствование опыта реформирования;

– конструктивный подход ко всем вопросам сотрудничества, предполагающий позитивный результат;

– честность, надежность, откровенность и доверие.

По мнению китайской стороны, принципы и главные составляющие отношений российско-китайского партнерства включают:

– отказ от союза как формы взаимоотношений; недопущение конфронтации;

– ненаправленность против третьих стран;

– соблюдение интересов народов двух стран;

– недопущение внешнего влияния на отношения;

– разрешение всех вопросов на основе дружбы и добрососедства;

– уважение выбора пути развития партнера;

– взаимовыгодное сотрудничество, особенно в экономике, энергетической и научно-технической областях;

– сотрудничество на длительную перспективу;

– активное использование взаимодополняемости в экономике и торговле;

– использование, по выражению Цзян Цзэминя, «в полной мере» «природных условий» стран-партнеров4242
  Цзян Цзэминь. О социализме с китайской спецификой. М., 2004. Т. 3. С. 526.


[Закрыть];

– создание «определенной системы законодательства»;

– развитие «обменов между людьми обоих государств» «на здоровой основе и при определенном порядке»;

расширение гуманитарного сотрудничества, укрепление дружбы; превращение границы в «пояс дружбы и процветания»;

– согласование вопросов международного плана – «больше консультироваться, чтобы играть активную роль в мире»4343
  Там же.


[Закрыть];

– активизацию стратегического взаимодействия в международных и региональных делах;

– обеспечение взаимной поддержки в ключевых для обеих сторон вопросах;

– усиление доверия.

В 2010 г. отношения по предложению китайской стороны стали называться «отношениями всеобъемлющего стратегического партнерства», что отразило появление новых направлений. В 2012 г. к характеристике партнерства стали добавлять новые прилагательные: «всеобъемлющее, равноправное, доверительное», что отражает и достигнутый уровень, и желание видеть эти качества в перспективе, и влияние общественного мнения.

Сравнивая отношения обеих сторон к партнерству, мы видим как сходство в понимании принципов и направлений сотрудничества, так и некоторую разницу в подходах к ним. Хорошо просматривается одинаковое понимание сторонами важности сотрудничества в деле сохранения мира во всем мире и в регионах; отстаивании суверенитета и безопасности народов, права выбирать свой путь развития самостоятельно; защите норм международного права, соблюдении Устава ООН; предотвращении конфликтов, борьбе против терроризма. Российская сторона, принимая принципы несоюзных отношений, неконфронтации, ненаправленности против третьих стран, подчеркивает равноправные отношения партнеров, которые могут предпринимать совместные усилия по сохранению мира, стабильности и безопасности в регионах, в мире, участвовать в создании структуры международных отношений, предотвращении конфликтов. Что касается непосредственно двусторонних связей, российская сторона видит их вытекающими из национальных интересов, долговременными, взаимовыгодными. К любым проблемам, по ее мнению, желателен подход, направленный на поиск позитивного результата или хотя бы на сближение позиций. В отношениях с Китаем Россия хотела бы придерживаться принципов надежности, доверия, откровенности, честности.

Китайская сторона в отношениях особо выделяет три принципа, зафиксированные в Договоре 2001 г., – «три нет»: нет союзу, нет конфронтации, нет направленности против третьих стран. В международном сотрудничестве она высказывает желание консультироваться по ключевым для обоих партнеров вопросам, согласовывать их, а также активизировать взаимодействие в региональных делах. В межгосударственных документах, за исключением посвященных исключительно вопросам сотрудничества в международной сфере, большая часть разделов и статей посвящена двусторонним отношениям, что позволяет заключить, что для КНР внутренние факторы, реформирование экономики и социальной жизни оказывают решающее влияние на формирование внешней политики и двусторонних отношений, в том числе с Россией; с помощью партнера Китай пытается решать свои внутренние задачи. В области экономики и торговли китайская сторона особо выделяет принцип взаимодополняемости.

Что касается влияния национальных интересов двух стран на формирование и развитие их взаимоотношений, то в Китае чаще пишут о «коренных интересах» нации, главным из которых считается сплочение нации и ее «великое возрождение». На международной арене национальные интересы КНР выражает политика «мира и развития», «возвышения Китая», которая опирается на поддержку нации. Национальные интересы РФ, согласно Стратегии национальной безопасности до 2020 г., – «совокупность внутренних и внешних потребностей государства в обеспечении защищенности и устойчивого развития личности, общества и государства»4444
  Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г. [Электронный ресурс]. URL: http://www.scrf.gov.ru/documents/99. html (дата обращения: 18.06.2012).


[Закрыть].

В основе формирования партнерских отношений России и Китая изначально было совпадение большей части национальных интересов, потребностей народов двух стран. Как на глобальном, так и на региональном уровне перед двумя государствами стояли сходные задачи. В современном Китае главным условием установления партнерских отношений с Россией называют влияние международной обстановки и «необходимость противостояния более сильной державе», а именно США, главными скрепами партнерства – выгоду и выигрыш. В конце ХХ – начале ХХI в. Китай был связан отношениями партнерства (в различных вариантах формулировок) с десятками стран на всех континентах и выработал подход к иерархии партнеров в зависимости от их ценности для него, которая определяется «зрелостью взаимоотношений» государств с КНР. Будущее партнерства с Россией китайские специалисты рассматривают также в зависимости от международной обстановки.

Российская же политика на китайском направлении с 1990-х гг. базировалась на исторически выверенной формуле – жить с соседними государствами в мире, безопасности и развивать взаимовыгодные отношения, следовать своим национальным интересам, уважая интересы партнера. Россия декларирует как основу отношений национальные интересы страны, а также добрососедство, желание сохранять мир и безопасность для развития обеих стран.

Контрольные вопросы

1. Какие основные направления китайской стратегической науки вы можете назвать? Перечислите представителей этих направлений.

2. Что такое «использование древности» в современной дипломатии КНР?

3. Каков механизм выработки стратегии и подготовки к принятию решений в КНР сегодня?

4. Какой смысл вкладывают в понятие «национальные интересы» в России? В Китае? На Западе и в мировой политической науке?

5. Как рассматриваются российско-китайские отношения с точки зрения национальных интересов в России? В КНР?

6. Как формируется иерархия партнерств КНР?

Практикум

1. Выберите один из классических китайских трактатов (см. список источников ниже) и напишите аналитическое эссе о его основных принципах и возможностях их использования в современных политических и бизнес-реалиях.

2. Проанализируйте один вид совместных документов (договоров, деклараций, меморандумов, коммюнике и т. д.) России и Китая с 3–4 различными государствами мира (по выбору). Постарайтесь выделить, каким интересам государств отвечают договоренности в каждом случае.

Источники

36 стратагем для менеджеров / сост. Харро фон Зенгер ; пер. с нем. И. Каневской. М.: Олимп-Бизнес, 2011.

Китайская военная стратегия / сост., пер., вступ. ст. и коммент. В. В. Малявина. М.: АСТ: Астрель, 2004.

Конфуций. Изречения; Книга песен и гимнов : пер. с кит. / Конфуций. М.: АСТ: Астрель, 2011.

Конфуций / Конфуций; сост. В. В. Малявин. М.: Изд. дом Ш. Амонашвили, 1996.

Программа сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири РФ и Северо-Востока КНР на 2009–2018 гг. (см. Приложение).

Совместное заявление Российской Федерации и Китайской Народной Республики о новом этапе отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия (2014 г.) (см. Приложение).

Чжуан-цзы. Даосские каноны / Чжуан-цзы ; пер., вступ. ст. и коммент. В. В. Малявина. М.: Астрель : АСТ, 2004.

Список рекомендуемой литературы

Обязательная

История Китая с древнейших времен до начала XXI века : в 10 т. / гл. ред. С. Л. Тихвинский. М.: Наука – Вост. лит., 2013.

Мясников В. С. Кастальский ключ китаеведа // Соч.: в 7 т. / В. С. Мясников. М.: Наука, 2014.

Сунь-цзы. Искусство войны / Сунь-цзы ; пер. Н. И. Конрада. М.: АСТ: Кладезь, 2014.

Дополнительная

Бажанов Е. П. Актуальные проблемы международных отношений / Е. П. Бажанов. М.: Науч. книга, 2002. Т. 2.

Бажанов Е. П. Китай: от Срединной империи до сверхдержавы XXI в. / Е. П. Бажанов. М.: Известия, 2007.

Васильев Л. С. Культы, религии, традиции в Китае / Л. С. Васильев. М.: Вост. лит., 2001.

Галенович Ю. М. Войны Нового Китая и его дипломатическая служба / Ю. М. Галенович. М.: Вост. книга, 2012.

Галенович Ю. М. Китайские сюжеты / Ю. М. Галенович. М.: Вост. книга, 2010.

Галенович Ю. М. Россиеведение в Китае / Ю. М. Галенович // Зарубежное россиеведение / под ред. А. В. Безбородова. М.: Проспект, 2012. С. 494–521. Гране М. Китайская мысль от Конфуция до Лао-цзы / М. Гране. М.: Алгоритм, 2008.

Зенгер Х. фон. Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать : в 2 т. / Х. фон Зенгер. М.: Эксмо, 2004.

Кузнецов Д. В. Китай в зеркале общественного мнения / Д. В. Кузнецов // Современный Китай: Социально-экономическое развитие. Национальная политика. Этнопсихология. М.: Красанд, 2011. С. 275–276.

Люттвак Э. Стратегия. Логика войны и мира / Э. Люттвак. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2012.

Малявин В. В. Китайская цивилизация / В. В. Малявин. М.: Астрель : АСТ, 2000.

Манойло А. В. Технологии несилового разрешения современных конфликтов / А. В. Манойло. М.: Горячая линия – Телеком, 2008.

Москалев А. А. Нация и национализм в Китае / А. А. Москалев. М.: Памятники исторической мысли, 2005.

Мясников В. С. Квадратура китайского круга : в 2 кн. / В. С. Мясников. М.: Вост. лит. РАН, 2006.

Переломов Л. С. Конфуций: Жизнь, учение, судьба / Л. С. Переломов. М.: Наука, 1993.

Портяков В. Я. Внешнеполитический инструментарий КНР: партнерство, добрососедство, экономическая дипломатия / В. Я. Портяков // Проблемы безопасности в Северо-Восточной Азии. М.: ИДВ РАН, 2012. С. 15–38.

Собольников В. В. Этнопсихологические особенности китайцев / В. В. Собольников. Новосибирск : СибАГС, 2001.

Спешнев Н. А. Китайцы: Особенности национальной психологии / Н. А. Спешнев. СПб.: Каро, 2011.

Титаренко М. Л. Китай: цивилизация и реформы / М. Л. Титаренко. М.: Республика, 1999.

Чжао Хунвэй. Китайская дипломатия в контексте процессов взаимовлияния и соперничества в Восточной Азии / Чжао Хунвэй. М.: МГИМО-Университет, 2007.