Текст книги "«Хождение вкруг». Ритуальная практика первых общин христоверов"

Дело о князе Ефиме Мещерском

Следующим известным исследователям делом, в котором упоминаются христоверы, можно считать дело о князе Ефиме Мещерском[74]74
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 93. Дело о князе Ефиме Мещерском, имевшем в своем доме дароносицу с церковными дарами, 1721 г.; РГИА. Ф. 796. Оп. 1. Д. 387. Дело по доношению Тайной канцелярии о князе Ефиме Мещерском, 1721–1730 гг.


[Закрыть].

Сюжет этого дела стал известен благодаря очерку Григория Есипова «Кликуши», опубликованному в сборнике «Раскольничьи дела XVIII столетия»[75]75
  Есипов Г. Раскольничьи дела XVIII столетия. Т. 2. С. 189–202. См. Его же. Люди старого века. СПб., 1880; Его же. Тяжелая память прошлого. СПб., 1885. (современное переиздание: Есипов Г. Тайная канцелярия. Из дел Преображенского приказа и Тайной канцелярии. СПб., 2010).


[Закрыть]. Из современных исследователей документы дела были знакомы А. С. Лаврову[76]76
  Лавров А. С. Колдовство и религия в России. М., 2000. С. 18, 300–305 (о князе Мещерском и Алене Ефимовой), С. 131 (О Григории Ефимове), С. 441 (о Пелагеи Ефимовой и ее сыне Иване Цветкове).


[Закрыть], Е. Б. Смилянской[77]77
  Смилянская Е. Б. Волшебники. Богохульники. Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России XVIII в. М., 2003. С. 269–270.


[Закрыть] и М. А. Федотовой[78]78
  Федотова М. А. О расспросных речах старообрядцев. По материалам первой половины XVIII века фонда канцелярии Синода // Revue des etudes slaves. Paris. Vol. LXIX. № 1–2. 1997. P. 45–59 (на страницах 57–58 опубликована «Молитва за царя Петра Алексеевича, сочиненная Аленой Ефимовой»).


[Закрыть], причем А. С. Лавров определяет главных участников как «хлыстов», а Е. Б. Смилянская и М. А. Федотова видят в них староверов. В документах дела Алена, Пелагея и Григорий Ефимовы значатся как принадлежащие к христовщине.

Дело о князе Мещерском представляет собой интересную иллюстрацию того, как разные пласты народной религиозности (церковные христиане, староверы и христоверы, кликуши) сосуществовали в одном месте и в одно время. Местом как раз оказался дом князя Ефима Мещерского, а временем фиксации – 1721 год.

Из схваченных по делу князя Мещерского лиц важно упомянуть:

– монахиню Рождественского девичьего монастыря в Москве Досифею, которую, если верить Г. Есипову, в монастыре все очень любили, и которая приютила в монастыре юродивую Марью Босую;

– саму московскую юродивую Марью Босую, которая тридцать лет зимой и летом ходила босиком;

– старицу Евпраксию, которая названа в деле «притворной кликушей»;

– Пелагею Ефимову, названную в деле «кликушей»;

– ее сестру Алену Ефимову (обе они в деле названы раскольницами, крестились двоеперстием, но ходили на исповедь); известно также, что муж Алены был иконоборец из круга Настасьи Зимихи[79]79
  А. С. Лавров отождествляет Настасью Зиму и Настасью Карповну из московского Ивановского монастыря, лидера ранних христоверов (См. Лавров А. С. Колдовство и религия в России. М., 2000. С. 256). О Настасье Зиме см. также в кн.: Смилянская Е. Б. Волшебники. Богохульники. Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России XVIII в. М., 2003. С. 270–272.


[Закрыть], или Зимы (т. е. икон не почитал, что для ранних христоверов не типично) и что домой к ним ходил «пустынник Михайло <…> и говорил Алене, что троеперстным сложением не умолишь у Бога, а простирая ум свой, смотри на иконы»[80]80
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 93. Л. 19.


[Закрыть];

– Григория Ефимова, брата Алены и Пелагеи, о котором Алена показала, что «брат ее того ж раскольнического [т. е. христовщины – К.С.] согласия»;

– зарайского подьячего Федора Григорьева, о котором Алена говорила в допросе, что «он читал только Псалтырь» и что «согласия он не христовщины», а сам подьячий дополнял, что «человек он не богомудренный и о раскольничей вере истязаться не может, и согласия он не христовщины и расколу он не учил»[81]81
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 93. Л. 17 об.


[Закрыть], а также крестьян села Борисова Данилу Васильева и Филиппа Климова.

Данила Васильев, как сказано в деле «научился противному [Церкви] сложению перстов от родителей своих и чтоб он, Данило, и в понедельник, и в среду, и в пяток имел бы пост, и не бранился матерно»[82]82
  Там же.


[Закрыть]. А Филипп Климов в первом допросе показал, что «будет креститься в два перста для того, что за оное свидетельствует в нем дух святой и очевидно он его видит и признает то действительно, потому что рыгает нутреннею и трясется, а ежели де он станет креститься треперстно, то де от него отымется тот дух святой», а во втором допросе отказался от своих показаний, говоря, что «слов таких не говаривал, и не рыгал, и не трясся, только говорил, что треперстно первыми персты креститься не будет»[83]83
  Там же. Л. 17.


[Закрыть].

Независимо от того, чью точку зрения мы принимаем – Филиппа или его обвинителей, нужно обратить внимание на наличие связи между физическими проявлениями (трясением, вероятно, непроизвольным; гортанным голосом) и «свидетельством Святого Духа», т. е. пророчеством. Очень похоже, что перед нами нетипичный пример мужской кликоты[84]84
  Об этом феномене см. Панченко А. А. Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М., 2002. С. 325.


[Закрыть].

Князь Ефим Васильевич Мещерский не был ни «хлыстом», ни старовером, хотя такие слухи по Москве ходили (в том числе потому, что его личная религиозность была в некотором смысле нетипична). Он был участником Северной войны[85]85
  М. А. Федотова указывает со ссылкой на В. В. Руммеля и В. В. Голубцова, что «князь Евфим Васильевич [был] стряпчий (1681), стольник (1682–1696) и ротмистр 20-й роты стольников в Азовском походе (1696)». См. Руммель В. В., Голубцов В. В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. СПб., 1886. С. 44; Федотова М. А. О расспросных речах старообрядцев. По материалам первой половины XVIII века фонда канцелярии Синода // Revue des etudes slaves. Paris. Vol. LXIX. № 1–2. 1997. P. 51.


[Закрыть] и считал, что не погиб в Нарвском походе только благодаря образу Смоленской иконы Богоматери, который носил «на рамех»[86]86
  На вопрос следствия о том, «с какого году он у себя богомолье в дому учинил», князь отвечал: «После Нарвского походу, вскоре, как в том походе через избавление от образа Пресвятой Богородицы, который на рамех своих носил, избавлен бысть от смерти» (РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 93. Л. 38).


[Закрыть] (на плечах. – К.С.). После окончания похода князь Ефим Мещерский дал обет построить церковь и поместить туда икону[87]87
  «А богомолье у себя в доме имел для того, что обещался построить церковь, тот образ поставить в ней, для того, чтоб пред тем образом без пения [т. е. без богослужения – К.С.] не было» (Там же).


[Закрыть], для чего «ездил по деревням с образом за пазухой, веля бирючам кликать, чтобы народ собирался к нему поклониться чудотворной иконе»[88]88
  Лавров А. С. Колдовство и религия в России. М., 2000. С. 301.


[Закрыть].

Церковь князя Мещерского, куда и была помещена икона, была построена в том числе на собранные пожертвования. Перед иконой регулярно служили акафисты и вечерние богослужения «крестовые попы», т. е. священники, которые не имели постоянного прихода и временно подрабатывали (в основном при домовых церквях и часовнях).

Икону считал чудотворной не только князь, многие шли поклониться святыне, а князь не только не препятствовал народному почитанию иконы, но и сам вел запись чудес, сотворенных по молитвам Богородице. К 1721 году в тетрадку князя было записано 283 чуда.

Князь принимал у себя странников, в том числе тех, кто крестился двоеперстием, монахинь, юродивых и кликуш и даже практиковал особый обряд исцеления кликоты – кликуш бил четками, кропил святой водой, помазывал маслом из лампады, горевшей возле иконы, а также одаривал кусочками просфоры (это были просфоры из монастырей и хлеб, который освящался на домашних вечернях).

Князь Ефим Мещерский жил в селе Космодемьянском, расположенном на реке Малой Истре неподалеку от Воскресенского Новоиерусалимского монастыря, – почитание чудотворной иконы, находившейся у князя Мещерского, могло быть и частью паломничества к монастырским святыням.

Рассуждая о значимости монастыря для народного религиозного сознания, исследователи в первую очередь упоминают получаемые в монастыре «святыни» – просфоры и масло. О причастии речь не идет – А. С. Лавров на основании просмотренных архивных документов приходит к выводу, что для XVIII века нормальным (т. е. наиболее частотным) было причастие не раз в год, а раз в жизни – обычно, в случае тяжелой болезни (можно сказать, что причастие функционально уподоблялось соборованию)[89]89
  Там же. С. 161–162.


[Закрыть].

В домашней часовне князя Мещерского «паломники» получали тот же набор: «святыню» (чудотворную икону), просфоры (частички), масло и святую воду. Согласно показаниям священника Александра Алексеева, который ссылается на получившего исцеление от паралича священника Семена Иванова, «когда церкви еще и в зачине не было, [князь] держал в доме дароносицу и таинства»[90]90
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 93. Л. 26. См. также: Лавров А. С. Колдовство и религия в России. М., 2000. С. 302. Именно факт владения дароносицей (а не укрывательство раскольников, например, и не прославление чудотворной иконы) был вынесен в название следственного дела о князе Мещерском.


[Закрыть] (видимо, имелись в виде все-таки не дораскольные дары, которые сохраняли староверы). К тому же приходящих на поклонение встречал радушный прием самого князя Ефима Васильевича, почитаемого за «богомудренного». Мещерский как бы играл роль наставника, будучи мирянином – он сам решал, какая служба должна быть совершена перед иконой и когда, сам кропил приходящих святой водой и одаривал частицами просфорами, сам исцелял кликуш.

Вот как описано это в деле: «Пойманы бабы и кликуши, они же раскольницы, Елена Ефимова и сестра ее Пелагея, которые у себя имели таким же пристанище и учили раскольническому и притворному кликанью, и по многим монастырям и церквам собравшись, ходили и оное притворство чинили, а именно ходили к князю Ефиму Мещерскому, который у себя имел образ богородичен и сказывал многим приходящим, что от оного образа беснующиеся исцеление приемлют, о чем у него и книга тех чудес учинена, которая с оным образом взята в приказ, да у него взято сухарей пшеничных с полчетверика, которые он раздавал, и маслом помазывал, и водою кропил, и от этого, будто, приходящие исцеление получали»[91]91
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 93. Л.15.


[Закрыть].

Похожее описание мы находим и в расспросах старицы Досифеи и священника Семена Иванова: «А поп сказал, давал де он ему, попу, из лампады масла и сухари и он де маслом тем мазался, а сухари ел и получил ноге малое здравие»[92]92
  Там же. Л. 25.


[Закрыть]; «Старица Досифея сказала, что с показанной жёнкой Аленой и с другими с нею людьми она хаживала, и в доме князя Ефима была, из них ломало помянутую верижницу [Ирину – К.С.] и оный князь бил ее четками… [и сказала, что] и верижница Ирина была у ней и у Босой в келье… [и что] пристанище всяким бродящим старицам и белицам[93]93
  Т. е. монахиням и послушницам.


[Закрыть]у оной Босой есть»[94]94
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 93. Л. 24.


[Закрыть].

Из этого показания следует, что в начале XVIII века существовало какое-то количество бродячих монахов и монахинь (их число, вероятно, значительно возросло после секуляризации 1764 года) и что многие из них находили пристанище в московских монастырях. В то же время образ жизни московских монахинь позволял им уходить за пределы монастыря, ведь сказано, что Досифея была у князя, а не князь у нее.

Об этом же говорится в расспросе старицы Евпраксии: «Евпраксия сказала, пострижена де она в Ростовском Спасском монастыре и из того монастыря ходила она тайно в Соловки для моления, и в Москву пришла перед днем Успения Богородицы, и жила в Рождественском монастыре у показанной Босой и у старицы Досифеи, и принесла того монастыря игуменье Панфилии из Архангельского монастыря от старца Прова, который ей, игуменье, духовник, письма, а о чем, не знает»[95]95
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 93. Л. 27 об.


[Закрыть].

Из показания мы видим, что монахи исполняли роль распространителей религиозной культуры (подобно странникам и юродивым) и были связующим звеном между монастырями.

Известные нам описания хлыстовских богослужений первой половины XVIII века, которые проходили в том числе и в упомянутом Рождественском монастыре в Москве, включают элементы, уже знакомые нам по делу о князе Мещерском:

1. фрагменты вечернего богослужения;

2. чтение псалтыри[96]96
  Ср.: «…А книги-де читал только Псалтырь» (РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 93. Л. 17 об.).


[Закрыть];

3. трясение;

4. пророчества;

5. бичевание;

6. земные поклоны;

7. раздачу просфор (или частиц освященного хлеба).

Присутствие подобного комплекса религиозных практик (чтение Библии – трясение – пророчества – трапеза) в доме Мещерского наряду с вечерними богослужениями, совершаемыми православным духовенством, заставляет задуматься о том, в чем же состояла специфика собраний христоверов, на каком основании они были вынесены в особую группу «еретиков». Очевидно, что назвав первые общины христоверов «квакерами», власти сделали акцент именно на их религиозной практике, на нетипичных «трясениях», «верчениях», «хождениях вкруг», интерпретируемых как результат действия Святого Духа[97]97
  Подобная мысль уловлена и воспроизведена П. Мельниковым в его романе «На горах»: юная староверка Дуня, попавшая на собрание христоверов, удивлена не их проповедью, а именно сочетанием ряда физических и физиологических действий (кружений, верчений, истерик и приступов) с молитвой.


[Закрыть].

Дело о князе Мещерском дает повод предложить гипотезу происхождения «хлыстовских хороводов». Последователи «Христовой веры» (которая на первом этапе включала только проповедь безбрачия и воздержания, сопоставимую с проповедью староверов безбрачных согласий, и проповедь трезвого образа жизни) сталкивались с такими формами проявления святости/одержимости, как юродивые[98]98
  О почитании юродивых на Руси см. Иванов С. А. Блаженные похабы: Культурная история юродства. М., 2005. Говоря о тенденции XVIII века отделять юродивых-святых от лже-юродивых или притворных юродивых, автор книги упоминает о почитании христоверами «притворного юрода» Андреяна Петрова (С. 320–321).


[Закрыть] и кликуши[99]99
  См. очерк А. С. Лаврова о кликушах в работе «Колдовство и религия в России» (М., 2000. С. 376–393).


[Закрыть]. С юродивыми и кликушами можно было столкнуться в монастырях, куда приходили на богомолье будущие христоверы, в церквях (по крайней мере, до указа 1731 года, запретившего юродивым появляться в церквях), в богатых домах, одним из которых мог быть и дом Мещерского, открытый для странников разных согласий.

А. С. Лавров подчеркивает: «То обстоятельство, что среди хлыстовок было много кликуш (или, что среди кликуш было много хлыстовок), объясняется довольно просто – и та, и другая религиозная субкультура существовала как бы на полях официальной церковной культуры, широко пересекаясь с субкультурами нищих и странников»[100]100
  Там же. С. 388.


[Закрыть]. На мой взгляд, эти феномены – «хлыстовство» и кликота – развиваются не параллельно. Мы можем говорить о том, что именно вокруг юродивых (как мужчин, так и женщин) и кликуш (за редким исключением, только женщин) формируется культура христоверов. Центром первых общин становятся вовсе не «хлыстовские» Христос и Богородица, как указывается в миссионерских сочинениях, а юродивый и/или кликуша. Их образ поведения становится образцом для подражания и способом достижения того состояния, когда говорит «дух святой». Христоверы принимают исцеленных кликуш как пророчиц[101]101
  Можно видеть здесь некоторую типологическую параллель с шаманской инициацией: исцеленные путем инициации от шаманской болезни (во многом похожей на симптомы кликоты) юноши становятся шаманами, исцеленные от кликоты женщины становятся пророчицами. Те и другие обретают некоторый «сакральный» статус, являясь посредниками между общиной и миром «священного».


[Закрыть], заимствуют некоторые формы поведения юродивого. Методами исцеления могут быть приложение к мощам и чудотворным иконам, постриг, частое причащение в монастырях и даже обряды экзорцизма, подобные тем, что совершал князь Мещерский. Можно предположить, хотя это не единственное возможное объяснение, что тема связи хлыстовства и различных появлений сексуальности (от «братских поцелуев», упомянутых тем же Павлом Мельниковым, до «свального греха», в котором повсеместно обвиняют христоверов), если они вообще имели место, должна быть интерпретирована не без учета опыта анализа отношения юродивых к сексу – неоднозначного и часто обличительного[102]102
  См. в частности, работу С. А. Иванова, в которой приводится немало парадоксальных примеров из житий византийских юродивых.


[Закрыть].

Спонтанные действия кликуш и юродивых («верчение», «трясение», рифмованная речь) становятся образцом поведения для общины, предлагая новые формы ритуала, новые практики. В некотором смысле, предположение о зависимости богослужебной практики христоверов от поведения кликуш и юродивых, снимает вопрос об инновациях – христоверы не предлагают новой формы богообщения, эта форма уже существовала в христианской Церкви как нормативная. Христоверы более позднего времени пытались обосновать подобный взгляд ссылками на пляску Давида перед ковчегом. Этот сюжет, в том числе, был известен по тексту пасхального канона.

Заканчивая разговор о князе Ефиме Мещерском, нужно сказать, что Тайная канцелярия решила всех участников дела разослать по «знатным монастырям, где есть тюрьмы»: князь Мещерский был сослан в Соловецкий монастырь, Григорий Ефимов – в Кириллов, Данила Васильев – в Вологодский Каменный, Алена Ефимова – в Вологодский Горский, Пелагея Ефимова – в Суздальский Покровский, Марья Босая – во Владимирский Успенский.

В 1730 году князь Мещерский был освобожден из ссылки по просьбе его жены Авдотьи.

Любопытно наблюдение А. С. Лаврова о том, что именно с делом князя Ефима Мещерского связан петровский указ от 21 февраля 1722 года, запрещающий оглашение икон чудотворными. Указ предписывал в случае, если в частном доме объявится чудотворная икона, провести освидетельствование и передать икону в приходскую церковь или монастырь[103]103
  Лавров А. С. Колдовство и религия в России. М., 2000. С. 413.


[Закрыть].

Московская и Санкт-Петербургская следственные комиссии

После публикации Духовного регламента 1721 года[104]104
  Рукопись 1720 года «в парчовом с деревянными крышками переплете с серебряными золочеными застежками» хранится в Фонде канцелярии Синода (РГИА. Ф. 796. Оп. 205. Д. 1). Автором текста был епископ Феофан Прокопович.


[Закрыть], предписывавшего епископам узнавать, не водится ли в их епархиях суеверий, кликуш, «ложных чудес при кладезях и источниках», не бывает ли, как на Западе, сомнительного почитания мощей («например, святого первомученика Стефана тело лежит и в Венеции на предградии, в монастыре Бенедиктинском, в церкви святого Георгия, и в Риме в загородной церкви святого Лаврентия; тако ж много гвоздей креста Господня…»[105]105
  «Духовный регламент». Электронная версия. Метод доступа:.


[Закрыть]), нет ли «церемоний непотребных», начались расследования религиозной жизни городов, деревень и сел. Для этой цели нередко вербовали преступников, которые освобождались от наказания, но обязаны были исправно доносить о случаях, описанных в Духовном регламенте.

Так, в январе 1733 года разбойник Семен Караулов сообщил московскому губернатору графу С. А. Салтыкову о том, что в четырех московских домах «чинятся непотребности». Для расследования подобных дел в Москве была учреждена следственная комиссия, созданная на базе Раскольнической конторы, в которую были введены светские и духовные лица для расследования дел особой важности – судья Раскольнической конторы статский советник Афанасий Савёлов[106]106
  С 17 апреля 1733 года Афанасий Савёлов был заменен Борисом Нероновым, также бывшим судьей Раскольнической конторы. См. Нечаев В. В. Дела следственных о раскольниках комиссий в XVIII веке // Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве министерства юстиции. Кн. 6. М., 1889. С. 80.


[Закрыть] и асессор Иван Телепнев, архимандрит Донского монастыря Кирилл и игумен Сретенского монастыря Евсевий. В ходе следствия была организована также «особливо высокоучрежденная комиссия» в Санкт-Петербурге, в которую вошли члены Синода – архиепископ Новгородский и Великолуцкий Феофан Прокопович, архиепископ Нижегородский и Алатырский Питирим, архиепископ Сарский и Подонский Леонид, а также Андрей Иванович Ушаков, глава Тайной канцелярии, Андрей Иванович Остерман, член Верховного тайного совета, Алексей Михайлович Черкасский, обер-комиссар Петербурга.[107]107
  Копия указа от 7 августа 1734 года (РГИА. Ф. 1473. Оп. 1. Д. 70. Л. 4).


[Закрыть]

В указе от 7 августа 1734 года происходившее описывалось так: «Явившийся собою разбойник Семен Караулов доношением объявил, что в Москве имеются четыре дома, в которых-де чинятся непотребности и собираются в праздники по ночам разных чинов люди старцы-старицы и прочие, из них-де некоторые выбираются наставниками и садятся в передних местах, а прочие по лавкам, и, приходя-де, им кланяются в землю и целуют у них руки, и, собирая деньги, отдают, а другие из них пророчествуют, и по тому его, Караулова, показанию означенные разных чинов люди обоего пола семьдесят восемь человек, в том числе старцы и старицы, сысканы, и о чем надлежало, следовано, и по следствию-де явилось, что у тех людей наставница была Ивановского девичья монастыря, что в Москве, старица Настасья да две старицы и старец, которые-де приходящих к ним людей прельщали лживыми пророчествами и вместо причастия Святых Таин подавали резаный кусками хлеб и из стакана давали пить квас, а иногда и воду, и при том ведении для известия Святейшему Правительствующему Синоду в Санкт-Петербурге приобщен и экстракт, в котором показаны многие богомерзкие чинимые оными людьми противности»[108]108
  Там же. Л. 2–2 об.


[Закрыть].

Знакомый с Угличским делом и входивший в состав петербургской комиссии архиепископ Феофан Прокопович соотнес московскую общину с угличской – в указе сказано, что 12 февраля 1733 года архиепископ рассказал членам комиссии о содержании угличского дела, которое за неделю до того было пересказано ему судьей Юрьева монастыря Андроником, который был архимандритом Угличского монастыря и непосредственным участником дела 1717 года.

В указе приведены также краткие сведения об учении и практике религиозного движения, официального названия у которого еще нет. В 1734 году название «хлысты» еще не вошло в обиход и никакого суждения о характере собраний, кроме того, что речь идет о тайной (а потому опасной) группе, вынесено не было. Складывается впечатление, что уникальность, отделявшая описанные в указе учение и практику от других существующих групп «раскольников» или «суеверов», была создана самой комиссией. Оказалось, что неизвестное ранее религиозное образование охватывает многие регионы страны, среди которых первенствующее место занимает Москва. Новое образование в указе 1734 года было наделено следующими чертами:

1. Собирались мужеский и женский пол с прилежным укрывательством в одно некое место, садились по лавкам по одну сторону мужеский, а по другую женский пол, а в начальном месте заседал оной прелести предводитель – муж или жена – якобы по чину пастырскому;

2. потом, взяв благословение у оной предводительной особы, с низким поклонением и целованием руки по две и по три пары, или с большим числом, иные муж с мужем, иные муж с женою, иные жена с женою плясали кругом по избе, как кто мог, высоко подскакивая, и сказывали, что на таковое плясение, или паче шатание, подымал их Дух Святой, приводя на то пребезумным развратом оное у Пророка слово Божье: «Вселюся в них и похожду», что глаголал Бог, обещавая верным своим благодатное свое неотступное присутствие, ведущее их на путь спасения, а не так шальному движению;

3. между тем некие из них палками и цапами [цепями – К.С.[109]109
  Ср. игумен Варлаам говорил: «Цепочками и обухами и поленьями я себя не бивал, а бил только в груди кулаками, утруждая плоть свою» (РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 7. Л. 10).


[Закрыть]] бивали себя;

4. а по таковом бешеном бегании некие же из них иногда мужеска, а иногда женска пола персоны, будто бы Духом Божьим движимые, нечто и прорицали или паче суесловные и смеходостойные враки и рассказы произносили;

5. хулили брак законный, установленный и благословенный от самого Бога: вменяя ложе брачное, нескверным от апостола или паче от Святого Духа нареченное, в скверну и в великий грех, и того ради приходящим в собрание их приказывали неженатым и впредь не жениться, а кто женат, разводиться с женами;

6. составили же себе весьма богомерзкою предерзостию и некое проклятое таинство, а именно принимали и ели из рук предводителевых, мужика или женщины, куски хлеба и пили квас, а иногда же и воду, вменяя то, окаянные, за Святое Причастие, с явственным Святых Христовых в Евхаристии Таин ругательством и отвержением;

7. они же твердили между собою, якобы таковое их собрание и действие есть крещение, бываемое Духом, а христианское наше крещение водою во имя Святой Троицы совершаемое, которое в себе и дух заключает, раздирая едино таинство надвое, нарицали простым водным крещением и ко спасению недовольным, хулительне блядословля, яко никто крещеный преданным от Спасителя нашего крещением, если не воспримет и вымышленного вновь от них безумных мужиков крещения, отнюдь спасения не получит;

8. во утверждение столь злосоставного своего и душевредного суеверия врали, прельщаемые от себя человеком, будто бы и все древние Святые отцы не иным, только от них употребляемым спасалися образом, шкаредную свою новость древним спасения путем, бесстудне нарицая;

9. а когда в таковые собрания сходились, мало когда в тот же день и с места того расход их бывал, но всегда, почитай, все там же и ночевали в одной избе мужеский и женский пол, только, сказывают, по одну сторону мужчины, а по другую женщины, что немалое подозрение подало блудного их смешения, наипаче когда и одну из числа их старицу обличено, и сама в упомянутой комиссии винилась, что она с мужчиною той же ереси от беззаконного совокупления и младенца прижила, и у старицы Настасьи, которая мерзкие оные сборы созывала, многие кровати во время следования над келию ея под кровлей найдены, и тако они, окаянные, весьма дивным развратом в неискусный ум пришли, законный брак отвергая, а беззаконного смешения не отстая;

10. таковое же по всему скверное свое учение и действие не устрашились, злочестивые, и призыванием имени Божия клятвенно утверждать, ибо всякого первее к ним приходящего, выставив икону, приводили к присяге, дабы клялся, что он предание их яко весьма благочестивое и благоугодное приемлет, и никогда от того не отступит, тако ж, что он тайного их злодеяния никому отнюдь не откроет, ниже духовному отцу;

11. исповедоваться у духовных отцов и вне их сословия сущих не возбраняли, только бы никто таин их, как выше упомянули, не изъявлял, тако ж и Святого Церкви Причастия не запрещали, каков обычай был у древних манихеев, но то не для чего делали, только вящего ереси своей укрывательства;

12. всего же того столь богопротивного их вымысла не иное у начальников и начальниц намерение было, только, как сами винились, хитрый воровских прибылей промысл, которые они от прельщаемых грубых человек и получали.[110]110
  РГИА. Ф. 1473. Оп. 1. Д. 70. Л. 4–6.


[Закрыть]

Подобное понимание учения и практики христоверов сохранялось в миссионерских работах до XX века, хотя, по сути, представляет собой лишь вольную интерпретацию полученных на допросах сведений.

По доносу Караулова в январе 1733 года было схвачено 78 человек, их расспросные речи представляют собой отдельный корпус документов[111]111
  РГАДА. Ф. 301. Оп. 1. Д. 6. Расспросы 78 человек колодников по присланным из Синода пунктам, 1733 г.


[Закрыть].

Всего в ходе работы первой Раскольнической комиссии было задержано 303 человека, из них девятнадцать монахов, пятьдесят семь стариц московских монастырей, более тридцати купцов и посадских людей и около двадцати ремесленников. Среди монахов – старцы Высокопетровского (пять), Донского (два), Симонова (один), Чудова (один) монастырей, старицы Ивановского (двадцать одна), Никитского (двадцать), Георгиевского (одиннадцать), Рождественского (четыре), Варсонофьевского (одна) монастырей, белицы [послушницы – К.С.] Варсонофьевского, Никитского и Рождественского монастырей (четыре). К тому же в Московском уезде было задержано около шестидесяти крестьян, преимущественно монастырских.[112]112
  См. Нечаев В. В. Дела следственных о раскольниках комиссий в XVIII веке // Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве министерства юстиции. Кн. 6. М., 1889. С. 163.


[Закрыть]

К публичной смертной казни было приговорено пять человек: старица Ивановского монастыря Настасья Карпова, иеромонахи Высокопетровского монастыря Филарет Муратин и Тихон Струков, монах Венёвской Богоявленской пустыни Савватий Струков и вкладчица Варсонофьевского монастыря Марфа Павлова, названные «плевелосеятелями» и «развратителями христианского благочестия», «первозаводчиками и наставниками».

Почитаемая сень над могилой Прокопия Лупкина в Ивановском монастыре была разрушена, его тело вместе с телом другого почитаемого «народного святого», Ивана Суслова, погребенного в том же монастыре, указом от 2 ноября 1739 года было предписано сжечь (со ссылкой на первый пункт первой главы Соборного уложения, предписывавшего сожжение «богохульников»[113]113
  См. РГАДА. Ф. 1183. Оп. 1. Ч. 11 (1756 г.). Д. 732. Л. 169 об.–170.


[Закрыть]). К 1746 году это требование, однако, еще не было выполнено[114]114
  Там же. Л. 165.


[Закрыть].

28 марта 1739 года по добровольному решению Московской следственной комиссии и одобрению Тайной канцелярии следствие по некоторым нерешенным делам было передано Раскольнической конторе[115]115
  Нечаев В. В. Дела следственных о раскольниках комиссий в XVIII веке // Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве министерства юстиции. Кн. 6. М., 1889. С. 83.


[Закрыть].

Постепенно значение монастырей как основных центров христовщины падает.

В 1745 году, благодаря профессиональному сыщику из воров Ваньке Каину, была открыта группа христоверов. Следствие велось Московской канцелярией Тайных розыскных дел и лично присланным из Петербурга советником Берг-коллегии Василием Казариновым. 7 марта 1745 года в помощь последнему были назначены асессор Артиллерийской конторы Алексей Грин[ь]ков и асессор Сыскного приказа Афанасий Сытин, 17 марта – ректор Славяно-греко-латинской академии архимандрит Заиконоспасского монастыря Порфирий Краинский (с 1748 года епископ), священник Архангельского собора Антипа Мартинианов, священник Спасской, что в Чигасах, церкви Иван Иванов. Последние два из вышеупомянутых членов комиссии в июне 1745 года были заменены священником Гребневской церкви Степаном Ананьиным и священником Спасской церкви во Спасском Петром Павловым[116]116
  См. Приложение 2.


[Закрыть].

В ходе работы второй комиссии (1745–1757) было задержано 452 человека, из которых девять старцев, сорок четыре старицы и четырнадцать белиц, около сорока купцов и более трехсот крестьян. Численность христоверов в Москве уменьшилась, основным местом их расселения стало Верхнее Поволжье.