Текст книги "Улыбка Адикии"

Раиль долго еще пересказывал эти суннаты, сознание Айназ выхватило только, что следует снимать кольца, опираться на левую ногу, опасаться брызг и до, и после каждого действия читать молитвы, всякий раз специальные. Ну и что выходить из туалета надо с правой ноги с чувством глубокой благодарности к Создателю.

Раиль не умел разъяснить жене, что соблюдающий правила ислама человек невольно настраивается на смирение и ни на миг не теряет ощущение присутствия Всевышнего в своей жизни. Что жесткость требований и необходимость ежеминутно сознавать присутствие Всевышнего действует благотворно и не дает сбиться с пути. А без разъяснения этого Айназ только пугалась и отрицала эти требования.

Раиль молился пять раз в сутки, в том числе и ночью. Это вызывало уважение у Айназ до тех пор, пока как-то раз она встала попить воды, и, проходя через комнату, услышала недовольный голос мужа. Он велел ей не проходить мимо, когда он молится: «Женщина, осел и черная собака прерывают намаз» Айназ была до слез оскорблена таким уравнением, в детстве ей сто раз случалось проходить мимо молящейся бабушки и ни разу та не попрекнула ее: погруженная в молитву бабуля ее просто не замечала. В сердце Айназ разлилось едкое неприятие и Раиля и его убеждений. Стоя в кухне со стаканом воды она мелко дрожала и зло говорила: «Святоша! Как же ты думал о Аллахе, если увидел меня? Я думала о воде и тебя не видела!»

Благодаря Раилю Айназ поняла, что ничего не знала про ислам в версии мужа, и семья ее тоже не знала, хотя все они считали себя мусульманами. Наверняка ее родители удивились бы не меньше нее всем требованиям шариата. Все-таки, они были слишком светскими людьми, слишком европейцами. Еще Айназ поняла, что шариат вгоняет ее в депрессию. Она хотела разграничения между жизнью души и жизнью тела. Кесарю кесарево, богу богово, как-то так. В пику Раилю ее вера в том солнечном виде, которую она переняла от бабушки, крепла день ото дня, и в ежедневных обращениях к Богу она обещала смирить себя, не ожесточиться, не впадать в отчаяние, не унывать и исполнить свой супружеский долг надлежащим образом. В тот период только Бог, к которому до замужества она обращалась лишь перед экзаменами, помогал ей приспособиться к новой реальности. А приходилось ей туго.

***

День за днем, месяц за месяцем Айназ с горечью сознавала, что весьма наивно полагала, будто в замужестве наконец-то станет себе хозяйкой, свободной от родительской воли и будет жить по своему усмотрению. В родительском доме свободы у нее было больше, можно сказать, она в принципе была свободной. Ну уберет, сготовит, сделает уроки, какие еще обязанности? Никаких. Жила в удовольствие. Лежала, читала, гуляла, смотрела телевизор, ходила в гости, ездила с друзьями в путешествие. Казань, Питер, Нижний Новгород, Москва. Весело, шумно, интересно. Рюкзаки, стоптанные кроссовки, ноющая спина и прекрасное настроение. Планировали отправиться на теплоходе на Соловки, говорили, что там необыкновенная красота и благодать. Айназ вздохнула: как она, оказывается, была счастлива в девичестве. Никто не приставал с вопросами: «Зачем тебе читать? Эта книга соответствует учению? Прилично ли гулять?» Теперь нет. Муж выбросил все ее книги, оставив только те, что касались домоводства. Айназ горько сожалела о собрании сочинений Стефана Цвейга и Мопассана.

– Разврат какой! – презрительно оскалился Раиль, брезгливо беря книги через платок и кидая их в пакет.

– Почему разврат? Они же природу человека описывают, мы, люди, такие: любим, надеемся, ошибаемся, впадаем в крайности. Не знаю, я люблю психологию.

– Плохо делают! Описывают всякие глупости, а тем, кто читает, становится любопытно, они хотят повторить все это! Не знали бы и не повторяли бы! Что-то хорошее здесь пишут? Низость человека.

– Разве не полезно знать свою природу, свою силу и слабости? И здесь больше о высотах души пишут, о высотах через слабости. Ни о чем не думают только примитивы, глисты, например.

– Не полезно! Полезно знать Коран! И интересоваться только им! Полезно боятся Аллаха!

Возражать Раилю было чревато, он закручивал гайки все сильнее, и в своем стремлении наставить жену на праведный путь не знал ни снисхождения, ни усталости. Он контролировал ее круглые сутки во всем: как сидеть, что надевать, что смотреть, с кем говорить, о чем думать и какие выводы делать. Айназ была несвободна и задыхалась. У нее отсутствовали поводы для радости и улыбки, ее утешителем и связью с привычным миром и другими людьми был телевизор, который она включала, когда муж уходил на работу, и выключала к его возвращению.

Раиль совершенно искренне и с самыми добрыми намерениями изолировал супругу от общения с подругами и искоренял ее интересы. «Это для твоего блага» – каждый раз говорил он. «Моего или твоего блага?» – молча опускала взгляд Айназ, мужу ничего не говорила, знала, что бесполезно. Она уже поняла, ни в Коране, ни у Пророка не говорилось, что женщина должна жить полной жизнью, развивать себя. Раз не говорилось, значит, не нужно и вредно. Все необходимое для жизни и спасения перечислено: покорность мужу, Аллаху, благодарность им, молитвы, пост, дом. Море, путешествия, теннис в список не входят. И подружки-иноверки не входят, по этому поводу она выслушала несколько нравоучений. Поэтому с любимой Машкой Айназ не общалась со свадьбы. Даже по телефону не говорила, Раиль проверял список ее звонков и сообщений.

К концу года она пожаловалась матери и бабушке. Мать обеспокоилась, но заступилась за зятя, расхваливала его праведность, рассказывала, как Раиля уважают в их районе, заклинала дочь слушать мужа, не перечить ему, ссылалась на традиции.

– Он глубоко верующий человек и живет по заветам Пророка.

– Да пожалуйста! – горячилась Айназ. – Только причем тут я? Я, например, в инопланетян верю, но не говорю же об этом с утра до вечера, не добиваюсь, чтобы он тоже в них верил! Почему он считает, что должен перепрограммировать мой мозг на свой лад? Где свобода воли? – Айназ раскраснелась, задохнулась, остановилась, помахав на лицо ладошкой.

Мать с бабушкой молчали, видели, что она еще не выговорилась, ждали. Они знали, что Айназ сговорчивая и мягкая, побушует и успокоится.

– И вера какая-то странная у него! – продолжила новобрачная. – Ограничительная! Представляете, есть список того, чего можно и чего нельзя. За рамки списка выходить смертельно опасно! А списочек тот еще! Даже примеры приводить не хочется. Но что меня возмущает, так это безапелляционность требований. Если ты хочешь чего-то, чего нет в этом списке, или хочешь не так, как описано, то гореть тебе в аду! А если рядом с таким грешником есть правоверный мусульманин, то его святая обязанность добиться, чтобы ты все делал правильно. Иными словами, ад у тебя наступит уже на земле, потому что этот правоверный не отстанет от тебя, это называется джихад языка. – Айназ снова остановилась перевести дух. – Я все время слышу, что я должна и как я должна! Должна то, се, пятое, десятое – что это за жизнь, в которой ты только должен? Я помимо долга хочу, люблю, интересуюсь, понимаешь? А оказывается, то, чего я хочу, люблю и интересуюсь не предусмотрено! Как в тюрьме, честное слово!

– Да что такого ты ему должна? – лица бабушки и матери выражали недоумение. Женщины нечаянно утратили бдительность, поддались эмоциям и сами испытывали возмущение.

– Самое главное для женщины – должна своим поведением доставлять мужу удовольствие.

Мама смущенно опустила глаза.

– Нет, мам, не смущайся! Это, как я поняла, означает не иметь своих желаний, только идти навстречу желаниям мужа. Так предписал женщине Аллах, представляешь? А удовольствие Раиль получает от того, отчего я впадаю в депрессию!

– Как это?

– Все, чего хочу я, ему доставляет неудовольствие, а это грех и вина для меня, представляешь?

– Почему?

– Потому что мои желания не должны выпадать из шариата, и не быть такими, которые он не может осуществить, иначе он расстраивается, а расстраивать такое достойное создание как мужчина большой грех! И за это я попаду в ад. Представляешь?

Мать молчала, явно обескураженная.

– Он расстраивается, что я смотрю Мистера Бина и смеюсь, знаешь почему? Потому что смеющийся человек забывает бояться Всевышнего. Не боишься Всевышнего – не боишься мужа, не боишься мужа – все, порядок мироздания нарушен!

Айназ снова перевела дыхание, поправила волосы.

– Раиль не может быть со мной на равных, понимаете? Ему нужно, чтобы я была ниже по всем показателям и, как скудная умом, смотрела бы ему в рот, ожидая руководящих указаний. Он ждет, чтобы я демонстрировала ему, что без него ничего не смыслю и не проживу, особенно без его бесценных советов и оценок! Ему хоть в голову приходит, что до него я двадцать лет жила и в нем не нуждалась? И припеваючи жила!

Она закрыла глаза и покачала головой:

– Ой, мам, как меня бесит его отношение ко мне! Как будто я недееспособная и не в силах сделать что-то без его согласия. Мне на все, буквально на все, нужно спрашивать разрешение: я выйду из дома? я поем? я посплю? я повидаю родителей?

– Видимо, он тебя оберегает, – попыталась утешить дочку мать.

Айназ отмахнулась.

– А чего стоит необходимость просить деньги! Это какой-то тупик, мам! Работать мне нельзя, потому что по шариату муж должен содержать жену. При этом я постоянно слышу, что должна быть благодарной за то, что он содержит меня. Еще цитирует мне кого-то, что женщина не вполне полноценна, потому что ее содержит муж. Мам, где логика? Я бы сама себя прекрасно могла содержать и не давала бы повод утверждать, что я неполноценная.

– Я сама дам тебе денег, хорошую премию получила, купи себе что-нибудь приятное.

– Ой, мам, спасибо, но я ничего уже не хочу. Да и Раиль увидит, спросит, откуда. Не хочу нравоучений, что я его позорю, беру деньги у других. Да и вообще, он боится меня разбаловать. Я тебе уже говорила: радостная и разбалованная женщина перестает быть благодарной своему мужчине.

– Дорогая, ты говорила это все Раилю?

– Пыталась как-то.

– И что он?

– Говорит, что я привыкну находить радость в соблюдении предписанного, что это высшая благодать.

– Ну, вот видишь, дочка, – цеплялась мать, – верь ему.

– Мам, да ты пойми! Он как зомбированный – я зову его в кино сходить, а он говорит, что не станет пропускать молитву из-за ерунды и не желает смотреть на то, что создали много возомнившие о себе неверные.

– Ягненочек мой, – вступила в разговор бабушка, – у тебя нет другого выхода, только как принять образ жизни мужа. Пойми, он мусульманин и ведет себя как мусульманин.

– Ну и что? Мы тоже мусульмане, но фильмы смотрим!

– Мы неправильные мусульмане, шариат не соблюдаем, а он правильный. Это наша вера, она и у тебя в крови, не сопротивляйся.

– Я что, прошу кого-то убить или ограбить? Чем кино веру нарушает? Ой, бабуль, попала я как кур в ощип!

Айназ было не до вопросов веры, ей, например, так и было горько, что ни о каком свадебном путешествии на море Раиль и слышать не хотел, хотя в ее представлении о медовом месяце авантюрный вояж был непременным атрибутом. Вместо красивого купальника закрытая одежда!

Нельзя ходить в кинотеатр, потому что там показывают разлагающие душу фильмы. Нельзя общаться с подружками, потому что они не мусульманки и ведут себя не так, как подобает и подают ей дурной пример. Нельзя ходить в библиотеку и фитнес-центр, потому что там есть мужчины. Она должна избегать всего, что может отвлечь ее от угождения мужу.

– Жить в вакууме, чтобы такое несовершенное существо, как женщина, не утруждало думать о себе такое драгоценное существо, как мужчина, представляешь, мам? С него – мое жизнеобеспечение, с меня – отказ от себя во имя его довольства. Зашибись, сделка! Личность мужчины может быть любой, а женщине личность вообще не нужна, нужно только умение не огорчать его.

– Теперь ты во власти мужа.

– Ой, не говори мне этого! – махала руками молодая жена. – Я устала целыми днями сидеть одна в доме, не удивляйтесь, если начну выть волком.

– А зачем ты сидишь?

– А мне никуда нельзя! Только в магазин и то быстро, не глядя по сторонам! Меня ведь везде подстерегают святые мужчины, которых я ввергну в соблазн и разврат! Я грешница априори!

– Что, все так плохо?

– Да ужас какой-то!

– Хорошее-то есть?

– Хорошее? Хорошее тоже есть. – Айназ усмехнулась. – Когда ему что-то нравится, он меня одобряет. Покровительственно так, как султан слугу или отец неразумное дитя. Увидит, например, что холодильник полный и на плите кастрюли с едой стоят и назидательно так говорит: «Посланника Аллаха спросили: «Какая жена является наилучшей?» Он ответил: «Та, которая радует его, когда он смотрит на нее; повинуется ему, если он что-то велит ей; и не противоречит мужу, если ему не нравится что-то в ней самой или в том, как она расходует его имущество»

– Вот видишь, цветочек мой, он тебя хвалит, – улыбнулась бабушка.

– Вижу, бабуль. Вот бы еще меня он хвалил, а не Коран. Я уже не знаю, у него есть собственные мысли в голове или все вытеснено. Мне так странно рядом с ним, как будто человека стерли и запрограммировали священными текстами. Он как биоробот.

Айназ видела, что бабушке с матерью не нравятся ее слова, тон, выражение лица. Она поняла, что вызывает у них беспокойство: опасаются, как бы Айназ не подумала о разводе, боятся скандала, позора. В их роду никогда не разводились, не было принято. Айназ вздохнула:

– Не переживайте, я не собираюсь сбегать, хотя желание такое возникало, не скрою. Я беременна. Остается только смириться.

– О, моя дорогая, поздравляем тебя! – кинулись ее обнимать родные. – С детьми тебе будет некогда обращать внимание на всякие глупости. Вот увидишь, все наладится!

Айназ устало улыбнулась:

– Как поняла, что беременна, сразу почувствовала такую жалость к ребенку, что все остальное стало неважно.

– Все женщины так. Ты думаешь, все живут в сказочной любви? Лишь бы детей вырастить да выучить, – вздохнула бабушка, оставив домашнюю политику и перейдя к доверительности. – А потом надо переженить. Потом уже хочется внуков дождаться. Так и успокаиваешься, перестаешь желать собственного счастья. Только всегда надеешься, что у детей все хорошо будет.

– Зато ты можешь быть уверена, что муж до конца будет обеспечивать тебя с ребенком и из семьи не уйдет. У верующих мусульман обычно семьи крепкие.

Когда пили чай, Айназ улыбнулась:

– Хотите знать, в чем парадокс?

Мама с бабушкой остановили руки с баурсаками на полпути ко рту.

– Раиль, уверена, считает, что у нас с ним полная гармония.

– Если так, ты показала себе мудрой женщиной, хоть ты и молода, и неопытна.

– Да я просто молчу, мам, тупо молчу, потому что все бессмысленно и не быть мне счастливой.

– Будешь, козочка моя, будешь, – погладила плечо внучки бабушка. – Бог милостив, даст облегчение, да и выведет тебя на твой правильный путь.

Айназ выразительно посмотрела на бабушку, но удержала свой главный вопрос, понимают ли они, что с Раилем она никогда не получит обыкновенного женского счастья? Женщина в ней задушена.

***

Айназ открылась матери с бабушкой не для бунта, а когда поняла, что способна перешагнуть свое разочарование и жить дальше, просто иначе, чем хотела. Ей нужно было выплеснуть накопившуюся горечь и раздражение, тем самым не дав им разъедать себя изнутри. Она предпочла бы рассказать все Машке, но не имела такой возможности, к счастью, на бабушку с матерью тоже всегда можно было положиться.

Шагнуть вперед Айназ смогла после того, как забеременела. Беременность сильно повлияла на нее, Айназ чуть ли не вмиг остыла и наполнилась невесть откуда взявшимся смиренномудрием. Она перестала жалеть себя, и ей вдруг стало жаль Раиля, как бывает жаль всякого одержимого человека, чей фанатизм сужает мир, ослепляет и ожесточает во имя идеала. Яростной вере мужа не хватало любви к людям и добра к миру. Он норовил загнать всех в рай разве что не копьем и мечом. Бог Раиля представлялся суровым и ревнивым, и наказами Пророка Мухаммеда каждый верующий, жаждущий Ему угодить, был беспощаден к себе и полагал необходимым ломать личности и волю созданных Всевышним людей буквально об колено. Айназ недоумевала: зачем, разве Ему это любо? Она любила бабушкиного Бога, светлого и милосердного.

Если бы Айназ верила, что исступление мужа возможно изменить или ослабить, то сказала бы ему, что он ослепляет и загоняет себя в нетерпимость тем, что держит себя в состоянии постоянного автогипноза. Пятиразовые молитвы и каждое бытовое действие с упоминанием Аллаха, сверка каждого движения с указаниями Пророка, что это, как не автогипноз? Представления о том, кто угоден Аллаху, довлели над Раилем и стирали его индивидуальность. Он уже не помнил своей личности, он превращался в унифицированного и безликого верующего, в солдата небес. Но он был счастлив, очень счастлив, безмерно, и Айназ не могла и не хотела колебать его счастье.

Ей лишь хотелось сохранить себя, научиться жить рядом с мужем, не давая повлиять ему на ее душу, стереть ее личность. Она не хотела быть Аишей22
  Аиша – жена Пророка Мухаммеда, после Хадиджи названа самой любимой из его многочисленных жён.


[Закрыть], ей нравилось быть собой, ничего плохого в себе она не находила, и ее инстинкт самосохранения требовал сберечь себя. Теперь ей надлежало вырастить сына, и она намеревалась своим смирением создать в семье теплую атмосферу. И еще ей горячо хотелось передать сыну частицу своей души, чтобы он умел видеть мир шире своего отца.

Условие мира и покоя в семье был Айназ по плечу: демонстрировать Раилю, что у нее есть понимание должного, и нет желаний, не охватывающихся этим должным. За принятие этой премудрости она дорого заплатила немалым количеством явных и невидимых слез, и представить, какую горечь испытывала Айназ, каково ей пришлось сможет только тот, кто сам оказывался в плену чужой воли, кто вынужден был отказаться от себя. Однако, теперь, когда Раиль стал вызывать у нее жалость, она поняла, что и он живет в плену должного, с той лишь разницей, что он от этого счастлив, и что рамки его мужских возможностей не идут ни в какое сравнение с предписанной женской участью.

Айназ научилась не слушать и не вникать в постоянное «бу-бу» Раиля, так мысленно она называла нравоучения мужа. В какой-то мере, видимо, это «бу-бу» возымело на нее воздействие, и она приспособилась к безапелляционному наказу Пророка повиноваться мужу и принимать такую жизнь, какую супруг может ей предоставить.

Со временем она стала уважать силу веры Раиля, который не давал себе никакого послабления. Уважала за цельность. И за бережное и заботливое отношение к ней, этого у него было не отнять.

Однажды вечером, уже перед родами, Раиль зачитал ей короткий отрывок:

– Пророк сказал: «Когда муж смотрит на жену, и она смотрит на него с любовью, тогда Всевышний смотрит на них с милостью. И когда муж возьмет жену за руки, их грехи падают сквозь пальцы»

У Айназ выступили слезы:

– Боже, как красиво сказано! Никогда не слышала более красивого и возвышенного высказывания о любви.

– Да, – ответил удивленный ее дрогнувшим голосом Раиль. – Хотя это и ложный хадис, но сказано красиво. В праведной любви муж уважает жену, а жена почитает и покоряется мужу, и нет между ними непонимания и неповиновения, когда муж удовлетворяет нужды жены, а жена ему за это благодарна. Я удовлетворяю твои нужды?

– Да, – закивала Айназ.

– Уважаю тебя?

Она снова закивала.

– С твоей стороны я тоже вижу почтение и повиновение, я тобой доволен. А если муж доволен женой, значит, и Аллах доволен этой женщиной. Ты можешь быть спокойна.

– Я спокойна.

И это было правдой.

Айназ потом иногда повторяла про себя прекрасное: «Когда муж смотрит на жену, и она смотрит на него с любовью, тогда Всевышний смотрит на них с милостью. И когда муж возьмет жену за руки, их грехи падают сквозь пальцы» Это высказывание украшало ее жизнь, утешало и примиряло со всем на свете, ничего лучше она никогда уже не слышала, и пусть это ложный хадис, за него одного она стала благодарна учению, так любимому ее мужем, и так бесповоротно отобравшему у нее ее мечты.

***

Раиль, действительно, был доволен. Нельзя сказать, что он страстно любил свою жену, его сердце билось ровно. Любви он и не искал, с тех пор, как познал Аллаха, считал, что сильные чувства опасны, сбивают правоверных с правильного пути. Раиль любил только Всевышнего и жаждал воплотить в жизнь самые малейшие требования шариата. Следуя предписанному Пророком, он испытывал чувство причастности к Аллаху своей безграничной преданностью Ему и был счастлив. Айназ обнаружила главные качества для женщины – послушность и покорность – и этим соответствием удовлетворяла Раиля. Узнать ее лучше он не стремился, зачем? Этого не требовалось. Он проявлял к ней должное уважение и почтение, ведь сказано: «Лучший из нас тот, кто хорошо обращается с женой» – это он помнил. Тысячу раз поблагодарил он Аллаха и Пророка за то, что они научили мужей правильно вести себя с женами, и просто старался претворить в жизнь эти наказы. Он зарабатывал деньги и тратил на жену и дом столько, сколько полагалось – чтобы хватало, но без расточительства. Не желая допустить неуважительного и легкомысленного отношения Айназ к его заработку, Раиль каждую неделю давал ей денег только на продукты. Если же ей требовалось что-то еще, например, из одежды, обуви или лекарств, она должна была попросить у него. Какой радостью наполнялось его сердце, когда Айназ, краснея и потупившись, еле слышно шептала, что у нее больше нет целых колготок или сломался зонт. Каким значительным он себя чувствовал, обеспечивая ее нужды! Как ему было приятно вынуть из кошелька купюру и со скромным видом отдать ей! Женщина должна знать, кому обязана своим благополучием, иначе она перестанет быть мужчине благодарной, здесь Пророк как всегда прав.

Раиль проявлял внимание и ласку, потому что муж должен любить и показывать свою любовь жене. Разламывая хлеб, он брал кусок не только себе, но и клал супруге, положив еды из блюда себе, он чуть придвигал его ей, всегда вымакивал все из тарелки, чтобы показать ей, как вкусно она готовит. Труднее всего ему давалась та сунна, в которой Пророк велел мужьям шутить со своими женами, стараясь не уронить свое достоинство. Шутить у Раиля получалось плохо, этому он искренне огорчался, но попыток не оставлял. Раиль всегда был молчаливым человеком, но работал над собой и старался разговаривать с женой, спрашивал, как прошел ее день, чем она занималась. Айназ обычно пожимала плечами и говорила, что у нее нет никаких дел. Раиль мысленно благодарил Пророка за вмененную мужу обязанность расспрашивать свою жену, ведь его вопросы позволили ему понять, что Айназ бездельничает, а это для женщины очень плохо. Он решил отложить покупку автоматической стиральной машины и другой бытовой техники, чтобы жене некогда было скучать, и чтобы потом ценила его за такие подарки.

Он помнил, что ответственен за ее воспитание и неустанно воспитывал, пересказывая сунны про долг жены и приличия. Это ему так нравилось, что в конце концов он оставил попытки шутить с ней и ограничивался только полезными для ее души разговорами.

Он искренне старался быть хорошим мужем, заботился о ее спасении и учил вере, как и предписано мусульманину. Каждый муж пастух своей жене. Ему нравилось, что Айназ внимала ему с почтением, опустив глаза, только иногда бледнела или, наоборот, разгоралась румянцем – наверное, принимала его слова всем сердцем. Лишь однажды она сказала:

– Ты всегда цитируешь Коран или Сунны.

Раиль не понял, вопрос это или одобрение. На всякий случай пояснил:

– Ты слышала про джихад языка? Это обязанность верующих одобрять или осуждать окружающих за их благочестивые или неприемлемые поступки. Людям свойственно забывать, поэтому повторение полезно.

Раиль был благодарен жене за покладистость и за то, что она освободила его от греховного томления и нечестивых желаний. Она казалась ему идеальной супругой, покорной и почтительной, никогда не перечила и вообще мало говорила. Его умиляло, что она при нем всегда опускала взгляд – почитала его! Всего этого оказалось достаточно, чтобы жить в мире и согласии, не ждать от нее неприятных поступков и не беспокоится о чистоте своего имени.

Только однажды между ними случилось что-то вроде перепалки, но он объяснил это несовершенством ее женского ума и был доволен тем, что сумел ответить правильно и без раздражения.

– У тебя есть свое мнение? – спросила как-то его Айназ. Она гладила белье и с его разрешения смотрела телевизор. Раиль лежал на диване и комментировал передачу. – Это всего лишь документальный фильм про итальянское Возрождение, это было и оставило людям много красоты, а ты столько всего наговорил про грешников! Разве тебе не хочется узнать больше, достичь большего? По-моему, фильм воодушевляет дерзать!

Раиль даже удивился, услышав, как много она сказала.

– По-твоему? Твои слова от недостатка веры в Аллаха! Если бы ты верила должным образом, то не стала бы говорить про мое мнение. И не стала бы смотреть этот фильм.

– Причем здесь вера?

– При том, что иметь свое мнение ни тебе, ни мне не нужно. Есть законы Аллаха, от нас требуется их соблюдать и все. Ничего придумывать больше не надо. Пока люди не перестанут жить наперекор законам Аллаха, мир не станет совершенным.

– Нарушаются какие-то законы, когда смотрят телевизор?

– Все, что показывают по телевизору, отвлекает людей от истины, они забывают ее.

– Какой истины?

– Исполнять предписанное Аллахом, чтобы Он был доволен.

Айназ посмотрела на Раиля как на полоумного. Это был недозволенный вызов!

– Кроме того, жене нельзя поучать мужа, спорить с ним и критиковать его, – с достоинством добавил Раиль.

– Почему же нельзя?

– Чтобы был порядок. Как муж сказал, так и правильно. От споров, от двух мнений возникают беспорядки. Это установлено не людьми. Для женщин нет другой воли, кроме воли отца или мужа, а ты женщина!

Айназ замолчала, щеки ее рдели алыми маками. Потом тихо спросила:

– А мужу чего нельзя в отношении жены?

Это был конек Раиля и он назидательно ответил:

– Однажды к Посланнику Аллаха обратились с вопросом: «О, Посланник Аллаха! Какие права женщин нужно соблюдать нам?» Пророк, ответил: «Если ешь сам, то накорми и ее, если покупаешь себе одежду, то купи и ей. Не бей ее по лицу, не обзывай и после ссоры не оставляй ее одну в доме»

– За лицо отдельное спасибо, – побледнев, прошептала Айназ.

– Да, милость Аллаха к нам безгранична. И Пророк очень любил женщин. Только в исламе оговорены их права! Мусульманки защищены как никто! Поучая жену муж не должен ломать ей кости и причинять кровоточащие раны!

Он был уверен, что Айназ прониклась сознанием, как ей повезло быть мусульманкой и ценила это, потому что с каждым днем она все более соответствовала его представлениям об идеальной супруге.

Айназ становилась скромнее, молчаливее, лицо ее утрачивало девичью подвижность и эмоциональность, она вела себя неторопливо, достойно, даже несколько отрешенно. Сердце Раиля наполнилось радостью, когда он заметил, что Айназ ничего не говорит и не обращается к нему, только если он сам решит сказать ей что-либо. Она почитала его! И, как и подобает разумной супруге, не нарушала покой мужа. Разве это не лучшая жена? Раиль посчитал, что исполнил свой долг и наставил ее на истинный путь. Ему оставалось только поддерживать в ней должные представления, чтобы не забывала, поэтому он перестал вести с ней ежедневные беседы и ограничился напоминанием важного и должного. С этих пор их вечера проходили в абсолютной тишине: Раиль читал что-нибудь полезное для души, а Айназ делала что-то по дому.

Перед рождением Руслана Раиля Ринатовича пригласили участвовать в религиозных диспутах различных умм Северного Кавказа и стран бывшего СССР, а также исламских школ, и ему стало совсем не до бытовых забот и не до воспитания жены. Так, на первой встрече говорили о сохранении ценностей веры и дошло чуть не до драки: одни полагали светское образование одним из ключевых требований ислама, поскольку Пророк сказал: «Ищите знание, даже если оно в Китае», другие напоминали, что в «государстве неверных» мусульманин должен замыкаться в узком кругу единоверцев, сосредоточиться на соблюдении требований религии в рамках своей семьи, например, рано забирать детей из школы, не допускать общения со светскими сверстниками, навязывать неприятие окружающего мира с раннего детства. Раиль Ринатович на этой встрече растерялся, поскольку раньше не задумывался о практических сложностях совмещения некоторых имеющихся в учении противоречий, он понял, что должен сделать выбор, но какой? Он так и не определился и, в конце концов, умея приводить аргументы в пользу всех спорщиков, со временем занял позицию примирителя. А поскольку встречи почтенных мужей неизменно выливались в бурные споры и случалось, что доходило до неприемлемых эмоций и слов, Раиль Ринатович стал необходимой фигурой, талантливым спикером, хотя частенько в душе долго приходил в себя от непримиримости собратьев и готовился к новым теологическим баталиям все с большим усердием. Правильнее было бы сказать, что эта деятельность поглотила все его время и на семью оставалось совсем немного. К счастью, с появлением детей он видел жену в непрекращающихся хлопотах и без угрызений совести оставил намерение приучить ее к тому, что так любил сам, ведь женщины спасаются чадородием, а Айназ оказалась трепетной матерью, о ней можно было не беспокоиться.

Так Айназ обрела нечаянное освобождение от наставнического рвения мужа и стала почти полновластной и очень одинокой правительницей своего домашнего мирка.

***

Расправившись с сочниками, Руслан с грустью смотрел на увлеченно рассказывавшую ему что-то Ольку. От того, что он целое лето не будет видеть ее задорного личика и русых кудряшек ему становилось больно в груди. Он уже был согласен не раздражаться на ее порывистость, неистощимое любопытство ко всему на свете, отсутствие какого-либо почитания мужчин и совсем не женские мечты познакомиться с миром, только бы быть рядом с ней и чувствовать ее медово-абрикосовый аромат. Рассказывая ему что-то, чего он не слышал, она как всегда порывисто дергалась, ерзала, вскакивала, и Руслану это было смешно, потому что напоминало их знакомство два года назад.

В городке имелся летний кинотеатр, в котором в теплое время года устраивали танцы – днем для стариков, вечером для молодежи – и показывали фильмы. Двор кинотеатра был обнесен сплошным деревянным забором, который крепился на широких столбах, сложенных из кирпича. Местные мальчишки предпочитали не покупать билеты, а смотреть фильмы, сидя на этих столбах. Сидеть на самом заборе, понятное дело, было неудобно, а столбов на всех желающих не хватало, поэтому в досках было проделано множество дыр. Через эти дыры стоя смотрели фильмы самые упертые юные зрители. Как правило, эти упертые зрители были невысокого росточка, поэтому под каждой дыркой лежала горка кирпичей или деревянный ящик.