Текст книги "Истории про Сашу, Славу и Антона"

История про Антона, Сашу и цирк

Однажды Антон понял, что в жизни слишком мало цирка. И решил немедленно исправить ситуацию. Слава отказался возрождать цирковые традиции в отдельно взятой квартире. Пришлось довольствоваться Сашей.

Саша прониклась Антониевым энтузиазмом и за пять минут наваяла афишу. Шедевр рекламного творчества гласил:

«Впервые на арене,

Для дедушки и Ко:

Собака в виде зверя,

И Гриша, он же Кло

Ун. Тигры и жонглеры

Заколят саблей их.

Тут кинут помидоры…

Ужасный чёртов стих!

Короче, приходите

В наш цирк скорей-скорей!

И мозг свой удивите,

Чтоб стало веселей!

P.S. Стихотворение писалось от балды, так что…

В 18.05»

Кроме впечатляющего стихотворения, на афише был нарисован приятного вида клоун Гриша и неприятного вида странный человечек с подписью «Лысый человек дрессированный».

Афиша производила неизгладимое впечатление на всякого неподготовленного зрителя. Особенно пугала идея заколоть саблей (!) тигра или жонглера или обоих вместе. Сразу становилось понятно, что цирк – дело серьезное и даже опасное. И мало ли как оно там, на представлении, обернётся. Вдруг тигр передумает закалываться, и попросят добровольца из публики. А может даже строчка «Заколят саблей их» относится вовсе и не к тиграм. И даже не к жонглерам. Тогда кто же эти самые таинственные «их»? Намек на удивленный мозг тоже настораживал.

В общем, после внимательного изучения афиши, любой умный зритель находил уместный предлог и немедленно сбегал куда подальше. Представление откладывалось. Упорный Антон снова и снова вешал афишу. Папа ловко имитировал зимнюю спячку. Дедушка не приходил в гости под предлогом суровых морозов. Настя отказывалась, шепотом объясняя, что не хочет оставить Полину сиротой. Бабушки просто прятались у себя дома и делали вид, что их нет.

Оставалась только мама. Которая не придумала ничего лучше, как сказать, что ей одной смотреть такое роскошное представление не стоит. И лучше подождать. Лет 15–20.

Но Антону уже надоели нелепые отговорки. И он решительно потребовал маму в студию. То есть, в зал. То есть, на представление.

Мама затосковала. Поцеловала спящего папу. Еще раз перечитала афишу. И отправилась в цирк.

Прошло 15 минут. Затем еще 5. И – фокус! Из цирка выскочила вполне живая и невредимая мама. Лицо у нее было, как после приема у стоматолога. Когда всё страшное позади и жизнь прекрасна.

Осмотрительные родственники подождали ещё неделю. Понаблюдали за маминым здоровьем и психическим состоянием. И решились. В субботу была объявлена грандиозная премьера.

Настал знаменательный день.

Антон волновался и носился по дому в поисках тигров и жонглеров.

Зрители нервничали и, толкаясь, усаживались подальше от арены.

Только Саша была невозмутима. Накануне она неожиданно научилась вязать. И навеки потеряла интерес к остальному миру.

Все было готово. Прошла минута. Другая. Третья.

Из-за кулис донесся вопль Антона.

– Саша!

– А! – рефлекторно отозвалась на свое имя Саша и продолжила увлеченно распутывать нитки.

– Саша!!

– А! – так же рефлекторно отреагировала Александра, с азартом вытягивая очередную петельку.

– Саша!!!

– А! – откликнулась сестра, умиленно любуясь законченным рядом.

– САША!!! – завопил Антон, выскочил на арену и пронзил вязальщицу яростным взглядом.

«Началось», – обреченно подумали зрители и вжались в диван.

Саша что-то сообразила, бросила вязанье и вышла в центр комнаты.

– Здравствуйте, уважаемые зрители! Мы рады видеть вас на нашем представлении! Сейчас перед вами выступит клоун Гриша! Встречайте!

Из-за кулис снова выскочил Антон.

Споткнулся, шлёпнулся на спину, вскочил и раскланялся.

Опытная мама зааплодировала. Остальные подхватили. Вдохновлённый успехом клоун еще немного повалялся по полу и резко превратился в дрессировщика. На сцену втащили Бима. Пёс упирался и возражал. Похоже, собака читала злосчастную афишу. Но лукавый Антон применил секретный приём, под названием «ломтик колбасы». Почуяв небесные ароматы, Бим сдался и принялся послушно сидеть, лежать, служить и подавать лапу. На пятой команде колбаса кончилась. Меркантильный пёс наотрез отказался от бескорыстного сотрудничества, и под бурные аплодисменты потрусил с арены.

– Саша! – Антон снова напоминал сестре, что пора за работу.

Саша тяжело вздохнула.

– Внимание! Сейчас вы увидите смертельный номер! Дрессированные тигры!

«Вот теперь точно. Началось» – поняли зрители.

Но ничего не началось. Арена пустовала. Время шло. Вдруг из коридора раздался крик главного циркача:

– Саша!

– А! – голосом умирающего лебедя отозвалась Саша.

– Можно я у тебя зубы возьму?

– Бери, только убери за собой!

Публика замерла. Все уставились на Сашу. Вот сейчас ворвется Антон и…

Вместо этого послышался грохот и звон из Сашиной комнаты и через секунду на арену выскочил тигр! Зверь рычал, кидался на зрителей, клацал странными светящимися зубами и подозрительно напоминал Антона.

Попрыгав, тигр громким шамкающим шепотом позвал:

– Шаш-ша!

Сестра обреченно поднялась и поплелась на арену.

Тигр ждал команд.

– Тигр, прыгай! Тигр, прыгай! Ещё! Ещё раз!

Страшный зверь послушно скакал с банкетки на кресло, периодически промахиваясь и вызывая испуганные «ахи» бабушек. Жестокосердный дедушка, наоборот, беспрерывно фотографировал и радостно требовал номер с прыжком через горящий обруч.

Наконец, тигр напрыгался и убежал.

С арены вынесли лишнюю мебель. В тишине из-за двери высунулась загадочная рука и погасила свет. В темноте раздался возмущенный крик:

– Антон!

Оказалось, Саша не видит своего драгоценного вязания. По мнению Антона, для следующего номера требовалась полная темнота.

– Саша!

– Антон!

– Саша!

– Антон!

– Саша!

– Антон!

Этот содержательный диалог мог длиться до утра. Но Саша соскучилась по вязанию и включила настольную лампу. Антон рванул в рукопашную. На бегу сообразил, что на него смотрит почтенная публика, которая, судя по всему, не умела видеть в темноте. И осознал, что пролить немного света на представление необходимо.

– Фокусы! – объявил он.

И скрылся за банкеткой в поисках нужного реквизита. В тишине и полумраке слышалось шуршание и шелест. Зрители расслабились и начали разговор. Фокусник вынырнул из-за банкетки и пронзил всех суровым взглядом. Болтуны мгновенно стушевались и замолчали.

Начались фокусы. Маленькая монетка исчезала и появлялась прямо на глазах у изумленной публики. Красные шарики размножались и снова превращались в один, совершенно невероятным образом. На щеке фокусника висел тяжелый магнит, исчезал под платком и выплевывался изо рта. Загаданные зрителями в уме числа назывались вслух без единой ошибки.

– А сейчас, – завыл магическим голосом Антон, – вы увидите самое главное! Приготовьтесь! Вот сейчас!

И главное произошло.

Дверь в комнату приоткрылась, в проёме появилась папина голова и спросила:

– А что это вы тут в темноте делаете?

Под гром оваций цирковое представление было окончено.

Но Антон пообещал, что настоящее «главное зрелище» рано или поздно обязательно случится. Уж он об этом позаботится.

Парашютист

(оригинальная пародия Антона на мамино творчество)

Однажды, 13 февраля, Антон увидел в журнале «Смешарики», как сделать маленького, но удаленького парашютиста. Он моментально среагировал, и понесся к маме, требовать, чтоб она сделала «маленького удаленького» парашютиста. Мама, привыкшая к большим потрясениям, не удивилась. Наверное, в её жизни было много парашютистов. Но хитрая мама решила увернуться. «Антоний, – сказала елейным голосом мать, – Не кажется ли тебе, что я занята?» «Антоний» не остался в долгу: «Неа, не кажется. Может всё-таки, поможешь?» Но маму так просто не возьмё-ёшь. Мама пошла в контратаку: «Антон, скоро приедет папа. Он тебе поможет».

Ну, уж нет! Если Антон за что-то возьмется, то не отступит. И Антон решил все сделать сам.

Повозившись примерно с полчасика, Антон предъявил маме свой парашют. С парашютистом. Парашют был немножко корявый. А парашютист, местами обгрызенный, на вид напоминал кучерявого Кроша.

Антон сунул маме под нос парашют. Забрал обратно. И побежал в комнату с победным криком: «ЗАПУСКА-А-АТЬ!»

Вскарабкался на спинку дивана, встал в полный рост, кинул парашют и восхищенно заорал: «ЛЕТИИТ!!!»

И спрыгнул ловить его.

Но парашютист ловко обвел Антона вокруг пальца, и полетел в совсем другом направлении. «Куда ты летишь?!» – прогремел по всей квартире риторический вопрос Антона. А парашютист ловко пролетел над головой разбушевавшегося Антония, и полетел дальше. Но на секунду потерял управление и… БДЫЩ!

Врезался в тушку Бима, который прибежал проверить, что здесь за шум и крик. Бим почувствовал на спине неприятеля. Отряхнулся. Парашютист отлетел в сторонку и, к несчастью, попал в руки Антона. Антон сказал: «Ну, все, полетал и хватит с тебя! Пошли в ящик!» И спрятал парашютиста подальше. На всякий случай.

История про карандаши-переростки

Однажды, когда девушка Настя была маленькая, она заблудилась в собственной квартире. Побродив и покричав «ау, спасите-помогите, кто так строит», Настя решила помочь будущим посетителям домашнего лабиринта. Вооружилась авторучкой и старательно надписала самые важные помещения.

Вечером, вернувшись с работы, родители увидели на стенах большие корявые буквы. «КАРЕДОР» – гласила надпись у входа. «СТАЛОВОЯ» – сообщали обои у двери на кухню. «ДЕСКАЯ» – пояснял указатель к понятно какой комнате. К счастью, остальные части фамильного замка Настя обозначить забыла. Но папа с мамой горячо радовались и тому, что есть.

Прошло двадцать пять лет. Девушка Настя превратилась в тетушку и с энтузиазмом занялась воспитанием племянников. Всякий раз, приходя в гости, учила Сашу, Славу и Антона разумному, доброму и вечному. Скакать по мебели и кататься на дверях (позже папа долго сердился, ремонтируя провисшую дверь и заменяя ручки). Пускать с балкона самолетики и выкидывать в окна всякий бумажный мусор (позже дворник долго сердился, собирая по двору макулатуру, а мама Саши, Славы и Антона выгоняла детей из дома ему в помощь). Кидаться мягкими и твердыми игрушками (позже папа сердился, починяя разбитую не очень мягкой игрушкой лампу). И многому, многому другому. Племянники с энтузиазмом перенимали опыт прошлых поколений и щедро добавляли современную отсебятину. Настя гордо несла звание лучшей тетушки Белгорода и Белгородской области. Иногда, для поддержания имиджа, дарила Саше, Славе и Антону подходящие подарки. Например, полуметровые карандаши из страны Польши. Синий, красный и зеленый.

В тогдашней Саше-Славиной детской, стены были изначально созданы для наскальной росписи. Порой художники увлекались и широкими мазками выходили за края комнаты. Но родители не переживали, потому что за краями – в коридоре – обои были такие же старые и бессмысленные, как в детской. И буйное художественное творчество могло относительно свободно проявляться в любом месте квартиры.

Но вот период варварства сменился эпохой просвещения. Саша и Слава научились читать и погрузились в мир художественной литературы, забросив вандализм и разрушительные наклонности. Антона родители в расчет не принимали, надеясь, что он сразу из колыбели возьмется за книгу, по примеру старших родственников. Мама и папа опрометчиво поверили в зарю новой жизни. И отец семейства решил переклеить обои. Три дня он колдовал в гостиной, и, наконец, явил восхищенным домочадцам очаровательное помещение с бежевыми стенами, идеально чистыми и приятно новыми. Семья ахнула и собрала по этому поводу званый обед. На него-то и явилась, недавно вернувшаяся из заграниц Настя с анафемскими карандашами. Увидев подарки, Саша и Слава восторженно застонали. И немедленно принялись отрабатывать фехтовальные упражнения. Карандаши возмущенно трещали, но не ломались, мужественно изображая шпаги и рапиры. «Шпаги звон, как звон бокалов, с детства нам ласкали слух» – пыхтел Слава, отбивая особо коварные удары. Через минуту, под прощальный звон разбитого бокала, новоявленных мушкетеров взяли за перья на шляпах и вежливо выгнали вон из кухни. Пожав плечами, дети отправились в свежеоклеенную обоями гостиную. Сели на диван, обнимая карандаши. Задумчиво обвели взглядами уютные бежевые стены.

– А знаешь, – сообщила Саша, – если тебя посадят в подземелье, ты потеряешь счет времени.

– Как это? – удивился Слава.

– А вот так! Там же календаря нет, часов нет, телефона нет, даже солнца нет. Сидишь и не знаешь, день прошел или уже неделя. Так и пропадешь!

– Ну и что? Ты тоже пропадешь в подземелье! – обиделся на унизительные перспективы Слава.

– Я как раз и не пропаду! Я способ знаю!

– Какой? – брат решил точно выяснить, как не пропасть в подземелье. Мало ли что!

– Надо палочки рисовать, – поделилась секретом сестра.

– Какие палочки?

– Обыкновенные палочки. Одна палочка – один день. Вот так! – и Саша, недолго думая, широко размахнулась карандашом и провела по новым обоям толстую красную линию.

– Вот так? – уточнил Слава, аккуратно прочертив рядом синюю.

– Ну да.

– И что?

– Как что?

– Ну, там же все равно часов нет и света нет, как ты узнаешь, когда этот день кончился и новый начался?

– По еде! – торжественно сообщила сестра. – Мне же будут приносить утром завтрак, потом обед, потом ужин. И вот после ужина я буду чертить палочку.

Саша подумала и для наглядности нарисовала еще одну красную черту.

Слава забеспокоился: красных палочек стало больше, чем синих. Чтобы восстановить справедливость, брат прицелился и изобразил рядом сразу две толстых синих линии. На всякий случай.

В это время в комнату приковылял Антон, крепко прижимая Настин подарок к груди. Он толком не знал, зачем ему эта палка, но перспектив открывалось много.

Увидев, какую красоту можно сотворить с ее помощью, Антон обрадовался и тут же нарисовал недалеко от Саше-Славиных сразу шесть зеленых линий. Достаточно ровных и умеренно длинных. Примерно с себя.

А через минуту вошла мама. И сначала беззвучно открывала рот, как рыба. А потом у мамы прорезался голос. И позвал папу.

Папа прибежал в ту же секунду. И немножко сошел с ума. От расстройства. Потом пришел в себя, реквизировал карандаши и громко (так что слышали все соседи) пожалел, что вместо поклейки обоев не вырыл хорошее подземелье, где можно изолировать Сашу и Славу до совершеннолетия. И пусть они там рисуют палочки, крестики-нолики и вообще делают, что хотят.

А через полгода, отодвинув диван, родители обнаружили в углу гостиной аккуратную надпись синей ручкой «ОПАСНАСТЬ!» А еще через семь лет Антон сообщил маме, прочитав этот рассказ: «Про «опаснасть» я помню. Это мы для напоминания сделали надпись. Чтобы за диван не свалиться». И пошел за диван её перечитать. Потому что с тех пор обои в гостиной папа так и не переклеил.

История про серьёзное

Однажды Саша, Слава и Антон ушли в большую политику. В семье назревала революционная ситуация: одноклассница обещала подарить Саше на день рождения настоящую полнометражную крысу. У бесценного подарка предполагалась богатое приданое: клетка, кормушка, поилка и аристократическая родословная. Словом, всё. Кроме имени. Саша, Слава и Антон очень сильно обрадовались. Потому что живая крыса это редкая роскошь и дар небес. Потом вспомнили, что дар небес совершенно безымянный. Впали в задумчивость. Выпали обратно. И вступили в горячую дискуссию по поводу имени, достойного Будущего Члена Семьи. Каждый точно знал, как правильно назвать домашнюю крысу. В ход шли разнообразные веские аргументы, от брошюрки «Словарь русских личных имен» до увесистого тома «Тайна имени». Вскоре стороны исчерпали теоретические доказательства, дискуссия закономерно переросла в боксёрские бои и книги пошли в ход в самом практическом смысле. На разлетающихся в разные стороны листах мелькало: «Сергей, Доримедонт, Алевтина». Разумеется, семисотстраничная «Тайна имени» шутя победила легковесную «коллегу» в мягкой обложке. Но тут будущая хозяйка крысы взяла себя в руки. Прекратила выяснения отношений. Вспомнила Одну Важную Вещь. И поняла, что только большая политика спасет грызуна от тусклой перспективы безымянной жизни.

Дело в том, что жизнь страны, где проживали Саша, Слава и Антон была крайне урожайной на выборы самых разнообразных масштабов. Семья частенько отправлялась на избирательный участок, и дружно смотрела, как мама (или папа) ставят галочку, а потом возвращалась домой с чувством выполненного долга.

Саше стало ясно, что сакральные знания о выборах пригодятся прямо сейчас.

Споры и ссоры были забыты. Команда новоиспеченных политтехнологов взялась за работу. Как всегда, начали с мамы.

– Ма-ам! Нам нужна коробка! Прямо сейчас!

– На балконе посмотрите, там была коробочка из-под Антошкиных сандаликов.

Компания унеслась на балкон. Через секунду вернулась.

– Она маленькая. Нам надо побольше!

Мама ушла в кладовку, долго чем-то гремела и что-то роняла, наконец, вернулась с коробкой из – под папиных зимних ботинок

– Такая подойдет?

– Нет, она тоже маленькая совсем!

– Зачем вам, вообще, коробка?

– На-адо!

Мама пожала плечами и ушла обратно. После продолжительной возни в кладовочных недрах, появилась в пыли и паутине, с коробкой от микроволновки в руках.

– Такая вас устроит?

Команда скептически осмотрела будущую урну для голосования.

– А побольше нет? – неуверенно спросила Саша.

– Да что вам, из-под холодильника коробку искать?! – возмутилась чумазая мама.

– Ладно, давай эту, – смирились дети и торжественно понесли коробку в предвыборный штаб.

– Пыль с нее сотрите, – напутствовала вслед мама.

В детской коробку установили на почетное место. Немного полюбовались.

И взялись за дело.

– Какие имена будем писать? – спросил Слава.

– Да, кто у тебя будет: мальчик или девочка? – заинтересовался Антон.

– Не знаю. Ангелина ещё сама не знает, – растерялась Саша

– Тогда надо те и те писать, – решил Слава.

– А как же выбирать? – удивился Антон.

– А давайте две графы сделаем: для мужских имен и для женских. И там и там пусть галочки ставят. А когда подарят, узнаем: мальчик или девочка, достанем листочки и назовем тем именем, которое победило, – придумала Саша.

– Давай! – обрадовались братья. – А какие имена будут?

– Какие захотим! Диктуйте! – объявила Саша.

С обеих сторон посыпалось:

– Ваня!

– Катя!

– Маша!

– Дима!

– Пуск!

– Кто?!

– Пуск! Хорошее имя!

– Ладно, пишу «Пуск»! Всё, хватит, еще у меня имена есть, а если много напишем, выбирать трудно будет.

Дальше процесс пошёл, как на конвейере. Антон подавал чистые листы, Слава их расчерчивал, а Саша писала нужные имена в нужной графе.

Потом Саше надоело писать, и они поменялись местами со Славой.

Наконец, толстая стопка бланков для голосования была готова. Избирательная комиссия с глубоким удовлетворением взирала на плоды своих титанических трудов.

Вдруг Саша нахмурилась.

– У нас коробка некрасивая. Давайте ее тоже как-то украсим.

– Давайте!

Для украшения коробки в ход пошло всё: вырезки из журналов, самоклейка, цветная бумага, фотографии, распечатанные на принтере. Вскоре, скучную тару с надписью «Микроволновая печь» было не узнать.

– Ух ты! – выдохнул восхищенный Антон. – А что дальше?

Саша осмотрела коробку и уверенно сказала:

– Дальше надо дырку прорезать в крышке! Чтобы туда бросать бумажки. А потом, когда все проголосуют, мы достанем и подсчитаем.

Слава взялся за ножницы. И тут выяснилось, что вредная коробка испортилась от одинокой жизни в кладовке, возненавидела людей и стала ужасно твёрдой и несговорчивой. После долгого ворчания и сопения, Вячеслав героически проковырял в неподатливом картоне крошечную щель. Однако, экспериментальная бумажка наотрез отказалась пролезать в такое несолидное отверстие. Тем временем, Саша раздавала указания «как лучше» и требовала отдать ей ножницы. Антон переживал за эстетическое состояние рисунков и наклеек. Слава нервничал, пыхтел и рвал картон, утверждая, что он «этой коробке сейчас покажет».

– Готово! – ещё через десять трудных минут объявил он.

И вот – она! Яркая и красочная урна для голосования, сбоку стопочка бланков с именами и клеточками, рядом две авторучки и несколько фломастеров.

– А кто будет голосовать? – уточнил Антон.

– Как кто? Все! Папа, мама, бабушки, дедушки, гости! – обрадованно пояснила Саша.

И началось.

Первыми, разумеется, проголосовали сами организаторы. Торжественно закрываясь локтями друг от друга, вывели галочки. Тщательно свернули листы. И гордо опустили в щель, любуясь эффектной урной собственной ручной работы.

Затем пригласили родителей. По одному выловили бабушек и дедушек. И настал черёд гостей. Не успевал человек переступить порог, как появлялся суровый Антон, брал гостя под белы руки и торжественно вёл в детскую. Проверенные гости радовались новому приключению и с энтузиазмом включались в процесс. Внимательно читали бланк, восхищались художественным оформлением урны для голосования, старательно рисовали галочки и интересовались, а точно ли мама не против крысы в доме.

Впрочем, иногда гость оказывался неподготовленным. Потому что приходил в дом впервые и с непреодолимой силой в лице Саши, Славы и Антона близко знаком не был. В этом случае голосование шло немного иначе. Гостя вводили в детскую, где его встречали Саша и Слава с серьезными лицами (Саша, Слава и Антон считали, что политика дело ответственное и никаких улыбок или шуточек не допускает). Слава протягивал авторучку или фломастер на выбор. Саша вручала бюллетень, кратко вводила растерявшегося человека в курс дела и требовала сделать правильный выбор. Гость бросал настороженный взгляд на бюллетень и обязательно спрашивал:

– А почему «Пуск»?

По какой-то необъяснимой причине простое и лаконичное имя, предложенное Антоном, вызывало странную реакцию каждого избирателя.

– Потому что «Пуск» – лучшее имя для Сашиной крысы, – чеканил Антон, возмущенный этой предсказуемостью.

Гость торопливо кивал, ставил галочку и порывался бежать.

– Стойте! Вы еще женское имя не выбрали! Вот здесь, видите!

Жертва избирательной кампании тяжело вздыхала и, быстренько проглядев список, черкала еще один невнятный значок против первого попавшегося женского имени. Слава в это время бурчал себе под нос:

– Никогда не видят, что там две графы. Просто невозможно работать!

– И опустите в ящик! – следила за процессом Саша.

Избиратель покорно опускал лист в ящик. Но оказывалось, что щель, прорубленная умелой Славиной рукой, не совпадала с размером бюллетеня. Приходилось складывать бумагу под бдительным Сашиным оком («Аккуратней! Не надо так мять!») и под заунывное Славино ворчание («Сами попробуйте эту коробку нормально продырявить») впихивать в узкое отверстие полноценный лист формата А4.

Наконец, дело было сделано, совесть избирательной комиссии успокаивалась, и гостя с почетом и улыбками провожали к чаю, вежливо посматривая на его пакеты и карманы в ожидании подарков.

И вот настал День Икс. Роскошная серебристая крыса водворилась в доме. Это оказался безусловный стопроцентный мальчик.

Избирательная урна была разодрана на тысячу частей. И, большинством голосов, нового члена семьи нарекли ВАНЯ.

Все, включая Ваню, были счастливы. И только Антон немного расстроился. Потому что крысу могут звать только Пуск. Это же совершенно очевидно. Надо только как следует подумать.