Текст книги "Рок и Кара"

Глава 3

Приступая к прямой атаке на короля или замышляя приводящую к ней комбинацию, не бойтесь пожертвовать пешкой, ладьей или конем. Но более весомые потери тщательно обдумывайте.

Голос Рони, настороженный и немного испуганный, заставил меня вздрогнуть. В темном окне, в которое я вглядывалась последнюю четверть часа, отразился ее силуэт, приобретший пугающие черты благодаря тусклому мерцанию свечей (сегодня нам принесли целую связку). Я обернулась. Сестра, нахохлившаяся, словно воробушек, и стягивающая на груди теплую мамину шаль – одну из немногих вещей, что остались после нее, – смотрела выжидающе и как будто недоверчиво.

– Да, мне нужно уйти. Ненадолго. – Я говорила тихо. Шута уже спала, и я не хотела ее будить.

Рони поймала мой взгляд и тоже покосилась на закрытую дверь спальни, но голос понижать не стала.

– Мне не нравится… этот человек.

– Шута называет этого человека по имени, – задумчиво заметила я.

– Она еще мала и глупа, – насупилась Рони, и я невольно улыбнулась.

Я подошла к сестре, поправила на ее плечах белую шаль – тонкую, со сложным рисунком, отражающую вкус нашей матери, – и подумала о том, что вечер выдался теплым, да и в покоях никогда не гуляли сквозняки. Видимо, Рони с помощью маминой шали пыталась согреть не тело – душу.

Я не сказала об этом вслух. Некоторые детали должны оставаться незамеченными.

Вместо этого я опустилась в кресло, взяла в руки вышивку, отброшенную в сторону полчаса назад, и подчеркнуто неторопливо взялась за иголку.

– Почему ты боишься Рока?

– Я не боюсь! – Из груди сестры вырвался почти что рык, и я улыбнулась, опуская ресницы. Сейчас она походила на отца в минуты его гнева. Я не без гордости отметила, что Рони перестала выглядеть несчастным воробушком; если бы у нее были клыки, она бы оскалила их. – Я просто… Он мне не нравится, я же сказала! – Я молчала, неторопливо протыкая иголкой ткань. Мое показное спокойствие лишь раззадорило сестру. – Я чую в нем опасность. От него ничего хорошего не жди.

«От костра тоже», – хотела сказать я, но не стала.

Рони впервые упомянула о своем чутье, а в клане серьезно относились к таким вещам. Нюх на неприятности – подарок богов, напоминание о том, что они все еще наблюдают за нами с небес.

– Какую же беду он может накликать? – серьезно спросила я, отрывая взгляд от затейливого цветочного узора, вышитого лишь наполовину.

– Он… – Рони запнулась, закусила губу, словно обдумывая свои слова. – Он опасен для всех, но для тебя – особенно.

– Думаешь, Рок желает мне зла?

– Нет, он никому его не желает.

– Тогда чем он опасен, Рони?

– Он играет с нами, он… – Она снова запнулась, побледнела. – Мы все для него куклы. Он как будто лжет и говорит правду одновременно.

Мне стоило труда удержать иголку в ослабевших пальцах. Рони подметила то, о чем я и сама за сегодня уже не раз думала. В Роке искренность и фальшь сплелись так тесно, что казалось, отделить их друг от друга невозможно. Временами это сбивало с толку, но чаще – пугало.

Рони стояла передо мной прямо, гордо держа голову, но в глазах уже закипали слезы. Видимо, разговор выбил ее из хрупкого равновесия, и ей не удалось восстановить его снова. Я отложила вышивку в сторону, не воткнув в ткань иголку. Она повисла на тонкой красной нити острием вниз. Я встала и порывисто, совсем мне не свойственно, обняла сестру.

– Все будет хорошо, я обещаю, – сказала я и уткнулась носом ей в макушку. Ее волосы пахли лавандой, но мне все равно почудился запах костра. Стоило большого труда невозмутимо продолжить: – Я позабочусь о тебе и сестре. Вам не о чем волноваться.

– Обещай, что не покинешь нас.

Голос Рони стал глухим, и я поняла, что она имела в виду.

– Я буду с вами. Сейчас и всегда.

– Кроме тебя у нас никого больше не осталось.

– Я знаю, малышка, знаю.

Когда раздался деликатный стук в дверь, Рони уже почти перестала плакать, а я – жалеть о том, что позволила состояться разговору, закончившемуся ее слезами.

– Кара? – Толстый ворс дорогого ковра осторожно примяли тяжелые мужские сапоги. Походка Рока стала еще более мягкой. Впрочем, возможно, мне это только показалось. – Вы готовы? Нам пора.

Я взглянула на часы. Почти полночь. Странное время для прогулок, но в моей жизни теперь слишком много странного и непонятного.

Я отстранилась от сестры и тревожно заглянула ей в глаза:

– Мне нужно идти, милая. Ты справишься?

Та прожгла Рока испепеляющим взглядом и равнодушно передернула плечами. Отвечать она ничего не стала. Возможно, посчитала вопрос унизительным, возможно, решила сохранить лицо – после слез ее голос мог дрожать.

Я нежно коснулась губами лба сестры (она не успела увернуться) и, накинув плащ, вслед за Роком вышла из комнаты.

Мы преодолели лестницу и подошли к черному входу, когда мой спутник негромко заметил:

– Ваша сестра выглядит встревоженной.

– Она остро переживает случившееся.

– А вы, Кара? Что чувствуете вы?

Я задумалась. В последние два дня я так часто старалась подавить в себе любое проявление эмоций, что теперь и вправду как будто ничего не испытывала. Разве что…

– Желание, чтобы все это закончилось. Поскорее.

Злость, досада, боль потери, страх – все это жило во мне, но как будто отступило на второй план. Я приняла решение и теперь хотела как можно скорее его исполнить. Возможно, во мне говорила трусость – я опасалась, что могу не справиться, сдаться. Эта мысль ужасала. И (я отдавала себе в этом отчет, пусть и неохотно) она страшила меня не меньше, чем понимание: избавлением от моих проблем станет чья-то отнятая жизнь.

Этот клубок противоречий все сильнее разрастался, все теснее оплетал своими нитями мое сердце.

– Хорошее желание. Вы все больше импонируете мне, Кара.

Он приоткрыл дверь и тактично пропустил меня вперед. Я молчаливо проскользнула мимо него, не решаясь спорить.

– Куда мы идем? – В этот раз я позволила себе проявить любопытство. Оно отвлекало от тяжелых мыслей. – Снова к дубу?

– Нет. Сегодня цель нашей прогулки немного ближе. Кара, вы бывали в свинарнике?

– Простите? – Я споткнулась о камешек (во время волнения я часто становилась неловкой, что было весьма досадно) и больно ударила большой палец на ноге. Выдубленная кожа туфли лишь немного смягчила удар.

Я едва сдержала ругательство, почти сорвавшееся с губ.

– Свинарник, – невозмутимо повторил мой спутник. Он мельком посмотрел на подол моего платья, но ничего не сказал на этот счет. – Я спросил, бывали ли вы там?

– Кажется, раз. Возможно, два, – неуверенно ответила я.

– Тогда я напомню вам дорогу.

Мне казалось, что я вновь попала во вчерашний вечер: темнота ночи, сияние звезд, шелест травы под ногами… и одетый во все черное молодой мужчина, идущий рядом.

Я тряхнула головой, стараясь избавиться от странного чувства, что все это уже когда-то со мной случалось. В памяти всплыла просьба, которую я собиралась озвучить Року. Я ждала этого момента весь день. Собравшись с духом, я проговорила по возможности невозмутимо:

– Хотела попросить вас об одолжении.

– Все, что пожелает ваша душа, Кара.

Это прозвучало настолько естественно и… лично, что я смутилась, сбилась с ровного тона.

– Я хотела бы… Понимаете…

– Я слушаю.

Пришлось глубоко вздохнуть и продолжить:

– Мои покои стерегут люди вашего брата.

– Вас это смущает?

– Нет, это вполне закономерно. Дело в другом. Я думала… Возможно ли устроить мне встречу с одним человеком из стражи Света?

Я с надеждой взглянула в лицо Рока и впервые увидела, как он нахмурился. Ненадолго отвел глаза в сторону, словно что-то обдумывая.

– Вы говорите о Защитнике – о старшем страже, верно?

– Да! – Я занервничала. Осведомленность Рока настораживала. – Вы сможете устроить нашу встречу?

– Боюсь, что не смогу.

Я похолодела, а затем усилием воли взяла себя в руки. Просить о свидании с возлюбленным у человека, который стремится назвать тебя своей женой, – бестактно, но у меня не было выбора.

– Если вы думаете, что я…

– Кара, я ничего такого не думаю. Ваше сердце не принадлежит мне, я это знаю. Дело не в моих – как это называется? – чувствах.

– В чем же дело?

– Ваш друг пошел на неосторожный шаг и вызвал гнев моего брата. Завтра утром Защитника казнят. Мне жаль.

Мир пошатнулся, а вместе с ним и я.

– Кара! – Рок успел подхватить меня на руки и не дал осесть на землю. – Вам плохо?

– Нет-нет! – Я замотала головой и вцепилась в высокий ворот его рубашки. – Скажите, что такого совершил Ник? За что ваш брат прогневался на него?

Рок задержал взгляд на моих пальцах, и я поспешно разжала их. Выражение его лица показалось мне задумчивым.

– Ваш друг пытался организовать побег. Ваш побег, Кара.

Я сглотнула ком в горле и отвернулась. Ник. Мой бедный Ник! Он боролся за нас до последнего, защищал меня, как и поклялся.

«Не судьба», – шепнул внутренний голос, и щеки обожгло слезами. Они хлынули так резко, что я не успела справиться с ними.

– Есть ли возможность как-то помочь ему?

Рок молчал. Он по-прежнему держал меня на руках, а я не торопилась ничего менять – мысли были заняты более важными вещами, не имеющими никакого отношения к пустым правилам приличия.

– Вы можете что-то сделать, Рок? Поговорите со своим братом, умоляю!

Я положила на его плечо ладонь и с замиранием ждала ответа. Прошло долгое мгновение, затем Рок мягко повел плечом, моя рука соскользнула и повисла в воздухе. Прежде чем я пришла в отчаяние, Рок бережно поставил меня на ноги и осторожно коснулся пальцами моей щеки, стирая с нее мокрую дорожку слез. Я заледенела. Этот жест вызвал во мне странные, противоречивые эмоции. Среди них я с отвращением узнала надежду. Чувства Рока могли дать мне преимущество.

«Ужасная мысль», – решила я.

Рука моего спутника замерла. Он сделал шаг назад. Больше Рок не предпринимал попыток прикоснуться ко мне.

– Сожалею, Кара, но разговор с братом ничего не даст. Он давно меня не слушает.

Я поникла. Передо мной возникло лицо Ника, а в ушах зазвучали барабаны – они всегда сопровождали казни.

– Впрочем… – Рок замолчал, а я посмотрела на него с надеждой приговоренного к смерти, к которому вдруг обратился один из судей. – Я мог бы вам помочь.

– Рок, вы… – Язык не слушался, губы отказывались произносить слова, а сердце в груди зашлось радостно и оглушающе.

– Я устрою Защитнику побег. Правда, ему придется уехать как можно дальше отсюда.

Моя улыбка померкла.

– Да, это прекрасное решение, – тихо согласилась я.

– На том и остановимся. Ваш возлюбленный будет жить, Кара. Мне жаль, что вдали от вас.

– Ничего. – Губы с трудом произносили несложные слова. – Это неважно. Благодарю вас.

Рок с достоинством кивнул. Мы продолжили путь.

Свинарник, большой и добротный, встретил нас темнотой и особым, запоминающимся запахом хлева.

Над моим ухом раздался звук высекаемого огнива, затем вспыхнул сноп искр, чуть позже осевший мягким огнем в факеле, который Рок снял со стены. Отблески огня ползли по чистому, присыпанному соломой полу. Мы прошли вдоль кормушек и остановились напротив небольшого загона со спящим боровом.

Рок еще ничего не сказал, но я уже невольно сжалась. Я знала, что последует за этим.

– Нет! – вырвалось у меня.

Свет факела коснулся борова. Тот фыркнул, завозился, но не открыл глаз.

– Нам с вами, Кара, нужно убедиться, что вы сможете уничтожить живое существо. Не дерево, а кого-то из плоти и крови.

Беспомощно я смотрела на свою будущую жертву, беззаботно спящую на подстилке из соломы. Мне хотелось закричать, ударить Рока, хотя бы отвесить пощечину. Он подвергал пытке и меня, и несчастную свинью. И все же какой-то частью сознания я понимала, что мой спутник прав. Он готовил меня к поединку, как хороший учитель готовит ученика к сложному экзамену, – скрупулезно и методично. Его ли вина, что мне придется проявить жестокость, чтобы одержать верх в судьбоносной для моей семьи схватке?

– Кара, вы готовы?

«Нет, совершенно точно нет!»

Мои ноги вдруг ослабли, я качнулась. Мне захотелось упасть на четвереньки и зарыдать, по-детски уткнувшись в колени, но я не могла себе этого позволить – не то место, не то время. И все же я не справилась с эмоциями до конца: меня колотило так сильно, что, думаю, Рок это заметил, – от его спокойного, но цепкого взора мало что ускользало. Пытаясь унять дрожь, я сделала рваный вдох, другой, третий… Не помогло.

– Кара, вы готовы приступить?

Я молча кивнула и на негнущихся ногах сделала шаг к загону.

– Боюсь, в этот раз придется обойтись без непосредственного контакта. На поединке у вас не будет возможности надолго прикоснуться к моему брату. Сможете?

– Я попробую, – неуверенно сказала я.

– Вы хорошо помогли Свету на поединке.

– Разве у меня получилось? – с горечью отозвалась я, а потом опустила голову. – Простите, Рок. С братом у нас были хорошие отношения, я давно его знала. Почувствовать Света было проще, чем любого другого. К тому же незадолго до боя я прикасалась к нему – залечивала ранку.

– Ясно. Что ж… Вам все равно придется научиться использовать дар на расстоянии. Иначе с Воином не справиться. Удачи, Кара!

Он на секунду легонько сжал мое плечо и отошел мне за спину. Я втянула носом воздух, ноздрей снова коснулся едва ощутимый запах мяты – прохладный, успокаивающий. Я закрыла глаза.

Передо мной вспыхнула и запульсировала вязкая темнота. В ней все отчетливее проступали очертания нитей жизни – тонких, трепещущих, словно на ветру. Я сосредоточилась и наконец нашла то, что искала, – мирно бьющееся сердце борова. Окруженное красными бороздками, оно представляло собой прекрасную иллюстрацию жизни как она есть – сложной, иногда отталкивающей, но завораживающе прекрасной в своей гармонии.

Мысленно я нацелилась на одну из нитей, пронизывающих сердце моей жертвы. И однако, даже сделав выбор, начала медлить.

– Кара, вы колеблетесь? – Голос Рока, звучащий в темноте, казался еще более бархатистым, чем я его помнила.

– Нет.

Я лгала и в то же время говорила правду. Непролитые слезы, застывшие в уголках глаз, щипали. Я действительно тянула время, но больше для того, чтобы свыкнуться с решением, чем оспорить его. У меня не осталось сомнений. Мне было жаль борова, но вот, пожалуй, и все. С пугающей меня саму расчетливостью я готовилась принести его в жертву. Жизнь больше не казалась святыней, требующей трепетного поклонения. Я не знаю, что послужило переменой моему настроению: спокойное дыхание Рока за спиной, его молчаливая поддержка, внезапно раздавшееся по свинарнику сонное хрюканье – немного мерзкое и раздражающее – или осознание неизбежности происходящего. Ведь, в конце концов, у меня нет выбора. Я обязана сделать то, что сделаю.

Как сказал Рок вчера? У меня глаза жертвы?

Я сжала зубы.

Нет, я могу за себя постоять. За себя и свою семью.

– Кара, так в чем же дело?

На память пришли слова Света, и они приободрили меня. Брат говорил, что мы всегда поступаем верно, никогда не ошибаемся. Наша судьба уже определена богами, и мы всего лишь идем по выбранной ими тропе.

Мое сердце забилось спокойнее. С непривычной деловитостью я приступила к заданию. Выбрала несколько наиболее толстых нитей и прислушалась к сонному похрюкиванию спящего борова. Тот спал сладко и беззаботно.

Я могла бы обрывать нити постепенно, как делала это вчера, но решила сжечь их одним махом. Мгновенная смерть во сне – это разумно и милосердно. Я не хотела мучительной агонии ни для свиньи, ни для себя.

– Чем дольше вы тянете, тем сложнее будет начать.

Я неохотно кивнула, соглашаясь со словами Рока.

Несмотря на уверенность, что делаю все правильно, я снова ощутила внутреннюю дрожь. На лбу выступил холодный пот. Я напомнила себе о том, ради чего иду на этот шаг: ради сестер. И это придало мне сил.

«Раз, два… три!»

Нити жизни, сплетенные в тонкую паутину, вспыхнули и осыпались пеплом. Мгновение я рассматривала черный снег, неспешно кружащийся в темноте, а затем перевела взгляд на пустоту, где раньше пульсировала жизнь. Я уничтожила не все нити. В сердцевине сплетения зияла дыра, остальные же обрывки изрядно обуглились и медленно чернели. Но все же я сделала достаточно.

Я не сразу поняла, что изменилось в тишине ночи. Лишь несколько мгновений спустя меня осенило: я больше не слышала тяжелого дыхания борова.

– Великолепно! Кара, вы прекрасны!

Восхищенный, полный какого-то чистого восторга голос Рока заставил меня очнуться.

Я тряхнула головой, возвращаясь из темноты в настоящий мир. На меня тут же навалилась жуткая слабость, и я, охнув, упала на колени.

– Кара! – Рок подлетел ко мне так быстро. Пожалуй, даже будь у него крылья, он сделал бы это медленнее. – Как вы себя чувствуете?

Я проигнорировала его вопрос. Казалось, что задать свой гораздо важнее.

– Как убийца может быть прекрасен? – Эти слова я не прошептала – прохрипела, а затем закашлялась. Живот сдавило спазмом, и, к моему стыду, меня стошнило – кровью.

Все тело словно одеревенело. В голове стало пусто и мертво.

Впервые я настолько ослабла после использования дара. Хуже было разве что на поединке, когда я сплела наши со Светом нити жизни.

Рок вытащил из кармана носовой платок и осторожно коснулся моего лица, стирая с него красные липкие следы. Я молча наблюдала за его действиями и ждала ответа. Знала, что он последует. Так и вышло.

– Вы не убийца, Кара, – помолчав, сказал Рок. – Вы – олицетворение возмездия.

Он прижал к моим губам платок, стараясь остановить кровь, выступившую, как я поняла, в самом уголке. Наверное, усталость затуманила мне разум, потому что я перестала себя контролировать.

– Вам самому не страшно от этих слов? – прямо спросила я.

Рок усмехнулся. В его голубых глазах вспыхнул огонек – отголосок мысли, мне непонятной и недоступной.

– Сложно бояться тому, кто каждый день сталкивается с чужими кошмарами.

Ко мне медленно возвращалась чувствительность. Лопаток коснулся легкий ветерок, сквозящий из открытой на улицу двери, спину заколола разбросанная по полу солома, а заледеневшая кожа под ладонями Рока вспыхнула. Он одной рукой придерживал меня за поясницу, другой – за шею, и казалось, от его пальцев идет тепло, волнами расходящееся по телу.

Рок смотрел на меня открыто, и от его взгляда, таящего в себе многозначительное обещание, у меня быстро-быстро зашлось сердце – не от страха, от волнения. Я сделала рывок вперед, села, по-прежнему поддерживаемая Роком, и только тогда осознала смысл его слов. Грудь сдавило от дурного предчувствия.

– В чем ваш дар, Рок?

– Я думал, вы уже не спросите.

– А я имела право поинтересоваться раньше?

Мое лицо снова оказалось напротив его лица так близко, что я могла рассмотреть каждую черточку. Я услышала ровное дыхание спутника, а затем оно коснулось моих губ, потому что Рок наклонился ко мне еще ближе.

– Вы на многое имеете право, Кара. Вы даже не представляете, какой властью обладаете. Надо мной… над всеми нами.

Завороженная движениями его тонких губ, произносящих неоднозначный, скорее даже сомнительный комплимент, отзывающийся странным предвкушением внизу живота, я молчала.

Эмоции – пугающие, острые, темные – затопили меня, и понадобилось время, чтобы я смогла их подавить.

– Власть… – неосознанно повторила я, а затем, словно кто-то из богов меня подтолкнул, спросила: – Почему вы хотите стать королем? Из-за нее, из-за власти?

– Боюсь, вас напугает мой ответ. Почему-то наши собственные мысли, услышанные из уст других людей, всегда нас пугают.

В горле пересохло. Я сглотнула и молча ждала ответа, по-прежнему не отводя взгляда от губ Рока. Он не делал попыток сблизиться еще сильнее, но и не отходил. Кажется, расстояние (или его отсутствие), на котором мы вели разговор, вполне устраивало моего спутника.

– Так почему же, Рок?

– Потому что миром не может править Воин. Простите, Кара, но и Свет не справился бы с ролью короля.

Я встрепенулась, ужаленная этими словами.

– Неправда!

– Правда, вы знаете это. Он был слишком мягок и добр, не вышло бы из него хорошего правителя. – Он помолчал, словно ожидая, пока я перестану часто-часто дышать и справлюсь с обидой и желанием спорить. – Воин тоже не принесет ничего хорошего этому миру.

– И, по-вашему, – сдерживая неведомо откуда взявшееся ехидство, спросила я, – во главе королевства должны встать мы: Рок и Кара, верно?

Я знала, что он поймет иронию. Символичность наших имен давала мало надежды на счастливое и мирное правление.

– Именно так, – кивнул Рок. Он выглядел серьезным. – Мы дадим миру то, что он заслуживает.

Пальцы Рока больше не согревали – они обжигали, и я наконец отстранилась от него. Не желая продолжать разговор, пугающий меня все сильнее, я кивнула на приоткрытую дверь.

– Нам пора.

– Конечно, – легко согласился Рок.

Он предложил снова взять меня на руки, но я отказалась – достоинство (то, что от него осталось) требовало, чтобы я хотя бы соблюдала видимость приличия и не злила Рыжего Льва попусту.

Идти было трудно, тело толком не слушалось, поэтому я почти всем весом повисла на Роке, изредка переставляя ноги и тем самым создавая иллюзию, будто иду сама. Наверное, спутнику проще было бы меня нести, но он больше не предлагал, а я просить не стала. И без того в его глазах выглядела слишком слабой.

Свежий ночной воздух остудил голову и позволил рассуждать более трезво. Вслушиваясь в умиротворяющий стрекот сверчков, я почти забыла о смерти, оставленной за порогом свинарника. Все случившееся, включая состоявшийся после разговор, вдруг стало казаться ненастоящим, словно это происходило не со мной.

Я поняла, что могу сделать вид, будто этого не было вовсе. Видимо, так начинают все преступники – затуманивают свою память.

– Настоящие преступники прокручивают свой проступок в памяти много-много раз, затирают воспоминание до дыр, а затем снова пересекают черту, чтобы наполниться темнотой доверху.

Я вздрогнула. Оперлась на левую ногу, подтянула правую, при этом моего плеча коснулось плечо Рока, и я ощутила почти мистическую близость: впервые кто-то разделял со мной не только радость или горе, но и поступок, о котором мучительно стыдно было бы поведать кому-нибудь другому.

– Рок, – я вспомнила, что так и не получила ответ на волнующий меня вопрос, – так в чем ваш дар?

– Я читаю прошлое и вижу будущее.

Я споткнулась на ровном месте. Хотела взглянуть в лицо своему спутнику, но вместо этого почему-то посмотрела на звезды. Сегодня их было немного, небо заволокло тучами. Я так и не смогла найти созвездие Льва. Плохой знак.

– Мое будущее вы тоже видите?

– Будущее не линейно, оно постоянно меняется. Я вижу развилки и тропы.

– И все же?

– С каждым проведенным вместе мгновением я вижу ваше будущее, Кара, все отчетливее.

Голос его дрогнул, и я набралась смелости посмотреть на Рока. Он улыбался. Улыбка совершенно преобразила его: теперь спутник больше походил на мальчика, чем на мужчину. Стало очевидно, что разница в возрасте у нас совсем небольшая.

– И что вы видите? – тихо спросила я. Возможно, со стороны это выглядело как кокетство, но я замерла в ожидании его слов. Я верила Року, уже верила.

– Вы будете прекрасной королевой. – Рок чуть склонил голову и, видимо, немного потерял координацию, потому что его хватка ослабла, и я едва не рухнула вниз. – Отверженные боги! Кара, позвольте, я все же возьму вас на руки? Так будет быстрее и безопаснее.

Я обреченно кивнула. Любая другая львица на моем месте уже сгорела бы со стыда, но мне даже начало нравиться быть беспомощной. В том, как Рок принимал мою слабость, чудилось нечто… чарующее.

Он нес меня легко, словно я была пушинкой. Его худоба оказалась обманчивой – силы она ему не убавляла. Его тело, жилистое и поджарое, было не менее выносливым, чем, скажем, у какого-нибудь мужчины из моего клана.

«Например, у Ника».

Я снова вернулась мыслями к любимому. Сердце болезненно сжалось. Я знала, что слезы должны пролиться, иначе горе останется со мной навсегда, но огромным усилием воли сдерживалась.

«Не здесь, не при Роке».

– Вы же выполните свое обещание?

– Конечно, Кара. Ник будет жить.

Мы быстро добрались до моих покоев. В этот раз я равнодушно скользнула по страже взглядом и позволила Року поставить себя на пол. Мне было решительно все равно, что подумают обо мне чужие люди. Эта перемена в себе удивила меня, но я не придала ей особого значения.

– До завтра. Вам следует хорошо отдохнуть.

Я вспомнила спящего борова, стук его сердца, который затем внезапно оборвался, и вздрогнула.

– Сомневаюсь, что усну, – после мимолетной заминки призналась я.

Мы стояли у дверей. Стража бросала на нас заинтересованные взгляды, но делала это тайком.

– Я сожалею, что сегодняшний вечер принес вам столько неприятных волнений. Завтрашний будет лучше.

– Вы уверены? – Я невольно улыбнулась.

– Конечно. – Рок немного расслабился, в его позе появилась легкая небрежность. Смешавшись с обычной невозмутимостью и строгими манерами, она придала ему особый шарм.

Я молча кивнула и толкнула двери покоев.

На постели, широко раскинув руки и ноги, спала Рони. Я присела рядом с ней и ласково дотронулась до ее щеки. Несколько минут с любовью всматривалась в нахмуренное детское личико, а затем легла рядом, свернувшись в клубочек. Стянула с Рони мамину шаль и укрыла ею нас обеих.

Я закрыла глаза. Темнота напомнила мне о Роке. Я будто снова ощутила его прикосновение к своей щеке и смутилась. Воспоминания, как рассыпанный горох, застучали по разуму, сменяя друг друга. Какой-то образ заставил меня дернуться, а затем замереть. Вдруг я поняла, что Рок поведал мне лишь часть правды. Его дар скрывал что-то еще, то, что спутник не захотел мне рассказать.

Я не стала вскакивать, лишь приоткрыла глаза. В окне мерцали звезды, и их неясный свет успокаивал. Еще какое-то время волнительное открытие и тревоги прожитого дня не давали мне забыться, а затем я провалилась в вязкую дрему.

Я была уверена, что мне приснится боров. Но вместо него в мой сон пришел Ник.

Весь остаток ночи он умирал у меня на руках. Я металась, беззвучно рыдала, комкала простыню, но ничего не предпринимала, чтобы помочь ему. Я не могла остановить его убийцу, потому что сама была ею.