Текст книги "Нежная и очень грешная, или Сколько волка ни люби"

Окончив вуз, оба поодиночке пытались заниматься мелким бизнесом, но несколько раз прогорали, пока молодые люди не встретились случайно на улице. Борис и Кирилл решили заняться продажей мебели, но не российского производства, а импортного. У Бориса с Кириллом был свой секрет: родственники в европейских странах, которые стали помогать ребятам в приобретении мебели. Так и повелось: Борис отвечал за «внешние контакты», а Кирилл снимал помещения под магазины, строил новые, занимался кадрами. С самого начала Прохоренко и Ионов решили делить прибыль пополам.

Вскоре сеть магазинов «Комфорт» стала разрастаться. Само собой разумеется, что бизнесмены достаточно заработали, чтобы вернуть деньги, взятые в кредит под здоровенные проценты, и вложили полученную прибыль в новые предприятия.

За много лет магазины Прохоренко и Ионова заработали такой авторитет, что хотя мебель здесь отнюдь не эксклюзивная, недостатка в покупателях они не испытывают.

До недавнего времени обязанности совладельцев не менялись. Прохоренко занимался переговорами с производителями, поставками в Москву и другие города России. Ионов же решал производственные и «локальные» проблемы на предприятиях. Кстати, с Кириллом работал его младший брат Артем. Правда, он не занимал должность заместителя директора или вице-президента компании, как сейчас модно говорить. Артем был заведующим одного из магазинов и получал зарплату, равную жалованью других заведующих.

Братья не были коренными москвичами, они родились в маленьком городке под Москвой. Обоих воспитывала мать. Отец ушел из семьи, когда старшему было семь, а младшему всего годик. Кирилл, окончив школу, поехал в Москву «пытать счастья», где и поступил в Институт торговли. Артем, последовавший за старшим братом, имел диплом этого самого вуза. Со своей будущей женой Кирилл познакомился в том же институте. Получив дипломы, Елена Дюжева и Ионов решили пожениться. И, как мне уже было известно, жена умерла при родах, а дочка выжила. Про Лилию, как я и думала, ни слова.

В общем, Борис Иванович мог спокойно «убрать» своего партнера. Прохоренко знал о жизни Кирилла почти все. Кстати, я так до сих и не поняла, зачем Лиля и ее новоиспеченный супруг поперлись на эту дурацкую речку. Что им, в Москве воды было мало?

Я открыла официальный сайт сети мебельных магазинов «Комфорт» и переписала номер телефона администратора, а также адрес офиса Прохоренко и Ионова.

На часах начало первого. Нужно ехать в город, платить за телефон и звонить Борису Ивановичу. Пользоваться местным телефоном мне как-то не с руки. Мало ли кто может стоять у меня за спиной и подслушивать.

Перед уходом я удалила все папки и файлы, которые сохраняла для чтения. Убедившись, что ничего на рабочем столе не выдает моего визита, я уже собиралась выключать компьютер, когда заметила папку под названием «Мое». В другой ситуации я бы никогда не стала залезать в личные файлы человека, но от того, как я буду ладить с Лисой, напрямую зависит ход моего расследования. Я не могу допустить, чтобы меня уволили, – находясь в этом доме я могу спокойно расспрашивать домашних и прислугу о привычках, вкусах и делах погибшего хозяина, ссылаясь на чрезмерное любопытство.

Открыв папку, я увидела многочисленные картинки и, кликнув на самую первую из них, начала просмотр. Это оказались отсканированные фотографии какой-то женщины, скорее всего, это была Елена Викторовна, мама Лисы. И еще с полсотни снимков Кирилла Юрьевича в разные годы его жизни: были и совсем недавние – внизу фотографий стояли числа, – и старые черно-белые. Еще я увидела пару снимков самой Лисы с собакой – большой немецкой овчаркой. Видимо, ее любимец, который или умер, или пропал из дома.

Я вздохнула и выключила компьютер. Вот так-то, думала я по пути в свою комнату, Света, Жанна, Маргарита – все считают Лису бесчувственным монстром, которому бог забыл вложить душу при рождении на свет. А оказалось, что Лиса вовсе даже не бесчувственная. Она помнит и мать, и отца. Только почему-то не хочет говорить об этом и тайно рассматривает фотографии родителей.

Захватив сумку и попрощавшись с горничной и поварихой, я села за руль моего нового боевого коня, коим был джип «Лендкрузер» на короткой базе. Я даже не мечтала когда-нибудь очутиться за рулем такой крутой машины! Так, теперь главное ни в кого не втемяшиться. А то рассчитываться придется долго. Еще и с пенсии отдавать. Ну все, пронеслось у меня в голове, спаси меня господь от дураков на наших дорогах.

С такими мыслями я выехала из ворот. Вообще-то ехать по безлюдной, точнее, безмашинной трассе мне нравилось. Я даже смогла разогнаться до шестидесяти километров в час. Но когда я оказалась на главном шоссе, ведущем в Москву, со мной опять произошла мистическая метаморфоза. Я тащилась, словно онемевшая черепаха. И все обгонявшие меня водители как один упоминали маму и прочих родственников.

Чудом добравшись до города, я стала искать пункт приема платежей. Наконец-то, увидев яркую вывеску, я припарковалась (ну и что, что медленно? Главное, правильно) и пошла класть деньги на счет.

– Здравствуйте, офис-центр магазинов «Комфорт», Ирина, – услышала я приятный голос в своем ожившем телефоне.

– Здрасте, я бы очень хотела поговорить с Борисом Ивановичем, – честно сказала я, снова усаживаясь за руль «крузака».

– Минутку, – в ухо полилась раздражающая мелодия, а я приготовилась ждать не минутку, а целый час.

– Здравствуйте, приемная Бориса Ивановича Прохоренко, Арина, – против ожиданий, довольно быстро ответили мне.

– Здрасте, подскажите, пожалуйста, как бы мне с Борисом Ивановичем встретиться?

– Лично?

– Ну конечно, лично, а как еще?

– Вам назначено?

– Нет, – покрутила я головой.

– Секундочку, я посмотрю график Бориса Ивановича… Так… двадцать первое ноября вас устроит? В шестнадцать ноль-ноль.

– Нет, – твердо ответила я, – вы знаете, совсем не устроит!

– К сожалению, это лучшее, что я могу для вас сделать.

– Арина, а ваш начальник сейчас на месте? – Я решила действовать по-другому.

– Да, но сегодня он никого не собирается принимать, у него очень важный…

Я отключилась и направилась к станции метро «Серпуховская», где, если верить официальному сайту, и располагался офис-центр «Комфорт». Как уж мне так повезло, что по дороге я не попала ни в одну пробку и ни в кого не врезалась, не знаю. Но через сорок минут я была на месте и, оставив машину у небольшого магазинчика, направилась к красиво отделанному пятиэтажному зданию.

Чтобы отыскать приемную, мне потребовалось всего полчаса, и вот я уже видела перед собой ту самую Арину, с которой совсем недавно общалась по телефону.

– Добрый день, – мило улыбнулась я.

– Здравствуйте, – улыбнулась в ответ секретарша.

– Я к Борису Ивановичу, он у себя? Должен быть, потому что мы еще месяц назад договорились о встрече, – бойко соврала я.

– Месяц назад? – не поверила Арина и открыла какой-то журнал. – Мне кажется, вы что-то путаете… На сегодня у Бориса Ивановича вообще не назначено ни одной встречи.

– Да не может быть, – я лживо всплеснула руками, – я же из газеты, журналистка. Спросите у него сами. Он подтвердит!

– Хорошо, – осторожно произнесла Арина и связалась с боссом по громкой связи: – Борис Иванович, тут к вам журналистка пришла. Говорит, вы с ней еще месяц назад встречу планировали.

– Какая еще журналистка, – послышался из динамика недовольный голос, – ничего я не планировал. Гони ее в шею…

– Борис Иванович, я по поводу Кирилла! Я его знала! Мне очень нужно с вами поговорить! – что есть силы закричала я в устройство, стоящее у Арины на столе.

Динамик стих. Через пару секунд дверь кабинета открылась, на пороге появился совладелец «Комфорта». Надо же, точь-в-точь как и на фотографии: высокий, темноглазый и очень серьезный. Все эти бизнесмены, наверное, чересчур серьезные.

– Вы журналистка и знали Кирилла? – недоверчиво переспросил Прохоренко.

– В какой-то степени, – тихо ответила я и без приглашения прошла в кабинет.

Присев на кресло, я начала:

– Здравствуйте, вы меня не знаете, потому что насчет встречи я договаривалась не с вами, а с Кириллом Юрьевичем, но так как теперь с ним встретиться невозможно, мне подумалось, что…

– Удостоверение покажите, – перебил меня Прохоренко.

– Какое? – удивилась я.

– Журналистское, – пояснил собеседник.

– А я его дома забыла, – быстро придумала я, – нечаянно.

– А из какой вы газеты? – снова поинтересовался бизнесмен.

– Из… «Аргументов и фактов», – сдуру ляпнула я.

Прохоренко вытащил из кармана сотовый и набрал чей-то номер. Ожидая соединения, он поинтересовался:

– Как ваше полное имя?

– Ксения Романовна Радужная, – убито ответила я, чувствуя, что сейчас меня вытурят вон, хорошо, если полицию не вызовут.

– Витя, здорово! Да, Боря Прохоренко беспокоит. Скажи, пожалуйста, у вас там в штате есть сотрудница по имени Ксения Романовна Радужная? Ага, а не из штата? Подожду…

Я ссутулилась и подперла рукой щеку. Очень мило. Так мне и надо. Хоть бы липовое удостоверение на улице купила!

– Спасибо, Вить, очень помог. – Прохоренко убрал сотовый обратно в карман и сердито уставился на меня. – И врать умеючи надо, – упрекнул меня бизнесмен, – а теперь давайте начистоту. Что вам нужно?

Я внимательно взглянула на партнера Ионова и решила, что врать будет глупостью. Такого человека не проведешь, многолетний опыт деловых переговоров и встреч не пропьешь, и теперь, похоже, Прохоренко кожей чувствует, когда его пытаются обмануть. К тому же я была благодарна, что он не стал меня прогонять.

– Дело вот в чем, – вздохнула я и принялась рассказывать бизнесмену про двух полицейских, заявившихся ко мне утречком в среду, без вести пропавшую Лилю и мое трудоустройство в доме Ионовых.

– Неужели вы могли подумать, что я организовал убийство Кирилла? – искренне удивился Прохоренко.

– А что я еще могла подумать? – изумилась я в ответ. – Если рассуждать логически… вся компания теперь принадлежит вам одному. Хотя официально вашим партнером стала Маргарита Геннадьевна, она ничего в делах не смыслит. Так что вы сейчас здесь бог и царь.

Борис Иванович глубоко вздохнул, вышел из-за стола, на котором, кстати, стояла фотография Ионова, и присел на диван рядом со мной.

– Если рассуждать логически, все верно, но если отбросить логику в сторону…

Бизнесмен замолчал. Я не хотела сбивать ход его мыслей, поэтому тоже не говорила ни слова.

– Я знал Кирилла двадцать лет. Ровно. Это долгий срок, поверьте. Почти вся ваша жизнь. И за это время, как ни странно прозвучит, мы ссорились всего два раза. Первый – когда я был против строительства магазина в Зубовском районе. А второй – четыре года назад, когда мы с Кириллом отправились на рыбалку и не могли решить, где удобнее поставить палатку. У нас менялись девушки, хобби, политические убеждения, но одно оставалось неизменным: наша дружба. Вначале мы просто не могли себе позволить конфликтовать, ведь у нас был бизнес, который только вставал на ноги. Нужна была слаженная работа. А потом мы просто уже не могли орать друг на друга и спорить. Привычка решать все неурядицы мирным путем дала о себе знать. Мне даже в голову не приходило, что с одним из нас может что-то случиться… Что мне придется выбирать гроб для Кирилла…

Прохоренко умолк, но вскоре продолжил:

– Я и сам себя много раз спрашивал: кому выгодна смерть Кирилла? Кто будет в выигрыше, если мой лучший друг окажется на кладбище? Всю голову сломал и ничего не придумал. В полиции тоже допытывались: «есть ли враги?», «были ли недоброжелатели?» Конечно, были, они и сейчас есть, и всегда будут. Это называется свободной конкуренцией. Но убивать Кирилла все равно нерезонно. Если директор магазина внезапно умрет, вы же не перестанете покупать хлеб в этой лавке? На потребителя смерть одного из владельцев компании никак не повлияет. К тому же остаюсь еще я. Если следовать логике убийц-конкурентов, то и меня следовало бы убрать.

– Вы не боитесь? – Я искоса посмотрела на Бориса Ивановича.

– Нет, – пожал он плечами, – то есть я осознаю опасность, но не боюсь. У меня всегда охрана рядом. Да и при себе имеется пистолет. Думаете, вас бы пропустили в здание, имей вы при себе оружие?

– Кстати, об оружии, вам в полиции говорили, что у Кирилла пропал пистолет? – вспомнилось мне.

– Да, и я замечательно помню эту вещь, потому что именно я купил его другу на 23 февраля пару лет назад. Вряд ли Кирилл когда-нибудь пользовался пистолетом по назначению, скорее всего, просто хранил его в столе как сувенир.

– А вы были знакомы с Лилей? – задала я очередной вопрос, теперь уже чувствуя себя настоящей журналисткой.

– Был, – кивнул Прохоренко, – если честно, я немного удивился, когда в полиции мне сообщили, что Кирилл все-таки женился на этой девушке.

– «Все-таки»? Вы знали, что он второй раз собирается в загс? – изумилась я. Неужели хоть кто-то знал о супружеских планах Ионова?

– Насколько я помню, встречались они недолго – месяца два, кажется…

– Три, – машинально поправила я.

– Все равно, срок недолгий, согласитесь. У Кирилла и раньше были девушки, раза в два моложе его. Они встречались, потом расходились. Потом опять встречались, и опять расходились. Но с Лилей было по-другому. Я заметил, потому что уж слишком часто Кирилл стал заговаривать о «новой матери» для Лисы… Вы знаете, что Лена умерла при родах? – отвлекся бизнесмен.

– Знаю, – тихо ответила я.

– Всем хочется семейного уюта, что тут странного. Кириллу просто надоело быть одному. Хотя лично мне кажется, лучше было бы найти кого-то более зрелого. Поймите меня правильно, я ничего не имею против молоденьких девушек, но Кирилл хотел иметь полноценную семью. А у Лилии, по-моему, еще ветер в голове гуляет. И все же я видел, что девушке действительно нравится мой друг, а не его состояние. Однако жениться на столь молодой особе, да еще надеяться на ее дружбу с пятнадцатилетней дочерью, – это уже слишком. Я полагал, что Кирилл просто размышляет вслух, когда говорит о возможной свадьбе и новой семье. Я и не думал его отговаривать: какое я имею на это право? Кирилл – взрослый человек, сам знает, чего хочет. И, честно говоря, не верил я, что он и правда женится на Лилии. А он взял да и в самом деле подал заявление! – обескураженно воскликнул Борис. – Кстати, меня уже тогда беспокоила возможная реакция Лисы. Девочка скорее всего негативно отреагирует на «замену» матери, которую Лиса никогда не видела, но все равно очень любит. Поэтому я очень удивился, когда Кирилл рассказал мне, что привозил Лилию к себе домой. И, что еще удивительнее, познакомил ее с дочкой!

– И что? – не утерпела я.

– Разумеется, ничего хорошего. – Прохоренко сплел пальцы в замок. – Лиса, как обычно, нахамила девушке, что-то такое сказала… Была груба, в общем. Но это было не так страшно, потому что Кирилл представил Лилю как свою хорошую знакомую. Он даже не заикался о женитьбе. Видимо, хотел проверить реакцию дочери.

– И как? Проверил? – опять не удержалась я.

– Проверил, – тяжко вздохнул бизнесмен, – думаю, Лиса все поняла. Она вообще особенный ребенок. Лет с шести у девочки было все, что бы ей ни захотелось. Кроме родителей. Мама умерла, папа все время работал. Видел он дочку в лучшем случае раз в сутки – поздно вечером, когда приходил с работы и заглядывал в детскую, чтобы посмотреть, как она спит. Если уж на то пошло, то Кирилл и работал-то днем и ночью, чтобы Лиса ни в чем не нуждалась. Все девчонку избалованной считают, а я уверен – это просто у нее защитная реакция такая. Ни к кому не хочет привязываться, чтобы при расставании – а она уверена, что оно рано или поздно произойдет, – не было больно. Защита на уровне подсознания. Я знаю, у Лисы чуть ли не два раза в месяц гувернантки менялись. Пытался как-то сказать Кириллу, что девчонке нужно внимание отца, единственной родной души на земле, а он ответил, что дочку просто надо воспитывать. Бедная девочка. На похоронах ее видел: белее мела, вся растерянная какая-то, словно ребенок малый. – Мне показалось, что на глазах Бориса показались слезы. – Она ж мне как племянница, с рождения ее знаю. Подошла ко мне, когда гроб закопали, и не отходила до конца службы. – Бизнесмен посмотрел в окно. – Маргарита говорит, теперь Лиса вообще никого не слушает, ни с кем дела иметь не хочет. Не понимает ребенок, за что у нее бог двух родителей отнял. Сначала одного, потом другого. Так я этого тоже не понимаю.

Прохоренко замолчал, с грустью глядя в синее небо. Я не знала, что сказать, поэтому тихо поднялась с кресла и подошла к двери.

– Спасибо, Борис Иванович. Вы мне очень помогли. – Я дернула за ручку и перед тем, как выйти из кабинета, тихо пообещала: – Я буду с ней добра, обещаю.

Он устало кивнул в ответ, и я закрыла за собой дверь.

Итак, Борис Иванович Прохоренко только что с треском вылетел из моего списка подозреваемых.

Глава 8. Знакомство с благородным семейством

Лучше быть хорошим человеком, ругающимся матом, чем тихой, воспитанной тварью.

Фаина Раневская

Я села в машину, достала бумажку с пометками, как правильно и быстро доехать до гимназии «Радуга», и завела мотор.

По дороге к Лисе у меня в голове вихрем проносились мысли. Итак, оружие у Кирилла действительно было. После смерти Ионова пистолет найти не могут. Лиля один раз приезжала в гости к бизнесмену. То есть заходила в особняк и, по мнению некоторых – самых умных! – могла взять пистолет и потом использовать его по назначению. А вот здесь уже тупик. Проверить, брала ли моя соседка оружие, у меня нет никакой возможности. Следовательно, и копать в этом направлении бесполезно.

Остается неподписанное завещание. Насколько мне известно, Кирилл Юрьевич недавно позвонил своему нотариусу и попросил переписать завещание в пользу Лили. Тот выполнил просьбу Ионова, но вот было ли завещание заверено им самим? Насколько я знаю, подписать такого рода бумагу должны двое: нотариус и тот, кто завещает имущество. И как, интересно, Кирилл аргументировал свою просьбу? Все это необходимо выяснить, и как можно скорее.

С этими мыслями я подрулила к трехэтажному зданию, раскрашенному во все цвета радуги. У входа в гимназию никого не было. Может, я опоздала? Нет, на часах четыре сорок две. Я набрала номер Лисы.

– Чего? – раздался в трубке недовольный голос девочки.

– Лиса, это Ксюша, я жду тебя во дворе.

– Ладно. – И мне в ухо полетели короткие гудки.

Я откинулась на кресло и включила радио. «По данным исследований, случаи заболевания атипичной пневмонией все еще возможны, – бодро заговорило оно приятным женским голосом. – Хотя очаги и источники заболевания еще не до конца изучены, ученые смеют утверждать, что…»

Я не сдержалась и улыбнулась. Помнится, был у меня один знакомый со специфическим разрезом глаз. Звали его Сингаджи, родом он был из Калмыкии, а жил и учился в Москве. Так вот, однажды утром мой знакомый по обыкновению ехал автобусе, до отказа набитом людьми. А в этот период только и разговоров было, что об этой самой атипичной пневмонии, разносчиками которой незаслуженно считались все без исключения жители Китайской Народной Республики. И вот, значит, стоит Сингаджи себе спокойненько, держится за поручни и тут неожиданно чихает. Да так громко, что этот чих в автобусе услышали абсолютно все. И хотя народу в транспортном средстве было немного меньше, чем в небольшом селе, пол-автобуса мигом отнесло от моего знакомого на добрый метр. Атмосфера стала накаляться, на Сингаджи бросали косые подозрительные взгляды. Нервы моего знакомого не выдержали, и он истерично заорал:

– Да калмык я, калмык!

Минут через десять во двор высыпало несметное количество подростков. Они мигом разбежались кто куда, и около гимназии осталось лишь несколько человек. Я вышла из машины, чтобы Лиса меня заметила.

Наконец вышла моя подопечная, покрутила головой и уныло поплелась в мою сторону.

– Эй, мымра! – обратилась к Лисе какая-то высокая блондинка. – Даже и не думай, поняла? Роль моя! Завтра сиди дома, не фиг тебе тут ловить!

– Соня, иди-ка ты в жопу! – с чувством сказала Лиса, не оборачиваясь.

– Ой, простите, – завизжала Соня, противно смеясь, – нянька приехала уже. Домой пора! Подгузники менять!

– Пошла на фиг, – огрызнулась Лиса.

– Давай шлепай! – зло откликнулась та. – Да смотри не окочурься по дороге, как папаша твой!

Вот это уже слишком, подумала я. Очевидно, та же мысль посетила Лису. Она бросила рюкзак на землю, кинулась к наглой девчонке и вцепилась ей в волосы. Спохватившись, я понеслась разнимать дерущихся девушек.

– Никогда не смей говорить о моих родителях, поняла, сволочь? – орала Лиса, в то время как я пыталась оторвать ее руки от светлых волос Сони. Та вопила, как будто ее посадили на электрический стул, а любознательные подростки окружили нас плотным кольцом и стали выкрикивать советы, как побольнее вырвать побольше волос. Наконец-то мне удалось расцепить девчонок.

– Отцу все расскажу! Он тебя порвет, как Тузик тряпку! – выкрикнула Соня, пытаясь привести в порядок волосы и утирая предательские слезы.

– Чтоб ты сдохла! – ответила на угрозу Лиса, подняла с земли рюкзак и гордо направилась к машине.

Болельщики, поняв, что зрелище окончено, стали покидать двор.

Я неспешно выехала на главную трассу. Лиса сидела на заднем сиденье и листала какую-то книгу.

– Молодец, – тихо сказала я.

– Мне абсолютно по фигу твое мнение, – заверила меня девочка, тряхнув красными, как огонь, волосами.

– Нет, серьезно, молодец, – повторила я, – она это, конечно, зря сказала. А ты ей показала, что тебе не нравятся такие шутки.

– Да? – недоверчиво спросила Лиса.

– Ясный перец, – закивала я, – некоторые понимают только силу.

Лиса наморщила носик и снова уставилась в книжку.

– А из-за чего весь сыр-бор-то? – поинтересовалась я, не отрывая глаз от дороги.

– Из-за спектакля, – неохотно произнесла она, – а мы еще медленнее не можем? Я есть хочу, пока приедем, опухну с голоду.

– И что же будете ставить?

– Какое твое дело? Включи радио, – пробубнила девочка.

Я изловчилась и прочитала название книжки у нее у руках.

– «Ромео и Джульетта»? – удивилась я. – И ты конечно же, хочешь главную роль?

– Ну и что? – засмущалась Лиса. – Может, я хочу раскрыть в себе талант актрисы. Раскрепоститься и выступать на сцене.

– Ага, конечно, – саркастически согласилась я, – а кто у нас Ромео?

– Богдан Ветров. – Лиса тяжко вздохнула.

– Первый парень на деревне, вся рубаха в петухах, – догадалась я и включила радио. До приезда домой мы больше не обменялись ни единым словом.

Лиса, доев свой нехитрый ужин, состоявший из кукурузных хлопьев и стакана апельсинового сока, убежала из кухни, оставив Свету и меня около телевизора.

– Ну как же так можно? – покачала головой повариха. – Нормальной здоровой пищи вообще не употребляет! Одни хлопья, йогурты да салаты из капусты и морковки. Совсем отощала! Кожа да кости! Диеты эти до добра не доведут, только желудок испортят. Лечи потом всю жизнь…

Света еще немного побухтела и села рядом со мной смотреть сериал. Минут через двадцать к нам присоединилась Жанна.

– Господи! Полтора часа сегодня Лискину комнату убирала! – Горничная без сил рухнула на стул. – Это прямо талант иметь нужно – каждый вечер шмотки так разбрасывать, чтобы наутро совсем непонятно было, где их родное место!

– Подростки, – знающе протянула Света.

– И в кого только у нее такая страсть к бардаку? – Жанна налила себе стакан апельсинового сока и выпила его залпом. – Вот Кирилл Юрьевич, царство ему небесное, совсем другое дело. И в кабинете, и в спальне у него такой порядок был, будто я там сутки напролет дежурила! Только пыль вытереть, и все! Надеюсь, мой Сережка будет ценить труд, и свой и чужой!

– Какой Сережка? – не поняла я.

– Сын мой, – с улыбкой пояснила Жанна, – ему уже пять с половиной, с мамой живет в Подмосковье. Я в девятнадцать лет замуж выскочила, институт бросила – дура была. Через год сын появился, только счастья это браку не прибавило. А еще через год разошлись мы, на алименты рассчитывать не приходится, муженек сам себе-то кое-как на жизнь наскребает. Пришлось Сереженьку маме отдать да самой на заработки отправиться. Вот и служу здесь уже четвертый год.

– Понятно, – кивнула я.

– Вообще-то мне здесь нравится. Зарплата хорошая, кормят, поят, за жилье денег не берут. И раз в месяц к сыну и маме отпускают.

– Так часто? – удивилась я.

– Маргарита Геннадьевна раз в месяц всем нам выходные дает на пару дней, – сказала Света, не отрываясь от экрана, – ну, чтобы к семье съездить или просто отдохнуть ото всех. Жанка вон на электричке к Сереге. Я к дочери, а Славка к девушке своей в Москву.

– Ясно. – Я потянулась: – Ладно, пойду я баиньки…

– Какие баиньки? – изумилась Жанна. – Еще и девяти нет!

– Завтра ведь опять Лису в город везти, вставать рано придется. Если сразу не усну, так просто на кровати поваляюсь.

– Иди-иди, – закивала Светлана, – тебе высыпаться надо, у тебя работа нервная.

Я неспешно потопала к себе, но тут меня, как говорила одна моя старая подруга, «осетенило». Если я завтра собираюсь в гости к нотариусу, мне как минимум нужно знать, куда собираться. Жанна и Света вряд ли знают, с какой конторой имел дело их хозяин. Маргариту Геннадьевну я спрашивать не хочу – мало ли что она подумает. Единственное, что мне остается, – бумаги и записные книжки усопшего, которые я, возможно, найду в его кабинете.

За два дня я уже успела немного обследовать дом и во время своей исследовательской экспедиции обнаружила домашний офис Кирилла на первом этаже недалеко от лестницы.

На всякий случай постучавшись и не получив ответа, я тихо прошмыгнула внутрь и включила свет. Кабинет тоже выглядел как в кино: большой дубовый стол, пара кожаных кресел, старинный глобус около окна, много полок с книгами и роскошный ковер на полу. Картину немного портил компьютер, привнося нежелательную черту современности.

На столе ни еженедельника, ни бумаг. Тогда я взялась за ящики. Степлеры, ручки, блокноты, ластики, ножницы, карандаши и другие канцелярские прелести, но не то, что мне надо. Выдвинув второй ящик, я увидела несколько папок и маленькую записную книжку. Я схватила интересующий меня предмет. Павлов Ф. И., Державин В. А., Казаков М. Б., Ларин Е. Т. Записаны только имена собственные. Никаких пометок типа «нотариус» или «нот. контора». Со вздохом я открыла третий (и последний) ящик. Что тут у нас? Дискеты, пара ручек, снова папки с бумагами и небольшая железная коробочка. Я взяла находку и приподняла крышку. В коробочке лежали визитные карточки, их было не меньше полусотни. Я терпеливо прочитала каждую. Через пятнадцать минут передо мной лежали отобранные визитки в количестве шести штук. Всех их объединяло то, что на них значилось «юридическая» или «нотариальная контора». Я взяла ручку, чистый листок и переписала все координаты вместе с названиями фирм. Положив листок в задний карман джинсов, я осторожно сложила визитки обратно в коробочку и вышла из кабинета.

Сегодня уже немного поздновато звонить и требовать юридической консультации. Довольная своими детективными успехами, я зашагала к себе в комнату. Потерпи, Лилечка, скоро я тебя отыщу, а вместе с тобой и настоящего убийцу Кирилла. Где же ты, подружка?

Проходя мимо комнаты Лисы, я услышала какие-то странные звуки. Это была не музыка и уж, конечно, не телевизор. Такое ощущение, что в комнате кто-то громко читает вслух. Я немного поколебалась и решила заглянуть к своей подопечной.

Я приоткрыла дверь и увидела ее во всей красе: Лиса стояла ко мне спиной, на ней была надета длинная юбка – где она только ее откопала? По всей комнате были разбросаны листы с текстом, сама же хозяйка, держа в одной руке бумагу, а в другой искусственную розу, громко, с упоением, декламировала:

 
Одно ведь имя лишь твое мне враг,
А ты – ведь это ты, а не Монтекки.
Монтекки – что такое это значит?
Ведь это не рука, и не нога,
И не лицо твое, и любая
Часть тела. О, возьми другое имя!
Что в имени? То, что зовем мы розой,
И под другим названьем сохраняло б
Свой сладкий запах…
 

Я, невольно заслушавшись очаровательной речью красноволосой Джульетты, нечаянно наступила на один из листков, валявшихся на полу. Бумага предательски хрустнула, и юная «Капулетти» быстро оглянулась на меня.

– Тебе какого черта здесь надо? – сверкая глазами, закричала Лиса.

– Я просто заслушалась, – честно ответила я, входя.

– Шекспира не читала? Чего приперлась? – заорала она и шагнула в мою сторону, но запуталась в длинной бесформенной юбке и бухнулась на пол. Из ее рук выпали листки с текстом и подлетели к моим ногам. Я наклонилась и подобрала пьесу.

– Дай сюда! – грозно приказала Лиса, поднявшись на ноги.

– Держи, – мирно сказала я, – у тебя почти получается.

– Как это «почти»? – не поняла Лиса. – В каком смысле?

– В прямом. – Я пожала плечами и вышла в коридор.

Дверь за моей спиной тут же открылась.

– Подожди. – Лиса, сделав героическое усилие над собой, тихо, словно стесняясь, спросила: – А как надо?

– Ну… – я помялась пару секунд для пущей важности, – знаешь, за пять минут я тебе помочь не смогу.

– Почему за пять? – не поняла Лиса. – А за час? Входи.

Мы вернулись в комнату. Я села на кровать девочки, заложив ногу на ногу. А юное дарование встало напротив меня, снова взяв в руки текст.

– У нас завтра прослушивание, – сказала Лиса, наморщив брови, – на роль Джульетты будут пробоваться шесть девочек…

– И та блондинка? – спросила я, вспомнив эпизод с тасканием за волосы во дворе гимназии.

– Сонька Деева, да, она тоже, – угрюмо кивнула Лиса, – она – мой самый сильный конкурент. В актерскую студию четыре года ходила. – Моя подопечная тяжело вздохнула и с грустью посмотрела на листок в своей руке.

– Слушай, Лиса, а на фига оно тебе надо? – Я всплеснула руками. – Ну что у тебя, других дел нету, кроме как в идиотские юбки наряжаться?

– Мне нужна эта роль, – пробубнила девочка.

– Да зачем?

– Да потому, что Богдан… То есть Ромео в последнем акте будет целовать Джульетту! – не вытерпела Лиса и топнула ногой.

– Весомый аргумент, – согласилась я, – ладно, помогу тебе. Я, конечно, слышала всего лишь небольшой отрывок твоего замечательного монолога, но мне и его было достаточно.

– Неужели все так плохо? – посерела лицом Лиса.

– Да нет! – отмахнулась я. – Спину не кривишь, с дикцией все нормально. Просто ты не очень поняла суть этих строк.

– Я же не тупая, я этот роман три раза читала! Сейчас вот четвертый уже.

– Во-первых, пьесу, а не роман, – поправила я, – а во-вторых, сколько фильмов ты видела про эту сладкую парочку?

– Ни одного, – ответила Лиса, простодушно улыбаясь.

– Как ни одного? – не поверила я и привстала на кровати. – Совсем ни одного? Даже последнего, в котором Ди Каприо играл?