Текст книги "Приключения Майкрофта Холмса"

Глава 2

В течение следующих четырех часов я читал «Изучение сил невидимого мира». Мои ощущения колебались между прямой насмешкой и глубоким отвращением к прочитанному. Автор заявлял, что издревле известны способы увеличить мощь человека, и описывал ритуалы, служившие этой цели. Они были настолько богохульны и непристойны, что, казалось, мои глаза могут оказаться оскверненными из-за того, что видят столь мерзкие слова. Цели этих отвратительных обрядов были не менее мерзки: свергать правителей великих наций во всем мире и склонять страны к анархии или даже к чему-то худшему. Я никогда еще не испытывал ни к чему такого отвращения, как к этой чудовищной книге. То, что современных разумных людей можно совратить в эту веру, вовлечь в описанные в книге обряды, было ужасно; а то, что кое-кто соглашался исполнять эти обряды, было невероятно отвратительно.

Когда я, закончив чтение, поднялся со стула, стоявшего перед высоким секретером, то был потрясен до глубины души. Ни в одной из древних шотландских легенд, которые любила пересказывать мне бабушка, не встречалось примеров такого изощренного злонравия и разврата. Но ведь те старинные сказки предназначались для того, чтобы пугать детей, а основой для этих описаний служили действительно происходившие события. Я подошел к двери кабинета моего патрона и постучал.

Майкрофт Холмс уже поджидал меня с большой рюмкой бренди в руке. Протянув ее мне, он подождал, пока я отпил большой глоток.

– Не слишком приятное чтение, правда, Гатри?

– Вы слишком мягко сказали, сэр. Это отвратительно! – Я протянул ему книгу. – Если есть люди, которые руководствуются этим в жизни, то мне понятно, почему вы так обеспокоены судьбой любого, кто попытается преградить им путь.

Я был рад, что он забрал у меня книгу; мне показалось, что я освободился от гораздо большей тяжести, чем вес этого тома. Когда я отпил еще немного бренди, по телу разлилась теплота, но ощущение, которое я испытал, было похоже не столько на бодрящее действие алкоголя, сколько на ожог от спирта, которым промывают рану.

– Это только начало, – медленно проговорил мистер Холмс. – Вам придется узнать гораздо больше, прежде чем вы окажетесь достаточно подготовлены для встречи с этими людьми, а также с теми, кто становится жертвами их обмана.

Я рассмеялся: после чтения мои чувства были еще несколько расстроены.

– Обман слишком мягкое слово. Исходя из того, что я прочел, думаю, эти люди способны на невероятную жестокость, чтобы заставить других служить себе. Эта грязь… – Я не мог подобрать другого слова, чтобы выразить крайнюю степень осуждения.

– Именно так, – согласился Майкрофт Холмс. – Но вы не могли не заметить, что они обладают большим опытом по части подкупа тех, кто клюет на их посулы власти.

Я не мог полностью согласиться с ним.

– Эти люди должны быть слишком легковерными, если они ожидают от этих обещаний каких-то результатов.

– Возможно, они идеалисты, или имеют навязчивые идеи, или сумасшедшие, а возможно, стремятся стать частью чего-то большего, чем они сами, – добавил Майкрофт Холмс. Он взялся обеими руками за лацканы своего фрака и сказал:

– Я хотел бы, чтобы вы сегодня, немного позже, вышли по одному моему поручению. Полагаю, вам нужно будет загримироваться.

– Конечно, сэр, – ответил я. За прошедшие месяцы мне уже приходилось выполнять множество таких поручений Майкрофта Холмса. В первый раз я был удивлен, но теперь воспринимал эти поручения так спокойно, как будто они относились к кому-то другому. Если же говорить совсем честно, я радовался им, так как они давали возможность отвлечься от ежедневной рутины.

– Как я должен буду выглядеть?

– Постарайтесь выглядеть так, словно служили в армии, лучше где-то за границей. Будет кстати произвести впечатление, будто вы слегка помешаны, вернее близки к тому, чтобы шагнуть за пределы возможностей вашего рассудка. – Рассуждая, он загибал пальцы. – Прикройте один глаз повязкой. Совершенно не нужно, чтобы кто-нибудь заметил, что у вас разные глаза.

– Если вы на этом настаиваете, – сказал я. Я терпеть не мог носить на глазу повязку, так как это резко ограничивало возможность обзора окружающего мира.

– К сожалению, мой мальчик, я настаиваю. Люди, за которыми вам предстоит наблюдать, очень опасны. Одежду, которая может вам пригодиться, вы найдете в чулане, рядом с буфетной. Подберите также пальто и брюки, чтобы они были вам заметно велики; тогда со стороны будет казаться, будто вы недавно сильно похудели. Это позволит вам быть неблагодарным и проявлять иные дурные качества, не вызывая подозрений. – На лице Майкрофта Холмса застыло отсутствующее выражение, что свидетельствовало о лихорадочной работе мысли. – И вот еще: испачкайте руки, а потом небрежно вымойте их.

– А это еще зачем? – в легкой растерянности спросил я.

– Потому что вы должны казаться человеком, желающим предпринять сомнительные действия, которые помогут ему восстановить утерянное положение. Вам следует дать понять окружающим, что вы были доверенным лицом некоего богатого промышленника, а тот незаконно уволил вас по навету ревнивых коллег. Или придумайте какую-нибудь еще историю о несправедливости. Пусть они предполагают, что вас отправили со срочным поручением в какой-то отдаленный город в Азии или Египте, а возвращаться оттуда в Англию вам пришлось за свой счет, хотя денег у вас не было. – Он мрачно улыбнулся. И пожалуй, вам не повредит, если вы между делом бросите, что, принимая решения, следовали указаниям звезд.

– Но я почти ничего не знаю об этом, – горячо возразил я. Это было совершенной правдой; к тому же весь мой опыт и образование восставали против астрологических изысканий.

– К тому времени, когда вы закончите ленч, я приготовлю кое-какие заметки. Хорошенько запомните их содержание, и вы сможете обосновать причины своих действий. – Он постоял минуту посреди кабинета, покачиваясь с носков на пятки. – А теперь оставьте меня наедине с этими шифрами. Я разобрался с одним, но второй более сложен.

Я немедленно ретировался и отправился переписывать заметки, сделанные мистером Холмсом предыдущей ночью. Я ежедневно занимался этим, но сегодня мое внимание то и дело отвлекалось от привычного занятия: я пытался представить, что же являет собой предприятие, в которое я оказался вовлечен.

Вскоре вернулся Тьерс и приготовил в гостиной легкий полдник из холодного ростбифа и корнуэльской похлебки. На его лице застыло мрачное выражение, двигался он скованно. Когда он раскладывал на столе серебряные приборы, я, к своему удивлению, заметил, что его руки дрожали. Когда Тьерс подал мне свежезаваренный чай, я осведомился о здоровье его матери и заметил, что он вздрогнул.

– Она угасает, мистер Гатри. – У него перехватило горло, но он справился с собой. – Говорят, ей долго не протянуть, несмотря на все, что для нее делают. Спасибо за заботу.

– Вам удается ежедневно проводить с ней какое-то время? – спросил я, наливая себе чай.

– Я провожу с ней все свое свободное время, – чуть слышно ответил он, словно надеялся, что тишина поможет продлить дни его матери. – Когда конец уже так близок… Мистер Холмс очень великодушен. Он знает, что это долго не протянется.

– Э-э… – Я пытался найти наиболее тактичные слова, но в это время Тьерс сам ответил на мой невысказанный вопрос.

– Я говорил с ее врачом не больше часа тому назад. Он сказал, что она проживет самое большее восемь-десять дней.

– Мне очень жаль, Тьерс. Остается надеяться лишь на то, что она избавится от земных страданий. – Я не мог найти слов, которые дали бы истинное утешение в этот момент, и говорил фразы, предписанные обычаем.

– Аминь, мистер Гатри, – заключил Тьерс и оставил меня наедине с чаем.

Я почти закончил работу с записками Майкрофта Холмса, когда он собственной персоной явился в гостиную и позвал Тьерса, чтобы тот подал ему еду. Усаживаясь за стол, он окинул беглым взглядом вошедшего слугу.

– Жаль, что вашей матери приходится принимать лауданум.

– Спасибо, сэр. Благодаря этому она спит, – сказал Тьерс, нимало не удивившись сказанному.

Но я еще не привык в полной мере к способностям моего патрона и, как только Тьерс вышел из комнаты, довольно резко спросил:

– Откуда вы узнали о лаудануме?

Холмс взглянул на меня с легким нетерпением.

– Неужели вы не заметили у него в кармане ложку, обернутую в промасленную салфетку?

– Нет, – признался я. – Но почему я должен был обратить на нее внимание? И какое отношение она может иметь к лаудануму?

– Тьерс очень осторожный и методичный человек, если он порой ошибается, то из-за перестраховки. Он никогда не оставит ложку, в которой содержался опасный препарат, но аккуратно заберет ее с собой. О чем должен думать такой предусмотрительный человек, с тех пор как его мать узнала, что скоро умрет? – Он махнул рукой, обрывая разговор, и мрачно добавил: – Должен сказать вам, что опиаты ужасная вещь. Когда я был совсем молодым, моя собственная мать пыталась преодолеть свои несчастья с помощью этого проклятого зелья, а потом оно продолжило свою разрушительную работу в моем младшем брате. – Холмс потряс головой и резко сменил тему. – Похоже, что мне в конце концов удалось разгадать второй шифр. – Бросив на стол небольшой бювар, он оперся на него локтем и принялся крутить в пальцах цепочку от часов. – Это было чертовски ловко сделано, и мне пришлось очень тщательно подбирать слова. Автор документа – человек больших и недобрых знаний. Помяните мое слово: обнаружить его будет все равно что заглянуть в преисподнюю.

Этот стиль был настолько необычен для Майкрофта Холмса, что я был обескуражен. Мне было трудно задать ему вопрос в том же духе. Наконец я решил ограничиться простейшими словами:

– Почему вы так сказали?

– Совершенно ясно, что составитель этих документов, кем бы он ни был, собирает наиболее предосудительные в человеческой культуре знания, для того чтобы использовать их в самых недостойных целях. – Он произнес эти слова не повышая голоса, но его серые глаза сверкнули стальным блеском. – Нам придется соблюдать крайнюю осторожность во всех действиях, направленных против этого человека и его союзников. Один неверный шаг, и, возможно, нам обоим придется расплатиться чем-то значительно более дорогим, чем наши жизни. – При этих словах он обхватил ладонью свою шею сзади и, как мне показалось, быстрым движением погладил шрам. Затем он дважды тряхнул головой, как будто отрешаясь от подспудных воспоминаний. – Вы будете вооружены, Гатри. Достаточно взять пистолет и нож.

– Я вам уже не раз говорил, мистер Холмс, что не люблю пистолеты. – Я знал, что спорить с ним бесполезно, но что поделать, мне действительно не хотелось иметь при себе огнестрельное оружие. Я считал, что одно лишь наличие пистолета может спровоцировать насилие по отношению к его владельцу.

– Гатри, в целом я согласен с вами. Но позвольте мне сегодня настоять: в кармане у вас должен лежать заряженный пистолет, а за голенищем спрятан нож. Мы разыскиваем не просто преступников, а людей с ужасными, подлыми намерениями, совершенно лишенных совести и подчиняющихся лишь собственным амбициям. Вам нужно быть готовым столкнуться с их худшими качествами, хотя я искренне надеюсь, что до этого не дойдет. Люди, с которыми вам предстоит иметь дело, будут ожидать встречи именно с таким проходимцем, какого вы должны изображать, и, конечно, запасутся кое-какими средствами защиты.

– Но ведь они наверняка не захотят привлекать к себе внимание, – сказал я, втайне надеясь на утвердительный ответ.

Холмс метнул в меня сердитый взгляд.

– Они будут изучать вас. Вы же не хотите, чтобы эти злодеи поняли, что вы чуждый им человек, ведь в таком случае они могут попытаться захватить вас. Гатри, чтобы избежать подобной неприятности, – он перегнулся через стол и взял меня за правую руку, – я приму меры предосторожности.

Прежде чем я смог возразить, он задрал кверху мой рукав, обнажив запястье. Я с удивлением увидел, что в его руке появился шприц, наполненный темно-зеленой жидкостью.

– Какого черта… – воскликнул было я, но Майкрофт Холмс уже успел ввести мне под кожу несколько капель содержимого шприца.

– Это имитация татуировки, но, в отличие от большинства известных способов, эту можно удалить только с помощью определенных химикатов, – пояснил он, продолжая тем временем разукрашивать мою кожу, поглядывая время от времени на шрам на своем правом запястье.

– Но что все это значит? – спросил я, вздрогнув, когда игла вновь ужалила меня.

– Метка Прислужника из Долины Царей, – ответил Холмс таким тоном, будто это должен был знать каждый школьник. – А больше вам знать не следует.

– Прислужник из Долины Царей, – повторил я. – Ну что ж.

– Если кто бы то ни было задаст вам вопрос о значении этой татуировки, – продолжал Холмс, нанося последние точки на изображение скарабея, не превышавшего размером запонку моего воротничка, вы ни в коем случае не должны показать, что знаете хоть что-то еще.

– И это будет правдой, – напомнил я.

– Именно так. И при всем желании они не смогут выжать из вас большего. – Холмс отложил шприц. – Прошу простить меня за неприятные ощущения, которые я вам причиняю, но, уверяю вас, эта отметина сослужит такую службу, ради которой стоит перенести небольшие неудобства. – В его серых глазах вспыхнул мрачный огонек. – Если они поймут, что вы не тот, за кого выдаете себя, то пожелают покарать вас за дерзость. И скорее всего, постараются использовать вашу смерть как предостережение для любого другого, кто мог бы захотеть повторить вашу попытку. – Он откинулся на стуле, покачиваясь на его задних ножках. – Гатри, вам предстоит пройти над пропастью. Надеюсь, не нужно лишний раз подчеркивать, что я не хочу, чтобы вы рухнули в нее?

– Конечно, сэр, – ответил я. Сердцем я чувствовал, что последнюю сдержанную фразу он произнес от всей души.

Майкрофт Холмс перестал раскачиваться на стуле.

– Вы возвращаете меня к жизни, Гатри. Теперь перекусите, а я тем временем вкратце расскажу о том, что вам предстоит. На Браунлоу-стрит рядом с гостиницей Грэя есть еще одна гостиница со странным названием «Бильбоке». Она занимает одно из немногих зданий, уцелевших в том районе после пожара тысяча шестьсот шестьдесят шестого года. Я хочу, чтобы вы пошли туда, сняли самую дешевую комнату и принялись разыскивать солиситора[1]1
  Солиситор – в Великобритании юрист низшего ранга, ассистент судебного адвоката барристера, имеющий право выступать в суде низшей инстанции.


[Закрыть], который не слишком придирчиво относился бы к личности клиента и происхождению своего гонорара. Сделайте так, чтобы там увидели вашу татуировку, но покажите ее как бы случайно. И, если удастся, упомяните о неблагоприятном расположении звезд; тогда шпионы тех людей, которых мы разыскиваем, поймут, что появился подходящий человек. А вам следует показать себя жадным и готовым на все.

Моя записная книжка лежала рядом с тарелкой. Я собирался во время еды записывать инструкции и надеялся, что они не смогут совсем лишить меня аппетита.

К двум часам пополудни я был готов, насколько это возможно без длительного вхождения в образ. Я выбрал себе костюм из тех, которые Майкрофт Холмс некогда получил из гардероба актера Эдмунда Саттона именно для таких случаев: слегка поношенное пальто, сшитое по недавней моде, которое мог бы носить старший клерк умеренно преуспевающего предприятия; жилет, на котором не хватало двух пуговиц, был мне явно велик; воротничок на сорочке был перелицован не слишком умелой рукой; торчавшие из рукавов истрепанные манжеты подчеркивали общий неопрятный вид. Неописуемые брюки были дюйма на три широки в талии. Добавьте к этому костюму пару башмаков, готовых в любой момент расстаться с подошвой, и вы увидите перед собой человека, который некогда обладал скромными средствами, но ныне переживает тяжелые времена.

– Отлично, мой мальчик, но вам обязательно нужна шляпа, по которой можно будет понять, что ее хозяин некогда был щеголем, но, увы, сохранил только смутные воспоминания о прежней роскоши. – Холмс невесело усмехнулся и выбрал на полке касторовую шляпу с загнутыми полями. Так же, как и пальто, она уже года три назад вышла из моды. Кроме того, он дал мне цепочку с брелоком, но без часов. – Так у вас будет возможность пожаловаться на то, что вам пришлось продать часы, чтобы заплатить за жилье. Имеет смысл сказать при случае, что вам пришлось проститься и с другими вещами.

– Понятно, – ответил я, закрепляя брелок на жилете.

– Теперь повязка. Решайте, какой глаз вам больше нравится прятать. И как следует запомните свой выбор. Если вы как-нибудь случайно закроете не тот глаз, вам трудно будет дать этому объяснение. – Холмс разразился сардоническим смехом. – Так, наденьте повязку… – Он посмотрел, как я прикрываю заплатой свой правый зеленый глаз, поскольку этот цвет более заметен, чем голубой цвет левого глаза, а затем подал мне шляпу.

– Чрезвычайно угнетающий образ. Человек, дошедший почти до крайности. Еще вам нужно будет засунуть руки в мусорный ящик, чтобы грязь набилась под ногти и испачкала манжеты. А вот это завершит картину. – Он вручил мне бутылку из мутного стекла.

Заинтригованный, я вынул пробку; в лицо мне ударил резкий запах алкоголя и лаванды.

– Мой дорогой Гатри, у нас нет ни времени, ни желания дать вам возможность обзавестись натуральным ароматом человека, который долго обходился без воды и мыла. Но мы можем наилучшим образом замаскировать этот недостаток вашего образа с помощью этого средства.

– Вы так считаете? – взволнованно спросил я, вздрогнув при мысли о том, что мне придется натереть лицо этим ужасным снадобьем.

– Да. А теперь слушайте внимательно. Вас зовут Август Джеффрис. Август и Гатри звучит довольно похоже, и вам нетрудно будет привыкнуть к этому имени. У вас осталось всего два фунта, и вы непрерывно жалуетесь на это. Говорите, что вам пришлось оставить жену и детей, называйте любой город и страну, которые вам придут на ум, и что вы уже в отчаянии из-за того, что не знаете, каким образом доставить их в Лондон. Будьте осторожны: как следует запомните имена вашей несуществующей жены и детей, так как вас наверняка попытаются подловить на неточности. Если ошибетесь, мольбы о пощаде не помогут.

– Я буду очень осторожен. Чтобы не ошибиться, воспользуюсь именами детей моей сестры.

– Это не лучшее решение, – резко сказал Майкрофт Холмс. – Ведь таким образом вы можете навести их на след своих племянников. А в случае неудачи вы, конечно, не захотите, чтобы у этих людей была хоть какая-нибудь возможность причинить неприятности вашим близким.

Я отшатнулся.

– Вы хотите сказать, что они могут пойти даже на это? – Высказанная Холмсом мысль показалась мне невероятно дикой.

– Я сказал именно то, что имел в виду. Надеюсь, вы ни на минуту не забудете моих слов. Мы имеем дело с людьми, питающими патологическую склонность к разрушению. Известно, что они зверски вырезали несколько семей всего-навсего за то, что один из их родственников оскорбил члена Братства. – Он пристально посмотрел на меня, – видимо, хотел что-то еще сказать, но промолчал.

– Я не забуду об этом, – ответил я и взглянул через его плечо в глубь квартиры. – Полагаю, мне нужно будет воспользоваться черным ходом?

– Конечно, – подтвердил Холмс. – А когда вы вернетесь завтра вечером, пройдите через извозчицкий двор в конце квартала. Пользуйтесь проходными дворами, поскольку за вами могут следить. Не обольщайте себя надеждой, что вашу историю сразу примут за чистую монету или поверят тому, что вы находитесь в крайне стесненных обстоятельствах. Эти люди постоянно лгут и поэтому подозревают во лжи всех, с кем им приходится иметь дело. Они приложат максимум усилий, чтобы проверить ваши слова. Вам следует не только заручиться их поддержкой, но и убедить в том, что они могут поручить вам одно из своих… э-э… предприятий, я слышал, что они замышляют какие-то преступления за границей. Я должен все знать об их делах в Европе, так же как и о том, что происходит в Англии. Они должны убедиться в том, что вы на самом деле стремитесь к тому, о чем говорите. Только тогда вы сможете что-то узнать.

– Как вам будет угодно, – ответил я, направляясь к черному ходу.

– Напомните мне историю с завещанием вашего отца, мистер Джеффрис, – внезапно потребовал Майкрофт Холмс.

– Он умер в Европе четыре года назад – погиб на охоте. Большую часть состояния завещал детям от второй жены, моим сводным братьям. Моя часть наследства была отдана в опеку, чтобы ею пользовалась моя жена с детьми: отец считал меня мотом и распутником. Но эти деньги должны были выплачиваться им, только пока они находятся в Англии, – не задумываясь ответил я, постаравшись вложить в монолог побольше озлобленности.

– А что вы хотите от солиситора? – продолжал расспрашивать Холмс.

– Я хочу, чтобы солиситор получил хоть какую-то часть моих денег, тогда я смогу доставить в Англию семью. Чтобы он освободил мое состояние от опеки, если, конечно, сможет. Я требую, чтобы мне дали возможность пользоваться собственным состоянием без всяких ограничений. Для этого, возможно, придется подделать кое-какие документы и свидетельские показания, зато, когда дело выгорит, я смогу поселить семью в Лондоне. – Я старался, чтобы голос выдавал мою алчность. – По завещанию отца, деньги выплачиваются, только пока моя семья в Англии. И я должен склонить солиситора к свидетельству, что они жили здесь задолго до того, как на самом деле вернутся. Следует, конечно, учитывать, что они были бы здесь, со мной, если бы отца не угораздило получить этот дурацкий удар копытом… – Тут я с беспокойством посмотрел на патрона. – А что произойдет, если такое завещание не удастся найти?

– Не волнуйтесь. Конечно, придется побеспокоиться, но клерки смогут найти и завещание, и свидетельство о смерти, – успокоил меня Майкрофт Холмс.

– Но задержка увеличит мои трудности, – сказал я. План мне был в общем ясен. – Поэтому я должен ухватиться за любое их предложение, которое поможет хоть как-то облегчить мое положение.

– Именно так, – подтвердил он и достал из кармана часы.

– Пора в путь, – заметил я.

– Скажите, какие звезды воздействуют на вас сейчас? – резко окликнул меня Холмс, когда я взялся за ручку двери.

– Сатурн и Юпитер, оба противодействуют, – ответил я, вспомнив инструкции, которые записал во время ленча. – Очень препятствует мне Луна в Первом Доме. Расположение планет должно измениться завтра, и я рассчитываю получить известие от моего сводного брата.

– Кто он? – продолжал экзаменовать меня Майкрофт Холмс.

– Эдвард Монтджой, торговец шерстью из Норфолка. Человек, которого так звали, недавно продал свою долю в предприятии партнеру, мистеру Хауэллу, который стал единственным владельцем компании. Мистер Монтджой покинул Норфолк и, как мне представляется, отправился в Америку. Там он рассчитывает добиться успеха, который ускользнул от него в Англии. Его жену звали Анной; она умерла в прошлом году от тифа. Монтджой забрал с собой единственного оставшегося в живых ребенка, и с тех пор о нем никто ничего не слышал.

– Очень хорошо. Братство сможет проверить все эти факты, и все они подтвердятся. Ричард Хауэлл действительно недавно выкупил долю своего партнера, Эдварда Монтджоя, об этом сообщалось в судебных отчетах. Пускай они сами найдут в газетах это дело. Ваше положение станет еще тяжелее, когда вы узнаете, что не можете рассчитывать на помощь сводного брата, раз его невозможно найти. – Холмс холодно усмехнулся. – Помните, что эта новость должна оказаться для вас просто удручающей, несмотря на то что вы не виделись с Монтджоем более десяти лет.

– И вы думаете, что хоть кто-то поверит в эту сказку? – спросил я. Теперь, когда настало время отправляться, меня охватила тревога. Зачем мне искать встречи со сводным братом, с которым мы фактически чужие? Как могут эти люди поверить, что я ожидаю от Монтджоя помощи, хотя между нами не было хороших отношений?

– Самое главное, чтобы ваши намерения выглядели искренними. Вы должны убедить Братство в том, что находитесь в совершенно безвыходном положении. Именно поэтому вы ищете не слишком почтительного к закону адвоката, который согласится помочь вам наложить лапу на состояние отца. Вы можете сказать, что не видите большого прока от встречи с Монтджоем, так как никогда не были с ним в достаточно близких отношениях. Но дайте им понять, что в сложившейся ситуации согласны принять любую помощь и рассчитываете на родственные чувства, несмотря на то что они, несомненно, охладели за время длительной разлуки. – Майкрофт Холмс предостерегающе помахал пальцем у меня перед носом. Но, ради бога, постарайтесь не наводить их на мысль, что вы ищете помощи именно у них, в таком случае они не станут иметь с вами никаких дел: им ненавистна сама идея милосердия.

– Я приложу все силы для того, чтобы выполнить ваши указания, – сказал я.

– Очень хорошо, – одобрительно воскликнул Майкрофт Холмс. – Не забывайте поминать о Великом Кресте в вашем гороскопе и сетовать по поводу его дурного влияния на Двенадцатый Дом. – Он откашлялся. – Будьте все время настороже, Гатри, и не пытайтесь пользоваться никакими случайными возможностями, какими бы заманчивыми они ни показались. Эти люди не простят вам ни единого промаха. Будьте моими глазами и ушами в этом месте.

– Я не подведу вас! – заверил я, вложив в слова гораздо больше уверенности, чем испытывал на самом деле, и взял полупустой саквояж. – Ведь вы были довольны моими прежними действиями.

– Да, я был доволен, – подтвердил мистер Холмс, приготовившийся закрыть за мной дверь. – Но эти люди гораздо более опасные и последовательные враги, чем все, с кем вам приходилось сталкиваться. Они опасны для вас, для меня и для всей империи. Они без колебаний для примера жестоко разделаются с вами, если это им будет нужно. А я, со своей стороны, не пожелал бы их мести даже последнему кабульскому палачу.

Эти утешительные слова прозвучали как прощальное благословение, думал я, спускаясь по лестнице. Торопливо отойдя от дома, я юркнул в проходной двор, выходивший в параллельный переулок. По дороге я остановился, чтобы покопаться голыми руками в мусорном ящике, а когда пальцы и манжеты стали достаточно грязными, окунулся в предвечерний хаос гремящих экипажей, телег и пешеходов.

Из дневника Филипа Тьерса

М. Х. сказал мне, что почта из Адмиралтейства прибыла сегодня с десятиминутным опозданием впервые за четыре года. Задержка произошла из-за транспортной пробки около доков. Даже если мне не удастся повидать сегодня мать, я поставлю Адмиралтейство в известность об опоздании. М. X. рекомендовал посыльному обзавестись велосипедом, чтобы избежать в будущем дорожных заторов. Очень важно не нарушать графика.

Этим вечером я опять рискнул выйти, на этот раз в театр, в котором служит Эдмунд Саттон. Он показал мне диковинный костюм, который, по его словам, требуется М. X. для маскировки. Как можно замаскироваться в таком ярком, просто огненном наряде? Я не могу понять, но раз он так решил, я упаковал костюм в чемодан и был уверен, что М. X. уедет на континент сразу же после того, как Г. отправился с поручением.

Сегодня вечером М. X. разложил вокруг себя все полученные из Адмиралтейства материалы, чтобы сделать общий обзор. Он так быстро читал их, что можно подумать, будто он просто смотрит на листки. Все время, пока я работаю у М. X., я не перестаю удивляться той быстроте, с которой он читает донесения. Он же утверждает, что скорость помогает ему, а при медленном чтении он мог бы пропустить что-нибудь важное. Он рассчитывает закончить обзор за два дня и приказал не отвлекать его.