Текст книги "Возвращение"

Глава 5

Петроградское утро было морозным и солнечным. Ночью мы наметили примерный план поездки в страну, с которой нас разделял не только океан, но и масса противоречий, в том числе идеологических. Наш план был чрезвычайно прост: долететь до Вашингтона и встретиться со старым знакомым, университетским профессором, с которым мы дружили достаточно давно, чтобы можно было ему хоть немного доверять… Как ни странно, он имел малое отношение к тому, чему мы посвятили всю свою жизнь. Он являлся обычным социологом, и с ним было довольно комфортно общаться. По крайней мере, из всех остальных, с кем нам приходилось встречаться в подобных командировках, в нем присутствовали ярко выраженные человеческие качества, представлявшие большую редкость в нашем мире. Зная о необычных талантах моего друга, он воспринимал его как приятного собеседника и ни разу не попытался воспользоваться нашим даром в своих корыстных целях, как это обычно делали другие. Слабым местом в нашем плане было то, что мы даже примерно не представляли, куда нам надо ехать, а главное – зачем? Помимо встречи с этим человеком, которого мы, кстати, не видели несколько лет, никто из нас и представить не мог, что нам надо будет сделать, чтобы попытаться найти ответы на свои вопросы. Мы оба твердо знали лишь одно: ехать надо как можно скорее. Складывалось ощущение, что мы постоянно опаздываем на один шаг, но именно в этот раз мы должны успеть, иначе другого шанса судьба нам не предоставит.

Как и планировалось, в районе полудня мы двинулись к матери Хозяина за документами. Идти нужно было долго, поэтому решено было воспользоваться проверенным транспортом, а именно метрополитеном. Мой друг не любил им пользоваться и делал это только в те дни, когда пребывал в хорошем настроении, чтобы улучшить его еще сильнее, практикуя ненавязчивое чтение мыслей или же гипнотизируя людей. Но не надо думать, что он делал это с целью удовлетворения собственного тщеславия. Это была скорее необходимость поддерживать себя в форме. Своего рода тренировка, только вместо тела нагрузка ложились на мозг. Почему он не занимался этим на работе? Да потому, что для своих коллег он был исключительно исследователем. О том, что гораздо интереснее, с точки зрения науки, исследовать именно его, не знал практически никто, кроме нескольких ментально-сильных сотрудников министерства, его бывшего ученика и самого Императора. Хотя слухи о его персоне ходили самые разные, но, основываясь на них, ни один здравомыслящий человек не стал бы делать далеко идущих выводов. И он не хотел, чтобы истину знал кто-то еще. Ведь одно дело, когда о тебе ходят непроверенные небылицы, а другое – когда все видят твои возможности каждый день. Во втором случае история могла бы развиваться несколько по-другому. Первое: никто не будет думать ни о чем, кроме как держаться от тебя подальше. Второе: ученые братья непременно захотят при первой же возможности вскрыть твой череп и понять, в чем же причина столь необыкновенного таланта. Ну и, разумеется, третье: все вокруг будут стараться максимально использовать тебя в решении своих проблем.

Вот и приходилось нам иногда спускаться в такие места, где для поддержания должной квалификации можно было легко найти себе «жертву», которая ни о чем не догадается. Но мы чаще выбирали тех, кому действительно нужна была помощь. Ведь в каждом человеке, которого вы встречаете на улице, скрыты переживания, трагедии и тайны… В общем, весь тот комплекс эмоций, делающий нас людьми. Таких пассажиров мы ощущали сразу, и, выходя из подземелья на свет, они смотрели на мир уже совершенно другими глазами. Хотя зачастую для этого им не хватало лишь обычного совета, а в некоторых случаях просто психологического расслабления. Практически все люди, опасаясь попасть под прицел хищников, притворяющихся друзьями, носят маски, позволяющие им скрывать свою слабость и беспомощность… Или же им мешает страх того, что большинство их не поймет и выдавит из привычного социума. Как раз поэтому человечество и погрязло в пороках, которые в большинстве своем являются лишь способом сбежать из привычного мира и попыткой создать свой. Пускай он будет нереальным, зато в нем такие потерянные люди найдут свое спокойствие. У большинства их миры ограничиваются дурманом от алкоголя или наркотиков. Другие дают волю темным сторонам своей души, надеясь на то, что никому об этом не станет известно. Как хорошо, что умением залезать в головы к окружающим владеют столь немногие. Иначе пришлось бы переписывать все устои так называемого «цивилизованного» общества. Все мы говорим одно, а в мыслях держим совсем другое. Большинство проблем человечество придумало себе само. В этом мы преуспели, и даже ошибки, которые стабильно повторяет каждое поколение, нас ничему не учат. Как бы мне хотелось верить, что в будущем они не приведут к катастрофе…

Но в этот раз мы решили провести необычный эксперимент, который уже неоднократно пытались сделать ранее, но постоянно терпели неудачу. Нам хотелось попробовать понять настроение или мысли не одного отдельного человека, а всех сразу. А для этого как нельзя лучше подходила утренняя «подземка». Интересно было узнать: что же мы такое услышим? Хаотичный набор непонятных вибраций или единый голос одного большого организма? Подобные опыты проводились неоднократно в нашем институте. Но тогда были созданы искусственные условия для миллионов участников эксперимента, а именно – ежегодное послание Императора своему народу. Проведение таких опытов было бессмысленным, ведь не надо быть предсказателем, чтобы предвидеть его итоги. А итоги были очевидны: «наверх» тут же докладывали, что вся страна слушала его речь в едином патриотическом порыве, что каждый гражданин искренне отвечал на нее позитивными колебаниями. И, стало быть, толпа людей, живущих на одной гигантской территории, вовсе не толпа, а единый народ, единая нация.

Но когда на следующий день мы вдвоем попытались провести подобное исследование в условиях, которые соответствовали нормальной повседневной жизни, то результаты оказались обратными. Прохожие не слышали ничего, кроме своего тщеславия. Все были озабочены лишь своими мелкими проблемами, а о благе Родины вовсе не думали. Их ничто не объединяло – и вместо нации мы снова видели толпу. Если тебя лично не касается беда, то сострадание зачастую очень наигранно. Причем самообман доходит до такой степени, что люди сами начинают в это верить. Прослушав очередную новость о пожаре или землетрясении, все в едином порыве начинают тяжело вздыхать. Они якобы сопереживают тем, кто с этим столкнулся и пострадал. Но проходит несколько минут, и еще недавно хмурые сопереживающие уже улыбаются, быстро вернувшись к привычному образу жизни. А самое главное – их нельзя в этом винить. Это просто человеческая природа, направляемая внешними факторами в определенную сторону.

Но подобные исследования касались только больших городов. Мы в свое время пошли дальше. Несколько лет назад нам посчастливилось анализировать магнитные аномалии в районе северного хребта Уральских гор. Причем эти аномалии излучали положительные вибрации. Так вышло, что там находилось достаточно большое старое поселение, оторванное от цивилизации, где жило около двух тысяч человек. Люди в нем пользовались технологиями тысячелетней давности. Это была скорее община. И все в ней себя вели как единый организм. Они чувствовали боль друг друга как свою собственную! И при этом там присутствовало четкое понятие частной собственности. У всякой вещи или скотины был свой хозяин. Да что там говорить, они и ссорились иногда, как и в любом социуме, но всегда находили компромисс. Это была единая небольшая нация, которая являлась целостной уже долгое время. Но в нашем эксперименте в Петрограде вся гармония заканчивалось в лучшем случае на следующее утро.

И закономерность, которую мы вывели тогда, заключалась в том, что чем меньше город, тем более сплоченное в нем население и тем больше оно ощущает свое единение со всем народом. Наверное, как раз поэтому люди в больших городах всегда чем-то недовольны, у них вечные проблемы и они постоянно хотят чего-то нового. Будто их никогда не покидает чувство голода, даже после праздничного ужина. Они не задумываются о том, что жизнь могла быть гораздо хуже, но зато требуют от других, чтобы все вокруг постоянно становилось лучше – и при этом не хотят начинать этих улучшений с самих себя.

Но в этот день во время поездки в метро мы заметили совершенно иную картину. Полнейший унисон голосов! Все были немного напуганы, но воодушевлены; немного недовольны, но при этом согласны претерпеть некоторые неудобства; немного злы, но готовы прийти на помощь даже тем, кто сейчас далеко. И все в едином порыве хотели одного – справедливости. И если власть имущие наверху ее добьются, тогда эти люди начнут менять себя сами, природа подскажет, в какую сторону двигаться, нужно будет просто им не мешать.

– Как же их сплотил общий враг, – пробормотал мой друг, поднимаясь по длинному эскалатору. – Лучше бы они привыкли так жить и в спокойной обстановке. Пройдет пара лет, и если все нормализуется, то мотивация в их сердцах угаснет.

– Не будь к ним так строг, у большинства из них очень ограничена мера понимания действительности. Тем более, им показывают проблему лишь с одной стороны, а за океаном ту же самую проблему освещают иначе. И парадокс в том, что с какой стороны ни посмотри – везде есть своя правда. Ты всегда пытался сравнивать всех с собой – лучше попробуй смотреть на мир их глазами.

– Я стараюсь. Надеюсь, что когда-нибудь ко мне это придет, а пока мне гораздо легче проникнуть в их голову и попытаться переставить там все в той последовательности, которую я считаю правильной.

– Значит, ты ничем не отличаешься от тех, кого критикуешь. Представь, как будет скучно, если все будут такими, как ты! А главное – ты потеряешь свою уникальность. Поэтому не мешай людям быть особенными, пускай и в своей глупости, – улыбнувшись, отвечал я.

– Да я и не мешаю, лишь бы только они своей глупостью не мешали мне. Но ведь они окружают меня везде, я уже устал с этим мириться. Нам в первую очередь нужно думать о грядущих поколениях, а не пытаться помочь всем людям: многие из них этого не заслуживают. А мы по старой привычке пытаемся задобрить большинство, ведь в сытости ни у кого не возникнет желания бунтовать. Вместо того, чтобы раздавать всем рыбу, лучше бы дали людям удочки. Будет возможность для инициативы – наш народ так выстрелит вперед, что никому не под силу будет за нами угнаться. А пока у нас инициатива жестоко наказуема, и никто не собирается ничего менять.

– Ты же знаешь всю систему изнутри и сам понимаешь, что так быстро ничего не происходит. Дай время таким, как Хозяин, и они все исправят. Император все это понимает. Я уверен, что рано или поздно все будет хорошо. Просто одному человеку такое не под силу. А если и под силу, то цена, которую за это придется заплатить, будет слишком высока.

Через три минуты мы были уже возле парадной старого дома, куда много лет назад заходили не реже, чем раз в неделю. Каждую субботу тут собирались молодые бунтари, полные решимости перевернуть если не весь мир, то, как минимум, все научное сообщество. И тогда мне было непонятно, как такие живые и пытливые умы в итоге становятся частью закостенелой системы? Почему мы не ощущаем на себе плодов их преобразований? Вся проблема в том, что система или меняет человека, или ломает его. Но поскольку быть поломанным никто не желает, все они, когда приходит время, меняют свои принципы и уже давят таких же революционеров, какими когда-то были сами. Замкнутый круг. Но даже в этом правиле, как всегда, бывают исключения – те, кто не хотят прогибаться. И чем сильнее система, тем больший на ее счету процент сломанных судеб. Но рано или поздно найдется тот, кто окажется настолько сильным, что все винтики и шестеренки этой системы не в силах будут его удержать. Тот, кто окажется могучим айсбергом на пути непотопляемого судна. Тот, кому все усилия, направленные против его действий, будут казаться волнами, тщетно пытающимися смыть в море огромную скалу.

И себя в такой роли всегда видел мой друг. Он был настолько уверен в своем предназначении, что доводы своих оппонентов, которые не мог оспорить логически, просто игнорировал. Даже я иногда был бессилен в разговорах с ним. А главным примером для подражания у него был Император. Да-да, тот самый Император, главным критиком которого он сейчас и является. Когда его работами заинтересовались на самом верху, он еще больше уверовал в свою избранность. А когда сам глава государства на личной встрече доверил ему создание особого института, то его счастью не было предела. Ведь он уверенно поднимался вверх по лестнице, которая, как ему казалось, приведет на вершину Олимпа.

Но именно тогда он и столкнулся с системой. Вернее, он постоянно с ней сталкивался, но его ум и харизма легко преодолевали все преграды, которые пытались воздвигнуть перед ним бездарности и посредственности, в большом количестве обитавшие на низких и средних уровнях чиновничьего аппарата. Но после этого назначения его перевели в «высшую лигу», где таких, как он, было если не много, то вполне достаточно. И все они находились в оппозиции к нему и к его принципам. Тут началось испытание самолюбия моего друга. Уже не всегда он мог подстроить ситуацию под себя, скорее, ему приходилось подстраиваться под ситуации. И это становилось для него настолько мучительно… Даже бывали моменты, когда ему казалось, что с него заживо сдирают кожу. Он был столь беззащитен перед ними, что его руки опускались все ниже и ниже. Он увидел, что на самом деле вся структура этой чистой, как ему до этого казалось, революционной власти являлась не такой, как нам всем рассказывали. Что это были лишь слова для задабривания огромной биомассы, населяющей половину земного шара. Именно столько входило в так называемое «Содружество Мирового Единения». А контур реальной власти оказался до такой степени закрытым, что не имел ничего общего с теми, кого мы привыкли считать народными представителями. Хотя все-таки имел – они являлись некими компромиссными фигурами, устраивающими все заинтересованные стороны. В их руках находились достаточно мощные рычаги воздействия в своих сферах, но все предпочитали ими не пользоваться. Вернее, пользоваться лишь так, как предусматривает система. Иначе их легко могли заменить, как сломанную запчасть в механизме, а рисковать никто не хотел. И это раздражало его сильнее всего остального! Ведь оказалось, что те самые посредственности и бездарности, с которыми он так часто встречался и боролся внизу, были вполне достойными людьми в сравнении с теми, кого он встретил в «высшей лиге». С той лишь разницей, что обитатели высоких кабинетов были гораздо искуснее в деле интриг и лицемерия.

Но даже при таких сложных обстоятельствах ему посчастливилось, и он оказался как раз в этом закрытом контуре власти. Ведь он создал институт изучения необъяснимых способностей человека, а такую структуру по закрытости от внешнего мира можно было сравнить лишь с оборонными предприятиями. Все знали об их существовании, но никто не имел точного представления, что именно там находится. И его сразу же начали воспринимать серьезно, ведь слухи о человеке, который может читать чужие мысли, расходятся крайне быстро. С ним пытались подружиться все, а он видел их желания насквозь, поэтому предпочитал держаться подальше. Но помимо главной работы, в которой его команда добилась серьезных успехов, он начал интересоваться тем, куда ему не следовало лезть. После двух лет кропотливой работы ему показалось, что он перерос те вещи, которыми занимался. И главной ошибкой было то, что он свято верил в некий заговор, целью которого было держать в неведении его кумира, который просто не знал всего того, что творилось в его Империи. И как только он откроет ему на это глаза, то все моментально изменится. А возглавлять эти изменения поручат именно ему: молодому дарованию, которое своей преданностью делу заслужит свое место возле трона Великого Человека.

Как-то раз, добившись личной аудиенции и взяв с собой кропотливо собранные за долгое время доказательства всеобщей лжи и корысти, он пришел и выложил все свое видение сложившейся ситуации, а также необходимые, по его мнению, шаги по выходу из нее. Император долго изучал принесенные им бумаги, а потом всмотрелся в его глаза. И тогда моего друга осенило. Он почувствовал всю силу Императора, о которой раньше и не подозревал. В его разум как будто кто-то вежливо стучался, но при этом было понимание того, что если дверь не будет открыта, то ее вынесут с петель, пусть и не без труда. И он сам открыл эту дверь, расслабившись и доверившись судьбе, ведь скрывать ему от своего кумира было нечего.

После нескольких минут подробного изучения внутреннего обустройства сознания незваным, но достойным восхищения гостем, дверь, защищающая разум моего друга, была бережно закрыта снаружи. У нас обоих сложилось ощущение того, что приходивший был очень любезен, тактичен и даже повесил на нее несколько своих замков, чтобы никто больше не посмел туда попасть.

После этого Император встал и прошелся по своему, довольно скромному, кабинету. Кстати говоря, единственному месту, где не было его портретов. Поразмыслив несколько минут, он начал диалог, который в итоге стал одним из лучших уроков в жизни моего товарища, но при этом разрушил все его надежды и мечты.

– Самое главное для меня – это то, что я увидел в твоей голове, мой друг. Твоя искренность и преданность меня подкупают, – после этих слов он сделал небольшую паузу, во время которой мне показалось, что в глазах моего друга засиял такой блеск, что он мог взглядом осветить целую планету. Не буду скрывать, тогда я тоже на несколько мгновений почувствовал гордость за наши труды. – Но, с другой стороны, меня очень беспокоит твоя наивность, и местами даже глупость, – а вот эти слова мгновенно вернули нас обоих с небес на землю.

– Ваше Императорское Величество, я не совсем вас понимаю.

– Наверное, и правда не понимаешь, раз предлагаешь такой план действий по выходу из ситуации.

– Неужели вы мне не верите? – взволнованно спросил наивный ягненок матерого волка. – Я готов под присягой подтвердить все свои обвинения. Практически все в вашем правительстве думают не о величии нашей Империи и благосостоянии народа, а только лишь о бесконтрольной власти и жажде наживы. А людей, населяющих нашу великую Державу, многие из них считают лишь своими бесправными рабами, раз позволяют себе купаться в роскоши в такое трудное для страны время. Ведь у всего, даже у казнокрадства, должна быть какая-то мера, а они уже настолько обнаглели от своей безнаказанности, что, не стесняясь, об этом рассуждают. Но в то же время те единицы достойных сынов своего Отечества, которые тянут на себе всю работу, скоро не выдержат и сломаются под их гнетом. Нужно что-то делать, иначе потом будет слишком поздно.

– Поверь мне, я делаю это с самого первого дня моего правления. Если бы ты мог представить, сколько уже сделано, то не был бы так строг в своей критике. Я вычистил такие «Авгиевы конюшни», о которых Геракл не мог даже подумать в своих самых жутких кошмарах. Я приложил неимоверные усилия для того, чтобы наша Империя вернула свое величие. А теперь ты решил прийти ко мне и открыть глаза на суровую реальность? – При этих словах Император усмехнулся. – Ты еще молодой и многого не понимаешь. Я прекрасно знаю все то, о чем ты мне говоришь. Я знаю даже больше! Хотя некоторые факты, которые я увидел в твоих мыслях и бумагах, мне действительно неизвестны. И поверь, я воспользуюсь твоей информацией. Но если я начну исправлять все теми методами, которые ты предлагаешь, то проживу не больше месяца. Сначала отовсюду мне будут отправлять гонцов, чтобы попробовать задобрить, а когда поймут, что я решителен в своих действиях, просто меня уберут. И сделает это мой самый доверенный охранник, или даже друг детства. Потому что мир, в котором я живу, это очень хрупкий баланс интересов, – Император подошел к небольшому шахматному столику в углу, на котором друг против друга стояли черные и белые фигуры, и внимательно на них посмотрел. – И в этой игре мне приходится учитывать все возможные варианты развития событий, чтобы наверху все были не очень-то и довольны, но чтобы их все это устраивало. А главное – чтобы им было что терять, ведь в таком случае я смогу ими манипулировать. Запомни: те, кому нечего терять, могут принести много бед. Даже крыса, загнанная в угол, может перед смертью прокусить горло бойцовому псу, – помолчав минуту, он взял с доски фигуру короля. – В шахматах все как в жизни. Без этой фигуры игра считается проигранной. Казалось бы, она должна быть самой мощной, раз судьба всех остальных зависит от нее. Но на деле это лишь символ, в который верят все пешки, но который не в состоянии их защитить. Скорее, ему даже придется ими пожертвовать, чтобы не проиграть ответственную партию. Вот и я – как этот несчастный король. Могу идти в любую сторону, но лишь на одну клетку. Очень ограниченная свобода действий. Я не могу никому доверять, потому что по-настоящему преданных своему делу профессионалов у меня практически нет. Вот и приходится работать с теми, кого воспитало смутное время. Ты даже представить себе не можешь, как мне надоели эти убогие бюрократы с их примитивным образом мышления! Они настолько зациклены на своих интересах, что даже не могут представить, какое удовольствие можно испытывать от исполнения задуманных дел. Они живут лишь сегодняшним днем, не в состоянии смотреть хотя бы на несколько десятилетий вперед. Им не интересен ни тот мир, что внутри нас, ни тот, что нас окружает. И когда пытаешься это им объяснить, то в глазах видна лишь пустота. Хотя все в один голос кивают головой, молча признавая важность всех моих планов. Подхалимы! Одним из критериев, по которым я так высоко тебя продвинул, является сочетание ума, искренности и преданности. Такое встречается редко. Говоря об уме, я имею в виду не энциклопедические знания, а определенное чутье верных жизненных принципов. Как правило, такие умники еще и очень хитрые. Хорошо ориентируются в любой ситуации и первым делом стараются получить от нее выгоду. Именно они в основном и обитают рядом со мной. Честных и преданных тоже хватает, но по их способностям им нельзя доверять и элементарных задач, не говоря уже о министерских постах. Могут так перестараться в исполнении приказа, что самому придется за ними все восстанавливать. Так и живу, в окружении тысяч фальшивых улыбок и при этом в абсолютной пустоте. С внешними врагами все гораздо проще. Они не скрывают своей враждебности, и мы к ней готовы. Но самый коварный враг – внутри нас. Мы в состоянии свалиться в темные века без посторонней помощи. И моя главная задача – не допустить этого. Пусть сейчас эти примитивные чиновники радуются, но время все расставит по местам. Мое поколение рано или поздно уйдет, и тогда уже вся надежда будет на таких, как ты. А моя задача лишь создать для вас комфортную среду. Но пока у меня это не очень хорошо получается. Сил на все не хватает. Слабоват я, как и мой шахматный коллега. И слабость эта – в одиночестве. Так что в твоих интересах сидеть тихонько и заниматься тем, что тебе говорят. Не стоит недооценивать важность твоей работы. В моем понимании бытия – ты прокладываешь дорогу для всего человечества. Возможно, это и не даст быстрых результатов, но будущие поколения будут ставить памятники таким, как ты. А мне, скорее всего, уготована участь затеряться на задворках истории. Или того хуже, быть растоптанным за мои ошибки. Ведь достижения забываются моментально, а просчеты помнят веками. Им будет легко рассуждать о судьбах нации, зная то, что сейчас является неопределенным будущим. Но мало кто решится поставить себя на мое место и действовать, руководствуясь одним лишь опытом и предчувствием. Не верь учебникам, в которых пишут про кровавых тиранов, единолично управлявших странами и королевствами. Это все миф. Всегда есть множество интересов, которые надо учитывать, и если были в прошлом диктаторы, которые истребляли миллионы, то, значит, кому-то это было выгодно, либо это продолжалось очень недолгое время. А я уже достаточно давно на этом месте, и буду вынужден быть на нем до конца. На этом прием окончен. Мне надо хорошо обдумать, что с тобой делать, иначе тебя там съедят. Не удивлюсь, если все уже знают о содержании нашей беседы и думают, как бы дискредитировать тебя в моих глазах. Хотел сегодняшний вечер провести в спокойствии, но из-за тебя придется все приводить к равновесию. На днях к тебе придет мой советник и скажет, как мы поступим. А пока ты свободен.

При этих словах мой друг, оглушенный таким поворотом событий, молча встал из-за стола и вышел из кабинета, даже не попрощавшись. Я хотел, как обычно, тут же последовать за ним, но что-то заставило меня обернуться. Его Величество смотрел прямо на меня. И хотя я прекрасно знал, что даже ему не дано меня увидеть, но отчетливо понимал, что его путешествие по сознанию моего друга не прошло для него впустую. Он явно меня чувствовал. Это продолжалось не дольше минуты, потом он ехидно улыбнулся и, резко отвернувшись, вышел из кабинета. В этот же миг я очутился рядом с тем, кому нужна было моя поддержка, хотя мне это только казалось. На самом деле сейчас ему не нужен был никто.

Я ожидал подобного исхода разговора, даже пытался его к этому подготовить, но он не хотел слушать. Всю дорогу до дома он молчал, а прерывать эту скорбную тишину я не решался. В его голове были мысли о том, что те идеалы, которым были посвящены все его усилия, оказались ложью. Но главным ударом было то, что Император, которого он считал спасителем и в какой-то мере даже Богом, оказался простым человеком, со своими страхами и слабостями. Мой друг в это время воспринимал мир лишь в черно-белых тонах, и ничто не могло внести в эту серую палитру даже малой доли ярких красок, которые он так любил. Если бы он выпивал, то наверняка эта ситуация сделала бы его алкоголиком. Он просто заперся в квартире и молча анализировал всю свою жизнь.

Через три дня раздался звонок в дверь. Мы чувствовали, что гонец с вестями должен был прийти именно сегодня. Это был старший советник Императора, и мой друг даже слегка обрадовался, что это был именно он, ведь как раз с этим человеком у нас и выстроились достаточно теплые отношения. К тому же он курировал наш институт. Но самое главное – мой товарищ доверял ему, хотя мне он всегда казался хитрым и двуличным; но это было лишь внутреннее ощущение. Он был всегда вежлив и тактичен. Поприветствовав друг друга достаточно сдержанно, они прошли в рабочий кабинет. Там и начался их разговор.

– Слышал, вы немного повздорили с главным? – начал он издалека. – Это нормально. Мы все прошли через подобное боевое крещение. Иногда у него бывает такое необычное проявление любви и уважения к окружающим его людям. По итогу моего с ним разговора могу сразу вас успокоить – все хорошо. С какой-то стороны даже не просто хорошо, а замечательно.

– Для меня всегда все замечательно. И успокаивать меня не надо, я и так не нервничал.

– Ну тогда я завидую вашим нервам. Некоторые после таких разговоров прямиком из дворца попадали в больницу с инфарктом. А некоторые и вовсе исчезали, – загадочным голосом сказал советник.

– Мне все равно, что вы со мной сделаете. Я высказал свое мнение, и если оно кому-то не нравится – это уже не моя проблема. Я готов сейчас же покинуть все занимаемые мною должности в связи с непреодолимыми разногласиями с политикой Его Императорского Величества.

– Давайте сделаем вид, что я этого не слышал, – улыбнулся советник, пытаясь снизить накал беседы. – Вы ведь даже не знаете того, что мне велено вам передать.

– А мне, в принципе, неважно, что именно вы мне хотите сказать.

– Ну, дорогой мой, не торопитесь с выводами, – он достал из папки лист бумаги, увенчанный гербом Империи, – это Государев указ о назначении вас на должность заместителя министра просвещения. Смею напомнить, что именно этому ведомству подчиняется ваш институт. Поэтому, если, конечно, вам будет угодно, и при условии, что у вас хватит сил и энергии, Император был бы рад, если бы у вас получилось совмещать обе этих работы. Ведь сами понимаете, что те исследования, которые вы проводите, очень важны для нас, и мы бы не хотели ставить на ваше место нового, непроверенного человека. Вы будете подчиняться министру своего ведомства в вопросах государственной политики в этой области, и меня предупредили, что вы явно захотите оспорить это решение, но этот вопрос не обсуждается. Императору сначала нужно убедиться в вашем соответствии столь ответственному посту. И чтобы не наломать дров, над вами должен стоять опытный служащий короны. А вот касаемо института, вы все так же останетесь в моем подчинении. Государь велел передать в ваше подчинение любое число сотрудников, которых вы сами выберете и захотите видеть рядом. А также было принято решение увеличить государственные ассигнования на ваши проекты вдвое, и если вы успешно их освоите, то, поверьте, я смогу выбить любую сумму на нужды вашего исследовательского отдела. Те эксперименты, в которых вы добились огромных успехов, являются одной из главных целей нашей оборонной политики, а следовательно, проблем у вас ни с чем не возникнет. Ну и еще один приятный момент, который вам должен поднять настроение. Ваша заработная плата увеличена в три раза. Плюс ко всему еще добавьте к ней немалый оклад заместителя министра, который вас тоже не разочарует. О таких мелочах, как машина с личным водителем и государственная дача, я даже не упоминаю. А вы еще говорили о том, что вам неважно, что именно я хочу сказать. – При этих словах он вручил указ ему в руки и с довольным лицом откинулся на спинку кресла. – Наверное, вы сами не ожидали такого поворота событий. Жизнь полна сюрпризов: еще пару часов назад вы были в ожидании опалы Государя, а вместо этого он одарил вас всеми благами, о которых другие и мечтать не могут.

Мой друг долго вглядывался в то, что было написано на листе гербовой бумаги, особенно много времени всматривался в подпись Императора, а также в его личную печать. Через несколько минут он, наконец, обратился к своему гостю, поспешно решившему, что хозяин квартиры потерял дар речи от счастья.