Текст книги "Похититель поцелуев"

С этими словами он коснулся кончиками пальцев моего обручального кольца, не так уж тонко напоминая, кому я принадлежу, и по моему телу пошла дрожь. Вулф исчез за дверью уборной прежде, чем я успела перевести дыхание. Я думала, Анджело сбежит сразу же, как Вулф отвернется, но ошиблась.

Вместо этого он снова прижал меня к зеркалу и покачал головой.

– Почему? – спросил Анджело.

– А почему Эмили? – ответила я вопросом на вопрос и задрала голову.

– Ты единственная знакомая мне женщина, которая в такую минуту может поднять тему Эмили. – Он сжал руку в кулак и стукнул рядом с моей головой.

Я подавила удивленный возглас.

– Я пришел с Бьянки, потому что ты обручена и скоро выходишь замуж. – Анджело облизнул губы, пытаясь укротить свои эмоции. – А еще потому, что ты выставила меня на посмешище. Все ждали, что мы со дня на день объявим о помолвке. Абсолютно каждый урод в Синдикате. И вот что в итоге: ты сидишь в другом конце зала за столом с секретарем штата, в объятиях Вулфа Китона, который разыгрывает из себя преданного жениха. Мне нужно было сохранить репутацию. Репутацию, которую ты растоптала своими прелестными обольстительными ножками. И знаешь, что хуже всего, Франческа? Ты даже не сказала мне почему.

Потому что моего безвольного отца шантажировали.

Но я знала, что не могу такое сказать. Это признание уничтожит мою семью, а я хоть и презирала теперь отца, все же не могла его предать.

Не отдавая отчета своим действиям, я обхватила ладошками щеки Анджело и улыбнулась сквозь слезы, которые вовсю бежали по моим щекам, догоняя друг друга.

– Ты всегда будешь моей первой любовью, Анджело. Всегда.

Моего лица коснулось его резкое дыхание, теплое и с ароматом сладкого терпкого вина.

– Поцелуй меня как полагается, – дрожащим голосом попросила я, потому что, когда меня целовали в последний – и в единственный – раз, все вышло ужасно.

– Я поцелую тебя так, чтобы не рисковать своим сердцем, Франческа Росси. Так, как ты заслуживаешь.

Анджело наклонился и прижался губами к кончику моего носа. Я чувствовала, как дрожит от слез его тело, почти ломая кости. Все эти годы. Все те слезы. Бессонные ночи в предвкушении. Каждое лето отсчет недель, дней и минут до следующей встречи. Игры в реке вплотную друг к другу. Сплетенные под столом пальцы в ресторанах. Все эти мгновения свились в один невинный поцелуй, а мне так хотелось претворить в жизнь свой замысел, придуманный на маскараде. Запрокинуть голову. Коснуться его губами. Но все же я понимала, что никогда себя не прощу, если угроблю ему подобный миг с Эмили. Я не могу омрачить начало их отношений только потому, что мои были обречены с самого начала.

– Анджело.

Он прижался своим лбом к моему, и мы закрыли глаза, смакуя сладостную горечь этого момента. Наконец-то вместе, дышим одним воздухом. Только навеки оторваны друг от друга.

– Может, в следующей жизни, – произнесла я.

– Нет, богиня, непременно в этой.

С этими словами Анджело развернулся и исчез в темном коридоре, а я немного подышала, чтобы успокоиться, и вышла из проема, готовая держать удар. Когда дрожь в теле прошла, я прочистила горло и зашагала к своему столику.

С каждым шагом я пыталась придать походке больше уверенности. Улыбалась чуть шире. Спину выпрямила. Увидев свой стол, я не нашла за ним Вулфа. Я стала рыскать глазами в поисках его, и в душе зароились раздражение и ужас. Мы так неловко разминулись, что я не знала, чего ожидать. Отчасти я надеялась – молилась, – что он устанет от меня и расторгнет сделку с отцом.

И чем яростнее я выискивала его высокую фигуру, тем быстрее билось в груди мое сердце. А потом я его нашла.

Мой будущий супруг, сенатор Вулф Китон, изящно скользил по залу. Чуть поотстав, за ним семенила высокая и соблазнительная Эмили Бьянки. Ее бедра покачивались как манящий запретный плод, а волосы были светлыми и блестящими – совсем как у ее спутника на маскараде. Никто не заметил, что ее щеки были покрыты румянцем. Как они шли поодаль друг от друга, но в одном направлении.

Эмили первой скрылась за тяжелыми черными шторами, незаметно исчезнув из банкетного зала.

Вулф остановился, пожал руку пожилому, на вид обеспеченному мужчине и минимум десять минут вел с ним непринужденную беседу, после чего шагнул в сторону и продолжил путь из банкетного зала.

Словно почувствовав на себе мой взгляд, Вулф повернул голову и среди сотен гостей нашел меня. Он подмигнул, и губы его не дрогнули, когда он бросился к своей цели.

В жилах закипела кровь. Пока я обуздывала свою страсть к ее спутнику, Эмили удалось уломать моего будущего мужа на перепихон.

Я приросла к полу, сжав руки в кулаки. Сердце стучало так громко, что вот-вот выскочило бы на пол и задергалось как выброшенная на берег рыба.

Вулф и Эмили предали нас.

Неверность имела вкус.

Она была горькой.

Кислой.

И даже немного сладкой.

Но самое главное – она преподала мне важный урок. Что бы ни происходило между всеми нами, оно больше не было священно. Наши сердца опорочены. Запятнаны. И виновны.

До неприличия непредсказуемы.

И рано или поздно будут разбиты.

Глава пятая

Франческа

На следующее же утро я вышвырнула шоколад «Годива» в мусорное ведро на кухне. Надеюсь, Вулф обратит на это внимание. Я умышленно вытащила из кровати ослабевшее от голода тело, ведомая самым сильным на свете голодом – жаждой мести.

Обнаруженных на моем телефоне сообщений хватило, чтобы распалить меня. Они были отправлены в ночь после маскарада, в ту самую ночь, когда я силилась не доставать телефон, боясь, что стану умолять Анджело и выставлю себя на посмешище.

Анджело: Не желаешь ли объяснить тот поцелуй?

Анджело: Направляюсь к твоему дому.

Анджело: Твой отец только что запретил мне снова приходить, потому что ты скоро обручишься.

Анджело: Обручишься.

Анджело: И не со мной.

Анджело: Знаешь, что? Пошла к черту, Франческа.

Анджело: ПОЧЕМУ?

Анджело: Причина в том, что я выжидал год? Твой отец сам мне велел. Я каждую неделю приходил и просил о свидании.

Анджело: Это всегда была ты, богиня.

Это было последнее его сообщение.

Прием пищи по-прежнему не входил в мой распорядок дня. Я услышала, как мисс Стерлинг жаловалась на это Вулфу по телефону, когда пробегала мимо в своем цветочном шифоновом платье с запахом, которое все больше висело на моем худеющем день ото дня теле. Тут мой желудок сдался и окончательно перестал урчать. Вчера, когда Вулф был занят с Эмили, я заставила себя проглотить украдкой несколько кусочков хлеба, но они едва ли утолили мое измученное нутро. Подсознательно я надеялась, что свалюсь в обморок или случится что-нибудь пострашнее, и меня увезут в больницу, после чего, возможно, отец наконец подведет черту этому затянувшемуся кошмару. Увы, надеяться на чудо было не только опасно, но и тяжко. Чем дольше я жила в этом доме, тем больше верила в людскую молву: сенатор Китон рожден для величия. Я стану первой леди и наверняка раньше, чем мне исполнится тридцать. Сегодня Вулф встал спозаранку, чтобы без опозданий добраться до местного аэропорта, и даже планировал уехать на выходные в Вашингтон на несколько важных встреч.

Он не внес меня в свои планы, и я сильно сомневалась, что его встревожит моя смерть. Разве что досадный заголовок мог бы его взволновать.

Под увитым плющом окном моей комнаты, спрятавшись в самом центре сада, я ухаживала за своими новыми растениями и овощами и поражалась, как им удается прожить пару дней без воды. Лето стояло суровое, намного жарче привычного для Чикаго августа. Впрочем, в последние недели все пошло наперекосяк. Погода словно подстроилась под обломок моей потрепанной жизни. Однако мой новый сад не унывал, и, присев на корточки, чтобы переполоть посаженные томаты, я поняла, что тоже живучая.

Я отнесла два мешка с удобрениями под свое окно и, порывшись в небольшом сарае в углу сада, нашла несколько старых семян и пустые горшки. Очевидно, тот, в чьи обязанности входила забота об этом саде, получил инструкции, чтобы он выглядел ухоженным и милым, но на этом все. Сад был зеленым, но скрытым. Красивым, но невыразимо печальным. Почти такой же, как и его хозяин. Однако, в отличие от его пресловутого хозяина, я жаждала восстановить сад своей тягой к садоводству. У меня было полно любви и заботы, но некому и нечему было их дарить.

Аккуратно разложив все инструменты, я внимательно посмотрела на ножницы в своей руке. Я умыкнула их из сарая, объяснив мисс Стерлинг, что мне нужно разрезать мешок с удобрениями, и дождалась, пока хрупкая пожилая женщина отвернется. Теперь, когда лезвия ножниц сверкали на солнце, а ничего не подозревающая мисс Стерлинг распекала на кухне бедного повара за то, что тот купил не ту рыбу на ужин, и все же надеялась, что я почту сенатора Китона присутствием на ужине, мне наконец-то подвернулся случай.

Я прокралась обратно в дом, прошла через блестящую хромированную кухню и, перепрыгивая через ступеньки, прошмыгнула в спальню Китона, находящуюся в западном крыле. Я уже бывала здесь, когда подслушала его разговор с той красивой журналисткой, так что торопливо впорхнула в спальню Вулфа, зная, что его не будет по меньшей мере еще час. Даже роскошный образ жизни и частный самолет не помогут ему миновать чикагские пробки.

Если моя комната сверкала роскошью старого доброго Голливуда, то спальня Вулфа была изысканной, но сдержанной. Широкие окна закрывали эффектные черно-белые гардины, изголовье кровати было обито стеганой черной кожей, а по обеим сторонам от нее стояли тумбочки угольного цвета. Стены были темно-серыми под цвет его глаз, а по центру потолка висела одинокая хрустальная люстра, которая словно кланялась в ноги могущественному мужчине, жившему в этой комнате.

У него не было ни телевизора, ни комода, ни зеркал. Зато тут стоял барный шкаф, что меня не удивило: Вулф женился бы на выпивке, будь это легализовано в штате Иллинойс.

Я устало поплелась в гардеробную и, распахнув двери, с вновь вернувшимися силами звонко защелкала ножницами. Черные дубовые полки особенно выделялись на фоне пола из белого мрамора. Дюжины безупречно отутюженных и готовых к носке костюмов, разделенных по цветам, крою и фасонам, висели аккуратными тесными рядами.

У Китона были сотни скрупулезно сложенных шарфов, такое количество обуви, что смело можно открывать магазин Bottega Veneta, а также уйма блейзеров и курток. Я знала, с чего начать поиски. На вешалке висело полным-полно галстуков. Я невозмутимо принялась резать на половинки эти люксовые полоски ткани, испытывая странное удовольствие при виде падающих к моим ногам кусков, подобно желтым и оранжевым осенним листьям.

Щелк-щелк-щелк.

Этот звук ласкал душу до такой степени, что я забыла о своем диком голоде. Вулф Китон трахнул спутницу Анджело. Я не могу и не стану мстить ему за ошибки собственной изменой, но лично прослежу, чтобы завтра утром ему нечего было надеть, кроме тупой надменной ухмылки.

Разрезав все галстуки, я переместилась на его накрахмаленные рубашки. Вулфу хватило дерзости предположить, что я захочу к нему прикоснуться. Эта мысль вызвала у меня горечь, пока я разрезала дорогие выглаженные ткани кремового, белоснежного и светло-голубого цветов. Предполагалось, что мы консумируем наш брак. Но, несмотря на привлекательность Вулфа, я питала отвращение к его разгульному образу жизни, отвратительной репутации и к разнообразию женщин, с которыми он успел переспать к своим тридцати годам. Не говоря уж о том, что я, к своему смущению, практически не имела опыта.

И под отсутствием опыта я имела в виду девственность.

Нет, быть девственницей не преступление, но я таковой свою невинность и считала, зная, что Вулф воспользуется этими сведениями против меня, заострив внимание на моих наивности и простодушии. В мире, который меня окружал, я не имела права оказаться не девственницей. Родители требовали, чтобы я хранила целомудрие вплоть до свадьбы, и у меня не возникало проблем в удовлетворении их запроса, поскольку меня не привлекал секс с нелюбимым человеком. Я собиралась решить проблему своей девственности, когда наступит подходящее время. Если оно вообще когда-нибудь наступит.

Я так сосредоточилась на своей миссии по уничтожению одежды и галстуков, стоящих десятки тысяч долларов, что даже не услышала звука шагов, когда Вулф зашел в комнату. На самом деле я заметила его, только когда он остановился у двери в спальню и ответил на телефонный звонок.

– Китон.

Пауза.

– Что он сделал?

Пауза.

– Я лично прослежу, чтобы он и на шаг не сдвинулся из этого города без обыска полицейского департамента Чикаго.

С этими словами Вулф закончил разговор.

Твою мать! Бросив ножницы на пол, я вскочила, собираясь удрать, и захлопнула открытый ящик с часами, попутно что-то уронив. Я побежала из гардеробной, резко распахнула двойные двери, и как раз в эту же секунду в комнату зашел Вулф, продолжая хмуро смотреть на свой телефон.

Я впервые увидела его со вчерашней свадьбы. Испарившись вместе с Эмили, он вернулся через двадцать минут и сообщил, что мы уходим. Поездка домой прошла в полной тишине. Я без утайки отправила сообщение кузине Андреа, но Вулфу, похоже, было плевать. Когда мы вернулись домой (это не твой дом, Фрэнки!), я отправилась к себе в комнату, громко хлопнула дверью и на всякий случай заперла ее на замок, решив не доставлять ему удовольствия расспросами про Эмили. На самом деле я вообще не показывала вида, что меня это взволновало. Хоть отчасти.

Теперь же, когда он стоял прямо передо мной, я поняла, что реакцией на его интрижку с Эмили не заработала ни одного дополнительного очка в нашей битве. Все козыри у него на руках. Я инстинктивно сделала шаг назад и шумно сглотнула.

Губы у него были по-прежнему плотно поджаты, а властный равнодушный взгляд прошелся по моему телу так, словно я заявилась к нему голышом, чтобы отдаться по собственной воле. Сегодня на Вулфе были удобные брюки серого цвета, а также он отказался от блейзера в пользу белой рубашки, закатав ее рукава до локтей.

– Соскучилась? – безучастно спросил он и прошмыгнул мимо меня.

От ужаса я резко захохотала, поняв, что Китон мог заметить разбитую перевернутую рамку, которую я опрокинула при попытке бегства, и испорченную одежду, что ждала его в гардеробной. Едва Вулф повернулся ко мне спиной, я на цыпочках стала выходить из комнаты.

– Даже не думай, – предупредил он и, все так же стоя ко мне спиной, щедро наполнил свой бокал у бара возле окна, из которого открывался вид на центр города. – Будешь виски?

– Ты вроде сказал, что мне нельзя пить, – съязвила я, удивленная так легко просочившемуся в мой голос сарказму.

Этот особняк меня изменил. Я стала бесчувственной и телом, и душой. Моя нежная кожа цеплялась за несгибаемые кости, из полной оптимизма девушки я превратилась в циника, а сердце покрылось коркой льда.

– За пределами этого дома пить тебе нельзя. Ты выходишь за сенатора, и тебе еще не исполнилось двадцати одного года. Ты хоть осознаешь, как плохо это отразится на моей репутации?

– Разве справедливо, что выйти замуж можно в восемнадцать, а пить – только с двадцати одного? Один жизненный выбор существенно важнее другого, – нервно трепалась я, застыв на месте и смотря на его широкую спину.

Вулф регулярно качался, и это было заметно. Каждое утро я слышала, как, заходя в дом, напевал песенки из восьмидесятых его личный тренер. Вулф ежедневно тренировался в течение часа в своем подвале, а когда выпадала свободная минутка перед ужином, выходил на пробежку.

Он развернулся ко мне лицом, держа в ладони два стакана с виски, и протянул один мне. Я сделала вид, что не заметила его мирного предложения, и скрестила руки на груди.

– Нем, ты пришла, чтобы обсудить установленный законом возраст употребления алкоголя?

И снова эта дурацкая кличка. Какая ирония, что Вулф зовет меня Немезидой. Потому что он ужасно самовлюбленный, и, в точности как с Нарциссом, я с радостью придушила бы его, даруя вечный покой.

– Почему бы и нет? – продолжала я, пытаясь отвлечь его от гардеробной и лежащей посреди нее горы разрезанной одежды и галстуков. – Ты ведь многое можешь поменять, верно?

– Ты хочешь, чтобы я изменил закон и тебе можно было пить на публике?

– После вчерашнего, думаю, я заслужила право на крепкий напиток везде, где присутствуешь ты.

Что-то в его глазах забрезжило, но быстро пропало. Намек на веселье, хотя мне не удалось уловить, что это было. Вулф поставил стакан для меня на барную стойку, прислонился к ней и внимательно на меня посмотрел. Вращая стакан с янтарного цвета жидкостью, он скрестил ноги в щиколотках.

– Ты довольна? – хриплым голосом спросил Китон.

– Что?

– Моей гардеробной.

Я почувствовала, как заливаюсь румянцем, и возненавидела свое тело за предательство. Ради всего святого, вчера Вулф переспал с другой женщиной! И хорошенько позабавился, ткнув меня в это носом. Мне бы заорать на него, ударить, бросить что-нибудь, но я физически измотана голодом и морально поражена известиями о нашей помолвке. Закатить ему истерику – заманчивая перспектива, но у меня совершенно нет на это сил.

Я пожала плечами:

– Видала больше, лучше и элегантнее.

– Рад, что ты разочарована, поскольку после свадьбы ты в эту спальню не переберешься, – насмешливо сообщил он.

– Однако, полагаю, ты не против, если я буду ложиться с тобой в одну постель, когда выдастся настрой для минутного супружеского счастья? – спросила я тем же язвительным тоном и задумчиво погладила подбородок.

Я наслаждалась триумфом, когда он бросил взгляд на мои пальцы и обнаружил, что я не надела обручального кольца.

– Беру свои слова обратно. У тебя действительно твердый характер. Правда, его я могу сломать как куриную косточку. – Вулф гордо улыбнулся. – И все же он у тебя есть.

– Ну-ну, спасибо за признание. Как ты знаешь, для меня нет ничего более ценного, чем твое мнение обо мне. Разве что грязь под моими ногтями.

– Франческа, – мое имя плавно слетело с его языка, словно Вулф произносил его триллион раз. Может, так и было. Может, я входила в его план с тех пор, как вернулась в Чикаго. – Иди в гардеробную и жди, пока я допью. Нам есть что обсудить.

– Я не подчиняюсь твоим приказам, – подняв голову, заявила я.

– У меня есть к тебе предложение. И ты будешь дурой, если не согласишься. А поскольку я не веду переговоров, то это будет первое и единственное предложение, которое я тебе сделаю.

В голове сразу возникла куча идей. Вулф отпустит меня? Он же переспал с другой женщиной. Он видел, как я практически тискаюсь со своим другом детства. И, конечно, увидев бардак, что я натворила в его гардеробной, он станет еще хуже ко мне относиться, если таковое вообще возможно. Я вошла в гардеробную, присела и подняла ножницы, чтобы в случае чего обороняться. Прижавшись спиной к выдвижным ящикам, я попыталась выровнять дыхание.

Послышался звон стакана, поставленного на стеклянную стойку, а потом приближающиеся шаги. Пульс у меня зашкалил. Вулф замер на пороге и бесстрастно посмотрел на меня. Его подбородок напоминал гранит, а глаза – сталь. Груда одежды на полу доходила мне до голеней. И спрашивать не нужно, как я провела большую часть дня.

– Ты в курсе, сколько денег выбросила на помойку? – спросил Вулф тем же сдержанным и отстраненным голосом.

Его не волновала испорченная одежда, и оттого я почувствовала безнадегу и растерянность. Вулф казался неуязвимым и недосягаемым, как одинокая звезда в небе, что ярко мерцала в другой галактике и уплывала от моих жадных рук, которые требовали реванша.

– Этого мало, чтобы отплатить за мою гордость. – Я пощелкала лезвиями ножниц, чувствуя, как раздуваются от гнева крылья носа.

Китон сунул руки в карманы и прислонился к дверному косяку.

– Что тебя гложет, Немезида? Мысль, что твой парень привел вчера спутницу или что я ту самую спутницу трахнул?

Вот я и получила от него признание. Меня почему-то одолевали сомнения насчет Китона и Эмили. Но теперь все стало по-настоящему, и это было больно. Господи, не должно же быть так больно. Как будто меня пнули в живот. Предательство от кого бы то ни было что-то ломает в вашей душе, а потом приходится жить с этими обломками.

Сенатор Китон мне никто.

Нет. Это тоже неправда.

Он являл собой все плохое, что могло со мной произойти.

– Конечно, Анджело, – недоверчиво фыркнула я и схватила ножницы покрепче. Вулф бросил взгляд на мою побелевшую руку, в которой я сжимала свое оружие, и ответил мне ухмылкой, говорящей, что он может обезоружить меня в мгновение ока, не применяя силу.

– Лгунья, – безучастно произнес он. – И к тому же паршивая.

– С чего я буду ревновать тебя к Эмили, если ты сам не ревновал, когда Анджело загнал меня в угол? – Я задыхалась от подступающих слез.

– Во-первых, она изумительна в постели, и Анджело очень повезло, что в его распоряжении есть такой сладкий опытный ротик, – провоцировал меня Вулф, расстегивая верхнюю пуговицу на рубашке.

Я почувствовала, как кровь стынет в жилах, а температура тела становится выше. Вулф никогда не говорил со мной с сексуальным подтекстом, и до этой минуты наш брак скорее напоминал наказание, чем настоящие отношения. Расстегнулась вторая пуговица, и я увидела поросль темных волос.

– Во-вторых, на самом деле я не был рад вашему небольшому проявлению чувств и дал тебе шанс попрощаться должным образом. Что, судя по тому, как вы обнимались, когда я вышел из уборной, ты охотно и делала. Тебе понравилось?

Я уставилась на него, пытаясь понять, что Вулф имеет в виду. Он думал, что мы с Анджело?.. Боже, он правда так думал. Его равнодушное лицо больше не скрывало той эмоции, что я заметила в его глазах. Вулф думал, что на свадьбе я переспала с Анджело, и отомстил за преступление, в котором даже не стал меня обвинять.

Каждую клеточку моего истощавшего тела охватила ярость. Заходя сегодня в его комнату, я помыслить не могла, что возненавижу его еще сильнее. Но я признаю свою ошибку. Потому что теперь… я испытываю к нему настоящую ненависть.

Я не стала ничего отрицать, так как это сделало унижение от того, что мне изменили, чуточку менее болезненным. Теперь наши грехи равны. Я приосанилась и сказала следующее лишь потому, что хотела ранить его так же.

– О, сколько раз я спала с Анджело. Он лучший любовник в Синдикате. Разумеется, я лично проверила, – лгала я напропалую. Может, если Вулф решит, что заключил паршивую сделку с легкодоступной женщиной, то отпустит меня.

Но он наклонил голову, взглядом лишая меня остатков былой самоуверенности.

– Как интересно. Готов поклясться, на маскараде ты говорила, что хочешь его поцеловать и ничего более.

Я сглотнула, пытаясь быстро что-то придумать, но можно на пальцах одной руки сосчитать, сколько раз в жизни я врала.

– Как указано в записке, я всего лишь следовала обычаю. Мы ведь с ним тысячу раз целовались, – язвительно заметила я. – Но в тот вечер речь шла о судьбе.

– Судьба привела тебя ко мне.

– Ты украл мою судьбу.

– Возможно, но это не умаляет моего права на нее. Считай вчерашний вечер разовой поблажкой. Я позволил тебе выпустить пар. Подарок на помолвку от любящего жениха, если пожелаешь. Впредь я твой единственный вариант. Торг неуместен.

– Полагаю, эти правила на тебя не распространяются. – Я выгнула бровь, снова щелкнув ножницами. Вулф скучающе посмотрел на них.

– Очень умно, мисс Росси.

– Тогда, сенатор Китон, хочу вам сказать, что правила вообще отменяются. Я буду спать, с кем захочу, когда захочу и сколько захочу, если ты продолжишь в том же духе.

Я оспаривала свое право ходить налево, когда на самом деле была невиннее монашки. Вулф – единственный, с кем я вообще целовалась. Однако дело не в моем праве спать со всей чикагской элитой – дело всего-навсего в принципе. Равноправие представляло для меня ценность. Может, потому что впервые я решила, что могу его добиться.

– Хочу внести ясность. – Вулф вошел в гардеробную, сократив между нами дистанцию.

Он был не настолько близок, чтобы коснуться меня, но, находясь с ним рядом, я чувствовала, как от предвкушения и страха по спине пробегает дрожь.

– Ты не ешь, а я не собираюсь отказываться от уговора, даже если придется захоронить твой милый трупик, когда тело в итоге не выдержит. Но я могу сделать твою жизнь сносной. У меня претензии к твоему отцу, но не к тебе, и ты поступишь мудро, если все так и останется. Итак, Немезида, что я могу дать тебе такое, чего не давали родители?

– Пытаешься меня купить? – фыркнула я.

Китон пожал плечами:

– Ты и так моя. Я даю тебе шанс на сносную жизнь. Не упусти.

Из горла вырвался истеричный смешок. Я чувствовала, как вместе с испариной лишаюсь рассудка. Ушам своим не верю.

– Я хочу вернуть лишь свою свободу.

– Начнем с того, что ты никогда не была свободной, живя с родителями. Не оскорбляй наши умственные способности, утверждая обратное, – его ровный голос ударил меня словно пощечина. Вулф вошел в комнату, а я так крепко прижалась спиной к ящикам, что их бронзовые рукоятки впились мне в позвоночник.

– Подумай, – отчеканил он. – Что я могу предложить тебе, чего никогда не дадут тебе родители?

– Я не хочу платьев. Не хочу новую машину. Я даже новую лошадь не хочу, – выкрикнула я, как безумная размахивая ножницами. Папа говорил, что тот, кто решит на мне жениться, может купить лошадь в знак искренности. И тогда я еще думала, что была морально опустошена.

– Хватит притворяться, что тебя интересуют материальные блага, – рявкнул Вулф. Я развернулась и кинула в него ботинок, чтобы он перестал приближаться ко мне, но мой жених ловко увернулся и засмеялся.

– Думай.

– У меня нет пожеланий!

– У всех есть.

– И чего желаешь ты? – Я специально тянула время.

– Служить своей стране. Искать правосудие и карать тех, кого следует привлекать к ответственности. У тебя тоже есть желание. Вспомни маскарад.

– Колледж! – сорвавшись, заорала я. – Я хочу поступить в колледж. Они никогда не позволили бы мне получить высшее образование и сделать что-то самой.

Меня удивило, что Вулф уловил тот мимолетный миг, когда мне пришлось взять себя в руки от смущения и разочарования вопросом Бишопа про колледж. У меня были отличные оценки, а вступительные баллы – выдающимися. Но родители считали, что я напрасно трачу время, когда стоило сосредоточиться на замужестве, планировании свадьбы и продолжать родословную Росси, производя на свет наследников.

Вулф замер на полпути.

– Согласен.

Я была так поражена, что затихла. Мое молчание побудило его снова направиться ко мне. Вулф ухмыльнулся, и мне пришлось признать, пусть и с неохотой, что он всегда выглядел поразительно. Его лицо с резкими чертами напоминало фигуру оригами, но особенно пленяло, когда губы его складывались в улыбку Адониса. Интересно, как он выглядит, когда улыбается во весь рот? Надеюсь, я не задержусь здесь надолго и не придется выяснять это самой.

– Твой отец открытым текстом просил не отправлять тебя в университет, когда мы поженимся. Он хочет сохранить тот же порядок в Синдикате относительно женщин, но пошел твой отец на хрен, – его слова резали меня как ножи. Вулф выражался совсем иначе, чем на публике. Словно стал другим человеком с другим словарным запасом. Никогда бы не подумала, что он будет употреблять нецензурные выражения. – Ты можешь учиться. Можешь ездить верхом, навещать друзей и летать в Париж за покупками. Мне плевать. Ты можешь прожить свою жизнь без меня, играть свою роль и по прошествии нескольких лет даже завести втайне любовника.

Кто этот парень и почему он холодный как лед? За всю свою жизнь, за все время, проведенное с безжалостными мафиози, я никогда не встречала настолько циничного человека. Даже самые ужасные мужчины желали любви, верности и брака. Даже они хотели детей.

– А что требуется от меня? – Я приподняла подбородок и поджала губы.

– Ты будешь есть, – выплюнул он.

Я угрюмо подумала, что такое условие выполнимо.

– Ты будешь играть роль послушной жены. – Он сделал еще шаг. Я инстинктивно прижалась к ящикам, но бежать и прятаться было негде. Вулф в два счета окажется впритык ко мне, как Анджело прошлым вечером, и мне придется терпеть жар его тела и холод взгляда.

Китон поднял кончик испорченного галстука темно-бордового цвета и решительно сократил оставшееся между нами расстояние.

– Я планировал уехать в пятницу в Вашингтон, но, учитывая, что твой отец доставил мне кучу хлопот, решил остаться в городе. Это значит, что в пятницу к нам приедут гости из Вашингтона. Ты наденешь шикарный наряд, перестанешь плести чушь о помолвке, заменив ее приличной, достойной версией, и безупречно примешь гостей, как тебя и учили. После ужина ты сыграешь для них на рояле, а в конце вечера удалишься со мной в западное крыло, поскольку в восточном переночуют они.

– И буду спать в твоей постели? – нервно хихикнула я. – Как удобно.

– Ты будешь спать в соседней комнате.

Теперь Вулф всем телом нависал надо мной, но не дотрагивался. От него исходило тепло, которое мое тело жадно поглощало. Я ненавидела его, но не хотела, чтобы он отходил.

Я открыла было рот, чтобы ответить, но не вышло. Мне хотелось отказать, но вместе с тем я понимала, что, согласившись на сделку, получу шанс на достойное существование. Но уступить ему добровольно и полностью я не могла. Не так быстро. Вулф изложил свои правила, ожидания и цену, которую мне придется заплатить за странную версию свободы. Мы заключили устное соглашение, и мне жизненно необходимо было внести пару собственных условий.

– У меня есть условие, – сказала я.

Вулф с любопытством изогнул бровь, и кончик галстука в его руке скользнул к моей шее. Я рефлекторно подняла ножницы, готовая воткнуть их в его черное сердце, если он осмелится коснуться меня неподобающим образом, но Вулф не только не отпрыгнул – наоборот, он наградил меня улыбкой, о которой я давно размышляла. У него были ямочки. Две. Правая была глубже левой. Галстук коснулся моего плеча, отчего соски под лифчиком встали. Я взмолилась, чтобы в чашечке хватило ваты и Вулф не заметил реакции моего тела. Я вздрогнула, чувствуя, как все внутри перевернулось, а внизу живота возникла приятная боль, растекающаяся, как теплая лава.

– Говори сейчас или молчи вечно, Немезида. – На долю секунды его губы оказались так близко к моим, что я не отказала бы ему в поцелуе.

Господи. Да что не так с моим телом? Я презирала Вулфа, но вместе с тем страстно желала. До умопомрачения. Я посмотрела ему в глаза, заскрежетав зубами.

– Я не собираюсь быть посмешищем. Если ты ждешь от меня верности, то и я от тебя жду того же.

Вулф снял галстук с моего плеча и опустил его мне в декольте, после чего снова поднял к шее. Я вздрогнула, с трудом сдерживаясь, чтобы не закрыть глаза. В хлопковых трусиках начала скапливаться влага.