Текст книги "Святая Мария"

Н.А. Соколов подчеркивает, что «по натуре это была типичнейшая мать. Ее сферой были маленькие дети. Больше всего она любила возиться и нянчиться с ними».

Сидней Гиббс рассказывал, что великая княжна Мария Николаевна в восемнадцать лет (в 1917 г.) «была плотной и очень сильной, – легко могла меня поднять. Приятной внешности. После болезни (корь) очень сильно похудела. Она рисовала карандашом и красками и неплохо играла на пианино, но хуже, чем Ольга или Татьяна. Мария была простая, любила детей, немножко склонна быть в лени; возможно, из нее бы получилась прекрасная жена и мать».

Таким образом, из нескольких фрагментов мы можем сложить портрет простой и скромной молодой девушки с художественными наклонностями, безусловно, с твердыми убеждениями и развитым материнским чувством. В последнюю поездку в Екатеринбург, когда детей временно оставили в Тобольске, потому что Алексей Николаевич был слишком болен, чтобы ехать, Николай Александрович и Александра Феодоровна взяли с собой именно Марию Николаевну, с тем чтобы она помогала Государыне.

Схимонахиня Мария (в миру Лидия Александровна Лелянова) родилась в 1874 году в Санкт-Петербурге в доме № 101 на Забалканском проспекте.

Детство будущей праведницы прошло в Петербурге, неподалеку от Новодевичьего монастыря, рядом с новой приходской Преображенской церковью. Отец девочки, купец первой гильдии Александр Иванович Лелянов, был владельцем сургучного завода и собственного дома при нем. Ее дядя Петр Иванович содержал престижный меховой магазин на Большой Морской и принимал деятельное участие в общественной городской жизни: он несколько лет был гласным Петербургской Думы.

Отец скончался, когда Лидии исполнилось три с половиной года, а ее сестре Юлии полтора, и они остались на попечении матери и старших братьев.

В семье Лиды гордились будущими продолжателями славных традиций, братьями Владимиром и Александром (судебным чиновником, дослужившимся до чина статского советника), и не могли налюбоваться на младшенькую Юлю, впоследствии ставшую учительницей рукоделия (она пережила свою сестру и скончалась в начале 1950-х годов на квартире протоиерея Петра Белавского, настоятеля Гатчинского собора).

В северной столице Лидия окончила женскую гимназию, но прийти на выпускные экзамены самостоятельно не смогла, прилежную ученицу привезли из дома… в инвалидной коляске: в начале 1890-х годов девушку поразила коварная болезнь – энцефалит в очень тяжелой форме. Казалось, все мечты юной Лиды рухнули в мгновение ока. Старания российских врачей, консультации медицинских «светил» в Европе, все оказалось тщетно. За одной напастью последовала другая – неизлечимая болезнь Паркинсона. В течение десятилетий недуг прочно расставлял сети-щупальца, не отпуская свою пленницу ни на секунду…

В 1909 году, когда близкие оставили всякую надежду на чудесное выздоровление, 35-летнюю мученицу перевезли в Гатчину к старшему брату Владимиру. Здесь, в двухэтажном доме на углу Багговутовской улицы (ныне Карла Маркса) 41 и Соборной 21, в самом центре Гатчины, неподалеку от Павловского собора, Лелянов содержал Елизаветинскую аптеку. По описанию современников, Владимир Александрович – «слабенький, маленький благообразный старичок» – самоотверженно ухаживал за страдалицей вместе с сестрой Юлией.

В 1912 году изможденную больную полностью парализовало. Все тело словно окаменело: казалось, недуг опутал его невидимыми оковами, тяжелыми, как свинец, и надел на застывшее лицо восковую маску. Говорить было мучительно сложно: каждое слово давалось с неимоверным трудом. Монотонная медленная речь напоминала режущий душу звук от испорченной грампластинки. Прогнозы медиков были неутешительными: болезнь Паркинсона должна привести к резким изменениям психики. Раздражительность, навязчивые идеи, эгоцентризм и в итоге полное разрушение личности и слабоумие, по мнению специалистов, – неминуемый исход, а, следовательно, верный путь страдалицы в психиатрическую больницу.

Но, к изумлению скептиков, матушка безропотно несла тяжкий крест, поражая всех необыкновенной кротостью, смирением, покорностью, сосредоточенностью. Углубленная в непристанную молитву, праведница без малейшего ропота переносила лишения, выпавшие на ее долю. Словно в награду за нечеловеческое терпение Гатчинская подвижница получила редкий дар утешения душевной тоски, уныния, печали и скорби.

Кроткую больную часто посещало духовенство, у ее постели служились молебны; образовался кружок женщин, которые пели на молебнах не только у нее дома, но и в храмах. При полной неподвижности тела и даже лица, способность речи у Лидии сохранилась: она говорила с полузакрытым ртом, как бы сквозь зубы, стараясь произносить слова медленно и раздельно, чтобы ее правильно поняли.

Долгое и смиренное терпение тяжких скорбей очистило душу праведницы, и Господь наделил ее дарами прозорливости и духовного утешения. Со временем к ней стало приходить много народа, чтобы испросить совета и с просьбой помолиться; приходили не только миряне, но и священники, и архиереи. Долгое время о недужной знал лишь узкий круг знакомых семьи Леляновых, но постепенно вокруг матушки сплотилась настоящая духовная семья.

По воспоминаниям Ольги Эдуардовны Вейерт, уроженки Гатчины и духовной дочери матери Марии, в 1921 году вокруг матушки возник молитвенный кружок почитания, названный в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского. Организатором и руководителем этого православного сестричества был священник Покровского собора протоиерей Иоанн Смолин, ласково называвший матушку «многострадальной, многосострадательной и любвеобильной».

В первой половине 1922 года Лидия была пострижена в монахини с именем Мария на Покровском подворье архимандритом Макарием по благословению будущего священномученика митрополита Вениамина. Келия матушки напоминала церквушку: множество икон, огоньки лампадок, мерцание золотых окладов, аромат восковых свечей. В этой уютной комнатке сестры постоянно собирались для молитвы, чтения святых отцов и духовных бесед. В основном это были гатчинские девушки из благочестивых семей, считавшие своей спасительной целью жить по монашеским обетам, и помогать матушке принимать посетителей. Среди постоянных гостей были гатчинцы из «бывших» – генерал Алексей Алексеевич Епанчин и его дочь Надежда (монахиня закрытого Нежадовского монастыря), супруга генерала Екатерина Ивановна Теляковская, жена адмирала Пац-Помарнацкая, монахини из местного Покровского подворья Пятогорского монастыря.

Из сохранившегося предсмертного дневника отца Иоанна видно, что их духовное общение с матушкой Марией не ослабело в недолгие дни его тяжелейшей неизлечимой болезни (запущенной стадии рака пищевода). Она по-прежнему пользовалась его вниманием и доверием – несмотря на беспомощность обоих больных: отец Иоанн едва мог передвигаться, а матушка Мария вовсе была без движения, да притом их разделяло большое расстояние. Приведем некоторые фрагменты из записей вышеназванного дневника:

«Чувствую, что главною вдохновительницею и руководительницею ухода за мной была никто иная, как сама многострадальная и сострадательная, любвеобильная ко мне, грешному, болящая мать Мария: по ее вдохновению был уход за мною со стороны Веры Ив., Жени с Маней». (6/19 сентября 1926 г.).

Перечисляя великие Божии к себе благодеяния, умирающий отец Иоанн к числу первых милостей Господних относит Причастие и духовное общение. И так об этом пишет:

«Не лишаюсь возможности еще принимать Тело и Кровь Христовы и утешаться молитвенным общением с дорогими мне чадами, прихожанами и кружком во главе с м. Марией».

«День вчерашний с физической стороны был днем болезненным, а с нравственной – днем великих утешений и милости Божией ко мне, грешному, выразившихся в утешениях, кои записаны в предыдущей записи 11-го сентября и вечером, у болящей м. Марии, где сестры кружка справляли пятилетие существования своего единения. После совершения благодарственного Господу Богу и Пречистой Богоматери, и св. угодникам молебствия, сколько здесь сестры высказали своей любви и признательности ко мне и к болящей м. Марии! Радуешься за их светлые души, сердечную простоту и безграничную благодарность. Последняя, конечно, должна пойти “не нам, а имени Господню и Царице Небесной”. При содержательных словах поднесли мне и м. Марии по большой просфоре, по букету цветов и, главное, м. Марии – образ Покрова Пресвятой Богородицы, а мне сшили епитрахиль и поручи.

Прочтено стихотворение и пропето: “В твой день мы все к тебе приходим…” Сравнишь эту милую духовную семью с семьей плотскою, хотя и кровною, но бездушной или малодушной, и вполне понятными становятся слова Христа Спасителя: Матерь Моя и братья Мои (а здесь сестрицы) суть слушающие слово Божие и исполняющие его. Ах, как пред концом утешает меня, грешного, Господь!..» (12/25 сентября).

«…Сердечное желание мое еще и в том, чтобы комната, в которой я последнее время жил, была за кружком оставлена для их собраний молитвенных после смерти м. Марии, которая близка. Да будет воля Божия всем и над всем!..

Относительно погребения мое пожелание:

Погребите, где хотите.

Но если к тому времени

Сгинет власть хамов,

То лучше бы – у храма

Между камней напрестольных

Вырыть бы две могилы,

Для меня и болящей монахини Марии.

За такую любовь в долгу не останемся

Ни Бог, ни я, грешный, ни матушка Мария!

…заключенный у меня с матушкой Марией молитвенный союз за себя и за других, верно, не прекратится при нашем отшествии, а еще больше разовьется…» (20 сентября/3 октября).

«Что же я откажу на память моим милым и дорогим сестрицам Иоанновского кружка во главе с мамочкой их – многострадальной матушкой Марией? Вообще, всему кружку – картину “Пастырь добрый” и хотелось бы с комнатою моею, напоминающей наше духовное единение, и еще собственноручное письмо о. Иоанна Кронштадского ко мне в 1904 г…В отдельности: епитрахиль и поручи, сооруженные сестрами, на усмотрение м. Марии – кому передать. Сестрам – по книге из моей библиотеки, кому какая понравится, а над всем сим – сердцем и рукою преподаю им Божие благословение и всех их поручаю милости и Промыслу Божию и Покрову Царицы Небесной».

«Благодарность моя ко всем им превеликая, они, во главе с матушкой Марией, были самым благодатным и приятным украшением в последних годах моей жизни. Да сохранит и украсит их Господь всеми христианскими добродетелями!»

«После Литургии совершили благодарственное Богу моление и за здравие меня, грешного, и благодарение Богу за дарование 60-ти лет жизни. Матушка Мария настроила сестер кружка, кои в числе восьми и одной послушницы явились ко мне в келию и пели молебен, и принесли поздравление».

После смерти отца Иоанна в 1927 году община, возникшая вокруг матушки, духовно окормлялась у отца Петра Белавского. Отец Петр был молодой батюшка, служивший в Александре-Невской церкви в Тайцах в четверти часа езды по железной дороге от Гатчины. Духовное окормление у отца Петра длилось три года, осенью 1929 он вместе с архиепископом Гдовским Димитрием был схвачен чекистами в Тайцах и затем отправлен на Соловки. Недолго, около двух лет, оставалось пробыть на свободе и самой матушке Марии, в 1932 году она примет мученическую кончину. Ее духовный отец, протоиерей Петр Белавский, прошел лагеря и вернулся в Гатчину, где после войны был священником Мариенбургской церкви и скончался в 1983 году. Частично сохранилась переписка матушки Марии с отцом Петром, которого она духовно поддерживала в тяжелое время испытаний.

Силу утешающей благодати Божией, действующей через простое слово мученицы Христовой матушки Марии Гатчинской, дают почувствовать строки из продиктованного ею письма к отцу Петру Белавскому на Соловки: «Христос посреди нас! Возлюбленный дорогой мой отец! Как ты порадовал меня своей всесторонней весточкой, но зачем удивляешься, что меняется у тебя настроение; посмотри на прекрасное небо: сейчас оно чистое и голубое, но вот являются огромные в нем облака, точно белоснежные глыбы, прикрепленные к небесному своду. Вот и это сменяется белыми барашками, и вдруг появляются черные тучи с медным отливом, довольно скоро они сгущаются, в природе темно, у всего живого мира делается тревожное состояние: туча давит мозг и сжимает сердце. Но вот поднялся ветер, грянул гром и полил обильный дождь. Небо прояснилось, выглянуло солнышко, воздух очистился, повеяло приятной свежестью, все оживилось, и человек воспрянул духом. Не то ли самое бывает с нами, в нашей внутренней природе? Не то ли самое испытываешь ты, родной, многие и я вот, неключимая. Когда после пролитых горячих слез очищается наше сердце и становится легко. О, как много милости у Всемогущего! Счастье и вас не оставило и на севере. Счастье в том, что вы живете среди природы. Природа – это родная мать, которая воспитывает нас, утешает и радует. Дух дышит везде, и не было ни одного дня, чтобы не вспомнили тебя…»

По молитвам праведницы излечился от тлеющей в душе тоски священник Петр Белавский, исповедавший и причащавший больную матушку на дому. Многие гатчинцы до сих пор хранят в памяти образ этого седовласого старца, восстановившего после войны Павловский собор, служившего в Мариенбургской церкви, где он и был похоронен в 1983 году. Во время гонений батюшка всегда и везде – ив тюрьмах, и в ссылках – хранил бесценный подарок своей духовной дочери, небольшой трехстворчатый складень с изображением Спасителя, Божией Матери и святого великомученика Георгия Победоносца.

К монахине в миру приходили многие верующие, к ее советам прислушивались, многие просили молитвенной помощи.

По воспоминаниям профессора Ивана Михайловича Андреева, монахиня Мария имела огромный дар утешения и исцеления скорбящих душ. Вот «юноша, унывавший после ареста и ссылки отца-священника, вышел от матушки с радостной улыбкой, сам решившись принять сан диакона. Молодая женщина от грусти пришла к светлой радости, также решившись на монашество. Пожилой мужчина, глубоко страдавший о смерти сына, вышел от матушки выпрямленный и ободренный. Пожилая женщина, вошедшая с плачем, вышла спокойная и твердая».

Посетивший монахиню Марию в марте 1927 года профессор Иван Андреев пожаловался ей на одолевавшую его тоску, которая длилась иногда до нескольких недель, и от которой он не знал средства избавления.

«“Тоска есть крест духовный, – ответила ему монахиня Мария, – посылается она в помощь кающимся, которые не умеют раскаяться, то есть после покаяния впадают в прежние грехи… А потому – только два лекарства лечат это, порой крайне тяжкое душевное страдание: надо или научиться раскаиваться и приносить плоды покаяния, или – со смирением, кротостью, терпением и великой благодарностью Господу нести этот крест духовный, тоску свою, памятуя, что несение этого креста вменяется Господом за плод покаяния… А ведь какое это великое утешение сознавать, что тоска твоя есть… подсознательное самонаказание за отсутствие требуемых плодов… От мысли этой – в умиление прийти надо, а тогда – тоска постепенно растает и истинные плоды покаяния зaчнyτcя…”

От этих слов матушки Марии у меня в душе точно кто операцию сделал и удалил опухоль духовную… И вышел я другим человеком», – вспоминал профессор.

По свидетельствам очевидцев, от праведницы все выходили окрыленные, с просветленными лицами. Подвиг монахини, превозмогавшей невыносимую боль, был примером для подражания, укреплял в вере, давал надежду тем, кто задыхался от отчаяния и захлебывался горем в залитой кровью России. Народ стремился к Марии, словно к неугасаемой свече, согревающей израненные сердца.

Матушка не только могла успокоить и дать спасительный совет, но и была прозорливой. Это духовное зрение было дано великой молитвеннице свыше. Многие гатчинцы передают последующим поколениям в качестве семейных реликвий вместе со старинными пожелтевшими от времени фотокарточками и фамильными образами бесценные рассказы о чудесах Марии. Экскурсовод дворца-музея Зинаида Александровна Пугачева часто вспоминает историю своей мамы Ольги Александровны, последнего, пятого ребенка в православной крестьянской семье из села Пулково, что в семи верстах от Петербурга. Будучи 9-летней девочкой, Оля вместе с матерью побывала у Марии Гатчинской: «Они подошли к небольшому домику около Павловского собора, поднялись на второй этаж. В приемной сидело много людей, и пришлось ждать в длинной очереди. Монахиня Мария была недвижима и принимала посетителей лежа. Лицо ее казалось очень красивым, как будто вытесанным из мрамора. Она встретила гостей очень приветливо». В ходе беседы матушка предупредила посетителей о страшной трагедии: «Хозяина посадят в тюрьму, где он и сгинет. Семья распадется, а ты вот с этой девочкой поедешь очень далеко в ссылку». Прошло пять лет, и однажды ночью в крестьянский дом ворвались незнакомцы. Кормильца арестовали. Позже выяснилось, что он погиб за решеткой. До сих пор неизвестно, где похоронен отец семейства. Несчастную жену вместе с 14 – летней Ольгой отправили в ссылку на лесоповал в Красноярский край. Так сбылось предсказание матушки Марии.

За наставлением и умиротворением к Божией избраннице приезжали паломники из Петрограда, Москвы, из самых отдаленных уголков необъятной России. В доме Марии с утра до поздней ночи ожидал приема народ, изнемогавший под тяжестью скорбей революционной эпохи, богомольцы самого разного возраста, положения и образования – от неграмотных прачек до университетских профессоров, от приходских батюшек до архиереев.

Матушка Мария была знакома со многими священнослужителями. В 1928–1929 годах матушку Марию посещал архиепископ Димитрий (Любимов). Многочисленные дарственные фотографии на стенах приемной от благодарных посетителей стали своеобразной летописью жизни Гатчинской праведницы: Митрополиты Вениамин (Казанский) и Иосиф (Петровых) подарили ей свои фотографии с надписями. Священномученик митрополит Вениамин Петроградский написал на подаренной матушке фотографии: «Глубокочтимой страдалице матушке Марии, утешившей, среди многих скорбящих, и меня грешного». На памятном снимке убиенного митрополита Иосифа трогательное посвящение матушке – цитата из духовного дневника «В объятиях Отчих».

Каждый день матушку посещало множество народа; люди ожидали очереди в прихожей, многие приносили ей продукты и деньги, которые она в свою очередь раздавала нуждающимся.

Позже сотрудники Ленинградского ОГПУ писали: «В условиях обостренной классовой борьбы и ожесточенного сопротивления, оказываемого контрреволюционными элементами развитию социалистических форм хозяйства, активную роль играют церковники, пытаясь всяческими способами противодействовать и мешать делу социалистической стройки… Несмотря на то, что монастыри в разное время были официально закрыты, монахини этих монастырей поддерживали их в скрытом виде и представляли собой хорошо организованные группы контрреволюционного и антисоветски настроенного реакционного монашества, которые группировали вокруг себя контрреволюционные элементы, как-то: бывших людей, кулаков, лишенцев, полицейских и т. д.

Общежития монахинь скрытых монастырей посещались в большом количестве, как местным населением, так и приезжими из других районов. Среди этих посетителей, монахини вели антисоветскую агитацию и распространяли провокационные слухи, направленные против советской власти и мероприятий таковой.

В целях предотвращения дальнейшей антисоветской работы контрреволюционных групп монашествующих, Ленинградским оперсектором О ГПУ в феврале 1932 года была проведена операция, в результате которой арестованы семьдесят шесть человек».

«Закрывшееся в 1922 году Покровское подворье Пятигорского женского монастыря фактически продолжало существовать до последнего времени, причем монахини указанного подворья, продолжавшие проживать в домах подворья, своею жизнью, как духовной, так и бытовой, ни в чем не изменились».

«Духовно, монахини ликвидированного подворья, группировались около так называемой матери Марии, болеющей ревматизмом и подагрой в течение двадцати лет настолько в сильной форме, что больная находится в вынужденном лежачем положении на спине в течение всего времени своей болезни… Ее посещают в большом количестве посетители не только из городского населения, но и крестьяне и приезжие из разных мест с целью получить от нее совета, как поступать в тех или иных постигших их неудачах…»

Жизнь и деятельность преподобной Марии Гатчинской были ненавистна советской власти. 19 февраля 1932 года матушка Мария была арестована вместе с братом и сестрой. При аресте двое сотрудников ОГПУ подошли к постели монахини и, ухватив ее за вывернутые руки, поволокли по полу и по земле, а затем, раскачав за руки и за ноги, забросили в кузов грузовика. Однако нахождение монахини Марии в тюрьме из-за ее болезни было в то время невозможно, и ее поместили в тюремную больницу, здесь следователь и допросил ее. Свидетели, допрошенные следователями ОГПУ, единодушно показали, что в городе и окрестностях монахиню Марию все считают святым человеком, наделенным от Бога даром прозорливости.

Власти панически боялись «святоши и осудили ее, несмотря на смертельный недуг и физическую беспомощность. 22 марта 1932 года Выездная сессия Коллегии ОГПУ приговорила монахиню Марию к лишению «права проживания в Московской, Ленинградской областях, Харьковском, Киевском, Одесском округе, Северо-Кавказском крае, Дагестане, Казани, Чите, Иркутске, Хабаровске, Ташкенте, Тифлисе, Омске, Омском районе, на Урале и пограничных округах сроком на три года с прикреплением к избранному месту жительства». Но приговор о высылке матушки Марии не был приведен в исполнение – она скончалась в тюремной больнице в результате проведения мучительных медицинских опытов.

По состоянию здоровья матушку Марию перевели из тюрьмы в больницу на Фонтанке (бывшую Александровскую). Тюремные врачи поставили страдалице свой диагноз: «страдает ревматизмом и подагрой в течение двадцати лет, настолько в сильной форме, что находится в вынужденном лежачем состоянии на спине на протяжении всего времени своей болезни. В настоящее время она представляет из себя редкую уродливость, и болезнь ее в данном состоянии неизлечима». На основании этого медицинского заключения в больнице имени 25-го октября монахиню подвергли мучительным пыткам: подрезали сухожилия… После этих чудовищных операций-опытов 5 апреля 1932 года матушка покинула бренный мир (по Промыслу Божию, мученическая кончина праведницы совпала с днем ее небесной покровительницы – Лидии). Сестре матушки, Юлии – дали три года концлагеря. Различные сроки ссылки и лагеря получили также монахини из Покровского подворья, почитавшие матушку… Брат покойной, слабенький, маленький, благообразный старичок, самоотверженно за ней ухаживавший и принимавший посетителей, через 9 месяцев следствия получил 5 лет заключения в концентрационном лагере Сибири.

Тело замученной монахини выдали ее двоюродной сестре для погребения на Смоленском кладбище, строжайше запретив предавать место захоронения широкой огласке. Но весть о том, где находится могилка праведной Марии Гатчинской, быстро разнеслась по городу и его окрестностям. Вскоре ее могила, находящаяся недалеко от часовни блаженной Ксении Петербургской, стала местом почитания и паломничества для многих православных людей. Любой богомолец, приходивший помолиться блаженной Ксении, почитал своим долгом поклониться и многострадальной Марии Гатчинской. Православные брали с собой горстки землицы «от матушки», маслице из неугасимой лампады, огарки свечей – дорогие православной душе святыньки…

По неисповедимым судьбам Божиим тяжкие страдальцы часто становятся источником утешений для других людей. Такой была монахиня Мария. Она не могла даже стоять, не то что ходить, все время лежала в ящичке, похожем на гроб. На той фотографии, которая на кресте на ее могиле она сфотографирована в этом ящичке. Свою болезнь она восприняла так, что главным ее занятием должна стать Иисусова молитва. Матушка Мария стяжала дар духовного рассуждения. Те, кто за ней ухаживал телесно, получали пользу духовную.

До Великой Отечественной войны на могиле служили панихиды приходские батюшки и иеромонахи из закрытых обителей. Блокада и война не пощадила никого: после страшных событий немногие остались в живых в замерзшем разрушенном городе на Неве, заросла тропинка к могилке Марии Гатчинской. Однако затем традиция почитания праведницы воскресла.

Мария Гатчинская была канонизирована Русской Зарубежной Церковью в 1981 году, а в 2006 году Священный Синод Русской Православной Церкви прославил ее в лике новомучеников и исповедников Российских.

Обретение святых мощей Марии Гатчинской

Виктор Васильев,

секретарь епархиальной комиссии по обретению святых мощей преподобномученицы Марии

На протяжении 75-ти лет со дня кончины в тюремной больнице преподобномученицы матери Марии Гатчинской ее могила на Смоленском кладбище была местом непрекращающегося паломничества верующих.

Почитание матушки Марии началось еще при ее жизни, когда в келию к прикованной к постели монахине приходили люди разных сословий со всех концов тогдашнего Советского Союза. Приезжие останавливали на улицах гатчинцев и спрашивали: «Где здесь живет святая Мария?». В числе посетителей матери Марии были и крестьяне, и рабочие, и «бывшие люди» – дворяне, и священники, и даже архиереи. Священномученики митрополит Вениамин и митрополит Иосиф Петроградский посещали матушку Марию и в беседах с ней укреплялись в мужественном стоянии за правду Божию во времена лютых гонений от богоборцев.

Следственное дело, по которому проходила монахиня Мария в 1932 году, представляло ее как духовную руководительницу монахинь закрытых монастырей, которые жили в Гатчине. В деле имеется множество свидетельств о благодатных дарах матушки Марии, таких как дар прозорливости, любви, утешения в скорбях, молитвенной помощи в трудных жизненных обстоятельствах. Матушка отличалась также крепким стоянием за чистоту веры, являясь опорой для унывающих во мраке вездесущего безбожия.

Осужденная в 1932 году по сфабрикованному делу, где ей вменялось в вину, в частности, проповедание Евангелия, матушка Мария умерла в тюремной больнице 17 апреля 1932 года. Тело ее было выдано с указанием похоронить без огласки.

С 2003 года Гатчинское благочиние вело историко-исследовательскую работу по сбору материалов для прославления в лике святых Русской Православной Церкви монахини Марии. Свидетельства современников святой (в том числе и тех, кто жив поныне), материалы следственного дела, немногочисленные публикации в отечественной и зарубежной периодике легли в основу жития преподобномученицы, рассмотрев которое, Синод Русской Православной Церкви 17 июля 2006 года прославил монахиню Марию в лике новомучеников и исповедников Российских. С этого времени стало возможным обретение святых мощей преподобномученицы. И это событие, наполняющее духовной радостью сердца верующих, произошло.

Утром 26 марта в церкви в честь Смоленской иконы Божией Матери на Смоленском кладбище епископом Петергофским Маркеллом был отслужен молебен в сослужении настоятелей и благочинных храмов Санкт-Петербургской епархии, которые вошли в состав комиссии по обретению святых мощей монахини Марии.

После этого могила святой в присутствии членов комиссии и экспертов была вскрыта. Под умилительное пение сестер Воскресенского Новодевичьего монастыря шла работа по обретению святыни. За ограждением молились верующие, которые пели вновь написанные тропарь и кондак святой.

В могиле, кроме мощей, были обнаружены части монашеской мантии, кожаный монашеский пояс, параманный крест, перламутровый крест от четок и нательный металлический крест. Экспертов поразила сохранность мощей, в частности, честной главы новомученицы и пальцев рук. «Мы думали, – признавались они, – что найдем только прах земной». Тихая радость обретения святыни коснулась сердец присутствующих, которые до конца не могли еще полностью осознать духовное значение случившегося. С благоговением они прикладывались к святым мощам, которые источали особую теплоту.

После обретения святыни специалистами в области судебно-медицинской экспертизы был составлен акт, в котором указывалось, что обретенные в могиле останки и предметы позволяют утверждать, что обретены святые мощи преподобномученицы монахини Марии Гатчинской. Благочинный храмов Гатчинского округа протоиерей Владимир сообщил Высокопреосвященнейшему Владимиру, митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому, об обретении святых мощей и получил благословение на их торжественное перенесение в Гатчинский Павловский собор.

Принять участие во встрече матушки Марии, которая теперь навсегда возвращается в Гатчину, сможет каждый из нас, отдав дань почитания Небесной покровительнице нашего города, молясь ей о своих нуждах и восклицая от полноты сердца: «Святая преподобномученице мати Марие, моли Бога о нас!»

В пятницу, 30 марта 2007 года в Гатчину прибыли святые мощи преподобномученицы матушки Марии Гатчинской, крестным ходом они были торжественно перенесены по улице Соборной в Гатчинский Павловский собор, где навсегда и остались, для поклонения и утешения верующих.