Текст книги "Святая Мария"

Святая Мария Аланская

В 1175 году владимирская знать гуляла на пышной свадьбе молодого княжича Всеволода, сына Юрия Долгорукого и аланской княжны Марии. Она всегда следовала заветам своего отца – доблестного Шварна (Сварна), которого высоко чтил и уважал ее свекор Юрий Долгорукий, порекомендовавший своему сыну Всеволоду III в качестве невесты аланку Марию – родственницу грузинской царицы Тамары (по линии ее матери осетинки Бурдухан).

Через год 22-летний Всеволод взошел на княжеский престол и стал великим князем Владимирским. В его правление Владимиро-Суздальская Русь достигла наивысшего расцвета. И во всех трудах Всеволода поддерживала его супруга – великая княгиня Мария Аланская. Благодаря своему уму, образованности, трудолюбию, такту, она помогла мужу прослыть опытным и удачливым военачальником.

Во время его отсутствия во Владимире, по случаю участия в военных экспедициях (например, в Волжскую Булгарию), княгиня вела строительство городов Хлынова и Твери, основанных ее мужем. Она любила и чтила своего мужа, гордилась им, радовалась мощи всеволодова войска, о котором сказано в «Слове о полку Игореве»: «Ты можешь Волгу веслами расплескать, а Дон шлемами вылить».

Мария Аланская была благочестивой и милосердной госпожой, всегда заботилась о бедных. Княжеская чета прожила в любви и согласии 30 лет и имела 12 детей. Перед смертью, в 1206 году, великая княгиня постриглась в монахини с именем Марфа. Готовясь умереть, она позвала сыновей и заклинала их жить в любви, напомнив, что междоусобицы губят князей и Отечество, советовала детям являть собой пример христианского благочестия, с заботой относиться к поданным и уважать старость.

Старший ее сын Константин продолжил традиции и заветы матери: строил храмы Успения Богородицы в Ростове и Ярославле; был книгочеем, щедро раздавал милостыню. Словом и делом утешал всякого, приносил Господу искреннее покаяние. Скончался он рано, в 33 года, но после себя оставил достойных сынов: Василька, Всеволода и Владимира, которые претворяли в жизнь наказы бабушки и отца. Первый сын Константина – Василько, князь Ростовский, доблестно сражался и погиб на реке Сити в борьбе с татаро-монгольскими захватчиками, отклонив заманчивое предложение перейти на их сторону. Его зверски казнили супостаты в Шеренском лесу на ярославской земле. Второй сын Константина, Всеволод, продолжил строительство Успенского и Преображенского храмов в Ярославле, но тоже погиб в неравной битве с захватчиками на реке Сить. Третий сын, Владимир, достойно княжил в Угличе.

Второй сын Марии, великий князь Георгий (Юрий) Всеволодович, занимался устройством молодого русского государства, закладывал и строил города, в том числе Нижний Новгород, посылал войска на помощь Новгороду и Пскову против ливонских немцев. Со своими братьями Ярославом и Святославом организовал ополчение; почти все войско полегло 4 марта 1238 года в сражении на реке Сить.

Ярослав, еще один сын Марии, был талантливым дипломатом. Его сын Александр Невский слыл не только искусным полководцем, он продолжил дела своего отца: заступался за князей, предупреждал возможные военные битвы, умел постоять мирным путем за Русскую землю перед татаро-монголами. Сыновья Ярослава: Александр Невский и Ярослав Тверской продолжили дело отца, заветы бабушки Марии и деда Всеволода III. Дети Александра Невского и его внуки стали правителями Московскими.

Пламенная вера Марии Аланской явилась светильником не только для ее детей, но и внуков и правнуков. Русской Православной Церковью канонизированы трое ее детей: Юрий, князь Владимирский; Михаил, князь Черниговский и дочь Агафья. Причислены к лику святых ее внук Александр Невский, внучка Феодора и правнук Даниил Московский. Дмитрий Пожарский, спасший Россию от польских интервентов, был потомком Всеволода Большое Гнездо и Марии Аланской в шестом колене.

Свидетельство родственных связей России с Аланией – появление на щите Александра Невского (и перешедшего затем на герб Пскова) избражение барса. От жены Всеволода Большое Гнездо ясыни Марии (ясы – это аланы, предки нынешних осетин) – святой Марии Аланской барс достался Владимирской Руси, как впоследствии двуглавый орел Московской Руси от Византии через брак Иоанна III с Софьей Палеолог.

Память святой Марии Аланской почитается Православной Церковью два раза в году: 1/14 апреля (день преставления) и 23 июня/6 июля.

Святая Мария Олонецкая

Мария Олонецкая родилась в деревне Передино Новгородской губернии, в крестьянской семье. У ее отца, Василия Софронова, было два брата, которые в юности оставили мир и приняли монашество. Один из них, старец Исаия, стал воссоздателем пришедшего в упадок Геннадие-Никифорова Важеозерского монастыря. Другой брат, Феодор, основал Анжерскую пустынь.

Василий много трудился и жил благочестиво. Большое влияние на него и на всех его родственников имело наставничество отца Исаии и других святых старцев. В первые годы семейной жизни у Софроновых не было детей, и Василий обратился за молитвенной помощью к своим братьям-пустынножителям. Спустя какое-то время у него родилась дочь, которую назвали Марией, через несколько лет в семье появилось еще две дочери и два сына.

С детства Мария отличалась от других детей: она не любила играть, была всегда спокойна и молчалива. Как старшая из детей Мария рано стала помогать матери: нянчила братьев и сестер, выполняла домашнюю работу, трудилась в саду и в поле. Сильное впечатление производили на девочку рассказы странников, ходивших по святым местам. Когда Маша научилась читать, старцы из пустыни дали ей книгу с ежедневными чтениями житий святых. Под влиянием рассказов о жизни угодников Божиих она стала постепенно ограничивать себя в пище, особенно во время постов.

В юности Мария вместе с другими благочестивыми девушками из своей деревни и со знакомыми ей странницами ходила в женские монастыри Тихвина и Новгорода, но всегда возвращалась домой. Родителям она говорила, что нет воли Божией на то, чтобы она стала монахиней. Ей казалось, что в монастырях, как и в миру, много суеты и шума. В святых обителях множество мирских людей и нет возможности для молчаливого уединения. За духовным советом она отправилась в пустыню к старцам (к тому времени отец Исаия уже ушел в Олонию, где основал небольшое братство). В течение недели Мария горячо молилась и соблюдала строгий пост. На восьмой день прозорливый старец сообщил ей волю Божию: идти на север, на озеро Важа, к своему дяде-пустыннику, который наставит ее в дальнейшей богоугодной жизни.

До смерти родителей Мария жила с ними. Когда умер отец, один из братьев построил для матери и сестры небольшую избушку в родительском саду, где они пребывали в молитве и уединении. Мария часто ходила на поклонение святым местам. Однажды, во время своего паломничества в Киев, она познакомилась с девушкой по имени Анна, та была немного старше ее. Как выяснилось, будучи крепостной, Анна бежала от своего хозяина и всем сердцем желала посвятить свою жизнь молитве и покаянию, но не могла уйти в монастырь, не имея вольной. Мария полюбила близкую ей по духу девушку, поведала ей о намерении жить в пустыне и предложила укрыться в своем доме. Не прошло и года, как умерла мать Марии. Была зима и сразу после похорон обе девушки отправились к старцу Исаии, в Олонецкий край.

Отец Исаия благословил их намерение и обещал укрыть Анну на территории монастырского леса. Своих близких учеников, отца Даниила и отца Герасима, он просил заботиться обо всем, что будет необходимо пустынницам, и после его смерти укрывать их в лесной глуши, в пяти верстах от монастыря. Своим духовным дочерям он дал монашеские правила. Анна должна была читать молитвы и Псалтирь, а Марии было указано пребывать в молчании. Разговаривать о чем бы то ни было им запрещалось, кроме самых необходимых случаев.

Так они прожили три года в трудах поста и молитвы и достигли высокой духовной жизни. По прошествии этого времени они, с благословения старца. Исаии, принявшего схиму с именем Игнатий, разделились и стали жить в лесу порознь. Вскоре старец умер.

Мария, оставшись одна, без наставничества, претерпела множество искушений. На нее напал дух отчаяния от страшных видений демонов, которые появлялись ночью то в виде призраков, то в образе святого старца Игнатия. Пережив состояние неописуемого ужаса, лишившись сна, пустынница, наконец, обратилась к духовнику, который дал ей масла от святых мощей Геннадия и Никифора Важеозерских. А отец Герасим посоветовал пустынножительнице терпеть нападения нечистой силы ради приобретения духовного опыта и еще усердней молиться.

Марии пришлось вынести немало скорбей и обид от людей. Три раза она меняла свое убежище в лесу, так как с назначением настоятелем монастыря иеромонаха Митрофана отношение к пустынножительницам, жившим недалеко от святой обители, изменилось. Он требовал, чтобы они ушли в женский монастырь или представили документы от губернских властей, что могут селиться там, где захотят. Преемник его, отец Сильвестр, также с подозрением отнесся к ним. Обнаружив в лесу место, где жила Мария, он с угрозами заставил ее выйти из избушки, которую сожгли дотла. Мария вынесла с собой только икону и три книги.

Отец Герасим, случайно узнав о том, что игумен угрожает отправить Марию под конвоем в свою губернию, через одного послушника передал пустыннице, чтобы она вернулась в свою деревню и ждала от него письма. Мария так и сделала. Спустя какое-то время отец Герасим написал Марии, чтобы она отправлялась на Кавказ, где правящим епископом в то время был святитель Игнатий Брянчанинов, который хорошо знал отца Исаию и был особенно ему близок. В Ставрополе о ней должен был позаботиться священник Феодосий Левицкий.

С родственницей Матроной Мария появилась там через два месяца. Весь путь они проделали пешком, преодолевая иногда по 30 верст в день; их поместили в Иоанно-Предтеченский женский монастырь, но Мария не смогла в нем жить. Вновь пришедшие жили по три-четыре человека в маленькой келие. Мария, оставив Матрону в монастыре, твердо решила уйти оттуда и искать где-нибудь уединенное место для себя.

В двух верстах от обители, у подножия холмов, она заметила ущелье, а в нем выдолбленную пещерку, закрытую от посторонних глаз. Здесь она и поселилась. Пещера оказалась низкой и узкой, с земляными стенами, которые постоянно осыпались от влажности. Кроватью подвижнице служила тканая подстилка, столом и скамейкой – пни. Время от времени она навещала отца Феодосия и своего ревностного почитателя – землевладельца. В холодное время пещера не защищала жившую в ней пустынницу ни от холодных дождей, ни от мороза. Мария стала страдать от лихорадки и ревматизма. По просьбе отшельницы к ней перешла жить Матрона, пещеру разделили перегородкой на две келии.

Олонецкие святые отцы из Важеозерского монастыря не забывали отшельниц. Иеромонах Прохор, духовник братии, и отец Герасим написали письмо отцу Феодосию с просьбой рассказать о жизни Марии. Получив ответ, отец Герасим, посоветовавшись с отцом Даниилом, к тому времени бывшим игуменом Палеостровского монастыря и написал в Ставрополь о том, что есть возможность найти убежище для пустынниц недалеко от озера Важа. Он попросил поставить в известность епископа Ставропольского Игнатия (Брянчанинова) о том, что прежние помехи, по которым отшельнице пришлось оставить Олонецкий край, устранены, и ей можно возвращаться.

Святитель Игнатий одобрил намерение старца, он как отец беспокоился о судьбе северных пустынножительниц в чужой земле, предвидя, что они останутся без поддержки после его ухода. (Ибо в то время он решил уйти на покой.) Он позвал Марию, долго беседовал с ней, а с приходом весны благословил их с Матроной вернуться назад. Когда они достигли своей деревни, Мария оставила там родственницу набраться сил и отдохнуть, видя, что та совершенно измучена.

Анна за это время основала небольшую пустынь в лесу. Мария снова поселилась в лесной глуши, одна пережила зиму, а весной позвала к себе Матрону. Недалеко от келии подвижницы стала жить и другая ее родственница, племянница Пелагея. Нестроения в Геннадиево-Никифоровом монастыре закончились. Братия и игумен монастыря, относились к отшельницам доброжелательно. Женщины изредка приходили в обитель на исповедь к духовнику отцу Прохору. Иногда он сам, будучи человеком старым и немощным, приносил им Святые Дары в особом сосуде.

Недолго пришлось жить Марии в своем последнем пристанище. Тяжелое путешествие на Кавказ, с севера на юг и с юга на север, жизнь в холоде и сырости окончательно подорвали ее здоровье. Всю зиму она болела лихорадкой и терпела сильные зубные боли и боли во всем лице. В январе 1860 года эти страдания стали нестерпимыми. Они усугублялись еще и тем, что она не принимала никаких лекарств.

Как-то Матрона ушла к Пелагее и не смогла быстро вернуться из-за продолжавшегося несколько дней снежного бурана с сильным ветром. Низенькие избушки отшельниц были полностью занесены снегом. После бури Мария, предчувствуя близкий конец, несмотря на сильную слабость и нестерпимые боли, решила немедленно идти в монастырь, чтобы принять там Святые Таинства и препоручить себя молитвам старцев. Она шла на лыжах, с палкой в руке, падала, снова вставала, думая лишь о том, как бы дойти до монастыря и не умереть без Причастия.

Когда на кромке леса показалась одинокая фигура, ее заметили несколько братий, которые находились на озере: в это время они вытягивали сети, поставленные перед бураном. Монахи помогли подвижнице добраться до обители святых преподобных Геннадия и Никифора, где над ней было совершено Таинство Соборования. Больная пролежала две недели. Каждый день после Божественной литургии ей приносили Святые Дары. На пятнадцатый день лицо ее просветлело, оно стало чистым, белым и прекрасным, как в юности, и приобрело выражение неземного покоя. После того как Мария в последний раз приняла Святое Причастие, в течение нескольких последних дней своей жизни она не произнесла ни слова и не отвечала ни на какие вопросы. Она почила 9 февраля 1860 года.

Известие о ее кончине обошло все окрестные деревни. На погребение олонецкой пустынножительницы Марии пришло такое количество народа, какого не бывало в монастыре и по великим праздникам. Во время отпевания лик усопшей озарило неизъяснимое, чудесное сияние Небесного света. Был пасмурный день, в небольшой церкви, где находилось множество людей, даже толстые свечи почти не давали света. Это чудесное явление надолго запомнилось всем присутствовавшим на погребении святой. Мария Олонецкая почила в день памяти святых преподобных Геннадия и Никифора Важеозерских, как бы навсегда соединившись со святыми, на чьей земле она положила начало своей подвижнической жизни.

Имя святой пустынножительницы Марии Олонецкой внесено в святцы Петрозаводской и Карельской епархии.

Мученицы и исповедницы Нового времени

В последний вечер, который Иисус Христос провел с апостолами перед своей смертью, он напомнил им: Раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше. Но все то сделают вам за имя Мое, потому что не знают Пославшего Меня (Ин. 15, 20–21).

В XX веке Православная Церковь в России испытала беспрецедентные по силе гонения со стороны государства, то затихая, то усиливаясь, они сопровождали жизнь Церкви с 1917 года до конца 1980-х.

Точное число пострадавших за Христа в годы гонений не поддается исчислению. Это объясняется тем, что гонения по продолжительности и по многообразию форм не имели аналога в истории всей Вселенской Церкви.

Когда-то святитель Серафим Чичагов, причисленный к лику святых, веровал, что закончатся гонения именно прославлением мучеников, как это всегда бывало в истории. И мучеников этих будет больше, чем в первые века христианства.

Изучение большого количества архивно-следственных дел показывает удивительную особенность: если в делах неверующих людей можно встретить фантастические небылицы, которые подписывали осужденные в этих страшных условиях – небылицы и против себя, и против своих близких, то в церковных делах ничего подобного нет. И простая монахиня, и митрополит прекрасно понимали, за что они подвергаются гонениям. Им не предлагали отречься от Христа, им задавался вопрос: «Ваше отношение к советской власти». Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать; ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас (Мф. 10, 19–20). И ответы удивительно схожи: «Я православный верующий человек, и считаю, что советская власть, как и любая другая власть, – явление временное». Эти люди, укрепляемые Духом Божиим, сумели укрепить и сохранить образ и подобие Божие в себе даже до смерти, страшной смерти.

От эпохи гонений осталось крайне мало письменных источников. Материалы архивно-следственных дел, как правило, составляют их основную часть. Во многих случаях судебные дела репрессивных органов являются единственным неоспоримым свидетельством веры, мужества, стойкости и героизма христианина, поскольку следствие и суд в то время совершались узким кругом лиц за закрытыми дверями, а не как в древности – на глазах множества людей.

В 1989-м году была создана Синодальная комиссия по канонизации. К 2008 году к лику святых было причислено 1765 человек, пострадавших за веру в годы гонений. Дни памяти отмечаются местными соборами.

Почитание новомучеников и исповедников Российских стало яркой чертой возрождающейся церковной жизни. Теперь практически каждый день в году наряду с древними мучениками совершается память того или иного новомученика. Издаются их жития, печатаются творения, в их память строятся храмы, их именем называют православные братства и гимназии. Значит, преемственность сохраняется, и не оборвалась еще золотая цепь святости.

Великая княгиня Мария Николаевна родилась 14 июня 1899 года. Третья дочь Государя Мученика была типично русской, добродушной, веселой приветливой девушкой с ровным характером. Своей прекрасной наружностью и жизненной силой она напоминала своего деда – императора Александра III. Мария нежно любила родителей и была к ним привязана сильнее, чем остальные царские дети, поскольку была слишком юна, чтобы трудиться со старшими сестрами, и недостаточно мала, чтобы играть с младшими членами семьи.

Святая царевна Мария любила поговорить с каждым, в особенности с простым человеком. Она прекрасно помнила, у кого из солдат охраны как зовут жену, сколько ребятишек, сколько земли и многое другое. Во время заключения она сумела расположить к себе всех тюремщиков. В семье Мария была самая простая, самая ласковая и приветливая. Больше всего она любила возиться и нянчиться с маленькими детьми.

Мария Николаевна была религиозной, как старшие великие княжны, и легко выстаивала долгие службы в Феодоровском соборе. Она знала, что такое молитва и могла отдаваться ей целиком.

Мария никогда не сидела без дела, это было обусловлено не только воспитанием Государыни, не терпевшей безделья, но и деятельной натурой самой княжны. Во время войны она утешала и развлекала раненых, посещая лазареты вместе с младшей сестрой Анастасией.

На людях она никогда не пользовалась тем, что она дочь императора, нисколько не кичилась своим происхождением и всегда была готова прийти на помощь, оказать услугу, делая это без церемонний и суеты. Она была проста и неприхотлива во всем. Золотых вещей и драгоценностей у нее почти не было. Во время войны Мария, равно как и другие дочери императора, ходила в штопаных платьях и стоптанных башмаках.

При этом была очень щедрой ко всем нуждающимся, являясь истинной бессребреницей, как и ее родители.

В дни Февральского переворота Мария Николаевна была единственной опорой императрицы, которая, измученная тревогой за Государя, проводила дни и ночи у кроватей больных детей: все они, кроме Марии, заболели корью. Она же не щадя сил помогала матери.

Царевна Мария умела терпеть боль. Страдая от тяжелой болезни в марте 1917 года, она старалась не быть в тягость для других. Она всегда была самоотверженной и оставалась ею до конца.

Святая страстотерпица Мария первой из царских детей случайно узнала об отречении отца. Некоторое время после этого она не могла прийти в себя, рыдания душили ее, но, понимая, что нельзя огорчать мать, она взяла себя в руки, пытаясь казаться веселой.

В радости встретила она и мученическую кончину, приняв венцы нетления в Небесных обителях вечной радости о Христе Иисусе Господе нашем.

Память святым страстотерпцам царю Николаю, царице Александре, их чадам – Алексию, Ольге, Татиане, Марии и Анастасии совершается в день их убиения 4/17 июля, и в день соборной памяти новомучеников и исповедников Российских 25 января/7 февраля, если этот день совпадает с воскресным днем, а если не совпадает, то в ближайшее воскресение после 25 января/7 февраля.

Воспитание детей на примере святых Царственных мучеников

Марина Кравцова

Среди сестер, двух старших с уже сложившимися яркими характерами и бойкой младшей, великая княжна Мария Николаевна как будто теряется и затушевывается. Но дело здесь не в каких-то внешних моментах, а в самом характере прекрасной девушки, о которой мы будем сейчас говорить.

Эта юная царевна замечательно точно вписывалась в архетип русской жены и матери, представляя собой, может быть, самый любимый на Руси женский образ: веселая, сердцем чистая красна девица, лебедушка, будущая скромная и верная супруга, домоседка и хозяюшка.

С.Я. Офросимова заметила эту яркую, подчеркнутую самой природой русскость великой княжны Марии: «Рядом с ней сидит великая княжна Мария Николаевна. Ее смело можно назвать русской красавицей. Высокая, полная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице, она особенно мила русскому сердцу. Смотришь на нее и невольно представляешь ее одетой в русский боярский сарафан; вокруг ее рук чудятся белоснежные кисейные рукава, на высоко вздымающейся груди – самоцветные камни, а над высоким белым челом – кокошник с самокатным жемчугом. Ее глаза освещают все лицо особенным, лучистым блеском; они… по временам кажутся черными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец ее нежных щек. Она весела и жива, но еще не проснулась для жизни; в ней, верно, таятся необъятные силы настоящей русской женщины».

Жильяр в то же время отмечал некоторую подчиненность Марии сестрам: «Мария Николаевна была красавицей, крупной для своего возраста. Она блистала яркими красками и здоровьем, у нее были большие чудные глаза. Вкусы ее были очень скромны, она была воплощенной сердечностью и добротой; сестры, может быть, немного этим пользовались и звали ее “добрый толстый Туту”; это прозвище ей дали за ее добродушную и немного мешковатую услужливость».

Софи Бухсгевден, фрейлина императрицы и подруга всех четырех девушек, писала, что Мария Николаевна была в полном подчинении у младшей, Анастасии Николаевны, – «постреленка», как звала ее Мать. Но несомненно, что это подчинение, если оно действительно имело место, не могло исходить из-за слабости характера Марии. Мы увидим, что эта юная девушка обладала большой внутренней силой. «У нее был сильный, властный взгляд. Помню ее привычку подавать руку, нарочно оттягивая ее вниз» (И.В. Степанов).

Юлия Ден вспоминала: «Когда я впервые познакомилась с великой княжной Марией Николаевной, она была еще совсем ребенком. Во время революции мы очень привязались друг к другу и почти все дни проводили вместе. Она была просто золото и обладала недюжинной внутренней силой. Однако до наступления тех кошмарных дней я даже не подозревала, насколько она самоотверженна. Ее Высочество была поразительно красива… глаза, опушенные длинными ресницами, густые темно-каштановые волосы. Некоторая полнота Марии Николаевны была поводом для шуток со стороны Ее Величества. Она не была такой живой, как ее сестры, зато имела выработанное мировоззрение и всегда знала, чего хочет и зачем».

Лили Ден поведала о следующем эпизоде из тех кошмарных, по ее выражению, дней: «“А где Мари?” – спросила Государыня. Я вернулась в красную комнату. Мария Николаевна по-прежнему сидела, скорчившись, в углу. Она была так юна, так беспомощна и обижена, что мне захотелось утешить ее, как утешают малое дитя. Я опустилась рядом с ней на колени, и она склонила голову мне на плечо. Я поцеловала ее заплаканное лицо.

“Душка моя, – проговорила я. – Не надо плакать. Своим горем Вы убьете Маша. Подумайте о ней”.

Услышав слова: “Подумайте о ней”, великая княжна вспомнила о своем долге перед родителями. Все и всегда должны отвечать их интересам.

“Ах, Я совсем забыла, Лили. Конечно же, Я должна подумать о Маша”, – ответила Мария Николаевна.

Мало-помалу рыдания утихли, к Ее Высочеству вернулось самообладание, и она вместе со мной отправилась к родительнице».

О храбрости и самообладании великой княжны Марии Николаевны вспоминает и другая свидетельница тех страшных дней, Анна Танеева: «…никогда не забуду ночь, когда немногие верные полки (Сводный, конвой Его Величества, Гвардейский экипаж и артиллерия) окружили дворец, так как бунтующие солдаты с пулеметами, грозя все разнести, толпами шли по улицам ко дворцу. Императрица вечером сидела у моей постели. Тихонько, завернувшись в белый платок, она вышла с Марией Николаевной к полкам, которые уже готовились покинуть дворец. и может быть, и они ушли бы в эту ночь, если бы не Государыня и ее храбрая дочь, которые со спокойствием до двенадцати часов обходили солдат, ободряя их словами и лаской, забывая при этом смертельную опасность, которой подвергались. Уходя, императрица сказала моей матери: “Я иду к ним не как Государыня, а как простая сестра милосердия моих детей”».

Обладая не меньшей внутренней силой, чем сестра Татьяна, Мария тем не менее «домашняя девушка» со своей глубинной душевной жизнью, внутри которой происходили мало кем замечаемые внутренние процессы. Были ей присущи собственные глубокие переживания, скрытые от сестер, но чуткая Мать и в этой богатой, по природе сокровенной натуре угадывала эти переживания, всегда подбадривала, была Марии, как и остальным детям, любящим старшим другом.

Следующие отрывки из переписки между императрицей Александрой Феодоровной и ее дочерью Марией немного проясняют образ этой наименее известной из всех сестер:

«Моя дорогая Машенька. Твое письмо Меня очень опечалило. Милое дитя, ты должна пообещать Мне никогда впредь не думать, что тебя никто не любит. Как в твою голову пришла такая необычная мысль? Быстро прогони ее оттуда. Мы все очень нежно любим тебя, и, только когда ты чересчур расшалишься, раскапризничаешься и не слушаешься, тебя бранят, но бранить не значит не любить. Наоборот, это делают для того, чтобы ты могла исправить Свои недостатки и стать лучше! Ты обычно держишься в стороне от других, думаешь, что ты им мешаешь, и остаешься одна с Триной, вместо того чтобы быть с ними. Они воображают, что ты не хочешь с ними быть. Сейчас ты становишься большой Девочкой, и тебе лучше следовало бы быть больше с ними. Ну, не думай больше об этом и помни, что ты точно так же нам дорога, как и остальные четверо, и что мы любим тебя всем сердцем. Очень тебя любящая старая Мама».

«Мария, дорогая, не забудь перед исповедью и Причастием почитать книгу, которую тебе дал батюшка. Аня и Я делаем то же самое. Благословение от твоей старушки Мамы».

«Мария, дитя мое, ну не будь такой дикой, обязательно слушайся старших сестер и не простужайся. Я надеюсь, что ты отлично проведешь время на яхте. Спи спокойно. Благословение от твоей старушки Мамы».

«Моя дорогая Мария, ты прочитаешь это, когда мы уедем. Очень печально оставлять вас, троих малышей, и Я буду постоянно о вас думать. Ты в этой группе старшая и поэтому должна хорошо присматривать за младшими – Я никогда не оставляла Беби на двое суток Ходи в госпиталь… и в Большой дворец навещать раненых. Показывала ли ты Трудно твой госпиталь? Сделай это, дорогая, доставь ей удовольствие. Загляни к Соне, когда будешь свободна. Пошли телеграмму… Когда вы утром встанете, напиши, как у вас троих дела, и вечером – о том, как вы провели день. В воскресенье с утра пораньше – в церковь».

«Дорогая Мария. Пожалуйста, раздай всем офицерам в Большом дворце (во время Первой мировой войны Государыня превратила Екатерининский дворец в военный госпиталь.) эти образа от Меня. Разверни их… Если будет слишком много, то остаток отдай Мне обратно. Потом Я посылаю хлеб – освященную просфору и неосвещенную – они должны это разогреть и съесть. Я также посылаю образа для Наших раненых офицеров, но Я не знаю, сколько их у нас лежит, и некоторые неправославные. Лишние передай офицерам в вашем госпитале. Надеюсь, что ты принесешь Мне письмо. Да благословит и да хранит тебя Бог. 1000 поцелуев от твоей старушки Мамы, которая очень по тебе скучает».

Внутренний мир великой княжны Марии Николаевны был окрашен ярким религиозным чувством. Это одно из свойств женщин «из терема» – религиозность у них основательная, глубоко и искренне переживаемая, носимая в душе и почти не выставляемая напоказ. С матерью-другом, правда, можно поделиться. Переписываясь с Александрой Феодоровной, Мария Николаевна чаще других сестер анализировала свои религиозные переживания, говорила о вере и Церкви.

«Знаешь, это очень странно, но, когда Я вышла из комнаты Алексея после молитвы, у Меня было такое чувство, как будто Я пришла с исповеди… такое приятное, небесное ощущение».

«Моя дорогая Мама! Ты говорила Мне, что хотела бы пойти причаститься Святых Таин. Знаешь, Я тоже хотела пойти в начале поста. Надеюсь, у Тебя будет хорошая поездка. Много раз целую Тебя и Папу. Анастасия тоже Вас целует. Как бы Мне хотелось пойти на исповедь 14-го. Да благословит Вас Бог. Твоя Мария».

«Мама, Моя дорогая, желаю тебе счастливого Рождества и надеюсь, что Бог пошлет Тебе силы снова ходить в госпиталь. Спи спокойно. Твоя любящая Дочь Мария. Я Тебя люблю и нежно целую».

«Моя любимая Мама, Я так за Тебя рада, что Ты скоро увидишь дорогого Папу. Я или Анастасия будем читать молитвы с Беби».

Наиболее полный портрет великой княжны Марии Николаевны составил Дитерихс:

«Великая княжна Мария Николаевна была самая красивая, типично русская, добродушная, веселая, с ровным характером, приветливая девушка. Она любила и умела поговорить с каждым, в особенности с простым человеком…За свою простоту она получила в Семье кличку “Машка” – так звали ее сестры и Алексей Николаевич. Говорили, что наружностью и силой Она уродилась в императора Александра III. И действительно, Она была очень сильна: когда больному Алексею Николаевичу нужно было куда-нибудь передвинуться, он зовет: “Машка, неси меня”. Она легко Его поднимала и несла. Заболела она корью последней из Семьи; вследствие простуды в исторический вечер 27 февраля болезнь ее приняла особую тяжелую форму, перейдя в крупозное воспаление легких очень сильной степени. Только сильный организм великой княжны помог в конце концов побороть тяжелую болезнь, но неоднократно положение принимало критическое состояние. Во время ареста она сумела расположить к себе всех окружающих, не исключая и комиссаров Панкратова и Яковлева, а в Екатеринбурге охранники-рабочие обучали ее готовить лепешки из муки без дрожжей».