Текст книги "Хроники Континента. Легенда о Защитниках"

***

Арес заснула только к полудню. Сон был неспокойный, рваный, но яркий, а пробуждение настолько полным, что девушку первое время не оставляло ощущение, будто ее разбудили ударом по голове чем-то тяжелым.

Пока они спали, Нова, к большому удивлению присутствующих, улизнула к речке, набрать во фляги чистой воды.

– Если уж я с вами застряла, то это не значит, что я должна разделять вашу глупость: Адуи нужно как можно больше пить, а у нас запасы на минимуме, – пояснила она, раздавая воду.

Открыв свою флягу и сделав из нее несколько жадных глотков, Скарлетт самодовольно добавила:

– Я, кстати, и лошадей проверила. Все пока целы, никто не разбежался. Не за что.

Анетт же весь день дежурила у раненого лейтенанта, лишь ненадолго прервавшись на сон.

– На четвертом этаже же медпункт, – тихо произнесла она, принимая у Скарлетт две фляги: для себя и Адуи, – там куча разных растворов и трав, благодаря которым, он быстрее поправиться. Проникнуть бы туда!

– Лой! Сэм! – быстро сориентировался Маркус. – Отправляйтесь наверх, возьмите все, что можете взять, но зря не рискуйте: мы еще не знаем, отчищена ли Башня от Тварей.

Оба, кивнув, отдали честь наставнику и ринулись наверх. Лой, уходя, подмигнул Арес, и девушка ободряюще улыбнулась ему в ответ.

– Как Адуи? – поинтересовалась она у Анетт, глядя на еще бледное лицо командира.

– Гораздо лучше, правда, он еще очень и очень слаб, но момент кризиса миновал. Рана чистая, а с травами наверху он вскоре встанет на ноги. Мы с ним даже поговорили немного, он сейчас отсыпается. Сон самый главный лекарь – помогает от всего.

– Это хорошо, – просипел Маркус, – вот тогда все вместе к другой Башне и двинемся! Надеюсь, никто не против? – Он демонстративно взглянул на Скарлетт.

Нова лишь развела руками:

– Я поеду с вами, быть может, там я смогу убедить отдать мне статуэтку, – вздохнула она и, немного подумав, добавила. – Хотя лишних иллюзий я не питаю: Защитники обожают упираться рогом и стоять на своем, как бы глупо это не было. Может, вас всех порешают Твари, и тогда я смогу со спокойной совестью забрать ее?

На этот выпад ей никто не ответил, но всем стало немного не по себе.

Анетт вновь вернулась к своему пациенту, Маркус, склонив голову над старой походной картой, продумывал их будущий маршрут. Арес, в свою очередь, стиснув в руке пистолет, встала на стрем у двери, вглядываясь в темноту зала, пытаясь отогнать тревожные мысли.

Она попыталась заполнить свою голову воспоминаниями о том, как когда-то в этом самом зале играла в прятки с отцом, но мысли о потерянном родителе лишь еще сильнее бередили ее душевные раны.

Что бы он сделал, будь он здесь с ними? Поддержал бы напутственным словом, или, напротив, был бы разочарован мягкотелостью дочери? Она не знала и никогда не узнает, а все из-за Тварей! Как ни странно, эти мысли не разжигали в ней былой ненависти. Девушка вспоминала мальчишку-вольфа, его быстро угасающие глаза, и вместо жгучей ярости чувствовала лишь горечь.

И Кайл. Она не хотела думать о нем, но мысли непроизвольно просачивались в ее голову. Тяжелые, горестные, как бы от них убежать?

Хотелось плакать. Как тогда, в детстве, уткнуться лицом в подушку и реветь до тех пор, пока ее, измученную и раскрасневшуюся, не унесет в своих теплых объятиях сон в долгожданное небытие. Но она уже не ребенок. Детство кончилось, и как тяжела не была бы ноша, которую коварная судьба взвалила на ее хрупкие плечи, она должна выдержать. Реветь нельзя, нужно действовать.

Хромая, к ней подошел Маркус, нарушая ее уединение:

– Ну как ты?

– Нормально. В зале никого, но это не значит, что вся Башня в безопасности. Они могли затаиться где угодно.

– Арес, – Маркус положил свою костлявую, изборожденную шрамами руку ей на плечо, – я спрашивал не как обстановка, а как ты сама.

– Нормально… – мотнув головой, повторила та. Она и сама не знала, почему ей не хотелось говорить. – Все в порядке.

– Конечно же нет, ты не в порядке! – возразил наставник, тряхнув гривой седых волос. – Святые Предки! То, что вам пришлось пережить морально сложно даже опытным бойцам, наш общий дом разрушен. Нас предали те, кого мы считали братьями, семьей. После этого просто нельзя быть в норме.

– Тогда зачем спрашивать? – беззлобно пожала плечами та. – Если и так все понятно?

– Тебе нужно об этом поговорить.

– Нет, мне нужно забыть все, что случилось, и как можно скорее!

Арес неожиданно рассердилась. Зачем он пришел к ней читать лекции?! Где-то в душе она понимала, что старик беспокоится о ней, и это бесило девушку еще сильнее: она уже не та маленькая ученица, она воин. Одна из Защитников. Она не нуждается в беспокойстве. Ни его, ни кого-либо.

Некоторое время они молчали, потом Маркус бесцветным голосом произнес:

– Мой первый был пикс. Я не мог нормально спать месяц.

Арес недоуменно уставилась на наставника, вмиг позабыв недавнюю ярость.

– Я был в своем первом Дозоре. Заносчивый амбициозный мальчишка, желающий поскорее разделаться с настоящим врагом. Мне только стукнуло семнадцать, и мы преследовали отряд пиксов, я догнал одного из них, самого медленного, повалил на землю. И сам не заметил, как пронзил его грудь своим клинком. Он закричал. Я никогда не слышал, чтобы так кричали: пронзительно, жалобно. Не как кровожадное чудовище, а как… совсем как человек. Многие ночи, лежа на койке в казарме, я пытался забыть его лицо. Его глубокие, полные жизни глаза преследовали меня по ночам. Я клялся себе, что никогда больше не подниму клинка для убийства. Я ненавидел себя.

– И как ты смог побороть себя? Как смог все забыть? – дрогнувшим голосом спросила старика девушка.

Наставник грустно улыбнулся:

– Я и не забыл. С тех пот минуло лет сорок, а я до сих пор помню его лицо вплоть до каждой детали, смилуйся над моей памятью Предки. Раны со временем затягиваются, а шрамы почти не болят. Через какое-то время я смог перестать думать о битвах с ужасом. Но я не забывал. Никогда не забывал. Другое дело Нова. Я видел многих подобных ей, не таких искусных, конечно, но все-таки. Они позволили ненависти полностью завладеть ими, изменить себя, позволили ей заменить собой сострадание, они забывают ошибки, не прощают слабости. Порой мне кажется, что между ними и Тварями почти нет отличий. Ведь людьми нас делает именно то, что мы помним и сожалеем. Честно говоря, мне горько видеть, во что превратилась эта бойкая девчушка. Я помню ее совершенно другой…

– А как вы с Новой… – замеченное краем ухо движение не дало Арес закончить вопрос.

Инстинкт сработал мгновенно, девушка навела дуло пистолета в полумрак зала, готовая выстрелить в любой момент. Однако, уже через секунду, разгоняя темноту тусклым светом масляной лампы, в их поле зрения возникли Лой и Сэм.

– Я чуть вас не пристрелила, могли бы… – Начала было Арес, но осеклась, увидев лицо друга.

Взгляд Лоя был отрешенный, словно парень находился где-то очень далеко отсюда. Бледный, слегка дрожащий, он взглянул на нее, не видя.

– Что случилось?

Не отвечая, Лой прошел вглубь столовой и, упав на уцелевшую лавку, спрятал лицо в ладонях.

– Вы были в комнатах поваров? – догадался Маркус.

Сэм в ответ кивнул. Было похоже, что здоровяку неловко, и он с радостью сменил на посту Арес, которая тут же поспешила к другу.

– Лой, – она осторожно присела рядом.

Парень поднял на нее бледное лицо, и только сейчас девушка заметила, что в руке он держит слегка запачканную кровью голубую ленту. Сердце камнем упала вниз.

– Это Патриции, да?

Отрешенный кивок послужил ответом.

Арес и не знала, что ответить, как помочь, что сказать. Все слова и фразы, вертевшиеся на языке казались глупыми, бессмысленными и черствыми. На помощь ей пришла Анетт, что, покинув ненадолго Адуи села по другую сторону от Лоя.

– Но ведь, возможно, Патриция еще жива, – тихо предположила она, положив руку на плечо парня.

– Там… кровь… много очень… – голос Лоя был сдавленным, словно чужим. – Все вещи… будто она собиралась, а ее…

Он осекся и судорожно вздохнул.

Арес, все еще не зная, что сказать, по примеру Анетт сжала плечо парня, который вновь опустил голову. Некоторое время они просидели так, и девушка, съедаемая чувством собственной беспомощности, окончательно потеряла ощущение реальности.

– Мы собрали все, что нужно, – наконец раздался глухой голос Лоя. – Растворы у Сэма в рюкзаке, в моем – травы.

– Вы молодцы, – ласково улыбнулась ему Анетт.

Лой стянул с плеч мешок и вытащил оттуда несколько пучков непонятных растений, перевязанных меж собой нитками.

Блондинка поблагодарила его, но с места не сдвинулась, продолжая сидеть рядом с парнем, чему Арес была чрезвычайно рада.

– Ей очень нравился лес, – сказал вдруг Лой, глядя куда-то вдаль, – все предлагала прогуляться, не углубляясь, конечно. А я все откладывал.

– Не кори себя, парень, – подал голос Маркус, – ты не знал, что так будет.

– Сейчас день, – Лой перевел взгляд на командира. – Твари еще не проснулись. Можно я… вряд ли ее… ну… хоронили.

– Ты хочешь сделать это у леса? – Маркус отвел глаза.

– Да.

– Один?

– Я знаю, что нельзя, но…

Командир задумался на секунду, а потом, к удивлению Арес, кивнул:

– У тебя полчаса.

– Спасибо.

Как больно было видеть друга таким, и как невыносимо от того, что она не знает, как ему помочь!

Лой вышел из столовой, оставив их в тягостном молчании. Сэм по-прежнему держал стрем у двери, похожий на безмолвную статую. Нова, прислонившись к стене, что-то писала в небольшой потрепанной книжечке с красной обложкой. Неужто Легенда Континента ведет дневник? Маркус, обождав пару минут, резко встал и направился к выходу.

– Ты куда? – подозрительно сощурилась Нова.

– Вернусь через полчаса. Оставайтесь здесь.

Видимо, старик решил проследить за Лоем. Действительно, как бы убитый горем парень не натворил бед…

Анетт тем временем занялась раскладыванием бутылочек и трав по одному ей известному порядку:

– Тааак, это у нас пармелия… можно будет отваром из нее прочищать раны. О, а это же настойка из родиолы! Полезная вещь!..

– И как ты все это разбираешь? – желая чем-то себя занять, Арес присела рядом, недоуменно разглядывая засушенные растения, которые с таким восторгом перебирала подруга.

– Но это же интересно, разве нет? Смотри-ка! Мальчишки и пальчатокорнник притащили! – Анетт указала на странное растение с длинным стеблем и фиолетовыми лепестками.

– Пальче… что? – поморщилась капитанская дочь, не разделив энтузиазма блондинки.

– Пальчатокорнник, – терпеливо повторила та, – ну, знаешь, компрессы из него можно применять для лечения нарывов и опухолей, а внутрь для лечения больного горла.

– Мда… я часто не слушала на травоведенье…

– А я не пропускала ни одного слова. Не знаю, мне почему-то всегда казалось это гораздо интересней, чем махаться мечами, или стрелять из арбалетов и луков, не говоря уже о пистолетах, да простят меня Предки!

– Ну… все-таки каждому свое, – неуверенно протянула Арес, не представляя, что может быть интересного в этой засушенной траве.

– Мои одногруппники с тобой бы не согласились, – печально улыбнулась собеседница, отводя взгляд, – они всегда говорили, что медициной должны заниматься лекари, а не Защитники. Но мы ведь должны не только защищать, но и помогать, так ведь? Кто, если не мы?

Арес в ответ только пожала плечами: неделю назад она бы полностью была на стороне ее взвода – Защитники должны заниматься настоящим делом, а не торчать в лазаретах, выхаживая раненных, но теперь она ни в чем не могла быть уверена.

– Иногда я думаю, может быть, мне действительно лучше было бы заняться медициной? – продолжала тем временем Анетт. – А что? Воин из меня никудышный. Сражаюсь я с трудом, а была бы лекарем, спокойно поселилась бы себе в какой-нибудь деревушке, так похожей на мою, собирала бы травы, лечила разбитые коленки и больные животы…

– Похожей на твою? Почему не в своей?

– Потому что… – Анетт глубоко вздохнула, пытаясь сладить с дрогнувшим голосом, – потому что нет больше моей деревушки…

– Как так?! – сердце Арес забилось сильнее. – Это Твари?…

– Нет… кто бы мог подумать, что иногда самые опасные монстры – это не сверхъестественные чудища, а обыкновенные люди. Наше поселение было совсем небольшим, так, пара домишек для пары семей, но жили мы классно.

Анетт мечтательно улыбнулась:

«Я помню широкие поля, прозрачный ручеек, наш маленький садик и запах выпечки… моя мама пекла лучший хлеб на Континенте! По соседству жило всего трое местных ребятишек, и при таком раскладе мы просто не могли не подружиться. О, как чудесна и беззаботна была наша жизнь!

Самое трудное, с чем нам пришлось сталкиваться тогда, так это изучение грамоты! Ее нам преподавал, и надо сказать, с большим усердием, ученый из самой столицы! Да… как же было здорово… было… – лицо девушки вновь помрачнело. – Я говорила, что мы жили совсем рядом с Меркайнтом? Старшие часто ездили туда за покупками, с самого утра запрягали они большую телегу, снаряженную выпечкой и поделками для обмена, а возвращались только под вечер… сколько же чудесных вещей они привозили оттуда! Как я мечтала поехать туда вместе с ними, ведь уже тогда я была наслышана о том, что в Меркайнте самая большая ярмарка в мире!

И вот однажды моя мечта сбылась. Мне исполнялось четырнадцать, а как ты знаешь, это особенный возраст. Вот родители и решили сделать мне самый долгожданный подарок!

Рано утром я в большой телеге, нагруженной всякими всячинами, под завистливые взгляды своих друзей, вместе с соседями – почтенной четой Бун, еду в Меркайнт! В тот миг мне казалось, что я самый счастливый ребенок на свете! Дорога заняла пару часов, а дальше… я видела собственными глазами ярмарку! Поучаствовала в местных играх, смотрела кукольные представления, набрала кучу гостинцев! Мы вернулись только под вечер, распевая песни, счастливые, и увидели… увидели…»

Подбородок девушки задрожал, а по раскрасневшимся щекам покатились горькие слезы. Арес, не зная, как утешить тихо плачущую девушку, легонько сжала ее ладонь:

– Если хочешь, можешь не рассказывать, прости, что я заставила тебя вспоминать.

– Нет, – блондинка поспешно вытерла слезы, и попыталась улыбнуться, – все хорошо. Потом мы узнали, что за уничтожением нашей деревни стояла обыкновенная банда с большой дороги. Атаман пытался вымогать со старосты деньги, у нас их не было. Только товары на обмен. Он рассердился и приказал своим людям разрушить наш общий дом… они не пощадили даже детей… позже… позже схватили его подельников, но не его самого…

– Ты за этим пошла в Защитники, чтобы найти его и отомстить?

– Отомстить? – от удивления Анетт перестала плакать. – Нет, совсем нет! Я хотела помочь!

– Кому? – Арес совсем была сбита с толку.

– Всем. Наш мир такой опасный и… жестокий. Здесь столько сирот, столько людей с покалеченными душами, столько тех, кто пережил смерть своих близких!.. Я хочу помочь всем им. Защитники путешествуют по всему Континенту, мы могли бы лечить раненных, могли бы находить дом тем, кто остался без дома. Разве не этим должны заниматься Защитники? Защищать, но не только от Тварей, но и от всего!

– Но, а как же Атаман? Тот, из-за кого ты лишилась дома. Неужели ты не хотела найти его? – Арес никак не могла понять синеглазую девчонку.

– Сначала хотела. Хотела уничтожить его, уничтожить, как он уничтожил все, что мне дорого, но потом… потом я поняла, что его смерть будет всего лишь еще одной смертью. Она ничего не изменит, ничего не решит. Это не значит, что он не должен понести наказание, но и я не должна посвящать себя мести. На Континенте так много таких же, как я: тех, кто лишился дома из-за Тварей и бандитов, так много потерянных и напуганных, им нужен кто-то, кто смог бы показать им, что они не одни, кто-то, кто был бы милосерден и добр. Я думаю, что от милосердия иногда гораздо больше пользы, чем от наказания.

– Не понимаю, – тряхнув головой, честно призналась Арес, – разве полное истребление не действенный выход? Если бы не было бандитов и Тварей, то никто не нуждался бы в помощи, все были бы счастливы…

– Мне кажется, что желание истреблять затягивает… это трудно объяснить, но… – Анетт не успела закончить свою мысль: Адуи, лежавший все это время рядом, дернулся и застонал, могучие ладони лейтенанта невольно сжались в кулаки.

– Мамочки! У него снова кошмар, – сочувственно вздохнула Анетт, и вновь принялась искать что-то в кучке высушенных трав, – извини меня, надо сосредоточиться, но спасибо за то, что выслушала!

Натянув улыбку и кивнув, Арес отошла от девушки, предоставляя ей право возиться с пациентом.

Голова рассказывалась, казалось, еще чуть-чуть, и она распадется на тысячи маленьких осколков, а душа как никогда была наполнена внутренними терзаниями.

Глава 11. Снова вперед

Адуи стремительно поправлялся, главным образом, благодаря, конечно, заботе Анетт. Обживать Башню заново никто не собирался по причине скорого отъезда, однако, порыскав в комнатах (Арес так и не решилась зайти в свою, не желая видеть то, что от нее осталось), компания нашла одежду и запаслась необходимым для долгого путешествия инвентарем.

Помывшись в реке и сменив прежние тряпки на чистые костюмы, Арес с товарищами почувствовали себя заметно лучше.

Лой вернулся из леса, так и не узнав, что Маркус за ним шпионил. Что бы парень не делал там: плакал, молился, кричал – это явно пошло ему на пользу. И хоть отпечаток скорби оставался в его глазах, сам Лой выглядел гораздо менее отрешенным.

Нова, как всегда, держалась подальше ото всех, лишь иногда вставляя едкие замечания, полные презрения, в их разговоры. С каждым днем она нравилась Арес все меньше, да и Адуи был от нее явно не в восторге: пару раз девушка слышала, как он обсуждал ее присутствие с Маркусом, называя Скарлетт «опасной смутьянкой» и «той, кто нас всех погубит». Но старый наставник оставался неприклонен, и, несмотря на негативные чувства, Легенда Континента все еще была с ними.

Надо сказать, что и сама Скарлетт была явно не в восторге от идеи оставаться с Защитниками. Ей не терпелось действовать – это было видно. Сидеть на месте, ожидая, пока лейтенант поправится, для нее было безумно тяжело, однако, загадочная статуэтка не давала Нове возможность покинуть их маленькую группу.

Что же касается самой Арес, то за эти дни, проведенные в Башне, она отдалилась ото всех не хуже, чем Легенда Континента. С самого утра она приходила на ту поляну, где паслись их лошади, и, развалившись на траве, смотрела на небосклон.

Первые дни она кричала, била руками землю, плакала, не боясь, что кто-то может за ней наблюдать. Она выплескивала из себя всю злость, все страхи и обиды, все сомнения. Она до боли, до крови закусывала губы и костяшки пальцев, словно физическая боль могла хоть на секунду, на мгновение, заглушить боль настоящую.

Арго чувствовал, что с его хозяйкой твориться что-то неладное: иногда он подходил и тыкался холодным носом в ее плечо, словно бы пытаясь утешить. Однако Арес сама не совсем понимала, что ней такое творится. Гнев, страх, надежда, апатия сменяли друг друга стремительно.

То она вспоминала Кайла и всех ее товарищей, павших в ужасной бойне в ночь осады Башни, тогда девушка буквально ощущала, как ярость своей ледяной рукой сжимала все внутри, не давая дышать. Но это чувство проходило, едва перед глазами возникал образ умирающего мальчишки-вольфа. Кем он был? Чего хотел? Как дошел до такого трагичного конца?

«На Континенте так много потерянных и напуганных» – эта фраза, произнесенная Анетт, никак не давала девушке покоя. Возможно ли, что и этот неизвестный ей мальчишка был не кровожадным убийцей, не монстром, а всего лишь пешкой, одним из солдат в армии кого-то жестче и могущественнее? Кем-то потерянным и напуганным?

Ведь явное дело, что кто-то распланировал все происходящее: впервые за много лет Твари объединились, нападая централизованно, сообща; впервые за всю историю Континента, Защитники подняли клинки на своих собратьев – кто-то явно стоит за всем этим, дергая за ниточки из тени… вот только кто?

– Не отвлекаю? – мелодичный голос, раздавшийся совсем рядом, заставил девушку вздрогнуть

Арес рывком села и развернулась, чтобы увидеть внезапного собеседника. В ярких лучах полуденного солнца чуть вьющиеся волосы Анетт красиво переливались легкой рыжиной. А на аккуратном носике появились новые веснушки.

– Ты не против? – кивнула она на место рядом.

– Нет…

– Ты с нами не разговариваешь, – заметила блондина, садясь рядом, не боясь замарать брюк.

– Не с вами… не совсем… – Арес глубоко вздохнула, ей совсем не хотелось рассказывать про все то, что занимало ее голову последнее время.

– Лой беспокоится. И мы тоже.

Капитанская дочь почувствовала легкий укол совести: Лой и верно, скорее всего, просто с ума сходит, ломая голову над тем, почему она его избегает. Да еще и в такое время. Но даже со своим самым лучшим другом у Арес не было сейчас сил разговаривать.

– Слушай, можешь, пожалуйста, передать ему, что все в порядке? Просто… просто мне надо время, чтобы все осмыслить как следует.

– Понимаю… – блондинка легла на траву, рядом, глядя широко раскрытыми глазами на чистое небо. – Тут кажется все таким безмятежным! Даже не верится, что скоро мы вновь отправимся в путь…

– Это точно…

– Сэму не нравится идея отправляться всем вместе, он считает, что если бы мы придерживались плана Маркуса, то помощь уже бы спешила к нам. А так положение наших дел как раз на руку предателю.

– Не подозревает ли он, часом, Лоя?

Анетт моргнула – видно, что девушка никак не ждала такого вопроса.

– Ну… не совсем, – уклончиво ответила, наконец, она, стараясь не смотреть на капитанскую дочь.

– Значит, все-таки, да?

– Ладно… да! – краснея, призналась девушка. – Просто… ну, он считает, что для предателя эта удобная позиция: дать нам возможность подозревать друг друга, тем самым стравливая.

– Но разве он, так говоря, не натравливает всех на Лоя? – руки Арес задрожали: да кто такой этот Сэм, чтобы подозревать ее друга? Он его даже не знает толком.

– Он сказал это только мне, а я передала тебе, вот и все, – судя по всему, Анетт испугалась ее реакции, – успокойся, это всего лишь домыслы!

Ярость отступила так же быстро, как и нахлынула, и Арес беспомощно свалилась на траву. Как же безумно она устала! Казалось, что никогда в жизни она не уставала так сильно, как теперь!

– А сам-то Сэм не думает, что он тоже в списке подозреваемых?

– Думает, – с готовностью кивнула Анетт, видя, что собеседница не намерена больше ругаться, – но это не он.

– Откуда такая уверенность? – Арес скептически приподняла одну бровь. – Добряком его явно не назовешь.

– Он только внешне такой хмурый! – бросилась блондинка на защиту друга. – А в душе он совсем другой! И вообще, он просто пытается казаться непробиваемым из-за того, что с ним было в детстве!

– А что было?

– Ну… – Анетт тяжело вздохнула, словно решаясь. – Только никому?

– Могила, – в подтверждение своих слов Капитанская дочь демонстративно прижала указательный палец к губам.

– Смотри мне!

Анетт глубоко вздохнула:

«После того, как мой дом был разрушен, соседи на первое время взяли меня к себе – они просто замечательные люди! Однако навсегда оставаться с ними я не могла: чета Бун была очень старенькой, да и средств к существованию у нас почти не было. Именно поэтому вскоре было решено отправить меня в Меркайнтский приют.

Детей там было много: с самого юного возраста поняв, что мир жесток, они обозлились сами. Пинки и толчки стали самой обыденной вещью, а отобранная еда и драки в немноголюдных коридорах – ежедневными неприятностями.

Это было ужасно! Самых буйных из нас запирали на несколько суток в кладовой, сажая на жесткую диету из воды и хлеба.

Сэм уже жил там, когда я поступила. Мы были погодками, но уже тогда он казался гораздо старше, чем был на самом деле. Он часто ввязывался в драки, защищая младших и слабых, но наши управительницы не особо разбирались, кто виноват: наказание нес тот, кто попадался. И Сэм попадался больше всего.

Однажды, когда была моя очередь дежурить, я говорила тебе, что мы там дежурили? Мыли полы, вытирали пыль, чистили печи на кухне!

Так вот, моя задача была убраться на втором этаже, а именно там и была знаменитая кладовая для наказаний, и надо же такому случиться, что в этот вечер там, за очередной разбитый нос, как раз, томился Сэм! Мы разговорились. Он показался мне неплохим парнем, и вскоре я уже под шумок таскала ему булки и прочую снедь. Мы часто болтали с ним, точнее больше болтала я, а он терпеливо слушал.

Но однажды он все-таки рассказал мне о том, как он попал в это жуткое место.

Еще совсем маленьким Сэм очутился в руках работорговцев – как, он не помнит, уж больно он был тогда мал. То ли его выкрали, то ли родители сами продали его за пару медяков, но это не важно. Важно то, что работорговцы разглядели в крепком мальчонке большой потенциал – с самого детства его воспитывали как воина, уча только одному – убивать. Наверное, они хотели срубить много денег, продав его потом как охранника, или наемника, представляешь, как к нему относились? Хуже, чем к вещи! Бедный мальчик!

Когда ему исполнилось тринадцать, стража Меркайнта вышла на след их логова. Боюсь себе только представить, что ему довелось пережить тогда! Ведь как бы с ним не обращались, как бы ни были несправедливы и жестоки работорговцы, их мир – единственное, что знал тогда Сэм. Теперь же все изменилось – его домом должен был стать Меркайнтский приют.

И вот мы решили вместе вырваться оттуда. Еще дома я слышала про Защитников, про то, как они живут и что делают. Мы как раз уже были призывного возраста, поэтому, едва прошел слух о том, что Собирательный отряд пересек границы Меркайнта, мы первыми запросились в новобранцы. С тех пор мы друг за друга горой.

Это только внешне Сэм – мрачный тип, в душе он гораздо мягче и ранимее, а еще верный. В этом я убедилась, поверь. Он – самый верный и надежный из тех, кого я когда-либо встречала».

Арес некоторое время молчала, переваривая рассказ Анетт. Признаться, его невиновность эта история не доказывает, лишь объясняет, откуда такая безоговорочная вера в этого нелюдимого паренька у белокурой девчонки.

А что же сама Арес? Все это время она старалась не думать о том, что кто-то в их компании способен хладнокровно предать других. Однако, как бы она не старалась отогнать назойливые мысли, подозрения черным дымом проникали в ее душу, заставляя присматриваться к товарищам. Где-то глубоко внутри она подозревала именно Сэма, сама не зная почему.

Может, от того, что он очень скрытный, не доверяющий свои мысли никому, кроме хорошо проверенных людей? Может от того, что с заметной неприязнью относится к ее лучшему другу? А возможно, причина в том, что они почти не общались, что ей было бы легче обвинить человека малознакомого, пусть и товарища, чем кого-то, кого она знала и испытывала симпатию.

– Ладно, какие тогда твои версии? Кто предатель, по твоему мнению?

– Я думаю, – неуверенно начала блондинка, а затем, словно набравшись храбрости, выпалила. – Нет, я верю! Я верю, что среди нас нет предателя! Я верю, что Лой просто любитель повалять дурака. Сэм – нелюдимый, но очень надежный и смелый парень. Маркус и Адуи – наши опытные боевые командиры. Нова – та, которая за колкостями и враждебностью пытается скрыть искореженное сердце. Я, ты, все они – никто из нас не может быть предателем! Сейчас не время думать об этом! Сейчас нам нужно добраться до другой Башни целыми и невредимыми!

Анетт закончила свою речь, тяжело дыша, ее широко распахнутые глаза светились непоколебимой уверенностью в собственных словах, а на губах играла улыбка. Арес смотрела на нее и думала, что сейчас отдала бы все на свете за такую же способность верить, не имея никаких доказательств.