Текст книги "КитКот. Один – играет, а другой – страдает"

– Они как клопы в медовой розе! – бесхитростно согласился невидимый друг Иована.

– Любовь миллионов к этим пустышкам – хитрый гипноз. Не любовь, а мания, – сказал мужчина уверенно. – Их не за что любить. Тех, кто ничего не делает, но получает всё. За дурнопения и танцульки? Так быть не должно.

Явились они. Бесформенная совершенно не привлекательная жёнушка и ненасытная до его зарплаты тёща. Заткнув носы, они через едкие языки пара, выползающие из-под крышек, прогудели:

– Зачем ты поставил на плиту кастрюли?!

Скрипнув табуреткой, Иован нахмурился:

– Они здесь стояли до меня.

Жена выключила газ, надев перчатку, подняла крышку и увидела там грязное месиво.

– Милый, тебе не стоило так утруждаться. Я бы все равно постирала твою рабочую одежду.

Скрипнув табуреткой, Иован изобразил спокойствие, насколько мог:

– Эти. Кастрюли. Стояли. Здесь. До. Меня.

Пока жена открывала окно, тёща ушла за освежителем воздуха, пробурчав себе под нос:

– Когда ты хоть починишь эту жалкую табуретку?!

Канал переключился. Иован не прикасался к пульту. Он увидел там южнокорейский сериал про одного бедняка и кальмаров.

– И это… бедняк?! С каких пор у бедняков идеально ровные белые зубы? А кожа почему гладка и чиста? Ему, как и мне, но выглядит он лет на тридцать. А волосы у него густые, прям как у меня… в одном месте. И синяков под глазами нет. Этот бедняк выглядит лучше меня. А я не бедняк. Фу, что за мерзость и неправдоподобие!

Когда жена ушла, огонь под кастрюлями вспыхнул сам собой с неистовой силой, а окно закрылось само собой. Мужчина меж тем переключил канал. Там говорил какой-то страшный человек в таинственном одеянии со странным символом и надписью «НИХИЛ».

– Вы когда-нибудь думали о древнеегипетских рабах? Сомневаюсь. О них никто никогда не думает. Дорогие зрители, не волнуйтесь вы так, о вас тоже никто не будет вспоминать. Ха! Подождите горевать или возмущаться, вы пока ещё не израсходовали себя! Ха! Ха! Вы просто сгниёте в земле (после своей смерти, разумеется.) И о вас никто не вспомнит. Словно вас и не было никогда на планете Земля.

«С каких это пор по телевидению разрешают произносить подобные мысли?» – подумал Иован, слушая внимательно.

– Да, вы живете в XXI веке, с множеством свобод, но хоть и вы и не рабы, но и не господины. Древнеегипетские рабы были нужны, чтобы возводить великие гробы для фараончиков. Это был их Смысл Жизни. А вы, зрители, для чего нужны им? Каков ваш Смысл Жизни? Не тот, который вы себе придумали, а тот, который они заставили вас принять? Рассказать?

– Да-да, расскажите! – кивнул Иован.

Если сначала этот страшный человек на экране произносил слова своим искажённым голосом словно вбивал гвозди в мозг слушателей, то сейчас он говорил с интонацией всезнающего воспитателя детского садика, с тонкой издевкой, но в то же время заботой:

– Всё равно вы никогда не догадаетесь о вашем истинном Смысле Жизни. Думаете, для чего-то великого и вечного вы родились? Ну хотя бы для возведения пирамиды? Ха… или для того, чтобы участвовать в важных исторических выборах? Ха… Ну холёсё, детки, сейчас скажу…

Внезапно канал переключился.

– Эй! Я хочу узнать! – крикнул Иован.

По телевизору уже показывали успешного мужчину, который в свои сорок шесть выглядел на тридцать с небольшим. В его движениях сочилась дерзость. Этот элегантный красавец спасал мир он злодеев и ходил на свидания с красивой женщиной. Он вёз её в огромный домище за несколько миллионов долларов на статусной машине.

«Эх… А ведь по сути мы с ним прилагаем одно и то же количество усилий, но оцениваются они по-разному», – констатировал Иован.

Он отложил еду, попытался облокотиться на несуществующую спинку табуретки (та заунывно скрипнула) и поддался фантазии… Фантазия и открыла ответ на Третий Важный вопрос!

– Утоли свой голод, – невидимый друг протянул свою жеманную ручку.

– Как? – Иован взял её.

– Пусть голодает миллиард человек!

– Хорошо, пусть голодает!

– Вознесись же! – возопил невидимый друг.

– Как?

Кухня исчезла из-под ног. Иована и его бескорыстного помощника вырвало через крышу многоэтажки, они быстрее истребителя добрались до самого высокого в мире небоскрёба и кое-как встали на его шпиль. У Иована закружилась голова, сдавило горло, затрепетала грудь, он даже нагнулся, чтобы не удариться головой о ярко-синее зеркало, принадлежащее солнцу. Мелкие приплющенные домики были рассыпаны вокруг пустыни, среди них неуверенно возвышались какие-то карликовые строения, а мелких крошек людей, их машинки и вовсе не разглядеть.

– Я вознесу тебя выше всех людей на планете! – возопил невидимый друг.

Иован, кажется, собрался благодарно поблевать.

Снова прыжок, резкий рывок. Ещё выше. Самый большой небоскрёб мира превратился в не более чем миниатюрную иголочку, а меньше чем через секунду и вовсе перестал быть виден на фоне величественных континентов и океанов. Иован и его друг – на околоземной орбите. Как-то неловко мужчина скукожился. От удушья, должно быть.

– Я тебе дам власть над всеми этими капиталистическими царствами! – невидимый гость простирает руки к живому лицу планеты, пока оно безмятежно взирает в загадочное око космической бесконечности. И совсем не замечает двух человечков перед собой.

Невидимый друг делает скачёк назад, на кухню, Иован чуть не теряет сознание.

Но до чего же гениально красива планета Земля! Самый редкий, самый родной бриллиант во всём космосе. Смотришь на неё – и забываешь обо всей суете, обо всех человеческих проблемах, хочешь стать частичкой этого шедевра Вселенной.

Присев на табуретку, мужчина будто бы забыл, что у него есть тело, в мышцах течёт кисель, а на плечи и макушку давят тонны воздуха.

– А что если я бы взял и уничтожил соцсети? – Закатил он от наслаждения и гнева глаза. – И начал бы с КитКот! Именно эта соцсеть открыла никчёмным существам путь к сладкой жизни, расплодила бездарности, которые получают в свои нежные ручонки всевозможные блага: деньги, статус, славу, красоту, любовь – и волшебство.

«В этой жизни всё зависит от тебя!» – пела с экрана телевизора какая-то яркая певица.

Жена Иована со своей мамой тихонько стояла у полуоткрытой двери и ужасалась, почему их труженик-кормилец разговаривает сам с собой! Они ждали подходящий момент, чтобы предложить ему отправиться спать.

– Какая несправедливость! – На усталых глазах Иована блестели слёзы. – Эти киткотеры наслаждаются всем разнообразием радостей, тратят жизнь, прожигают время миллионов людей, и получают всё, что захотят, с лёгкостью. Их могут любить только безмозглые существа, согласные жить в несправедливости, сами создающие несправедливость.

– Ничтожные становятся великими благодаря ничтожествам, – прохихикал уродливо невидимый гость.

– Уничтожив КитКот, я бы лишил киткотеров доступа к волшебству, к их богатствам. Лишил бы их всего! – Иован сжал кулаки. Его глаза налились кровью. – И как только бы они ослабли, эти транжиры пустоголовые, я бы собрал их всех в одном месте и хорошенько бы поиздевался. Показал бы истинный облик киткотеров, раскрыл бы их лицемерие! Вмиг у них не осталось бы подписчиков. Мир бы очистился. И мне бы стало лучше. Жить.

– Когда нет тех, кто раздражает, тогда живётся хорошо! – добавил невидимый гость.

– А потом, когда киткотеры чуть не сошли бы с ума от раскрытия правды, я бы отпустил их на волю. Что бы сделали с ними их подписчики? Возненавидели бы пустышек, которые мнят себя великими!

Иован говорил выразительно, словно всю жизнь таил в себе дар великого оратора. А всё потому, что говорил искренне, от чистого сердца, с полной уверенностью и правдой в глазах. Пылко, угрожающе, завистливо и мечтательно. Его лицо, озарённое счастливым сиянием, застыло в таком состоянии на какой-то миг, а потом начало медленно разбиваться вдребезги. Сначала искривились губы, потащившие за собой щёки и мешки под глазами, потом изрезались лоб и переносица. Мужчина как бы сделал предсмертный выдох. Фантазии не могут жить в реальности, как рыбы на суше. Только сейчас он осознал, что стоит на столе, кружки и тарелки опрокинуты на пол.

– Ма-амо-очка-а! Ну-у где-е же-е ты-ы? – надрывно взмолился он. Похлопал себя по щекам и слез со стола. Он захотел подержать фотографию в рамке. Семейный портрет, за которым он побежал в день злополучного отъезда. Там – мама и папа держат шестилетнего ребёнка. От них исходит священные тепло и свет. Мамочка покинула его, уехав с любовником в новую страну. Папочка покинул его, героически погибнув в аварии на атомной станции. Он остался один наедине с Жизнью и Смертью…

– Нельзя страдать вечно, – твёрдо провозгласил Иован. – Нельзя.

– Как же ты хочешь уничтожить КитКот, если у тебя нет денег? Оружия? Власти? Что у тебя есть, чтобы уничтожить КитКот? – склизко спросил невидимый друг, положив на плечо мужчины свою руку с длинными ноготочками в жёлто-фиолетовом маникюре. Во всей своей трагической неразрешимости предстал Третий Важный Вопрос.

– Ненависть, – Иован весь покрылся нервной дрожью. – Ненависть к тому, кто разрушает этот мир, мой мир… Киткотеры.

– Смотри, что будет с КитКотом, когда твои мысли обретут реальность! – Невидимый друг перестал играть ноготочками на его плече. Он поднял невыносимо горячую крышку с кастрюли, всё это время захлёбывавшейся от мерзкой пены.

Вместо своей грязной одежды в пузырящейся жиже Иован разглядел какое-то диковинное существо, нечто среднее между котом и китом. Оно было сварено заживо. Крышка с грохотом упала на кастрюлю, испугав жену Иована и тёщу. Они были в шоке и в недоумении от происходящего и смотрели на всё это сумасшествие, как подбитые попугаи, опустив челюсти.

– Через считанные секунды ты станешь тем, кем всегда хотел быть, – ласково прошептал невидимый друг. Его губы слишком красивы, чтобы быть мужскими, но и на женские они не походили.

– МОИ ВОЗМОЖНОСТИ БЕЗГРАНИЧНЫ! Я ДОСТОИН САМОЙ ЛУЧШЕЙ ЖИЗНИ! – Иован начал бить себя кулаками по груди.

– Правильно, – невидимый друг облизнул его ухо змеиным языком. – Произнеси это миллион раз, и так действительно будет.

Иован голыми руками берётся за раскалённые ручки кастрюли и выливает на себя грязную жижу кипятка. Месиво вмиг обволакивает его с ног до головы и скользко шлёпается о пол.

– Молодец, – лукаво шепчет друг. – Обряд антикрещения пройден.

Дверь, разделявшая кухню и гостиную, заунывно проскрипела. Иован взглянул на жирных червяков, приходящихся ему женой и тёщей. Вздрогнул, устыдившись, как будто его застали за неприличным занятием.

«Милый, ты уже поел? Тогда тебе пора баиньки. Иди-ка отдыхай!» – хотела бы это сказать его жена, но она онемела от шока, как и тёща. Они наконец увидели того, с кем разговаривал Иован. Что-то среднее между мужчиной и женщиной, но не женщина и не мужчина. Какое-то отвратительное чучело в пёстром наряде человеческой срамоты. Однако что-то привлекательное в нём имелось. И что-то дьявольское.

– Зачем ты берёшь табуретку? – спрашивает тёща у Иована. Руки женщины трясутся от страха, сжимая трость. – Поставь на место!

– Пришло время её починить, – говорит он медленно и спокойно. Мужчина поднимает табуретку над своей головой и приближается к жене и тёще. (Если бы у табуретки было лицо, то оно выражало бы большее беспокойство и растерянность, чем у двух женщин). – Сейчас страдаю я, но очень скоро будет страдать весь мир.

*Если бы про меня написали книгу, то включили бы в неё только одну главу. Называлась бы эта глава «Фантазии неудачника». А все остальные главы не были бы такими страдальческими, как эта. В остальных главах всем было бы весело и забавно жить. Называлась бы эта книга «КитКот. Один – играет, а другой – страдает». И только я бы знал два правильных ответа к подзаголовку книги!

Глава 2. Старики перед охотой

Большинство людей всерьез задумывается о своей жизни только перед смертью. Так же поступила и Екатерина Николаевна Стародубцева, самые близкие друзья которой называли ее просто – Тюха. Она уже не могла схитрить и сказать, сладко моргая и кокетливо улыбаясь, что ей немного за восемнадцать. Невозможно было скрывать свой восемьдесят один год от окружающих и – самое печальное – от самой себя. И чем больше ей становилось, тем меньше ей нравился ее возраст, точнее возраст ее тела, изношенного, накопившего разные недуги, самым верным лекарством для которых являлась бы только смерть.

– Очень скоро мы выкинем эти дряхлые тела и переоденемся в новые! Молоденькие, здоровенькие и такие аппетитные! – с визжащим восторгом она выпрыгнула из-за туалетного столика, хрустнув костяшками, скрытыми под элегантным темно-бордовым платьем. Зеркало и сам туалетный столик – единственное, что было цело и невредимо. Просторная гостиная пережила несколько погромов. Об этом, помимо всего прочего, отчетливо свидетельствовала огромная черная дыра на потолке.

– Однако нам кое-чего не хватает… молодых тел, – добавила Паха, нервно подрагивавшая тапочками по квадратному пуфику. Она лежала на элегантной кушетке под большой картиной, тоже не уцелевшей после взрыва, разве что по краям холст еще показывал кончики крыльев с золотыми перышками.

– Будут. Еще как будут! – заверила Тюха, проверяя в кристально чистом зеркале, насколько эффектно выглядит ее прическа под названием «Хаос стальных мечей».

Самое важное у стариков есть – таинственный и уникальный способ отмотать время назад и вновь стать молодыми. Именно поэтому она вместе со своими близкими друзьями решила обуздать законы природы, законы бренного человеческого тела.

Задолго до главного планетарного события – Юбилея КитКот – Тюха заявилась на лекцию по семиотике Павлины Андреевны Сахаровой (коротко – Пахи) в МГУ им. Ломоносова, чтобы обрадовать ее наиприятнейшим известием. После Тюха и Паха отправились к красавчику-спортсмену и просто обаятельному 82-летнему пареньку – Михаилу Васильевичу Строеносову. Разумеется, он не смог отказаться от заманчивого предложения вернуть себе молодость. Сейчас же они расположились в одной из старинных многоэтажных аристократических построек Москвы, недалеко от Патриарших прудов.

– Я слишком поздно начала жить! Все свои лучшие года я растратила зря! Я боялась, что проживу нелюбимую жизнь и прожила ее… – всхлипывала как-то в уголочке Тюха.

– А мне еще столько всего хочется сделать! Я толком не узнала мир, не видела людей! Столько чудесного было за пределами моих возможностей… – Паха обнимала Тюху.

– А мне понравилась моя жизнь, – признавался Миха. Он прожил с самого рождения в одном небольшом сибирском городке. – Все самое лучшее уже произошло.

Что было бы, если бы Тюха каким-то чудесным образом не заполучила этот таинственный и уникальный способ обуздать смерть? Так бы и осталась она в тяжелых мыслях о своей скорой кончине? Беспомощно бы ожидала неизбежного…

– Надеюсь, у нас все получится, – Паха смотрела на Миху и удивлялась его спокойствию. Он делал утреннюю зарядку. У старика получалось не так, как в молодости, довольно нелепо. А рядом с ним беззаботно прыгал зайбей – воробушек с головой зайчика. В просторной гостиной, не сильно заставленной изящной антикварной мебелью. Тут было где развернуться не то чтобы трем пожилым людям, а трем скаковым лошадям.

– Обязательно получится! – оптимистично воскликнула Тюха. – Сегодня мы заполучим молодые тела.

До начала Юбилея КитКот, который проходил в Египте, оставалось совсем немного времени – не больше получаса. На этом мероприятии решалась вся их судьба. Им удалось купить один билет на это величайшее событие – за огромные деньги. Сегодня, первого сентября 2019 года, к нему приковано внимание всего мира! Одному из них посчастливится стать тем редким гостем, который вживую сможет пообщаться с киткотерами.

Этим ранним утром они завершают последние приготовления перед охотой. Собираются с духом. Хотя из них троих только Тюха пойдет на Юбилей. Старушка, хоть и находилась сейчас в Москве, никуда не торопилась. Она была в полной боевой готовности, насытившись волшебством, которое поддерживало ее осанку и тонизировало дряблые мышцы. Паха и Миха же должны будут просто дождаться ее возвращения.

– Вы не будете без меня скучать, я надеюсь? – Тюха надевает уже на вторую руку кольцо, к которому прикреплены свисающие елочкой цепочки; они скрывают ее тыльную сторону костлявой руки.

– Хотелось бы выпить снотворного, – сказала Паха, уверенная, что даже если выпьет целую пачку таблеток, все равно не уснет. – Но вряд ли поможет.

– С нашим зверинцем не заскучаешь, – Тюха имела в виду зайбея, весело прыгающего рядом с Михой, а также треххвостую кошку, спящую в своем замке, и хомяка, стучащего распухшим животом о потолок.

– Я постоянно буду думать о тебе. На Юбилее КитКот каждый квадратный метр под охраной. Не сомневаюсь, что организаторы установят сложнейшую систему безопасности. В том числе магическую.

– Вот именно, – Тюха погладила по плечу Паху. – Эта система безопасности будет ожидать что-то мощное, но никак не хрупкую старушонку. – И коротко засмеялась. – Кто во мне заподозрит угрозу?

Громко чикчирикая, зайбей подлетел к старушкам, чтобы они поспешили на помощь Михе. Он перетрудился в зарядке. Застыв на месте, пожилой мужчина дергался, словно робот с заевшими шестеренками. Со стороны это выглядело смешно, но на самом деле его застиг сердечный приступ. Женщины едва успели подбежать к другу, как он переваренной сосиской шмякнулся им на руки. Они трое рухнули на пол. Такие слабые. Их легко можно было спутать с аристократической ветошью стен этого просторного зала. Пока Паха гладила по голове Миху, Тюха достала из шкафа одну из колбочек-слезинок (волшебных флюидов).

– Пульса нет! – крикнула Паха. Лицо Михи побледнело в цвет пижамы его подруги.

– Скоро будет! – Тюха, встав на колени, стукнула по лбу старика колбочкой-слезинкой размером с яблоко. Этот необычный предмет как мягкое стекло туго продавливался под усилиями старушки.

– Если бы Мать-Природа захотела, то она бы не ограничивала срок жизни человека одним веком.

– Мне кажется, последние пару веков Человечество мало считается с мнением Матери-Природы, ставя свои желания выше ее Законов, – в этот же момент в руках Тюхи разбилась стеклянная слеза, вспыхнув сотней белых росинок. Часть из них окутала голову мужчины, а часть вновь застыла в слезу, такую же, как и прежде, словно сотканную морозным дыханием, с плавными чудесными узорами. Однако слеза уже не была прежней, она сменила цвет с изжелта-белого на серый.

По каменному лицу старика пробежало свежее дыхание волшебных росинок и впиталось в морщины. Как ни в чем не бывало он открыл глаза.

Не успел он и слова вымолвить, как негодование старушки в элегантном платье обрушилось на него:

– И кто тебя просил делать зарядку с утра? Ну потянулся раз-два, легонько, спокойно, взбодрился! Зачем себе спартанские тренировки устраивать?

– Простите, по привычке я, – остатком зубов промямлил старик. – Я не помешал вам в подготовке к охоте?

Тюха поставила колбочку-слезинку (волшебный флюид) в шкаф, к остальным, таким же серым, безликим.

– Ты нас жутко напугал! Давай-ка ты полежишь, – сказала Паха, помогая ему встать. – Нам с Тюхой как раз надо поговорить об охоте.

– Так уже сколько месяцев мы ее обсуждаем! – печально заметил он, удобно устраиваясь на кушетке-ракушке.

– На Юбилее Киткот будет задействована самая мощная система безопасности. О ней мы не имеем ни малейшего понятия! – начала Паха, отойдя с Тюхой в уголок с кошачьим замком. Между ними порхал зайбей.

– Ты меня не отговоришь, – Тюха не смотрела в глаза Пахе. – Моя затея бу́дет выполнена.

– Но…

Пока две старушки разговаривали, Миха пытался достать рукой стакан с водой, стоящий на низком столике, на котором были разбросаны разные научные исследования, незаконно раздобытые Пахой и Тюхой (в них тайно исследовались мир и общество всех стран с целью понять, какие методы и технологии используются для того, чтобы держать Человечество в ежовых рукавицах). Стакан на своих коротких паучьих ножках постоянно от него убегал, сминая бумаги и оставляя на них крохотные лужицы.

– Я пойду на Юбилей КитКот и добуду нам нашу молодость, – Тюха предприняла попытку схватить за один из трех хвостов своего кота, скрывавшегося в одной из норок замка.

– Но…

Тюха снова перебила Паху:

– Милая моя, еще вчера, засыпая под болезненные кряхтения, ты бредила, как вновь станешь молодой и изменишь этот мир до неузнаваемости!

– Но я и не хочу тебя отговаривать! Я боюсь за тебя. За нас я боюсь! Гораздо легче взять обычных…

Встрепенувшись, зайбей бодро чикчирикнул.

– Мы уже много раз это обсуждали. Простолюдины – не наш уровень, – Тюха нахмурилась. – Даже если бы я знала о каком-нибудь черном рынке, я бы все равно туда не пошла за молодыми телами. Есть что-то манящее в охоте на этих трех киткотеров. К тому же, без них мы не сможем исполнить нашу Миссию!

– Может, это и к лучшему…

– Все то, что творится сейчас с Человечеством? Не к лучшему! С помощью Фольги, Кима и Ильеры мы будем обладать поистине общечеловеческим могуществом. Влиянием на два миллиарда человеческих сердец!

– Я не об этом, – сказала Паха. – У нас была целая жизнь, чтобы выполнить нашу Миссию, но…

– Я сомневаюсь, что мы очень скоро избавимся от старческих тел, – Миха вмешался в разговор подруг. Он наконец дотянулся до стакана с водой, крепко схватив его слабыми пальцами.

– Это была последняя емкость с флюидами, – сказала Тюха и посмотрела на прозрачные створки шкафа. На полках рядами стояли серые колбочки-слезинки. Опустевшие. В одной сочился волшебный эфир, лишь на одну сотую долю заполнив ее.

– Очень жаль, что правительство ограничило продажу флюидов с волшебством, – Паха тяжело вздохнула вместе с подругой. – Ограничило даже госслужащим. А ты там занимала не самое последнее место!

– Дорогая, я не могу допустить, чтобы с нами троими что-то случилось, – Тюха не спеша прошла к туалетному столику и не спеша взяла с него миниатюрную сумочку, переливающуюся словно рыбьей чешуей. А Паха накинула ей на плечи шаль из тончайшего кружева. До официального открытия Юбилея КитКот оставалось меньше четверти часа, старушке необходимо было преодолеть за это время несколько тысяч километров. – Наши болезни медленно и жестоко приближают нас к могиле. Нужно действовать решительно. Медлить опасно. Человечество слишком долго находилось в руках тех правителей, кто испытывал пагубное влияние всяких Тутанхамонов, Цезарей и Чингисханов.

– Какая вкусная вода! – Миха сделал последний глоток, причмокнув. Стакан своими тонкими короткими ножками барахтался в его хватке. Паха уже предсказывала, что будет водить его в туалет ближайшие полтора часа.

– Вот именно! Почему ты не ищешь легких путей? Особенно когда они у тебя прямо под носом. Если цель можно достичь, не прилагая много усилий, то зачем принуждать себя к невыносимым испытаниям, вероятность успешно преодолеть которые стремительно приближается к нулю?

– Чем сложнее путь к цели, тем она желаннее и почетнее, – сказала гордо Тюха и открыла сумочку, в сотый раз проверив, все ли там было на месте. Конечно же, билет на Юбилей. Паспорт. Гребешок для волос. Пудреница и помада. А еще полумаска в цвет ее пепельно-стальных волос, которую она тут же надела. Казалось бы, обычные вещи! Обманчиво обычные вещи, ничем не примечательные. Но они обязательно пригодятся старушке на вечеринке.

– Чем сложнее путь к цели, тем выше вероятность ее не достичь, – сказала не менее гордо Паха, идя за подругой по лестнице на второй этаж. Только они могли ориентироваться в хаосе квартиры, где любой посетитель сразу же запутался бы среди невпопад понакиданной рухляди и еле уцелевших предметов интерьера (ну а где еще Тюхе проводить эксперименты с молодыми телами?).

Зайбей снова чикчирикнул.

– Мы спасаем не себя. Не только себя. Ты это помнишь? КитКот контролирует половину мышления и сознания Человечества – и не собирается останавливаться. Как? Через блогеров. На Юбилее будут около сотни самых влиятельных киткотеров планеты. Так или иначе, у меня получится своровать каких-нибудь три мэджикфона.

– И уйти незамеченной, – подчеркнула Паха.

– А меня?! – ворчливо крикнул снизу Миха. – Что вы меня одного оставили? – Мужчина нелепо встал с кушетки и, шаркая ногами, неустойчиво поплелся к подругам. Тяжелые воспоминания о жизни в Сибири еще давили на него.

– Тебе мало нашего зверинца? – пошли ему навстречу две старушки. Под их ногами хрустели раскиданные горстки таблеток.

– Не оставляйте меня одного, пожалуйста.

– Не оставим, – они взяли его за руки и пошли на второй этаж, где располагалась спальня.

Первым, что бросалось в глаза в этой комнате, была не внушительная дыра в полу, а молодая девушка, прикованная кандалами в платяном шкафу, окруженном дикими цветами. Тускло-розовые волосы ниспадали на ее изможденное лицо. Слезы частично смыли толстый слой косметики. Нежная кофточка с пухлыми рукавами открывала ее вдавленный живот. Грязные тощие ножки в короткой джинсовой юбке небрежно скрестились.

Дыра в полу у Пахи вызывала беспокойство. Старушка позаботилась, чтобы Миха туда ненароком не наступил. Если бы Тюха не совершила восемь ошибок (!) в экспериментах с подопытными юношами и девушками, то никакой дыры не было бы (и соседи бы не жаловались: «Вы вроде пожилые люди, а ведете себя хуже малолетних хулиганов!»).

В общем, троица не обратила никакого внимания на Даниэллу Гнилохину. Они прошли к письменному столу, где стоял золотой шар. Тюха покрутила в нем некоторые кованые элементы, понажимала определенные точки, чтобы открыть в шаре окошко. Старушка просунула туда руку, будто внутри лежал свежий горячий навоз… и достала оттуда мэджикфон (внешне он нисколько не отличался от обычного смартфона, но внутри него бесшумно бурлила магическая энергия). И все это она делала не спеша, а время до начала Юбилея утекало безвозвратно.

– Простолюдины не для нас, – сказала Тюха, открыв фото. – Мы достойны большего!

Старики склонились над волшебным телефоном, пушистым, светло-розовым, с рожками и острым хвостиком. Он был прикреплен проводом к золотому шару. Вместе с ними на большой экран смотрел и зайбей. Там были изображены три молодых человека – три киткотера, в мягких ручках которых сосредотачивалось огромное влияние и магия; они (русская, южнокореец и испанка) улыбались и обнимали друг друга, совершенно разные, каждый из своей культуры, но имеющие что-то общее.

– Моя – та, что посередине, – Тюха имела в виду высокую рыжеволосую с белым мелированием барышню, остроносую, как орлицу, уверенную в себе.

– Мой – тот, что южнокореец, – сказал Миха. – Правда, он какой-то хиленький и сладенький, но ничего, я быстро эту дрянь из него вытрясу и приведу его в надлежащий мужской вид.

– Ну а мне, получается, пухленькая, – разочарованно выдохнула Паха.

– Прекрасный выбор! – мечтательно проговорила Тюха.

– Который ты сделала за нас, – тихо буркнула Паха.

– А что тебя не устраивает? Молодая могущественная волшебница из Испании намного лучше, чем старушка с истертыми позвоночными дисками, не так ли?

– Меня все устраивает, но дело совершенно не в этом…

– Ну-ну, давай, договаривай, – резко попросила Тюха.

– Они… – подбирала слова Паха. – У них намертво застыла глупость на лице.

– Глупость? – рассмеялась Тюха.

– Глупость и никчемность, – закончила Паха.

– Где ты увидела у них глупость и никчемность? Они – самые отборные, какие только могут быть из молодежи всей планеты Земля! Элита. И им всего лишь по пятнадцать лет. Миха вообще недолюбливает киткотеров, но молчит же, да?

– Да, – кивнул старик.

– Сейчас кто только не метит в киткотеры, – мечтательно сказала Тюха, – особенно, если они знают, что становясь киткотером, ты становишься еще и волшебником… Получаешь доступ к тому, что ценнее, чем деньги!

– Фу-у-у! – замахала кистью руки Паха и посмотрела в сторону розоволосой девушки. По обе стороны шкафа стояли горшки с пышно цветущими цветами. – Ну и вонь! Я ни минуты здесь не протяну!

– Сколько она уже здесь? Три месяца? Четыре? – припоминал Миха.

– Благодаря ей мы с вами еще живы, – сказала Тюха. – Но очень скоро она нам будет уже ни к чему.

– Не только благодаря ей, но и твоей удачной поездке в Нью-Йорк, – добавила Паха.

– Поездки, которая едва не стоила мне жизни! – На лице Тюхи на мгновение застыл кошмар. – Ладно! Мне пора!

– Благодаря этой девчушке, – добавил очень кстати Миха, – живы не только мы, но и вся планета, все люди мира.

Троица взялась за руки. Тюха рассказала друзьям о главной трагедии 1991 года. На поверхности планеты Земля разбух «фингал» (иначе старушка выразиться не могла). Она собственными руками держала снимок, сделанный из космоса. Этот «фингал» – то, что осталось от государства, которому не повезло. Тюха легко догадалась об этой европейской стране…

– Моя дорогая, я буду мысленно с тобой, – Паха обняла ее.

– Ты справишься, – присоединился к ним Миха. – Я в тебя верю.

Перед тем, как просканировать билет на Юбилей и нажать на экран мэджикфона, из которого выплеснулась искрящаяся волна, готовая смыть ее и переместить в Египет, Тюха сказала:

– Юность – то, о чем грезят старики и что не ценит молодежь. Красота! Сила! Энергия! Все как в первый раз! Ощущение, что самое главное и самое интересное только впереди! Мммммм! Если я все сделаю правильно, если на моем пути не возникнет никаких сюрпризов, то мы будем почти наполовину близки к молодости, а значит и к осуществлению нашей Миссии. Однако, как известно, ни один праздник не обходится без сюрпризов…