Текст книги "Канон Перемен «И-Цзин» и практика индивидуального гадания"

Прорицатели и войны

Политическая история давних эпох Китая почти неизвестна. Однако же в некоторых гадательных надписях говорится о войнах, которые китайские правители постоянно вели с кочевыми, горными и степными племенами, защищая от их набегов цветущие равнины и богатые земледельческие области Китая.

Особенно упорные войны вели китайские правители с западными горцами, часто нападавшими на деревни и поля государства Шан-Инь. Правитель нередко спрашивал оракула, начинать ли ему войну с этими неспокойными горными племенами и окончится дли эта война успешно. В гадательных надписях сохранились жалобы на то, что иноземцы тревожат границы страны.

Испрашивая советов и помощи у божества, правитель указывает на необходимость ведения войны с этими кочевниками. Так, в одной гадательной надписи говорится:

«Страна Ту совершила набег на две деревни нашего восточного округа. А страна… совершила набег на поля нашего западного округа».

В другой надписи говорится уже о более крупных военных действиях:

«(Правитель) спрашивает: «(Я хочу) отправить войско из 3000 воинов против страны… Будет ли поход удачным или неудачным?»

Об особенно упорном характере этих войн с соседними племенами говорит следующая гадательная надпись:

«(Правитель) спрашивает: «Три раза я приказывал совершить поход против страны… Будет ли поход удачным?»

Очень часто эти войны носили ярко выраженный грабительский характер и предпринимались с целью захвата добычи, в первую очередь, пленников, которых обращали в рабство. Поэтому в гадательных надписях часто сообщается о том, что «захватили много рабов».

В одной гадательной надписи спрашивается:

«Пройдет ли эта ночь в лагере без несчастья, мирно?»

Гадалкины протоколы

Из всех находок, несомненно, самой важной является обнаруженный в конце XIX в. древний архив гадательных надписей на костях, давший историкам очень много доку ментальных сведений о жизни в Инь-Шан, древнейшем государстве из известных ныне на территории Китая, а историкам книги и письменности – древнейшие формы записи текстов.

В конце XIX-начале XX в. на территории современной деревни Сяотунь, расположенной близь города Аньян в провинции Хэнань, были найдены в большом числе гадательные кости эпохи Шан или, исходя из ее чжоуского названия, эпохи Инь. Первоначально это были случайные находки, обратившие вскоре на себя внимание коллекционеров, а потом и знатоков. В собирании гадательных костей наряду с китайскими коллекционерами участвовали и лю-бители из других стран (Японии, США).

В 1928 г. в Сяотуни начались научные раскопки археологов Академии наук Китая.

Любительская погоня за гадательными костями была прекращена. Археологи обнаружили руины столичного города эпохи Шан. Первый этап исследований продолжался до 1937 г. Наряду с открытиями дворцов, храмов, жилищ и различных хозяйственных построек было найдено множество гадательных костей.

В послевоенные годы работы по изучению материалов периода Шан в окрестностях Сяоту-ни продолжались. Новые открытия сделаны в последнее время. В 1973 г. к югу от Сяотуни, вблизи от старых раскопок, было найдено более 4800 гадательных костей, покрытых надписями. Находки связаны с периодами правления семи из десяти позднешанских правителей-ванов (XIII–XI в. до н. э.) Самые различные стороны жизни освещены в надписях на гадательных костях: война и охота, различные стороны хозяйственной жизни, отношения с соседними племенами и союзы племен, семейные отношения и т. д.

Чаще всего для гаданий употреблялись панцири черепах, лопатки и, реже, берцовые кости крупного рогатого скота.

Записи состояли, как правило из трех частей:

1) На костях записывались серии вопросов по поводу возможного успеха или неуспеха предпринимаемого дела.

2) Рядом записывались ответы гадателя (бу или чжэнь).

3) Наконец, на той же кости (или панцире) фиксировался и реальный результат: произошло ли то или иное событие, и если произошло, то принесло оно удачу или неуспех.

Итак, китайские гадания и гадальные надписи восходят к глубокой древности.

Легенды утверждают, что предки нынешних китайцев умели писать уже в III тысячелетии до нашей эры. Правда эти легенды говорят о древнейшем узелковом письме, о знаках, подражавших следам птиц, оставшимся на прибрежном песке.

Наиболее ценные надписи на гадательных костях и на ритуальных бронзовых сосудах относятся XV в. до н. э.

Поскольку гадания на близкие темы производились неоднократно, то часто кости соединяли, связывая в одну стопку – прообраз будущей книги.

Таким образом оказалось, что жизнь последнего периода Инь-Шан документирована чрезвычайно подробно. Разнообразие текстов объясняется тем, что предварительного выяснения ситуации «гаданием» требовали буквально все действия людей того времени. Беда только в том, что точная датировка каждого отдельного документа оказывается невозможной: в них фиксируются не годы, а дни, и только встречающиеся имена правителей-ванов и других известных в истории людей дают основание для «привязки» текстов к тому или иному периоду.

Обнаруженные при раскопках собрания гадательных костей являются как бы прообразом архивов. Твердым острым предметом на костях делались бороздки, в которые потом втиралось красящее вещество похожее на тушь. Правда, у иероглифов еще не было стандартных написаний, вариантов одного и того же знака имелось достаточно много.

Не имелось и стремления к тому, чтобы любой иероглиф вписывался в квадрат или прямоугольник, что было столь характерно для более поздней китайской письменности. Стандарт письменного знака еще только намечался. Подобный стиль был прочно связан с надписями на гадательных костях.

Мантика становится профессией

«Мантика» – то есть гадательная практика дозволялась далеко не всем. Впрочем, хотя гадать формально мог каждый, однако доверяли лишь определенному круг лиц, которые считались специалистами этого дела.

В так называемый «период Восточного Чжоу» появляются многочисленные достоверные свидетельства того, что письменность становится важным элементом китайской культуры. В это время упоминаются и произведения членов коллегии хронистов и гадателей. Есть тексты общего характера, где все написанное ими именуется «записями» и «поучениями»:[2]2
  Цит. по кн. «Рукописная книга в культуре народов Востока». Кн.2 М.: Наука, 1988.


[Закрыть]

«Поэтому Сын Неба, занимаясь государственными делами, разрешает гунам и цинам, а также выдающимся ши представлять [трону] оды, слепым певцам представлять песнопения, хронистам-гадателям представлять записи, наставникам – наставления, ослепшим – стихи, слепцам – славословия, ремесленникам – укоризны, простолюдинам – распространенные у них повествования, ближайшим сановникам – все их расчеты, родственникам – соображения о последовательности [их родства], слепцам, а также хронистам-гадателям – поучения»

Так сообщает древнейший источник.

«Во время жертвоприношений руководствуются поучениями слепых певцов и хронистов-гадателей. Во время отдохновения слушают славословия наставников и мастеров красноречия. Хронисты-гадатели не теряют записей, слепые певцы не прекращают славословий».

Слепые исполнители стихов религиозного и мифологического содержания и хронисты-гадатели хранили, соблюдали и выполняли важные культурные функции, в частности, в гадательных действиях, раскрывавшихся в понятиях «путь Неба», «воля Неба» и т. д., о кото-рых, разумеется, сообщалось «Сыну Неба», дабы он вел себя правильно – соблюдал верный «путь».

По этому поводу сохранились, даже, слова одного из современников:

«Я не слепой певец и не хронист-гадатель. Откуда мне знать путь Неба?».

Такой характер, по-видимому, носило утерянное сочинение, называвшееся «Записи слепых певцов и хронистов-гадателей». Оно содержало предсказания, обращенные к правителям царства Цзинь.

В «Записях слепых певцов и хронистов-гадателей» например, сказано:

«Наследуйте своим предкам, прорастая как зерно, будете владеть царством Цзинь».

Члены этой коллегии были также создателями первых чисто «исторических» с современной им точки зрения книг – собраний записей о реальных событиях.

В источниках периода Восточного Чжоу гадатели и хронисты выступают главными носителями книжной образованности и основными читателями созданных в то время текстов: «Когда ван вошел, он вновь повторил сказанное. Левый хронист и гадатель И-сян быстро вышел, чтобы записать услышанное. Ван сказал: «Это хороший хронист и гадатель. Он в состоянии прочесть «Три усыпальницы», «Пять правил», «Восемь мер», «Девять холмов»… Итак, гадатель-протоколист играл роль… секретаря!

Первое упоминание о собрании книг также связано с деятельностью гадателей и хронистов, то есть своеобразных советников и историографов того давнего периода.

В 540 г. до н. э. состоялся визит в царство Луцзиньского сановника Хань Сюань-цзы, кото-рому была предоставлена возможность познакомиться с редкостями и реликвиями: «Осматривая книги великого хрониста и гадателя, он увидел лускую летопись «Чунь-цю».

Книги эти дошли и до нас. Первая – руководство области гадательной практики. Вторая – хроника царства Лу, «Вёсны и осени!».

Глава 2. Нет проблем для «Книги Перемен»

Случай из практики

В рассказе «Трижды оживший Сунь» из китайских повестей XVII века рассказ начинается с гадания по «Книге Перемен», «И-Цзин».

Некий гадальщик, «ворожей», Ли Цзе, в уезде Фэнфу в Янчжоу открыл там гадальню. Он украсил вход окленной золотом бумагой с мечом Тайэ, которому приписывали удивительные свойства и помесил там же вызывающую надпись – «Караю тех собратьев по ремеслу, кто не смыслит в своей науке»:[3]3
  Далее цит. По сб. «Заклятие даоса». М.: Наука, 1987.


[Закрыть]

«Надо сказать, что этот Ли был и вправду очень сведущ в учении о темных и светлых силах (имеется в виду «Ян» и «Инь» – Л.М.). О его искусстве лучше всего скажут такие слова:

 
Великий «И-Цзин» понял старик,
Шесть основ гадания постиг
Только увидит знамение Неба
Смысл его тотчас поймет.
Узнает, едва поглядев на землю,
Значение Ветров и Вод»[4]4
  Имеется ввиду Фен-Шуй, китайская геомантия.


[Закрыть]
Пяти Планет ему ведом ход».[5]5
  В отличие от европейцев, китайские звездочеты насчитывали пять планет – Меркурий, Марс, Венеру, Юпитер, Сатурн.


[Закрыть]
Знает он, где будет покой
А где несчастье грядет
Прозревает, кому предстоит паденье,
А кого ожидает взлет.
 

Едва гадатель водрузил вывеску, как заметил приближавшегося незнакомца. Поклонившись ворожею, владельцу Золотого Меча, незнакомец попросил его погадать и назвал знаки своего рождения.

– Вашу судьбу предсказать невозможно! – проговорил ворожей, составив картину триграмм.

Сунь Вэнь (так звали незнакомца, который оказался старшим стряпчим из судебного приказа) спросил:

– Отчего ж невозможно?

– В определении вашей судьбы, почтенный, я предвижу много трудностей, – ответствовал гадатель. – Достопочтенный господин! Дам вам совет – никогда не следуйте по дурному пути, а если у вас есть пристрастие к вину – поскорее избавьтесь от него!

– Я не пью вина, да и дурного, кажется, не делаю.

– Ну, ладно! Тогда еще раз скажите знаки вашей жизни. Быть может, я в чем и ошибся!

Сунь Вэнь повторил все восемь знаков своего рождения. Ворожей снова нарисовал триграммы – и опять прервал гадание.

– Нет, не могу!

– Говори без утайки! Я ничего не боюсь!

– Очень плохо ложатся триграммы! – вымолвил, наконец, гадатель, и написал четыре фразы:

 
Белый тигр – нынче к тебе придет,
Значит – должна случиться большая беда.
Не позже утра несчастье произойдет,
В великую скорбь твой погрузится род…»
 

Сюжет развивался далее и, вскоре подошедшие люди начали ругать гадателя, упрекать, что его гадание «никуда не годится». Самым пикантным выражением была, пожалуй, брошенная кем-то замечательная фраза:

 
«Пасть у гадателя, что ковш без дна».
 

Итак, что же мог сказать гадатель, и что же такое гадание по «Книге Перемен», или, по-китайски – «И-Цзин»?

В целом свете – два начала

О том, что такое «Ян» и «Инь» и об их обозначениях мы уже сообщали в других наших работах. Здесь мы отчасти поговорим, и отчасти продолжим это рассмотрение.

Исторически в Древнем Китае, еще при династии Шан вместе с развитием производства и естественных наук (астрономия, метеорология, медицина и пр.) начинают появляться зачатки представлений о темном и светлом началах. Темное и светлое начала рассматривались не просто как «Добро» и «Зло», а как два неизбежно и вечно взаимосвязанных процесса и свойства. Наличие их, как полагали, было присуще всему, что есть во Вселенной (в Поднебесной).

Взгляды эти нашли отражение в многочисленных надписях на гадательных панцирях и костях, в которых, например, солнечный день называется «ян-жи (светлый день)», а пасмурный день – «бу ян-жи – «несветлый» день,» или «мэй-жи – т. е. «мрачный» день)

Однако это было не просто описание признаков для разных дней с разной погодой в разное время Восход солнца связывался со светлым началом Заход солнца связывался с темным началом. Поворот к солнцу лицом рассматривался как светлое действие.

Отворачивание, обращение к нему спиной – как темное действие.

Подобное, кстати, нетрудно видеть и в древнерусских воззрениях, где поворот на восток или юг означал обращение к Богу, а поворот на север или запад – обращение к Дьяволу.

1) светлое начало получило название «Ян» – и стало выражать свойства неба, солнца, дня, жары, твердости (силы) мужчины, самцов животных, и прочее.

2) темное начало получило имя «Инь» – и стало выражать свойства земли, луны, ночи, холода, (мягкости, слабости, женщины, самок, животных и тому подобное.

Эти два свойства породили две силы и определили две присущие им роли; противостоя друг другу, они взаимно зависели одно от другого, гибли – и возникали, вызывая изменения.

Дни добрые и злые

Уже при династии Шан различали дни «благоприятные» и «неблагоприятные», дни, «счастливые» и «несчастливые».

Общий их порядок расположения сответствовал порядку пяти стихий:

1) для «мягких» дел, мирных и хороших, выбирали «мягкие» дни, например, для жертвоприношений, приходящийся на 4-й циклический знак десятеричного цикла дин из «мягких дней», к которым относились дни, обозначенные циклическими знаками и, дин, Цзи, синь и гуй),

2) для «жестких» дел, предназначались «твердые» дни, то есть дни, обозначенные циклическими знаками цзя, бин, у, гэн и жэнь, Эти дни шли, чередуясь с первыми, названными ранее, пятью днями.

Такими делами были, например, карательных походы для которых часто выбиралась весна – сезон наступления активности светлого начала.

Это обстоятельство совпадает с утверждением главы «Цюйли» из «Ли-цзи», в которой сказано:

«Внешние дела совершаются в твердые дни (дни, обозначенные циклическими знаками цзя, бин, у, гэн и жэнь), а внутренние дела совершаются в мягкие дни».

Далее, при династии Чжоу представления о темном и светлом началах получили дальнейшее развитие. В оде «Гун-лю», входящей в состав «Великих од Ши-цзина», при описании переезда Гун-лю, родоначальника чжоусцев и главы своего племени, говорится:

 
«Границы очертил по тени на холме,
где солнечный и где тенистый склон,
где токи рек стремился он узнать»
 

То есть – Гун-лю занимался геомантией, творил «фен-шуй», наблюдая на холме за солнечной тенью, определил стороны света, освещенные солнцем и закрытые от него, смотрел на направление текущих рек.

При чжоуском правителе Чэн-ване были учреждены должности трех высших сановников – великий учитель, великий наставник и великий пестун, а их служебные обязанности заключались в «рассуждениях об истинном пути в управлении государством, приведении в гармонию темного и светлого начал».

«Функции трех высших сановников состояли в оказании помощи вану в рассуждениях об истинном пути, чтобы наладить управление государственными делами и установить согласие между темным и светлым началами. Только обладающие добродетелями могли занимать эти должности».

Возникшие представления о темном и светлом началах получили дальнейшее развитие в «И-цзине (Каноне или Книге Перемен)». Название «Книга Перемен», которую называют также «Чжоу-и (Чжоуская Книга Перемен)», или просто «И (Перемены)», связано с происходящими или производимыми изменениями.

Книга является гадательной книгой по простым графическим схемам из трех или шести линий, соответственно, «триграммам» или «гексаграммам», в которых исследуется изменения, происходящие с темным и светлым началами, и производятся гадания о счастливых и несчастливых событиях, об ожидаемых бедах и счастье.

Главная идея «И-цзин» и главный принцип ее использования состоял в трактовке сочетаний символических черт и противопоставлении темного и светлого начал. Значки, символизирующие темное и светлое начала, носят название «яо», что озна-чает соединение темного и светлого начал, вызывающее изменения.

Светлое (Ян) и темное (Инь) начала обозначались в виде сплошных и прерывистых горизонтальных черт, которые, для простоты текста, мы будем обозначать как «1» и «О». «О» – разорванная черта, темное начало (инь яо) и «1» – слопшная черта, светлое начало (ян яо).

Самые первые схемы состояли из трех черт и это, как утверждается, символизировало отношения неба, земли и человека), которые, располагаясь в определенном порядке, составляли 8 триграмм (ба гуа) Черты изображались «пачкой» черточек, условно – «поленницей» сверху вниз. В нашем тексте направление черт сверху вниз обозначено расположением цифр, 1 и 0, слева направо.

Таблица триграмм

Восемь триграмм, которые называют простыми триграммами (дань гуа), в дальнейшем путем вертикального удвоения рядов превратились в 64 гексаграммы, которые можно называть также «удвоенными» триграммами (чун гуа).

Когда речь заходит об идее применения в качестве символов – цельных и разорван-ных черточках, составляющих знаменитые триграммы и гексаграммы «Книги Перемен», то, в качестве легенды про их составление обыкновенно рассказывают случай который пережил древнекитайский первопредок Фу-Си. или же аналогичный предок – Юй.

Однажды легендарный Фу-Си, изображаемый, обычно с двумя небольшими «рожками», увидел, вдруг, водное чудовище, показавшимся из воды с характерным полосатым рисунком на его шкуре.

Называют и аналогичную ситуацию, но уже с рисунком на панцире черепахи. Разукрашенным водным чудовищем, теоретически, могла оказаться огромная рыба типа осетра с характерными костными пластинками, а что касается черепахи, то на верхней стороне ее панциря, карапаксе, у некоторых видов и впрямь можно видеть цельные и разорванные черточки, как бы нанесенные на отдельные щитки.

Легендарный Фу-Си, родоначальник некоторых китайцев и изобретатель письменности

Заметим, что легенды – на то они и есть легенды, чтобы нести истину в иносказатеольной форме.

Одной из весьма наглядных и удобных трактовок графики «Ян» и «Инь», то есть «сплошной» и «разорванной» черточек, будет следующее:

1) символически триграмма представляла собой сложенную «поленницу» или же – уже разожженный или прогорающий «костер».

2) Цельная «палочка» для древнего первопредка Фу-Си и впрямь являлась цельной палочкой, несгоревшим «поленом» в костре

3) палочка с интервалом посередине обозначала полено, полностью прогоревшее посередине.

В таком случае очень многие трактовки схем становятся легко понятны. Они, при этом, отнюдь не исключают других, параллельных групп трактовок, производимых к тем же схемам, но при рассмотрении другой областей понятий.

Уложенная в цикл триграмм, триграмма «111» обозначает жаркий Юг и Небо, триграмма «ООО» обозначает холодный Север и Землю. Характерное изменение слева, типа 000…001…101…911…111 выражает как бы «разогревание». И, наоборот, характерное изменение справа, типа 111…110…010…100…000 выражает, как бы, «охлаждение» костра.

Подобный образ(система, модель) весьма «первобытен» по свойствам и очень характерно, что дрова в костре действительно горят именно таким образом, поскольку прогорает середина, а торчащие наружу, из кострища, концы веток – вовсе не обгорают.

При этом, как показывает практика, независимо от того, узрел ли Фу-Си значки на панцире черепахи, наша трактовка «целых» и «прогоревших» поленьев достаточно неплоха и, более того, может служить своеобразной графической «мнемоникой», то есть – способом запоминания тех или иных диграмм, триграмм. гексаграмм.

Существует несколько схем расположения триграмм. Рассмотрим одну из них[6]6
  См. напр. «Мифы народов мира». т.1. М.: Советская энциклопедия, 1991.


[Закрыть].

Здесь по вертикали, по горизонтали и по диагоналям расположены схемы, противоположные друг другу по структуре. Разумеется, логично ожидать, что и смысл, и вкладываемое в них значение будет так же противоположным или близким к тому. Так, в общем-то и есть. Существует несколько групп понятий, в каждой из которых та или иная триграмма «кодирует» определенное понятие.

Так, среди чисто природных объектов и явлений будут обозначения такого рода:

Такое расположение триграмм, приводится, например, в книге Чжэн Чжи ял «Лю цзин ту» или «Иллюстрация к шести классическим книгам» (1753).