Текст книги "13 женских проблем и способов их решения"

Наши любимые родственники

Родственники – это люди, которые не подходят тебе ни по возрасту, ни по знаку Зодиака, ни по кругу интересов, ни по взглядам на жизнь, но с которыми ты почему-то обязан общаться!

Признаюсь, это утверждение было рождено мной однажды лишь из любви к парадоксам. Мне повезло – я не страдала от гнета любви родных и близких. Не потому, что у меня их мало – напротив. Так много, что как-то само собой подразумевалось: если общаться со всеми двоюродными бабушками, троюродными дядями, тетями, четвероюродными братьями и сестрами – жизни не хватит. Потому я имела редчайшую возможность облюбовать себе в этом изобилии двух-трех любимых кузенов и кузин, дядюшек и тетушек. Иными словами, получила то, что по неписанному закону № 1 ты лишаешься, обретая звание родственника, – право на выбор.

Как-то в гости к моей подруге пришла родная тетя. За час гостья раскритиковала буквально все, что попалось ей на глаза. Критика подавалась под видом добрых советов со сладкой приправой: «Я же хочу, как лучше». К примеру, она настоятельно советовала племяннице сделать другую, лучшую перепланировку в квартире. Учитывая, что подружка только-только окончила ремонт, совет звучал то ли как издевательство, то ли как плохо закамуфлированная гадость: «Все, что ты сделала, никуда не годится». В промежутке дама рассказала кровинке, что та поклеила стены неправильными обоями («Как можно было купить такой странный цвет?!»), купила неправильную плиту, неправильные салфетки и, ясное дело, неправильно расположила их на столе.

Не знаю, что заставило эту женщину так поступать – плохое воспитание или желание самоутвердиться? Но когда за ней захлопнулась дверь, я точно знала, как чувствует себя подруга – так, будто ее оплевали с ног до головы, вынуждая при этом мило улыбаться. «Не буду больше ее приглашать!» – резко сказала она. Я полностью ее поддержала… На том разговор был окончен. Но полгода спустя внезапно получил продолжение. История о вредной тете всплыла в общей беседе. «То есть как не будешь ее приглашать? – поразилась финалу знакомая. – Она же твоя родная тетя». «Но тетя повела себя некрасиво», – вступилась я за подругу. «И что? – не поняла аргумента знакомая. – Все равно она тетя. Моя свекровь, когда приходит к нам в дом, ведет себя еще хуже. Но что я могу поделать – она же мать мужа. Воспитала его без отца, кроме него у нее нет никого. Приходится терпеть».

Тут мной и был сформулирован негласный закон № 2. Родственники имеют право нас обижать потому, что они наши родственники! Матери имеют право портить нам жизнь, потому что они наши матери! И правила эти представляются многим настолько незыблемыми, что даже попытка поставить в конце вместо восклицательного вопросительный знак покажется им кощунственной. И все же стоит попробовать…

Неужели высокое звание Матери наделяет ее правом портить семейную жизнь своему ребенку? Неужели звание родственника лишает человека обязанности быть корректным и вежливым? И наконец, неужели семейные связи дают людям даже право открыто тебя не любить?

Только разменяв сорок (!) лет, моя приятельница приняла волевое решение и перестала общаться с отцом. «Дело не в нем, – пояснила она. – В его третьей жене. Она всегда демонстративно меня не любила. Конечно, она не обзывалась, не била… К сожалению. Тогда бы я сразу ушла». А так почти 20 лет подруге пришлось сидеть с ней по праздникам за одним столом и выслушивать: «Ой, какая у тебя милая кофточка. Что за фирма? Ты что, на базаре купила? Бедная… Твой муж так мало зарабатывает? Вот не повезло, не повезло тебе с ним…» или «Ты была в Вене? Как жалко. Вот так и жизнь пройдет, а ты ничего не увидишь. А ведь уже не девочка, вон у тебя морщинки у глаз». «Знаешь, я и правда не девочка, – сказала знакомая. – Мне надоело ходить к ним в гости и слушать, как меня унижают ради всеобщей иллюзии милой интеллигентной семьи. Если отец хочет меня видеть, будем встречаться на другой территории. Он тут ни при чем…»

Но разве он ни при чем? Или как в песне Высоцкого «Пусть жираф был не прав, но виновен не жираф, а тот, кто крикнул из ветвей: «Жираф большой – ему видней». Чего стоит папенька, который, женившись на женщине, позволял ей два десятилетия светски оскорблять свою дочь? Чего стоит муж, который позволяет, пусть и трижды любимой, уважаемой и обожаемой маме оскорблять жену? И кто из них больше виноват – обидчики или те, кто считает кощунственным даже обсуждать святое право родных и близких хамить, дерзить, оскорблять, унижать?

Когда я еще жила с мамой, к нам в гости прибыл родственник (не из самых любимых). Спустя пару дней мы заметили, что в доме исчезают вещи. Не дорогие и ценные – журнал, который я положила рядом с креслом, намереваясь почитать вечерком, рожок для обуви… Гость не крал – просто брал их без спроса, уносил с собой и не всегда возвращал. Журнал был забыт в троллейбусе, рожок потерян… Миролюбивая мама пыталась уговорить меня закрыть на это глаза. Но я сорвалась на карте Киева – обычной схеме, которую можно купить в киоске за несколько гривен, но очень дорогой для меня, так как в процессе исследовательских походов по городу на ней были прочерчены несколько маршрутов. Она срочно была мне нужна. И обнаружив пропажу, я сказала гостю ВСЕ! Он извинился. Инцидент был исчерпан…

На днях я прочла анекдот. «Школьник пишет сочинение. «К сожалению, мамы, папы и прочие родственники достаются нам в том возрасте, когда исправить их вредные привычки уже просто невозможно». Усмехнувшись, я согласилась с ним. Но не до конца… Иногда мы и не пытаемся сделать это. Просто молчим и терпим, рабски подчиняясь закону «Ну что поделать, это же (мама, свекровь, кузен, дядя)». Но если бы я замолчала случай с картой, мой родственник из графы «Не из самых любимых» переместился бы в «Тех, с кем не стоит общаться». После объяснения мы расстались нормально, позже он не раз приезжал к нам опять. Да, он поступил невежливо. Я, по мнению мамы, тоже. «Что поделать, ты не воспитывался в пажеском корпусе, а я – в институте благородных девиц», – договорились мы с ним. Но наша невежливость помогла нам расстаться друзьями…

И я отказываюсь признавать негласное правило № 3: «Лучше вежливо ненавидеть родных, чем, наплевав на вежливость, поговорить с ними начистоту и попытаться наладить отношения». Потому что знаю из опыта – это возможно! И с мамами, и с тетушками, даже с восьмидесятилетними бабушками можно договориться – порой для этого нужно лишь говорить с ними теми же простыми словами, которые ты бы сказала подруге («Ну, что-то ты уж слишком раскритиковалась, бабулечка. Наверное, это платье просто не в твоем вкусе…»)

Стоит ли из вежливости терпеть однозначную невежливость? Особенно, если ситуацию можно исправить? Особенно, если, молча стискивая зубы, мы сами делаем из близких своих легитимных палачей? «Наверное, – добавила приятельница, – если бы я взбунтовалась сразу, еще в двадцать лет, и отказалась ходить к отцу в дом, он бы понял: что-то не так… А теперь он даже не уразумел, с чего вдруг я взбунтовалась».

Я не буду вам лгать – иногда из попытки поговорить по душам ничего не выходит. Стоит приподнять забрало вежливости и сказать: «Ты не прав», твой близкий прячется за нерушимыми, как стена, сооруженными нами же негласными правилами: «Родственники имеют право нас обижать потому, что они наши родственники». Из чего как бы вытекает: на родственников ты не имеешь право обижаться (во всяком случае, долго). Тем паче и смысла в том нет, ведь, согласно правилу № 1, выбор, общаться с ними или нет, у тебя просто отсутствует. И зачастую родные отказываются признавать свои ошибки, идти на компромисс или даже обременять себя элементарной вежливостью по отношению к нам ровно до тех пор, пока верят в его незыблемость (какой смысл утруждаться, если ты все равно никуда не денешься)! Стоит им поверить в твое право выбора, все вдруг меняется… Моя подруга не общалась с тетей около года. Позже они снова сошлись. Никто никому ничего не сказал, но как по волшебству тетя превратилась в приятную светскую женщину. Может, просто не захотела терять родную племянницу? Может, кровная связь все же существует и невысказанное тоже доходит до нас? Мне хочется верить в это…

Поскольку под конец следует обозначить еще один парадокс. В наше время, когда патриархальные семьи остались в прошлом, три кабальных правила отношений с родственниками объясняются еще и тем, что мы… разучились старым добрым патриархальным отношениям с родственниками!

Одно дело, когда семья – это мать одиночка и ее взрослый сын, которому она объяснила: «Я пожертвовала ради тебя всем, и кроме тебя у меня нет никого». И совсем другое, когда близких полсотни – родных, двоюродных, троюродных, ощущающих себя единой родней! И ты можешь выбирать из них тех, кто подходит по духу и знаку Зодиака. И если тебе нужна помощь, а муж занят – ты просто звонишь дяде или брату. И вредная мачеха – не большая беда, если на праздник за столом сидят не трое, а двадцать пять дядюшек, тетушек, кузенов, кузин – ты просто сядешь на другом конце стола с теми, кто тебе дорог. И даже если однажды ты не сможешь прийти, никто не обвинит тебя в предательстве семейных традиций…

В таком большом клане этого просто не заметят!

Игрушки взрослых детей

Как-то мы с подругой принялись громко и вдохновенно критиковать компьютерные игрушки, в которые так любят играть наши мужчины. «Как можно столь бессмысленно проводить время! Лучше уж вообще ничего не делать, полежать. Книжку почитать! – возмущались мы в унисон, чувствуя себя умными, солидными, взрослыми. – Все-таки мужчины – большие дети!»

Но на резком повороте: «Вот мы, женщины…» – я внезапно затормозила и задумалась: «А в какие игрушки играем мы?»

Украшения, туфли, шляпки, бесчисленные бисерные кошелечки, спичечницы, шкатулочки, позолоченные зажигалки, вазочки и множество ламп, расставленных по всему моему дому, – я сбросила со счетов сразу. Цацки и безделушки – святое. Но стоило мне вспомнить, что я до сих пор мечтаю о кукле Барби, самовосхваляющий текст застрял в моем горле…

В десять лет я увидела эту красавицу в западном каталоге, но когда они появились у нас, мне было поздно покупать себе куклу. Однако, оказавшись в отделе игрушек, я каждый раз подолгу рассматриваю коробки с Барби и Синди, «выбирая» себе самую красивую, в самом сказочном платье, с самым выгодным «приданым». Конечно, я могла б осуществить свою мечту десять раз. Но я ведь взрослая… Правда, я знаю немало великовозрастных барышень, бескомплексно покупающих мягкие игрушки. Мишки, зайки, собачки, большие и маленькие, оккупировали в их квартирах все кресла и диваны. «Будут дети, пригодятся», – отмахиваются они. Но я-то точно знаю, что хочу Барби, вне зависимости оттого, будут у меня дети или нет!

Не помню, когда я впервые поймала себя на этой мысли, наверное, лет в двадцать семь. Я вдруг поняла, что совершенно не чувствую себя взрослой! Не ощущаю никакой разницы между мной семнадцати– и двадцатисемилетней. Да, я намного больше знаю и понимаю. Я вполне по-взрослому вычитываю контракт, прежде чем его подписать, по-взрослому считаю деньги и анализирую свои поступки. Но моя взрослость столь же наносная, как и краска на моем лице. Сейчас я накладываю грим куда более умело, чем в семнадцать лет, что из того? Достаточно смыть верхний слой… Достаточно отбросить в сторону десятилетний опыт и окажется: во взаимоотношениях Я и Мир я по-прежнему нахожусь в позиции ребенка! Все так же обижаюсь на ударившую меня табуретку и иногда даже злобно лягаю «обидчицу» ногой. И знание закона Мерфи – «Компьютерная программа выполняет то, что вы ей приказали сделать, а не то, что вы бы хотели, чтобы она сделала» – нисколько не препятствует моему яростному крику в адрес «зависнувшего» компьютера. Я обожаю, когда муж, друзья, мама делают мне «сюси-пуси», умиляясь моим выходкам и глупостям. И если мне плохо, мне все так же хочется очутиться в надежных объятиях и услышать: «Ну не плачь, моя маленькая».

Где же она, та мифическая взрослость, в которую я так верила в школе? Есть ли она вообще, если мне уже тридцать лет, а ее все нет и нет?

«Наверное, – высказала я вполне логичную мысль своей подруге Оксане, – все дело в том, что у меня нет детей.

Вот появятся…» «Ничего подобного, – убежденно прервала меня мать одиннадцатилетнего сына. – Думаешь, я чувствую себя взрослой? Я такой же ребенок, каким была!»

«Говорят же: «Дети никогда не вырастают – просто игрушки становятся дороже», – заявляет мне муж в ответ на мои безуспешные попытки оторвать его от новой компьютерной игры. Но, боюсь, даже это утверждение безбожно льстит нам, «взрослым». Наличие массы дорогих «лялек», предназначенных для больших девочек и мальчиков – машин, антикварных статуэток, бриллиантовых колец, – ничуть не мешает нам отбирать игрушки у детей. Были бы дети, наличием которых можно оправдать покупку Барби!

Показывая мне многочисленных кукол своей полугодовалой дочери, моя знакомая сказала со смешком: «Вообще-то она с ними еще не играет. На самом деле большинство игрушек родители покупают себе». Приятель мужа подарил сыну руль для компьютерных гонок. Догадайтесь, кто в него «рулит»? Папа! Мой знакомый собирает модели машин, оправдываясь: «Когда-нибудь достанутся сыну». Моя подруга Оксана собирает кукольных бабок-ёжек, не оправдываясь ничем – ее сыну они сто лет не нужны. Я коллекционирую елочные украшения и ни за что не подпущу к ним ничьих деток… И от детей нас отличает только то, что мы можем гордо обозвать наши игрушки «коллекцией». Но отличие это такое же иллюзорное, как и наша взрослость.

Люди не вырастают. В детстве нам твердят: «Ты уже большой, ты должен поступать так-то и так-то». С возрастом растет лишь количество требований и социально значимых ситуаций, при которых мы должны вести себя, «как подобает взрослым». И взрослость, по сути, просто набор правил поведения – правил дорожного движения, соблюдая коие, ты можешь успешно преодолеть жизненный путь. Позиция взрослого исчерпывается двумя словами – «знаю» и «надо». Но есть еще два – «чувствую» и «хочу».

«Надо» – вынуждает. «Хочу» – позволяет быть самим собой…

И мы ведем себя по-детски каждый раз, когда можем себе это позволить. Заболев… Разве температура 38 не дает нам права капризничать, скулить и слезливо кривить губы при виде ложки с лекарством? Расстроившись… Наличие неприятностей вполне оправдывает тебя, рыдающую навзрыд, как дитя. Состарившись… Возраст за семьдесят позволяет тебе заявить: «Что вы хотите от меня, я уже старая!» Влюбившись… Любовь – антисоциальна по своей сути. Она – вселенная для двоих, брезгливо отвергающая существования всех иных миров, со всеми их «дорожными» знаками.

«Знаешь, – призналась моя ровесница, умудрившаяся «на старости лет» влюбиться по уши, – я веду себя точно так же, как в девятом классе. Не поумнела ни на грош». На первой стадии любви мужчина и женщина разом впадают в детство. Самозабвенно вспоминают прошлое, признаются в сокровенных ребяческих страхах, радостях и трагедиях. С визгом бегают друг за дружкой, борются, плещутся в воде, дружно строят на берегу замки из песка. Так происходит единение: чтобы стать по-настоящему близкими, нужно отбросить искусственность правил и поз, навязанных нам взрослой жизнью.

Но у любви много стадий, и на этапе серьезных отношений тебя начинает злить, что твой партнер ведет себя как маленький. И я невольно становлюсь в позицию взрослой, распекая его за то, что он играет в компьютерные игрушки, вместо того чтобы… Что? Если б он сидел у компьютера, вместо того чтобы ходить на работу, было бы ясно, чего я так возмущаюсь. Я «знаю»: работать «надо». И вопиющее нарушение «правил дорожного движения» может привести нашу семью к «автокатастрофе». Но нет, сегодня суббота… И меня злит сам факт: он играет! Меня, мечтающую о Барби, меня, собирающую елочные игрушки, меня, которая, приходя в «Макдональдс» каждый раз жалеет, что ей не дали шарик!

Впрочем, наличие целого выводка кукол ни разу не помешало моей подруге Оксане чехвостить меня за то, что я до сих пор не оформила справку в Киевэнерго; не приватизировала дачу; не убираю елку до конца февраля. С неменьшим азартом она наставляет свою семнадцатилетнюю сестру. «Оксана, – не выдерживаю я. – Перестань! Ты ведешь себя сейчас, как взрослая!»

Однажды меня пригласили поучаствовать в ток-шоу где обсуждались проблемы школьников. Помимо меня там присутствовали сплошные родители и учителя. И слушая их, я преисполнялась все большим и большим ужасом – все они рассуждали, как взрослые! Все повторяли: «Ребенок должен». Никто даже не задумывался, что ребенок не хочет, ребенку не интересно, у ребенка просто не получается…

Нет, взрослые – это не те, кто забыл, что они чувствовали, будучи детьми, а те, кто отказывается признать: будучи детьми, они чувствовали точно то же самое. «Лечить зубы не хочет никто, – сказал мне мой зубной врач. – Но детей тащат ко мне, хотят они того или не хотят. Взрослые дают себе поблажку гораздо чаще». Намного чаще, чем другим…

Одни из них признают свое право на детскость, иные величаво его отвергают, именуя свои игрушки коллекцией, санки и коньки – занятием спортом, горькие слезы – нервным стрессом. Но признавать право на «чувствую» и «хочу» за своим ближним не любят ни первые, ни вторые…

Да, все мы «знаем», что существует слово «надо». Но мне известно еще кое-что: в семнадцать лет моя тридцатилетняя подруга вела себя точно так же, как и ее сестра. Да и теперь она такой же ребенок. Сама месяцами не успевает оплатить коммунальные счета… И зачастую мы становимся в позу «взрослого» только оттого, что она кажется нам ужасно выигрышной и красивой. Рассуждая «как взрослые», мы гордимся собой «как в детстве». Что очередной раз доказывает, мы остались все теми же детьми.

Лишь ребенок способен обозвать «маленьким» другого ребенка исключительно потому, что тот играет в пасочки не с ним! Или же нам просто не по вкусу его игрушки… Ну не люблю я компьютерные игры, вот и все! Неужто нельзя придумать другое развлечение? Например, собирать вместе паззл. Я ж тоже хочу играть и имею на то полное право – я уже взрослая!

Поскольку истинные взрослые – это люди, которые, соблюдая все жизненно важные «надо», легко разрешают себе быть детьми.

И кто им запретит?

Они ж точно «знают», что больше не обязаны слушаться других «взрослых».

За что мы любим наши вещи?

«Я уже несколько месяцев не ходила по магазинам», – сказала на днях моя подруга. В ее голосе звучала такая трагедия, словно она констатировала мне, что не ела четыре дня…

А вы когда-нибудь отдавали себе отчет, какую важную роль играет в нашей жизни шоппинг?

Думаю, нет. Ведь потребность в обновах для нас столь же естественна, как в воздухе, – а часто ли мы задумываемся, что именно кислород является для человека необходимостью номер один? И все же, если поразмыслить и составить по пунктам личную десятку жизненных ценностей, наверняка окажется, что магазины + покупки занимают там весьма почетное место – сразу же после любви, работы, семьи, детей…

Скажу честно, вначале подобное открытие показалось мне не слишком лестным. Как-то моя коллега Ляля показала мне картинку, вырезанную из глянцевого журнала. На снимке была изображена сияющая девушка, лежащая на диване в окружении множества перевязанных бантиками коробок и бумажных пакетов с лейблами известных фирм. «Вот это, – радостно улыбнулась сотрудница, – мой идеал счастья. Каждый раз, когда я смотрю на нее, у меня поднимается настроение». Но большинство из нас считает, что женская сорочья натура – невеликий повод для гордости. И признаваться в своей огромной любви к свежекупленным сапогам или шубе твоей мечты, выставленной в витрине, уместно лишь с долей иронии в голосе и исключительно близким подругам и друзьям гомосексуальной ориентации.

Сильный пол глубины этих нежных чувств не понимает. И в лучшем случае добродушно посмеивается над нашей неутолимой страстью к тряпкам. «За всю свою жизнь, – шутит мой знакомый, – я не встречал еще ни одной одетой женщины. Всем нужно было срочно купить новый гардероб, от сапог до тапочек».

В худшем (и более распространенном) варианте мужчины объясняют нашу мечту о щедром муже банальной женской меркантильностью. Раньше «рыцарь» обязан был совершать подвиги чести и доблести ради своей избранницы, нынешний «принц на белом коне» должен походить на Ричарда Гира, который по собственной инициативе привел свою Красотку за ручку в магазин и мило предложил ей смести половину прилавков. «Такой идеальный мужчина бывает только в сказках», – дружно вздохнем мы все. «Вот он – весь их идеал: вещи, вещи и еще раз вещи», – саркастично отзовутся наши кавалеры.

Но стоит ли их винить, если чаще всего мы и сами не понимаем истинных причин этой вечной любви? И нередко, совершив очередной вояж по бутикам, начинаем мучаться угрызениями совести, ругая себя за зря потраченные деньги.

«Это как болезнь. Я все время что-нибудь покупаю, – нервно пожаловалась мне моя подруга певица. – Стоит мне между двумя встречами на секунду заскочить в магазин, и я выхожу оттуда с кучей покупок». «Да, это болезнь, – серьезно подтвердила я, – нечто сродни авитаминозу. Бывает, что в организме не хватает витамина С. А бывает, в жизни возникает катастрофическая недостача радостных впечатлений. Ты живешь на износ в постоянном цейтноте. У тебя совершенно нет времени получить удовольствие – ни от еды, ни от новой прически, ни от общения с близкими – ты все это делаешь на бегу. Вот и пытаешься судорожно компенсировать себе нехватку счастья ворохом желанных покупок».

Недавно я прочла в одной западной газете статью о судебном процессе. Сотрудница крупной фирмы обвинялась в том, что растратила несколько сотен тысяч долларов из кассы своих работодателей, скупая в магазинах все подряд. Вы не поверите, но ей вынесли оправдательный приговор! Поскольку адвокат доказал: обвиняемая делала это не из желания украсть – просто из-за постоянных нагрузок на работе у нее была непреодолимая потребность снять стресс.

Конечно, в нашей стране рассчитывать на подобную лояльность суда лучше не стоит. И все же эта история побудила меня раз и навсегда вынести оправдательный приговор самой себе. «Уважаемые господа присяжные заседатели, регулярный шоппинг – это многократно апробированный и рекомендуемый Министерством здравоохранения способ снять нервное перенапряжение. Мужчины делают это с помощью алкоголя, экстремальных видов спорта и, что тут греха таить, измен! Но понравится ли им, если мы позаимствуем у них этот джентльменский набор? Естественно, нет. Так пусть же радуются, что, вместо того чтобы отправиться «налево», мы идем в «Метроград» и покупаем себе пятые сапоги!»

Признаюсь, лишь только я внятно объяснила себе, что очередная красивая вещица – не блажь, не легкомыслие, не шмотничество, а необходимая для поддержания внутреннего тонуса инъекция счастья, как все стало на свои места. Теперь при первых признаках наступающей депрессии я делаю оптимистический вывод: «Видимо, нужно погулять по ближайшему универмагу и грохнуть энную суммуденег».

В девяноста девяти случаях из ста – помогает! Я даже поймала себя на том, что, прикидывая месячный доход, заранее планирую, сколько денег идет в графу «потратить просто так, ради хорошего настроения». Расчет прост: не слишком мало, чтобы радости от новых вещей хватило на тридцать дней, и не слишком много, дабы удовольствие не обернулось раздражением, оттого что теперь приходится экономить на необходимом и считать деньги до следующей зарплаты.

Впрочем, релакс – не единственное объяснение женской шоппингомании. Моя ближайшая подруга Аня, уйдя в декрет, просидела взаперти около года. «Мне кажется, я безнадежно отстала от жизни, – начала страдать она к концу заточения, – полностью выпала из процесса. Мне уже страшно появиться на люди, я боюсь заново начинать карьеру… Кому я теперь интересна, кому нужна?»

Как ни странно, но эту глобальную психологическую проблему разрешил один наш восьмичасовый поход по магазинам, в процессе которого мы последовательно купили ей новую экипировку, косметику и аксессуары. Стоило ей примерить все это перед зеркалом, как Анюта сама начала рваться в бой, обзванивать старых знакомых и сотрудников и назначать им встречи. И дело было даже не в естественном дамском желании срочно продемонстрировать красивые обновы. Полная смена гардероба знаменует для женщины нечто большее – обновление, новое рождение, а порой и воскрешение из пепла. Один из немногих ходов, одинаково успешно срабатывающий как в кино, так и в реальной жизни.

Что бы там ни говорили про наши уши, самих себя мы любим прежде всего глазами! Мы складываем свой автопортрет, словно из мозаики, из модных чулок и сережек, костюмов и босоножек, перчаток и пальто. И, сотворив очередную картину совершенства, подолгу вглядываемся в трюмо, занимаясь не столько (или, во всяком случае, не только!) самолюбованием, сколько философским самопознанием себя – новой и лучшей. Наверное, поэтому многие из нас воспринимают свои любимые свитера и туфли как нечто одухотворенное. Ведь они составляют неотъемлемую часть нашего второго – идеального «Я». Нашу кожу.

Однажды я задумалась над мало изученным наукой свойством вещей. Почему ты вдруг перестаешь носить то или иное платье? Ведь на вид оно совершенно новое, и из моды не вышло, и идет тебе чрезвычайно. Но ты просто не можешь заставить себя его надеть, тебе позарез нужно новое! А потом пришла к странному выводу: наверное, платья просто устают от нас. За время, что мы их носим, они впитывают в себя наши проблемы и неурядицы, мысли и чувства, эмоции и впечатления и в какой-то момент переполняются ими до предела. Быть может, отсюда и родилось неистребимое женское суеверие насчет счастливых и несчастливых вещей. Блузка, в которой ты произвела фурор, навсегда сохраняет в себе энергию этой победы. Костюм, в котором тебя бросил любимый, будет вечно помнить твое поражение.

И приходит срок сбрасывать их, как змея скидывает чешую, и отправлять дорогое платье на пенсию или в длительный отпуск в дальний угол шкафа. Оно было вашим другом и союзником в борьбе за лучшую жизнь, воспитательницей, заставляющей вас гордо держать спину, гарантом хорошего настроения и поводом для любви к себе. И, глядя на фотографии, где вы сняты с ним вместе, вы всегда будете вспоминать, сколько приключений пережили за компанию в прошлом… О, это было прекрасное время!

А завтра, надеюсь, вы отправитесь в магазин покупать себе не менее прекрасное будущее.