Текст книги "Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании"

Постепенно Протце сменил Стивенса в секретной жизни Ван Каутрика. В поведении немца не было и тени той снисходительности, что сквозила в обращении с ним Стивенса. Стивене становился все прижимистее, а Протце все щедрее. Ван Каутрик тщательно скрывал свою связь с немцами, не давая Стивенсу ни малейших оснований подозревать его в нелояльности, но тем не менее он перестал быть английским агентом, теперь он служил только немцам.

Он сообщал Протце практически о каждом новом шпионе, подготовленном для заброски, о его задании, маршруте, крыше, благодаря чему агент обезвреживался сразу же, как только прибывал к месту назначения.

Стивене видел, что дела идут все хуже, и не мог не понимать, что где-то происходят сбои, но мысль о предательстве в его организации все еще не приходила ему в голову.

В начале 1939 года Ван Каутрик вывел Протце на главный заговор этого бурного периода – на агента, разоблачение которого оправдало все энергию, время и средства, затраченные «дядей Рихардом» в Голландии. В ходе расследования причин самоубийства Дальтона выяснилось, что к растрате был причастен и его помощник Джон (Джек) Хупер, который, обнаружив махинации своего шефа с кассой резидентуры, пригрозил разоблачением и потребовал своей доли. В течение некоторого времени они вместе манипулировали казенными средствами, но, когда все раскрылось, Хупер не последовал за Дальтоном и во всем признался следственной комиссии СИС. Разумнее всего было бы сделать так, чтобы тело Хупера нашли в одном из каналов, что и порывался организовать полковник Дэнси, но Вивьен не согласился, и Хупер был просто уволен. По вполне понятным соображениям его дело не могло быть передано полиции.

Некоторое время Хупер зарабатывал на жизнь торговлей авиационными запасными частями, не подозревая, что два человека его разыскивают. Первым был полковник Дэнси, который со временем пришел к выводу, что не стоит отказываться от услуг ценного работника из-за таких пустяков, как шантаж и растрата. Вторым был капитан 1-го ранга Протце. Он решил разыскать Хупера, предположив, что отпущенный британцами воришка может оказаться полезным. Естественно, он не мог выслеживать сам и мимоходом поинтересовался у Ван Каутрика, не знает ли он, куда делся пропавший помощник Дальтона.

В свое время Хупер поддерживал тесные связи с Ньив-Парклаан, и Ван Каутрик сумел разыскать его в Роттердаме и организовать встречу с Протце. К этому моменту в германской контрразведывательной группе в Голландии произошла передислокация. Протце оставался в Вассенааре, но был в опасности со стороны сержанта Фринтена и, возможно, со стороны Ван Каутрика.

Широкомасштабная контрразведывательная операция против англичан в Гааге была поручена гамбургскому отделению секции IIIФ, и еще три года назад капитан фон Фельдманн дал ей старт. Теперь, в 1938 году, когда работа была в полном разгаре, Фельдманну прислали помощника, плотного розовощекого капитана средних лет, с поблескивающими голубыми глазами и неизменной язвительной улыбкой на губах. Его звали Герман Й. Гискес.

Новичок прибыл из огромного резерва бывших армейских офицеров, брошенных на произвол судьбы в соответствии с Версальским договором и зарабатывающих на жизнь на гражданке чем удастся. Гискес занимался виноделием в Рейнской области, но в 1937 году вернулся в армию и был назначен в абвер, поскольку его сочли достаточно хитрым и изворотливым для такой работы. В секции IIIФ он стал заместителем фон Фельдманна. Когда весной 1939 года его начальника на три месяца откомандировали в Португалию для создания там резидентуры в целях подготовки к предстоящей войне, капитан Раскес стал ответственным за незаконченное дело британской агентуры в Гааге.

Связь с Хупером Протце передал Фельдманну, а затем она перешла по наследству к Гискесу. Поскольку она была наиболее ценным приобретением абвера в Голландии, Гискес специально прибыл в Роттердам для знакомства с агентом. Эта явка стала самой важной в его контрразведывательной деятельности.

Обозленный на своих прежних хозяев и вдохновляемый щедрым вознаграждением немцев, Хупер без колебаний предал англичан, доказав, как прав был полковник Дэнси, желая в свое время ликвидировать его. Конечно, Хупер несколько лет не поддерживал связи со своим бюро, но запомнил множество секретов, представлявших большой интерес для Гискеса. Вскоре, однако, наступил день, когда у Хупера за душой ничего не осталось, и он решил заняться подтасовками и переделками старых историй, выдаваемых им за новые сведения. Гискес, несмотря на свою изящную внешность, был способен действовать жестко, когда этого требовали обстоятельства. Однажды подловив Хупера на фальсификации, он решил надавить на него, уверенный, что тот еще хранит в памяти немало ценных тайн, приберегая их на всякий случай.

Развязка наступила в апреле 1939 года, когда Гискес заявил агенту, что Хупер может убираться к черту со своими фальшивками. Испугавшись потери прибыльного местечка, Хупер зашел со своей козырной карты. Он сдал немцам лучшего британского агента в Германии, стоившего больше, чем все, которых в свое время выдал Ван Каутрик.

Еще в 1919 году британская секретная служба завербовала в Гамбурге демобилизованного флотского офицера, оставшегося после войны без работы и без средств к существованию. С их помощью он организовал в Киле процветающую частную инженерно-консультационную фирму, работавшую главным образом на ВМФ. Он знал все секреты строящихся военно-морских сил Германии, тем более что многие из них представляли собой внедренные им изобретения. Используя свое уникальное ключевое положение, он мог в одиночку обеспечивать англичан информацией о всем германском ВМФ.

Англичане называли его «доктор К.» и окружили строжайшей конспирацией. Хупер знал о нем и о его работе все и спросил у Гискеса, сколько будет стоить такая информация. Гискес, осознав ее важность, пообещал ему 10 тысяч гульденов в английской валюте: пять – когда Хупер раскроет его настоящее имя – и остальные пять – немедленно после ареста шпиона.

– Его настоящее имя Отто Крюгер, – сказал Хупер, укладывая в карман задаток. – Они называли его «доктор Крюгер». Он живет в Годесберге, неподалеку от Бонна, но приезжает в Голландию для явок с английским резидентом, останавливаясь либо в отеле «Амстел» в Амстердаме, либо в «Дез-Индес» в Гааге.

Когда Гискес сообщил об этом Протце, старый профессионал был потрясен. Он знал Крюгера по совместной службе на флоте еще на Северной военно-морской базе. Значит, целых двадцать лет бывший сослуживец вел двойную жизнь. Дело его процветало, он стал богатым и респектабельным. В тридцатых годах он достиг пика положения в своей послевоенной профессии – был избран в совет директоров федерации германских промышленников, а один из немецких технических институтов присвоил ему почетную степень доктора технических наук.

И все это время он был английским шпионом!

Его связь с СИС тщательно маскировалась. Будучи способным инженером, он сделал ряд ценных изобретений в области военно-морского дела, запатентовал их и уступил права на использование нескольким английским и голландским фирмам. Значительные суммы, которые англичане платили Крюгеру, перечислялись под видом платежей за использование патентов. Таким образом, это был совершенно легальный доход, и гонорары за шпионскую деятельность он открыто использовал для оплаты своих счетов наряду с другими законно полученными средствами.

Доктор Крюгер был взят под негласное наблюдение, в конторе и дома установили микрофоны, прослушивались телефонные разговоры, перлюстрировалась переписка, тщательно изучалась его частная жизнь. Но никаких улик или компрометирующих сведений обнаружить не удалось. Он вел обычный для его круга образ жизни – не пьянствовал, не играл в карты, не имел любовниц, не употреблял наркотики. Все поступления в его банки были объяснимы, и он не имел никаких скрытых источников доходов.

В конце июня после посещения работавших на полную мощность верфей «Блом унд Фосс» в Гамбурге и визита на расположенную там же военно-морскую базу Крюгер отправился в свою обычную деловую поездку в Голландию. Наступил момент истины, поскольку, как сообщил Гискесу Хупер, именно во время этих поездок респектабельный господин превращался в шпиона. Гискес разместил своих агентов в «Амстеле» и в «Дез-Индес» и установил постоянную слежку на весь период пребывания Крюгера в Голландии. На сей раз подозреваемый прибыл в Гаагу, остановился в своем отеле и оставался в номере, где весь день печатал на машинке. Один из агентов Раскеса, официант, приносивший в номер обед, видел на полу разбросанные листы бумаги с машинописным текстом, но на столе не было никаких рукописных заметок. Крюгер хранил все в памяти, все сокровенные тайны германского ВМФ, и, приезжая в Голландию, переносил их на бумагу для передачи своим нанимателям.

В семь часов вечера, надев смокинг, он вышел из отеля, остановил проезжавшее такси и отправился в яванский ресторанчик, известный своими рисовыми блюдами, где ужинал с какой-то пожилой четой. В половине десятого он отправился на машине на виллу в приморском курортном городке Схевенинген.

Обыск, произведенный в его номере в отсутствие постояльца, не дал никаких улик. Пожилой мужчина, с которым он ужинал, оказался его деловым партнером, и ничего подозрительного за время ужина приставленный к нему филер не обнаружил. В Схевенингене видели, как он вошел в дом, а затем вскоре после полуночи покинул виллу и отправился прямиком в отель.

За исключением нескольких часов, что он провел на вилле, в его поведении ничто не вызывало подозрений. Сведения о владельце виллы также не давали никаких данных, позволяющих судить о его причастности к шпионажу. Говорил ли правду Хупер, указав на Крюгера? Капитан Гискес уже стал опасаться, что зря потратил 5 тысяч гульденов.

Но поездка в Схевенинген оставалась непонятной. Вилла принадлежала Аугусту де Фремери – весьма загадочному бельгийцу, имеющему независимое состояние. О нем не удавалось узнать ничего, пока на следующее утро Протце не спросил Ван Каутрика:

– Имя Аугуст де Фремери о чем-нибудь говорит вам?

– Конечно, – сразу же ответил голландец. – Это настоящее имя Яна, капитана Хендрикса.

Хендрикс был заместителем английского резидента, работавшего в отделе паспортного контроля на Ньив-Парклаан.

8 июля Хуперу выплатили остальные 5 тысяч гульденов. А днем раньше доктор Отто Крюгер, он же «доктор К.» – был арестован в Гамбурге и в ту же ночь во всем сознался.

Первая фаза операции Протце завершилась. Великолепная разведывательная сеть, созданная майором Дальтоном, была разгромлена. Все агенты СИС были казнены, либо ожидали казни, либо, оставаясь временно на свободе, находились под наблюдением. Лучший и единственный британский супершпион сидел в тюрьме[48]48
  4 сентября, на следующий день после объявления войны между Англией и Германией, доктор Крюгер покончил с собой в тюремной камере.


[Закрыть].

Глава 12
ПОГРАНИЧНЫЙ ИНЦИДЕНТ

Великая битва троянских коней быстро шла к концу.

3 сентября 1939 года Великобритания объявила войну Германии, и в тот же день полковник Клод Дэнси приказал капитану Бесту войти вместе с его организацией «Зет» в состав резидентуры Стивенса в Гааге. Решение было продиктовано условиями военного времени. У Беста не было никаких каналов связи, кроме как с Дэнси, находившимся в Брюсселе. В день начала войны он вернулся в Лондон и был вынужден использовать для связи со своими агентами на континенте каналы гаагского бюро.

Решение оказалось фатальным. Ван Каутрику потребовалось всего лишь две или три недели для того, чтобы узнать о всех операциях этой сети. Он тут же выдал их Протце. В течение месяца немцы уничтожили замечательную сеть Дэнси, создававшуюся шесть долгих лет.

Разгром сети «Зет» в Германии был произведен настолько быстро, что Стивене и Бест и не подозревали, что лишились всей своей агентуры. Они и сами действовали в режиме цейтнота. В Берлине в сотрудничестве абвера и СД, что было редкостью, готовились планы уничтожения гаагской резидентуры и, если возможно, полной ликвидации агентуры СИС на континенте. Это стало самой большой катастрофой в истории британской разведки – и все это из-за отказа одного маленького винтика в машине.

Хотя у немцев были все основания считать, что они ликвидировали всех троянских коней в СИС, они были и в их собственном лагере. Фолкерт Ари Ван Каутрик продолжал вести двойную жизнь. Он по-прежнему работал на немцев в лице Протце, но не перестал служить и англичанам, к их полному удовлетворению[49]49
  Англичане настолько доверяли Ван Каутрику, что в день германского вторжения в Голландию в 1940 г. он вместе с остатками резидентуры СИС был эвакуирован на военном корабле его величества. Вместе со своей женой-немкой он 10 мая высадился в Фолкстоне и получил в так называемой Патриотической школе ответственную работу по проверке голландских беженцев, выразивших желание бороться в подполье в оккупированной Голландии. Позднее англичане переменили свое отношение к нему, но не по соображениям безопасности. Он был уволен из школы 5 августа 1943 г. за слишком вольное обращение с доверенными ему средствами. Ван Каутрику удалось сохранить свою тайну, и он был принят на работу в Лондонское бюро голландской военно-морской разведки. После войны он был репатриирован в Голландию, но так никогда и не привлекался там к суду, потому что, в конце концов, будучи двойным агентом двух иностранных держав, он никогда не вел шпионскую работу против своей родины. Когда я встретился с ним в Амстердаме летом 1970 г., он выглядел полностью раскаявшимся и сожалел о своем сотрудничестве с немцами, которое он назвал «трагической ошибкой глупого юнца».


[Закрыть].

Но Джек Хупер сменил ориентацию. В те напряженные дни после начала войны он явился к майору Стивенсу и покаялся в том, что работал с немцами, не признавшись, конечно, в том, что он предал Крюгера. Он был прощен и вновь принят в британскую секретную службу. Майор Стивене рассчитывал, что через Хупера, поддерживавшего контакт с Гискесом, ему удастся проникнуть в германскую резидентуру в Голландии и нанести по ней удар. Был разработан весьма необычный план устранения Гискеса.

Хупер должен был сообщить Раскесу в Гамбург, что у него есть «кое-что столь важное», что он может сообщить лишь при личной встрече в Роттердаме, и назначить явку. Предполагалось затем похитить Раскеса, выбить из него все известные ему сведения, а затем передать для отсидки голландцам (у которых на это хватило бы оснований, особенно с Хупером в качестве главного свидетеля).

В этот момент, в начале октября 1939 года, Протце вновь вошел в игру. Ван Каутрик только что сообщил ему, что Хупер вновь перешел на сторону англичан, и Протце предупредил Гамбург об этом. В это время Гискес уже был в пути на явку с Хупером. Тревожное сообщение было передано по его маршруту и настигло его в Эншеде на германо-голландской границе, где ему велено было немедленно связаться с управлением. Когда Гискес позвонил туда, капитан Вихманн из Аст-Х приказал ему вернуться в Гамбург, где он узнал, что Хупер вновь стал двойником, на сей раз на стороне англичан.

Хотя похищение и сорвалось, его попытка не осталась без далеко идущих последствий. В то самое время, когда немцы внедрялись в считавшуюся неприступной британскую секретную службу, у англичан была возможность вскрыть еще более богатую жилу, попав в высшие круги Третьего рейха путем осуществления заговора столь обширного и необычного, что это казалось неправдоподобным.

Незадолго до начала войны англичане благодаря мужественному поступку двух молодых антинацистов, Эвальда фон Клейст-Шменцина и Фабиана фон Шлябрендорффа, узнали, что в Германии готовится заговор с целью свержения фашизма. Молодые люди прибыли в Лондон для установления контакта с британским правительством. Неоднородная группа состояла из специалистов, священников, правительственных чиновников и офицеров вермахта, в основном выходцев из высшего класса, но в нее входили и остатки прежней социал-демократии, которых гестапо каким-то образом просмотрело. Они были связаны общей непреклонной оппозицией Гитлеру и своей в целом прозападной ориентацией.

Эффективность их действий зависела от поддержки из-за рубежа, и они, несмотря на значительный риск, настойчиво пытались ее изыскать. Но в те беззаботные годы было непросто поразить воображение британцев и привлечь их внимание к этому потенциально золотому руднику.

Теперь, когда разразилась война, Уайтхолл, наконец, спохватился и решил попытаться использовать беспрецедентную возможность, которой он так долго пренебрегал. Стивенсу и Бесту было поручено установить контакты с антифашистским подпольем.

Заговорщики должны были приступить к действиям в начале ноября: убийство Гитлера, свержение режима, заключение мира с Западом. Было составлено несколько планов покушения на Гитлера, и, судя по ним, война должна была закончиться к Рождеству.

К сожалению, англо-германские заговорщики были не одни. К тому времени, когда англичане решили принять непосредственное участие в заговоре, на сцене появились вездесущий «дядя Рихард» и новый участник – Рейнхард Гейдрих. В соответствии с указаниями Канариса Протце занял позиции в тылу заговора, тогда как Гейдрих напал на заговорщиков в лоб, через агентов британской разведслужбы в Гааге.

Как обычно, адмирал внимательно наблюдал за развитием событий, прикомандировав своего сотрудника капитана 2-го ранга Йоханнеса Травальо к Гейдриху в качестве связного. Связь была установлена через робкого человечка, называвшего себя «доктор Франц» и считавшегося католиком, беженцем из рейха.

В действительности он был агентом гестапо номер Ф-479, засланным в Голландию в 1938 году для проникновения в круги беженцев из Германии и в Десятое бюро полковника Трута в Гааге. Он преуспел в обоих направлениях, отправляя как донесения Гейдриху, так и информацию французам.

Когда в 1939 году Протце узнал о Стивенсе и Бесте, он поручил установить и с ними связь доктору Францу, который вышел на Беста через голландца по фамилии Врообург, члена группы «Зет», связанной со Стивенсом через Фринтена, поставлявшего англичанам информацию о люфтваффе, подготовленную для него немцами. У Беста не было оснований для безоговорочного доверия доктору Францу, но его все же держали в обойме. В конце концов, его сведения все же были достаточно надежными.

В начале сентября Франц, ранее поддерживавший связь с Бестом через Врообурга, потребовал личной встречи с руководителем группы. Он раздобыл ключевую информацию, которую мог доверить только самому шефу. Вопреки обычной практике и без серьезных оснований Бест согласился встретиться с Францем. Скромный беженец сообщил, что у него есть информация от майора люфтваффе Зольмца, члена антифашистского подполья. У Зольмца были сведения о действиях, которые должны были привести к свержению Гитлера, но он отказывался доверить их Францу и настаивал на организации встречи с капитаном Бестом. Бест согласился встретиться с майором в Амстердаме или Гааге, но Зольмц ответил, что не сможет приехать в столь отдаленные пункты. Бест согласился встретиться в деревне Венло на голландско-германской границе.

Зольмц оказался пустышкой, самоуверенным хвастливым баварцем. Вскоре стало ясно, что он лишь подстава для более крупных фигур. Вторая встреча была назначена там же в Венло через неделю. В этот раз майор был менее шумным и напыщенным. Он убедительно говорил о своей миссии, направленной на обеспечение британской поддержки заговора, возглавляемого неким безымянным генералом и направленным на свержение Гитлера. Бест попытался проверить полномочия посланца и задал ему несколько технических вопросов, а когда Зольмц четко и правильно ответил на них, Бест уверился в его надежности и правдивости. Иных попыток проверить авторитетность как Зольмца, так и Франца не предпринималось. Оба были сочтены заслуживающими доверия.

Во время второй встречи был согласован код для связи с Бестом через Франца и почтовый ящик в Голландии. Через несколько дней Франц сообщил Бесту, что получил письмо от еще одного офицера из Германии, которое следовало передать только Бесту лично. В письме анонимный корреспондент информировал Беста, что таинственный руководитель заговора, «генерал», готов встретиться с ним при условии, что Бест представит доказательства того, что является достаточно высокопоставленным сотрудником британских служб. Для подтверждения были даны условные слова, которые следовало произнести в одной из передач Би-би-си на Германию. Эти слова дважды были переданы 11 октября. Зольмц постепенно отходил в сторону, объясняя это слежкой гестапо за ним. Генерал должен был лично включиться в игру. Поскольку заговор касался высших эшелонов, Бест решил, что следует обратиться за разрешением на действия к майору Стивенсу. Был подключен и генерал Й.В. Орсхоот, начальник голландской военной разведки, выделивший для связи молодого офицера, лейтенанта Дирка Клопа.

Наконец Франц сообщил Бесту, что генерал готов встретиться с ним. Явка была назначена на десять утра 19 октября, на сей раз в маленькой пограничной деревушке Динксперло. Немцы прибыли в полдень, с опозданием на два часа. Среди них не было генерала, лишь два молодых офицера, представившиеся как лейтенанты Зейдлиц и Грош. Франц поручился за них. Бест отвез группу в удаленное придорожное кафе и угостил их обедом, проходившим в несколько натянутой обстановке, причем Франц выглядел особенно взволнованным.

Компания привлекала внимание – худшее, что могло быть у конспиративной встречи. Бест подумал, что лучше бы перебраться куда-нибудь, и позвонил своему приятелю в близлежащий городок Арнхейм, чтобы продолжить встречу в его доме.

Подозрительная группа заинтересовала какого-то голландского солдата, который проследил за ними и сообщил в полицию, что «кучка немецких шпионов» устроила явку сначала в кафе, а затем в одном доме в Арнхейме. Полиция окружила дом, вломилась в него и потребовала объяснений. Лейтенант Клоп объяснил ситуацию полицейским, и они удалились, но секретность встречи была нарушена. Во время этого инцидента оба немца явно запаниковали, а Франц был близок к обмороку, но Бест по-прежнему ничего не заподозрил.

В конечном итоге все волнения были напрасны. Немцы не принесли никакой информации и были уполномочены лишь организовать, наконец, встречу с таинственным генералом. Бест согласился, и следующая встреча была назначена на 25-е, а вскоре перенесена на 30 октября. В этот раз Клоп приехал в Динксперло один с поручением привезти немцев в Гаагу.

В группе и на этот раз не было генерала, но на этот раз были три офицера вместо двух. Не было Зейдлица, но вместе с Грошем прибыли двое, представившиеся как полковник Мартини и майор Шиммель, причем последний был явным лидером группы. Это был крупный молодой человек под тридцать с лицом испещренным дуэльными шрамами, что делало его слишком заметным и подозрительным для человека, выполняющего столь ответственную миссию. Хотя он и выглядел недалеким, но оказался исключительно информированным, решительным и владеющим ситуацией.

Шиммель дал ясную и четкую характеристику внутренней ситуации в Германии и сообщил Бесту от имени генерала, что они готовы гарантировать окончание войны, если британцы согласны предоставить Германии почетные условия мира. Стивене и Бест дали Шиммелю ни к чему не обязывающий ответ в ожидании инструкций из Лондона.

Для связи Бест дал немцам радиостанцию, и немцы стали связываться с резидентурой СИС в Гааге. Информация затем транслировалась в Лондон и поступала к Чемберлену и министру иностранных дел лорду Галифаксу.

Лондон приказал Бесту и Стивенсу «действовать энергичней» и обращаться с немцами благожелательно, но осторожно, чтобы уберечь правительство его величества от конфуза в случае провала. Еще одна безрезультатная встреча состоялась в Венло 7 ноября (вновь без генерала), а следующая была назначена на 9 ноября. Она оказалась решающей.

Утро было хмурым и холодным, по-осеннему моросило. Ненастная погода охладила энтузиазм Беста, кроме того, он был обеспокоен тем, что обнаружил хвост, неприятного верзилу, хотя и не связал это с ведущейся операцией.

В десять часов он приехал в дом Стивенса на Ньив-Парклаан и нашел своих коллег тоже обеспокоенными. Майор прошел в гардеробную, взял там два браунинга, зарядил их и отдал один Стивенсу, а другой сунул в карман. Пока они ожидали лейтенанта Клопа, немцы связались с ними по рации. Бест решил, что будет новая отсрочка встречи, но услышал привычную просьбу о переносе встречи на несколько часов и сделал заключение, что все идет нормально. Клоп приехал, и вся компания отправилась на машине с шофером Беста голландцем Яном Лемменсом в Венло. Во время пути зашел разговор о возможности вторжения, и Стивене совершил весьма необычный, особенно при подобных обстоятельствах, поступок. Он достал карандаш, лист бумаги и стал набрасывать список своих людей, которых надо будет вывезти из Голландии в случае нападения Германии. Был ли список при нем к моменту развязки, знал только Стивене. Бест считает, что Стивенсу удалось его уничтожить.

Вскоре после четырех компания прибыла на место встречи, популярное у контрабандистов красное кирпичное кафе «Бахус», всего в двухстах метрах от границы. На улице никого не было, но Бест обратил внимание, что впервые за все время шлагбаум на германской стороне был поднят, а на голландской – нет.

На веранде третьего этажа кафе Бест увидел майора Шиммеля, машущего рукой. Он решил, что майор дает сигнал подъехать к кафе, но, как только машина стала притормаживать, услышал крики и стрельбу. Большой зеленый автомобиль мчался со стороны неохраняемого голландского шлагбаума и остановился, ударив в бампер машины Беста. Автомобиль был полон людей, а двое сидели на капоте и вели огонь из автоматов.

Стивене обернулся и сказал: «Похоже, дело плохо, Бест!» Через миг оба британца были схвачены, и на их запястьях защелкнулись наручники. Без особых церемоний их поволокли через границу, и шлагбаум медленно опустился за ними. За ними тащили и Лемменса, но Клопа видно не было. В суматохе молодой офицер пытался скрыться в кустах, но немцы засекли его. Раздалась автоматная очередь, и «Клоппенс» был смертельно ранен.

Как следовало бы давно догадаться Бесту и Стивенсу, вся их блестящая операция с самого начала была германской ловушкой, идея которой принадлежала Гейдриху. Осуществление же производилось молодой восходящей звездой Sicherheitsdienst, двадцативосьмилетним холодным и расчетливым интеллектуалом Вальтером Шелленбергом. Прирожденный разведчик Шелленберг и был «майором Шиммелем».

«Я признаю, – позднее писал Бест, – что со дня нашего знакомства в Голландии он полностью овладел мной и Стивенсом, и это неудивительно, поскольку он был великолепно информирован и хорошо подготовлен к операции. Кроме того, он был природный заговорщик, который, как показали события, не мог никому хранить верность».

«Полковник Мартини», представленный как доверенный помощник «генерала», был в действительности австрийским психиатром профессором де Кризисом, достигшим высот в своей профессии лишь потому, что был личным другом Гейдриха. «Лейтенант Грош» был капитаном 2-го ранга Йоханнесом Травальо из абвера. «Генерал», хотя так и не появился на сцене, на всякий случай тоже был наготове. Это был промышленник и высокопоставленный офицер СС, подобранный Гейдрихом для участия в мистификации.

Гейдрих одержал полную победу, хотя ему и не удалось выйти на германскую оппозицию. Стивене и Бест были лишь пешками в большой игре. Они не знали никого из реальных лидеров и не имели представления о деталях, поэтому в ходе интенсивных допросов ничего не сообщили Шелленбергу. Они находились все же в средоточии обыкновенного шпионажа против Германии, были Spiritus rector[50]50
  Управляющий дух (лат.).


[Закрыть] шпионской сети, работающей внутри рейха.

Даже в то время, когда Стивене и Бест сидели в камерах гестапо на Принц-Альбрехт-штрассе, Шелленберг с помощью радиосвязи с Гаагой продолжал вести игру. И семь дней спустя после инцидента капитан Ян Хендрикс, заместитель Стивенса, настолько не имел представления о том, что же действительно случилось в Венло, что активно реагировал на все предложения майора Шиммеля продолжать операцию.

16 ноября в 12.30 дня он дал своему радисту Уолшу текст сообщения для майора Шиммеля: «Мы готовы вести переговоры в ранее обозначенных направлениях. Следующая встреча должна состояться после получения результатов консультаций с французским премьером Даладье. Ввиду случившегося предупреждаем о необходимости крайней осторожности». Англичане по-прежнему считали, что проводят свою собственную операцию, и наивно полагали, что гестаповцы сумели раскрыть ее обстоятельства. Хотя немцы и похитили участников встречи в Венло, англичане полагали, что нацисты не смогут раскрыть их заговор. Они были освобождены от иллюзий сообщением язвительного «Шиммеля», гласящим: «Нам надоели переговоры с самовлюбленными дураками. Вам следует понять, что их пора прекратить. Во всяком случае, передаем вам сердечный привет от преданной вам германской оппозиции». Подпись гласила: «Гестапо».

На Ньив-Парклаан сообщение было принято и записано дежурным радистом, который, как принято, получив сообщение, ответил: «Спасибо» и по традиции подписал его: «Уэлш»[51]51
  Майор Стивене и капитан Бест провели в немецких тюрьмах несколько лет, но оба выжили. Несмотря на их вопиющий промах, в СИС решили, что они достаточно наказаны гестаповскими лагерями, и позволили им уйти в почетную отставку. После войны Бест написал книгу об этих событиях, где возлагал вину за провал на Стивенса. Стивене после войны работал литературным переводчиком и умер через несколько лет.


[Закрыть].