Текст книги "Только безумцы могут изменить мир: искусство и безумие"
Автор книги: Ламберто Маффеи
Жанр: Изобразительное искусство и фотография, Искусство
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
4. «Безумцы» и «буржуа»
Подобные размышления наводят на мысль, что многие из числа так называемых «ненормальных» на самом деле не являются психически больными. Это обычные люди, чем-то отличающиеся от других, те, кого «нормальные» члены общества стараются избегать, считают опасными, но которые зачастую наделены большим творческим потенциалом и могут оказаться первопроходцами не только в философии или науке, но даже в формировании обычаев и нравов; новаторами, которых через несколько лет может принять то самое общество, которое раньше не видело в их существовании никакой пользы.
В этой связи уместно вспомнить высказывание Мишеля де Монтеня (1533–1592): «Отсюда и проистекает, что все отклонения от обычая считаются отклонениями от разума, – и одному богу известно, насколько, по большей части, неразумно»[18]18
Мишель Эйкем де Монтень (1533–1592) – французский юрист, политик и философ, занимавшийся проблемами морали; блестящий писатель и очеркист, по своему мировоззрению ярко выраженный скептик. В своем главном сочинении «Опыты» выступает против схоластики и догматизма, рассматривает человека как самую большую ценность. Цитата приведена в пер. А.С. Бобовича.
[Закрыть].
На самом же деле в истории человечества все эти, по словам Альберта Эйнштейна, изменения в мире, прогресс в науке и человеческих взаимоотношениях произошли, возможно, только благодаря людям, способным сказать что-то новое, оригинальное, людям, которые были, а лучше сказать, казались не похожими на других, сумасшедшими, но при этом обладающими куда большим интеллектуальным потенциалом, чем так называемые «нормальные».
Конечно, безумцы не лишены собственных причуд, но наряду с ними существуют люди, чьи ярко выраженные психологические характеристики и модели поведения разительно отличаю от таковых у «сумасшедших», – речь о тех, кто боится любых перемен, решительно и яростно выступает против них, и кого мы можем назвать несколько устаревшим сейчас словом «буржуазия» (речь лишь о консерваторах, традиционалистах, без всякого негативного подтекста, см. ниже).
Буржуа – это консерваторы, для них «любые перемены плохи», как говорил один английский лорд (Эдриан[19]19
В то время, когда я учился в Кембридже и проводил там свои исследования, в конце 1969 и начале 70-х годов, был изобретен компьютер PD1, использовавшийся для анализа данных, и многие ученые – я в том числе – были весьма этому рады, ведь изобретение обещало упростить решение прикладных задач и сэкономить массу времени, которое мы тратили на анализ биоэлектрических сигналов. Знаменитый профессор, лорд Эдриан (1889–1977), нейрофизиолог, лауреат Нобелевской премии по медицине 1932 г., часто посещал лабораторию, где я работал, проводил там собственные научные изыскания, но при этом не проявлял особого интереса к этому техническому новшеству. Его ироничное высказывание стало крылатой фразой у лаборантов: «Любые перемены плохи, время на анализ данных было не пустой его тратой, а возможностью поразмыслить» (прим. автора).
[Закрыть]). Чаще всего именно противостояние безумцев и буржуазии, невежд и «знающих», бедняков, мечтающих о переменах, и богатеев, страшащихся, как бы не пострадала их безмятежная обеспеченность, становится причиной войн и конфликтов в нашем мире. Бедняки, обездоленные – это люди иного склада ума, но с точки зрения буржуазии все они попадают в категорию безумцев, людей, которых следует избегать, следить, чтобы ненароком не прикоснуться к ним даже взглядом. Конечно, в некоторых случаях буржуа может испытать мимолетную жалость к какому-нибудь бедолаге, но поспешит тут же отвернуться, стремясь поскорее забыть то, чему стал невольным свидетелем.
Социальное поведение каждого человека, его образ, эта фотография, которую мы демонстрируем друг другу, складывается в основном из наиболее распространенных поведенческих концептов, таких, как жесты, слова и выражения, часто используемые в речи понятия. Еще Аристотель писал, что «мы – это наши привычки», такая концепция подразумевает, что мы воспринимаем и самих себя через призму наших привычек. Привычки – это зеркало, в котором мы узнаем себя. С точки зрения неврологии, привычки обусловлены образованием устойчивых путей прохождения сигнала через нервные центры в результате выполнения человеком повторяющихся задач и нахождения их решений, итог – синаптические связи становятся более стабильными и эффективными; таким образом, можно сделать вывод, что привычки являются частью обучения. Если прибегнуть к не совсем верному, но образному сравнению, можно сказать, что привычка – это дорога, или даже трасса, ведущая к роботизации нервной системы.
Я считаю, что привычка, понимаемая здесь как рутина, – это стратегия экономии энергии, которую реализует мозг и направляет на обеспечение и закрепление того поведения, которое считается для человека наиболее подходящим или даже жизненно необходимым. В ее основе могут лежать социальные причины, лицемерие, умственная лень или возраст. Привычка, как описано выше, выражается в определенном поступке или серии поступков и речевых моделей, которые повторяются в рутинной, механической или почти механической манере, и запускаются различными триггерами – раздражителями вроде слов, событий и т. д., не имеющими особого значения для выживания конкретного индивидуума или всего вида (в противном случае такую реакцию называли бы инстинктом). Привычки, в соответствии с приведенным выше определением, – это совокупность реакций головного мозга, направленная на достижение индивидом успешного положения в рамках социума или обеспечение личной безопасности.
Характерной чертой «буржуазии» является предсказуемость, и в этом мы можем увидеть не только недостатки, но и преимущества.
Я вполне отдаю себе отчет, что не совсем корректно сужу о разных категориях людей и делаю не совсем справедливые выводы, сознательно отдавая предпочтение одному классу. Как говорил Иисус в Нагорной проповеди:
«И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: “Дай, я выну сучок из глаза твоего”, – а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, [как] вынуть сучок из глаза брата твоего».
(От Матфея 7:1–5)
Критический взгляд на себя, на свои мысли и поступки должен стать неотъемлемой частью повседневной жизни человека, основой для принятия любых решений.
Например, попытка навязать демократию и собственные законы, полагая, что они по определению справедливы, а зачастую и озарены милостью Божьей, при этом игнорируя социальное неравенство общества, мало того, что спорна с рациональной точки зрения, так еще и способна привести к отрицательным, а иногда и катастрофическим последствиям.
5. Поэтесса из психушки: Альда Мерини
В искусстве безумцы чувствуют себя как дома, потому что их главная цель – не отображать реальность, а, как говорил художник Фрэнсис Бэкон, «перекроить ее». Мне вспоминаются и слова другого художника, Виллема де Кунинга: «На своих картинах я не пишу мужчин, потому что вижу их каждый день»; он словно заявляет, что мужчины – это часть уже устоявшейся реальности, увековечивать которую нет никакого смысла. А Винсент Ван Гог добавляет: «О Боге нельзя судить по созданному им миру: это всего лишь неудачный этюд».
Художник, подобно безумцу, видит свою собственную реальность, которая многократно предвосхищает реальность завтрашнего дня, пусть иногда и далекого, но неизменно наступающего. Желание творца исследовать и создавать новые реальности – это не какое-то особое свойство, присущее исключительно мозгу художников. На это способен любой мыслящий человек, и некоторые активно стремятся достичь состояния «умопомрачения» посредством алкоголя или наркотиков, чтобы подчеркнуть свою инаковость (назовем ее так), ненормальность, способность творить.
Среди импрессионистов, например, был весьма моден абсент – ликер желтоватого цвета с анисовым вкусом, последствия употребления которого можно прочесть в пустых глазах женщины со знаменитой картины Дега, перед которой стоит бокал именно этого напитка (рис. 2).
«Здравый смысл – враг творчества», – как говорил Пабло Пикассо, нужно быть свободным, как ребенок. Все дети рождаются художниками; самое трудное – остаться ребенком, когда вырастешь.
В числе безумцев-поэтов, чьим стихам суждено было стать частью итальянской литературы, я хотел бы упомянуть одну не совсем нормальную особу – поэтессу Альду Мерини. Жизнь ее была столь же драматична, сколь и плодотворна в художественном плане, кроме того, мы с ней оба родились в первый день весны, 21 марта[20]20
Времена года в Италии, как и в некоторых других европейских странах, сменяют друг друга согласно астрономическому календарю: начало лета и зимы определяется зимним и летним солнцестоянием, а осень и весна – днями равноденствия. Таким образом, зима в Италии продолжается с 21 декабря по 21 марта, весна с 21 марта по 21 июня, лето с 21 июня по 23 сентября, а осень с 23 сентября по 21 декабря.
[Закрыть], только она – на несколько лет раньше, в 1931 году.
История ее – это печальный рассказ о человеке, который обрел спасение в своей болезни, в своем искусстве, а еще – в своей глубокой религиозности.
В 1947 году Альда Мерини, которой тогда было всего шестнадцать лет, впервые оказалась в психиатрической клинике «Вилла Турро» в Милане с диагнозом «биполярное расстройство» или «маниакально-депрессивный психоз», характеризующийся чередованием состояний возбуждения/эйфории и депрессии. Она на себе испытала ужасные методы лечения того времени: 48 электрошоков, некоторые из них – без анестезии.
Много лет назад, во время стажировки в психоневрологической клинике, я собственными глазами видел множество сеансов электрошоковой терапии, которые проводились после введения больному сукцинилхолина, мышечного релаксанта короткого действия. Пациент получает удар током такой силы, что может подпрыгнуть на кровати и, если не использовать анестезию, то, по мнению авторов специализированной литературы, дело может закончиться в том числе переломами или хроническими и весьма болезненными спазмами мышц. Есть мнение, что эта разновидность абсолютно эмпирической терапии может иметь положительный эффект при лечении депрессии. Я не буду останавливаться на этиологии случаев, в которых ее рекомендуют применять, и на церебральных механизмах, способствующих (в некоторых случаях) длительному терапевтическому эффекту.
Альда Мерини перенесла несколько госпитализаций, чередующихся периодами относительно нормальной жизни; она описывает свое пребывание в психлечебнице, общение с более тяжелыми пациентами и страх стать такой же, как они. В периоды спокойствия и ясности сознания она писала очень красивые стихи, которые сделали ее знаменитой и помогли завоевать ряд премий, в том числе премию Монтале[21]21
Эудженио Монтале (1896–1981) – итальянский поэт, прозаик, литературный критик. Пожизненный сенатор. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1975).
[Закрыть]. Я приведу здесь два ее стихотворения, которые показались мне наиболее подходящими к теме нашего разговора:
Я была сумасшедшей среди сумасшедших.
Тех безумцев, что безумны по сути своей, а многие очень умны.
Там нашла себе верных друзей.
Сумасшедшие – славные люди, не то, что те психи, у которых и дома не сыщешь никого, их на свете полно.
С психами я познакомилась позже, когда вышла отсюда.
и стихотворение, посвященное Франко Базалье:
Как мы влюблялись, там, в психушках,
надеясь когда-нибудь вновь расцвести,
Но представь, как мы удивились,
обнаружив, что никогда не были больны.
Лечебница для душевнобольных также присутствует в стихотворении «Святая земля», первую строфу которого я привожу ниже:
Глубокая религиозность Альды Мерини помогает ей думать о Христе даже в стенах психиатрической лечебницы.
Иисус поведал нам великолепную историю, изменившую религиозные воззрения человека, его мышление, поведение и даже политику. Вне привязки к христианской вере можно считать Иисуса выдающимся учителем, который преподавал окружающим новую философию человечности, харизматичным проповедником, человеком, который стоял немного выше прочих, отличался от всех, мечтал изменить человечество. Он внушал страх, так как его идеи становились настоящим потрясением для разума и для души; не исключено, что Иисус тоже был безумцем. Величайшим из всех безумцев, божественно ненормальным.
Я была сумасшедшей среди сумасшедших.
Тех безумцев, что безумны по сути своей, а многие очень умны.
Там нашла себе верных друзей.
Сумасшедшие – славные люди, не то, что те психи, у которых и дома не сыщешь никого, их на свете полно.
С психами я познакомилась позже, когда вышла отсюда.
Альда Мерини
6. Гений среди безумцев: Моцарт
Я не разбираюсь в музыке, не умею читать партитуру и лишь изредка хожу на концерты или в оперу, но, когда я слушаю Моцарта, со мной происходит нечто чудесное. Я испытываю не только интеллектуальный подъем – каждая мышца в моем теле трепещет, все рецепторы активируются, окружающее кажется более красочным и интересным, а каждый звук, любой шум – даже голоса друзей и семьи – звучит для меня отвратительно, мне хочется убежать куда глаза глядят, только чтобы остаться наедине с Вольфгангом Амадеем Моцартом. Закат дарит нам ощущение покоя, тишины, безмятежности, то же самое делает с нами и музыка Иоганна Баха, но Вольфганг Амадей Моцарт – лучшее лекарство для того, кто хочет, пусть и ненадолго, стать счастливым, выйти за пределы собственного тела, пригвожденного к земле не только гравитацией, но и жизненными потребностями. Вольфганг Амадей Моцарт – это музыка, которую играют на небесах. Величественная музыка, по своей простоте сравнимая с пением птиц или шелестом морских волн, скользящих по песчаному пляжу и бьющихся о скалы.
Конечно, Вольфганг Амадей Моцарт (1756–1791) с рождения обладал большим талантом к музыке, гены музыкальности в его ДНК сумели, к счастью, воплотиться в жизнь. Однако все таланты, пусть даже они и появляются у человека вследствие генетической предрасположенности к какому-либо виду деятельности (это ни в коем случае нельзя игнорировать), никогда бы не реализовались, если бы не жизненный опыт, стимулы, получаемые им от окружения и культуры. Особенно остро все это воспринимается в детском возрасте. Врожденный талант может так и остаться скрытым, если его не развивать, не помогать ему проявить себя (рис. 3).
Вольфганг Амадей Моцарт был гениальным ребенком. Его отец-музыкант приобщал сына к миру музыки с эгоистичной одержимостью, что, впрочем, имело не только негативные, но и позитивные последствия для уже повзрослевшего Вольфганга Амадея Моцарта. Мальчик оказался не только необычайно одаренным, но и получил общественное признание, им восхищались, если не сказать больше, называли необыкновенным, гениальным ребенком. Это случилось в очень раннем возрасте, когда мозг функционирует максимально эффективно, а реакции на внешние стимулы закрепляются в памяти наиболее быстро и в полной мере, чего в более позднем возрасте уже не добиться. Безусловно, осознание того, что он вундеркинд, гений, наделенный исключительным талантом, накрепко отпечаталось в сознании Моцарта-ребенка.
Всю жизнь композитора преследовали финансовые трудности и борьба с мучительной болезнью, чье течение только усугубляла бесшабашная, разгульная жизнь Вольфганга Амадея Моцарта и его безответственное отношение к своему здоровью; но музыкант был уверен – и частенько давал это понять окружающим, – что у других могут быть власть и деньги, зато у него есть талант; и, достигнув зрелого возраста, он решительно выставил этот талант на суд общества, которое восприняло происходящее с немалым подозрением. Оно больше не восхищалось Вольфгангом Амадеем Моцартом, но тот никогда не видел себя в роли слуги, кого-то неполноценного, и делал все возможное, чтобы выглядеть достойно, в том числе и потому, что прекрасно осознавал изъяны своей внешности, но его гений воплощали его прекрасные руки. Бледный, хилый, некрасивый коротышка с хрупким здоровьем обладал феноменальной музыкальной памятью, благодаря которой мог сперва сочинять произведения в уме, а потом уже – записывать их в виде партитуры.
Изучив историю его личной жизни и проанализировав все проявления его тиков, внезапные выкрики, употребление непристойных слов и жестов, что имело место не только во время общения с друзьями, но иногда и в обществе незнакомцев, исследователи творчества Вольфганга Амадея Моцарта сделали вывод, что у композитора был синдром Туретта, – это не является неврологическим нарушением – vulnus – в прямом смысле этого слова, а скорее очерчивает некоторые поведенческие рамки, характеризующиеся различными проявлениями, включая психологические, такие как нарушения внимания и преходящие тики, которые встречаются и при других синдромах. Симптомы ярче всего проявляются в детстве и часто исчезают после выхода из подросткового возраста. Этиология заболевания неясна и, вероятно, связана с базальными ядрами (ганглиями) головного мозга, отвечающими за двигательные функции.
На основании поведения Моцарта было также озвучено предположение о наличии у него синдрома Аспергера – легкой формы аутизма, которая не нарушает когнитивных функций и часто является источником творческого мышления и причиной невероятной концентрации на каком-либо конкретном предмете, вызывающем у человека интерес, как было у Моцарта с музыкой.
И в самом деле, безудержная активность – в том числе и сексуальная – сменялась у него периодами меланхолии («Я пишу “Реквием” для себя», – говорил он жене). Создается впечатление, что у Вольфганга Амадея Моцарта был переизбыток энергии, и чтобы не потерять способность работать и творить, ему нужно было периодически тратить ее на секс и алкоголь.
Музыку Вольфганга Амадея Моцарта не всегда ценили, и сам он, гений, никогда не был до конца принят обществом того времени; величие его музыки в полной мере осознали только через много лет после его смерти. Это, впрочем, неудивительно: аристократия, для которой он сочинял, и «буржуазное общество», в котором он жил, были слишком консервативны, чтобы по достоинству оценить подобный вызов для своего интеллекта, напротив, он им только мешал.
Вольфганг Амадей Моцарт не был обыкновенным человеком, он был другим, великим безумцем с исключительными творческими способностями. Чтобы резюмировать сказанное я процитирую Сенеку: «Не было еще ни одного гения без некоторой доли безумия»[23]23
С лат. nullum magnum ingenium sine mixtura dementiae fuit
[Закрыть].
Вольфганг Амадей Моцарт был левшой, как и Людвиг ван Бетховен. Вся история его жизни свидетельствует о явном доминировании правого полушария, чья работа больше связана с инстинктами, эмоциями и творчеством. Моцарт не отличался красноречием, у него была копролалия[24]24
Копролалия – непреднамеренное, неуместное, патологически навязчивое произнесение ругательств и нецензурной лексики.
[Закрыть], он часто говорил об экскрементах, а в письмах кузену – практически своему ровеснику – много иронизировал и шутил на эту тему. Возможно, в глазах современников – рабов моды, жертв интеллектуальной лени и бедности – он стоял ближе к животным, чем к людям, и потому после смерти его тело, как туша животного, было безжалостно сброшено в братскую могилу. Но Вольфганг Амадей Моцарт воскрес во всем своем величии и обрел бессмертие.
Мне очень нравятся его слова о вдохновении и творчестве:
«Когда я, так сказать, нахожусь полностью в своем уме, совершенно один и в хорошем настроении, скажем, путешествую в карете, гуляю после хорошего обеда или мучаюсь бессонницей глубокой ночью, именно в такие минуты мои мысли текут свободнее и сильнее всего. Откуда и как они приходят, я не знаю и не могу принудить их прийти […]. Все это изобретательство, эта фабрикация, происходит словно в ярком, приятном сне» (цитата взята из книги Нэнси Кувер Андреасен «Творящий мозг. Нейронаука гениальности»; Andreasen, The Creating Brain. The Neuroscience of Genius, New York, Dana press, 2005).
В начале 1990-х годов большой интерес вызвал так называемый «эффект Моцарта». В газете «New York Times» появилась статья, в которой говорилось о том, как исследователи Антон Раушер, Гордон Шоу и Ки доказали, что прослушивание музыки Вольфганга Амадея Моцарта делает людей умнее, и результаты их исследования были опубликованы даже в таком крупном научном журнале, как «Nature». За публикацией последовала книга, итальянские газеты тоже уделяли внимание этой новости, в том числе и потому, что подобное исследование могло принести пользу в сфере психологии и школьного образования.
Однако полученные результаты весьма противоречивы. Действительно, музыка оказывает значительное влияние на мозг, стимулирует его работу, но все жанры музыки, и классической, и современной, оказывают схожий эффект, и произведения Вольфганга Амадея Моцарта не исключение. Из личного опыта применения музыкальной терапии для лечения и профилактики деменции могу добавить, что музыка оказывает наибольший эффект тогда, когда пациент непосредственно практикует ее, т. е. исполняет, а не только слушает. Мозг человека, становящегося сознательным творцом – faber – своего произведения, работает активнее всего[25]25
В ХХ веке широкое распространение получило понятие homo faber – человек-мастер. Эта философская концепция, сформулированная Ханной Арендт и Максом Шелером, описывает человека, контролирующего внешний мир с помощью инструментов. Анри Бергсон также использовал это понятие в работе «Творческая Эволюция» (1907), определяя интеллект как «способность создавать искусственные объекты, в особенности инструменты для создания инструментов, и бесконечно разнообразить их производство».
[Закрыть].
Глава вторая
Сумасшедшие внушают страх
1. С чего вы взяли, что я не в себе?
Вслед за этими словами Алисы мне хотелось бы вспомнить ее сон и фантастический полет фантазии Безумного Шляпника, чью роль в фильме Тима Бертона «Алиса в стране чудес» исполнил неподражаемый Джонни Депп. Этот фильм был и будет напоминать нам о том, что мечтать, воображать – это значит вырваться из уз реальности, попытаться стать чуточку счастливее, свободнее, проще говоря, «капельку безумнее».
Большинство болезней, которые поражают наш организм, включая двигательные нарушения, переломы или потерю конечностей, нарушения обмена веществ, болезни сердца, респираторные заболевания и многие другие, вызывают сочувствие и понимание со стороны знакомых и даже случайно встреченных людей, но это правило не распространяется на психические заболевания, пробуждают у окружающих беспокойство, а чаще – страх и желание оказаться подальше от тех, кто ими страдает. Так, например, если считается абсолютно нормальным испытывать сострадание и проявлять участие к больному раком, то столь же нормально воспринимается недоверие, гнев или раздражение по отношению к больному шизофренией или депрессией. Нередко такие выражения, как «психбольной», «психопат» или «шизофреник», используются в качестве оскорблений. Психическая нормальность статистически определяется как среднее арифметическое состояние большей части населения планеты, не исключая воров, извращенцев, эксплуататоров, диктаторов и, как мне кажется, популистов и нищих духом. Результат, чаще всего встречающийся у этих индивидов, и есть та самая «нормальность», которая имеет весьма размытые границы.
Однако не подлежит сомнению, что психическое заболевание – это клеймо, уродливая метка, которой нужно стыдиться. Психически больной человек неполноценен, он недочеловек, отличающийся от окружающих, от него хочется держаться на солидном расстоянии. Его стараются запрятать подальше от чужих глаз или изолировать от семьи. Подобные случаи нередки, могу сказать по собственному опыту, взять хотя бы весьма распространенную болезнь Альцгеймера: число людей, страдающих этим недугом, на самом деле гораздо больше, чем указано в официальной статистике, потому что бедолаг часто держат в заточении в их собственных домах и квартирах.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
