Текст книги "Любовь и выборы"

Глава 5
Пропавшее письмо

Заходя в кабинет к Сергею Павловичу, Лева каждый раз ощущал легкое сердцебиение. Он знал слишком много историй о том, как люди выходили отсюда с покалеченными судьбами.

– А, Лев Михайлович, дорогой, проходи, садись, – приветствовал его губернатор.

– Спасибо. Я ненадолго, только несколько моментов…

– Не переживай. Время у меня есть, – оборвал его хозяин кабинета. – Так что ты обсудить хотел?

– Мне бы уточнить общий расклад по округу…

– Да, забыл сказать, – снова не дослушал Сергей Павлович. – Смотри! С мэром я обо всем договорился. В твой избирательный округ его ребята носа совать не будут. Это только твоя вотчина. Но и, сам понимаешь, ответственность полностью лежит на тебе. Кстати, на границе твоего округа есть старое кладбище. Там тебя и закопаем, если что. – И Сергей Павлович громко захохотал, но как-то многозначительно. Дескать, шутка, но и не шутка.

Лев Михайлович тоже хохотнул, хотя в глазах промелькнул страх.

– Смотри! Округ в твоих руках, имя победителя ты знаешь. Дело за малым – провести выборы. И уедешь ты отсюда бизнес-классом, с хорошим настроением и соответствующим вознаграждением. Ты же сюда экономом летел?

Лев Михайлович кивнул, ожидая, когда ему дадут слово.

– Ну что там у тебя?

– Только несколько моментов обсудить хотел, – заторопился Лев Михайлович.

– Не мельтеши! Сказал же: время у меня есть, все спокойно обсудим. Мне твоя идея с кино сразу понравилась. Все-таки не ошибся я в тебе. Кто бы еще до такого додумался? Хвалю! Ты скажи мне сначала, хорошо павильон оборудовали? Как тебе работается с нашим кандидатом? Ладите?

«Ему о ней поговорить хочется», – догадался Лева.

– Да, прекрасная кандидатура, – живо поддакнул он. – Очень органично смотрится в кадре, все ловит на лету. В целом легенда с кино, надо признать, прекрасно работает. Девушка не лишена артистических способностей. И фотосессия прошла великолепно, я еще не встречал таких фотогеничных кандидатов в депутаты. С ней бы календари выпускать, а не плакаты к выборам.

Губернатор зыркнул, и Лева понял, что сказал лишнее.

– Про календари ты напрасно размечтался, не ее это формат. Мелковато и несолидно.

– Да я только…

– А вот с кино идея хорошая. Как ты потом ей объяснишь, что ее в роли не утвердили?

– На продюсера спишу. Заранее готовлю ее, что такой вариант возможен, что продюсер самодур…

– Смотри! – опять перебил губернатор. – Про отказ забудь. Ты говоришь, ей понравилось в кино сниматься?

«А то ты не знаешь? И куда, интересно знать, она после съемок спешит? В библиотеку, что ли?» – дерзил Лев Михайлович про себя.

– Да, похоже, ей нравится. И способности бесспорные…

– Ну, о ее способностях не тебе судить.

«Кто бы спорил! Ее способности только тебе тестировать», – Леве доставляло удовольствие беззвучно дерзить губернатору.

Сергей Павлович, откинувшись на спинку кресла, продолжал:

– Если так, то зачем ей юридическая карьера нужна?

«Сколько потеряет юридическая служба!»

– Человек должен делать то, что у него хорошо получается…

«Тогда что ты в этом кабинете делаешь?»

– И если ей искусство дороже, то так тому и быть… «Бедное искусство…»

– Смотри! Ты ей как бы между делом напой, что этот твой фильм – полное дерьмо. Что есть другие горизонты, в смысле другие фильмы. Короче, пока ты ее депутатом делаешь, я на «Мосфильме» поищу что-нибудь подходящее. Кстати, твой-то фильм о чем?

– О девушке, которая мечтает быть полезной обществу, – смутился Лев Михайлович.

– И она согласилась? Ну ты даешь! Это же надо такую хрень придумать. Ладно, реабилитирую ее психику в другой роли. Кстати, ты не знаешь, сколько сейчас роли стоят?

– Нет. Откуда? Я же по другому ведомству.

– Ладно, – Сергей Павлович понял, что свернул не туда, и резко выправил курс беседы. – Так что там у тебя?

– Меня волнует общий расклад по округу.

– Что именно?

– Заявлено еще несколько кандидатов…

– Естественно, у нас же демократия, – ухмыльнулся губернатор.

Лев Михайлович улыбнулся в ответ, дескать, шутку понял и оценил.

– Расклад такой: всего по округу идут четыре кандидата. Людмила Шилова – молодой юрист, она у нас независимый кандидат. Кстати, сбор бы подписей ускорить…

– Это не волнуйся, сделаем. Ты дело говори!

– Еще есть старичок от коммунистов и резвая женщина от «Единой России». Но они меня не беспокоят.

Они нам не конкуренты. В округе много новостроек, я собрал данные, там живут в основном молодые семьи. И, конечно, студенческие общежития. Электорат такой, что старичок не пройдет по возрасту.

– А тетка?

– Я же сказал, она от «Единой России».

– Ясно, – сухо согласился губернатор.

– Если не напрягать административный ресурс, то у нее шансов нет, партийная принадлежность потянет ее на дно…

– Я же сказал, ясно, давай без подробностей, – повысил голос губернатор и скользнул глазами по стене, на которой висел портрет президента.

– Так вот. Эти двое нам не мешают. Пусть будут гарниром к основному кандидату – Людмиле Шиловой. Но появился еще один человечек. Некий Петр Валенчук. И вот это мне не нравится, совсем не нравится. Парень он, судя по всему, сильный и дерзкий. Такой вполне способен мобилизовать молодежный электорат. У него тысячи подписчиков в социальных сетях.

– Ты хочешь сказать, что Людмила Шилова может проиграть? – тихо спросил губернатор.

– Нет, конечно! – Отчаянно затряс головой политтехнолог. – Я просто хочу сказать, что задача усложняется. Сейчас активно идет сбор подписей за Петра Валенчука, он идет как независимый кандидат.

– И что? Кто его финансирует, выяснил? Кто посмел без согласования?

– В том-то и дело, что, похоже, это реально независимый кандидат, что-то типа самоорганизации его друзей. За ними, насколько мне удалось узнать, никто не стоит. Они ватагами ходят по дворам, играют на гитарах, носятся по квартирам, у них такая как бы игра – охота за подписями. Эдакие политизированные казаки-разбойники. Чуть ли не концерты дают. Я же сказал, в округе много молодежи, превращение скучного политического процесса в карнавал может принести Валенчуку симпатию электората. Стратегия выбрана удачная, это надо признать.

– А на фига им это? Зачем они впряглись в это ярмо? Делать им больше нечего?

– Ну, что-то вроде участия в политике, хотят изменить облик города…

– А чем им нынешний облик не приглянулся?

Лев Михайлович заерзал в кресле, он не любил такие вопросы. На них не стоило отвечать.

– Молодо-зелено, – уклончиво промямлил он, – но наша проблема состоит в том, что этот Петр Валенчук очень сильный конкурент, такого не переиграть. Похоже, парень харизматичный и сильный. Он может стать популярным у молодежного электората. Обычно молодежь на выборы не ходит, конечно. Но вдруг за такого пойдут и проголосуют. Боюсь, мы не сможем ему противостоять.

– Твои действия? – набычился губернатор.

– Я опробовал некоторые технологии, но пока безрезультатно. С участковым ловил нескольких агитаторов. Но они все имели на руках договор о безвозмездном оказании услуг, то есть с юридической стороны у них все безупречно, работают как волонтеры на кандидата в депутаты. В строгом соответствии с законом. У меня такое чувство, что, может, финансового спонсора у них и нет, а вот мозговой центр явно есть. За Валенчуком стоит кто-то умный, грубо говоря. Боюсь, что подписи они соберут.

– И тогда? – В мрачном настроении губернатор был краток.

– И тогда или реальная борьба за мандат… что будет сложно… Петр – яркий парень…

– Или?

– Или ваша помощь.

– Ну? Не тяни!

– Нужен звонок председателю избирательной комиссии, чтобы подписи в пользу Петра Валенчука признали недействительными. Как вы понимаете, у меня нет полномочий для такого звонка.

– Ясно, – сухо сказал губернатор.

В кабинете повисла тишина. Впрочем, эта тишина не парила в воздухе, а давила свинцовой тяжестью на плечи Льва Михайловича. Он втянул голову и ждал приговора. Вот сейчас губернатор гаркнет: «Ты во что меня втягиваешь?» – и выставит Леву из кабинета. «Обратно придется добираться в плацкартном вагоне», – прикидывал Лева.

– Сделаю, – наконец-то сказал губернатор. – Все?

Лева выдохнул неприлично шумно и радостно. И тут же зачастил:

– Сергей Палыч, позвольте еще пару слов. Зауралье – это, конечно, не Москва, но и тут такими методами действовать небезопасно. Я не исключаю митинги разные, протесты. Молодежная среда очень огнеопасная… Молодые люди не любят, когда их лишают выбора.

– Не мельтеши! Что предлагаешь?

– Надо обставить дело так, что эти меры вовсе не направлены на зачистку округа от конкурентов. Что другие кандидаты, такие же молодые и не связанные с властью, вполне успешно преодолели входной барьер и были зарегистрированы кандидатами в депутаты. Нужно показать, что молодые проходят этот путь и им никто не чинит преград.

– Естественно. Людмила Шилова – такой кандидат.

– Ну… То есть… Конечно! Но… Не все с этим согласятся.

– Почему это?

– Видите ли, Сергей Павлович, Зауралье, конечно, больше Голландии, Швеции и Финляндии, вместе взятых, но, по сути, большая деревня. И вокруг Людмилы Шиловой ходят нелепые слухи…

– Дальше, – жестко оборвал губернатор.

– Чтобы сбить возмущение при снятии с дистанции Петра Валенчука, нам надо продемонстрировать, что нет никакого злого умысла, что просто кто-то из его товарищей допустил халатность при сборе подписей.

С кем не бывает? А в целом дорога открыта. Что другой кандидат из такой же безродной молодежной среды вполне себе спокойно прошел регистрацию и стал кандидатом в депутаты. Нужно продемонстрировать, что мы не вычищаем поле для победы Людмилы Шиловой, что молодым все пути в политику открыты.

– Ты к чему клонишь?

– Нам нужен еще один молодежный кандидат!

– На фига? Что-то я мысль потерял.

«Как же трудно с тобой», – подумал Лева и доброжелательно продолжил разговор:

– Если просто убрать Петра Валенчука, то могут быть протесты. А так – нет повода. Петра сняли, а другого нет. Значит, сам виноват. Надо было лучше подписи собирать.

– А где ты этого другого возьмешь?

– Давайте думать. Причем кандидатура нужна срочно. Замечу, что парень не подойдет, только девушка.

– Почему это?

– Наше общество довольно консервативно. Парень всегда кажется более деловым, он изначально вызывает большее доверие электората. Людмиле будет трудно переиграть молодого человека. Все-таки власть более уместна в мужском исполнении.

– Не спорю, – легко согласился губернатор.

– Значит, решено. Девушка. Но такая, которая не создаст ненужного неудобства для Людмилы Шиловой. Максимально беззубая, можно даже с легкой придурью. Эдакая моль в юбке нужна. С ней-то и будет бороться Людмила и победит!

– Бери любую, – великодушно согласился губернатор.

– Но нужен какой-то повод, чтобы ее участие в избирательном марафоне смотрелось естественно. Может быть, вы можете порекомендовать кого-то? Нельзя же подойти на улице к девушке и предложить: «Станьте кандидатом в депутаты горсовета. Ненадолго. Потом мы вас прокатим, и вы вернетесь в свою обычную жизнь». Нужен повод для такого предложения.

Тут Лев Михайлович заметил, что губернатор его не слушает. И даже не делает вид. Вместо этого он пошел к рабочему столу и нажал кнопку вызова секретарши:

– Зайдите ко мне. Срочно.

Секретарша появилась раньше, чем он закончил говорить.

– Да, Сергей Павлович. Вызывали?

– Помните, я на вас наорал однажды?

– Ну… не однажды…

– Тогда был конкретный повод. Вспоминайте! Вы принесли мне дурацкое письмо про какие-то велодорожки. Ну? Вспоминайте! Писала какая-то девушка, полный бред. Ну?

– Да-да, что-то такое припоминаю.

– Куда письмо делось?

– Не помню.

– Смотрите! Через час вы приносите мне или это дебильное письмо, или заявление об уходе по собственному. Ясно? Это документ! Обращение от народа! Его нельзя было выбрасывать!

– Я, кажется, отнесла письмо в отдел молодежной политики… – У секретарши дрожали губы и руки.

– Срочно найти письмо и его автора! У вас один час на поиск письма или новой работы.

Секретарша выбежала, едва сдерживая слезы.

– Найдет, – спокойно заверил губернатор. – Все, Лева, дальше сам. Надоел ты мне со своими выборами. У меня дел полно, а я, вместо того чтобы областью рулить, юную дебилку тебе ищу.

Лев Михайлович уходил от губернатора в полном удовлетворении. Он добился всего, чего хотел. Через час ему назовут имя второй героини гениального спектакля, который он разыграет перед изумленными избирателями. Творческий зуд был предвестником того, что спектакль получится славный.

Он вышел на улицу, прошел метров сто и оглянулся. Огромным асфальтовым блином растеклась центральная площадь города. Вечернее небо оставалось ясным и каким-то вызывающе безмятежным. На этом легкомысленном фоне тяжелым серым мазком выделялось здание областной администрации. «Как хорошо, что я когда-то выбрал свой путь. Иначе бы сдох от скуки, сидя в таком каземате», – подумал Лева.

Глава 6
Новый кандидат

Маша решила посидеть дома, у нее неожиданно и беспричинно начался насморк, а лечить его лучше всего домашним теплом, литрами чая и глупеньким детективом. Это делает насморк самой желанной болезнью на свете.

Маша немного устала от шума в штабе, от вечной приподнятости духа своих товарищей. И еще она устала переживать за Диму. Каждый раз, когда он брал слово, она напрягалась, как будто он мог сказать что-то не то, публично облажаться. Он всегда говорил по делу, но не попадал в тон, диссонировал с радостным возбуждением ребят. И, похоже, не замечал этого. Эдакий умный чужак. А за чужака всегда тревожно. Маша устала переживать за него. Хотелось денек посидеть в тишине с книжкой, используя носовой платок как закладку.

Звонок с неизвестного номера был некстати. Пришлось вылезти из-под уютного пледа, который был бесплатным бонусом к насморку.

– Да, – Маша снова начала зарываться в плед.

– Добрый день, Мария. Вас беспокоят из администрации губернатора по поводу вашего обращения. Мы готовы встретиться, чтобы обсудить суть проблемы.

– Вы ошиблись номером. Я ни в какую администрацию не обращалась.

– Постойте! Не вешайте трубку, Мария.

Это было сказано так строго, что Маша засомневалась, можно ли вообще отказать тому, кто представляет областную администрацию. Вдруг это уголовно наказуемо?

– Я слушаю, – покорно согласилась она. – Просто это явная ошибка…

– Ошибок в нашей работе не бывает, – отчитали ее. – Вам надлежит явиться к нам для беседы. Это ваш гражданский долг. Надеюсь, вы знаете, где расположена областная администрация? Кабинет 106.

– Но я приболела, – на всякий случай Маша кашлянула.

– Сильно? Что-то серьезное? – В голосе послышалась тревога.

– Нет, насморк…

– Уффф! Как вы меня напугали. Насморк нам не помеха. Пропуск вам уже заказан. Через час жду вас. Успеете?

Маша хотела сказать, что она категорически против того, чтобы тащиться с насморком в центр. Тем более что там явно что-то напутали. Какое еще обращение?

Но она принадлежала к разряду покорных людей, которым проще подчиниться, чем стоять на своем. Да и не займет это много времени, быстро выяснится, что кто-то ошибся, и ее отпустят.

– Хорошо, – вяло сказала Маша, – я приеду.

– Прекрасно! – Ее невидимый собеседник явно обрадовался. – И прошу вас, Мария, не опаздывайте, дело важное и срочное. Коллеги, допустившие халатную небрежность при работе с вашим обращением, уже уволены. Нужно немедленно исправлять ситуацию.

Маша окончательно поняла, что отвертеться не получится. Бюрократическая машина сошла с ума, и нужно личное присутствие, чтобы доказать свою полную непричастность к любым обращениям и заявлениям.

– До свидания. Ой, а кого спросить, если что.

– Спрашивать не надо, просто проходите в кабинет 106. Пропуск вам уже заказан. Но вы правы, простите, что не представился. Лев Михайлович, помощник губернатора.

– Очень приятно, – тускло сказала Маша.

– До встречи, Мария! Жду вас!

Разговор был окончен. Теперь каждый говорил сам с собой.

«Блин! – думала Маша. – Свалился на мою голову. Как же неохота ехать. Надо по дороге в аптеку заскочить, платки носовые купить».

«А что? Чем не помощник губернатора? Кому, кроме него, нужен весь этот маскарад? Помощник и есть. По особо интимным поручениям», – скривился Лева.

* * *

Лев Михайлович сидел в тишине кабинета 106 и ждал Марию Соловьеву. Какая она? Истеричная дылда? Туповатая толстуха? Секси или феминистка? А что, если она панк или рокер? Этой девушке предстояло сыграть роль в его пьесе, от нее многое зависело. Лева волновался и томился неизвестностью, весь обратившись в тревожное ожидание. Он смотрел на дверь не отрываясь. Фортуна могла подыграть ему, а могла и рассмеяться в лицо.

Чувство, которое Лев испытывал, слегка напоминало тревожную неизвестность, которая бывала на сдаче экзаменов в студенчестве. Вот ты вытянул билет, а что там – неизвестно. Надо перевернуть и прочитать вопросы. Страшно, ведь больше половины билетов Лева никогда не учил. Он отважно тестировал удачу, пока она не подвела его. На 4-м курсе его отчислили за неуспеваемость. Не сдал теорию вероятностей. Пришлось думать, как и на что жить. Тогда-то и подвернулась первая в его жизни избирательная кампания в далеком северном городке. Кажется, выбирали мэра. Лева впервые видел столько денег. Они лежали, расфасованные по пакетам, как котлеты в кулинарии. Заработанные на выборах деньги заставили Леву взглянуть на жизнь философски. Экзаменационный билет по теории вероятностей, который он клял и считал самым большим несчастьем в своей жизни, оказался счастливым. И где теперь его однокурсники? Кто где.

А он здесь – в кабинете 106 в администрации Зауралья. Конечно, есть места и получше, но ведь есть и заводские цеха, и шахты, и складские помещения, и даже пастбища, прости господи. И там тоже работают люди. Поэтому нечего бога гневить, не самая пыльная у него работенка и, кстати, не самая малооплачиваемая.

Этими мыслями он пытался рассеять выматывающие неизвестность и тревогу. Политтехнолог ждал Марию и все равно вздрогнул от неожиданности, когда в дверь постучали.

– Да-да, войдите!

На пороге появилась девушка, чей типаж Лева моментально определил как «скромная милашка». С нее можно было рисовать иллюстрации к чеховской «Душечке». Лева неплохо разбирался в женщинах. За этим стояли профессионализм и личный жизненный опыт.

– Здравствуйте, – голос простой, обыкновенный, без резкости или томности. – Простите, я ваше имя не запомнила.

– Лев Михайлович меня зовут. Да вы проходите, присаживайтесь. Может быть, чай, кофе?

– Спасибо, не нужно. Мы же ненадолго?

За эти несколько минут Лев Михайлович окончательно понял, что сегодня Фортуна выбрала его баловнем судьбы, послав то, что надо! Не наглая, но и не забитая. Не красавица, но и не дурнушка. Не дура, но и не интеллектуалка. Лева уловил в ней даже какую-то несовременность. Такие девушки больше нравятся его сверстникам, чем молодым парням. На них западают мужчины, чей вкус отшлифован жизненным опытом. Для электората она не представляла никакой ценности. Прокатить ее на выборах – задача плевая, как два пальца об асфальт.

Маша села на предложенный стул. Закинула ногу на ногу, но тут же опустила. И это тоже понравилось Леве.

– Мария Соловьева? Верно?

– Да, это я. Только я никакого обращения не писала, это, видимо, какая-то ошибка.

– Ошибок в нашем деле не бывает, Мария, – строго сказал Лев Михайлович. – Что же вы? Сами заварили кашу, а теперь в кусты?

Девушка с недоумением взглянула на Леву. Все шло так, как он и планировал.

– Мария, вот документ – ваше обращение в администрацию области, лично на имя губернатора с предложением организовать в нашем городе велодорожки. Разве не вы это писали?

И он неспешно и значительно вытащил из папки листок, изрядно потрепанный, в каких-то диагональных изломах.

На его розыски был поднят весь отдел по работе с молодежью. Секретарша губернатора рыдала, чем приободряла поисковый отряд. Подключились девушки из канцелярии и баба Дуся, перетряхнувшая урны в туалете. Листок пропал.

Но судьба явно играла с Львом Михайловичем в поддавки: один сотрудник вспомнил, что приводил на работу сынишку. Решили ему позвонить. После урн в туалете это была не самая плохая идея. И под общее ликование ребенок признался, что сделал из какого-то листочка самолетик, потому что буковки там были не напечатанные, а написанные рукой, а значит, листок не представлял никакой деловой ценности. Сын чиновника знал толк в бумагах. Аэродинамические свойства у самолетика были так себе, неважные. Мальчик целился в окно, а самолетик улетел за шкаф. Ребенку тут же пообещали купить десять продвинутых летательных аппаратов и ринулись отодвигать шкаф. Там в пыли и паутине нашли письмо Марии Соловьевой.

Теперь этот листок лежал перед Машей как неопровержимое доказательство ее активной гражданской позиции. Не отвертеться.

– Да, это я писала, – призналась Маша, – но что тут такого?

– Ничего. Просто ваше предложение крайне своевременно и актуально. Действительно, для молодежи в городе делается очень мало, преступно мало. А потом удивляются, почему молодые и юные уходят в шахиды и в монастыри. И даже некоторые выходят на несанкционированные митинги.

– Вы думаете, велодорожки это исправят?

В голосе девушки явственно пробивалась издевка или как минимум ирония. «Она не дура», – сообразил Лева и решил скорректировать свою линию.

– Ваша ирония неуместна, – строго сказал он. – Вы думаете, во власть идут только ленивые и глупые? И только вокруг Навального собрался цвет нации? Мне жалко лишать вас интеллектуальной невинности, но это не так. Во власти полно деятельных и умных людей, которые, однако, понимают, что нельзя вот так вот – разом, под улюлюканье толпы размозжить государственную систему и на ее месте разбить прекрасный сад. На все нужно время.

Маша слушала внимательно, что понравилось Льву Михайловичу. В ней не было противной остервенелой упертости и модного нигилизма, которые так раздражали его в молодежи.

– Возможно, вы в чем-то правы, – шмыгнув носом, сказала Маша, – но как это связано с моим письмом? Вы будете делать велодорожки?

– Делать велодорожки? Как строго вы спросили! Мария, а вам не кажется, что вы занимаете очень удобную по жизни позицию? Сначала вы едете в Европу, катаетесь там на велосипеде, причем, замечу, ничем особо не заслужив это право. Подавляющая часть россиян не имеет такой возможности. Ну это так, к слову. Потом вы пишете губернатору, что неплохо было бы сделать велодорожки и в родных пенатах. Как же? В Европе есть, а в Зауралье нет! Позор, несчастье, срам! Гадкие власти недодали вам дорожек! А теперь вы сидите и спрашиваете меня: так будут велодорожки или нет? А по какому праву, позвольте узнать?

– Я не спрашиваю. Я вообще сюда не по собственному желанию пришла, – слабо защищалась Маша.

– Бросьте! Именно спрашиваете. И даже требуете! А что вы сделали для того, чтобы жизнь в нашем городе, в Зауралье, в стране стала лучше? Критиковать легко, поэтому и критиков полно. Ходить на митинги – много ума не надо. Там даже лозунги за вас придумывают. А вот сделать что-то реальное, довести до конца свою задумку – это уже скучно, этим пусть власти занимаются, а мы еще поковыряем пальчиком и скажем: «Фи-и-и, мы бы лучше сделали». Так сделайте! Хоть что-то сделайте! А письма писать и я умею, у нас страна повальной грамотности! – Лев Михайлович выдохся.

Повисла пауза. Маша сидела с красным носом и непонимающе смотрела на Леву.

– Что, по-вашему, я должна делать? Я же не могу мелом вокруг дома велодорожки нарисовать? Хотя, конечно, могу. Но это как-то странно…

– Мелом не надо, – великодушно согласился Лева, – нужен системный подход. Велодорожки должны быть встроены в общий вектор молодежной политики города. Для этого должны быть выделены деньги, намечен перечень мероприятий. А это все, дорогая Мария, и есть политика. Да, политика! В ее самом скучном и неромантическом обличье. Вы готовы этим заниматься? Или ваше письмо было простой блажью? Вечным недовольством молодых, что старшие им чего-то опять недодали?

Мария изнывала от накопившихся соплей. Сморкаться при мужчине, возбужденном политикой, ей казалось неуместным. Она искала путь сократить беседу.

– Готова, – сдалась Маша.

– Что?

– Готова заниматься.

– Чем?

– Ну, молодежной политикой, велодорожками… Можно я пойду? Я обо всем подумаю дома.

– Мария, я правильно вас понял, что это письмо не было случайным?

Маша слегка пожала плечами.

– И что это письмо можно считать серьезной заявкой на гражданскую позицию, свидетельством вашей готовности впрягаться в рутинную работу городской думы?

Маша округлила глаза, в них плескалось недоумение. Но Лев Михайлович сделал вид, что не заметил этого.

– Тогда, Мария, давайте говорить серьезно. Вы знаете, что начинается избирательная кампания депутатов в горсовет. В таких, как вы, нуждается наш город.

И, став частью городской законодательной власти, вы сможете непосредственно влиять на его жизнь, сможете настоять на принятии мер по изменению городской среды. Судьба велодорожек – в ваших руках!

Лев Михайлович эффектно замолчал.

Маша поняла, что от нее ждут какого-то ответа.

– Я не очень поняла. Я думала, что вы говорите о волонтерстве. А тут что-то другое… Куда я должна впрягаться?

– Подождите, какая вы быстрая! Надо сначала выиграть выборы, а уж потом…

– Какие выборы?

– В горсовет.

– Зачем?

– Чтобы стать частью системы, способной изменить жизнь города. Я предлагаю вам поучаствовать в выборах.

– Вы это серьезно? Меня в депутаты?

– Вполне. Ваша кандидатура, как нам кажется, вполне заслуживает поддержки. Скажу больше, ваше участие в выборах можно считать согласованным. От вас требуется только согласие. Такие депутаты нам нужны. Вы молодая, неравнодушная, социально активная, умеете кататься на велосипеде… Я уже не говорю о том, что вы красивая, – Лев Михайлович решил перейти в более неформальный регистр.

Он чувствовал радость победы. Мышеловка захлопнулась, и девушка даже не заметила, как оказалась внутри нее.

Неожиданно Маша засмеялась:

– Хорошая шутка.

– Вы о чем? Я не шучу. Ваша красота бесспорна.

– Я про социальную активность, про гражданскую позицию… Про все, о чем вы тут говорили. – Маша смело взглянула ему в глаза. – Я знаю действительно активных ребят, и они будут участвовать в выборах. Даже без согласования с вами. И победят. А я просто передам им избирательный наказ – создать в городе велодорожки. Все? Я могу идти?

И Маша громко высморкалась.

Лев Михайлович опешил. Такого нокаута он не ожидал. И от кого? От чеховской Душечки? Или он ошибся с типажом? Девушка дерзко рушила его планы. «Какое циничное поколение идет нам на смену», – подумал он, а вслух сказал:

– Очень жаль, что мы не договорились. Но все же подумайте еще раз. Я не тороплю вас с ответом. На всякий случай я сброшу вам на телефон свои контакты, вдруг ваше решение изменится… Позвоните, если что… Буду надеяться…

По Машиной улыбке он понял, что ее ответ окончательный, уговаривать бессмысленно. На душе стало тоскливо и тревожно. Проигрывать вообще тяжело, но особенно – когда победа казалась такой близкой.

– До свидания, Лев Михайлович! – Маша пошла к дверям.

– Именно до свидания, буду ждать звонка. – Лев Михайлович изобразил оптимизм.

Когда за Машей закрылась дверь, он долго крутил в руках телефон. Звонить губернатору и просить новую кандидатуру было неслыханной дерзостью. Что там у нас на краю округа? Кладбище? Надо подумать, надо подумать… А пока, чисто машинально, он перекинул свои координаты Маше, понимая, что делает это напрасно. Такая девушка не виляет. Она простая, как винтовка Мосина, простая и надежная. Как жаль! Какая великолепная кандидатура сорвалась! Лев Михайлович обхватил голову руками и снова вспомнил о том злополучном экзамене, после которого его отчислили. Может, не таким уж и счастливым был тот билет? Может, лучше было выучить эту чертову теорию вероятностей?

* * *

В этот час в штабе были только свои – узкий и ближайший круг сподвижников Петра. Без дела болтались Сашка с Лерой, у компьютера сидел Дима. Петр пил чай и просматривал политические новости на смартфоне. Но, несмотря на малолюдность, было шумно и весело.

Сашка рассказывал политические анекдоты, а Лера бдительно следила за тем, чтобы он не переходил известную черту. Эту черту она прочертила очень просто – можно смеяться над системой, но нельзя называть фамилии. Петр хохотал громко, откинув голову назад, как Ленин в советских фильмах.

Дима сидел с берушами в ушах, но судя по тому, что он тоже улыбался, звуки все-таки проникали в его сознание.

Он вытащил затычки из ушей только при появлении Маши. Ее сияющее лицо, несмотря на красный нос, говорило, что у нее есть новости вселенского масштаба.

– Ребята, со мной сегодня такое случилось! Жесть! Вы тут сидите, примусы починяете, а меня чуть в депутаты не выдвинули только что! – Маша была в радостном возбуждении.

– А занять трон английской королевы тебя не приглашали? Она, говорят, старенькая уже, – съязвила Лера.

– Нет, ну правда, я серьезно.

Все зашумели, требуя подробностей. Ребята ждали хохму – что-то типа Сашкиных анекдотов.

– Ребята, вы не поняли, я не шучу. Мне реально предложили участвовать в выборах.

– Опаньки! Был один кандидат, а стало два! – Сашка доказал, что умеет считать.

– Маш, не обращай на них внимания. Расскажи толком! – Дима потер глаза, уставшие от компьютера.

– Да рассказывать-то особо нечего, просто я когда-то почти случайно написала письмо на имя губернатора про велодорожки. Ну, что они за границей есть, а у нас нет. Ну вот они по следам этого обращения… Хотя какое обращение? Просто письмо. Я же говорю, я просто так написала.

– В какой это загранице? – Лера смотрела с прищуром, что не предвещало ничего хорошего.

– В Брюсселе, – Маша покраснела.

– Ой, я чего-то пропустила? И когда ты в Брюсселе велодорожки опробовала? Это пока мы по музеям как проклятые ходили? А чего нас не позвала?

Маша мельком взглянула на Петра и увидела полное равнодушие в его глазах. Он не собирался ей помогать. Или он забыл ту прогулку и тот поцелуй?

– Лера, отвяжись от человека, – подал голос Дима. – Итак, письмо. Про велодорожки. Это мы поняли. Что дальше?

«Ничего», – хотелось сказать Маше. История с письмом вернула ее в тот весенний вечер в Брюсселе, когда Петр поцеловал ее. Она ждала продолжения, а дождалась приглашения в кабинет 106. И помнит ли о той прогулке Петр? Стало очень-очень грустно.

– Ну, меня вызвали в областную администрацию, – Маша говорила поникшим голосом, словно читала протокол. – И там мне предложили выдвинуться в депутаты горсовета.

– Тебе? – Изумилась Лера. – Из-за какого-то вшивого письма?

– Хорошо быть девушкой, – вклинился Петр. – Пишешь девичьим почерком трогательную просьбу о велодорожках, смачиваешь слезами – и тебе предлагают мандат депутата. Круто!