Текст книги "Зверь. Мое наваждение"

Глава 8

Есения

Как только слышу скрежет ключа в замочной скважине входной двери, поднимаюсь и иду навстречу Жене. Сегодня я держалась до последнего, но усталость навалилась в один момент, стоило лишь опуститься на диванчик.

– Ты поздно, – замечаю я, получая смазанный поцелуй в губы.

– Работы много было, – отвечает парень и прямиком идёт в ванную. От него пахнет смесью табака, бензина и пота. – Не успел переодеться, сразу поехал к тебе. Есть что поесть? – Он включает воду и активно намыливает руки.

– Да.

Женя смотрит на меня мельком.

– Разогреешь?

А я не могу больше ждать и спрашиваю прямо:

– Ты разговаривал со своим начальником?

Он умывает лицо, отфыркивается от воды.

– Да.

– И что? – Я протягиваю полотенце и жду ответа.

Женя неприятно ухмыляется.

– Как и ожидалось, у него нет лишних денег.

– Нет? – произношу и отступаю, пропуская парня.

– Они всегда мягко стелют, а когда дело касается повышения зарплаты или чего-то другого, забывают обо всём, что простой работяга сделал… Такие, как я или ты, для богатеев никто. Пустое место. Сегодня ты помогаешь, а завтра уже и не вспомнят об этом…

Я почти не слушаю Женю, только обрывки фраз долетают до сознания.

Минус один из вариантов. «Не страшно», – успокаиваю себя, но не помогает. Внутри всё вибрирует от напряжения.

– А что дядя Вова, он не займёт? – прорывается сквозь неприятный гул в ушах.

– А?! – переспрашиваю я, наливая суп в тарелку.

– Дядька твой. Он же не бедный мужик. И вроде нормальный.

Женя напоминает про родного брата нашего с Егором отца.

– Завтра с утра хочу к ним сходить.

– Ну вот. – Парень тянется к хлебу. – У них с тёткой Соней точно есть деньги.

– Возможно, и есть, но это их деньги, – произношу я едва слышно.

– А ты что не ешь?

– Аппетита нет.

Я оставляю Женю на кухне и иду в свою комнату. Мне хочется побыть одной. Я кутаюсь в одеяло, проверяю телефон. Егорка ещё не звонил. Наудачу набираю номер отделения в надежде, что мне ответят в столь поздний час.

– Хирургическое, – слышу через несколько гудков.

– Оу, – выдыхаю я, растерявшись. – Не кладите трубку. – С той стороны слышится тяжёлый вздох. – Скажите, пожалуйста, а операция Кузьмина закончена? Как он?

– Минуту.

Звук удара о стол, шуршание бумаг, шаги, разговор, из которого я не понимаю ни слова, вновь шаги.

– Пациент в своей палате. Состояние удовлетворительное. – Даже эти сухие фразы вызывают радость. – Не волнуйтесь, – добавляет женский голос мягче. – Окончательно придёт в себя и отзвонится.

– Большое спасибо, – благодарю я и чувствую, как отчаянье немного отступает.

– Есь, а есть что на второе? – слышу и невольно морщусь от досады, отчего чувствую неловкость. Разве так можно: ждать человека, узнать, что он не смог тебе помочь, и сразу желать его оттолкнуть?..

Я прочищаю горло, отвечаю:

– Да. – Иду на кухню. – Извини, звонила в отделение. Егор уже в палате.

– Да что с ним будет-то? – отмахивается Женя. И вроде бы сказано в шутку, но неприятное чувство усиливается. – Зря переживала только.

– Ты, наверное, прав. Зря.

– Конечно. – Парень улыбается мне, откидывается на спинку стула. Пока я накладываю рис и тушёное мясо, Женя блуждает по мне недвусмысленным взглядом. – Есь?

– М-м-м.

– Ты сегодня сильно устала?

Я поворачиваюсь к парню спиной. К лицу приливает кровь, ладони моментально становятся холодными и влажными.

– Очень, Жень. Кажется, что я сейчас просто упаду. – И я не вру.

Я испытываю волнение, от которого ноги становятся ватными. С того момента… с момента в ВИП-комнате у нас с Женей не было близости. Я не допускала этого. Не смогла переступить через стыд за измену, как и не смогла признаться в ней.

– Ясно.

И это сказано хлёстко и обидно.

Но я не оправдываюсь и не пытаюсь загладить вину – молчаливо мою посуду и расставляю её по местам.

– Я не останусь, – говорит Женя, поставив грязную тарелку рядом с раковиной.

– Хорошо, – отвечаю, не поворачивая головы.

Он шумно вздыхает, стоит за моей спиной.

– Можешь не провожать, – роняет недовольно. И я вновь испытываю стыд. Выключаю воду и иду вслед за парнем. Жду, когда он обуется, возьмёт ключи от машины, телефон и потянется к дверному замку.

– Пока, – говорю я тихо.

Женя задерживается на пороге.

– Больше ты мне ничего не хочешь сказать? – спрашивает настороженно.

– Нет.

– Точно? – Он выдерживает паузу. – Ты изменилась.

Я не могу смотреть ему в глаза. Кажется, Женя прочитает всё по моему взгляду.

– Жень…

Сейчас я чувствую стыд особо остро. Я ведь не призналась в своём предательстве, но попросить денег у человека, которому изменила, смогла.

Это ужасно.

– Я…

От дальнейшего разговора меня спасает телефонный звонок.

– Это Егор, – произношу я и спешу на звук мелодии. – Алло, – принимаю вызов.

– Привет. – Голос брата слабый и чуть хриплый. – Я проснулся.

– Как ты? – спрашиваю, вцепившись в подоконник.

– Уже хочу домой.

– Быстрый ты, – отвечаю я, улыбаясь. – Я завтра приеду, как только разрешат. Тебе что-то принести?

– Ничего не хочу, – отвечает Егорка.

– Поняла. Ты отдыхай, утром ещё созвонимся. Я приду пораньше, хочу застать Петра Васильевича на месте и переговорить, а потом сразу к тебе, – делюсь планами на день. Но не всеми, про встречу с братом отца умалчиваю.

– Угу. Есь, я спать хочу, – перебивает Егор. – Глаза сами закрываются.

– Это действие наркоза, – поясняю я. – Спокойной ночи.

Не знаю, радоваться или нет, но Женя не дождался окончания телефонного разговора. Ушёл, не закрыв дверь на замок.

Пусть так.

Ночь проходит как в бреду. Я постоянно открываю глаза и проверяю, не проспала ли. Когда звонит будильник, с трудом разлепляю веки, сажусь на кровати. Знаю, если останусь в постели – точно усну.

Я не трачу время на завтрак, наспех привожу себя в порядок и спешу к родственникам в надежде, что точно застану их дома.

В последний раз я встречалась с дядей и тётей полгода назад, когда мы с Егоркой вступили в наследство.

– Кто? – слышу голос тёти Сони в домофон.

– Доброе утро, это Есения.

– Хм-м-м, заходи.

Неприятный писк, оповещающий, что дверь открыта, заставляет меня поморщиться.

Я поднимаюсь по ступеням и слушаю разговор.

– Кто там ни свет ни заря?

– Еся пришла.

– Рано-то как…

Из приоткрытой двери выглядывает заспанное женское лицо.

– А вот и она. Заходи, Есенька. Заходи.

Тётя Соня отступает, плотнее запахивая халат, из-под которого торчит подол ночной рубашки.

– Доброе утро, – здороваюсь я.

– Доброе, девочка. А ты что так рано? – Женщина запирает за мной дверь.

– Вот так получилось, – несмело улыбаюсь я в ответ.

– Случилось что? – Она жестом приглашает меня пройти в кухню. – Чай будешь?

– Нет, спасибо.

– Во-о-ова, – вопит тётя Соня, – тебе чай?

– Кофе, Сонечка.

– У тебя сердце. Никакого кофе. Могу заварить цикорий.

– Ну давай цикорий, – соглашается мужской голос.

– Есенька, ты-то не молчи, рассказывай. Не зря пришла с первыми петухами. С Егоркой что-то?

– Да, – отвечаю я, присаживаясь за стол. Большой. За ним с лёгкостью уместится семья из десяти человек.

– Ох ты ж! – Женщина мельком смотрит на меня и продолжает колдовать у плиты. – Вова, с Егором беда, – выкрикивает и звенит посудой.

– Да ты что?! – Дядя появляется на кухне через несколько секунд. Он приобнимает меня, хлопает по спине. – Заболел мальчишка? – присаживается напротив.

– Он упал…

– Ох, – выдыхает тётя Соня. – Жив?

– Жив, конечно, – заверяю я. – Но ему была нужна срочная операция. Сместилась кость, – я складываю ладони, пытаясь продемонстрировать. – Пётр Васильевич, врач Егора, пообещал всё исправить.

– Это хорошо. – Тётя Соня сервирует стол к завтраку. – Вова, когда Есения пойдёт домой, ты напомни, я ей сложу варенья малинового. Передашь от нас Егорке.

Дядя Вова поддерживает идею жены, активно кивает.

– Большое спасибо. Но…

С моим «но» дядя Вова застывает с ложкой, наполненной горячим напитком у губ, а тётя Соня замирает за спиной мужа.

– Это очень дорогая операция. Без неё он бы не смог вести полноценную жизнь в будущем. Хромал и испытывал боли…

Когда я озвучиваю сумму, молчание в кухне становится гнетущим.

– Это что же за такие деньги делают?! – восклицает тётя Соня. – Пластины эти что, золотые с бриллиантами?

– Я не знаю, – произношу я.

– М-да, – сочувственно выдыхает дядя Вова и качает головой.

– Сейчас мне очень нужны деньги, – говорю я тихо. Убираю со стола руки, выпрямляю спину и боюсь пошевелиться. – Вы не могли бы мне занять? Сумма большая…

– Огромная! – перебивает тётя Соня, а её супруг продолжает тяжело вздыхать.

– Но я быстро отдам! – заверяю я. – Я попросила больше смен и найду что-то рядом с домом для подработки.

– Это очень большие деньги. Очень. Когда ты их отдашь? – спрашивает женщина и не дожидается ответа. – Лет через десять? Нет, нам так нельзя. Мы люди старые, а у Вовы здоровье с каждым днём всё хуже и хуже.

– Я посчитала, если найду подработку, верну всё за пять лет.

– Нет. – Женщина кладёт ладонь на плечо мужа. – Нет, Есенька. Нам нельзя оставаться без денег. Нельзя!

– Тётя Соня, дядя Вова, пожалуйста. Вы моя последняя надежда. Я напишу вам расписку, – умоляю я.

– А что толку-то от неё? – говорит тётя Соня. – Взять с тебя нечего.

– Но… как же так?.. – спрашиваю я ошарашенно. – Мы семья. Я думала…

– Как семья мы тебе поможем. Но мы не благотворительная организация и не кредитный отдел. Вова, возьми там, на полочке, пять тысяч, ну ты знаешь где, и принеси.

Мужчина послушно выходит из кухни.

– Тётя Соня, пять тысяч сейчас как капля в море. – Я поднимаюсь на ноги.

– Курочка по зёрнышку клюёт, – назидательно произносит женщина. – Тут пять, там пять, так и соберёшь.

– Я до пятницы должна внести сумму. – Пытаюсь контролировать эмоции, но голос срывается.

– Значит, нужно поторопиться, Есенька. Женечку попроси помочь.

После этих слов мне хочется плакать.

– Тётя Соня. – Я подхожу ближе к женщине и говорю тихо, но разборчиво: – За мою часть квартиры вы дали в два раза меньше рыночной стоимости. Я узнавала. Вы фактически меня обманули. Воспользовались моментом отчаяния. И я ведь ни слова вам не сказала. И сейчас не прошу просто дать мне денег, а хочу взять их в долг.

– Да какая же это покупка?! – возмущается она. – Наш договор лишь гарантия того, что когда-то ты вернёшь занятое. И ты живёшь сейчас в квартире, заметь, бесплатно. Добро нужно помнить, девочка.

Я не нахожу что ответить. Наблюдаю, как возвращается дядя Вова, протягивает мне денежную купюру и лист бумаги с ручкой.

Мне хочется отказаться от денег, выхватить их из рук дяди и швырнуть в лицо его жены, как и бумажку, на которой я должна написать расписку.

– Вов, ты с ума сошёл?! – восклицает тётя Соня. – Просто отдай девочке деньги. У неё сложности. Всё же надо оставаться людьми в такие времена.

– Ты права. Ты права, – причитает мужчина.

– Бери, Есенька. Бери.

И я беру купюру, пренебрегая гордостью.

– Спасибо, – отвечаю сдавленно.

– Хорошо, что ты пришла с утра, – произносит тётя. – Если бы ты задержалась, то не застала бы нас. Мы собирались на дачу. Виноград пора снять.

Я понимаю эти слова как приглашение на выход.

– Егору от нас передавай привет, – слова дядя Вовы догоняют меня у самой двери. – Мы ему обязательно позвоним. Поболтаем.

Глава 9

Есения

Зверь не закрывает за собой дверь, идёт по длинному коридору, не оборачиваясь. Знает, что я последую за ним. У меня нет другого выхода.

– Не бойся, – шепчет мне Ольга Сергеевна. – Я бы не допустила этой встречи, не будучи уверена в госте.

Наверное, мне нужно поблагодарить управляющую, но я просто смотрю на неё несколько секунд и поднимаюсь с диванчика. Я делаю два первых неуверенных шага, а потом цепляюсь взглядом за мужскую спину в тёмной рубашке, как за маячок.

В голове творится настоящий хаос. Сердце долбит в груди так часто, что, кажется, ещё чуть-чуть – и оно не выдержит.

Между мной и Зверем приличное расстояние, и можно подумать, что нам просто нужно в одну сторону, но я вижу заинтересованные взгляды коллег. Ведь нечасто встретишь гостя в коридорах, предназначенных для перемещения персонала. Наконец мы выходим в фойе второго зала, я кивком здороваюсь с администратором, что вскакивает, словно на пружине, при виде Зверя.

– Добрый вечер, Марк Борисович. Всё готово к вашему приходу, – докладывает тот с улыбкой на губах.

«И мне нужно учиться улыбаться по заказу и изображать радость от встречи», – замечаю я про себя.

– Благодарю, – отзывается Зверь и продолжает свой путь.

Я чуть сбавляю шаг. Пытаюсь сохранить немного гордости и зайти не сразу следом за мужчиной, а спустя хотя бы десяток секунд.

У меня ещё есть возможность отступить, но, когда я переступлю порог этой комнаты, дороги назад не будет. И я, рывками вобрав кислород, берусь за холодную ручку и шагаю в полумрак.

Если я до этого думала, что моё сердце не может биться чаще, то я ошибалась.

Я отодвигаю тяжёлую портьеру и ищу Зверя взглядом. Кровать пуста. Мужчина сидит в одном из кресел, смотрит на меня со злой усмешкой на губах, достаёт из кармана брюк пачку сигарет и прикуривает. Комнату быстро наполняет отравляющая смесь табака и терпкого аромата туалетной воды. Мужчина подносит сигарету к губам и глубоко затягивается, чуть прищурившись. Его глаза совершенно чёрные, бездонные. Сейчас он напоминает мне дьявола. Красивого, опасного, искушающего и не знающего отказа.

Зверь тушит окурок, отбрасывает его в пепельницу, а я продолжаю стоять, не в силах сделать шаг или произнести хоть слово. И это молчание пугает. Пугает намного больше, чем то, что я успела представить, следуя за мужчиной. Казалось, как только закроется дверь, Зверь возьмёт меня. Грубо и болезненно. Покажет мне моё место.

– И… – произношу я, догадываясь, что он ждёт следующего шага от меня. – И что мне делать дальше? – спрашиваю, ощущая сухость во рту. Невыносимо хочется пить.

– Сядь, – произносит Зверь, указывая на низкое кресло рядом с собой.

Я послушно исполняю просьбу. И вновь молчание.

Мужчина рассматривает меня, склонив голову набок, скользит взглядом сверху вниз. Будто он не успел рассмотреть меня, пока я стояла на фоне тёмного занавеса.

– Выпьешь? – спрашивает он. Я отрицательно качаю головой. – Выпьешь, – констатирует, игнорируя мой отказ.

Он поднимается, подходит к бару, наполняет два бокала на треть чем-то тёмным и возвращается ко мне. Подходит слишком близко, так, что моё лицо оказывается на уровне мужского паха.

– Пей. Так разговор будет проще.

– Разговор?.. – переспрашиваю я, принимая бокал и поднося его к губам.

Зверь ждёт, когда я сделаю глоток, хмыкает, наблюдая за тем, как я закашливаюсь от крепости напитка.

– Естественно, разговор. А что ты себе успела нафантазировать, Есения? М? – уточняет со смешком, присаживаясь на своё место.

– Ничего.

Мужчина отпивает половину содержимого бокала и произносит:

– Я сделаю вид, что поверил.

Я отворачиваюсь и делаю следующий глоток, прячась от тяжёлого взгляда.

– Давай начистоту, Есения. Та сумма, что я озвучил Ольге, не за одну нашу встречу. Я не настолько отчаялся, чтобы платить баснословные деньги за разовый секс.

– Я понимаю, – отвечаю я, пытаясь казаться уверенной. При этом даже взглянула на Зверя.

– Это замечательно, не люблю идиоток.

Всего несколько слов, но мне вновь указали место. Я лишь товар.

– Есть несколько правил, – продолжает мой покупатель. – Если я звоню, то не хочу слышать отмазки про головную боль, менструацию или про то, что тебя затопили соседи. Ты должна быть готова через час.

– Но, – возражаю я, – я могу быть на работе. – Про Егорку я умалчиваю. Не хочу посвящать Зверя в свою личную жизнь.

– Тогда я сам приеду в клуб.

– Нет!

Мужчина хмурится.

– Что значит нет? – уточняет тоном, от которого холодок пробегает вдоль позвоночника.

Я ярко представляю шепотки за своей спиной, смешки. То, как девочки будут смотреть на меня, снисходительно улыбаться и тихо называть шлюхой, делая вид, будто не знали, что я стою у них за спинами.

– Я не хочу, чтобы коллеги знали о наших встречах! Это… это… помешает мне работать. Я… не смогу… я…

Как же глупо сейчас звучат мои слова.

– Пожалуйста, – произношу, понимая, что не остаётся ничего, только умолять. – Где угодно, только не здесь.

– Ты уверена, что где угодно?

Понимаю, что в вопросе Зверя ловушка, но соглашаюсь:

– Да.

– То есть, если я захочу тебя трахнуть на парковке торгового центра на капоте автомобиля, ты не скажешь нет?

– Но… – Я растерянно смотрю на мужчину. Он серьёзно? Серьёзно сделает то, что сейчас озвучил? – Я… это… Я не сделаю этого.

– Чего не сделаешь, Есения? Не скажешь нет или не сделаешь то, о чём я прошу?

– Не стану заниматься сексом у всех на виду, – отвечаю, глядя прямо в лицо мужчины.

– Меня это не устраивает, – говорит он и встаёт. – Только зря потратил время. – Берёт пачку сигарет со стола и идёт к выходу.

В этот момент у меня словно всё обрывается внутри, ухает куда-то вниз. Я не могу упустить единственный шанс, но и не смогу сделать то, о чём просит Зверь!.. Он сумасшедший, неужели ему самому хочется устраивать шоу на публике?! Сомневаюсь… Это же удар по деловой репутации и не только. Он проверяет меня! Желает полного подчинения. Эти мысли отрезвляют, возвращают частичку уверенности. Если ему так нужно, я сыграю по его правилам. Буду послушной куклой.

Я поднимаюсь на ватных ногах, смотрю в затылок мужчины, набираю в лёгкие воздух.

– Это все условия? – спрашиваю на выдохе.

Мужчина останавливается и медленно поворачивает голову. На его губах играет злая улыбка. Он знал, что я соглашусь…

– Нет. Есть ещё одно. Пока я тебя не отпустил, ты не спишь ни с кем, кроме меня.

– Это правило можно было и не озвучивать, – отвечаю я сдавленно.

С приближением Зверя храбрость вновь покидает меня.

– Какая преданность. – Он останавливается в шаге.

– Это не преданность, – комментирую я. – Я хочу сохранить хоть немного уважения к себе. Если это возможно, – добавляю, отводя взгляд.

Мужчина хмыкает.

– Драматично, – произносит с пренебрежением.

Я с трудом игнорирую выпад. Но вовремя вспоминаю, кто я и кто он. Зверь купил меня. Я его приобретение. Новая игрушка. Надеюсь, я придусь не по вкусу, и он быстро забудет обо мне. С этими мыслями губы дёргаются в усмешке, что не укрывается от мужчины.

– Зачем тебе деньги? – спрашивает он.

– Чтобы жить.

– Не играй со мной, – злится Зверь.

– Я не играю, – отвечаю я, медленно поднимая взгляд. – Я просто не хочу отвечать на этот вопрос.

– Почему?

– Это личное, – говорю, уже глядя в темноту бездны.

Мужчина улыбается. Но от этой улыбки его выражение лица не становится приветливее и мягче. Такое же жёсткое и пугающее. Интересно, Зверь умеет улыбаться кому-то искренне? Сомневаюсь. Такие рождаются с маской пренебрежения и холодности.

– Не надо так плохо обо мне думать, Есения, – произносит он, блуждая взглядом по лицу. Зверь несколько раз задерживается на моих губах, и я перестаю дышать, но не предпринимает никаких действий.

– А есть разница, о чём я думаю? – отвечаю и осекаюсь.

– Нет, – отвечает он серьёзно.

Мы продолжаем стоять друг напротив друга. Я не смею отойти, а Зверь продолжает изучать меня.

– Я должна что-то сделать? – спрашиваю несмело. Пора признать: изображать уверенность – не моё. – Ты… ты… чего-то хочешь?

– Почему ты так послушна? – вновь задаёт вопрос, что приводит в замешательство.

– А разве я делаю что-то неправильно? – уточняю я.

– Делаешь. Ты готова переспать со мной, но ещё не удостоверилась, что я дам тебе обещанные деньги, – замечает со смешком.

И я густо краснею до кончиков волос. Полумрак не скрывает это от Зверя.

– А как я должна удостовериться в этом? – спрашиваю я.

Мне нестерпимо хочется отступить на несколько шагов, вырваться из невидимого плена. Не вдыхать обволакивающую смесь ароматов туалетной воды и табака.

Мужчина сам отходит, достаёт телефон из кармана брюк, опускается в кресло, оставляя меня одну.

– Допустим, вот так.

В комнате раздаётся приглушённый звук принятого сообщения.

– Проверь, – Зверь кивком указывает на мою сумочку.

Сумочка осталась в кресле.

Я выполняю сказанное. Достаю телефон и читаю сообщение от банка. На мой счёт поступила сумма. Большая сумма. Её хватит, чтобы оплатить остаток долга за операцию брата.

– Достаточно?

– Да, – отвечаю я.

– Серьёзно? Не станешь просить больше?

– Нет, – я сжимаю в руках телефон. – Мне не нужно больше.

В помещении воцаряется тишина. И я не понимаю её причины.

– Хорошо, – наконец произносит Зверь. – Не забудь про мои условия. Я, как любой нормальный мужчина, не люблю делить своё.

«Как любой капризный ребёнок», – поправляю я мысленно и отмечаю, что мужчина собирается уходить. Он бросает нечитаемый взгляд на свой телефон, допивает алкоголь, быстрыми движениями проходится по экрану, набирая сообщение. В действиях нет прежней наигранной лени и расслабленности, теперь Зверь похож на занятого человека, у которого нет лишней минуты.

– Сегодня я тебе не позвоню, – небрежно роняет и спешит к выходу. – До встречи, Есения. – Покидает комнату, оставляя меня совершенно растерянной.

Зверь был прав, я представляла нашу встречу другой. Точно не похожей на беседу.

Лишь через несколько минут понимаю: он не вернётся. И спешу уйти. Как только гость покидает комнату, администратор направляет туда горничную. А я не хочу этой встречи.

Мне везёт, по коридорам второго зала я прохожу никем не замеченная. На улице сразу выхватываю взглядом жёлтый автомобиль с нужными номерами и прошу водителя поспешить, прижимая сумочку к груди. За время поездки я дважды проверяю, на месте ли карта банка.

На административном этаже больницы девушка, что принимает платежи, узнаёт меня, приветливо здоровается и просит подождать несколько минут, заполняя журнал.

Никогда ещё время не тянулось так долго.

– Вы пришли оплатить остаток? – интересуется она, откладывая шариковую ручку.

– Да.

– Отлично. Ваши документы, пожалуйста.

И когда я протягиваю вместе с листами бумаги карту, понимаю причину своей нервозности. В этот самый момент я лишаюсь призрачного шанса быть свободной. Пока деньги на моей карте, их ещё можно вернуть. Хотя кого я пытаюсь обмануть… Зверь бы их не принял. Я его цель.

– Всё отлично. Это ваше, а ксерокопию передайте вашему доктору. Хорошего вам дня.

– Спасибо. – Дрожащими руками я забираю кипу листов. – И вам.

Вот она – точка невозврата.