Текст книги "На грани фола"

Глава 4

«Вы стоите перед ним на коленях, и он отмеряет вам за это кислород. Вы выполняете любой его каприз, а он дает вам порцию кислорода, не шевеля и пальцем. Да и зачем ему что-либо делать ради вас? Он и так делится драгоценными запасами необходимого для дыхания воздуха.»

Стефания

Всю ночь я не могла сомкнуть глаз: вы бы знали, насколько я ненавижу бессонницу, особенно в те моменты, когда до ломоты в ногах хочется спать, но пульсирующая в висках кровь просто не дает провалиться в сон, как и сотни мыслей, закручивающие нервы в запутанный клубок.

Большинство из них о моей Звездочке, о том, все ли завтра пройдет гладко: я уже договорилась с няней Вероники, миссис Вудс, о том, что она найдет повод выйти на пару минут из vip-комнаты и сделает так, чтобы мы с Вероникой встретились. Если, конечно, Уилла не будет рядом.

А я лежу и молюсь, чтобы его не было, он часто смотрит матчи вместе с владельцем клуба противника в специальном отсеке. Мечтаю хотя бы о пяти минутах, проведенных с дочерью. Боже, да мне хотя бы на секунду сжать ее в своих объятиях… и растянуть их в вечность. Но придется довольствоваться малым.

Чертовски несправедливо.

– Только нужно быть очень аккуратными, мисс Кован. Вы же знаете, у меня тоже непростая ситуация, и если Астон узнает и уволит меня… – едва ли не плача призывала к бдительности меня няня, когда мы пару часов назад разговаривали по телефону.

– Я все понимаю. Все будет хорошо. Спасибо, что пошли мне навстречу… – пытаясь сама верить в свои слова, убеждала ее я.

– Я сама знаю, каково это месяцами не видеть дочь. Я и врагу такого не пожелаю. Хорошо, что завтра с Вероникой я. Сами знаете, что к Лидии не стоит обращаться с такими просьбами.

Лидия – вторая няня, которую нанял Уилл, уже после того, как лишил меня родительских прав. Каков был мой шок, когда вместо компетентной и знающей толк в воспитании детей женщины я увидела молодую вертихвостку чуть старше меня, думаю, описывать не стоит. Но мне прекрасно известно о том, что Лидии плевать на мою дочь, и ее главная цель – это внимание моего бывшего мужа, да и не только… не знаю, на что она рассчитывает, наверняка периодически раздвигая перед ним ноги. Черт, мне помыться от этих мыслей хочется. Это настолько мерзко, что тошнота подкатывает к горлу. Человек, который проводит с моей Звездочкой много времени, стелится перед моим бывшим мужем, и еще неизвестно, что она говорит моей дочери про меня.

Поэтому, я так хочу увидеть Веронику. Хотя бы убедиться в том, что завтра она назовет меня «мама».

– Я ваша должница, миссис Вудс, – едва сдерживая слезы, я от души поблагодарила женщину, и вволю придалась кратковременному рыданию, которое помогло выпустить все переживания и не накапливать их внутри.

Одна из моих панацей, в которой меня убедил психолог, довольно проста: плакать, если сильно хочется.

Раньше я не умела, многое держала в себе, хотела казаться сильной в глазах окружающих. Этакой стальной бабочкой, которую ничто не способно задеть. С тех пор, многое изменилось, и честно скажу: с тех пор, как я плачу наедине с собой, избавляясь от негативных эмоций, я даже не простываю.

Только под утро мои мысли плавно перетекают в сторону Кайла. Он… что-то пробуждает во мне, словно заново настраивает струны моей женственности, заставляя тело петь, когда нахожусь в непосредственной близости от него.

Рядом с ним, я снова начинаю чувствовать свое тело. Все эти взгляды Кайла в которых нет осуждения и упрека, лишь флирт, обжигающие искры, легкость, и в то же время тяжелое, воспламеняющее желание, от которого вены заново наполняет долгожданным огнем. Даже странно, но ведя с ним словесные батлы, я чувствую себя комфортно и легко, кайфуя от эмоций, что доставляет мне игра между нами.

Даже не знаю, в моем ли он вкусе? Если бы я увидела его до того, как связала свою жизнь с Уиллом, я бы сошла с ума, потому что внешне он словно сошел с моего подросткового коллажа желаний. Это Уилл сделал из легкой и жизнерадостной девушки, которой я была – женщину, у которой давно потух взгляд, и ту, что не верит в чудо. Но эта рассудительная, более опытная и взрослая женщина – это не «настоящая» я.

И когда я встретила Астона, мои вкусы резко изменились, точнее он с легкостью поменял их. Мои предпочтения в еде и одежде, в музыке – он любил навязывать то, что нравится ему, и недовольно поджимал губы, когда я мурлыкала себе под нос песенки из мюзиклов, когда я врубала их на полную громкость в машине.

Мы, девушки, так часто обращаем внимание на таких, как Астон и зачастую принимаем мощную энергетику власти, исходящую от этих мужчин, за нечто такое, что станет нам надежной опорой в жизни. Забывая о том, что внешность обманчива, мы беззаветно влюбляемся в них, забывая о самой себе, возводя «того самого, единственного» в ранг Бога. Но на своем опыте я убедилась в том, что даже внутри такого молодого парня, как Марк, моего фотографа, может скрываться настоящей клад мужества и силы: он был полон решимости бороться и защищать меня, но что-то пошло не так, и я до сих пор не могу поверить в то, что он мог это сделать. Что угодно, но только не самоубийство… к сожалению, факты говорят об обратном. По каким-то причинам мой бывший друг просто свел счеты с жизнью.

Вот и Кайл, несмотря на то, что скрывается под маской самовлюбленного, эгоистичного и надменного футболиста, на самом деле кажется другим. Всегда хочется докопаться до сути своего «увлечения», пусть и кратковременного. Что-то мне подсказывает, и это не только пристальный взгляд серебристых глаз, в зазеркалье которых можно потеряться, и природная настойчивость, что он мужчина со стальным характером, и для того, чтобы это прочувствовать, ему не нужен возраст и власть Астона. И опять меня цепляет эта сила, за которой я готова нырнуть в омут с головой. Конечно, Астону Кайл не соперник, и футболист не сможет защитить меня от кары и гнева бывшего мужа в случае чего. И это главный аргумент, который играет против наших возможных отношений.

На следующий день, во время сборов на игру, я, как всегда, примеряю амплуа своей второй личности: роковой брюнетки Николь, что не расстается с широкопольной шляпой, сексуальным «удлиненным каре» и темными очками. Личный водитель останавливает меня около V.I.P. входа на стадион, предназначенного только для членов семьи футболистов, и я не могу избавиться от внутреннего ощущения того, что меня развернут домой, как только я попытаюсь попасть внутрь «Emirates Stadium», с которого уже доносятся крики трибун и громкая музыка. Мощная энергетика, исходящая от арены приводит к душевному дискомфорту – я забываю про то, что сейчас я в «маске» и мне не нужно бояться Астона, которого я как всегда вижу в каждом прохожем.

Эффект тотального присутствия, помните? Он все еще живет внутри меня.

Вопреки сгущающемуся в груди страху, волонтер, проверяющий приглашенных на входе, в V.I.P. зоне встречает меня дружелюбной улыбкой:

– Мисс Кован? – уточняет коренастый мужчина, одетый в темно-синюю форму, когда я называю ему свою фамилию и показываю документы, ощущая, как сердце норовит вырваться из груди. Я не верю, что он не в курсе «табу» на мою фамилию, не верю в то, что все может быть так просто… но видимо сегодня, сами звезды благоволят мне, потому что сотрудник безопасности никак не реагирует на мою фамилию, а значит, указания Астона либо были пустыми угрозами (и он рассчитывал, что я все-таки прорвусь на стадион), либо они не коснулись персонала, работающего в этой части арены, через которую могут войти только приближенные к игрокам команд.

– Меня предупредили насчет вас. У вас есть то, что необходимо передать мистеру Стоуну? – задает вопрос Джек (сотрудник безопасности – как указано на бейдже), протягивая мне документы обратно.

– Да, – из кармана легкого кремового тренча я достаю бархатный мешочек, в который аккуратно завернула «талисман» для Кайла.

– Следуйте за мной, – вот так просто, я отдаю свою бесценную безделушку человеку, которого вижу в первый раз, но понимаю, что у меня нет иного выхода. У нас со Стоуном был уговор, свою часть сделки он уже выполнил, когда моя нога перетупила порог арены. Если честно, я испытываю жуткое внутреннее напряжение, когда снимаю буковку «S» со своей шеи – все потому что сама свято верю в ее волшебные свойства.

Кулон принадлежал моей маме, настоящей маме. Я не говорила, да? Первые два года своей жизни, я провела в «доме малютки» родного города. Про папу я ничего не знаю, а моя биологическая мама умерла. По крайней мере, это все что я узнала в детском доме: мысль о том, что от меня не отказались намеренно, конечно, была спасительной веточкой, помогающей не погрязнуть в болоте заниженной самооценки. И, несмотря на то, что я помню только детство с новыми родителями, и именно их считаю своими настоящими, чувство того, что я всегда нахожусь под защитой высших сил, меня не покидает. Много было случаев, когда я попадала в тяжелые жизненные ситуации, и выходила сухой из воды. Да и если вспомнить, как я лежала на полу, и кричала Уиллу о том, что лучше пусть он убьет меня, чем я проведу с ним хотя бы секунду. Я отчетливо помню его дьявольский взгляд – непроглядная мгла, и еще более неадекватные действия: он пинал меня ногами, избивал тяжелыми кулаками, и для пущего эффекта разбил рядом со мной ночник, осколки которого могли изрезать меня до смерти, или как минимум – изуродовать. Но словно по волшебству, они до меня не долетели… я могла умереть в ту ночь, и не только от совершаемого физического насилия, но и от морального давления, внутреннего падения души на самое дно, но и этого не случилось. И мне до сих пор кажется, что уберегла меня моя настоящая мама, которая незримо оберегает меня всю жизнь, но ровно в те моменты, когда кулон мирно покоится между моих ключиц. Был момент в жизни, когда я его потеряла, и не находила себе места, а удача, казалось, навсегда от меня отвернулась. Так что, хотите верьте, хотите нет, но моя простая буковка «S», стоимость которой едва доходит до пяти тысяч рублей, творит чудеса в моей жизни.

Кстати, в тот момент, когда я познакомилась с Астоном, кулона на мне не было. Совпадение? Не думаю.

Мысленно просматривая ужасающие картинки из прошлого, я не замечаю, как сотрудник безопасности ведет меня по длинному безлюдному коридору, который приводит к лифту, ведущему в поднебесье арены, где располагаются V.I.P комнаты для просмотра матча. Чтобы как-то отвлечься от мрачных воспоминаний, я переключаю свое внимание на другие и куда более приятные мысли: лифт, полутемный мрак в коридоре гостиницы, мы с Кайлом срываем друг с друга одежду, не разрывая горячих поцелуев, переплетаясь губами и тяжелым, одержимым желанием дыханием… одним на двоих. Невероятно же было. Я просто наслаждалась моментом: жила, не думая о прошлом и будущем. Иногда это так важно. Просто насладиться мгновением, закрыв глаза на все свои страхи. Мне этого очень не хватает, несмотря на то, что я люблю свою работу – мои будни все равно напоминают дни «рабочей лошадки», у которой в жизни нет другой цели, кроме той, что она обязана просто идти вперед с неимоверным грузом на плечах.

– Проходите, – учтиво предлагает Джек, когда мы, наконец, прибываем на последний этаж, проходим по просторному, но ничем не примечательному коридору, и подходим к полупрозрачной двери с надписью «STONE, WATSON». Сотрудник безопасности открывает для меня дверь, и прежде, чем войти внутрь, я кидаю выразительный взгляд на бархатный мешочек, что так любезно оторвала от сердца.

Джек спешит успокоить меня, пряча «талисман» во внутренний карман пиджака:

– После игры оставайтесь в комнате, будет ужин. Кайл поднимется к своей семье и вернет вам ваше имущество. Желаю приятно провести время, – облизнув, пересохшие от волнения губы, я благодарно киваю Джеку, и делаю очередной шаг навстречу полной неизвестности. В комнату, где я никого не знаю, и никто не знает меня… хотя в следующую секунду происходит то, что заставляет меня сомневаться в последнем убеждении.

– Эс, привет! Я тебя заждалась! – сначала я слышу восторженный крик, а потом пропадаю в удушливых объятиях молодой девушки, и не менее резких объятиях ее парфюма с пряным ароматом ванили. Неловко обнимаю мисс Дружелюбие в ответ, и только когда мы отлипаем друг от друга, расплываюсь в смущенной улыбке, выдавливая из себя:

– Я же не опоздала. Просто застряла в пробке… – встречаюсь взглядом с девчонкой, которая разглядывает меня с огромным любопытством и ехидной улыбкой. Кайл сообщением прислал мне необходимую информацию о его семье: ничего особенного, лишь имена, и запрещенные темы для разговора. Напомнил, что я должна притвориться его безумной фанаткой, чтобы родители не дай Бог, не приняли меня за его постоянную пассию.

– Матч совсем скоро начнется, уже вовсю идет шоу открытия! – восторженно пищит Кэйти – как я понимаю, младшая сестра Кайла. Они совершенно не похожи: обладательница смуглой кожи и шоколадного цвета волос не может быть родной сестрой этого наглеца, при одном взгляде на которого возникают мысли о Норвежских фьордах и красавцах-арийцах, населяющих деревушки между ними. Но когда я перевожу взгляд на родителей, Кайла, что приветствуют меня сдержанными улыбками и мягкими рукопожатиями, все в моей голове встает на свои места: Кайл является копией своего отца, а Кэйти – матери.

– Пап, мам, это моя подруга Стеф. Я вам про нее рассказывала утром. Мечтала попасть на матч, и я уговорила Кайла позволить ей посмотреть игру с нами. Вы же не против? – я снимаю очки и шляпу, оставляя на себе единственный защитный фактор – парик, который почти полностью меняет мою внешность. Надеюсь, мисс Стоун не рассматривает рекламу в модных журналах, и никак не сопоставит имя «Стефания» с известной моделью.

– Рады видеть тебя, Стефани. Чувствуй себя, как дома, – отец Кайла расплывается в дружелюбной и открытой улыбке – далеко не такой хитрой, как у Кайла, но такой же привлекательной для женского взгляда. Сразу видно: миссис Стоун у него ревнивая дама с характером, и, наверное, есть поводы всех подозревать, когда муж даже в возрасте, является тем еще красавцем и любителем поулыбаться молоденьким девушкам. Легкая седина в его светлых волосах к лицу мистеру Стоуну, а крепкое телосложение говорит мне о том, что фигура Кайла – не только результат упорных тренировок. Широкие плечи и высокий рост достались ему от отца. Перевожу взгляд на миссис Стоун и выдерживаю ее подозрительный взгляд: женщина, на первый взгляд, кажущаяся дружелюбной, едва заметно поджимает губы, осматривая меня с ног до головы. Хотя стоит признать, выглядит она великолепно для своих лет: строгий брючный костюм цвета марсала, сидит на стройной фигуре, как влитой, а волосы собраны в «небрежный» пучок, над которым наверняка поработал стилист.

Я чувствую себя крайне неловко среди знакомых людей, в семейное гнездышко которых заявилась фактических без приглашения. Изнутри V.I.P ложа представляла собой просторную комнату, снабженную всем необходимым для комфортного просмотра матча: огромные кожаные диваны, несколько огромных телевизоров на стенах, и многочисленные столики с выпивкой и закусками, расставленные по всему периметру, туалетная комната и застекленный выход на открытые трибуны. По ту сторону стекла я разглядела еще несколько человек – возможно, члены семьи другого игрока. Только я собираюсь сказать что-то глупое и заполняющее паузу, как Кейти разряжает атмосферу, начиная болтать со мной не переставая, делая вид, что мы лучшие подруги. Должна признать, у нее это так естественно получается, что через пару минут мне уже кажется, что я действительно знаю ее несколько лет. Из разговора я поняла, что сестра Кайла далека от спорта: девушка учится в Оксфорде на архитектора, и признается, что не любит футбол – за исключением дней, когда играет брат, что не удивительно.

– Тогда и азарт смотреть игру появляется, – поясняет девушка. – Не расскажешь, что действительно связывает вас с моим братом? – добавляет едва слышно Кейти. – Я всякое повидала, но чтобы такое… считай, и уже с семьей познакомил. В первый раз такое. Я жутко любопытная, поэтому, даже не обдумав его задание, согласилась на эту авантюру, – заговорщицким шепотом произносит Кэйти, одарив меня искренней и теплой улыбкой.

– На самом деле, ничего особенного и интересного, – как можно спокойнее отвечаю я. – Так уж вышло. Мы плохо знакомы, но я помогла ему в одном деле… а он решил отблагодарить меня билетами на матч.

– И поэтому пригласил тебя в V.I.P. зону? Он мог достать обычные. Что-то ты скрываешь! Я и сама прекрасно вижу, что ты во вкусе моего брата. И когда ты вошла, я про себя сказала: «Ну, наконец-то! Мой брат остепенился!», – хихикает Кэйти, а потом поджимает губы, ожидая моей реакции и то, что я как-то выдам то, что она меня раскусила.

– А почему бы тебе этого хотелось? – быстро ухожу от ответа я.

– Потому что в его постели ни одна не задерживается, – девушка картинно вздыхает, пожимая плечами. – Конечно, он давно живет отдельно, но я и сама это знаю. Мама постоянно цитирует желтые газеты, из которых мы и узнаем о его приключениях. Да, она любит их читать, представь себе! Мне абсолютно плевать на личную жизнь Кайла, но порой кажется, что меняя девиц, он продолжает бежать от одиночества и от… – я отчетливо замечаю, как Кэйти прикусывает язык в последний момент, удерживая себя от того, чтобы не сболтнуть лишнего. Хм. От одиночества и еще от чего бежит Кайл?! Разве у бабника могут быть причины быть бабником, кроме одной: он просто полигамная сволочь, и таким родился, и ничего в этой жизни его не исправит?

Я на своей шкуре познала все «прелести» измены. Уилл многократно изменял мне, и я лучше не буду вспоминать, что ощутила в тот день, когда увидела несколько home видео с его участием. С этого, собственно говоря, и начался мой личный крах: я захотела развода, и мое желание едва ли не закончилось моей смертью, но сейчас разговор не об этом…

А о том, что мне тем более стоит держаться от Кайла Стоуна подальше. Очевидно, что горячая ночь в номере значила для него куда меньше, чем для меня.

Нет, я вообще даже не должна думать об этом. Я обязана думать вот так: «А что? Была какая-то ночь? Ой, я и не помню.»

Хотя едва ли можно забыть, как тебя в третий раз лишили девственности. И наконец-то это было почти не больно. Или я была слишком готовой и влажной, потому что он хорошенько меня разогрел?

Как вспомню, так сразу бросает в дрожь.

– Каждый из нас по-своему бежит от одиночества, – равнодушным тоном бросаю я, но судя по взгляду Кейти, она мне не верит. И правильно делает. Потому что вопреки разговорам с самой собой, мысль о многочисленных девушках Кайла мне неприятна. Несмотря на то, что этот факт очевиден. Такие, как он – не меняются. Им интересно пробовать разных женщин, их сердца быстро загораются и также быстро остывают. Такие ничего не обещают, трахают тебя до беспамятства – день, неделю, месяц, и также бесследно исчезают из твоей жизни, словно тебя в ней и не было.

Таких нужно вычеркивать из жизни первой, чтобы не оказаться трехсотым зачеркнутым именем.

– Черт, игра начинается! – вдруг вскрикивает Кэйти, переводя взгляд на экран одного из телевизоров. – Пойдем на трибуны! – девушка тянет меня за собой, и через пару секунд я оказываюсь снаружи V.I.P. ложи, вместе со своей новой «семьей».

Непрерывные хлопки, крики болельщиков и музыка ударяют по барабанным перепонкам, но вместо того, чтобы заткнуть уши, я ловлю массовую волну и, заряжаясь энергетикой ликующего стадиона, сама начинаю кричать и подпрыгивать рядом с Кэйти, наблюдая за тем, как футболисты выходят на поле. Команда «Астон» играет в бело-голубой форме, и я без труда нахожу высокую фигуру Кайла, который, само собой, занимает позицию центрального нападающего.

Я никогда не думала, что футбольный матч может настолько меня захватить, но мне даже не пришлось специально играть роль сумасшедшей фанатки Кайла перед родителями Стоуна, так как для болельщицы я вела себя вполне естественно. Адреналиновая волна накрыла с головой, как только я неотрывно начала наблюдать за мячом, и каждый раз мое сердце пропускало удар, как только мяч перехватывали игроки в красной форме – форме противника. А потом снова срывала голос на пару с Кейти, когда мы начинали визжать во время острой атаки «бело-голубых».

Я давно не испытывала таких эмоций, и не ощущала себя частью чего-то огромного, сильного и всемогущего, в данном случае – веры и поддержки фанатов, одетых в цвета любимой команды. Несмотря на напряженную игру и бесконечное наблюдение за мячом, я успевала нервно поглядывать на свои электронные часы, ожидая сообщения от миссис Вудс.

– Давай, Кайл! Ну же! Чееерт! – каждый раз визжала Кэйти, когда ее брат овладевал мячом и на сумасшедшей скорости несся к воротам. Должна заметить, Кайл был просто великолепен: я сбилась со счету, сколько раз он уже нанес удар по воротам, но к великому сожалению болельщиков, вратарь противников тоже оказался не промах, и уже пять раз за первый тайм спас свою команду. К концу первого тайма я, кажется, едва ли не до крови искусала свои губы, и окончательно осталась без голоса, но мне было все равно: уверена, если сейчас «Астон» забьёт хоть один мяч, я буду кричать, даже если мои связки уже не будут на это способны.

Сама не знаю почему. Повторюсь, я не фанатка. Но когда ты находишься здесь, в самом сердце игры и видишь, как обе команды до смерти бьются на поле, показывая напряженный матч, все эмоции начинают выходить сами собой: и позитивные и негативные. Черт возьми, это отличная исцеляющая терапия, потому что я вновь чувствую себя настолько живой, что у меня голову кружит от поступающего в легкие кислорода, пропитанного верой болельщиков.

– Да! Да! Дааааа! ГООЛ! – я не узнаю свой голос, потому что Кэйти перекрикивает меня, хоть и орет абсолютно то же самое, в тот момент, когда Кайл атакует ворота противника дальним мощным ударом. Таким стремительным и быстрым, что даже у вратаря уровня «Бог» нет шансов его поймать.

– Гол в раздевалку! – эмоций не скрывает теперь уже и мистер Стоун, который всю игру провел в напряженном молчании. Его лицо озарила широкая и искренняя улыбка. – Он это сделал! Вы это видели?

Я и сама не заметила, как переобнималась со всеми присутствующими на трибуне, пока футболисты на поле праздновали гол, забитый на последней минуте первого тайма. В этот момент на экране показали Кайла: свой гол он отмечал весьма скромно и сдержано, хотя фирменный жест в честь гола у него все-таки был, но я не успела его разглядеть. Мне показалось, что он нарисовал что-то в воздухе, и поспешила поинтересоваться у Кэйти:

– Что это значит?

– Никто не знает. В воздухе он рисует цифру восемь, – возводит глаза к небу Кэйти и вновь подпрыгивает на месте, радуясь успеху брата.

Как только часы на моем запястье сжимают неприятной вибрацией, я кидаю на них взгляд:

«Не могу выйти, это выглядит слишком подозрительно. Приходи в зону A21 в начале следующего тайма. Хотя я бы не стала рисковать… Астона нет, но ты же знаешь, у него повсюду глаза и уши.» – пишет миссис Вудс.

«Я рискну.» – не думая, набираю в ответ я. У меня нет других вариантов. Я уже здесь, пробралась на стадион, и я просто обязана увидеть свою Звездочку.

Я надеялась, что никто не заметит моего исчезновения, радуясь благополучному повороту в игре, но не тут-то было: стоило мне покинуть трибуну, как меня догнала и окликнула любопытная Кэйти:

– Ты куда это собралась?

– Мне… – наспех стараюсь придумать причину я. – В дамскую комнату нужно.

– Ты же в курсе, что она здесь, а не на этаже? – приподнимая одну бровь, спрашивает девушка и приоткрывает мне дверь, выразительно поглядывая на туалет.

– Да, но… – начинаю оправдываться, хотя по ее хитрому прищуру, итак, уже все понятно: смысла врать и что-то придумывать мне нет. Скажу все, как есть. Правду. – Меня здесь ждет один человек. Я быстро.

К моей радости, Кэйти вновь расплывается в улыбке, и одобрительно кивая, отпускает меня из ложи со спокойной душой.

– Ну, смотри. Не пропусти все самое интересное, – подмигивает Кэйти и я, с облегчением выдыхая, выбегаю из комнаты, направляясь в нужный мне сектор с замиранием сердца.

Поскольку весь VIP сектор охраняем, у каждой отдельно взятой двери нет охраны, и я спокойно захожу внутрь в комнату, с фамилией «ASTON», ощущая, как желудок от волнения скручивает в тугой узел.

У меня дрожат губы, и холодеют кончиков пальцев, как только я со спины замечаю Веронику – она там, за стеклом, на открытой трибуне с миссис Вудс и другими приглашенными Астоном гостями. Мне стоит огромных усилий не ринуться к ней сию же секунду, удержать внутри безумное желание сжать ее в крепких объятиях, наплевав на всех вокруг. Я быстро исчезаю в туалете, прислушиваясь к советам здравого смысла, и отправляю сообщение миссис Вудс:

Я здесь.

Две минуты, которые кажут мне вечностью, наконец, проходят, и дверь с легким скрипом открывается. От слез, влажной пеленой, застилающих взор, мое зрение ухудшается, а моя красивая девочка, одетая в очаровательное голубое платье и белые колготки, расплывается перед моим взглядом.

Тихо всхлипнув, я приседаю на корточки, и сама не замечаю, как моя Звездочка уже через секунду оказывается в моих объятиях.

– Мама! Мамочка! – кричит она, крепко обнимая меня в ответ. Крошечные ручки трогают меня за настоящие волосы, потому что перед встречей с дочерью я сняла с себя образ Николь. Я так не хотела показывать ей свою слабость и растерянность, но не смогла сдержать эмоций, и начала плакать, тихо всхлипывая, обнимая Веронику.

От нее, как всегда, исходил аромат любимого детского шампуня, и я не могла поверить, что она здесь, рядом со мной, что мне удалось ее увидеть.

Что она помнит меня.

Называет «мама, мамочка» еще и на родном языке.

Официальные встречи, разрешенные Астоном (точнее выпрошенные и «заработанные» мной унижением у него) проходят у нас примерно раз в месяц. Но бывают дни, когда я, как сейчас, договариваюсь с миссис Вудс и встречаю Веронику в детском саду, провожая до входной двери. Забираю ее чуть раньше, чтобы успеть побыть вдвоем. Были периоды, когда мне удавалось очень часто таким образом общаться с дочерью, но в последнее время, в охране Астона прошел слух, что у него появились подозрения на этот счет, и он установил свои «глаза и уши» и там.

– Мам, где ты так долго была? Папа говорит, что ты много работаешь, – шепчет Вероника, мягко мне улыбаясь. Дочь похожа на меня, от отца у нее лишь сильный характер, который заметен даже в этом возрасте. Ну и интеллект, развитый не по годам. – А Лидия говорит, что ты меня забыла. Что теперь она может быть моей мамой.

Я эту Лидию на кусочки порву за такие слова… вот же сука. Пусть забирает моего бывшего мужа, пусть подавится. Но пусть только попробует называть мою дочь своей.

– Это не так, Звездочка, – немного успокоившись, уверяю дочь я, поправляя ее светлые волосики за ухо. – Это не правда. Я очень сильно тебя люблю, слышишь? – и снова к горлу подступают слезы, но я широко улыбаюсь, когда смотрю в эти каре-зеленые глаза, огромные и широко распахнутые, открытые всему миру.

Не могу ее не трогать. Не могу не обнимать. Не могу отпустить ее, не могу, не могу, не могу.

У меня такое чувство сейчас словно мне тело распарывают и загоняют кинжалы в сердце, стоит лишь подумать о том, что наша встреча скоро закончится.

– Почему тебя тогда нет рядом? – детским голоском, медленно проговаривая слова, интересуется Вероника. – Вы с папой все время работаете. Вас обоих все время нет! Лидия говорит, что я не нужна вам обоим, – повторяет слова «доброй» няни мой ребенок.

– Нет, нет, это неправда, Звездочка моя. Я все делаю, чтобы быть с тобой рядом, как можно чаще. Я никогда тебя не брошу, и в моей жизни нет ничего важнее тебя, – целую малышку в пухлые щечки, и снова поправляю волосы, пока она рассматривает меня все тем же далеко не детским и наивным взглядом. – Очень скоро мы проведем с тобой вместе целый день. Я обещаю. Как в прошлый раз, – и давая это обещание, я прекрасно понимаю, что стану ковриком для ног для Уилла, или девочкой для его кулаков – но сдержу свое обещание. Я, правда, уже на все что-угодно согласна… но потом женская гордость все равно возьмет свое.

– Я очень хочу, мам! Смотри, какую куклу мне папа подарил! – Ника показывает мне барби – копию ее любимой диснеевской принцессы Эльзы. – Она похожа на тебя, правда? И он так сказал…

– И на тебя. Ты же у нас принцесса.

– Папа сказал, что я скоро встречусь с Эльзой, но я сказала, что поеду к ней только с тобой. Ты же поедешь, мама? – я начинаю замечать, что ей стало труднее говорить на русском языке, и мне это не очень нравится.

– Я не могу обещать этого тебе, Ника, – честно признаюсь я. – Но я все для этого сделаю.

– Ты всегда так говоришь! Вы всегда так говорите, – начинает капризничать девочка. – Почему вы не вместе? У Джессики мама и папа все время вместе и с ней… ты больше не любишь папу? После того, как он тебя обидел? – проглатываю колкий ком, мешающий дышать, и зарываюсь носом в ее волосах, вместо ответа. Больно осознавать, что она не просто видела одну из моих перепалок с Астоном, но еще и помнит ее. Удивительно.

– Папа очень тебя любит. И я очень сильно, – просто говорю я, уходя от вопроса дочери. – Как твои дела? Вы с Джессикой подружились?

– Дааа! У меня много новых… friends, – немного нахмурившись, уточняет Ника.

Я игнорирую вибрацию часов на своем запястье, и продолжаю слушать Веронику, рассказывающую о своих новых друзьях и о том, как она хочет, чтобы мы всей семьей отправились к Эльзе.

Ее слова звучат для меня, как неосуществимая сказка, в которую я и сама когда-то верила, будучи еще счастливой и беременной. Я слишком поздно осознаю, что все это время не отвечала миссис Вудс, которая наверняка хотела предупредить меня о приближающейся опасности, и поэтому уже через мгновение встречаюсь с последствиями своего игнора.

А точнее, с испепеляющими своей тьмой, глазами Уилла Астона.

Он возвышается надо мной и Вероникой, как нерушима скала, как грозовая туча, которая обрушится на меня неиссякаемым потоком молний. Мой взгляд с отчаяньем скользит по туалетной плитке, пока я пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации и крепче прижимаю к себе дочь.

Он продолжает уничтожать меня ледяным взглядом, но пока не произносит ни слова, несмотря на то, что я слышу его разъяренное дыхание и вижу, как раздуваются его ноздри от сдерживаемого гнева.