Текст книги "Омерта. Книга 2"

– Ах, – только и выдыхает Мия, когда я раздвигаю её красивые ягодицы и сжимаю, согревая их в ладонях. Наклоняюсь к шее девушки, жадно кусаю кожу, провожу языком по взволнованной венке. Руки Мили вытягиваю вперед по столу. Попутно хватаю ягоды клубники, раздавливая их в кулаке.

Все пальцы красным соском теперь измазаны и недолго думая, я на несколько мгновений превращаю поясницу и спину Амелии в холост, на котором создаю замысловатые узоры красными природными красками. Вновь пару раз грубо отшлепав её, наклоняюсь к клубничному соку, оставленном на её коже, пробую его на вкус прямо со спины девушки. Её лопатки красиво сжимаются, когда мой язык скользит по позвоночнику Мии от самых ямочек до основания шеи. Закончив с прелюдией, я рвано выдыхаю от удовольствия, вновь скользя членом между тугими дырочками. Пусть гадает, куда я хочу её трахнуть.

И вновь Мия начинает дергаться подо мной. Она хочет остановить, но наше слияние неизбежно.

Быстрыми, но четкими движениями я зачехляю член в защиту и без лишних разговоров вставляю налитый ствол в Мию. Сначала вхожу медленно, а потом по привычке резко толкаюсь глубже, намереваясь за один удар войти до основания.

Резко, жестко. Пометить свою женщину точеным ударом яиц о бедра. В этом есть что-то древнее, первобытное, дикое…кайфовое до одури, до искр в недрах грудной клетки.

В голове уже давно ни единой адекватной мысли.

Честно говоря, я настолько ослеплен желанием, что не думаю об Амелии и озабочен лишь удовлетворением своей потребности и её жестким наказанием.

Амелия кричит. Громко, надрывно, пронзительно. Я и сам чувствую, что упираюсь в преграду внутри неё. Она достаточно влажная, для того, чтобы войти глубже и порвать малышку. К моменту, когда я полностью в ней, перед взором все алеет, воздух становится чертовски раскаленным и пропитанным ароматами наши тел.

– Поздравляю, девочка, ты стала взрослой. В тебе буду только я, – заявляю утвердительно. – Запомни.

Черт возьми, это Рай. Никогда не испытывал ничего подобного внутри женщины. Не припомню. В ней так тесно и туго, словно жар её тела не собирается отпускать меня. Никогда. Вены вспыхивают раскаленные приливом крови.

– Черт. Мия… – я не собираюсь извиняться за грубость. Амелия хныкает, всхлипывает, и я знаю, что ей больно. Я догадывался о том, что она девственна, но из-за всех этих боев и сопротивлений, я не стал акцентировать на этом внимание.

Её ярость напитывает меня до краев.

– Я ненавижу тебя, – болезненно выдыхает Мия. Её голос обессилен и слегка подавлен. Но я знаю, как сместить её внимание с боли на приятные ощущения.

– Привыкай ко мне, детка. Так больно будет не всегда. Но сейчас, так надо, – хрипло бросаю я, опуская взгляд вниз, туда, где соединяются наши тела.

Это красиво, эротично и грязно одновременно.

Судорожно сглатывая, я понимаю, что не могу и не хочу больше сдерживать себя, и начинаю совершать быстрые и мощные инстинктивные движения в измученную малышку. Я не конченный деспот, и у меня хватает мозгов на то, чтобы приласкать холмик между её бедер, чтобы расслабить Мию и подвести к оргазму. Уже через несколько секунд она стонет уже не от боли, а от удовольствия.

Девственницы редко кончают в свой первый раз, но я знаю, как сделать так, чтобы у Мии остались приятные воспоминания об этом опыте, несмотря на возможную сильную боль.

Я беру её мощно. Так, как необходимо мне. Пространство возле бассейна наполняется звуками моего горлового рыка и её приглушенных стонов, ударами влажных тел, соприкасающихся друг с другом ежесекундно.

– Давай ты кончишь сейчас, детка. И сожмешь меня посильнее, – шепчу ей на ухо, когда чувствую, что готов взорваться. Мои пальцы в правильном ритме скользят по её распухшему клитору и губам, и Мия действительно сдается…ладони девушки сжимают край столешницы, когда она глушит свой крик, кусая предплечье и начинает мелко дрожать.

Красиво и эротично содрогаться. Шоу, от которого дух захватывает: она слегка запрокидывает голову, губы приоткрыты в стоне, бровки нахмурены…

Волна наслаждения проходит по её телу, снова и снова, и когда стенки Мии сжимают меня в тугие и горячие тиски, я начинаю входить еще глубже. Медленно, точечно, жестко, ощущая, как член дергается внутри этой красивой женщины, а мышцы пресса до боли сокращаются. Утробно прорычав, я изливаюсь прямо в неё и это чертовски приятно, несмотря на то, что я не чувствую ее кожа к коже.

Чертов презерватив немного обламывает самый кайф, но я не был уверен в её невинности.

– Ты моя, bella. Я не хотел быть таким грубым. Было бы иначе, если бы ты не сопротивлялась. В твоих руках то, как я буду обращаться с тобой. Договорились? – тихо шепчу ей на ухо, накрывая Амелию сверху, тяжело дыша.

Совершаю последние инстинктивные толчки в Мию, ощущая её тепло и эмоции, не в силах покинуть её.

Амелия

Я не могу отдышаться. В груди так тесно и кажется, что в воздухе не осталось кислорода, и он проходит куда-то мимо моих легких. Сердце стучит так быстро, что я отчетливо чувствую его пульсацию в висках.

Вдобавок ко всему, с меня градом течет пот и слезы. Но я даже не думаю, как выгляжу в этот момент перед Кианом.

Мне уже явно нечего скрывать перед этим мужчиной.

Когда терять нечего, смирение приходит очень быстро.

Волосы спутались и прилипли к влажному лицу и спине. Киан придавливает меня своим телом к столу и два последних толчка его плоти в меня и точечные удары по бедрам, вызывают новый сдавленный выдох и всхлип.

Слезы текут по щекам с удвоенной силой, между бедер полыхает невидимым огнем странная и незнакомая боль.

Сейчас животрепещущая агония уже не так сильна. Я даже не могу понять, почему там, где-то глубоко в груди зарождаются слезы, и мощным комом поднимаются до горла, рождаясь на свет короткими всхлипами и солью из глаз.

Противоречивые эмоции до краев переполняют сердце: это и ненависть, и ярость, обида, боль, благодарность…принятие, наслаждение, отторжение, доверие, и снова обида и ненависть, ощущение себя «использованной». И в то же время желанной, украденной.

В какой-то момент, я всерьез испугалась, что меня просто разорвет на части, и я больше никогда не соберу себя снова.

Не только физически. Просто не соберу, не склею что-то в душе.

Каждое движение Киана было пропитано грубостью, дикостью, несло в себе разрушение. Насквозь пронизано чем-то животным, первородным, ранее для меня запретным. Каждый его толчок был настолько проникновенным и сильным по эмоциям, что я невольно почувствовала, как он энергетически присваивает меня себе…клеймит, метит.

Не уверена, что мне это нравится.

Точнее, очень не нравится. Или?

Это явно нельзя назвать «первым сексом моей мечты». Не лепестков роз, ни свечей, ни шампанского. Он просто жестко поимел меня на столе, в одной из самых порабощающих поз в природе.

Я вся в его запахе, прикосновениях, а моя кожа на спине вдоль и поперек измазана ягодным соком. Когда последние сокращения яркого и сокрушительного, пробежавшего волнами по телу оргазма, заканчиваются, каждая клеточка внутри просыпается от чувственного природного обезболивающего и начинает адски ныть.

Но где-то в глубине души, предательски проскальзывает мысль «это не похоже на твою мечту, но это то, что должно было случиться с тобой. Так и никак иначе. У тебя по-другому Мия. Смирись, что твоя жизнь – не добрая сказка, а ты – не принцесса из Диснея или жизнерадостного мюзикла. Это не хорошо и не плохо. Это твоя жизнь. Прими изменения, которые с тобой происходят…пусть через страх и боль, но они необходимы тебе сейчас».

И дело не только в первом сексе и его влиянии на мое внутреннее «я», а во всех событиях, которые мощной мясорубкой проявились в моей жизни. Именно сейчас и именно огромным и неостановимым трактором.

Возможно, для чего-то мне все это дано? Чтобы я повзрослела? Стала лучше? Сильнее?

Я пока не знаю.

Но точно знаю, что со временем научусь читать людей, и буду знать, кому кому доверять, а кому нет. По своей глупости и наивности я чуть было не взорвалась в той машине, а Киан…Морте снова спас меня.

Хотя в то, что это именно Трой Кларк организовал взрыв, я не верю. Не знаю почему, но он вызвал у меня глубокое доверие, и возможно, он действительно хотел помочь мне, но в наш план вмешался кто-то со стороны, отследив нашу переписку.

– У тебя большой потенциал, детка. Ты будешь чертовски классной любовницей после нескольких совместных уроков, – хрипловатый голос и горячее дыхание Киана, посылают волну мурашек от мочки уха до кончиков пальцев.

Я возвращаюсь в момент, все еще ощущая его внутри, когда он покидает меня. Это больно. Снова, черт.

– Пошел к черту, – бросаю тихо, закусывая губу от не самого приятного ощущения. Наверное, это пройдет, но после нескольких раз близости. Неужели я только что подумала о том, что это произойдет во второй раз? Хотя, кажется, меня и не спросят.

– Мили, я и есть Черт, – усмехается Киан, проводя языком по моему затылку, отчего он мгновенно немеет.

Ноги дрожат, и я больше не чувствую Киана.

Пытаюсь выпрямиться и встать, но едва ли не падаю. Морте ловит меня и берет на руки, чего я совершенно не ожидаю, после такой грубости.

– Зачем ты так со мной? Ты же знал, что я… – испытывая жуткое смущение, оскорблённо лепечу я. – Это было жутко больно, – предъявляю претензию я, заглядывая в темные, штормовые глаза. Его ладонь нежно касается моей щеки, взгляд сканирует чувства.

Знакомо ли вам ощущение, когда вы начинаете не просто смотреть друг другу в глаза…вы начинаете «видеть» друг друга?

– Больно? Мне кажется, тебе понравилось, – прижимается лбом к моему лбу, и у меня почему-то даже нет желания отдалиться или оттолкнуть его. – Я не всегда умею иначе, – без капли сожаления, отвечает Киан. – Ты будешь находиться на волоске от смерти, каждый раз, когда будешь делать все наперекор мне. Я хочу, чтобы ты навсегда запомнила это и доверяла только мне, Мия. Кроме меня у тебя никого нет, – ультимативным тоном заявляет Морте.

– Скажи честно. Зачем я тебе? Зачем ты со мной возишься? Спасаешь? Почему вдруг решил уберечь от кары дона? Разве это не опасно для тебя? Правила мафии и все такое, – задаю вопрос, что давно тревожит сердце.

Его брови сдвигаются к переносице. Такой грозный и опасный, когда о чем-то задумывается.

– Зачем? Ты ещё не поняла? Я действительно влюблен в тебя, Мия, – Киан смотрит в мои глаза, и мне кажется, будто я теряю слух, после этой уверенной, пронзившей мою грудь колом, фразы.

Кожа мгновенно покрывается инеем.

Я теряю ощущение гравитации.

Теряю ощущение реальности.

– Я хочу тебя, только для себя. Это раз. Хочу, чтобы ты принадлежала мне. Живая, целая, здоровая. И если для этого нужно было сделать тебе предложение и украсть с фиктивной свадьбы – то это довольно маленькая плата за то, чтобы иметь возможность наслаждаться тобой каждый день. А учитывая войны семей и Вендетту, в которой ты не виновата, кара Энтони может коснуться тебя, если ты не будешь частью семьи. Поэтому я сделал тебе предложение. Дальнейшее объясню позже. Нужно помыть тебя, – настаивает Киан, и он определенно прав. Я чувствую себя выжатой и восстановить мои силы сможет только душ, вкусный завтрак и кофе.

И поцелуй…нежный. Хотя бы один искренний и чувственный поцелуй, который помог бы мне поверить Киану Морте.

Слышать его признание – безумно приятно.

Но не хочется быть полной идиоткой, которая верит красивым словам. Наверное, их искренность определит только время…а пока, я собираюсь просто немного насладиться близостью.

Только Киану придется долго ухаживать за мной, чтобы добиться моей благосклонности за вероломное вторжение. Кажется, судя по тому, что Морте несет меня в сторону виллы, именно этим он и собирается заняться.

Мной, мной, мной…

«Я хочу тебя только для себя. И если для этого нужно было сделать тебе предложение и украсть с фиктивной свадьбы – то это довольно маленькая плата за то, чтобы иметь возможность наслаждаться тобой каждый день».

Надо быть полной дурой, чтобы купиться на это, правда?

Поздравьте меня…я купилась.

Но осознаю это потом, когда будет уже слишком поздно.

* * *

Мне снова, кажется, будто я перемещаюсь в параллельную вселенную. Настолько сказочные чувства переполняют и распирают изнутри.

Познавать что-то впервые – особая магия.

Я никогда раньше настолько сильно не сближалась с человеком.

Не делила ни с кем свое пространство.

Например, одну ванную, что наполнена водой до краев к нашему приходу.

Моему удивлению нет предела, когда я вижу розовые и голубые лепестки, бережной гладью покрывающие всю поверхность воды.

Даже не хочу знать, кто ещё на этой вилле есть кроме нас, кто мог видеть наше дикое соитие у бассейна…и кто подготовил всю эту красоту и романтику, о которой я мечтала.

Я немного сопротивляюсь, когда Киан опускает меня в ванну и забирается следом. Я надеялась, что приму водные процедуры в полном одиночестве, но нет. Такое чувство, что теперь он не собирается отпускать меня ни на секунду.

Но очень сложно сопротивляться подобному: ванна не только красива, но и имеет уникальную особенность – панорамные и стеклянные окна, которые создают иллюзию того, что мы с Кианом парим прямо над океаном. Плывем в ванной по бескрайним просторам, словно на небольшом корабле для двоих.

Я готова смотреть на этот вид вечно. Киан кажется, тоже. Именно этим мы и занимаемся, когда он силой принуждает меня лечь на его торс так, чтобы я оказалась между его бедер. Прижав меня к своей груди так, чтобы я могла ощутить каждую напряженную мышцу его пресса, Морте медленно обвел мягкой мочалкой мои плечи.

– Расслабься. Привыкай, детка. К моей близости. К моему присутствию, – вкрадчиво шепчет на ухо Морте. – К тому, что я очень часто буду в тебе, – его слова отдаются тяжелым жаром внизу живота и сердцевине лона.

Я сдержанно киваю, строя из себя неприкасаемую. А в глубине души принимаю его заботу и прикосновения. Уже через полчаса мы без повода смеемся, общаясь без слов. Все началось с того, что я кинула в него несколько лепестков, когда мы оказались в просторной купели друг на против друга. Заведя мои руки за спину, Киан обезвредил атаку цветами, мощным и собственническим поцелуем.

И я расслабилась…

Чувство свободы переполняет все больше, когда я смотрю на море и небо, и понимаю, насколько далеко нахожусь от тирании, в которой жила последние годы.

В конце концов, свобода и ощущение себя нужной – это то, о чем я всегда мечтала.

На какое-то время, мы с Кианом, словно забываем о том, что происходит, при каких обстоятельствах мы оказались так близки, сплелись друг с другом.

Мы разговариваем на совершенно отстраненные темы. Казалось бы, что общего может быть у юной двадцатилетней девушки, которая не видела жизни? И у взрослого мужчины, состоящего в опасной структуре и уничтожающего людей…

Абсолютно ничего. От слова «совсем».

И мне страшно кормить с руки льва. Опасного хищника, которого я бы не хотела увидеть в момент охоты.

Но иногда правила не работают. И я не знаю, как так получилось, но темы для разговора возникают, словно из воздуха. Хотя говорим мы довольно об абстрактных вещах, скорее делясь друг с другом своим мировоззрением. Говорю больше я, и спрашиваю тоже. Киан произносит крайне мало слов, и не собирается открываться мне полностью.

Были и моменты за весь день, когда мы замолкали. Для Киана это было идеальным поводом вцепиться в меня, и размять наглой пятерней каждый сантиметр моего тела…и я не сопротивлялась. А просто поплыла, словно превратилась в течение в этом море, за которым могла наблюдать из любого огромного окна виллы.

Я действительно словно умерла и попала в рай. В сон, от которого не хотелось просыпаться.

Но к вечеру, я твердо решила заземлиться. После грубого вторжения мне необходимы были минуты умиротворения и заботы, но суровые скалы реальности неизбежны для любого морского течения. И пора о них разбиться, я готова…

– Киан, я хочу задать тебе несколько вопросов, – без подготовки перехожу к делу я, не в силах отпустить мысли о самых тяжелых вещах.

Вечером на вилле становится действительно прохладно и Киан зажигает камин, раскидывая рядом несколько мягких подушек по периметру пола. Можно вечно смотреть не только на огонь, но и на то, как мужчина зажигает его: как каждая его мышца напрягается в дрожащих тенях пламени, бликами ласкающих его кожу. Я невольно радуюсь, что Киан без рубашки. Теперь, когда я немного привыкла к новому уровню сближения, смотреть на Киана Морте в одних домашних джоггерах, довольно низко сидящих на бедрах – одно удовольствие. Сам Киан предоставил мне на выбор кучу легкой домашней и летней одежды. Честно говоря, днем было настолько жарко, что я с удовольствием проходила весь день в длинном платье из натурального шелка.

Оно настолько мне нравится, что я очень надеюсь, что Морте не посмеет порвать его.

Киан поднимает на меня сосредоточенный взгляд, и, закончив с огнем, опускается на подушку рядом.

– Я не люблю допросы, Мия. И ненавижу, когда женщина напрягается и пытается засунуть свой любопытный нос, куда не нужно. Ваша природа в другом, но видимо ты ещё не поняла этого, – мягким баритоном поясняет он, плавно касаясь своим носом моего.

Я тут же упираюсь руками в его обнаженную грудь, мягко намекая на то, что я намерена обсудить все произошедшее до свадьбы и после.

– Перед свадьбой ты дал мне информацию о моем дяде, – вспоминаю я, что именно резко отвернуло меня от Доменика Ди Карло, для кого я долгие годы была лишь гарантом денежных средств.

– Какие у тебя остались вопросы? Я скинул тебе все документы, – я действительно просмотрела несколько официальных документов, свидетельствующих о полном банкротстве семьи Ди Карло. Оно настигло семью в то самое время, когда предположительно погибли мои родители.

Все эти годы я думала, что дядя удочерил меня из благих намерений, но как оказалось, я была для него лишь ключом к деньгам, к части наследства, которое завещал мне мой родной отец.

– Шесть лет назад, Доменик Ди Карло остался ни с чем и заслуженно, – ещё раз поясняет Киан. – Его долги исчислялись миллионами долларов, и даже продажа недвижимости и всего имущества не смогла бы их покрыть. Не говоря уже о том, что он не собирался с ними расставаться.

– И как же он погряз в таких долгах? Ведь он на что-то содержал такой дом и другую недвижимость, вел бизнес семьи, который существует не одно десятилетие…

– Об этом я и говорил, когда имел в виду, что заслуженно. Доменик выпускал дешевые аналоги некоторых антидепрессантов в странах, где подобным подделкам очень легко попасть на полки магазинов. В погоне за экономией и большей выручкой с наименьшими затратами, Ди Карло забыл о главном: что он играет со смертью. Был большой скандал, вся правда поднялась на поверхность. Полторы тысячи человек серьезно пострадали от препаратов, десятки погибли. Твой дядя искалечил немало душ и семей, Мия, – в каждом слове Морте остро ощущается личная неприязнь к Доменику, но я стараюсь доверять Морте и верить ему на слово.

Хотя Киан, возможно, выдумал эту историю для того, чтобы окончательно настроить меня против Ди Карло, преследуя в этом свои тайные, личные цели?

– И естественно, только благодаря связям и деньгам, Доменик Ди Карло не попал за решетку после всей этой грязной истории. Вместо него туда отправился другой человек, на которого переложили ответственность за распространение опасных и смертоносных препаратов, – меня передергивает от осознания того, как легко все решается в этом мире, когда у человека есть деньги.

Как точечно и быстро губятся невинные жизни по воле тех, кто наделен властью.

– Далее, Доменик заключил договор с семьей Кинг и взял большие средства в их банке, чтобы обнулить свой провал и со временем, вернуться к прежним оборотам компании. Кинги обожают получать проценты, это прописано в их ДНК, как у семьи банкиров. Из поколения в поколение, они являются королями в финансовой сфере. И когда Доменик понял, что упущенное и утраченное не получится восстановить быстро и без вложений, он удочерил тебя…чтобы получить доступ к большой части средств, которая ежемесячно выплачивалась из твоего наследства. Очевидно, твой отец, Мия, доверял Доменику, иначе бы не указал его в списке тех, кого он желает видеть в качестве опекуна, и кому будет позволено обеспечивать твоими же деньгами до совершеннолетия…

– Думаешь это он? Доменик подстроил ту аварию? Он захотел убить моих родителей, чтобы добраться до денег Джеймса?

– Трудно сказать, Мия. Мотивы у него определённо были. Но в той машине находилась и ты, а он нуждался в тебе – живой и невредимой. К тому же, авария произошла чуть раньше скандала и его банкротства, что немного отбеляет его причастность к гибели твоих родителей. Хотя, возможно, он знал, что скоро окажется за пределами колеса фортуны, и останется ни с чем. Гадать можно вечно, Мили. Многое нам предстоит узнать. Но твой отец определенно был очень богатым человеком, раз всего лишь небольшой процент, выплачивающийся на твое содержание официальному опекуну, помог Ди Карло выплачивать долг семье Кинг.

– Мой отец написал завещание? – уточняю я. – Еще при жизни? Он был молод и здоров… – пытаюсь собрать общую картинку прошлого.

– Люди нашего уровня всегда пишут завещания, Мия. Даже у меня оно есть. Мне двадцать девять, напоминаю. Твой отец понимал, что приносит огромный вклад в науку. А там, где наука – там интерес сильных мира сего и деньги. Такая профессиональная деятельность всегда сазана с рисками. Смысл в том, что твой дядя преследовал исключительно свои интересы в твоем покровительстве. Все эти годы он жил на деньги твоего отца, и мечтал прикоснуться к основным миллионам Джеймса Эванса. В этом не сомневайся.

– Подожди…Киан…но почему он удочерил меня? Не убил? Почему наоборот держал меня взаперти и всячески оберегал от любой опасности? Так любовно и заботливо… – губы дрожат от горького вкуса и осознания масштабов подобного лицемерия. – Кому бы достались деньги в случае моей смерти?

– А это интересный вопрос, Мили. Дело в том, что в завещании твоего отца, которое мне удалось достать, была четко прописана информация о том, что если ты погибнешь, то все, до последней копейки будет переведено в благотворительные фонды. Поэтому Доменик оберегал тебя. Что касается совершеннолетия – момента, когда тебе должны были быть переданы все денежные средства Эванса…думаю, он, возможно, планировал твое убийство в день получения тобой всех благ твоего отца. Возможно, готовил какую-то схему, где аккуратно заставляет тебя написать завещание с передачей ему наследства. Но в итоге, он так и остался должником семьи Кинг, и решил убить двух зайцев сразу: расплатиться с долгом, выдав тебя за Дэниела. А там они бы уже нашли, как одурачить наивную девочку и высосать из неё все, до последнего цента. Вот так, детка, – с совершенно нечитаемым выражением лица и голосом прокурора, заканчивает Киан Морте.

Не удивительно, что я вдруг срочно всем понадобилась. Я – ходячий мешок с деньгами.

– Например как? Деньги отца все равно были бы моими, и без моего позволения, они бы не смогли бы их забрать, несмотря на брак с Дэниелом…

– Есть много способов, Мия. Брачный договор, например. Его заключают все члены cosa nostra, когда вступают в брак и это нормально в нашем мире. Но Кинги нашли бы, как обвести тебя вокруг пальца и оставить ни с чем. Более того – Дэниел, не сомневаюсь, намеревался сделать тебя своей игрушкой для своих извращенных экспериментов. Не знаю, что этот сукин сын делает с женщиной, когда она лишается девственности и становится не так ему интересна, но определенно ничего хорошего, – продолжает добивать меня Киан. Когда он говорит о Кинге, его желваки подрагивают от ненависти и презрения, что он испытывает к этому индивидууму. Не знаю, связано ли это с ревностью или имеет место быть личная неприязнь…

– Это ужасно. Все это время я была лишь…ладно, не хочу этого произносить, – я действительно не желаю выглядеть жертвой рядом с этим мужчиной и произносить фразу «разменная монета». – Если бы не ты, я бы не прозрела насчет дяди, Киан.

– Тем не менее, ты все равно предала меня, нарушила слово, – грозно прицелив тон, Морте кидает на меня уничтожающий взгляд. Его глаза – это всегда две пули, выпущенные в мое сердце.

– Пришло время, рассказать с кем ты решилась сбежать за моей спиной, Мия.

Пришло время самого сложного для меня – соврать, не моргнув. Я не хочу рассказывать Киану про Троя Кларка.

Я…до конца не доверяю ему? Не то чтобы…точнее, да. До конца – нет. Как я могу? Когда знаю, что Киан предан своей семье и этому дьяволу Энтони Морте? Я уже видела, во что превращаются члены семьи, в том числе и Киан, когда Энтони говорит «фас», и не настолько глупа, чтобы бежать над пропастью без страховки.

– Мне помог один из охранников, который и до этого дня помогал мне сбегать, – опускаю взгляд вниз, вновь и вновь вспоминая, как машина взрывается за моей спиной, превращаясь в столб пепла и дыма.

– Ты опускаешь взгляд, Мия.

– Потому что этот человек погиб, – смахиваю скоротечные слезы с щек, вновь поднимая взор на Киана. Кажется, он мне действительно верит. Наверное, потому что мне искренне жаль водителя, которого ещё можно было бы спасти.

– И куда ты собиралась бежать?

– Он собирался отвезти меня в порт, где я была бы спрятана среди товарного груза, направляющегося в Лондон.

– И чтобы ты делала там без денег и документов? Каков был план? – кажется, Киана просто так не обвести вокруг пальца.

– Пела бы в переходах. Подала бы документы, как беженец. Не знаю, Киан! Я была бы далеко от этого ада. Это все, чего я хотела, – импульсивно взмахиваю руками, бросая на него испепеляющий взгляд.

– Кажется, в тебе просыпаются итальянские корни, – усмехается Киан, кажется поверив мне. – Но я все равно не понимаю, чем ты думала, когда отвернулась от меня и моего решения.

– Я думала, что ты хочешь убить меня. Комнату моей сестры обстреляли. Что мне оставалось сделать?

– Доверять мне, Мия, – произносит Киан, глубоко, до самого нутра, заглядывая мне в душу. – Я выясню, кто это мог быть. Но точно не я причастен к нападению на спальню Селены. Я, конечно, хищник, но дети для меня – неприкосновенные создания, – на мгновение мне кажется, что голос Киана срывается, когда он произносит слово «дети».

– Я никому не могу доверять. Киан…скажи мне честно, тебе известно что-то о моих родителях? Ты же откуда-то взял эту информацию о завещании моего отца, о банкротстве Доменика, – брови мужчина сдвигаются к переносице, но я чувствую, что он ждал от меня этого вопроса.

– Дело темное, Амелия. Да, я изучал этот вопрос. Согласно официальным данным, твои родители не погибли на месте аварии. Вы все были доставлены в местную клинику, где ты пролежала без сознания несколько дней. Врачи пытались спасти Мелодию и Джеймса, но ты сама знаешь, что безрезультатно. Похоронены они в Бостоне. Также, я нашел записи врачей о том, что у тебя была сложная форма амнезии. Ты сбежала из клиники, и прошло несколько недель, прежде чем специальные органы нашли тебя и отправили в интернат, где ты уже пришла в себя и вспомнила о своей личности, – Киан встает, для того чтобы подойти к своей сумке и достать из небольшого кармана фотокарточку небольшого размера.

Он протягивает её мне, и я с интересом вглядываюсь в незнакомую мне девочку-подростка, которой когда-то и была я.

Кажется, что эта девочка – Амелия Эванс, существовала где-то в параллельной вселенной или в прошлой жизни. К горлу вновь подступает снежный ком из слез жалости к самой себе.

На фотографии я запечатлена в форме интерната. Взгляд крохи на картинке – настолько растерянный, что я сама себе напоминаю потерянную Элли, которую ураганом унесло от родителей. В другой мир, где ей пришлось быстро повзрослеть…

Сердце сжимает мощный спазм, перекрывающий на мгновение поступление кислорода в легкие.

– Что-то вспоминается? Может картинки…где ты была, чем занималась в период побега из клиники до тех пор, пока тебя не нашли? – и опять Киан разговаривает со мной таким тоном, словно я на допросе в полицейском участке. Порой, этот мужчина совершенно невыносим и несет в себе разрушительную энергию и давление на мою психику.

– Нет. Пока ничего. Можно я оставлю её себе? – тихо прошу я, внимательно разглядываю фотографию. У меня почему-то есть совершенно четкое ощущение того…что на ней не хватает чего-то важного. Вот только чего?

– Разумеется. У меня есть копия, – усмехается Киан. – Ну что, птичка? Ты довольна разговором? Или ещё остались вопросы, которые мы должны решить до нашей свадьбы?

– Я снова своего согласия на брак не давала, – вспыхиваю я, совершенно забыв о намерении Киана. – Я не хочу нырять из одной клетки в другую, Киан. Я хочу больше узнать о смерти своих родителей. И найти их, если они живы. Я не видела их тел, и чувствую, что должна…должна убедиться… – мой голос надламывается, и я тут же вспоминаю об информации, которая пришла ко мне через Троя Кларка: мои родители могут быть живы.

Но тогда у них должны быть очень веские причины на то чтобы молчать столько лет…

– Я найму лучших агентов, тебе ничего не нужно делать. Мия, научись принимать помощь. Научись просто быть и позволять мне решать за тебя.

– За меня всю жизнь решают…

– Я не буду держать тебя на цепи, хотя не могу обещать тебе отсутствие охраны. Обещаю, что ты сможешь заниматься тем, чем ты хочешь. В пределах разумного, – туманно обещает Киан, обнимая меня порывисто, прижимая к горячей, вздымающейся груди. Я вдыхаю его запах, немного теряя нить разговора.

– Мне ты можешь доверять, птичка. Со мной ты в безопасности. Просто запомни это, – обхватывая мое лицо ладонью, Киан обращает мой взор на себя. Долго и проникновенно смотрим друг другу в глаза. Теплые волны горячими вибрациями бьют мое тело, пока он медленно проводит большим пальцем по нижней губе, слегка оттягивая её.

– Сомневаюсь, учитывая то, чем ты занимаешься ты и твоя семья… – в моменты, когда он сдержан и нежен, очень трудно поверить в то, что я нахожусь в объятиях хладнокровного убийцы.

Киан обрывает меня, не позволяя договорить фразу, закончить мысль. Очень удобный и ловкий маневр, когда не хочешь говорить о серьезных вещах.

– Тсс, птичка. Теперь тебе нужно замолчать. После полуночи – никаких серьезных разговоров. Пусть это будет первым правилом нашего семейного кодекса, нашей омерты. Только горячий флирт и безудержный секс, – выдыхает около моих губ Киан, и я не замечаю, как его ладони спускают вниз бретельки моего легкого платья. Еще через мгновение, он собирает его на талии, обнажая мой живот и промежность, для того чтобы провести ладонью по животу, опуститься к бедрам и довольно легко ввести два пальца внутрь. Сразу, без предупреждения. Будто знает, что я уже готова для подобных ласк. Прочел по глазам? Не сомневаюсь.