Текст книги "Академия пяти дорог. На пути к трону"

Глава 6

Небольшой отряд разбил лагерь у стен храма. Ану прилетал верхом на драконе по три раза на дню и требовал переговоров, на что Бат вежливо велела ему убираться восвояси, напоминая, что последовательницы культа Кровавой богини неприкосновенны. О том, что я отказалась от культа и от всех связанных с ним ритуалов, умалчивалось. По ее же приказу меня особо не беспокоили, позволяя спать сколько хочу, есть сколько влезет и посещать тренировки по собственному желанию. Тренировки здесь были скорее философией, ничего общего с занятиями у Эльдара. Девушки занимались гимнастикой, метко метали кинжалы и двигались с бесшумностью тени.

Первый день я опасалась и вздрагивала от каждого шороха, на второй поняла, что опасность в храме мне не грозит, и стала передвигаться свободней, изучая обширную территорию – сады, бассейны, множество комнат и подземных галерей. К третьему дню пребывания в храме все мои мысли и желания сосредоточились на возвращении домой. Возможности для этого пока не представлялось. Отряд за стенами храма рос, все письма просматривались, каждая входящая и выходящая женщина допрашивалась. Подобное положение дел никого не устраивало, и вот уже после ужина я расслышала в коридоре шепот на языке тиурь.

– Благословлена она или нет, но так жить просто невозможно. Я себя как в тюрьме чувствую.

– Не думает же настоятельница из-за нее идти против халифа?

– Ану такой красавец, я бы не раздумывая пошла к нему в жены. Да хоть второй или третьей. А ей он ведь тиша стать предлагает…

При моем появлении из-за угла разговоры смолкли, девушки потупили глазки и поспешно ретировались. Дело плохо. Недолго меня будут терпеть.

Я направилась на поиски Бат, стараясь не попадаться на глаза. Риск велик, но покинуть храм нужно сегодня, в крайнем случае завтра. Служительница нашлась у фонтана, в центре которого возвышалась статуя старухи, теперь-то я знала, что это изображение одного из ликов богини. Бат разговаривала с какой-то женщиной из тех, что больше не обнажают клинки, но помогают храму и отправляют учиться искусству битвы своих дочерей. Я хотела дождаться, пока они закончат беседу, но Бат подозвала меня и представила свою собеседницу:

– Знакомься, Маримар, это Кайя. Ее дочь живет и обучается при храме. Когда-нибудь она может стать великим воином. – Женщина, чью дочь я украдкой видела во время обедов и ужинов, кивнула. Бат продолжила: – Мы охраняем Маримар от незаконных притязаний младшего халифа. Как видите, все под контролем. Мы не вступаем в войну, но держим оборону.

Кайя была не первой матерью, пришедшей в храм узнать, как дела у дочери. Никому не нравилось наше осадное положение. Как оказалось, быть воином Кровавой богини считалось престижным, девушки удачно выходили замуж, отслужив год или два. К тому же мужья не смели их обижать, памятуя о могущественной покровительнице. Независимость и сила всегда прельщали, однако сила – это еще и ответственность, а об этом матери девочек зачастую забывали.

– Приятно познакомиться.

Я была готова услышать гневную тираду в свой адрес, но ее не последовало. Женщина, улыбнувшись так, что на полных щеках появились ямочки, произнесла:

– И мне приятно. Я простой кондитер и в политике не смыслю. Но раз Бат говорит, что надо тебя защищать, значит, надо. – Она принялась теребить подол зеленого платья, а затем посмотрела на меня добрыми светло-карими глазами. – Моя младшенькая почти одного с тобой возраста, куда такое дитя замуж? Вы должны книжки читать да шоколадки кушать, – с этими словами она достала из необъятной сумки небольшую коробочку и протянула мне. Я приняла подарок под одобрительным взглядом Бат. – У меня часто после работы остается лишний шоколад. Мои девочки уже и просить перестали, наелись. Может быть, ты любишь?

– Спасибо! – С радостью приняла подарок, уже предвкушая, как объемся сладкого.

Женщина попрощалась, заверив Бат, что не имеет никаких претензий, и покинула храм. Двигалась она с поспешностью, присущей деловым людям. Дверь отворилась, впуская полуденный зной, я мельком увидела Ану и, не удержавшись, снова показала ему неприличный жест. Этот самовлюбленный мерзавец лишь улыбнулся в ответ ровными острыми зубами, уверенный в своей победе в нашем противостоянии.

– Ты хотела о чем-то поговорить, дитя, – кашлянула Бат, привлекая внимание.

– Я думаю, мне нужно сегодня убраться отсюда.

Служительница слегка поморщилась, ей не нравилось, как я разговариваю. Умом я ее понимала: леди так не говорят, будущие императрицы тем более. Но не виновата же я, что учили меня не гувернантки и не выпускницы пансиона благородных девиц, а грубые мужчины вроде тренера Лево да Эльдара. Дала себе обещание следить за языком.

– Чем вызвано твое решение? – в голосе прозвучало недовольство.

Бат дала мне кров и готова была оберегать столь долго, насколько было возможно. Вероятно, я ей казалась неблагодарной, коли стремилась покинуть храм так скоро. Но я чувствовала, оставаться здесь небезопасно. Как ей объяснить? Вдруг метка зачесалась, и на ум пришел правильный ответ:

– Богиня велит мне уехать обратно на Запад.

Больше вопросов Бат не задавала, только кивнула, принимая мои слова на веру, и приступила к разработке плана побега.

Полуденный зной сменился прохладой. Солнце на Востоке садится очень быстро: еще полчаса назад оно висело в небе, немилосердно раскаляя почву, и вдруг поспешно скатилось за горизонт.

Маленький трюк, который мы разработали с Бат, был прост: во дворе стояли шесть девушек, одетых в одинаковые темные плащи. Я была седьмой, и на мне болтался такой же. Лодка, на которой я должна была покинуть гавань, причалена на набережной. Едва солнце опустится к горизонту и заалеет, мы должны будем одновременно выбежать из храма. Растерявшиеся стражники начнут хватать всех подряд, а поймать натренированных последовательниц культа Кровавой богини не так-то просто. В это время я отделюсь от группы, сверну в переулок и заберусь на крышу – Бат показала, на какую именно. Я должна буду передвигаться по крышам в направлении моря, тогда меня не смогут поймать. Стоит добраться до лодки, меня переправят на торговое судно, и доплыть до столицы я смогу в грузовой части корабля вместе со специями и моим любимым шоколадом. Через пять дней пути при хорошей погоде буду на месте.

Одинаковые на первый взгляд девушки ухмылялись из-под капюшонов, им идея Бат понравилась и очень хотелось выбраться из храма пусть даже ради меня.

Я жевала шоколадки, готовясь к марафонскому забегу. Подарок оказался очень кстати, потому что нужно было срочно заесть нервозность, а для этого нет ничего лучше сладкого. Метка-цветок нестерпимо чесалась, мне эта внезапная реакция совсем не нравилась, надеюсь, это не признаки аллергии на лакомство.

– Мои дорогие! Сегодня мы исполним свой долг и поможем богине. – Бат подняла сухие руки к потолку. – Как только вас попытаются остановить, бегите как молнии, но не нападайте. Вы все должны бежать в разные концы города. Давайте преследователям видеть себя, чтобы сбить с толку. Затаиться должна только Маримар. Стражники будут пытаться вас поймать, но не навредить. Скорее всего, если им это удастся, вас отведут во дворец. Молчите. Лишь во дворце называйте свои настоящие имена. Я выйду первой и заговорю с младшим правителем. Как только мы встретимся и уйдем в его шатер, бегите.

Женщина поцеловала каждую из девушек в лоб, меня взяла за руку.

– Помни, я всегда буду твоим союзником. Если будет нужна помощь, обращайся ко мне. Богиня уже давно не стояла так близко к престолу империи. Взойди на него и исполни ее волю.

Я кивнула, принимая помощь этой сильной женщины, пусть и столь отличной от меня. Я все еще не до конца верила в богов, но верила в ее теплое отношение ко мне, а это было гораздо ценнее всех волшебных чудес.

Живот недовольно заурчал, нарушив красоту момента, и, смущенно улыбнувшись, я вытащила руку из ладони жрицы.

Бат еще раз одобрительно кивнула нам всем и вышла на улицу, казалось, окунувшись в кроваво-красный свет заходящего солнца. Стайка в плащах застыла в ожидании перед выходом, одна из девушек смотрела в окно.

– Пойдем, пойдем, пойдем, – резко закричала она, отворила двери и выскользнула на улицу.

Мы выбежали следом, специально загребая ногами, чтобы в воздух поднялось серое облако пыли. Одна из моих соратниц, слабый маг ветра, направила его в сторону стражников, и мы ринулись каждая в свою сторону, не оглядываясь и наслаждаясь моментом, когда кровь горит от страха и восторга и свобода зависит от скорости ног. Для девушек это была лишь игра, даже если поймают, их отпустят, не тронув волоска. Для меня же цена проигрыша была велика, поэтому я практически летела, позволяя полам черного плаща развеваться за спиной, с одной лишь дикой мыслью в голове: «Только бы сбежать».

Казалось, что за один удар сердца мне удалось выскочить в темноту дворов и взобраться вверх по лестнице. Бат приказала не отвлекаться и бежать по хлипким на вид сооружениям к ожидавшему меня судну. Однако я все же не удержалась и бросила взгляд в сторону храма. Стражники кинулись врассыпную за мельтешащими девушками. Ану выскочил из шатра, вертя головой, как безумная лошадь. Следом вышла Бат, невозмутимая, словно плывущая в облаке своих одежд. Маг огня засвистел, призывая дракона, мирно спящего, несмотря на все крики, но Наир даже голову не поднял. Ану подошел ближе и неделикатно толкнул зверя. Дракон продолжал сопеть, недовольно дернув кончиком хвоста.

– Как ты посмела?! – закричал Ану на настоятельницу. – Ты усыпила моего дракона!

– Как же простая женщина без способностей к магии может повлиять на питомца великого элементаля, сына халифа? – пожала та плечами.

В ее голосе звучала злая усмешка. Несомненно, Бат сотворила что-то с драконом. Ану, заорав, загорелся словно живой факел. Метнул в Бат огненный шар, но там, где она стояла, ее уже не оказалось.

Остатки испуганной стражи отбежали от своего повелителя на почтительное расстояние. Низким от злости голосом Ану приказал:

– Тех притворщиц, что поймаете, в темницу. Они будут обвинены в измене.

– Ты не посмеешь! – крикнула Бат. – Культ Кровавой богини неприкосновенен!

Я замерла, не в силах заставить себя бежать дальше. За измену даже на Западе принята смертная казнь, а законы Востока куда более жестоки. Девушки не должны быть казнены только за то, что помогли мне.

– О, я посмею. Необходимости в вас давно нет. Ваша богиня мертва, и только доброта моего отца позволяет вам существовать. Я уничтожу храм, сравняю его с землей. Вы отвергли мою мать, что толку в вас? – с этими словами Ану бросился с мечом на Бат.

Она парировала его удар секирой, которую выхватила из-под полы своего одеяния.

– Ты напал на меня! Теперь я по праву могу тебя убить, – Бат пыталась вразумить Ану.

Она отражала его удары, попутно уворачиваясь от огня, но нападать не смела. Обезумел он или нет, Ану оставался младшим халифом. А человек, которого, казалось, я знала, смеялся – его пожирала магия огня, не оставляя ничего от личности.

И вдруг я осознала. Юноша, которого знала, так бы не поступил. Ану был горд, в нем бурлили гнев и мания величия, но он был умен. А последние его поступки сложно назвать разумными. Метка на запястье загорелась, обжигая кожу.

– Теперь-то что? – пробурчала недовольно, обращаясь к сгущающейся темноте.

Ответа, как и ожидалось, не последовало. Я понимала, что могу сейчас сбежать и в безопасности добраться домой, имею право забыть о том, что едва не произошло на землях Востока, как о страшном сне. Но в поведении Ану все казалось неправильным, его жесты – слишком нервными, дергаными, его концентрация – пониженной. И те слова, что он сказал Бат… Культ Кровавой богини всегда был союзником халифа. Ану, которого я знала, не стал бы лишать себя этих воинов.

Пока я размышляла, маг полыхнул огнем, и одежды служительницы храма загорелись. Она бросилась на землю в попытке сбить пламя, а юноша медленно шел к ней, с мрачным удовольствием поигрывая раскаленным мечом.

– Прекрати! – воскликнула я и поднялась, моя фигура засияла в лучах заходящего солнца.

Ану повернулся на звук голоса. В его взгляде бушевало пламя, вытеснив все человеческое. «Мага огня снедает гнев», – говорила тетка Тавра. Что случается с магом огня, гнев которого стирает его личность?

– Маримар… – Я готова поклясться всеми духами стихий, что изо рта его вырвалось пламя. – Ты все-таки пришла.

Поведение Ану выглядело нелепым, глупым, лишенным всякой логики, он казался полностью поглощенным своей силой.

– Привет, Ану. Тебе не кажется, что ты слишком горячишься? – Я улыбнулась и полезла вниз.

Спускалась аккуратно, не задумываясь, как это выглядит со стороны, – лестница была хлипкой, а вниз спускаться всегда опаснее, чем забираться вверх. Это даже кошкам известно.

Ану смотрел на меня во все глаза, забыв о поверженной противнице, Бат меж тем справилась с огнем.

– Ты должна быть моя!

Снова ощущение, что слова принадлежат не ему, – Ану обычно говорил витиевато, со спокойным достоинством, он любил, чтобы к нему прислушивались.

– Ты уверен, что мы сойдемся? Не обижайся, но мне что-то совсем не нравится твое сегодняшнее настроение.

Я медленно пошла в сторону настоятельницы, высматривая стражу и попутно примеряя расстояние до храма. То, что я не собиралась дать Ану покалечить Бат, не значило, что пренебрегу собственной безопасностью. А в храме я буду вне досягаемости огненно-страстного парня.

– Ты моя! – вновь завопил Ану.

Что с ним такое, дракон его подери? Вены вздулись, морда покраснела, глаза светятся нехорошим таким красным отливом, будто в них угли горят. Или только я это вижу? Бат отползала в направлении храма.

Первая группа стражников следовала к нам с моей копией, ухмыляющийся из-под плаща, – девушка еще не знала, что за наказание приготовил для них Ану. Стоп. Не отвлекаться. С сумасшедшими надо разговаривать ласково, сдержанно и непрерывно.

– Хорошо, Ану. Вот я иду к тебе медленно, спокойно. Только толку от этого? Зачем я тебе, помнишь?

– Чтобы любить, – изрек он в своем новом немногословном стиле, видимо, мозги окончательно спеклись.

И где сок бощника, когда он так нужен? Едва не хлопнула себя по лбу. Наклонившись к настоятельнице, целенаправленно и настойчиво отползающей к стенам храма, шепнула:

– Бат, у вас бощник есть? – Та округлила глаза, но кивнула.

Округлила потому, что пользоваться бощником в битве считалось постыдным, но мне сейчас не до игр в благородство, Ану надо обезвредить, и как можно скорее. Спасительная территория была недалеко, а стражники так засмотрелись на разворачивающееся представление, что забыли, зачем здесь находятся. Поэтому исчезновения Бат с театра разворачивающейся драмы никто не заметил.

– Но ведь нет никакого смысла в любви, если она только в одну сторону направлена, – вещала я никому не нужные истины. – А я тебя не люблю и не смогу полюбить после твоих поступков.

Солнце село. Маг щелкнул пальцами, и над нами зависли огненные шары. Так похожие на звезды, при других обстоятельствах они бы вызвали мой восторг, но, когда находишься на площади, полной врагов, как-то не до сантиментов. Живот снова заурчал.

– Сможешь, – зло усмехнулся Ану, – в шоколаде, который ты съела, был сюрприз. Немножко любовного зелья, которое вот-вот заработает, и ты поползешь ко мне на коленях, умоляя о взаимности.

Усмешку, готовую появиться на губах, стерла волна жара, прошедшая по телу. Приятного жара, голодного. Невольный стон вырвался с губ, колени подкосились.

– Болван! – прошипела я. – Это не любовное зелье, а лошадиная доза Багровой лилии.

Я знала, что эта гадость – сильнейший афродизиак. С его помощью некоторые из выпускниц школы Танцующих леди обзаводились могущественными покровителями. Добавляешь Багровую лилию в еду или питье, и мужчина тебя «любит» целые сутки без остановки, а потом, обессиленный, неделю не может интересоваться женщинами. Когда такой феномен происходит только с конкретной представительницей прекрасного пола, мужчина начинает считать, что она и есть его истинная любовь. Я-то понимала, в чем трюк, только знание от действия «любовного зелья» не спасает. Лучше всего сейчас подошел бы продолжительный холодный душ, потому как Ану казался мне все привлекательнее и привлекательнее.

– Я маг воды, Ану! У меня скоро выработается иммунитет против твоего зелья.

Он медленно приближался, огоньки мерцали все ярче, вторя блеску глаз. Наклонился ко мне и тихо произнес:

– А мне и одного раза хватит. Я осуществлю права супруга и тогда Богиня не сможет тебя защитить.

Только бы Бат успела с бощником до того, как этот варвар утащит меня в свою пещеру. Красивый такой варвар… И кожа как шелк, и брюки на нем сидят… сказка… Я тряхнула головой и зажмурилась. Обнял бы меня кто-нибудь. Поцеловал…

– Савар, Икар, отправляемся обратно во дворец, – командным тоном приказал Ану. – Дракона грузите в повозку.

– А с пленницами что делать? – поинтересовался один из мужчин.

Ему было неуютно держать в наручниках девушку, годившуюся ему в дочери, с перепуганными глазами, полными слез.

– Отпустите их. Сегодня я проявляю милосердие.

Ану поднял меня с земли. Всех сил и самообладания хватило лишь на то, чтобы вырвать руку и плюхнуться обратно в песок. Губы горели, дыхание прерывалось, и больше всего на свете мне хотелось, чтобы Ану меня поцеловал. Чтобы хоть кто-нибудь меня поцеловал, прижал к себе и сказал: «Все будет хорошо».

Но никто меня не спасет… Не просто так говорят – не играй с огнем. А я, наивная…

Одинокая слезинка прочертила холодную дорожку по щеке и была сдутым порывом неизвестно откуда взявшегося ледяного ветра.

– Ну-ка отошел от нее! – Ветер донес до нас громовой голос, стража втянула головы в плечи, девушки стали оглядываться в поисках его обладателя, который появился в следующее мгновение, да еще и не один.

Если бы кто-то рассказал мне об этом, не поверила бы. Или дело в одурманенном разуме, и я провалилась в беспамятство? Граф вместе с Тавром спикировали рядом, подняв в воздух облака серой пыли. Бросившиеся на защиту Ану маги были отброшены сильными потоками ветра, стража билась в поднятые стены – граф свою построил безупречно, а вот под пологом принца можно было проползти, чем не преминули воспользоваться несколько стражников.

– Сзади, – безэмоционально буркнул граф, и Тавр обернулся, чтобы перехватить летящее в него копье.

На принце алел плащ, золотистые волосы перехвачены лентой. Роах был в пыльном черном мундире, безыскусном, практичном, но великолепно сидящем на мощной фигуре. Оба выглядели уставшими, но такими красивыми.

– Я наследный принц империи, повелитель воздуха, – отчеканил Тавр. – Если вы сейчас же не бросите оружие, это будет равносильно объявлению войны.

Слов принца, для пущего эффекта усиленных магией воздуха, хватило, чтобы стража бросила оружие и упала на колени, низко склонив головы к земле. Для меня же его голос звучал, словно обещание всех удовольствий в мире. Я откинулась на спину, пыталась перевести дыхание, и закрыла глаза. Кричавшего «Нападайте» Ану я уже не видела, а стража притворилась, что не слышит его. Возможно, халифу они подчинились бы, но Ану оставался лишь наследником, устроившим засаду в святая святых. Да и дракон, самый весомый аргумент, которым располагал Ану, спал.

Прохладные руки графа коснулись лица.

– Маримар! Как ты, котенок?

Прикосновения хватило, чтобы мое тело выгнулось дугой.

– Багровая лилия. Ану спятил. Силы элементаля сводят его с ума. Поцелуй меня. – Говорить было тяжело, я открыла глаза, но лучше бы этого не делала.

В сгустившейся тьме кожа Роаха сияла, глаза завораживали, словно два топаза, а радость во взгляде была столь неподдельной, что я порывисто обняла его и впилась в холодные губы. Поцелуй был долгим, я обнимала графа, стремясь раствориться в его прохладе. Даже сквозь вновь сомкнутые веки различила полыхнувшее пламя – Тавр сражался с Ану, превратившимся в пылающий факел.

– Будь добр, прекрати целоваться с моей невестой и помоги мне. – Голос принца сочился ядом, но то, что он все еще стоял в поединке против Ану, говорило, что Тавр силен.

Граф неохотно поднялся, оставив меня на земле. Потоками ветра они сбили мага огня с ног и погасили пламя. Ану, закашлявшись, отползал в сторону, попутно вычерчивая заклинание. Благодаря урокам с Ниньо я прекрасно знала, какое именно.

– Он хочет покончить с собой, – закричала, – остановите его!

Если Ану закончит заклинание, высвобождающее его резерв, он в буквальном смысле взорвется и погребет с собой нас всех. Сила взрыва пропорциональна силе мага, а если учесть, что это элементаль, он может уничтожить весь город. Я могла только беспомощно наблюдать, как Роах и Тавр бьют его потоками воздуха и как Ану умудряется заставлять этот воздух выгорать, не нанося ему вреда. Младший халиф теснил магов воздуха и, смеясь, заканчивал круг, который позволит высвободить пламя из тесной оболочки человеческого тела.

Бат выбежала из храма, зажимая в руках четыре кинжала. Оружие было пропитано соком бощника и могло на короткий срок лишить Ану его способностей. Вот только как она подберется к магу огня? Воздушная стена, которую соорудили граф с принцем, не поддавалась натиску – Бат билась словно мотылек о стекло, не понимая, что одного упрямства не хватит, чтобы сломить ветряной полог.

– Брось кинжалы мне! – крикнула, показав на тонкое пространство между землей и непреодолимым воздушным потоком.

Человек в эту узкую щель не пролез бы, а ножи прошли легко. Я откинула в сторону все эмоции и желания и постаралась забыть, что отравлена Багровой лилией. Схватив кинжалы, поднялась на непослушные ноги и поплелась к Ану. Создание заклинания близилось к завершению.

– Ану!

Он перевел на меня свои нечеловеческие глаза, в них полыхало пламя, но не разум. Когда я впервые заметила у него такой взгляд?

И вдруг поняла, в чем дело. Когда Роах слишком активно использовал свою магию, он превращался в холодный ветер, бесчувственный, безжалостный, замораживающий все на своем пути. Ану же охватывал гнев. Ведь огонь – самая разрушительная и голодная стихия, он не успокоится, пока не пожрет все на своем пути, оставляя после себя смерть и ничего больше. Я не могла затушить огонь Ану своей водой – это убило бы нас обоих, но в моих силах сделать кое-что другое. Первый кинжал полетел в него, но рука предательски дрогнула, я промахнулась. До крови закусила губу, борясь с собственным телом. Второй кинжал оплавленной лужей упал около Ану. Он затушил его играючи, все еще творя заклинание.

Я закрыла глаза и мысленно попросила прощения за то, что собиралась сделать. Третий и четвертый полетели одновременно. В голову и грудь. Смертельный бросок. Если до этого хотела только ранить, то сейчас… Если предстоит выбрать между его жизнью и жизнью целого города, то Ану умрет. Я хорошо кидаю кинжалы. А грех убийства… Как-нибудь отмолю. Я смотрела на своего друга, на человека, в которого когда-то была влюблена, и понимала: сейчас он умрет от моей руки.

Не знаю, что произошло в последний момент, то ли Ану повернулся, то ли ветер, что нагнали маги воздуха, сменил траекторию, но один из клинков пролетел мимо, а тот, что должен был угодить промеж глаз, глубоко застрял у мага в плече. В то же мгновение Ану погас, словно опущенный в воду факел, рухнули огненные стены, которые он возвел между собой и Роахом с Тавром. Глаза стали привычного цвета, и, прежде чем упасть без сознания, Ану одними губами прошептал: «Спасибо».