Текст книги "Велесова ночь"

– Только мне показалось, что Варвару что-то беспокоило. Странная она стала, то рада-радешенька, то глаза печальные и от испуга шарахается.

Анна тут же встрепенулась.

– Что с ней случилось?

– А вот это мне неведомо, – развела руками Прасковья.

– Мне придется вернуться и опросить всех ваших слуг, – как бы извиняясь произнесла Анна.

– А зачем это… – открыл было рот Лыков, но на этот раз получил такой сильный тычок в бок, что даже крякнул от неожиданности.

– Милости просим, – почти пропела Прасковья Игнатьевна, – что скажете, то и выполним, для нас ваше слово – приказ.

– А кто-нибудь из вас спускался в подклет?

Все только руками развели.

– А что нам там делать? – удивился Лыков. – У слуг своя жизнь, у нас своя.

– Я припасы с утра проверяю, а во всем остальном на Варвару как на себя полагалась, – пояснила Прасковья Игнатьевна. – День был особенный, так я духовные стихи Мише с Васенькой почитала, а потом на покой пошли. Ночь-то была непростая, опасная ночь!

– Это вы про Велесову ночь говорите?

– Про нее, – кивнула головой Прасковья и отвела глаза. – И Варваре сколько раз говорила, судьбу не искушать.

– Вы запрещали ей гадать? – удивилась Анна.

– Так разве запретишь, – развела руками Лыкова.

– Да все это бабьи побасенки! Велесова ночь! Домовые с кикиморами! – возмутился Михаил Степанович.

– Какая дикая страна, только дай волю, в лес побегут своим идолам молиться! – по-итальянски промолвил Луиджи, и братья понимающе переглянулись. Анна сделала вид, что не услышала, зато Лыков бросил черный взгляд, словно прекрасно понял, о чем перемолвились гости.

Понимая, что сегодня ей больше ничего не удастся добиться, Анна откланялась, предпочитая привести все свои мысли в порядок в собственной светлице. Верная Василиса, отсутствовавшая все время, пока ее госпожа провела в гостиной зале Лыковых, появилась именно в тот момент, когда Анна готовилась садиться в легкий возок. Но обратный путь провели молча. Анна думала, а карлица боялась потревожить хозяйку. Анну же не покидало ощущение, которое возникло только что в усадьбе. Ей стало казаться, что между ней и остальными выросла солидная, надежно сработанная стена молчания. И ничем эту стену не пробить, не проломить. Во всяком случае, никакой ниточки у нее не было и давать ее никто не собирался. Впрочем, в одном она была точно уверена: всем участникам было что скрывать. А значит, разобраться будет сложнее обычного. Ну что ж, бодро успокоила она себя, умение распутывать клубки у нее было, да и терпения было не занимать.

Вернувшись к себе, решила порасспросить подробнее Василису. Карлица явно отлучалась не зря.

– Барыню слуги любят?

– Как тебе сказать. Не злая она, Прасковья Игнатьевна, добрая и Бога боится, зла никому не причинит. Варвара ее правой рукой была. Кто говорит, что их водой не разольешь, а кто, наоборот, все про какие-то размолвки, мол, Варвара много на себя брать стала и Прасковьи Игнатьевны приказы все чаще оспаривала.

– И ей за это ничего не было? Варвара хоть и ключница, но простая холопка, неужели ее на место никто не ставил?

– Да, вроде, хозяйка ее усмирила. Прасковья Игнатьевна хоть на вид и глуповата, но не так проста, как кажется.

Так, похоже был конфликт между зарвавшейся холопкой и женой дворянина Государева двора. Хотя, если поразмыслить, такое бывало часто, и, если ключников и ключниц из-за этого убивать, всех хороших слуг перевести можно.

– А что про дворянина говорят?

– Разное, вроде последнее время посмурнел, раньше такого с ним не случалось…

– Причину такой тоски знают?

– Кто что говорит: одни на Василия кивают, мол, никак не удается к двору пристроить, другие про какие-то заботы толкуют.

– Кто такая Евдокия?

– Раньше Василия кормилицей была, потом в Варварины помощницы выбилась, а теперь и вообще заместо ключницы стала.

– Ты ее видела?

– Ну а как же, ее не заметить трудно, на голову всех выше, даже мужиков, и тех перегнала. Здоровая! – не без зависти произнесла Василиса, явно вспомнив про свои крошечные размеры.

– Как она к Варваре относилась, знаешь?

– Соперничала, еще в первый вечер спорила с ней.

– О чем?

– Запамятовала, – после недолгого раздумья огорченно призналась Василиса.

– Что про Варварину смерть говорила?

– А то говорила, что и другие говорят: мол, ни слухом ни духом не ведает, что случилось!

– Не ведает, говорит, а зачем тогда приказала Варварину каморку убрать? Вроде особой любовью к той не пылала, зачем тогда скрывать, что покойная гадала в ту ночь? Какая ей разница, похоронят Варвару по-христиански или нет?

– Одно дело не любить, боярыня, а другое дело смерти лютой желать, и чтоб как собаку за церковной оградой зарыли! – резонно возразила Василиса.

– Ты права, – согласилась Анна.

– А кто Варварину каморку первым открыл, знаешь?

– Вроде Артемий, умный мужик, он у Лыковых за управляющего, и Степанида, потом Глашка прибежала, она вроде неподалеку была.

– Глашка? – удивилась Анна, – разве дворовые девки в доме ночуют?

– Правда, твоя, не ночуют, – согласилась Василиса, – порасспрашиваю-ка я ее.

– Не надо, сама расспрошу.

– Это тебе, боярыня, решать, как скажешь, так и сделаю, – подозрительно быстро согласилась Василиса.

– Ну а про Степаниду что тебе известно? – вспомнила Анна про злорадствующую стряпуху.

– С этой сладить не так-то просто. Пробовала я к ней колобочком румяным подкатиться, да только зашипела она на меня, да еще из кухни пригрозила выгнать.

– А про Мельникова что говорят?

– Уважают и боятся. Великого ума человек, говорят, на нем весь приказ держится. И с Варварой, говорят, разные дела крутил, и вроде бы как из-за этих дел поссорился, даже намедни угрожал ей. Эта мне баба одна из дворовых проговорилась, мол, сама видела, как Мельников сам не в себе орал и руками махал, а Варвара только стояла и усмехалась.

Она задумалась. Непростой женщиной была Варвара-ключница. Одни ее уважали, другие боялись, одни любили, другие ненавидели, хозяева во всем на нее полагались, да только Прасковья Игнатьевна особенно из-за потери ее не горевала, а у Лыкова ни одного доброго слова про верную служанку не нашлось. Внезапно Анне стало жалко Варвару-ключницу.

Что ж, надо было повнимательнее изучить расстановку сил в поместье. Конечно, убийцей мог быть кто-нибудь и со стороны, но опыт говорил, что частенько убийцу далеко искать не следовало, это только слухи все лихим людям приписывали. Да только разбойники и душегубцы так запросто для удовольствия не убивали кого попало. Следом решила свои находки рассмотреть. Достала из сумки бусинку, монетку и свиток. Почерневшая от времени бусинка была из дерева, скорее всего из кипариса. Что она делала на столе и есть ли между ней и смертью ключницы хоть какая-то связь? Отложила, стала вертеть в руках монетку. Она действительно по размерам напоминала пражский денарий, на вид была из серебра, но полустершаяся от времени надпись не позволяла утверждать что-либо. Решила завтра же отправить Василису к менялам, лавки которых располагались прямо рядом с кремлевскими воротами. Вслед за этим обратилась к свитку, развернула и еще раз внимательно прочитала. Это была купчая, из которой следовало, что 28 октября, за два дня своей смерти, Варвара дала задаток в размере семи серебряных рублей за лавку купца Фомы Демина, остаток в размере 10 рублей покупательница должен был заплатить через неделю. Итак, Варвара готовилась покинуть дом Лыковых. Выходит, она была вольной! И значит, действительно, стояла на голову выше других слуг. Было над чем поразмышлять.

Не заметила, как наступил вечер. К Софье с докладом идти было поздно, да и рассказывать было особенно нечего. В любом случае, государыня ждала первых выводов. А их как раз-то и не было. Хуже того: Анна не могла с точностью утверждать, что итальянцам ничего в поместье Лыковых не угрожает. Хотя именно за этим она была послана. Можно было, конечно, предложить им съехать от греха подальше, но согласятся ли они?! Луиджи не случайно настаивал, что хозяевами и теремом своим они премного довольны. Даже неожиданная смерть Варвары не поколебала их желания остаться.

Анна продолжила свои размышления, пытаясь привести мысли в порядок. Варвару явно отравили, только кто и когда. Было бы легче, если бы убийство произошло в пиршественной зале. Во время пира обменять кубки проще простого. Когда в глубокие глотки гостей заливалось достаточное количества меда и браги, за принадлежностью посуды для питья уже никто не следил. Но ситуация была более сложной: Варвара была одна и закрыла дверь изнутри. Другого выхода из клетушки не было, если не считать крошечного слюдяного окошка, но створок на окошке не было, и слюда была не тронута. Кто мог убить? Брать ли в расчет челядь? Каким образом простой смерд мог найти редкий яд и расплатиться за него. Да и к чему? Если встала ему Варвара посеред дороги, то дубина или топор были гораздо надежнее и никаких дополнительных капиталовложений не требовали. Конечно, можно было нанять кого-то. Но это путь самый опасный, потому что в таких случаях очень часто у исполнителя возникало непреодолимое желание поделиться. Такой способ, несомненно, был самым неосторожным. А она привыкла убийц дураками не считать. Анна отправилась в постель, так ни до чего и не додумавшись. Прояснение истины лучше было оставить на потом, утро вечера мудренее, и ночь очень часто дает подсказки, которые хоть весь день голову ломай, не найдешь. Потом неожиданная мысль пришла в голову.

– Василиса, – позвала она свою маленькую помощницу, – вчера постный день был?

– Какой такой постный? – удивленно переспросила Василиса с порога. – Нам же с княжеского стола кусок бараней ноги вчера доставили, я-то могу забыть, а чтобы самому князю в постный день да скоромное подали…

* * *

С утра Анна, посовещавшись с Василисой, решила отправить последнюю на торжище и в корчмы. Самая ничтожная информация могла стать подмогой, а никто лучше ее помощницы не умел в стоге всевозможных разговоров найти иголку нужных сведений. Сама же, быстро доложив Софье результаты вчерашнего дня, направилась в поместье. Как и подсказывала Василиса, решила сначала допросить челядь. Тем более, если господа и приглашенные вниз не спускались, то дворовые так и шныряли в подклете. Значит, могли что-нибудь услышать или увидеть.

Ниток, торчавших из клубка, оказалось великое множество. Теперь оставалось разобраться, которая окажется коротенькой и без исхода, а какая приведет ее к самому центру запутанного лабиринта – к убийце. Еще раз взглянула на составленный вчера список вопросов и после недолгого раздумья решила потеснее пообщаться с новой ключницей. Эта ниточка, скорее всего, была короткой и никакого прямого отношения к смерти Варвары не имела. Анна твердо усвоила одно правило: охоту лучше начинать с мелкой дичи, меньше риска спугнуть крупную. В любом случае ей нужно было отсечь все ненужные ответвления. Следом в списке у нее значился разговор со стряпухой и Артемием. В общем и целом, решила на свой страх и риск поддерживать температуру в боярском имении на нужной высоте. Чем напряженнее будет атмосфера, тем убийце будет труднее. А облегчать задачу супостату в ее планы не входило.

На этот раз приходу Анны никто не удивился. По всему было видно, что ее ждали. Даже дворовые узнавали странную иноземную боярыню в лицо. Поэтому после короткого приветствия барин с барыней без слов оставили Анну одну, отправив дворовую девку за Евдокией. Ожидая ту, Анна прокручивала в голове все возможные сценарии допроса. Во-первых, ей было прекрасно известно о соперничестве Варвары и Евдокии. Василиса расклад сил в поместье ей описала хорошо. Во-вторых, Евдокия явно не говорила всей правды. Конечно, она могла покрывать кого-то. Единственным человеком, к которому она была по-настоящему привязана, являлся Василий, недаром она была его кормилицей. Но это только на первый взгляд. Анна прекрасно понимала, что вполне могла что-то упустить. Она с обитателями поместья пуд соли не съела, чтобы разбираться во всех тонкостях отношений. Только какого рожна Василию понадобилось убивать Варвару? Логики никакой не было, а Анна привыкла как раз это самую логику и искать. Уроки Паоло она запомнила отлично, и если с риторикой у нее было так себе, то с логикой все было отлично. Любые самые сложные задачи она решала с блеском и играючи выстраивала изящные схемы. Анна улыбнулась. Вспомнила как они с Паоло искусно скрывали от матери-настоятельницы предмет своих занятий. Каталина пришла бы в ужас от одного упоминания вопросов, которые смел задавать Паоло Анне.

Прокрутив всю эту информацию в голове, Анна решила действовать напрямик. С новой ключницей ходить вокруг да около смысла не имело. Евдокия появилась на пороге и поклонилась. Василиса была права, на голову выше Анны, плечистая, немного нескладная новая ключница из толпы выделялась, правда красотой Господь ее явно обделил. Лицо было грубым, словно вытесанным топором, да еще изрядно побитым оспой. Только глаза привлекали – удивительно голубые как небо с густыми черными ресницами.

– Сказали к вам явиться, – поджала губы женщина, – да только я ничего знать не знаю, ведать не ведаю. Варвару в тот вечер я не видела, умаялась за день и уснула, да так, что ничего не слышала!

– Так уж и не слышала! – сухо прервала кормилицу Анна.

Та насторожилась и подобралась.

– А что мне скрывать?

– А то, что в тот вечер ты вместе с Варварой гадала!

Стреляла наугад, а попала в самую точку. Евдокия побледнела и забормотала:

– Только барыне не говорите. Все как на духу расскажу!

– Ты боишься, что Прасковья Игнатьевна узнает о ваших тайных увлечениях? Итак, на кого приворот был?

Евдокия от страха стала заикаться:

– Н-на Артемия! – Потом осмелела и более связно запричитала. – Люб он мне, Артемушка, а то я всю жизнь одна да одна, мы-то и два месяца вместе не прожили, как муж мой под Смоленском голову сложил, он с Михаилом Степановичем тогда отправился, так литовцы поганые его и порешили! А мне что, всю жизнь бобылкой маяться! Почто я мучаться должна?

– А привораживать зачем? Не проще ли Артемию во всем признаться? – непонимающе пожала плечами Анна.

– Варвара мне сказала, дело верное, намертво прикипит! Я и поверила, полушку отдала и серьги серебряные! У нее ведь, у Варвары-то, сестра – знахарка знатная, а иные говорят, что вроде как колдунья ее сестра, такие заговоры знает, что ни в одной церкве не отмолишь, поэтому и боялись мы ее, Варвары-то!

– Так, понятно, за приворот-то ты заплатила, а дальше что?

– Дальше Варвара мне сказала, как все в доме успокоятся, приходи, мол, ночь эта особенная, нет лучшей ночи для приворота, я так и сделала, пришла, постучалась, а Варвара мне из-за двери и отвечает, мол, недосуг мне, попозже придешь, я развернулась и пошла, в следующий раз пришла, за дверью тишина, я постучала, а там хрипы какие-то и стоны стали раздаваться, потом крики пошли, я испугалась и спряталась, тем временем другие на шум прибегли, дверь сломали, да только поздно.

– Подожди, подожди, когда ты в первый раз пришла, Варвара была одна или нет?

– Говорила она с кем-то, да только голос я не знаю, – боязливо произнесла Евдокия и, внезапно побледнев, перекрестилась, – а вдруг не с человеком она разговаривала!

– Тогда с кем, если не с человеком, с котом?! – досадливо переспросила Анна.

Евдокия еще раз перекрестилась и выдала:

– А что, если она с чертом разговаривала, раз у нее сестра – ведьма, так и Варвара может быть тоже… того… И ночь непростая, Велесова ночь!

На новую ключницу было жалко смотреть, она грохнулась на колени и начала креститься.

– Матерь-божья, заступница, прости меня грешную! Ведь чуть с ней не связалась, с ведьмой этой! Господь меня защитил от нее!

– Тогда что ж ты когда Артемия приворожить вздумала, о душе забыла!

– Бес попутал!

Анна подошла к кормилице, силой заставила ее встать и хорошенько встряхнула.

– Сядь и успокойся! Демоны в данном случае ни при чем! Захотели бы покончить с Варварой, справились бы и без яда!

Евдокия перестала дрожать и с шумом сглотнула.

– Теперь вспомни, может тот голос ты знаешь? Подумай получше!

Но все было без толку. Евдокия искренне пыталась вспомнить, но было видно, что усилия эти ни к чему не приводили.

– Этот голос был мужским или женским? – предприняла последнюю попытку Анна.

В глазах Евдокии промелькнуло что-то.

– Вроде бы как мужчина говорил, а временами баба, сама не пойму. Только сейчас вспомнила, что подивилась тогда. Голос то низкий, а вот хоть что делай, а только кажется мне, что женщина говорила.

– Женщина, – несколько растерянно повторила вслед за ней Анна.

– Женщина, и странно так, да только показалось мне тогда, что женщина эта мне знакома, только специально голос меняет, – Евдокия казалась все более уверенной.

– А теперь вспомни, в тот вечер ты видела кого-то из верхних покоев спускавшимся в подклет?

Евдокия задумалась.

– Вот только сейчас вспомнила, – обрадованная возможностью помочь, произнесла она, – одного из заморских гостей, того что постарше видела, да только как меня увидел, сразу наверх пошел.

Анна нахмурилась. Что могло понадобиться Луиджи Альбинони в подклете? Ее собеседница терпеливо ждала, Анна подняла глаза на новую ключницу.

– Ладно, теперь ступай и Степаниду позови…

Евдокия замешкалась на пороге и обернулась, боярыня вопросительно подняла брови.

– Вы ничего Прасковье Игнатьевне не скажете? – заискивающе произнесла женщина. – Христом Господом прошу, боярыня, пощадите, барыня у нас строгая, потому и Варварину сестру на порог не пускала.

– Не пускала, говоришь, а откуда знаешь?

– Сама слышала, как Варвара просила приютить на время, мол, злые люди беды ее сестренке хотят, а хозяйка ей нет и все тут, мол, Варваре не в упрек, но сестра у нее небогоугодными делами известна, а дому нашему такая слава не нужна.

– Кто ее сестра, знаешь?

– Нет, Варвара имени никогда не называла, говорила, что знахарка она знатная и все тут.

– Хорошо, теперь за Степанидой ступай и не беспокойся, тайны твоей я не выдам, незачем мне все это.

– Век буду благодарна, – чуть не в пояс поклонилась Евдокия и исчезла.

Степанида появилась сразу же, явно околачивалась неподалеку. И с порога заявила:

– Велели мне все вам, что знаю, рассказать, да только я сама не ведаю, что вам нужно, спрашивайте, барыня, все как на духу выложу.

– Как на духу, – усмехнулась Анна, – тогда говори, подругами вы были с Варварой-ключницей или ворогами?

– Ни то, ни другое, барыня, любить мы друг друга не любили, да и незачем нам это было, дружбы я Варварой не искала, и она моей не спрашивала. Да только делить нам с ней было нечего, я на кухне сама себе хозяйка, а Варвара в доме, в кладовых, да на заднем дворе.

– Говорят, что с Варварой у вас ссора приключилась?

– Так ведь это дело такое, поучила я Варьку, куда нос совать не следует, а она мой урок поняла.

– И все?

– И все, – твердо заявила Степанида.

– А спор у вас из-за чего вышел?

– На хозяйстве всякие споры бывают… – отвела в сторону глаза стряпуха.

– Конечно, бывают, – согласилась Анна, – только мне кажется, не понравилось тебе, что Варвара открыто о твоей связи с молодцем одним говорила?

– У Варьки не язык был, а жало змеиное! – вырвалось у густо зардевшейся Степаниды.

– Вот кто-то на роток ее платок и накинул! – добавила Анна.

– Кто-то, да только не я! – твердо заявила стряпуха, – с моей стороны, как ни ищите, боярыня, ничего не найдете! Я с ключницей покойной и без смертоубийства разобраться смогла бы, не одна Варька чужие секреты знала! – вырвалось у Степаниды.

– И какие же Варварины секреты тебе известны были? – не упустила случая Анна.

Женщина явно заколебалась.

– Говори, у тебя выбор простой – или мне расскажешь, или в Кремль под стражей отведут! – характер собеседницы боярыня вычислила быстро, если для иных и силы убеждения было достаточно, то на таких, как стряпуха, действовали исключительно угрозы.

Степанида вскинулась и торопливо зачастила:

– Не отводите, боярыня, все как на духу, вот те крест, расскажу!

– Тогда рассказывай, – быстро сменила гнев на милость госпожа, – чего тебе такого особенного про Варвару известно было?

– Про сестрицу ее, ведьму, которая калашника одного на тот свет отправила, а теперь прячется! Известное дело, с лукавым спуталась и продала ему душу христианскую незадорого! Вот сыновья почившего ее и ищут, чтобы к господину ее на тот свет и отправить!

– Как зовут сестру Варвары?

– Марфой кличут Бусыгиной, знатной знахаркой была, все Замоскворечье к ней ходило, что греха таить, и мне Варвара от нее снадобья приносила, третьего года в горячке лежала, к кончине своей готовилась, а тут как рукой сняло! Да только, видать, мало ей стало травы, знать с лукавым спуталась, вот калашника и отравила!

Анна в который раз удивилась человеческой неблагодарности: для своей спасительницы у Степаниды и доброго слова не нашлось!

– А тем временем нечистая сила и сестру ее, Варвару, на тот след унесла! – продолжала злорадствовать Степанида. – Ночь-то была непростая! Тут батюшку со святой водой вызывать надо, подклет очищать или за ведуном послать, потому как от мороков и блазней (привидения, мнимые видения – прим. автора) покою не будет.

– То есть, по вашему, Варвару призраки убили?

– А то как-же! – радостно произнесла Степанида, торжествующее выражение на секунду промелькнуло на ее лице и исчезло.

Анна хмыкнула. Она привыкла верить собственным глазам и еще распознавать с помощью разума истину и ложь. Мороки и блазни явно не нуждались в яде, чтобы отправить Варвару на тот свет. Нет, сверхъестественные силы и души умерших явно были ни при чем, к смерти Варвары приложили руки вполне живые и реальные люди.

– А как Марфу мне найти, знаешь?

– Нет, не ведаю, иначе бы сказала! Прячется…

Анна поверила, Степаниде было незачем скрывать местонахождение Варвариной сестры.

– Кстати, – вспомнила боярыня, – а что ты господам в тот день на ужин подавала?

– Щи мясные, пироги с курой и кисель из сушеных ягод, а гостям заморским еще пироги с рыбой подали и поросенка, они щей не едят.

Итак, никакой ошибки не было, день постным не был. Зачем Лыковой понадобилось врать? Избавиться на один вечер от итальянцев? «Ничего, – успокоила себя Анна, – придет время, узнает».

– Ты сама в подклет в тот вечер спускалась?

– Нет, я не там сплю, а рядом с кухней, так удобней, – пожала плечами Степанида.

– А кого-нибудь видела?

– Я – нет, да только Груша, которая за припасами приглядывать поставлена, дивилась вчера, что Василия в подклети тем вечером видела. Мол, что могло хозяйского сына вниз привести? Но спросить побоялась, да и не дворовое это дело…

Отпустив Степаниду, Анна решила допросить управляющего, с которым познакомилась вчера и по которому, оказывается, сохла Евдокия. Артемий ей казался мужчиной спокойным и основательным. Наблюдения таких людей всегда были полезны. Он смотрел спокойно, изучающе, говорил неторопливо, словно взвешивая каждое слово. Но его немногословие оказалось очень даже полезным. О Варваре говорил с уважением. Прямо сказал, что ключница в хозяйстве была незаменимой. Однако, последнее время стала нос совать не в свои дела. Причем это было сказано без всякой враждебности. Простая констатация факта.

– А были ли у Варвары враги?

– Были, как же не бывать. Да и она никогда особенно и не сторожилась. Чего греха таить. Наблюдательная она была, Варвара, и сама хвасталась, что секретов тьму знает.

– Секретов тьму, говоришь, – заинтересовалась Анна, – а каких?

– Так она никогда не говорила, при себе держала. Да часто приговаривала, что чужие тайны всегда можно в звонкую монету обратить, ежели умеючи к делу подойти.

– Умеючи к делу подойти, – как эхо повторила Анна.

– Только опасное это дело – чужие тайны, боярыня, так я думаю, – твердо сказал Артемий.

– Варварину сестру встречал?

– Марфу? Встречал, как не встречать! Да только хозяйка велела Марфу за порог не пускать, только зря она это, Марфа и мухе зла не причинит, напраслину на нее купеческие сынки возводят… – сказал и словно запнулся.

Внимательно наблюдавшая за собеседником Анна случая не упустила и ринулась в атаку.

– Одно дело барыня приказала, а другое – Варвара попросила? Не так ли? Мне можешь сказать, я твоей госпоже докладывать не буду.

– Правда ваша, боярыня, укрыли мы с Варварой сестрицу ее на пару деньков, а потом Марфа домик один нашла, где – сказать не могу, – развел руками Артемий.

– А про смерть Варвары Марфа знает?

– На следующее же утро прибежала, а кто предупредил – не ведаю.

Анна задумалась, значит кто-то в поместье хорошо знал, где находится Марфа, и еще хоронилась Варварина сестра где-то неподалеку, раз утром прибежала. Еще раз взглянула на Артемия, но настаивать не стала, мужик мог заупрямиться, а прибегать к угрозе кремлевских палачей не стоило. Он явно кого-то защищал. Евдокию? Вряд ли, та казалась искренней и боялась барыниного гнева не понарошку. Вздохнула, похоже на сегодня хватит с нее расспросов в поместье дворянина, следовало все хорошенько обдумать, но идеи были смутными, крутились в голове обрывками. Отпустила Артемия и засобиралась. На выходе из палат наткнулась на Василия. Тот при виде заморской боярыни неуклюже поклонился и покраснел от собственной неловкости.

– День добрый, боярыня.

– И тебе добрый день, Василий. Как раз с тобой я и хотела поговорить.

– Со мной? – удивился отрок и простодушно заявил, – так говорите, вот он я.

– Батюшка за тебя хлопочет, чтобы к делу тебя во дворце пристроить.

– Знаю, да только не хочу я во дворец, боярыня! – искренне заявил лыковский сын.

– Не хочешь? – Анна сделала вид, что удивилась. – А почему?

– А что во дворце толочься без толку, да друг другу сплетни на ухо нашептывать, да думать, как вперед другого просунуться, не по душе это мне, боярыня, вы бы маменьке моей это сказали.

Сыночек явно не собирался оправдывать возложенные на него надежды. Анна благосклонно слушала.

– Это тятенька с маменькой мечтают, – продолжил Василий, торопясь высказать наболевшее в понимающие глаза, – а по мне гори оно синим пламенем! Сами рассудите, боярыня, складно, как некоторые, говорить я не умею, локтями пихаться да козни другим строить не горазд, куда мне, только засмеют! За тятенькой иду, конечно, куда деваться, а сам все думаю, скорее бы вся эта скука смертная кончилась и в кузню бы вернуться! Я на огонь смотреть люблю, булат хочу такой сделать, как на саблях заморских, чтобы все нипочем! Мне Архип сколько раз говорил, что я лучше всех кую, и удар у меня хороший, не сильнее, не слабее, и глаз точный.

Анна улыбнулась, Василия она понимала даже слишком хорошо.

– Ты Варвару в тот вечер видел?

– Видел, как не видеть, она и в кузницу приходила, с Архипом о чем-то потолковать, потом с Иваном ее видел.

– С каким Иваном?

– Мельниковым, папиным помощником.

– Мельников, значит, в тот вечер у вас был.

– Был, да он часто у нас бывает. Тятенька без него как без рук, – простодушно заявил Василий.

– Ну а у тебя было к Варваре какое-то дело?

– Какое у меня могло быть к ней дело, хозяйством у нас маменька заправляет, – пожал плечами Лыковский отрок, только на этот раз глаза в сторону отвел.

Анна оставила Василия Лыкова в покое, попрощалась с хозяевами и отправилась восвояси. На обратном пути решила заглянуть в приказ Большой казны. Подумала получше познакомиться с Мельниковым. Она так и не могла понять, какую роль он мог играть в поместье Лыкова. В приказе он явно заправлял делами вместо Михаила Степановича, но какое отношение он мог иметь к поместью? На этот вопрос ответа у нее не было, а разобраться следовало. Мельников не заставил себя ждать. Деловитым шагом подошел и поклонился. На лице блуждала услужливая улыбочка, аи глаза выражали готовность.

– О чем вы хотели меня спросить, боярыня?

– Знаете о смерти Варвары-ключницы?

– Конечно, земля слухом полнится, – кивнул головой Мельников.

– Когда в последний раз вы ее видели?

– Три дня назад, точно не помню.

– Вы хорошо ее знали?

– Варвару? – удивился Мельников, и ей почему-то показалось, что напрягся.

– Отвечайте, – приказала она.

– Я у Михаила Степановича часто бываю, поэтому и многих слуг в лицо узнаю, а больше мне ничего не надо.

– Странно, а мне показалось, что Варвару вы особенно выделяли, – кружила она вокруг собеседника.

– А чего мне ее выделять, я в поместье не живу, со слугами не якшаюсь, у меня своих забот полон рот, – резонно ответил Мельников.

Боярыня молчала и внимательно рассматривала своего собеседника: его длинное узкое лицо, немигающие совиные глаза непонятного цвета, тонкие губы над гладко выбритым квадратным подбородком. Такое лицо было впору воину, но никак не приказному. Тело было подстать лицу: сухощавое, подобранное, как у кошки. "Что этот человек делает на службе у Лыкова?" – впервые задала себе вопрос Анна. И ответа найти не смогла. Проследив взглядом за его точными и четкими движениями, почему-то подумала, что если бы захотел убрать Варвару, то вряд ли прибегнул к помощи яда. Держался подъячий уверенно, но за внешним хладнокоровием скрывалось нечто другое. Сидящий перед ней мужчина явно нервничал.

– То есть никаких особых дел у вас с Варварой не было?

– Откуда им взяться-то, – развел руками Мельников и сладко улыбнулся.

Анна с раздражением думала, что никакого умного вопроса в голову не приходит. Идеи были смутными, подозрения плавали как рыбы в мутной воде и в руки не давались. Ничего конкретного не было. Только что-то вроде того, что этот человек ей решительно не нравился. Ну в конце концов, он не виноват, что не вызывает симпатии.

– А мне казалось, что вы знали Варвару раньше? – продолжала, ни на что надеясь, Анна. По опыту она знала, что истина чаще всего была дочерью времени, и грехи прошлого, как бы надежно сокрыты они не были, рано или поздно поднимались на поверхность.

– Это вам мнится, – совершенно спокойно ответил Мельников.

И по тому, как стоящий напротив мужчина облегченно выдохнул, поняла, что попала пальцем в небо. Стараясь не терять спокойствия и не паниковать, она лихорадочно обдумывала возможный выход из ситуации. Подъячий молча наблюдал за ней. В его взгляде чувствовалась ирония.

– Это, возможно, и домысел. Моя задача – найти ответ на вопрос, и по правилам логики я начинаю с самых невероятных предположений. Значит причину вашего спора с Варварой надо искать в настоящем, – сбила спесь с собеседника Анна и с удовольствием отметила, что тот снова занервничал.

– Какого такого спора? – прикинулся непонимающим подъячий.

– О котором вся дворня говорит.

– А, вы об этом, – как можно легче ответил Мельников, – Варвара последнее время совсем от рук отбилась, вот Прасковья Игнатьевна и сказала мне ее вразумить.