Текст книги "Отражение сакуры"

– Ой! – Она инстинктивно выставила вперёд руку, чтобы человек не наступил нечаянно на её телефон, и упёрлась в крепкую грудь, – Stop, please! I lost my phone! – Она присела на корточки и начала лихорадочно ощупывать землю под ногами. Как назло, ни одного фонаря поблизости!

– Тоуадырилькаё? Do you need help? – раздался глубокий голос сверху.

– А! Нэ! Тоуачусэё! Help me please! I need some light! I dropped my phone somewhere here!

Мужчина включил фонарик на своём телефоне и слегка наклонился, чтобы осветить тропинку для Киры и тоже поискать пропажу. Она тут же заметила знакомый футляр с божьей коровкой, валяющийся справа от неё.

– О! Слава богу! – Кира схватила, счастливо прижала к груди свой телефончик и резко поднялась, боднув наклонившегося над ней мужчину головой в пах. Он охнул, отпрянул назад и присел от боли.

– Ой, простите! – заголосила Кира. – Чвесонхамнида! Куэнчанаё? – Она присела рядом с ним, обеспокоенно схватив его за руку, и только тут разглядела лицо.

– Оцеола?!

– О-цео-ла? – переспросил он удивлённо, тяжело переводя дыхание. – Муоеё? What is it?

– No! No! I am sorry! Yo u are not Otseola! Thank you for your help! I am really sorry for this!

Кира смущённо покосилась на его ширинку. Она чертыхнулась про себя, поднялась на ноги, помогая ему встать и при этом пытаясь разглядеть очертания его лица в полутьме. «Надо же, угораздило её опять выглядеть по-дурацки! Наверняка примет теперь за странную потерянную иностранку с прибабахом! Ещё и опасную для деторождения! Ну и ладно! Ей с ним кашу не варить, детей не!»

– Пёльмальссымыльё! Its my pleasure! – Даже в темноте было заметно, что он уже улыбается. – Чосим касеё! Be careful!

– Нэ! Нэ! Чвесонхамнида! Камсахамнида! – поклонилась Кира и, смущённо отвернувшись, засеменила по тропинке, засунув телефон глубоко в карман и бурча под нос. «Да пойду я, пойду, осторожно пойду! Никого сегодня по яйцам больше бить не буду!» Ей казалось, что она лопатками чувствует его провожающий взгляд, но, обернувшись, не заметила даже тени. «Ну, и кому она, спрашивается, интересна?! Ладно, хоть спокойно отреагировал! Если б в неё в темноте врезался какой-нибудь кореец и начал шарить под ногами или бодаться, то она, скорей всего, перепугалась бы и пинаться начала. Будем считать, что ей повезло!» Кира улыбнулась. Хоть она и выставила себя неуклюжей, увидеть ещё раз этого вождя краснокожих оказалось довольно приятно. Наверно, живёт где-то здесь, неподалёку. Может, удастся как-нибудь пообщаться, если столкнутся ещё раз. Было бы неплохо познакомиться с кем-то из местных жителей. Тем более он явно может объясняться на английском. Хотя, ей, наверное, будет неловко, ну да и ладно! Кира, воодушевлённая, прогулялась немного вдоль речки и вернулась домой, когда её соседи уже точно спали.

На следующий день Кира с Тимуром доехали до магазина стройматериалов, купили большую банку фасадной краски, банку грунтовки, колеры и валик с кисточками, пакет гипсовой штукатурки и скребок для полировки. Слопали в кафе у магазина большущую тарелку лапши и вернулись домой играть в штукатуров-маляров. Кира натянула на Тиму и на себя защитные одноразовые костюмы, отлив немного белой краски в отдельную ёмкость, оставшуюся краску она тщательно размешала с голубым колером и, выдав ребёнку кисточку, велела раскрашивать одну из стен. Пока Тимур рисовал голубых роботов и машинки ну или что-то похожее на них, Кира подштукатурила трещины и дырки, зашкурила ещё не до конца просохшую штукатурку и быстро прогрунтовала все стенки валиком. Не дожидаясь, когда грунтовка просохнет до конца, принялась красить стены. Всё равно, всё высохнет вместе, да и день был солнечным и довольно тёплым. Чувствовалось приближение весны, но Кире хотелось ещё ускорить её приход. Вчера она заметила на каком-то кустарнике едва пробивающуюся зелень и обрадовалась. Надо же! Зима ещё не закончилась, а листочки уже появляются! А в Екатеринбурге они появятся только в мае! Когда Кира влюбилась в Корею, она купила фотообои с цветущей сакурой и оклеила одну из стен гостиной в своей квартире, чтобы любоваться нежными цветами круглый год. И здесь ей хотелось нарисовать хоть несколько веточек. Хорошо, что она неплохо рисует, не зря все школьные годы посещала художественную школу, это умение пригодилось ей и как мастеру маникюра. Кира знала, что сами корейцы двойственно относятся к цветущей сакуре, с одной стороны, цветы, конечно, прекрасны и не могут не восхищать, а с другой, повсеместно посаженная японцами в годы оккупации сакура напоминает корейцам об очень тяжёлых временах. Но для Киры эти цветы несли обновление, возрождение, жизнь. В самые тяжёлые времена, когда боль была такой, что единственным желанием было умереть и ничего больше не чувствовать, она закрывала глаза и вспоминала картины, которые ей посчастливилось увидеть: бескрайние золотые поля пшеницы, земляничные поляны с яркими, красными бусинами ягод, уходящие ввысь стволы сосен в бору, красные листья клёнов, смыкающиеся над головой, скалистые вершины, сияющую бирюзу моря и цветущую сакуру… Стоило жить хотя бы ради того, чтобы каждый год видеть что-то настолько совершенное, как цветки сакуры!

Она отвлеклась от своих мыслей, когда Тимур подергал её за рукав, пролепетав: «Ку-ть, ку-ть».

– Что, кушать хочешь? – Кира уже начала понемногу разбирать его речь. – Боже! Конечно! Что-то я увлеклась! Ты, наверное, давно проголодался и замёрз? Пойдём, кушать быстренько приготовим, а завтра докрасим, да?

Тимур согласно кивнул и снова потянул её за рукав. Кира убрала в угол банки с краской, прихватила для промывки кисточки, и они поспешили в квартиру, готовить ужин.

Хорошо, что фрикадельки с рисом остались ещё со вчерашнего дня, много вчера наделали, а на десерт Кира пожарила оладушки из оставшейся с утра каши. Так что к приходу Расула они уже были сыты и довольны и даже оставили ему приличную порцию оладий.

Умываясь, Расул заметил в мусорном ведре их одноразовые, испачканные краской костюмы и спросил, чем это они весь день занимались. Тимур тут же потащил отца на крышу и гордо продемонстрировал свои рисунки на стене.

– Ну, вы даёте! – присвистнул Расул. – Ты что, штукатуром подрабатывала, что ли? – спросил он Киру. – Вполне аккуратно, чувствуется опыт.

– Ага, подрабатывала, – засмеялась Кира, – забесплатно, на благо семьи! У мамы в доме пару раз ремонт делала, да и с мужем переезжали трижды, сперва всё делали сами, а в последней купленной квартире уже нанимали дизайнера и строительную бригаду для отделочных работ, муж настоял, но ручки-то мои вот всё помнят! – Кира покрутила в воздухе ладошками, изобразив фонарики, и Тима точно также покрутил ладошками, заставив их обоих засмеяться.

– Ну, вы молодцы! Хорошо потрудились! Совсем немножко вам докрасить осталось, – похвалил Расул. – Подождали бы, может, до выходных? Я бы вам помог!

– Да ну! – отмахнулась Кира. – Тебе разве на работе стройки не хватает? Это ж ерунда! Удовольствие одно! Мы справимся! Правда, Тимур?

– Да! – звонко и чётко выдал Тима. И Расул снова заулыбался.

Ему очень идёт улыбка, отметила Кира. Она смягчает его жестковатые черты лица и делает его вид немного растерянным, как будто он слишком редко улыбался и не знает, как это делать правильно.

– Ну, вы ужинайте, общайтесь, а я поработаю у себя в комнате, – она деликатно ушла к себе, прикрыв дверь.

Надо бы прикинуть эскиз рисунка, который она хочет изобразить на стене их домика. Жаль, Интернета нет, подсмотрела бы варианты, но она и так придумает. Взяла альбомный лист, обозначила окно с дверью, и стала размышлять, как лучше разместить рисунок. Хорошо бы сегодня вечером прогуляться, но Кира чувствовала, что уже устала, и так весь день на ногах. Придётся прогулку отложить до завтра.

Кира ещё порисовала, потом приняла душ, посоветовав Расулу отмыть как следует и Тиму, у него всё ещё на лице и руках оставались следы краски, повалялась немного с самоучителем корейского, но хватило её минут на двадцать, пока голова не начала гудеть. Блин, тяжело продираться сквозь текст сплошь из палочек под разным углами, которые обозначают буквы, да ещё и зигзагом написанные! Ни на славянские, ни на европейские языки корейский не походил, от слова совсем, поэтому у неё мозги переворачивались, когда Кира пыталась прочитать какое-нибудь слово или построить фразу на корейском. Сколько же ей времени понадобится, чтобы нормально заговорить на этом языке?! Лет десять? Она вздохнула. Ладно, не всё сразу, потихоньку освоит! А может, надоест ей Корея и вернётся домой? К маминым яблоням в Первоуральске? Ну, уж точно не сейчас! Она зарылась под одеяло, прислушиваясь, как Расул уговаривает Тиму помыться. Вот ведь удивительно, она так ни разу и не услышала, чтобы он кричал на ребёнка, даже когда Тима делал вид, что отца не слышит. Иногда голос Расула становился строже и в нём проскальзывали нотки металла, тогда Тима сразу бросал свои игрушки и плёлся делать то, что ему совсем не хотелось. Когда Расул этим своим голосом командовал: «Подойди ко мне!», Кире, честно говоря, тоже хотелось отложить свои дела и подойти к нему. Надо признать, силы и притягательности Расулу было не занимать. И чего это мама Тимура с ним не осталась? Сильный, спокойный и вполне приятный внешне мужчина, без вредных привычек и странностей! Чего ей не хватало? Что не устроило? Слишком завышенные требования? Или Расул подвержен каким-то страстям, о которых Кира пока не знает? Игрок? Пьяница? Бабник? Скупердяй? Причина наверняка была. Вряд ли Расул будет о таком рассказывать, но если они проживут рядом довольно долгое время, то правда всё равно выплывет наружу. Невозможно, живя бок о бок, в одной квартире, показывать всё время только свою лучшую сторону, рано или поздно расслабишься и недостатки твои тоже проявятся. Кира вот страдала рассеянностью, забывчивостью, перепадами настроения и приступами лени, часто не заканчивала начатое дело, не умела экономить и тратила всё, что к ней приходило, что выводило Алексея из себя, и было частым поводом для их семейных ссор.

Кира надеялась, что её недостатки не слишком сильно будут раздражать её компаньонов, да и бюджет, слава богу, у них раздельный, а совместные траты прописаны в соглашении. Так что особых поводов для конфликтов вроде пока нет. Всё равно, надо, хоть выходя из душа, проверять после себя, не оставила ли трусы на видном месте или волосы в раковине, а то, не ровен час, выбесит Расула. Кира даже покраснела в темноте, представив, как она будет извиняться и оправдываться за оставленные трусы. Очень уж яркий образ нарисовало её сознание, как Расул, нахмурившись, держит двумя пальцами своих мускулистых рук её грязные трусики и озадаченно спрашивает, что это такое. О, не дай бог, как говорится! Она даже помотала головой на подушке, прогоняя нежелательное видение. Лучше подумать о чём-нибудь более приятном, например, как улыбается Оцеола?! Она снова помотала головой. Так! Что это ей одни мужики в голову лезут?! Чай, не двадцать лет, гормоны не играют, мысли о мужчинах надо гнать подальше. И всё же жаль, что она не вышла прогуляться! Может, снова увидела бы этого приятного корейца? Полюбовалась бы хоть издалека. За просмотр денег не берут, а получить эстетическое удовольствие от прекрасной, созданной богом или человеком картины никто не запрещал! Кира вздохнула, поворочалась, помолилась и, наконец, провалилась в сон, в котором почему-то играла в футбол, бегая с мячом то к одним, то к другим воротам, пытаясь обыграть то Расула, то Оцеолу, то бывшего коллегу по работе, металась, даже во сне не понимая, на чьей стороне она играет.

Следующие дни, пятница и суббота, были заняты подготовкой к детскому саду и прохождением медкомиссии для ID карты. В садике им с Тимуром дали целый список вещей, которые ему понадобятся уже в понедельник. Мелочи типа кружки, тарелки, зубной щётки и пасты они купили в ближайшем магазине «DAISO». А покупки покрупнее, типа спального конверта для тихого часа, Расул обещал купить сам. Оплату за первый месяц он уже перевёл, и Кире не верилось, что с понедельника она уже будет предоставлена сама себе. Медкомиссию в ближайшем госпитале они прошли очень быстро, за час-полтора. Сдали анализы, потом у них быстро проверили рост, вес, зрение, слух, давление. После этого они поодиночке немного побеседовали с терапевтом на жуткой смеси английского с корейским, но, на удивление, друг друга поняли. Результаты обещали выдать через неделю, так что у них даже останется пара запасных дней до их записи на подачу документов в иммиграционную службу. Пока Расул гулял с Тимуром, Кира закончила окраску стен на террасе и решила, что отмываться пойдёт в чимчильбан. Она пристрастилась к корейской бане ещё в свою первую поездку, когда провела в сеульской «Драгон Спа» часов шесть, переползая из одной сауны в другую и отмокая в бассейнах с разной температурой, да и цена за такое продолжительное удовольствие ей показалась весьма демократичной. Общественные бани были в Корее в любом мало-мальски уважающем себя городе, и Донгтан не был исключением. Забив в поисковике «maps with me» бани и сауны, она обнаружила чимчильбан в пешей доступности, сложила в косметичку шампунь, мыло, мочалку, крем и сменное бельё и отправилась на поиски нужного здания. Несмотря на карту, пару раз проскочила мимо нужного проулка, в котором располагалась баня, и только потом увидела вывеску в районе шестого этажа – Вотербелли сауна, потом долго искала вход и поднялась на шестой этаж только с подземной парковки. Вот ведь спрятали баню! Местные, что ли, только в неё ходят? Неужели такая маленькая? Но баня оказалась очень просторной, занимала четыре этажа, с шестого по девятый. На двух этажах были женское и мужское отделения с саунами и бассейнами, на восьмом – развлечения и еда, на девятом – библиотека, сухие сауны и зал для совместного отдыха с матрасиками и массажными креслами. Кире выдали просторную футболку с шортами и пару полотенец. Она переоделась в предложенную униформу, оставив свои вещи в шкафчике, и поднялась наверх, посидеть для начала в соляной сауне. Залезла в самую жаркую и устроилась на полу, прикрыв голову полотенцем.

Рядом расположилась парочка, о чём-то мило перешёптывающаяся. В общем зале тоже было много пар и отдыхающих семей с детьми. Неудивительно для выходного дня. Кира почувствовала болезненный укол тоски. В такие моменты, когда тело расслаблялось и таяло от проникающего в каждую клеточку жара, ей тоже хотелось разделить с кем-нибудь это удовольствие. Погреться, а потом поваляться рядом на прохладных циновках, выпить большой стакан холодного чая на двоих, поболтать о пустяках. Жаль, что она так и не смогла приехать в Корею с Алексеем! Она мечтала поделиться с ним своими любимыми местами, эмоциями, которые получала в путешествии, неожиданными открытиями. Но у него всегда находились занятия поважнее: работа, командировки, дача тётки, компьютерные игры, иногда выезды на рыбалку с друзьями. Хорошо хоть Кира выбиралась с ним на рыбалку изредка, нужно же было разделить хоть один из его интересов! Хотя она не особо любила торчать часами с удочкой на одном месте, а чистить рыбу было вообще настоящим мучением! Она даже в магазине покупала только филе, чтобы не мучиться! Ну ради приятного бонуса в виде совместных вечерних посиделок у костра, задушевных разговоров под коньячок, песен под гитару и пьяного желания обнять весь мир можно было и потерпеть. В итоге она даже полюбила эти редкие вылазки, начала разбираться в удочках, крючках, лодках и прикорме. А когда Алёши не стало, не ездила на рыбалку больше ни разу, хотя его друзья часто звали её с собой, стала, что называется, своим парнем. Но без мужа эти вылазки совсем потеряли для неё привлекательность, да и не хотелось сочувственных или заинтересованных мужских взглядов, ободряющих разговоров, нелепых заигрываний или попыток свести её с кем-то. Не то чтобы она совсем не хотела найти себе пару и попытаться создать семью ещё раз, просто не верила в возможность того, что ей захочется снова пройти с кем-то весь этот путь. Она давно не была наивной девчонкой, верящей, что откуда ни возьмись явится принц на белом коне и сделает её жизнь прекрасной сказкой. Принцы тоже были людьми, иногда уставшими, растерянными, с багажом своих ошибок, шрамами, разочарованиями, недостатками и страстями. Они предпочитали, чтобы женщина создавала себе сказку сама, а они бы в ней лишь поучаствовали, разделив удовольствия. Мужчины ждали поддержи, помощи, верности, терпения, безусловной любви, а Кире казалось, что её ресурс иссяк. Вряд ли она кому-то ещё может что-то дать. За шестнадцать лет брака они с Алексеем прошли через многое: безденежье, бездетность, разочарование друг в друге, взаимные обиды и упрёки, даже влюблённость в другого человека. С безденежьем они как-то справились, постепенно Алексей вырос от экспедитора до начальника отдела снабжения крупного предприятия, да и Кира вносила в семейный бюджет ощутимую лепту, с бездетностью они долго и безуспешно боролись, а потом смирились, научились принимать и учитывать особенности друг друга, но последние годы дались Кире особенно тяжело. Она буквально по крупице собирала и взращивала в себе любовь к мужу. Совершенно случайно она узнала, что в одной из командировок у Алексея была другая женщина. Он клялся и божился, что это был один-единственный раз в его жизни, что это произошло по пьяни, бес попутал и он даже имени её не помнит, что больше никогда… Но Киру будто заморозило. Алексей всерьёз испугался, что Кира уйдёт от него, – перестал ездить в командировки, купил шикарную квартиру в новом доме, взялся за ремонт, стал выводить жену в рестораны, что его прижимистая натура выносила с трудом, даже съездил с Кирой пару раз в отпуск, пытаясь загладить свою вину и вернуть её расположение. Кира всё понимала, видела его искреннее сожаление, его заботу, но ничего не могла с собой поделать. Ей казалось, что существует лишь её оболочка, которая живёт, делает всё, что полагается, даже говорит, что любит, а внутри – выжженная пустыня. В тот момент, как назло, появился в её окружении очень приятный парень, который начал проявлять к Кире заметный интерес, и только чудо удержало её от интрижки. Видит бог, как она хотела доказать самой себе и миру, что она тоже привлекательна и желанна! Как хотела уйти от мужа, как она сражалась со своими предательскими мыслями, со своими мечтами о запретном, как она выла от боли, кусала свои локти и расцарапывала грудь до крови! Если б не церковь и помощь Божья, она бы не справилась! После его измены Кира годами вымаливала у Бога хоть крупицу любви к мужу! Только её упрямство и убеждения спасли их брак, но понадобились годы, чтобы вернуть доверие, и ещё годы, чтобы снова начать чувствовать тепло и нежность к Алексею. Конечно, в такие минуты, когда кругом довольные парочки, ей очень не хватало любимого человека рядом, но за эти тёплые мгновения Кира уже не готова была заплатить ту цену, которая требовалась. Да, возможно, она многое не получает, но зато не нужно жертвовать своими интересами, временем и финансами ни ради кого, а отношения без обязательств Кира считала заведомо лживыми и неприемлемыми. Так что замуж она больше не хотела, а завести ни к чему не обязывающий роман не могла себе позволить, как убеждённая христианка. Знала, что любая связь повлечёт шлейф необратимых последствий, и минутные удовольствия не стоят той цены, которую придётся заплатить. Всё, что ей оставалось, – только получать максимальное удовольствие от одиночества и свободы и ежедневно благодарить Бога за всё. Она улыбнулась, довольно потянулась и выскочила в прохладу общего зала, вытирая вспотевшее лицо и шею полотенцем. Гениальное всё-таки изобретение человечества – бани! Была бы возможность, ходила бы каждый день. Кира всё-таки купила большой стакан ледяного чая и пару запечённых коричневых яиц, перекусила, сидя у окна и вглядываясь в рекламные вывески здания напротив, потом отказала себе в мороженом и потопала вниз в женское отделение мыться. Ещё пара часов в саунах и бассейнах, и Кира выползла из бани, ощущая себя пластилиновой девочкой, размякшей, гибкой и ужасно счастливой. Казалось, она дышала всей кожей, топая по освещённой асфальтовой дорожке домой и размахивая пакетом с вещами.

На повороте к дому она заметила Расула, несущего сына на плечах. Побежала, чтобы догнать их, и окликнула:

– Вы чего так долго гуляете? – запыхавшись, спросила она.

– Да вот вышли на тренировку перед сном, – повёл плечами Расул. – Ты что-то долго! – Он улыбнулся, рассматривая Кирино раскрасневшееся лицо без грамма косметики. – Как баня?

– О! Вообще классно! Давайте в следующий раз вместе сходим!

– Вместе? В баню?! – Расул приоткрыл в потрясении рот, уставившись на маленькую смелую женщину перед собой, не зная, что сказать, и, видимо представив слишком откровенную картину, даже сделал шаг назад.

Кира засмеялась, заметив его застывшие на секунду приподнятые брови.

– Что это ты такое представил, интересно знать?! Я ж вас не в частную русскую баню приглашаю, а в общественную корейскую! Две разные вещи! Никто на вашу честь не посягнёт, всё очень пристойно, отделения для мужчин и женщин разные, а в общих залах все в одежде. Ну ты что?! Даже не читал ничего толком про страну, где жить собрался? – Она пытливо вглядывалась в его удивлённое лицо. – Тоже мне, кореец называется?! Идёмте, я вам по дороге расскажу.

Они, перешучиваясь, поднялись в дом, отправили Тиму умываться и спать, а сами засиделись до полуночи за чаем и разговорами.

Расул и правда мало что знал про культурные особенности корейцев, в Корее его интересовали сугубо практические вещи: сколько и где можно заработать, как устроиться, цены на жильё и продукты, с кем стоит поддерживать связь. Корейские песни, танцы, фильмы, айдолы, культура и памятники мало его волновали. Он любил футбол, бокс и американские боевики. Читал детективы и спортивные журналы. Поэтому он с интересом слушал, как Кира с воодушевлением рассказывает ему о своих корейских любимчиках, о разнице в менталитете и культуре, которую она подметила, о каких-то особенностях, о которых он непременно должен знать. Незаметно для себя он ответил на кучу её вопросов, выдав о себе столько информации, сколько он и друзьям не сообщал. Очень уж легко и непосредственно реагировала она на его ответы, искренне смеялась, сочувственно охала или настойчиво хвалила. При этом без грамма привычного для женщин кокетства, как давний друг, который никогда и ни за что не осудит, а постарается понять и помочь. Расул едва удержался, чтобы не выдать ей настоящую причину своего бегства в Корею. Всё-таки решил, что не стоит нагружать её своими проблемами или пугать понапрасну. Просто получал удовольствие от интересного разговора, от наблюдения за эмоциями на живом улыбчивом лице, от сладкого горячего чая, тепло которого растекалось по его телу. На какое-то время Расул почувствовал себя в таком же уютном и безопасном коконе, как бывало лишь иногда дома у мамы. И очень расстроился, когда Кира, взглянув на телефон, спохватилась, что уже первый час ночи, а ей нужно рано встать. Она собиралась съездить в Сеул на воскресную службу в православный храм Святителя Николая.

– Конечно, иди, ложись, отдыхай, я уберу со стола, – предложил Расул. – Мы с Тимуром никуда не торопимся, будем спать.

– Спасибо. Может, всё-таки помочь? – с сомнением Кира посмотрела на грязные чашки и крошки от печенья.

– Нет, нет, иди, я сам! – Расул взял Киру за плечи и легонько подтолкнул в сторону её комнаты. У неё на секунду перехватило дыхание, она торопливо засеменила к двери и выдохнула, когда закрыла её за собой.

«Что это? Отвыкла совсем даже от невинных прикосновений?» Она до сих пор ощущала тепло тяжёлых ладоней на своих плечах. «М-да-а, придётся, видимо, избегать лишних контактов, чтобы не чувствовать неловкости». Кира и раньше не позволяла лишних панибратских жестов, жутко смущалась, когда кто-то из друзей мужчин вдруг обнимал её за плечи или одобрительно гладил по голове. Она тут же уворачивалась, шутила или отсаживалась подальше. «И как только Алексею хватило терпения её приручить?» Полгода он ухаживал за ней, прежде чем она перестала вздрагивать, когда он брал её за руку, а первые поцелуи были для неё вообще сущим кошмаром и пыткой. Кира напрягалась, как струна, деревенела, нервничала и ждала, когда же поцелуй закончится. Наверное, только через год их регулярных встреч она как-то окончательно доверилась ему, научилась расслабляться и получать удовольствие от прикосновения его губ и рук. Но прикосновений других людей, даже родственников, до сих пор избегала. Разве что с детьми у неё не было этого барьера, племянники и ученики могли висеть на ней часами, она любила их тёплые ручонки, обнимающие её за талию или шею, и не раздражалась ни капли. «Как жаль, что она так и не стала мамой, как бы они с мужем ни старались и какие бы способы ни пробовали!» Кира вздохнула. Ну и чего она сейчас про это вспомнила? Пожалеть себя решила?! Ей, может, несказанно повезло! Её подруги, у которых у одной трое, а у другой пятеро детей, постоянно твердили ей, что она не понимает своего счастья, что она должна радоваться своей свободе и независимости! Кира и старалась радоваться, но получалось всё-таки не всегда. Она хотела зависеть от кого-нибудь, а ещё больше, чтобы кто-то зависел от неё, ей хотелось делиться теплом с близким человеком. Не зря же говорят, что разделённое горе становится в два раза меньше, а разделённая радость в два раза больше. Постепенно муж стал для неё таким близким человеком. Он действительно разделял её радости и огорчения, не делил проблемы на твои и мои, помогал, чем мог, хотя бы сочувствием или советом. Они изучили друг друга достаточно, чтобы не досаждать и не пытаться перекраивать на свой лад, знали, чем можно порадовать друг друга, и его внезапный уход из жизни стал для Киры страшным ударом. Какое-то время ей было ужасно больно и обидно, казалось, что он просто бросил её на середине жизненного пути. «После всего, что они пережили вместе?! Когда она простила, заново полюбила и вросла в него?! Как он мог?! Кому она теперь нужна?! Разве найдётся ещё один такой же дурак, который будет год за ней ухаживать?! Ага?! Держи карман шире! В современном-то мире?! За сорокалетней тёткой?!»

Кира обессилено рухнула на кровать. «Ну вот чего она опять раскисла?! Так удачно прошёл день, с Расулом вон душевно посидели. По крайней мере, на время у неё есть кто-то, о ком можно позаботиться, нечего себя жалеть! Мужик вон вообще один с ребёнком остался, и ничего, не жалуется совсем! Надо бы завтра исповедовать своё уныние и поблагодарить Бога за посланных ей компаньонов». Она успокоено поправила подушку, завела будильник на телефоне и провалилась в сон.

Утром она наскоро перекусила парочкой бутербродов и кофе, к причастию она не готовилась, поэтому могла себе позволить позавтракать, прихватила пачку орешков для перекуса после службы и, стараясь не шуметь, выскользнула из дома.

Погода была пасмурной и ветреной. Кира натянула капюшон и впервые за последнее время достала из рюкзачка свои перчатки. Прошла быстрым шагом по дорожке между комплексами апартаментов к автобусной остановке. Как назло, на электронном табло высветилось, что следующий автобус придёт только через десять минут. Она присела на лавочку, переживая, что на службу немного опоздает. Лавочка была тёплой. Кира недоверчиво провела рукой по гладкой поверхности. «Вот ведь до чего додумались корейцы! Лавочки уже с подогревом делают! Круто!» Она даже заулыбалась. Посмотрела карту в телефоне и решила, что от Сеульского вокзала до храма в районе станции Эоге дойдёт пешком. Не так уж далеко, а на метро ещё и пересадку делать нужно. Пока ехала в автобусе, смотрела на проплывающие за окном автомобили, новые жилые комплексы, старые районы из пристроенных вплотную друг к другу одинаковых кубиков домов. Полюбовалась на широкую и серую в этот непогожий день реку Ханган, пока автобус катил по мосту. Кире до сих пор не верилось, что она в Корее, причём надолго, что ей не нужно никуда спешить, как туристу, пытаясь за короткое время увидеть как можно больше, объять необъятное, она может не спеша посетить те места, которые ей интересны, сходить на выставки или побродить по магазинам, может провести весенний день с книжкой у речки или уехать на выходные к морю. Она смаковала проплывающие пейзажи, как мороженое, которое очень любила, но могла редко себе позволить. Никто, кроме неё, в окно не смотрел, корейцы ехали, уткнувшись в экраны смартфонов, и то, что для Киры было новым и волнующим, для них уже давно приелось, замылилось, казалось надоевшим и скучным.

Выйдя на вокзале в центре Сеула, Кира немного растерялась сначала. Приложение проложило ей маршрут до церкви, но она никак не могла понять, где же эта дорожка, пересекающая автострады, потом, наконец, увидела этот пешеходный переход над дорогами с остеклённым ограждением и заставленный клумбами с растениями и деревьями. Ей туда. Она заторопилась. Служба уже наверняка началась, а Кире ещё топать километра полтора. Краем глаза она отметила уже цветущую жёлтую форзицию в высоких бетонных клумбах и дала себе обещание непременно полюбоваться на неё в следующий раз. До церкви добежала минут за двадцать. На огромный храм святителя Николая лишь взглянула, решив, что зайдёт в него попозже, спустилась осторожно по ступенькам в цокольный этаж, где располагался небольшой храм Максима Грека, в котором богослужение шло на церковнославянском языке, накинула на голову лёгкую косынку и вошла. В небольшом зале было довольно много людей, стоящих в приглушённом свете свечей и люстры. Хор из трёх молодых женщин привычно выводил заповеди блаженств: «Во царствии твоём помяни нас, Господи…» Кира перевела дыхание, хорошо, опоздала она не очень сильно. Сразу как-то расслабилась и почувствовала себя как дома. Православные храмы, где бы они ни находились и как бы ни отличались архитектурой, внутри были очень похожи друг на друга, и, входя в любой храм, услышав знакомые строчки молитв, Кира сразу оказывалась на привычной территории. Своеобразный портал домой. Как же здорово, что в её любимой Корее тоже есть такой портал. Она уже была здесь один раз, когда приезжала весной, даже попала на пасхальную службу. И вот она снова здесь, только теперь уже не как захожанка, а как полноправная прихожанка. Она помотала головой, отгоняя лишние мысли и пытаясь сосредоточиться на разговоре с Богом. Двухчасовая служба промелькнула как одно мгновение, Кира даже удивилась, когда все потянулись к выходу, и едва успела перехватить отца Романа, чтобы представиться. Батюшка тут же пригласил её присоединиться к общей трапезе, а потом и на чаепитие русскоязычной общины в отдельном домике. Для Киры это показалось очень необычным. Екатеринбург, в котором она жила, был довольно крупным городом. Людей в храм приходило иногда слишком много, к тому же прихожане часто менялись, то в соседний храм начнут ходить, то переезжают, и традиции совместных воскресных обедов не было. Тут же на общей трапезе присутствовала и корейская, и греческая, и русскоязычная общины. Большой обеденный зал был переполнен, Кира растерялась, но её подозвала по-русски пожилая женщина в фартуке, подала ей тарелку, на которую выложила рис, салат и приличный кусок рыбы, показала, где можно взять приборы и кимчи, и предложила занять любое свободное место.