Текст книги "Таинственные сны"

Егор уже прошел в гардеробную и раздевался. С таинственным выражением лица она прижалась к его груди, обняв руками за талию.

– Что-то ты какая-то вся загадочная, – прокомментировал он с легкой усмешкой в голосе.

– На то есть уважительные причины.

– Тогда приступай их излагать, иначе взорвешься от переполняющих тебя эмоций, как паровой котёл.

– Не —а-а. Сначала ужин. Ты удивишься, если узнаешь, что я сегодня еще ничего не ела? Кроме шоколадки.

– Зная тебя, нет, не удивлюсь. Ты ведь одержимая в хорошем смысле этого слова. Если тебе что-то войдет в голову, его оттуда ничем не выгонишь, пока ты сама не решишь, что уже можно переключать свое внимание на что– то другое. И сейчас я вижу по твоей довольной мордашке, что ты в полной мере вознаграждена результатами прошедшего дня.

– Аб-со-лют-но! Даже больше, чем предполагала с утра. Ты будешь готов выслушать меня после ужина?

Тень недовольства проскользнула по лицу мужа, и Сабрина, не сказав ни слова, ушла, хлопнув дверью.

– Красноречивее и сказать было нельзя, -проворчал Егор, натягивая на себя домашние хлопковые штаны. Ну, ничего, пока зерно будет перемалываться в муку, я спокойно поужинаю. Если такая возможность будет мне предоставлена, конечно, в чем у него абсолютно никакой уверенности не было, ибо характер у Рины был сложный, требовательный и переменчивый, как ветер. Даже зажженную спичку не нужно подносить, чтобы вспыхнула, как костер, – достаточно только подумать.

Добрая, щедрая и заботливая, Сабрина в определенные моменты проявляла такой эгоизм, что можно только головой покачать, поскольку наступала немая пауза. Но Егор мирился с этим, так как в ней было много других достоинств и положительных качеств, которые перевешивали иногда ее нетерпение поставить себя во главу угла какой-то определенной ситуации и оказаться в центре

внимания. Как сейчас, например. Но это уже издержки семейной жизни и разности характеров.

Сделав вид, будто ничего не произошло несколькими минутами ранее, Егор пришел на кухню и сел за стол. Рина стояла возле плиты и демонстративно смотрела в окно. Молча она положила в тарелки приготовленную еду и также молча села есть. Поняв, что жена победила, он обреченно сказал:

– Рассказывай, что накопала в рудниках интернета. Попалось что-то стоящее или больше золы?

Рина не заставила себя упрашивать и, подняв на мужа сияющие глаза, ответила:

– Ты даже себе не представляешь, что я узнала! После того, как я обо всём расскажу, ты уже не будешь спорить со мной, что человеческие души не могут перевоплощаться и вселяться в другие физические тела.

Егор задумался над тем, что с каждым новым разговором его, как червь, стало точить сомнение в своей правоте. Может, Сабрина действительно права и то, что происходит с ней, существует на самом деле. Ведь много же в жизни человечества еще не изучено. Разве корректно исключать возможность путешествия души во сне, если не доказано обратное? Одно дело, что он не верит этому, но и опровергнуть её рассказы не может. Однако сама она искренне убеждена в том, что проживает как бы заново свои прошлые жизни в качестве необходимых уроков. И её уверенность начинает проникать в него.

Рина, если отбросить скептицизм и неверие, поистине наделена от природы или кем-то свыше необычными способностями. Она удивительным образом умеет читать таро, причем, каждое её толкования расклада потом подтверждается текущими событиями. В этом он не раз убеждался и на себе, когда просил её погадать на ту или иную ситуацию, связанную с работой или взаимоотношениями в коллективе и вышестоящим начальством. А скольким людям она помогла, счищая с их ауры негативную энергию! Как это работает, он тоже не понимает, но ведь результаты налицо.

– Знаешь, – услышал он голос жены, – когда я смотрела на Аппалачи, я закрыла глаза и на какое-то время оказалась там, как будто перенеслась туда на машине Времени, стала вновь той девушкой чероки из моих снов и прожила вместе с ней несколько дней ее жизни. Не знаю, что было со мной, но я потеряла связь с реальностью и оказалась в прошлом.

Глава VI

День с самого утра выдался солнечный, и молодая целительница решила поехать в лес, чтобы пополнить свои запасы. Некоторые растения уже находились в той поре, когда их нужно было заготавливать впрок.

Издали лес показался Жаисэ неприступным воином, стоящим на страже покоя вековых горных склонов. Однако ей надо было добраться до лесной поляны, раскинувшейся зеленым ворсистым ковриком возле небольшого ручья, и вскоре она оказалась под густыми кронами, пропускающими лишь редкие солнечные лучи.

Спрыгнув с коня, она привязала его и отправилась туда пешком. Под ногами ей попадались замысловато изогнутые корневища деревьев, стволы которых не обхватишь руками. Свет почти не проникал сквозь их густые листья, и растительность под ними была довольно скудной, но вот там, куда всё же умудрялось проникнуть солнце, будто ниоткуда, возникали островки сочной изумрудной зелени.

Слева верх заросшего неглубокого ущелья, погружённого в темноту, было расцвечено редкими маячками – красными цветами клевера, как будто указывающими дорогу к необычному лугу, узкой лентой протянувшемуся вдоль горного ручья. Последним мазком этой сказочной картины явился небольшой водопад, появившийся на пути девушки.

– Наверное, шум воды в этом месте раздвинул деревья – и живительные лучи солнца, весело устремляясь вниз, разогнали ленивую темноту, – подумала Жаисэ.

Как завороженная, она не могла оторвать глаз от голубых незабудок, растущих на освещенной поляне. Потом её взгляд заскользил вверх по падающей, поющей воде. На вершине скалы, откуда срывался ручей, словно на троне, возвышался бороздчатый, опушённый короткими густыми белыми волосками стебель девясила, увенчанный, как короной, невероятно крупными золотыми цветами. Жаль, что она не могла до него дотянуться. Он очень бы пригодился ей в лечении, ведь девясил укрепляет человеческий организм, очищая его, снимает отеки, укрепляет сердце, лечит воспалительные процессы и составляет основу любовного напитка.

Оглядевшись, Жаисэ остановила свой взгляд на горной ветренице. Она отцвела еще зимой, но соцветия этого растения её не интересовали. Лекарство, которое она использует в лечении ушибов и ран, делается из толченого и вареного корней, поэтому сегодня она и займется их сбором. Они обладают очень сильными лечебными свойствами также при головной и зубной боли, которыми страдают многие из её племени.

Заодно решила нарвать побольше желтых цветов и листьев горного табака, благо, стоит сухая погода и уже спала роса. Часть из них уже отцвела, но еще есть в достаточном количестве тех, которые находятся в начале цветения. Именно они ей и нужны, ведь корзиночки цветов горного табака она добавляет к корням ветреницы, их водным настоем промывает внешние границы ран и прикладывает к ним и ушибам в виде бальзама. Настой из корней горного табака помогает убрать горечь во рту и снять боли в животе. Эта болезнь мучит многих, особенно пожилых индейцев, поэтому ей придется прийти и за ними, правда, осенью, хотя дорога сюда не из легких.

Увидев недалеко белый дуб, Жаисэ подошла к нему, ободрала часть коры, перебрала ее и сложила в небольшой холщовый мешок. Отвар из него хорошо вымывает гной из глаз и снимает красноту, поэтому она часто использовала его, особенно в переходный период к холодной осени и зимой. Упаковав сборы трав в заготовленные мешочки, она отправилась назад, туда, где оставила своего коня.

Дорога в обратную сторону показалась короче, и Жаисэ не заметила, как пришла на место. Длинные ноги спокойно стоял на привязи, но, увидев свою хозяйку, протяжно фыркнул и протянул к ней голову, требуя, чтобы его погладили и почесали. Завершив привычный для них ритуал, Жаисэ сняла с коня седельную сумку, чтобы упаковать в нее собранные травы и кору.

Длинные ноги, недолго думая, схватил ее зубами и бросил себе под ноги. Мгновение – и он уже «рылся» в её кармане, пытаясь найти лакомство как награду за свое терпение и послушание. Девушка засмеялась и, подняв сумку, достала из нее несколько кусочков сушеных яблок. Два из них она отдала своему любимцу, а остальные с удовольствием сжевала сама, пока готовилась к отъезду.

Несмотря на то, что солнце, казалось, стояло в зените, оно уже, как заметила Жаисэ, стало клониться к западу. Значит, день перешел во вторую половину. Сырость и духота, царившие в лесу, казалось, пропитали не только ее одежду, но и волосы. Прилипая к телу, они вызывали неприятные ощущения, и девушка решила предпочесть обеду купание в реке.

Увидев воду, конь с довольным ржанием устремился к ней – и вскоре Жаисэ уже спрыгнула в шелковистую луговую траву, отпустив поводья. Она быстро сбросила с себя одежду и с радостным криком вбежала в прохладную реку. Длинные ноги какое-то время пристально смотрел своими умными черными глазами на свою хозяйку, поднимающую брызги вокруг себя, а потом степенно приблизился к воде, не спеша опустив в неё морду. Напившись, он также чинно отошел и замер, прикрыв глаза.

Накупавшись вдоволь, Жаисэ вышла на берег. Домой ехать не хотелось и, чтобы как-то с пользой скоротать оставшееся время, решила простирнуть рубаху из ситца с короткими рукавами. Ей очень нравился этот материал, на который она не так давно стала обменивать у английских поселенцев бисерные украшения, которые у нее очень хорошо получались, особенно узоры на них.

Правда, шила она свои рубахи не столь длинными, как другие женщины, поскольку мало занималась домашними делами, а больше времени проводила в седле. Одни из них были с длинными рукавами, но все – свободнопадающими до середины бедер. Чаще всего она подпоясывалась мягкими ремнями, реже обходилась без них, особенно в жаркие дни, как сегодня.

Потерев рубаху песком и тщательно сполоснув, Жаисэ повесила ее на один из кустов, обильно росших на берегу. Поколебавшись, она проделала то же самое со своими хлопчатобумажными штанами, а затем с блаженной улыбкой растянулась на горячем песке. Через некоторое время перебралась под кусты и задремала в благословенной тени.

Проснулась от беспокойного ржания коня. Открыв глаза, первое, что она увидела, были носки мужских сапог. Утихомирив заметавшееся в груди сердце, девушка медленно подняла взгляд по темно красному мундиру с позолоченными круглыми пуговицами и встретилась с голубыми, словно весеннее небо, глазами, с интересом рассматривавшими её.

Растерявшись, Жаисэ даже не сразу вспомнила, что лежит перед незнакомцем абсолютно голой, и только когда её взгляд коснулся собственной груди, бесстыдно торчащей вверх отвердевшими сосками, краска стыда выступила на ее смуглых скулах, а руки взметнулись вверх, запоздало прикрывая их.

Через мгновение она уже спряталась за ближним кустом, стараясь как можно скорее натянуть на себя всё ещё влажную одежду. Впрочем, не это сейчас больше волновало её, а тот факт, что свой нож она беспечно положила в карман седельной сумки, которая была сейчас на недосягаемом для нее расстоянии.

Прикрыв наготу одеждой, девушка с гордо вскинутой головой вновь посмотрела на мужчину и облегченно выдохнула, узнав в нем по форме британского офицера, который несколько дней назад во главе небольшого отряда прибыл в строящийся форт. Да и не только по форме.

Спрятавшись за широкий ствол многовекового дуба, она хорошо рассмотрела его, когда тот проезжал мимо, не подозревая о её присутствии. Его правильная посадка в седле, красивой формы голова с густыми русыми волосами, выглядывавшими длиннее обычного из-под треуголки, и точеный профиль лица с белой, слегка загоревшей кожей, произвели тогда на неё неизгладимое впечатление.

И вот он стоял перед ней, доброжелательно улыбаясь.

– Ты говоришь по-английски? – внезапно прозвучал его голос, тембр которого приятной волной пробежал по её крови.

– Немного, – ответила Жаисэ, чувствуя легкое волнение и необъяснимые противоречивые чувства. Их взгляды вновь встретились и будто приклеились друг к другу.

– Ты из какого племени и что здесь делаешь одна?

– Я чероки. Это наши земли, поэтому могу находиться на них там, где хочу.

– А как тебя зовут и где твоя деревня?

– Жаисэ. А деревня рядом, в долине.

– Меня зовут Алан Росс. Я английский офицер и прибыл для несения службы со своим отрядом в форт неподалёку. Знаешь о нём?

– Конечно. А что делаешь здесь ты?

– Знакомлюсь с окрестностями. Давай провожу тебя до твоей деревни.

Чувствуя, что взгляд этих голубых глаз отзывается в каждой клеточке ее тела, которое с каждой новой минутой выходило у нее из-под контроля, Жаисэ, вдруг спохватившись, неимоверным усилием воли прервала это магнетическое воздействие.

– Не стоит. В этих местах я родилась и выросла. Прощай, – с этими словами она быстро приблизилась спиной к своему коню и, легко вскочив на него, умчалась вдоль берега, ни разу не оглянувшись.

Алан долго смотрел ей вслед, пока хрупкая фигурка на быстром скакуне не исчезла за пригорком. Его поразила необычная внешность индейской девушки, заставившая его мужское сердце биться сильнее. Особенно её выразительные глаза и длинные густые волосы, которые блестящим черным шелком окутали ее плечи. Чарующий, с легкой хрипотцой голос красавицы был настолько эротичен, что спутал все мысли в его голове, и, он, мастер ведения светских разговоров, не смог выдавить из себя ничего умнее нескольких тривиальных вопросов.

А какая у неё фигура! Девушка так и продолжала стоять перед его глазами: длинноногая, высокая, стройная, с упругой, словно наливные яблоки, грудью и талией, которую можно обхватить двумя ладонями.

Жаисэ не сразу направилась в деревню. Остановилась в редколесье, чтобы перевести дух. Никогда раньше она столь остро не реагировала на мужчину, при этом практически потеряв дар речи. Девушка еще в первый раз отметила про себя его статную фигуру, правильные черты лица и аристократическую внешность. Но сейчас, на близком расстоянии, успела хорошо рассмотреть тонкие длинные пальцы, теребившие золоченую пуговицу на униформе, благородный прямой нос и четко очерченные губы, которые во время разговора приоткрывали белые ровные зубы, а его улыбка и вовсе заставила землю качаться под её ногами. Не говоря уже о прожигающем блеске его удивительно небесных глаз, который, хотя и скрывал от нее, что он думает на самом деле, в то же время без труда разрушал ее самообладание.

Но, несмотря на это, у нее в голове всё же успела промелькнуть шальная мысль, что более красивого бледнолицего ей еще не приходилось видеть. Тем не менее, испугалась она больше всего своей реакции на этого британца: легкого покалывания в животе, ладоней, которые неожиданно вспотели, и «бегающих мурашек» по всему телу. Всё это было новым для неё и необъяснимым, но главное, что Жаисэ вдруг поняла абсолютно отчетливо, – она никогда не сможет его забыть.

Внутренний голос шептал ей: успокойся, расслабься, ты сильнее тех чувств, которые взбудоражили твое сердце, – и через какое-то время ей удалось наконец обуздать вышедшие из-под контроля эмоции. Однако, пока девушка ехала не спеша домой, у нее, словно ниоткуда, возникло ощущение, что кто-то невидимый, но едва уловимый душой, очень осторожно, бережно и заботливо направляет ее жизнь по неведомому пути, и она почувствовала себя сродни слетевшему с ветки листку, которому суждено отныне кружится в воздухе по воле ветра-судьбы.

Прошло несколько дней в мыслях об английском офицере. Жаисэ понимала всю безысходность своего увлечения этим человеком. Они жили в мирах, которые только по необходимости соприкасались друг с другом, слишком многое их разъединяло и лишало надежды на благополучное совместное будущее. Да что там совместное – на будущее вообще.

Она девушка из племени чероки, с молоком матери впитавшая в себя его обычаи и нравы. Он из среды аристократов, привыкший жить по их образу и подобию. У них разные понятия о жизни, долге и чести. Он образован, а она училась всего лишь понимать природу и выживать в её нелегких условиях.

На душе было горько от того, на что только глупый может закрыть глаза. Жаисэ со всей очевидностью осознавала, что, даже если страстное влечение друг к другу в итоге и победит, жизнь не замедлит показать ей свою изнаночную сторону, поскольку в скором времени она поймет, что не знает, о чем говорить с любимым мужчиной, что он с ней вдвойне одинок – и всё потому, что она просто другая.

Понимала Жаисэ и то, что поначалу он будет видеть в ней океан, но глубже нырнуть в него захочет вряд ли, так как ему проще будет черпать воду в стакан – и без усилий выпить её до дна. Однако она никогда не сможет даже подумать о том, что рядом с ней плохой человек, поскольку он тоже просто другой – и она это видит еще до того, как их судьбы-дороги пересекутся. К тому же, они взаимно не смогут слышать и, главное, понимать друг друга, в чем не замедлят в скором времени убедиться.

Несмотря на молодость, после долгих бесед с отцом Жаисэ для себя уяснила, что не бывает в жизни людей случайных встреч, поскольку каждая из них – это или наказание, или испытание, или подарок судьбы. А чем станет для неё встреча с голубоглазым британцем? Ответ она вряд ли получит, не решившись продлить с ним знакомство, а в том, что он будет искать встреч с ней, девушка почему-то не сомневалась. Откуда в ней появилась эта уверенность, она не знала, но вряд ли кто смог бы разубедить её в обратном.

– Что ж, – пришла к выводу Жаисэ, бродя по берегу реки, – хоть они из совершенно разных миров и никогда не ходили одними путями, но пришло время им столкнуться, и их жизнь неизбежно начнет меняться, так как они уже попали в воронку эмоций, чувств и событий, которые затянут их еще глубже. Удастся ли им выбраться из неё без потерь? А важно ли теперь знать ответ на этот вопрос? Чему быть, того не миновать.

Мысли девушки вдруг были прерваны топотом копыт. Повернувшись в ту сторону, откуда они раздавались, она не смогла сразу разглядеть того, кто неожиданно нарушил её одиночество, так как солнечные лучи немилосердно слепили глаза. Однако сердце оказалось более зрячим, ибо уже знало, кто с каждой минутой сокращал расстояние и приближается к ней. Отступив за кромку воды, медленной волной набегавшей на разогретый прибрежный песок, Жаисэ замерла на месте и смело посмотрела навстречу своей судьбе.

Алан чуть ли не на ходу соскочил с коня и поспешил к девушке. Она стояла перед ним как завороженная, только легкий ветерок озорно играл выбившимися черными змейками волос, струившимися по её шее, и безуспешно пыталась вырваться из пронизывающего насквозь водоворота его потемневших от нетерпения и ожидания глаз, чтобы выдавить из себя вежливую и безмятежную улыбку. Русая прядь упала ему на лоб, и он поднял руку, чтобы ее откинуть. И почему-то именно в этот момент Жаисэ просто физически ощутила приближение опасности – так сильно действовало на нее его присутствие.

– Не будь такой напряженной, – спокойно сказал Алан и, приподняв ее разгоряченное лицо, принялся его пристально рассматривать, что было для нее просто невыносимо.

– Сегодня я постараюсь быть джентльменом, вопреки желаниям, которые меня разрывают на части. Но долго быть им смогу вряд ли, Жаисэ, -и он отступил на шаг, а она продолжала стоять неподвижно, сжав пальцы на руках и пытаясь разобраться в лавине захлестнувших ее чувств: злости, возмущения его вызывающей самонадеянностью и какого-то неопределенного волнения, никак не поддававшегося анализу. В конце концов она сдалась, смирилась с неизбежным и повернулась к англичанину спиной.

Словно почувствовав смену настроения девушки, Алан снова подошел к ней и, осторожно повернув к себе, впился взглядом в её полыхающее лицо. Потом, медленно наклоняясь, словно предоставляя ей время для отступления, дотронулся губами до ее полуоткрытого рта и тут же заглушил ее протестующий возглас таким страстным поцелуем, что она непроизвольно обмякла в его крепких объятиях.

Жаисэ, конечно, понимала, что надо было тут же оттолкнуть его, но руки, не подчиняясь рассудку, поднялись по его широким плечам и стали ласкать русые волосы, шелковыми завитками закрывавшими воротник мундира.

Что-то хрипло пробормотав, он прижал девушку к себе и нежно коснулся ее груди, но это было всего лишь какое-то мгновение, а затем, легко погладив по спине, так прижал её к себе, что их тела, казалось, слились воедино, ясно чувствуя одно и то же понятное обоим непреодолимое желание.

– Доброе утро, красавица, – прошептал он, едва шевеля губами.

– Доброе утро, Алан.

Сделав над собой усилие, Жаисэ отступила назад с беспечной улыбкой на губах, хотя сердце у нее яростно колотилось, будто она только что промчалась несколько миль бегом по песку. Ей даже стало не по себе от дурного предчувствия.

– Неужели он всего лишь хочет соблазнить её? Неужели решил пойти дальше того, что до сих пор было простым, ни к чему не обязывающим знакомством?

Алан наблюдал за ней из-под полуопущенных век. В его присутствии она никак не могла сосредоточиться на своих собственных мыслях… Широкая грудь и мощные мышцы, которые не могла скрыть даже униформа, приводили ее в смятение. Против собственного желания она была на него сердита за ту власть, что он уже имел над ней.

– Почему ты оказался здесь? – спросила она Алана, боясь посмотреть ему в глаза, а потому упорно рассматривала пальцы своих босых ног, наполовину зарывшихся в мокром песке.

– Чтобы увидеть тебя. Я знал, что ты будешь здесь.

Она коротко кивнула.

– А зачем тебе это было нужно? Что может связывать девушку чероки и английского офицера?

Легкая усмешка едва тронула уголки его губ, но глаза оставались серьезны, в этом она была уверена.

– Думаю, ты догадываешься.

Голубые глаза, не дрогнув, выдержали взгляд широко раскрытых, темных, словно омут, глаз Жаисэ.

– Нет, не догадываюсь, тем более что к этому у меня нет никаких оснований.

– Разве? – Алан опять всё так же медленно приблизился к девушке. От его мужественного тела исходила такая сила, что у нее внезапно перехватило дыхание. Когда же ей наконец удалось вдохнуть, она почувствовала запах горячей от солнца кожи Алана. От него пахло мылом, медом и еще чем-то трудно уловимым, но приятным. Почувствовав, что ее начинает трясти, Жаисэ попыталась отойти в сторону, но натолкнулась на куст. И тогда Алан решительно притянул ее к себе.

Она непроизвольно прикрыла грудь рукой, ибо почувствовала, как соски напряглись под тонкой тканью рубашки.

– Думаешь, стоит тебе захотеть, и любая девушка бросится в твои объятья?

– Ты действительно так считаешь? – тихо проговорил Алан, пристально глядя на ее губы. – Забавные же фантазии тебя одолевают! – К тому же. Ты не каждая женщина.

– Просто ты застал меня врасплох! Вот и все! – лепетала она, дрожа, как тростинка, в его руках. – Я вообще ничего не чувствую к тебе.

– Разве? Значит, если я тебя снова поцелую, это не произведет на тебя никакого впечатления? Я правильно понял? – и глаза его засверкали, точно у тигра, готовящегося к прыжку.

– Именно! – подтвердила она, едва дыша.

– Тогда давай убедимся в этом.

– Не надо, Алан! В этом нет никакой необходимости

– Нет? А мне кажется, что ты лжешь не только мне, но и себе.

И он сильнее прижал смущенную девушку к себе. Но вместо того, чтобы склониться над ней и поцеловать, просто смотрел на ее полураскрытые губы, и зрачки у него расширились от едва сдерживаемого желания.

Жаисэ казалось, что она медленно умирает: нервы были напряжены до предела, сердце то билось, как сумасшедшее, то замирало, падая куда-то вниз. Она окаменела в его объятиях, изо всех сил стараясь сдержать свои эмоции и едва не теряя сознания от впервые захватившей ее страсти.

Когда же их губы соединились, ощущение, которое она испытала, потрясло ее. Он сводил с ума своими поцелуями: его губы пробовали, искали ее, вызывая дрожь, волнами прокатывавшуюся по всему телу от головы до пят. Чтобы не раствориться в нем окончательно, чего ей сейчас хотелось больше всего на свете, пришлось сделать над собой усилие, которое, казалось, было выше её сил и возможностей.

– Ну что, удовлетворен? —охрипшим от страсти голосом спросила она, едва он ослабил свои объятия, но не отпуская, однако, ее рук.

– Больше, чем удовлетворен, – проговорил он мягко, и взгляд его был таким же многозначительным, как и его слова. Минуту спустя совсем по-мужски осмотрел ее с головы до ног: сначала небольшие холмики груди и тонкую талию, а затем плавный изгиб бедер и стройные длинные ноги. Взгляд его был настолько обжигающим, что даже ногти на её ногах почувствовали его.

– Вероятно, есть какое-то физическое объяснение тем эмоциям, которые он во мне пробуждает, – думала Жаисэ в смятении, пока они шли к своим коням.

– Как магнит, который притягивает с неодолимой силой, – подобрала она наконец сравнение, которое совсем не утешило её замирающую от беспокойства душу, но помогло с горечью осознать, что если она поддастся этому воздействию, то всю жизнь будет страдать от унижения из-за неравенства, изначально ставшего фундаментом, на котором вопреки её разуму и под влиянием пробудившегося для любви сердца будут строиться их отношения.

Жаисэ пришла к отцу, чтобы откровенно рассказать ему о том, что она чувствует к Алану Россу и о встречах с ним. Она не могла допустить того, чтобы отец узнал об этом от кого-то другого: ведь их уже видели девушки из ее племени, приходившие на реку стирать одежду.

Она ничего не пыталась скрыть, особенно свои чувства, неожиданно пробудившиеся в ее сердце. Высказала и свои опасения, а потом замолчала, не сводя напряженного взгляда с отца.

Белая Сова внимательно смотрел на свою дочь и мысли роились в его голове, словно дикие пчелы.

Как объяснить ей, что такое любовь, если чувства и эмоции, которые она испытывает к британцу, очень близки к тому, чтобы запутаться в них и принять желаемое за действительность? Как уберечь от ошибки, которая лишит её красок жизни и сделает несчастной? Он не верил в любовь бледнолицего.

Да, он не исключал, что тот сильно увлекся его красавицей —дочерью, но чувство это, скорее всего, будет быстротечно и не соединит их навеки. Закончится служба – и он вернется в свои края, к привычному образу жизни, в котором не будет места его девочке. Он женится на той, которая ровня ему и занимает соответствующее положение в обществе, ценящее родословную и богатство. А Жаисэ останется здесь, оскорбленная и униженная в своих лучших чувствах, разуверившаяся в том, что достойна счастья.

Молчание затянулось, и Белая Сова почувствовал на себе нетерпеливый взгляд дочери.

– Что ж, – подумал он, – надо попытаться объяснить ей суть чувств и эмоций, которые изводят ее своей неопределенностью и незнанием, поскольку впервые обрушились на неё. Закурив трубку, он неспешно повел разговор с ней:

– Девочка моя, твое сердечко бешено бьется, а дыхание захватывает при встрече с Аланом Россом?

– Да, – кивнула та, не поднимая глаз.

– Это не Любовь, это Симпатия.

Жаисэ несогласно вскинула руку, пытаясь опровергнуть услышанное, но отец сделал ей упредительный знак, и она послушно затихла.

– Вам трудно даже физически оторваться друг от друга, когда вы рядом?

Девушка опять кивнула, и легкий румянец окрасил её напряженное лицо.

– Это не Любовь, это Вожделение, – услышала она то, что вызвало у нее внутренний протест.

– Ты гордишься тем, что тобой заинтересовался английский офицер?

– Конечно, папа.

– Это не Любовь, дочка, а Удача. Правда, сомнительная, если учесть, что он из другого мира и служит здесь временно. И не смотри на меня с обидой, что я называю вещи своими именами. Если ты в полной мере сможешь осознать это, значит, не совершишь ошибки, которая разорвет твое сердце в клочья.

– Как я предполагаю, ты хочешь быть с ним всегда? И, наверняка зная ответ, уверенно продолжил:

– Но, увы, это тоже не Любовь, а всего лишь боязнь Одиночества. В данном случае без него.

– Ты считаешь, что принадлежишь любимому без остатка и не властна над этим? Можешь не отвечать: я по тебе вижу, что это так. Но и в этом случае ты должна знать, что это не Любовь, а всего лишь сильное Увлечение.

– Знаю твой ответ и на вопрос, готова ли ты прощать ему все ошибки. И опять я скажу то, что

тебе не хотелось бы слышать: это не Любовь, это Дружба.

– А сейчас я расстрою тебя еще больше, дочь моя. Ты также заблуждаешься, каждый день твердя себе, что он единственный. И подави в своей душе протест, который неудержимо рвется из твоих глаз негодующим взглядом. Можешь поверить мне на слово, поскольку эту мудрость я постиг в школе жизни: это не Любовь, это Ложь.

– Как ты можешь говорить такое, папа? Я готова на всё ради Алана!

– Вот и опять ты подтвердила, что чувство, которое завладело твоим сердцем, – не Любовь, а Милосердие.

– Так что же тогда любовь? Или это просто слово, за которым ничего не стоит?

– О, нет, Жаисэ! Любовь не слово, а великое чувство, которое приходит только к избранным, достойным её. И тогда каждый из них принимает любимого человека таким, как он есть: без ограничения, предъявления претензий и выражения недовольства. Любовь объединяет в неделимое целое все чувства, которые ты сейчас испытываешь, как верные признаки твоей влюбленности. Их я тебе уже перечислил.

Но главное, что ты должна запомнить, поскольку у тебя впереди еще длинная жизнь, в любви надо объясняться на языке того, кого любишь. Я не имею ввиду речь, с помощью которой люди обмениваются мыслями. Истинно любящие женщина и мужчина умеют понимать язык души и сердца и легко объясняется друг с другом на этом языке, ведь счастливый семейный союз – это долгий разговор, который всегда кажется слишком коротким.

Доступен ли вам этот язык? Вряд ли ты с уверенностью подтвердишь это, поскольку ваши души и сердца пока глухи и немы в отношении друг друга. Они пребывают в эйфории влюбленности и вожделения, а, значит, слепы или видят все в искаженном свете, не имеющем ничего общего с реальностью. Словом, видят исключительно то, что хотят видеть. И вообще семья вряд ли будет счастливой, если муж и жена до вступления в союз не узнали в совершенстве нравы, привычки и характеры друг друга.

В отличие от влюбленности и страстной увлеченности, настоящая любовь никогда не кончается, а принесённую ветром —ветром и уносит. Поэтому не спеши с выводами и утверждениями, дай возможность времени и жизненным обстоятельствам всё расставить по своим местам – и только потом узнаешь ответ: стали ли вы избранными у Любви или твои или его чувства всё же опадут, как лепестки нежного цветка, при первых проявлениях мороза жизни.

– Ты считаешь, что моя молодость не в состоянии пока еще любить?