Текст книги "Не могу без тебя…"

– Может, немного. Вначале. Не исключаю, что в этом виноват консерватизм. И неожиданность. Но… понимаешь, люди обычно с определенной долей скепсиса относятся к курортным романам. Обычно сезон любви остаётся там, где начался. Мужчина и женщина возвращаются домой, осознавая, что они, как два кораблика, во время отпуска причалили к берегу несбывшейся любви, от которой им остались разве только приятные воспоминания.

Чтобы за короткое время оба поняли, что их чувства серьезны и требуют продолжения, такое бывает очень редко. Зная, как сын тяжело пережил крушение своих надежд на семейную жизнь, я была несколько ошарашена его решением жениться на женщине, которую он знает всего десять дней. Ксану он знал почти двадцать лет и то ошибся, а тут счет велся на дни.

– Я не Ксана и не могу отвечать за ее поступки, – тихо сказала Тая. – И не должна нести на себе бремя ошибок Германа. А тем паче отвечать за них.

– Конечно. Ты права в этом. Каждый должен сам отвечать за свои ошибки. И я не сравнивала тебя с Ксаной. Вы абсолютно разные. Во всём. Просто как любая мать я волнуюсь за своего сына, боясь, чтобы он во второй раз не попал в капкан собственных заблуждений и потом испытал душевные муки. Со стороны трудно поверить в то, что за десять дней два человека так хорошо узнали друг друга, что решились на столь серьезный шаг, как создание семьи.

– А в любовь с первого взгляда вы не верите? – спросила Тая все так же тихо.

– Почему же, верю. У самой подобного опыта не было, но наслышана о ней.

Как и о том, что она недолговечна и быстро проходит. А потому скажу честно: я рада, что у вас есть еще год в запасе, чтобы убедиться, что ваши чувства сильны и вы не ошибаетесь в друг друге. Выдержит ваша любовь это испытание, мы с мужем с радостью назовем тебя своей невесткой и дочерью. И будем тебе бесконечно благодарны, если наш сын будет счастлив с тобой. Ты нам понравилась. Больше мне добавить нечего.

Тая улыбнулась и сказала:

– Спасибо за откровенность. Однако мне тоже есть, что сказать. Я люблю Германа. Искренне и сильно. И это не любовь-мотылёк, которая летит на огонь, не думая о печальных последствиях. У меня никогда не было курортных романов. К тому же я дожила до двадцати восьми лет, не бросаясь с головой в омут чувств, поскольку привыкла мыслить рационально и логически. В моём понимании семья должна создаваться раз и навсегда, поскольку для меня абсолютно неприемлема ситуация, когда дети остаются без отца.

И до встречи с Герой я была одна только по одной причине: я не спешила с замужеством.

– Почему?

– Не встретила мужчину, который стал бы частью меня и которого бы я полюбила настолько сильно, чтобы назвать своим мужем. Я ни от одного мужчины не хотела родить ребенка, а вот него хочу. Больше всего на свете. Конечно, в течение года об этом не может быть и речи, а вот когда я буду готова переехать к нему, ждите внука или внучку.

– Хотелось бы внучку, а то ведь два внука уже есть, – не скрывая довольную улыбку, перебила Таю Марина Алексеевна. – Я рада, что ты завела сегодняшний разговор и мы прояснили ситуацию. Он помог мне больше узнать тебя и убедиться в том, что наши предположения с мужем были правильными. Будешь любить нашего сына – мы будем любить тебя. Как видишь, формула наших с тобой взаимоотношений очень проста. А сейчас подойди ко мне, чтобы я могла от всего сердца обнять тебя.

После того как Тая возвратилась на свое место, она услышала:

– Ты ничего не рассказала нам о своих родителях. Они у тебя живы?

– Да, но… у меня с ними довольно сложные отношения. Сейчас я не готова рассказать вам, что стало тому причиной, однако она довольно серьезная. Извините, если я не буду с вами откровенной. Пока не время.

– Ну что ты, девочка! Конечно, мы тотчас закроем эту тему. Я не из праздного любопытства спросила тебя о них. Как-никак, а нам предстоит стать родственниками.

– Я это прекрасно понимаю, но отложим разговор о моих родителях на потом. Чтобы вы не подумали, что я что-то от вас скрываю нехорошее, хочу заверить, что в своих кругах они очень уважаемые люди. Папа кандидат технических наук, а мама старший преподаватель в вузе.

Просто наши отношения не сложились так, как должны. И в этом не только их вина, но и моя. Думаю, что со временем всё между нами наладится. Возможно, не по содержанию, но хотя бы по форме.

На этом разговор двух женщин закончился, так как пришел Герман и позвал их на чай.

Глава 6

В последний вечер Марина Алексеевна и Тая накрыли прощальный ужин. За десять дней они сдружились и привязались друг к другу. Марина Алексеевна приобрела нежданно-негаданно в лице Таи дочь, которой у неё не было, а девушка – мать, которой ей по жизни не хватало.

Перед тем, как был поднят первый тост, Герман поднялся и раскрыл руку, на ладони которой лежало кольцо с сапфиром. Повернувшись к Тае, он сказал:

– Перед тем, как мы покинем родительский дом, я прошу тебя стать моей официальной невестой.

Возможно, скажу сейчас банальность, но я очень тебя люблю! Ты самая лучшая! Теперь я понимаю, для чего мне пришлось столько пережить: чтобы встретить тебя! Без тебя моя жизнь была залом ожидания, а благодаря тебе я открыл волшебную страну под названием – ТЫ… Согласна ли ты стать моей невестой?

– Да, – дрожащим от волнения голосом ответила Тая, пытаясь побороть выступившие в глазах слёзы.

– Тогда дай мне свою правую руку, – услышала она голос любимого мужчины.

Девушка протянула Герману руку – и он надел на ее безымянный палец кольцо.

– Какое красивое! – не сдержав восторга, воскликнула она, любуясь переливами прозрачного голубого камня.

– А теперь я хочу поднять тост за то, чтобы мы стали друг для друга будущим и отныне перешли на «мы»!

После того, как вино было выпито, Тая, глядя с любовью на Германа, тихо сказала:

– Вот так и бывает… Встретишь случайно человека, он тебе улыбнется, и ты влюбляешься в его улыбку… И

всё, «прощай разум». Для мира ты – кто-то… А для меня – целый мир!

Он не сдержался и, схватив Таю в объятия, стал целовать ее прелестное лицо.

На следующий день после завтрака родители вышли провожать своих гостей к такси, которое уже подъехало. Тая подошла к Марине Алексеевне и, обняв её, поблагодарила за радушие, с которым ее приняли в семье. Прощаясь, они не смогли сдержать слез.

Александр Павлович крепко обнял ее и шепнул на ухо:

– Сделай моего сына счастливым.

– Постараюсь, – одними губами ответила ему девушка, но он понял её и прижал к себе еще крепче.

Герман был очень рад, что Тая пришлась по душе его родителям. Отъехав от дома, он обнял её и, наклонившись, поблагодарил девушку за это. Его слова вызвали на ее лице румянец удовольствия, и она поспешила сказать в ответ:

– Мне очень радостно это слышать, но твои родители настолько приятные, гостеприимные, словом, замечательные люди, что мне было легко в их присутствии быть самой собой. В моем отношении к ним не было ни капли притворства, и они, наверное, почувствовали это.

– Ты моя умница, – сказал Герман, целуя ее. – Мне так не хочется расставаться с тобой. Две недели здесь пролетели так быстро! Если бы не мое обещание брату погостить у них, я бы полетел с тобой. Он и так высказал недовольство, когда я сказал, что побуду в его семье всего три дня вместо обещанных семи, но смирился, узнав о тебе. При первой же возможности я познакомлю вас.

– Теперь я поняла, почему ты постоянно меня фотографировал: чтобы показать Глебу во всех ракурсах, как говорится, и в фас, и в профиль.

– Нет, ты не угадала. Я фотографировал тебя для себя, чтобы потом, когда затоскую по тебе, пересматривать снимки и вспоминать, где мы с тобой были. Они помогут мне легче пережить разлуку. Но ведь и ты от меня не отставала, сделав множество моих фото.

– По той же причине, – грустно сказала Тая. – У меня все дрожит внутри от мысли, что скоро мы расстанемся. Даже не знаю, как переживу время нашей разлуки. Мы будем писать ежедневно друг другу письма по электронной почте. Согласен?

– Конечно, но каждый день писать тебе я не смогу, так как при выполнении спецзаданий и участия в спецоперациях у меня не всегда будет такой возможности.

Тая, не скрывая огорчения, тихо произнесла:

– Это я понимаю. Но в остальные дни ты ведь будешь мне писать? Пусть небольшие, но все же весточки от себя? Чтобы я потом могла их перечитывать.

– Буду и писать, и звонить так часто, как смогу. Я ведь буду скучать по тебе не меньше. Ты уже вошла в мое сердце, любимая. Так что не волнуйся: я никуда не пропаду.

Тая прижалась к Герману, чувствуя, как стонет душа. Даже подумать страшно, что через несколько часов

они расстанутся, а когда увидятся снова – неизвестно. От этой мысли из глаз потекли по щекам слёзы.

Герман поглаживал девушку по плечу, думая о чем-то своем. Вдруг он услышал, как она всхлипнула, – и наклонился над ней. Понимая причину ее состояния, он прижал Таю к себе и, целуя ее в макушку, шутливо сказал:

– Не надо разводить мокроту, а то измочишь меня всего. Я не подарок, чтобы так расстраиваться из-за того, что какое-то время мы будем вдали друг от друга. Если честно, мне тоже очень нелегко, но ведь я не плачу…

Тая улыбнулась, представив мужественного Германа, проливающего слёзы.

– Вот и умница, – сказал он, увидев улыбку на ее лице.

Чтобы побыть друг с другом, они приехали в аэропорт за несколько часов до регистрации на рейс Таи. Выбрали себе столик в самом дальнем углу кафе. Тая заказала себе кофе фредо, а Герман корретто. В ожидании заказа Герман, чтобы не стоять в очереди, зашел в отдельный раздел сайта аэропорта, выбрал для себя и Таи удобные места в салонах самолетов и зарегистрировал оба билета онлайн.

– Я сожалею, что тебе придется ждать своего рейса почти шесть часов после того, как я улечу. Ты мог бы и не провожать меня. Я ведь не маленькая девочка. К тому же, с билетом в сумке, – сказала девушка, поглаживая любимого по руке.

– Это ненужный разговор. Я никогда бы не отправил тебя в аэропорт одну. Никогда. И для меня нет особой разницы, где ждать: дома или здесь.

– Не знаю, Гера, как я буду прощаться с тобой. Мое сердце, наверное, разорвется от печали.

Тая замолчала, думая о том, что аэропорт – это место тысяч встреч, часы ожидания и надежд, объятия и поцелуи, самые знакомые на свете глаза, такие счастливые и такие ждущие или тоскливые, полные слез и прощания.

– Знаешь, нигде не почувствуешь такого количества любви, как в момент долгожданной встречи или мучительного прощания двух влюбленных в аэропорту, – озвучила она свои мысли. – Самое сложное в любви к кому-то – прощаться.

– О, у тебя, оказывается, дар слова. Редкое качество для человека – фаната математики. Мне очень повезло, что я встретил тебя, женщину, с которой так трудно прощаться.

Тая, скрывая душевную боль, криво улыбнулась и, взяв Германа за руку, сказала:

– Ты всегда будешь моим любимым приветом и самым тяжелым прощанием.

– Любимая, прощание причиняет боль, когда история не окончена, но при этом книга закрыта.

У нас же с тобой только начало, и книга наших отношений открыта на прологе. Так что историю нашей любви нам еще предстоит писать и писать.

– Ты пытаешься меня утешить, – благодарно прошептала Тая, не пряча слез, – но это вряд ли у тебя получится, ведь время нашего расставания приближается с каждой прошедшей минутой. Но все равно спасибо! Спасибо, что вошел в мою жизнь и подарил мне радость! Меня трогает твоя душевная чуткость, которая в моих глазах явно не сочетается с выбранной тобой профессией. По логике, ты должен быть скупым на проявление чувств, иметь непробиваемое эмоциями сердце и застегнутую на все пуговки душу. Но ты совсем другой…

– С тобой, милая. Исключительно с тобой. А еще со своими близкими. Вот, пожалуй, и все, с кем я могу быть самим собой. Да и вообще я считаю, что прощания только для тех, кто любит глазами.

– Почему ты так считаешь? – удивилась Тая.

– Потому что их нет для тех, кто любит сердцем и душой.

– Значит, через тридцать минут мы с тобой прощаться не будем?

– Это только момент, когда мы должны закрыть дверь в прошлое, чтобы освободить место для настоящего.

Девушка, не сдержавшись, воскликнула:

– Но ведь нас будут разделять сотни километров! Господи, почему нам требуется минута, чтобы поздороваться, и столетие, чтобы проститься?

Герман встал со своего места и сел рядом с Таей. Взяв руками ее лицо, он начал его целовать. Сначала собрал губами слезинки на щеках, потом стал целовать глаза – наконец завладел ее подрагивающими губами.

– Успокойся, любовь моя. Наша разлука временна. К тому же мы будет почти каждый день читать письма друг друга, подолгу разговаривать по телефону и по видеосвязи. Несмотря на большое расстояние между нами, мы будем вместе. Лучше улыбнись мне, чтобы ты осталась в моей памяти улыбающейся.

Тая улыбнулась Герману и прижалась к нему, чтобы запомнить его запах, ощущения его тела и тепло, которое от него исходило. Потом она будет лежать ночами на кровати и вспоминать их.

Объявили регистрацию на ее рейс. Она невольно вздрогнула и ухватилась за рубашку любимого.

– У нас есть еще полтора часа. Пусть я буду последней.

– Пусть! – согласился Герман. – Что-нибудь еще закажем?

– Да, мне…

– Глясе, – не дал ей закончить он.

– Точно. Именно его я и хотела заказать. Ты настолько уже меня изучил?

– Самую малость. Все остальное мне еще предстоит.

– Обними меня, и мы просто посидим молча, – попросила Тая.

Герман, недолго думая, поднял девушку со стула и посадил себе на колени.

– Мы неприлично выглядим со стороны, – хихикнула она, но вырываться не стала.

Минут пятнадцать они сидели, не произнеся ни слова, слившись в единое целое. Тая закрыла глаза, молясь, чтобы это драгоценное мгновение длилось вечно.

Но время, отпущенное им, просто промелькнуло. Глянув на часы, Тая встала, с тоской в глазах посмотрев на Германа.

– Мне пора, – тихо сказала она.

Он тотчас поднялся и, подхватив оба чемодана, направился за Таей к регистрационному окошку. Не доходя до него, девушка остановилась и резко повернулась к Герману:

– Поцелуй меня так крепко, чтобы я ощущала твой поцелуй в течение всего полёта. Иначе сойду с ума от горьких мыслей.

Герман опустил чемоданы и приник к ее губам в долгом поцелуе.

Когда поцелуй закончился, Тая слегка откинулась назад и сказала, не отводя взгляда от любимых глаз:

– Когда я смотрю на тебя, понимаю, что никаких радостей мира мне не нужно. Нужен лишь ты.

Затем быстро повернулась и направилась к стойке. Она не видела, как Герман подошел к ней сзади и поставил рядом ее чемодан. Когда регистрация закончилась, они какое-то время смотрели молча друг на друга.

– Удачного полета и посадки, – пожелал ей Герман.

– И тебе, любимый, – произнесла Тая, бросившись в его раскрытые объятия.

Она сидела в самолете в ожидании взлета и плакала, не стесняясь своих молчаливых слез.

Когда бортпроводница попросила отключить телефоны, Тая достала его из сумочки и увидела, что Герман прислал ей SMSку: «Любимая, прощания не конец. Они просто означают „Я скучаю по тебе, пока мы не встретимся снова“. Каждое окончание имеет новое начало».

Она улыбнулась и написала: «Слишком много тебя стало в моих мыслях. Что ж, сходить с ума от любви – это нормально. Хочу увезти с собой твое сердце… навсегда!

И перед тем, как отключить телефон, прочитала: «Оно и так с тобой. Не грусти. У нас все только начинается, и самое лучшее – впереди».

«Знаешь, я только что поцеловала тебя на мониторе – и мне стало легче. Не зря фотографировала», – послала Тая ответ со смеющимся смайликом и положила отключенный телефон назад в сумку.

Какое-то время девушка сидела, глядя в иллюминатор и ничего не видя перед собой. В душе была осень, дождливая и промозглая. Разве могла она подумать, что встретит свою любовь, отправляясь в очередной отпуск? Да, судьба непредсказуема.

Неожиданно руки сами по себе открыли ноутбук, и Тая поймала себя на мысли, что ей нестерпимо хочется написать письмо Герману.

Набрав в текстовом поле «Любовь моя», она удалила эти два слова, усмотрев в них налёт выспренности. А хотелось написать что-то душевное, пронизанное истинными чувствами, которые испытывала в настоящий момент.

Так и не подобрав нужных слов, Тая стала печатать: «Даже часа не прошло, как мы расстались, а я уже

безумно соскучилась по тебе. Ты далеко и в то же время рядом со мной. Я чувствую душу твою и сердце, но прикоснуться к тебе не могу. Даже не знаю, с чем сравнить то чувство, разрастающееся внутри меня, чтобы описать словами, как мне без тебя грустно.

Набирая этот текст, я вдруг отчетливо поняла, что в моём сердце ты занимаешь особое место: оно только для тебя и больше ни для кого.

Как жаль, что ты в этот миг далеко! Я бы все отдала за то, чтобы сейчас увидеть тебя, твою улыбку, растекающуюся теплом по моему телу, услышать твой голос, от которого у меня бегут мурашки по коже, и просто прикоснуться к тебе. Хотя бы кончиками пальцев!

Мне так было хорошо с тобой и так плохо без тебя! Очень плохо: сердце ноет до боли. И я ничем не могу её унять: ни мыслями о тебе, ни воспоминаниями о проведенных вместе днях. Сердце рвётся к тебе, но ты далеко… И долго будешь далеко.

От понимания этого на душе тоскливо. Когда ты был рядом, я ощущала счастье в каждом мгновении, проведенным с тобой.

На многие вопросы, которые одолевают меня, я не знаю ответов, но знаю точно, что люблю тебя. От осознания этого я сейчас радостно улыбаюсь. Представляю, как глупо выгляжу со стороны, но мне все равно.

Перечитала написанное. Не совсем так, как чувствую. Хотела удалить, однако передумала. И сейчас сижу над этим письмом в поисках тех единственных слов, которые могли бы описать мои истинные чувства к тебе. И в какой-то миг понимаю очевидное: все имеющиеся слова далеки от этого, ибо не могут передать силу и полноту чувств, которые я испытываю именно к тебе.

Просто написать «Я люблю тебя»? Увы, эти три слова бессильны передать то количество чувств, которое переполняет моё сердце, когда я думаю о тебе.

В эти минуты, осознав, какое расстояние разделяет нас, я физически ощущаю, что ты часть меня, что моя любовь к тебе превосходит все другие эмоции, которые я когда-либо испытывала в жизни.

Не покидай меня, любимый, надолго, а то я превращусь в увядший цветок, лишенный солнца! Как ты?»

Тая, оплатив пятнадцатиминутный тариф подключения к Wi-Fi, отправила письмо, прочитала в почте присланную корреспонденцию и закрыла ноут. Хотелось плакать. Просто потому, что Германа не было рядом и вместо него на соседнем кресле сидел другой мужчина. Он периодически поглядывал на нее. Один раз даже попытался завести разговор, но она, недослушав, оборвала его, до сих пор чувствуя неловкость за неоправданную резкость. Но успокаивала себя тем, что он, не извинившись, нарушил ее психологическое уединение. Ей был не нужен собеседник, поскольку она не хотела никакого вторжения в те чувства и эмоции, в плену которых находилась. Прикрыв глаза, девушка отдалась во власть воспоминаний и незаметно задремала.

Герман сидел в кафе в ожидании своего рейса. В душе было пусто и холодно. Совсем недавно они сидели за столиком вдвоем, а сейчас он был за ним один.

– Можно сесть к вам за столик? – услышал он кокетливый женский голос.

Подняв глаза, посмотрел на девушку, которая мило ему улыбалась. Медленно обвел взглядом кафе,

большая часть столиков которого была не занята посетителями.

– Мой стол единственный, за которым есть свободное место? – не скрывая досады, спросил он.

– Нет, но вдвоем нам будет веселее коротать время до регистрации, – уверенно ответила назойливая девица.

– Я не люблю находиться в компании незнакомого мне человека, – ответил Герман в надежде, что она оставит его в покое.

– Так в чем же проблема? Давайте познакомимся. Меня зовут Полина, – и девушка стала усаживаться на стул, на котором раньше сидела Тая.

– Встаньте немедленно! – приказал он, не на шутку раздражаясь. – Вас не учили правилам хорошего тона?

Девушка удивленно посмотрела на него, а потом обиженно сказала, вставая:

– Грубиян! Это вас надо научить хорошим манерам.

И пошла к другому столику, таща за собой чемодан на колесиках. Герман проводил ее тяжелым взглядом, поймав себя на мысли, что не упустил бы возможности познакомиться с хорошенькой девушкой до знакомства с Таей, а теперь она заполнила собой весь мир вокруг.

Занятый собственными мыслями, он не услышал уведомления на своем айфоне о пришедшем на почту письме. Когда же взгляд выхватил его, Герман стразу понял, что оно от Таи. Не теряя ни секунды, он стал читать его. Потом откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, осмысливая прочитанное. Потом прочитал снова.

Что-то горячее растеклось по сердцу – и оно взволнованно забилось. Никто из женщин никогда не говорил ему подобных слов. Признания в любви он слышал и не раз, но все они были шаблонные, не цепляющие за что-то сокровенное, спрятанное у него глубоко в душе. Но незатейливые слова Таи проникли в неё, словно капли долгожданного дождя в засушливую почву, исстрадавшуюся без животворной влаги.

Минут десять он не мог собраться с мыслями, потом, прислушиваясь к своим чувствам, стал писать: «Милая, без тебя тоскливо и одиноко. Очень. Сижу за нашим столиком в ожидании регистрации, вспоминая каждое мгновение, проведенное с тобой. У меня всё хорошо, хотя, если честно, вру. Тоска без тебя просто невыносима. Не могу смириться, что ты где-то там без меня.

Я, словно больной: без настроения, без аппетита, без радости жизни. Меня выбивает из привычной колеи такое состояние, но поделать ничего с собой не могу, хотя и понимаю, что им хандру не изменю. Ты далеко сейчас, и это оказалось для меня очень сложно. Как же я по тебе скучаю!»

Время медленно, но всё же приближалось к посадке на самолет. Герман заказал себе кофе с двумя бутербродами: колбасой и сыром. Ел медленно, чтобы хоть чем-то себя отвлечь. Чтобы не утонуть в мыслях о Тае, стал думать о предстоящей встрече с братом и племянниками и вдруг вспомнил, что не приготовил никому из них подарков.

Посмотрев на часы, удовлетворенно хмыкнул, так как располагал необходимым временем, чтобы пройтись по бутикам, расположенным в здании аэропорта. Быстро расправившись с кофе и бутербродами, он поспешил заняться поиском подарков.

Для своих племянников-погодков купил по немецкой машине– трансформеру, для брата – серебристый портсигар Focus Walker с механической подачей сигарет и встроенной зажигалкой, а невестке – французский косметический набор для ванной.

Обкрутился неожиданно быстро, испытывая удовлетворение, что не опростоволосился перед родственниками по приезду. Упаковав все подарки в ручную кладь, прошел в зал ожидания посадки. Там сел на стул и достал телефон, чтобы посмотреть, нет ли сообщения от Таи. Его не было – и ему ощутимо взгрустнулось.

Она уже должна была приземлиться в аэропорту. Наверное, еще занята, иначе бы написала, хоть пару слов. И в этот момент, будто подслушав его мысли, он услышал оповещение на телефоне, который продолжал держать в руке. Открыв сообщение, Герман стал читать – и радостная улыбка озарила его лицо: «Я уже с вещами на выходе. Сейчас допишу тебе SМSку и пойду на остановку автобуса, которое довезет меня домой, откуда напишу тебе большое письмо.

Ты уже скоро тоже будешь в самолете. Желаю тебе удачного полета и мягкой посадки! Жду каждой встречи с нетерпением, как ребенок Нового Года или Дня Рождения. Дети очень любят подарки. А для меня ты и есть подарок, дарованный небесами. Я тебя люблю!»

Не теряя времени, Герман сразу же набрал ответ: «Когда ты улетела, я долго вспоминал все минуты и часы, проведенные с тобой, и сам себе завидовал. Повторить бы те мгновения, когда мы были рядом! Когда ты была со мной, всё воспринималось не так, по-другому. Ты у меня красивая и восхитительная женщина. Я рад, что ты моя.

Желаю удачного пути! Во время поездки не вздумай грустить. Вспоминай мои поцелуи – и дорога покажется короче. Буду с нетерпением ждать твоего БОЛЬШОГО письма. Целую тебя, моё долгожданное счастье».

Тая вошла в квартиру уже за полночь, уставшая донельзя. Поставив чемодан в коридоре, она сбросила с ног босоножки и, войдя в гостиную, рухнула на угловой диван, со стоном вытянув перед собой ноги. Три с половиной часа езды в автобусе, настолько тесном между сидениями, что ноги пришлось держать чуть ли не у подбородка, вымучили ее настолько, что они, онемевшие, практически не держали.

Почувствовав восстановившееся кровообращение в конечностях, Тая встала, сладко потянулась и направилась в ванную. Открыв воду, сняла с себя платье и бельё и села в ванную, не дождавшись, когда она наполнится. Закрыв в блаженстве глаза, она стала вспоминать лицо Германа, его мужественные черты, каждую морщинку возле глаз, когда он смеялся, шрам в конце правой брови, который она так любила целовать, его исполненный страстью взгляд…

Ей так его сейчас не хватало! Почему-то казалось, что она вернулась домой с половиной себя. Неужели возможно настолько сильно полюбить мужчину за такое короткое время?

– А как же любовь с первого взгляда? – спросила она саму себя. – Ей ведь достаточно одного мгновения.

– Так что ничего сверхъестественного со мной не случилось, – сделала она вывод и стала мыться.

Выпив слабо заваренный чай с медом, отправилась в спальню, по пути открывая все три окна, чтобы квартира за ночь проветрилась. Легла на кровать, радуясь про себя, что перед отъездом сменила на ней бельё. Закрыла глаза – и опять в мыслях перенеслась в те дни, когда они были с Германом.

Воспоминания были настолько яркими, что Тая почувствовала слезы, потекшие по щекам. Она бы все сейчас отдала, чтобы вернуться хотя бы в одно из них. Герман еще в пути. Потом ему предстоит пересадка – и вновь лететь дальше. С наступлением рассвета доберется к своим, уставший и не выспавшийся. Но с его службой к такому не привыкать.

Мысли оборвал сон. До самого утра спала, как убитая. Даже не перевернулась на бок. Как лежала на спине, так и проснулась. В окно уже заглядывали теплые солнечные лучи, ласково согревая её лицо.

Вспомнив о Германе, быстро вскочила и схватила телефон. Разочарование тотчас вползло в душу, но она его прогнала, понимая, что у него могло не быть времени на сообщение. К тому же он знал, что она спит.

– Хотя бы пожелал доброго утра, – прошептала Тая и в этот момент вдруг заметила на дисплее телефона значок оповещения электронной почты.

Оставив телефон на журнальном столике, она поспешила к сумке и достала ноут: на нем было удобнее читать письмо и осмысливать. Открыв его, она впилась глазами в строчки: «С добрым утром, Единственная. Мы так много говорили обо всем, но я так и не сказал, что обожаю классическую музыку. Вот и сейчас сижу в наушниках и слушаю сюиту из вальсов Шуберта, наслаждаясь апельсиновым соком. Все мои мысли о тебе, и в моем сердце звучит примерно такая же мелодия. Каждое воспоминание о тебе отзывается в нём отдельной ноткой, создавая удивительную гармонию незабываемых звуков. Не уверен, что существуют столь нежные и теплые слова любви, чтобы описать мои чувства к тебе.

Сердце в каждом ударе шепчет: люблю, скучаю, жду… Я готов утонуть в любви и совсем не важно, что расстояние между нами так велико. Это ничего не меняет, правда?

А теперь марш на кухню и свари себе кофе. Уверен, что в холодильнике ничего нет и ты даже не вспомнила, что надо что-то купить в магазине на завтрак.

Или, может, неподалеку от твоей квартиры продают круассаны? Тогда быстрее полакомься ими и получи удовольствие. Скучаю по тебе!»

Тая в блаженстве откинулась на спинку стула после того, как прочитала письмо второй раз. Неужели ей всё это не снится? Она подняла правую руку и долго любовалась помолвочным кольцом. Нет, все происходит с ней наяву. Жаль только, что еще так долго до встречи с Германом.

Забыв о круассанах и кофе, она стала писать то, что диктовало ей чувство: «Родной мой, мне не хочется расставаться с тобой. Ни на секунду. Вроде всё понимаю, а сердце не унять. Но мне, как ни странно, не тяжело, поскольку от твоей любви на сердце легко и приятно на душе.

Даже если придется ждать нашей встречи очень долго, я смогу. Из-за расстояния любить меньше не перестану. Это не преграда для настоящего чувства. Правда, в эту минуту до слез хочется быть рядом с тобой. Тоска и грусть пытаются пробить брешь в моей душевной стойкости, но я вспоминаю время, проведенное вместе, – и начинаю улыбаться. Тепло, легко, радостно и спокойно, потому что знаю: ты у меня есть, и ты не мираж, моя любовь.

Ты уже в кругу родственников. Ребята обрадовались дяде? Представляю, как они, визжа, повисли на тебе, когда ты переступил порог их дома. Надеюсь, ты своевременно вспомнил о подарках? Извини, что вовремя не напомнила, попав в плен собственных переживаний от предстоящей разлуки. А ведь рано утром, когда ты еще спал, я думала об этом. А потом забыла. Видишь, какая я ненадежная!

Долго за столом не засиживайтесь: тебе надо отдохнуть с дороги. Сейчас, в это мгновение, я нежно, как только могу, целую тебя. Чувствуешь? До связи, мой неповторимый спецназовец».

Закрыв крышку ноутбука, Тая пошла в спальню, достала летние джинсы с футболкой и стала одеваться. По совету Германа она решила позавтракать в кафе за углом дома. Там можно заказать ее любимый капучино и взять свежие бутерброды. Жаль, что не предлагают круассанов. Они были бы кстати.

Но, к ее великому сожалению, бутербродов с сыром бри не оказалось. Пришлось обойтись вместо него красной рыбой. Что касается кофе, то он, как всегда, был отменный. После того, как бутерброды были съедены, она попросила принести ей чашечку кофе по-венски. Наслаждаясь, пила его маленькими глотками, отгоняя от себя мысли об уборке квартиры, которая ей предстояла: ведь за время ее отсутствия всё в ней было в пыли.

Завершила она её за полдень и удовлетворенно растянулась на своем любимом диване. Отдохнув, пошла в супермаркет закупать провизию, чтобы в дальнейшем не ходить по кафе. Разложив покупки в холодильнике, села за стол и стала думать, чтобы приготовить.

Остановилась на грибном супе, рагу из овощей и двух шницелях из сои, полуфабрикаты которых лежали у нее в морозилке. Освободилась, когда окно затемнили сумерки. За это время она несколько раз заглядывала в телефон, но весточки от Германа не было.

Страх, словно уж, проник в душу: неужели конец их отношениям? Но эту предательскую мысль Тая тотчас прогнала, чтобы даже на расстоянии не обижать Германа своим недоверием. Когда же она окончательно избавится от прошлого, которое заставляет ее сомневаться в любимом мужчине? Наверно, нужно больше времени, решила она, продолжая готовить еду.