Текст книги "Бизнес-план неземной любви"

Глава 4

Полпервого. Даниил Олегович обзвонил все больницы. Нет, сегодня пострадавших в результате аварии не поступало. А милиция? Каких только не случается курьезов! Он снова начал нажимать на клавиши аппарата, глядя в телефонную книгу, выискивая номера отделений, но Даниила Олеговича ждало очередное разочарование.

Час ночи. Он курил, не зная, куда обратиться и что предпринять. За свои пятьдесят пять впервые попал в ситуацию полной растерянности и беспомощности. Надеялся, что произошел нелепый случай и Ева вот-вот объявится, поэтому постоянно выходил под навес и ждал, высматривая в темноте ее фигуру…

Виктория Яковлевна тоже не спала, тоже смотрела на часы. Лелька клялась вернуться до двенадцати, а уже час ночи. Конечно, последнее время дочь невыносима, дерзит, болтается черт знает где, но домой возвращалась минута в минуту, как того требовала мать. Виктория Яковлевна не дозвонилась на мобильный – та не отвечала. Совсем отбилась от рук, и этого следовало ожидать. В какой-то момент, призналась себе Виктория Яковлевна, контроль был упущен. Наливая очередную рюмку коньяка, она ворчала с обидой:

– А всему виной папочка! Таким правильным прикидывался, таким честным, таким порядочным… Порядочная скотина. Господи! Не у него ли Лелька? – Выпила. Позвонила сыну: – Ромик, извини, что разбудила. Ты не скажешь номер телефона твоего папашки?

– Мама! – недовольно и сонно промямлил он. – Зачем? Зачем ты хочешь звонить ему? Не хватало, чтоб тебя привлекли за хулиганство.

– Да остановись, в конце-то концов, – огрызнулась Виктория Яковлевна. – Лелька до сих пор не вернулась домой.

– Гуляет. У нее кавалеров куча…

– Ты спятил? Какие кавалеры ночью? Хочешь сказать, что она… спит с мальчиками?! Ей нет еще восемнадцати лет!

– Мама, девственность сейчас теряют значительно раньше. Или ты думаешь, она к отцу поехала? Зря, Лелька папу видеть не может, жену его тем более. На мобилу ей звонила?

– Звонила! – разревелась мать. – Она не отвечает. Дай телефон, хочу убедиться, что ее нет у отца. Не бойся, материть его не буду, мне сейчас не до него.

Роман продиктовал номер телефона.

…Часы в гостиной били по мозгам, отсчитывая удары маятником и усиливая панику. Даниил Олегович понял: случилось что-то страшное, но что именно? Куда делась Ева? Она же беременна! Вдруг выкидыш? Снова нажимал на клавиши телефонного аппарата, обзванивая больницы. С таким именем и фамилией женщин не поступало ни в сознании, ни без. Без сознания беременных вообще не поступало. Он ничего не понимал, выпил полстакана водки, вдруг раздался звонок, Даниил Олегович кинулся к телефону:

– Слушаю! Ева, ты?

– Это я, твоя совесть, – сказала Виктория Яковлевна.

– Чего надо? – взял он грубый тон.

– Не хами, парниша. Дочь у тебя?

– Какая дочь? – сразу не въехал он.

– А у тебя две дочери? – расхохоталась Виктория Яковлевна, потом заговорила желчно: – Да-да, у тебя теперь две дочери, вторая выполняет функцию наложницы. Я спрашиваю про мою дочь! – гаркнула в трубку так, что в ухе Даниила Олеговича едва не лопнула барабанная перепонка. – Мою дочь зовут Леля! Она у тебя?

– У меня ее нет. Она не приходит ко мне, ты разве не знаешь?

– Знаю. И правильно делает. Я просто проверяю.

– А что случилось? – спохватился он.

– Очнулся, папочка! Ничего! – и положила трубку.

Даниил Олегович потер лицо ладонями, избавляясь от усталости. Затем выпил еще, сел на диван в гостиной рядом с телефоном, сцепил пальцы в замок и закинул руки за голову. Он смотрел прямо перед собой на циферблат напольных часов, и откуда-то выплыла уверенность, что Ева сегодня не придет, возможно, никогда не придет. Он не знал причин, но внутри трубило: не придет… никогда… не придет… никогда…

…В два часа ночи раздался звонок, Виктория Яковлевна бросилась открывать, по ходу ругаясь вслух, чтоб непутевая дочь слышала слово в слово:

– Ну, я тебе покажу, мерзавка! Ты у меня сейчас получишь! Я так ремнем отделаю твою самостоятельную задницу, что надолго запомнишь, как не являться вовре…

Распахнув дверь, она осеклась на полуслове, видя нескольких человек. В первый момент испугалась бандитов, потом разглядела:

– Гарик? Пестик… то есть Гоша? А это кто?

– Это милиция, Виктория Яковлевна, – сказал Гарик.

Мальчики какие-то не такие… Ах, вон в чем дело: у Гарика заплыл глаз, у Пестика припухла скула. Нехорошие мысли посетили несчастную мать: Леля связалась с плохой компанией, ее забрали в милицию и приехали сообщить об этом. Наркотики! – ударила мысль. Молодые люди попадают в милицию из-за наркотиков. Неужели Леля связалась с наркоманами?

– Милиция?! – панически выговорила Виктория Яковлевна, едва не падая.

– Разрешите войти? – спросил один из двух милиционеров.

Четыре утра. На старую квартиру, которую Даниил Олегович благородно оставил старой жене, сбежалась почти вся семья, то есть все, кроме Лели. Бывший глава семейства примчался по требованию Романа, сидел в напряженной позе на диване и курил, держа пепельницу в руке. Виктория Яковлевна рыдала в кресле, периодически запивая слезы коньяком, Роман ходил из угла в угол. Милиция и друзья дочери ушли до приезда Даниила Олеговича, так что выслушать, как увезли его дочь, пришлось из вторых уст. Семейство минут пятнадцать молчало, самые страшные подозрения никто не решался высказать.

– Может, это ухажер Лельки, которого она отставила? – предположил Роман. – Решил припугнуть ее и…

– Я почему-то думаю о худшем, – захлебывалась слезами Виктория Яковлевна. – Только бы они оставили ее живой…

– Мама, вариант с изнасилованием тоже не лучший. Некоторые девушки попадают после этого в психушку и становятся неполноценными.

– Боже мой! – ужаснулась мама. – Боже мой! Моя девочка…

– Мальчики вообще ничего не заметили? – робко спросил Даниил Олегович. Он чувствовал себя чужим, хотя его и позвали на совет, переживал за дочь не меньше, чем Роман и бывшая жена. – Например, номер машины или марку…

– Они не видели ни тех парней, ни номера, ни цвета, ни марки машины, – отчеканил Роман. С отцом он общался отстраненно, словно с посторонним. – Все случилось слишком быстро, парни получили по удару в лицо и попадали. Когда пришли в себя, Лельку увезли, ребята обратились в милицию.

– Вдвоем не смогли защитить Лелю? – недоумевал папа.

– Да парни опомниться не успели, как их свалили, – защитил ребят Роман. – Те ублюдки ни слова не сказали, выскочили из машины и напали. Тактика внезапности, отец, поражает и без кулака, достаточно создать условия, затем огорошить и – человек в нокауте.

Шпилька, разумеется, в адрес отца, мол, он отправил мать в нокаут, когда ушел из дома, но Даниил Олегович разумно пропустил слова сына. Сейчас не это главное, а Лелька.

– Надо что-то делать, – простонала Виктория Яковлевна и потянулась к бутылке. – Ну что вы сидите?

Роман подошел к ней, отнял бутылку, поставил ее в шкаф. Мать упала на массивный подлокотник кресла и залилась очередным потоком слез, впрочем, слезы она выплакала, это была истерика.

– К сожалению, мы ничего не можем сделать, – опустил голову Даниил Олегович. Он думал и о Еве, только не решался заговорить о ней. – Сегодня же я обращусь к Щеглову, чтоб он снарядил ребят на поиски.

– Странная штука, – задумчиво сказал Роман, не обращаясь ни к кому. – Столько раз слышал о похищениях и пропажах людей, а воспринимал эти новости как легенду. Мне казалось, газеты стращают народ, зарабатывая на этом деньги, в то же время похищения уже перестали быть сенсацией.

– Роман, я сейчас в затруднительном положении… – бросил из кресла Даниил Олегович.

– Что такое? – без интереса спросил тот.

– Выйдем?

– Говори при маме.

Даниил Олегович поднял глаза на сына – холод получил в ответ. Но к тому времени он созрел окончательно, поэтому сказал:

– В восемь позвонила Ева, сказала, что возвращается от подруги… – Виктоша однозначно хмыкнула, дескать, не от подруги твоя Ева возвращалась, а от кое-кого поприятней. – Она не вернулась.

Тут уж Виктория Яковлевна сдержаться была не в состоянии, она вскочила с кресла, встала перед бывшим мужем и, выстреливая из тигриных глаз искрами, начала оглушительно орать:

– Ты думаешь о какой-то шлюшке, когда твою дочь украли?!! Да знаешь, кто ты после этого? Дерьмо! Скажите, пожалуйста, Евочка не пришла домой. А на что ты рассчитывал? Уж не молодой кобель, силенки-то поубавились. В твоем возрасте только и остается – ждать рогов до небес. И если ты еще раз упомянешь имя своей сучки в моем доме, я тебе глаза выцарапаю, понял? Это из-за тебя Лелька стала шляться по дискотекам, раньше ее интересовала одна учеба. Ты ей подал пример.

Кто способен вынести оскорбления и обвинения? Только Даниил Олегович. А руки аж свело судорогой – так сильно было желание врезать ей по физиономии. Не врезал, потому что в чем-то бывшая жена права, однако он не допускал мысли, что она права во всем. Даниил Олегович давно отвык от чувства вины, жизненный путь складывался так, что приходилось выжигать в себе вину, щепетильность, сомнения, совесть тоже. А как иначе достигнуть успеха? Не сложилась карьера преуспевающего чиновника как раз по причинам морали, хотя еще в те знаменательные годы он избавился от многих принципов. Есть я, мои интересы, мои желания и моя жизнь, которая проносится, как вихрь. Если следовать теологическим учениям о душе, грехе и покаянии, то когда же тогда жить? Даниил Олегович прошел тернистый путь, достигая высот, которые виделись ему в цифрах и нулях, какая уж тут совесть и вина? Достиг. Глядь – на носу-то старость, подкрадывается, сволочь, и ты знаешь: ее не обойти, от нее не убежать, ее не убить или убьешь вместе с собой. А чего-то не хватало, что-то прошло мимо, где и что? Вдруг появилось трепетное, нежное создание – Ева. Так вот же оно – счастье. А раньше не было у него счастья. И то, что люди называют душой, ожило внутри Даниила Олеговича, расцвело. Он забыл про годы, да и какие это годы – пятьдесят с хвостиком? Он забыл про опыт, познавал мир, как юноша, вместе с Евой. Но именно сегодня, когда украли дочь и неизвестно где Ева, вина защекотала нервы. Вина и сомнения – прав ли он был, когда подминал под свои интересы тех, кто был ему близок столько лет, не считаясь с ними? В семье он потерял право голоса.

– По-моему, ей пора отдохнуть, – только и вымолвил Даниил Олегович.

На этот раз сын не противоречил отцу, обнял мать за плечи и повел в спальню. Виктория Яковлевна действительно обессилела, шла вяло, сбросив руки, болтавшиеся, как плети, по бокам. Роман уложил ее, накрыл пледом и вернулся к отцу. Заложив руки в карманы брюк, он пристально уставился на папочку, которого, вероятно, бросила молоденькая половинка, а он в это не хочет верить. Поделом ему.

– Значит, Ева не вернулась? – спросил Роман, так как папа трагически молчал. – И что ты предполагаешь?

– Понимаешь, она позвонила, что едет домой, то есть предупредила меня. И не приехала. Больше не звонила, у нее есть трубка. Я звонил, телефон, видимо, отключен. Вдруг выясняется, Лелю увезли какие-то подонки… Не связано ли исчезновение Евы с кражей Лели? Как думаешь?

– Что я думаю по этому поводу, лучше не говорить.

– И ты как мать! – заскрежетал зубами Даниил Олегович. – Почему вы все считаете Еву дешевкой?

– Ну, не нравится мне она, не нравится, что тут поделаешь? Я не люблю шоколадненьких и пушистеньких, не люблю женщин-разрушительниц. В общем-то, вы с ней похожи, вам только – дай. Вы не умеете говорить – на, не умеете дарить, только отнимать. В этом, папа, и есть проблема. А знаешь, что рождают ваши неуемные желания?

– Опять читаешь мне морали? – На ссору у Даниила Олеговича не хватило сил, ночь подходила к концу, он не сомкнул глаз.

– И правду слушать не хочешь по той же причине. Но я все равно скажу. Ваши неуемные желания порождают такие же неуемные желания у других. Это я говорю, чтоб ты не удивлялся в будущем. А сейчас поехали, уже светает. Не знаю, где твоя Ева, меня она не колышет, а Лельку поищем за городом, может, те подонки бросили ее.

Глупо было надеяться найти Лельку на огромном загородном пространстве. Были случаи, когда девушек увозили, потом… о том, что с ними делали, отец и брат не хотели думать. Девушек чаще всего находили за городом в жутком состоянии. Да поди найди то место, где, возможно, лежит Леля. В таких случаях приходит понимание, что ты есть букашка, ни на что не способная. После бесплодных поисков Роман поехал на работу к двенадцати часам, а Даниил Олегович вернулся домой. Бродил по комнатам, выпил холодного чаю стоя, съел кусок буженины с хлебом. В холодильнике еда, приготовленная Евой, да разогревать было лень. Потом он прилег на диван у телефона и, сам того не желая, отключился. Видимо, Виктоша права – возраст уж не тот, длительное бодрствование ему не под силу.

Проснулся внезапно, будто чья-то невидимая рука беспардонно толкнула его в грудь. Время… Сколько времени? Пять вечера! Как же он столько проспал? А Ева так и не вернулась. Даниил Олегович позвонил Виктоше, спросил, не слышно ли что о дочери, та ответила тусклым голосом:

– Нет. А твоя тварь вернулась?

– Виктория! – скрипнул он зубами, обуздывая ярость. – Не смей так говорить о Еве, тем более, она беременна.

Новость о беременности преподнес исключительно в качестве контрибуции за все ее выпады. Он представил Виктошу, застывшую с трубкой, представил ее вытянутую злобную физиономию, получая заочное наслаждение. Однако! Она быстро нашлась, голос ее не дрогнул, яда имелось в словах предостаточно:

– От тебя? Или кто там поработал?

– Потому-то я и бросил тебя. – Подначки бывшей жены его не задели, уж слишком хорошо он знал Виктошу, знал, как задето ее самолюбие. – Ты циничная и злая, когда дело доходило до секса, у тебя то голова, то радикулит, то настроение не то…

– Потому что ты плохо этим занимался, – получил пощечину от нее.

– К тому же ты постарела, – понесло его. – Да, именно ты постарела, а не я. Мне хочется молодого тела, юных губ и страстного секса, чего с тобой никогда не случалось. Говоришь, я купил Еву? Ну и купил! Кому какое дело? Купил и доволен. Я все могу купить, а ты будешь сидеть со своей злобой одна.

Слова его были подлыми, он, конечно, понимал это, но накипело. В течение полутора лет (с того дня, как он ушел из прошлой семьи, прошло именно столько времени) Виктоша доставала его и Еву, звонила даже среди ночи, говорила гадости, угрожала. Однажды кинулась на мужа драться, еле отбился от нее, апогей безобразия – юбилей. Стоило только припомнить банкет, как сводило скулы от ярости, наконец, и он отомстил. Отомстил больно, непорядочно, так ведь и она не считалась с ним, а он предлагал разойтись мирно. Это Виктоша превратила их отношения в войну, пусть не думает, что он тля бессловесная.

– Получила по соплям? – довольствовался он паузой.

– Знаешь, – абсолютно спокойно сказала отставная жена, – я получила кайф, слушая, как ты сам себя убеждаешь в том, чего нет. Не все у тебя гладко, это меня радует. Не забудь сделать анализы и установить отцовство, когда родится ребеночек, думаю, тебя будет ждать неприятный сюрприз…

– Полагаю, тебя тоже будет ждать сюрприз, потому что ребенок мой, – парировал Даниил Олегович.

– Жизнь покажет. И не звони больше, меня выворачивает от твоего голоса. Желаю не разочароваться, рогоносец.

В трубке послышались гудки. Вот змея подколодная, зомбирует его даже по телефону: рогоносец, рогоносец. Идиотка! Не удастся ей посеять раздор между ним и Евой.

Ева… Леля… Они же обе пропали, а он сводил счеты с Виктошей, упивался жалкой местью! Несолидно. Все, больше не поймается на удочку бывшей жены. Пора действовать решительно, поднимать на ноги милицию, ФСБ, прокуратуру, хоть всю страну с армией и флотом. Даниил Олегович спешно побрился, переоделся и помчался к Валерию Викторовичу Щеглову, который занимается криминальными элементами, ко всему прочему приятель, следовательно, не оставит друга в беде.

Остановившись около управы, он открыл дверцу, спустил ногу на тротуар, но тут зазвонил мобильник. Даниил Олегович, выбираясь из автомобиля, достал трубу, интуиция подсказала посмотреть на дисплей… И вдруг застыл в полусогнутом состоянии возле открытой дверцы, сердце тревожно забилось, руки затряслись. Окошечко на мобильнике высвечивало… Лелька? Даниил Олегович поднес трубку к уху, срывающимся от волнения голосом произнес:

– Леля? Леля, говори, я слушаю…

– Папаша, не ходи туда.

Это была не Лелька, а мужчина. Молодой и незнакомый голос. Прилив крови к голове чуть не свалил Даниила Олеговича, затем отлив крови и – появилась слабость в ногах. Чувствуя, что сейчас рухнет наземь, он осторожно опустился на сиденье и хрипло выговорил:

– Кто вы?

– Позже узнаешь. Ни слова, папаша. Никому.

– О чем? – нашелся он, рассчитывая, что ему скажут о дочери.

– Сам догадываешься. Поворачивай домой.

Даниил Олегович беспокойно огляделся по сторонам. Вокруг машин полно, но ни в одной не заметил мужчину с мобильником. То, что за ним в данную минуту наблюдают, он догадался. Кто и где? Зря искал мужчину с трубкой, Лелькин телефон навороченный, с громкой связью, можно держать его на коленях и разговаривать. Все же кто и где? Пережил Даниил Олегович гадостные ощущения, словно находился на мушке. Также понял, что дочь у этого человека в руках, следовательно, он преследует некую цель.

– Папаша, домой! – вторично приказал голос в трубке.

– Не отключайтесь, – попросил он.

Из здания управы вышел Валерий Викторович Щеглов, направился к своему автомобилю, который стоял недалеко. Первый порыв Даниила Олеговича был броситься к нему, кричать: оцепи место, найди негодяя, который украл мою дочь, а может, и жену тоже, он где-то здесь, следит за мной! От глупого поступка удержала одна-единственная вещь: пока Даниил Олегович будет все объяснять Щеглову, негодяй уйдет. И что он тогда сделает с Лелькой? Нет, надо выполнить условие звонившего. Даниил Олегович завел мотор, торопливо выехал с места стоянки и снова поднес мобильник к уху, управляя одной рукой:

– Где моя дочь? У вас? А жена?

– Молчи, папаша, и все будет хорошо. А то твой треп будет дорого стоить.

– Где моя дочь и?..

Звонивший отключился от связи. Даниил Олегович поехал, куда ему приказали, то есть домой. Спутником его был совершенно дикий страх, доселе незнакомый ему. Даниил Олегович ощущал физически присутствие страха, плотную и невидимую массу, заполнившую салон и вытеснившую кислород. Он задыхался, машинально включил кондиционер. А страх не отпустил, продолжал сжигать воздух, тогда Даниил Олегович открыл окно… стало немного легче, но совсем чуть-чуть, будто появился узкий и длинный тоннель, куда он сможет нырнуть в случае опасности, однако это был обман. Даниил Олегович хотел сорвать галстук и расстегнуть верхние пуговицы рубашки, полагая, что душит его туго затянутый узел и ворот, а галстук вообще не надел и пуговицы были расстегнуты. Этот чертов страх уселся на грудную клетку, как мерзкая жаба, и давил, и душил…

Даниил Олегович резко остановился и заглушил мотор, после чего оглянулся – никого. Если за ним следили, то обязательно на машине. Район, в котором он жил и в котором возвел маленький дворец, глухой, дома здесь частные, одно– и двухэтажные, у него же терем из трех этажей. Улицы узкие и почти всегда безлюдные. Не увидев ни одной машины и ни одного человека, Даниил Олегович распахнул дверцу и откинулся на спинку сиденья. Так, полулежа, провел много времени. Поза была расслабленной, а мозг сконцентрировался на поиске выхода. Тщетно. Должен же быть какой-то выход! Почему его нет, почему? А какой выход, в чем он?

– Надо сначала определиться с целью, – пробормотал он вслух. – А цель – найти Лельку… Как же это сделать? Где искать? Кто звонил?

Даниил Олегович так и не выпустил из руки телефон, крутил руль, а трубку держал в руке. Вот-вот, надо позвонить. А кому? Кто способен помочь в том, чего он не понимает? Сын!

– Роман, – сказал он шепотом, почему-то казалось, что за ним и здесь следят, но невидимки. – Роман, срочно приезжай ко мне… срочно. Есть новости о Лельке.

– Еду, – отозвался Роман.

– Погоди! Я жду тебя недалеко от дома… в машине… то есть на параллельной улице.

– Не понимаю…

– Потом объясню. Выезжай! Срочно!

Переговорив с сыном, Даниил Олегович упал головой на руль и ждал. Изредка он нервически оглядывался, но, не заметив никого из людей, снова падал на руль. Вечерело. Роман приехал через сорок минут, остановил автомобиль напротив, Даниил Олегович ринулся к нему, сел в машину:

– Не будем разговаривать в моей машине.

– Папа, ты не того?..

– Я не идиот! – прошипел папа. – За мной следят.

Рассказав о странном звонке, Даниил Олегович ждал, что скажет Роман, ждал идеи, от сына должно поступить дельное предложение, как быть дальше. Не бросит же Рома родную сестру на произвол судьбы, а у самого Даниила Олеговича идей не имелось, лишь паника и страх охватили всего. Довольно скоро он понял, что Роман в том же состоянии шока, потому и молчал так долго.

– Как думаешь, – не выдержал напряжения Даниил Олегович, – зачем он увез Лелю? Что он хочет?

– Во-первых, не он, а они, – натужно начал сын. – Их как минимум трое. Двое вырубили ребят и втолкнули Лельку в машину. Уехали мгновенно, значит, за рулем сидел третий. Во-вторых, я не знаю, чего они хотят. Обязательно скажут, уж поверь, раз затеяли похищение. Ну, первое, что приходит в голову… потребуют выкуп.

– Выкуп?! – обалдел Даниил Олегович, затем беспомощно хохотнул. – Нет, это… бред. Украли Лельку с целью получить выкуп? Веришь в такие сказки?

– Отец, где живешь? – покосился на папу сын, изобразив лицом сочувствие, какое выражают смертельно больному. – Ты телевизор смотришь, газеты читаешь? Похищение ребенка – один из способов отнятия денег.

– Нет, но обычно похитителей находят, судят…

– Кто тебе сказал? – хмыкнул Роман. – По статистике достаточно большая часть преступлений не раскрывается. Ну, если даже десять процентов, или, к примеру, двадцать, да хоть тридцать. Ты хочешь попасть в эти проценты? И никто не хочет. Может, они по другой причине украли Лельку?

– По какой? – встрепенулся Даниил Олегович.

– Второе, что приходит в голову, – месть. Но в этом случае опасность для Лельки увеличивается вдвое. Кого ты нагрел? Вспоминай.

– Так сразу не припомнишь… – растерялся Даниил Олегович.

– Значит, такие люди есть?

– Да откуда я знаю! – взорвался папа. – Бизнес не гладильная доска, по которой легко скользить утюгом. Ну, приходилось иногда идти на крайние меры…

– Ты, отец, кидал людей?

– А ты никого не кидал?

– Видишь ли, папа… – назидательно начал сын: он явно испытывал удовольствие, поучая отца. – Я дорожу своей бесценной жизнью, это ты думаешь, что родился бессмертным. А по последним данным в нашем регионе убивают чаще тех, кто кидал своих партнеров. Вспомни плиточника, его убили по этой причине, вспомни директора рынка, своего друга Хусаинова. С ходу могу назвать человек пять-шесть. Поэтому я, папа, стараюсь нагреть только одного товарища – любимое государство. Да и то, когда на сто процентов уверен, что меня оно не поймает. А с людьми, папа, надо осторожно обращаться, иначе пулю заработаешь.

– Хорошо, но почему тогда украли мою дочь, а не меня… – Не повернулся язык сказать: «Почему меня не прихлопнули?»

– Этого я не знаю. Наверное, чтоб больней было.

– Третье что приходит в голову? – с надеждой спросил Даниил Олегович, которому два первых варианта очень не понравились.

– Больше версий нет. Кстати, Ева вернулась? – Папа лишь отрицательно покачал головой. – И что ты думаешь по этому поводу?

– Ничего, – хмуро сказал Даниил Олегович.

– М-да… – протянул Роман, уставившись в лобовое стекло. – Дело дрянь. Придется ждать, что они нам приготовили.

– Ждать? – расстроился папа. – Сколько ждать? Это невозможно! Представляешь, что творится с Лелькой? Она ведь совсем юная! Ей страшно. Я не знаю, где Ева, может, тоже у них… Ведь обе пропали вчера вечером. Давай подумаем, что мы можем сделать?

– Ничего, – обрубил надежду Роман. – Нам найти похитителей Лельки и отнять ее у них не под силу, ты должен это понимать. Надо обратиться в милицию, прокуратуру…

– Ни за что! – воскликнул Даниил Олегович. – Он мне приказал: не ходи туда. А я собрался идти к Валерию Викторовичу. И еще он сказал, чтоб я молчал.

– А ты и не ходи, пригласи его домой…

– С ума сошел?! Они следят за мной, возможно, прослушивают дом…

– Папа, – протянул Роман. – Это обычные бандюги, а не разведывательный центр. Нет у них прослушивающих устройств, пеленгаторов и прочей атрибутики шпионов.

– Думаешь? – с сомнением спросил Даниил Олегович, тот кивнул, мол, уверен. – Все равно мне не по себе. Как же встретиться со Щегловым?

– Ну, раз ты так боишься…

– Я перестраховываюсь, – уточнил Даниил Олегович.

– Давай съездим к нему домой. Или сделаем так: я сам к нему съезжу, а ты жди моего звонка. И запомни, матери ни слова.

– Идет, маме не скажу, – согласился он. – Но я поеду с тобой.

Даниил Олегович поставил свою машину в гараж, выждал время, за которое переоделся до неузнаваемости, и созвонился с соседями:

– Меня атакуют неизвестные выродки, а я хочу выяснить, кто это. Могу ли воспользоваться вашим выходом? Я перелезу через ограду и выйду от вас.

– Разумеется, всегда рады помочь.

По-другому и не должно быть, соседи обязаны помогать друг другу. Оставив в доме свет, он вышел через соседний двор в надвинутой на лоб кепке, в куртке с поднятым воротником и быстро зашагал, ссутулившись, вдоль тротуара. Да, меры предосторожности сейчас наиглавнейшая вещь.

Щеглов выслушал все о похищении Лели, о странной, необъяснимой пропаже Евы и предупреждении «не ходить туда». Его грузное тело находилось в покое, а лицо в напряжении – он грозно хмурил брови, поджав губы. На столике стояла водка и закуски, но никто не притронулся ни к еде, ни к выпивке.

– У нас в год несколько случаев увоза девчат, – сказал Щеглов. – Дела заводили по факту изнасилования, в основном их отпускали…

– Что значит «в основном»? – насторожился Даниил Олегович.

– Это значит, что были случаи… убийств. Не пугайся, – поспешил он успокоить Даниила Олеговича, – ни в одном из происшествий в нашем городе родственникам похитители не звонили. О вчерашнем похищении я в курсе, а Ева, говоришь, тоже вчера пропала?

– Да.

– Ее родителям звонил?

– Ой, нет, боялся, – встрепенулся он и кинулся к телефону. – Алло… Это Даниил Олегович, здравствуйте. Ева к вам не заезжала?.. Да нет, просто жду ее, она к подруге поехала, пока не вернулась… Что вы, еще не поздно, девяти нет. Извините, пойду, выкачу машину из гаража, думаю, придется ехать за ней.

Даниил Олегович положил трубку на телефонный аппарат и сник, повесив голову. Дополнительных слов не нужно было, Евы у родителей нет.

– Заявление о пропаже принимают только через три дня, – сказал Щеглов. – Так что в любом случае придется ждать.

– Чего? – понуро спросил Даниил Олегович.

– И трех дней, и звонка тех, кто требовал от тебя, чтоб ты не ходил в управу, – объяснил Валерий Викторович. – Теперь о том, что я могу сделать. Во-первых, поставим на прослушивание твои телефоны, во-вторых, подготовимся к условиям.

– К каким условиям? – Даниил Олегович выглядел болваном, задавая примитивные вопросы, даже сын поморщился.

– Нил, те парни, что увезли Лелю, не насильники, понял? – сказал Щеглов. – Нет, я не исключаю подобный вариант, в то же время, думаю, у них какая-то другая цель, иначе не звонили бы тебе. Позвонят еще, будь уверен, им что-то нужно, проклюнутся в ближайшее время. Работаем тихо, завтра я переговорю с Мокрицкой и попрошу ее взяться за поиски…

– С кем? – в самом вопросе Романа звучал протест. – С бабой? Да что она смыслит в этих делах?

– Не руби с ходу, – осадил его Щеглов. – Работала она в крупном городе аналитиком при уголовном розыске, соображает неплохо. Это не женщина, а… сам узнаешь. К тому же в милиции она новенькая, ее мало кто знает, перелетела сюда случайно, потому что замуж вышла. Вот так любовь ломает карьеру. Сейчас Мокрицкая на должности дознавателя, у нас ведь нет ставки аналитика, но занимается уголовными делами вместе с сыщиками. Подстегнешь ее рублем, Нил, и ребятам, которые с ней будут работать, кинь сколько-нибудь, чтоб стимулировать. Один человек с таким делом не справится, к тому же время не терпит. Надеюсь, она скоро выйдет на похитителей, ну а потом мы бросим все силы, чтобы забрать Лелю. Теперь давайте выпьем.

В десять Даниил Олегович и Роман вышли от Щеглова.

– Ты сейчас куда? – спросил отец сына.

– К маме. Она одна, ей нужна поддержка.

Даниил Олегович покивал, не смея сказать сыну, что ему тоже нужна поддержка, что он боится возвращаться домой. Еще поднимет на смех: жениться на молоденькой девушке не побоялся, а в доме находиться один боишься. К сожалению, между ними образовалась широкая и глубокая пропасть. Даниил Олегович прилагал старания, дабы вернуть расположение сына, сблизиться с ним, как было раньше, но… Роман при каждом новом шаге отца навстречу делает два шага назад, не подпуская его к себе. Проводив тоскливым взглядом авто сына, Даниил Олегович вошел в пустоту.

Дом, в котором было так уютно и мило, показался не только пустым, но и опасным. Никак не мог избавиться Даниил Олегович от ощущения, что не один в своей крепости. Не один! От этой мысли кидало в пот. Не один! А оружия он не имел, завтра же надо купить хотя бы пистолет. И автомат! Дома держать автомат, а при себе всегда иметь пистолет. Охрану бы неплохо нанять, нормальные люди давно живут с охраной. Фу, как противно одному!

Даниил Олегович взял в кладовой топор – все же оборонительное средство – и обошел все комнаты, заглянул в каждый угол… Звонок мобильника.

– Слушаю…

– Где ж ты был, папаша? – услышал тот же мужской голос, а определитель не показал номер звонившего.

– Вы?! Это вы?.. Где моя дочь?

– Если вякнешь кому, то найдешь свою дочь с перерезанной глоткой.

– Значит, она у вас? Дайте ей тру…

Гудки. Даниил Олегович стремглав кинулся вниз, намереваясь убраться из дома, но на лестнице замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Нет, сначала он позвонит сыну.

– Роман, ты?

– Конечно, я, – раздраженно сказал тот в трубку. – Что стряслось?

– Он звонил мне! Мужчина, который звонил днем.

– И что? Что сказал?

– Чтоб я не вякал, иначе Леле… глотку перережут.

– И все?

– Все. Они следят за моим домом.

– Давай переспим с этим, я чертовски устал, а думать будем завтра. Не бойся, если они и следят, то где-то снаружи, в твой дом просто так не пробраться.

– Кто тебе сказал, что я боюсь? Или ты считаешь отца трусом? – В следующий миг Даниил Олегович перешел на шепот: – А если у них Ева? У нее есть ключи.