Текст книги "Хроники побережья. 1-я, 2-я части. Реалистичное фэнтези"

Глава 7. Странный плен

Просторный двухэтажный белокаменный дом, с покатой крышей, высокими окнами, тяжелая деревянная дверь. Огромный двор с невысокой, недавно скошенной травой. Наверное, при солнечном освещении этот каменный дом выглядел аккуратно и живописно, но в сумерках он казался мрачным, хоть и был светлым. В стороне от ворот во дворе, огороженном глухим высоким забором, расположилось длинное вытянутое строение из бревен.

При нашем появлении все во дворе пришло в движение. Забегали дворовые девушки и парни. Первые пробегали из дома к строению и обратно, носили еду из погреба. Парни делали более тяжелую работу – топили баню, вода, видно уже была приготовлена, потому что с ведрами никто не бегал. Словом, слуги встречали хозяина. Спешились с лошадей. Меня провели в дом, показали комнату. Есть мы сели втроем. Глен, Денни и я. Андрей отправился домой в деревню.

Пленницей я себя не чувствовала, однако и покинуть этот дом я не могла. За столом Денни смущался, чувствовалось, что ему неловко, а Глен сидел и уплетал все, что хотел.

– Ты можешь пройти к себе, отдохнуть, – великодушно разрешил он мне после нашей трапезы, – Денни тебя проводит. Только не вздумай покинуть мой дом, дорогая. Слово «дорогая» прозвучало с сарказмом.

Будучи сыном богатого отца, главы в селении, жил Глен припеваючи в своем отдельном доме. Из отцовского он переселился не так давно, года два назад.

О недавнем переселении Глена поведал Денни, когда вел меня по лестнице на второй этаж. После полутемного коридора, мы оказались в довольно светлой комнате с одним окном. У стены стояла широкая кровать, покрытая красивым бордовым покрывалом, расшитым золотом.

– Если что-то понадобится, попроси кого-нибудь из слуг позвать меня, – сказал Денни. Его серо-голубые улыбающиеся глаза мне так кого-то напоминали, но я никак не могла понять кого, Денни смущенно отвел взгляд. Только по мимолетной улыбке я могла судить, что он мне не враг.

Пока мы ели, была приготовлена ванна, и служанка провела меня в ванную комнату.

– Как тебя зовут? – спросила я, когда мы вышли в коридор.

– Мила, госпожа.

От неожиданности я закашлялась.

– Ты чего? Какая я тебе госпожа? – уставилась я на нее.

– Ну как же, господин Глен велели с вами хорошо обращаться.

«Господин Глен? Ну и дела, порядочки здесь у них. Я не слышала, чтобы Тая называли господином, когда мы ходили с ним в селение тарийцев. К нему обращались по имени, как к другу или хорошему знакомому».

Великолепная ванна, наполненная теплой водой с чем-то ароматным, наверно, Мила соль какую-то добавила, манила меня и в то же время настораживала.

– Это успокаивающие травы, – пояснила Мила, видя, что я не решаюсь начать раздеваться.

Запах леса, душистое мыло.

– Да, спасибо. Дальше я сама справлюсь.

– Я должна вам помогать во всем.

– Вот и помогай – не мешай мыться. Подожди за дверью.

Девушка бесшумно шмыгнула за дверь.

Как же хорошо! Теплая вода бережно окутала меня, запашистая белоснежная пена, как пуховое одеяло покрывала поверхность воды. Так приятно после долгого трудного дня, насыщенного такими переживаниями, успокоиться в теплой ванне. Прошлась губкой по телу, ополоснулась прохладной водой из большого кувшина. Пахнущий свежестью, уютный мохнатый халат, висевший на вешалке, оказался до пят.

Служанка Глена ждала меня за дверью, она прошла со мной до комнаты.

– Мила, иди, пожалуйста, я очень устала и хочу спать.

– Я помогу раздеться, – с готовностью ответила она.

– Зачем? Иди уже, в самом деле. Что я халат не сниму? – удивилась такому предложению я.

– Но меня накажут, – девушка умоляюще смотрела на меня, – мне велели прислуживать вам, леди Лиса.

– Леди? Да ты смеешься?

– Ну, вы же запретили называть вас госпожой.

– Зови меня просто Лиса. Хорошо? Я скажу, что ты все сделала, что нужно и как надо. А теперь иди, у меня уже глаза закрываются от усталости.

Спала я беспокойно. Мне снилась огромная старинная зала с высокими узкими окнами. Ее стены, обитые старинным гобеленом приятного пурпурного цвета, казались мягко-шершавыми, если такое сочетание возможно. Под самым потолком, украшенные самодельными игрушками, освещенные многочисленными свечами, они придавали помещению таинственность и загадочность. Свечи расположились вдоль стен и в центре в позолоченных канделябрах. Сшитые из разноцветных тканей, связанные из цветных ниток многочисленные игрушки красиво украшали эту огромную комнату с высоким многометровым потолком

Нарядные молодые девушки и парни танцевали под красивую нежную музыку. А музыканты старались на славу у противоположной от окон стены, играли на скрипках и арфах.

Неожиданно створки окон распахнулись, снаружи ворвался холодный воздух.

Сверху на веревках спустились мужчины в старинных одеждах. Это друзья моего спасителя. Откуда-то появился Тай. Он положил теплую ладонь мне на плечо, обнял за талию другой рукой. Мы взлетели вверх, прямо к окну. Неведомая сила вытолкнула нас наружу. Я и мой друг оказались в саду.

Ночь лунная, и видно все довольно хорошо. Красиво! Только любоваться некогда. Мы укрылись за стоящими рядом кустами. Алекс и Влад, словно растворились в чернильной темноте, так как луна скрылась за набежавшей тучей. Я и Тай вскочили на лошадей, которых они заранее привели сюда, и мы верхом помчались прочь от замка. Ничто не нарушало тишины. Только потом я поняла почему. Копыта у лошадей были обвязаны чем-то мягким.

Я проснулась с чувством неуверенности в себе и уверенности, что это было на самом деле.

Утром я вышла из комнаты, чтобы умыться, и как-то так получилось, что вчерашнее посещение ванной комнаты я не особо помнила, забыла в какую сторону мы шли по коридору и куда сворачивали. Вечером от пережитых потрясений я очень устала, поэтому теперь мне пришлось пойти наугад.

За поворотом оказалась лестница вниз. Я спустилась и обнаружила дверь. Закрыто. Очень интересно. Уж раз меня привезли против моей воли, почему бы не разузнать то, где я нахожусь. Посмотрим, что там за дверью. Я повозилась немного шпилькой в замке и смогла его открыть. Дверь со скрипом отворилась.

Вид предстал не очень красивый. Стены из серого камня. Массивные старые цепи на стенах наводили ужас. Небольшое окно под потолком, из которого ничего не было видно, лишь проникало немного света. Вдоль стен стояли клетки с крысами, самыми настоящими серыми крысами. Я поскорее покинула это помещение, снова закрыла навесной замок на двери, чтобы все выглядело, как было.

Пришлось подняться по лестнице и идти в другую сторону по коридору. Миновав дверь в свою комнату, я, наконец, нашла ванную и смогла умыться, спустилась на первый этаж и заглянула в светлую кухню, залитую утренним солнцем.

– Привет, Лейка.

Денни сидел за столом.

– Привет, Денни. Ты мне?

– Ты видишь еще кого-то? – Денни прищурился и улыбнулся.

Я ступила через порог.

– Почему Лейка?

– Ты похожа на бабочку Лейку. Это очень красивые, нежной розово-фиолетовой окраски бабочки. Их много летает перед дождем. Они ищут укрытие от непогоды.

– Укрытие мне бы точно не помешало. От Глена.

Денни засмеялся.

Мы сидели в кухне вдвоем. Большая комната с деревянными шкафами и светлыми желтыми занавесками, деревянный стол, несколько стульев, две печи, большая и маленькая, на большой печи готовят в холодное время года, а летом – на маленькой.

Заварочный чайник с синими цветами, похожими на васильки красовался посреди стола. Такие же кружки и тарелки расставлены по столу.

Мы сидели за столом. Денни рассказывал о том, как в прошлом году они ездили в дальнее селение. Я слушала и не слышала. Его выразительные серо-голубые глаза смеялись, губы быстро что-то говорили. Я чувствовала, как мурашки ползут по моей спине. Вдруг, он почувствует, что со мной что-то не так? Что, если я выгляжу глупо? Эмоции захлестнули меня, в ушах зашумело, сердце колотилось в бешеном ритме.

Денни остановился на полуслове и просто посмотрел на меня, потом сел рядом на табурет, взял мою руку в свои ладони. Его глаза смущенно улыбались, хотя, глядя на него, нельзя было сказать, что он смущен. Меня обдало жаром, уже в который раз. «Не молчи, скажи что происходит. Почему твое присутствие так на меня действует?», – думала я.

Он гладил кожу моих рук и смотрел, смотрел, и все отступило и стало неважным.

– Я благодарен тебе, что помогла мне, перевязала руку.

От его глаз шел голубоватый свет, и сам он, словно, освещал все вокруг себя.

– Не стоит. Просто я могла и должна была это сделать.

– Все равно, спасибо.

В шкафу стоял кувшин с питьем. Пить хотелось неимоверно. Я принюхалась, похоже на компот, судя по запаху. Попробовала, вкус не очень. Денни смотрел на меня, потом сказал

– Я пью, отец велел. Ему целитель сказал, чтобы я пил. Это отвар листьев ароша. Недавно мелкий паучок укусил, все из-за него.

Он улыбнулся не очень весело.

Мы помолчали.

– Как рана? Давай сделаем перевязку, – я взглянула на Денни.

– Все необходимое в том ящике, – кивнул он на один из ящиков стоящего рядом посудного шкафа.

– Слушай, Денни, у тебя рана затянулась, можно больше не перевязывать. Но как-то слишком быстро. Не находишь?

– Да. Быстро. У тебя руки волшебные, – засмеялся Денни, – когда они рядом с раной, боль проходит.

– Это странно. Раньше такого за мной не замечалось, – пожала я плечами.

Глава 8. В саду

Около пяти часов вечера, когда в дверь комнаты тихо постучали, я сидела в кресле и читала книгу. Взяла ее накануне в библиотеке Глена.

– Войдите, – ответила я.

Дверь открылась, на пороге стоял Денни. Он робко переминался с ноги на ногу.

– Лис, не хочешь пройтись по саду? – смущенно спросил он.

– Я же здесь, вроде как, пленница, – удивленно взглянула я на него.

– Вроде как, – улыбнулся Денни, – пойдем, пройдемся.

– С тобой? – уточнила я.

– Да, – Денни кивнул.

– Хорошо. Погода хорошая. Можно пройтись, – спокойно сказала я, а внутри все ликовало и пело.

Я была рада выйти в сад погулять, это очень неплохо, мне надоело сидеть все время взаперти.

Мы пошли по тропинке, петляющей среди деревьев. Вдалеке на площадке для спортивных занятий тренировались Глен и еще несколько человек. Парни такого же примерно возраста, как Глен боролись друг с другом.

– Ты отлыниваешь от тренировки? – спросила я.

– Я охраняю тебя, – ответил Денни и, прищурившись, улыбнулся.

Мы гуляли по саду, разговаривали, нам было просто и весело, не то, что с Гленом. С тем я еле заставляла себя выдавить хотя бы слово, старалась вообще делать вид, что не замечала его, впрочем, он отвечал мне тем же.

Я рассказала Денни о пропавшем кулоне, что это подарок отца и напоминание о доме, говорила о том, что я издалека, с северо-запада. Это была, в общем-то, правда, просто я не уточнила, что попала к ним из другого мира.

– Денни, расскажи о себе, – попросила я.

– Ты точно хочешь знать это? – удивился он.

– Конечно, – кивнула я. От его вопроса сердце зашлось, с ним что-то не так?

– Знаешь, – тихо начал Денни, – никогда еще не приходилось рассказывать о себе. Я был младенцем, когда меня нашли кальширы. Это было на Дальнем озере, так его называют в обоих селениях. В лодке, кроме меня, никого не было, я лежал в маленькой корзине, завернутый в красивое голубое одеяльце. Те, что нашли меня, никого не увидели, кто бы звал на помощь. Родители Глена взяли меня к себе в семью и растили как родного сына, Глен мне, как брат. Когда мне было десять лет, а Глену двенадцать, случилось так, что Глен пропал. Он просто исчез, никто не знал, что произошло. Мы обыскали все в нашей части острова, посылали на поиски людей, и сами с отцом ездили и искали в других частях острова. Только потом, спустя много времени узнали, что его увезли улийцы. Это воинственное племя с другого острова. Они похищают мальчиков десяти-двенадцати лет, обучают их воинскому искусству и потом заставляют воевать за интересы своего племени, в основном за земли. Мама не выдержала, она не смогла оставаться дома, ушла с бродячими артистами, когда те проходили через наше селение. Отец с того времени один. Глен вернулся через четыре года, ему удалось бежать. Но, то время, проведенное в плену, наложило на него тяжелый отпечаток. Он стал злым и жестоким, никому ни в чем не сочувствовал после возвращения.

Похоже, никому до меня не было дела. Зачем вообще было меня похищать? Ответ я уже знала. Только, чтобы досадить Таю и получить выгоду для себя. Глен видел нас вместе и решил, что мы пара. Ему очень хотелось завладеть селением Тая, стать главой сразу двух селений.

Глен шел навстречу. Прямой, с военной выправкой, которой позавидовал бы любой генерал, как всегда чем-то озабоченный. Я юркнула за куст рядом с дорожкой.

– Денни, ты не слишком много времени уделяешь нашей пленнице? – спросил он, поравнявшись с братом.

– С чего ты взял, Глен? Она помогла мне, я просто стараюсь быть вежливым, – ответил Денни.

– Смотри, не влюбись со своей вежливостью, – буркнул Глен недовольно и пошел в сторону подвала.

– К своим любимым крысам отправился, вечно проводит там кучу времени. И как можно возиться с такими тварями, непонятно. Видно, привык к ним, когда был в плену. Ведь поначалу его долго держали в одиночной клетушке между занятиями, единственными посетителями, кроме надзирателей, были крысы, – Денни говорил это мне.

***

Денни любил уединяться в библиотеке. Я застала его там, когда решила воспользоваться возможностью посмотреть, какие книги здесь есть. Мы проговорили довольно долго. Это сблизило нас еще больше. Хотя, мне и до этого нравился Денни, но то, что он любил чтение, как и я, делало нас немного заговорщиками, ведь мы оба не особо афишировали свое увлечение. Денни, в частности, чтобы Глен не подшучивал лишний раз по этому поводу над ним, а я просто не расположена была вести с Гленом светские беседы о своих или его вкусах. О себе говорить не хотелось с ним, а его персона меня совсем не интересовала.

После обеда, я получила записку. Под дверь просунули, сложенный вдвое белый листок из тонкой бумаги. Я развернула и прочитала. Писал Денни, он предлагал снова встретиться завтра вечером в саду. Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке, а на душе стало светло.

На следующий день я едва дождалась вечера.

– Денни, – шепотом позвала я, дойдя до моего вчерашнего укрытия от Глена.

– Я здесь, Лиса, – он вышел из-за кустов можжевельника, освещенный лучами закатного солнца.

Мы пошли по дорожке, углубляясь в сад.

Глава 9. Глен

Он бежал по скользкому льду. Последние силы покидали изможденное уставшее тело. Скорее. Только бы добраться до спасительной полыньи.

Он не обращал внимания на пушистые хлопья снега, медленно падавшего с неба.

Что будет, если он не успеет, не хотелось даже думать. Позади уже слышалось тяжелое дыхание и звуки клацанья зубов. Боковым зрением увидел, как с двух сторон его обходят волки. Очень тощие и голодные. Еще немного и он окажется в кольце. Но спасение близко. Он все-таки успел добежать до портала, ему нужно вернуться домой.

Внезапно твердый лед исчез из-под ног, кусачий холод охватил все тело, Глен не мог вдохнуть, судорогой свело ноги, и он перестал чувствовать реальность.

Один, второй, третий… Волки остановились у полыньи. Куда подевалась добыча? Ужин был так близко. Слюна капнула на свежий снег, проделав в нем тонкое углубление.

Глен открыл глаза. Чувство, что он снова находился в казарме, пришло вместе с разочарованием и ощущением опустошенности.

Неужели опять этот сон, Святые Боги. Он снова должен собрать всю волю и остатки сил в кулак, впереди долгий трудный день. Тренировки, побои, унижения. Когда все это закончится, как он устал от этих ежедневных бесконечных занятий, изматывающих, изнуряющих, устал от вечно недовольных, всегда готовых для наказаний надзирателей.

Все мальчишки, что содержались в этом душном бараке, когда-то жили со своими семьями на разных островах вокруг Ульча. Теперь же они были пленными, которых натаскивали для завоевательных войн улийцы. Самим-то им не особо хотелось подставлять свои головы.

Пленных мальчишек, еще с не окрепшей психикой, разделяли друг с другом, чтобы сломать, чтобы не завязалась дружба между ними. Их содержали в длинном деревянном здании в тесных одиночных клетушках. Кровать и стол были прочно прикручены к полу. Разговаривать между собой во время изнурительных тренировок строго запрещалось. Запрещалось практически все. Разрешалось только есть, спать и заниматься с наставниками-надзирателями, которые обучали их военному ремеслу.

Если бы в тот день он не пошел на берег моря или, хотя бы был осторожен, а он просто беспечно сидел, задумался о своем, отвлекся, потому его и схватили неожиданно. И вот теперь он вынужден служить этим улийцам.

Настанет день, он верил, что настанет, когда он сбежит отсюда, во что бы то ни стало, сбежит. Уже четыре года он здесь. Тогда ему было двенадцать. Он уже начал откладывать сухари, много, конечно, собрать не получилось, но хоть что-то. Лодку давно заприметил, ее оставлял вдали от их лагеря старик. С утра ловил рыбу и оставлял лодку на ночь на берегу. Значит, бежать нужно ночью.

Когда все легли спать, Глен лежал, делая вид, что уснул, потом тихонько натянул одежду и вылез в незапертое на крючки окно, тихонько притворил створки, шмыгнул в спасительную тень, перевел дух и, как можно тише, пустился бегом к обрывистому берегу. Спустился к воде, скрываясь за обрывом, почти по кромке воды бежал изо всех сил в сторону лодки. Там обрезал веревку, которой та была привязана, и поплыл вдоль самого берега. Небольшой мешочек с сухарями оттягивал карман, это все, что удалось утаить от надзирателей. Если удастся уйти от погони, тогда он и подумает, как раздобыть еду, все равно иначе было никак не сбежать, к тому же и воду нужно будет найти.

Как ни был Глен насторожен, стрела просвистела мимо уха неожиданно, как молния, которую не ждешь, если дождь еще не начался. Он пригнулся и заработал изо всех сил руками, налегая на весла. Лодка была старая, но отплыть подальше от берега, где его не смогут достать, у него получилось.

Из прибрежных вод едва не оказался в открытом море, что на такой посудине, как эта старая лодка, было бы равносильно гибели. Постепенно улийцы, преследовавшие его вдоль берега, отстали.

Он повернул немного назад и потом плыл параллельно берегу, пока не понял, что остров остался далеко позади. Сколько прошло времени, не знал. Когда впереди замаячили скалы, обрадовался, но этот со всех сторон небольшой скалистый остров пришлось пройти мимо. Пристать, чтобы выйти на берег, было негде.

Голод еще можно было терпеть, но жажда была просто невыносимой. Глен периодически откладывал весла, чтобы отдохнуть, и тогда лодка медленно покачивалась на волнах, потом снова греб и держал курс на юг.

Земля. Кажется, земля. Напряженно всматривался. Точно. Святые Боги! Наконец-то он смог пристать к берегу.

Направился вглубь острова. Темные ягоды калины спасли его. Немного насытился и смог забраться на развесистое дерево, с него и увидел реку. Небольшую. Но какое ликование охватило его в тот момент, это было спасение, это была жизнь.

Потом он долго наслаждался той самой жизнью, лежа на берегу. После калины сил стало чуть больше.

Костер развести не составило труда, отец научил этому давно. Втроем с отцом и младшим братом Денни раньше часто приходилось ночевать вне дома. Как давно это было, словно в другой жизни.

Глен нашел подходящие камни, чтобы высечь искру, развел костер. Сухая трава вспыхнула, после разгорелся и хворост. На вертеле зажарил пару грибов, что нашел в низине. В почти догоревший костер положил корни лопуха и завернутые в листья два яйца каких-то птиц. Яйца он нашел в гнезде, спрятанном от посторонних глаз в кустарнике. Глен не стал забирать все, чтобы не разорять гнездо, из пяти яиц взял два.

Еще пара таких остановок, и он добрался до Ирупа до того места, где его схватили улийцы, шел долго, не спешил, радовался родной земле, тому, что удалось вернуться. К дому подошел уже в сумерках.

– Отец, – только и смог вымолвить, когда увидел, шедшего в дом отца.

– Глен! Живой! – отец обернулся и, не веря глазам, поспешил крепко обнять сына.

Выбежал Денни.

– Глен! Ты?!

– Я. А ты вырос, Денни, – тихо ответил Глен.

Они обнялись.

За ужином Глен долго рассказывал, где он был, и как ему удалось бежать. Потом больше сам никогда не возвращался к этой теме, если его спрашивали, отделывался короткими фразами.

Глава 10. Побег

Помощи пришлось ждать несколько дней. Пока меня хватился Тай, пока они доехали сюда. Тай и его верные друзья Влад и Алекс начали борьбу за мое спасение.

Из окна комнаты я могла видеть, расположенный метрах в трех-четырех от стены дома, плотный и очень высокий забор.

Влад, Алекс и Тай стояли внизу под окном моей комнаты. Как они сумели перебраться через такую высоту? Тай свистнул чуть слышно. Я почему-то стазу поняла, что это он, выглянула. Тут же ко мне в комнату через открытое окно влетела веревка с крюком, прочно зацепившимся за деревянный подоконник. Тай забрался по ней в комнату без особых усилий, как кошка, будто он всю жизнь только и делал, что прыгал и лазал.

Послышался шум, появился Глен у задней стены дома. Еще немного и он шагнет в нашу сторону и увидит веревку. Втянуть ее в комнату мы не успеем. Что если он заметит ее?

– Глен…

Денни окликнул его, как раз вовремя. Может, все будет хорошо, и мы благополучно покинем этот такой гостеприимный для меня, но нежеланный и чужой дом.

Глен и Денни заговорили между собой, и это оказалось так кстати.

– Лис, держись за меня крепко, – прошептал Тай, когда те медленно удалились за угол дома, и не успела я оглянуться, как мы уже спустились прямо в клумбу под окном.

– Я не смогу залезть на такой высокий забор, – меня трясло от страха, что нас обнаружат.

– Это и не понадобится, – спокойно прошептал Тай.

Рядом оказалась большая яма у самого забора, в которую он залез и поманил меня за собой. Когда они успели выкопать такую огромную яму? Но размышлять было некогда. Я спустилась следом, а он уже пролез под забором. Когда я последовала его примеру, с той стороны меня за руки вытянули Влад и Алекс. Это оказался большой подкоп под забор. Очень большой, как те, что делают собаки, но гораздо больше.

Отблеск от оконного стекла нарушил темноту, на какой-то миг луна показалась из-за туч. Красиво! Только любоваться некогда. Мы укрылись за стоящими рядом кустами. Алекс и Влад, словно растворились в чернильной темноте, так как луна уже скрылась за набежавшей тучей, а мы с Таем вскочили на лошадей, которых друзья заранее привели сюда. Ничто не нарушало тишины, потому что копыта у лошадей были обвязанным тканью.

Я и Тай направились на северо-восток. Погони за нами не было.

– Где Алекс и Влад? – тихо спросила я у Тая.

– Они отвлекают Глена и его шайку. Глен думает, что мы все вместе. Никому не придет в голову, что ты и я вдвоем едем совсем в другую сторону от нашего селения. Так мы уйдем от погони, а Влад и Алекс смогут спокойно водить за нос Глена. Кальширы не подумают, что мы с тобой поехали в другую сторону.

Тай и я ехали в некотором отдалении от берега, старались не выходить из-под спасительных для нас деревьев с пышной листвой.

Через некоторое время я почувствовала на себе пристальный взгляд, и это заставило обернуться. Сзади, немного поодаль стояла поникшая серая волчица с негустым мехом. Она смотрела одновременно грозно и испуганно.

– Тай, мне кажется, нас заметили, – тихо, стараясь выглядеть как можно более спокойной, сказала я и остановилась, внутри все сжалось, казалось, я чувствовала, как приподнимаются мелкие волоски на коже.

Лошади зафыркали, их едва удавалось сдержать.

– Не может быть. Неужели выследили? – Тай замер на месте.

– Медленно. Посмотри за спиной, – я сглотнула и продолжала стоять.

– Лис, стой, не шевелись, – хрипло чуть слышно прошептал Тай после того, как увидел волчицу.

– Я и так стою. Не знала, что здесь тоже есть волки. Что они делают на побережье? – я, как и Тай, перешла на шепот, – тихо, Мэлс, не бойся, все будет хорошо, – стараясь быть спокойной, говорила я, поглаживая коня по шее и гриве.

– Наверно, им здесь нравится. А ты думала, в здешних местах только бабочки летают? – прошептал невозмутимый Тай.

Он еще мог рассуждать о чем-то постороннем.

– Иви, все хорошо, – Тай нагнулся и тихонько прошептал на ухо своему коню, лаская его за шею.

– Почему она не уходит? – спросила я, обернувшись и глядя в сторону серой волчицы, стараясь не наткнуться на ее взгляд.

Послышались скулящие звуки.

– Вон оно что. Там, должно быть, волчата. Пойдем, посмотрим, – позвала я и потянула легонько Тая за рукав.

– Да ты что? – заколебался он.

Я осторожно слезла с Мелса. Он так и норовил пуститься вскачь. Медленно сделала шаг в сторону волчицы. Еще один. Она не отбежала, устало опустилась на траву, видно, давно здесь. Рядом зияла яма, ранее прикрытая травой, а сейчас в ней находился волчонок.

– Смотри, Тай, какой хорошенький, – сказала я, осторожно заглядывая в яму, – Надо его достать.

– Лис, ты как это представляешь? – Тай уставился на меня, широко раскрытыми глазами.

– Не знаю. Но надо им помочь, – стояла я на своем.

– Ладно, ты же не отстанешь, – усмехнулся он.

– Ты прав, – прошептала я и улыбнулась, потому что знала, что он уже согласен.

Тай слез с Иви, подошел к нам и привязал веревку к ближайшему дереву, опоясал себя вокруг и спустился в яму. Волчонок очень боялся человека. Я достала из котомки кусочек вяленого мяса, бросила вниз, Тай поймал его и предложил волчонку. Бедный малыш совсем оголодал, потому, что согласился принять еду из рук человека.

Немного подкрепившись, он подставил бочок, как маленький щенок, Таю к руке. Теплая ладонь коснулась мягкой шерстки. Тай поиграл, потом взял в руки и посадил волчонка за пазуху, поднялся по веревке, освободил его, и тот сразу бросился к матери. Волчица все это время напряженно наблюдала за нами. Как только волчонок оказался рядом, она нетерпеливо ткнула его носом. Обнюхала малыша. Медленно повернула голову к нам, степенно наклонила на пару секунд, в глазах ее читалась благодарность.

– Ну, все! Идите, – Тай едва уловимо кивнул в сторону леса.

Они медленно пошли, волчица оглянулась несколько раз.

– Тай, мы сделали доброе дело! – я радовалась, как бабочка теплому дню.

– Ну да. Я думал, что останусь в той яме, а эта милая собачка меня не выпустит, – ответил он.

– Да ты что? Ты же спас ее ребенка! – настала моя очередь удивляться, широко раскрыв глаза.

А теперь, Лис, тебе предстоит тернистый путь в поисках наших коней. Я озадаченно смотрела то на Тая, то на место, где еще совсем недавно стояли Мелс и Иви.

– Как нам теперь быть? – изумленно спросила я.

– Будем идти пешком. Долго. Очень долго, – Тай улыбался.

– А чего ты радуешься, Тай? – я удивленно его разглядывала, словно впервые видела.

– Просто ты такая красивая, – он засмеялся, – столько эмоций! – и громко свистнул.

Вскоре появились Мэлс и Иви.

– Они знают мой свист, и поняли, что опасности нет.

– Хорошо. Значит, поиски отменяются, – облегчено вздохнула я.

– Да. Но нет уверенности в отмене тернистого пути, – засмеялся Тай, – добираться до селения еще не один день.

Мы ехали уже довольно долго.

– Кстати, о бабочках, – прервала молчание я, – Глен, считает меня бабочкой в своих ладонях.

– Видимо, не только тебя. Он всех тарийцев считает бабочками в своих руках.

Я вспомнила, как мы сидели у костра с Денни. Он, наверно, и думать забыл обо мне. Ведь это Тай меня спас. Но Денни не сказал Глену, когда увидел, что мы убегаем, он видел, я знаю. Теперь я свободна, Тай меня вытащил из этой переделки, а Денни невольно помог нам сбежать. Пока мы шли, я все думала о том, как Денни, чуть прищурившись, улыбался, когда я накладывала ему повязку, хотя ему было очень больно.

Просто он поступил порядочно, что не выдал нас Глену, вот и все. Не выдумывай того чего нет, – убеждала я себя.

Мы сделали остановку. Тай развел костер, чтобы мы могли поесть. Острием длинной палки он поймал у берега несколько крабов, которых мы запекли в углях. Воду вскипятили в котелке, что прихватил Тай с собой, душистые травы для заварки насобирали в лесу, несколько лепешек нашлись в котомке Тая.

Мы сидели на мягкой траве, ужинали и неспешно разговаривали. Тай рассказывал о себе, кое-что я уже знала, но не это.

Его мама умерла, когда он родился. Она тогда гостила у своей мамы, бабушки Лизы. Отец Тая стал понурым и невеселым. Из отличного вожака селения Таирис превратился в отшельника. За Таем приглядывала бабушка. Через несколько лет отец забрал мальчика, Тай тогда уже подрос и носил продукты бабушке. Она просила не оставлять отца, и Тай не оставил, хотя по-прежнему очень любил бабушку и был привязан к ней.

Весь следующий день мы долго ехали вдоль берега моря на некотором отдалении. На всякий случай не подходили близко к воде, скрывались среди деревьев. На привалах ели вяленую рыбу и лепешки, захваченные Таем из дома. Через несколько дней увидели вдали темные горы. Чтобы продолжить путь, пришлось идти по едва заметной тропе, уходящей вверх. Мы шли и шли.