Текст книги "Самый Странный Бар Во Вселенной"

– Нет, – сказала миссис Джонас. – Не сейчас. Скажите ему, что я тоже очень сожалею, но чувствую себя не очень хорошо и поэтому пойду домой. Мы с ним встретимся попозже.

Миссис Джонас встала.

– Спасибо, – сказала она Элоизе Грэди. А затем поспешно удалилась.

Твари из бурбона

Мистер Гросс – все две сотни фунтов – навис над баром так, что значительная часть его живота уперлась в стойку, и произнес:

– Мистер Ко-ган, нынче вечером мне хочется разнообразия. Как насчет «Желтой гремучки»?

Высокий, мрачного вида мужчина заметил:

– Вам лучше быть поосторожнее. Такие странные напитки доведут вас до белой горячки.

– Нет, не быстрее, чем все прочие, – сказал бармен, смешивая коктейль. – Все зависит от того, насколько вы к ним привыкли. Забавно, что вы сейчас упомянули о б. г. в связи с «Желтой гремучкой», мистер Виллисон. Последний раз я смешивал здесь такой коктейль для мистера Ван Неста, бедного юноши. За ним, по его словам, гнались звери, и ему нужно было выпить. Но когда он сюда вошел, то показался мне совершенно трезвым. Пока человек может держаться на ногах и вести себя прилично – он может выпить в баре Гавагана.

– Ага, это просто стыд и позор, если человек выпьет столько, что дойдет до б. г., – сказал Гросс. – У меня был племянник, который знавал одного такого. Он отрезал себе один палец на ноге разделочным ножом, заявив, что его укусила ядовитая змея. Но этот парень был просто запойным пьяницей.

– Кэмпбелл Ван Нест не был запойным пьяницей, – сообщил Виллисон. – Просто одинокий парень. Хотя он не мог не запить после того, как все эти звери начали оживать и гоняться за ним.

– Ух ты! – пробормотал мистер Витервокс, едва не подавившись оливкой из мартини. – Какие звери? И как это они ожили?

– Звери из его б. г., – ответил Виллисон. – Я их видел. И вы тоже видели, не так ли, мистер Коэн?

– Ничего подобного, – сказал мистер Коэн, протирая стойку бара. – Вот почему он пришел сюда: они не последовали за ним в бар Гавагана. Но очень многие клятвенно уверяли, что действительно видели этих зверей. Даже полицейский Кревиц, которого мой брат Джулиус называет одним из самых уравновешенных людей на свете, и старик Вебстер из лавки портного. И не следует забывать о мистере Виллисоне.

– Вы утверждаете, что твари из его б. г. ожили? – переспросил Витервокс. – Хотелось бы услышать об этом. Я однажды читал в книге о чем-то подобном. Это называлось материализацией.

– Ну, я не знаю… – проговорил Виллисон. – Те немногие из нас, которые были с ним знакомы, старались не распространяться…

– Можете им рассказать, – посоветовал мистер Коэн. – Это ведь никому не повредит: бедный парнишка давно умер, и его звери исчезли вместе с ним.

– Мммм… Полагаю, вы совершенно правы, – согласился Виллисон. – Ну… Смешайте мне еще порцию ржаного с водой, мистер Коэн, и я попробую все рассказать. Постараюсь покороче…

***

Кэмпбелл Ван Нест (поведал Виллисон) всегда был недотепой. Привлекательный парень, ничего вроде бы особенного – но казалось, что он заключил со всем миром соглашение: всегда бродить по бездорожью. Все, за что он брался, шло не так, как надо. Он не то чтобы ошибался, просто сбивался с пути – и это приводило к новым и новым разочарованиям.

Он торговал игрушками. Я постараюсь объяснить вам, о каких разочарованиях идет речь… Он был очень способным и неплохо зарабатывал, но ему не нравилась активная жизнь, ему не нравились путешествия, встречи с людьми, собрания и переговоры. Ему нравилось сидеть дома и читать – о разных вещах, прежде всего об астрологии и восточных традициях. В игрушечном бизнесе его по-настоящему интересовало создание разных зверюшек – панд, которые двигались, и всего прочего. Но заниматься подобными проектами постоянно было нельзя, ему позволяли иногда уделять этим разработкам пару недель, а потом приходилось снова отправляться в путешествия.

К тому же он постоянно влюблялся; нет, не подумайте, что он был бабником. Он по-настоящему сильно увлекался какой-нибудь девицей, а потом, в решающий момент, возлюбленная его отвергала. Вы слышали о крутых парнях, круче которых бывают только яйца? Ну, я сказал бы, что Кэмпбелл Ван Нест напоминал яйцо всмятку. Когда очередная девица говорила ему «нет» – его это просто убивало; и решив действовать так, как другие коммивояжеры, он после разрыва обычно уходил в двухдневный загул.

Насколько мне известно, в тот день дела с самого начала не заладились. Последняя девочка Ван Неста бросила его; кто-то влез в его автомобиль и украл все вещи; и магазин, по поручению которого он заключил большую сделку, разорился, так что он потерял свои комиссионные. И Ван Нест устроил такую попойку, по сравнению с которой обычные кутежи кажутся милыми семейными вечерами. Этот загул продолжался три дня; и хуже всего было то, что он скрывался от людей. Ван Нест продолжал покупать бутылку за бутылкой и сидел у себя в комнате, напиваясь и читая эти восточные книги. Его домовладелица позвонила мне на третий день; я пришел туда и обнаружил, что в помещении ужасный беспорядок, бутылки и книги разбросаны по всему полу.

Я уложил его в кровать и немного прибрался. Занимаясь уборкой, я обнаружил, что Ван Нест не только читал во время этого запоя. В комнате я нашел множество листков, на которых он, очевидно, делал наброски новых игрушечных зверей; от некоторых картинок меня едва не вывернуло наизнанку.

(Мистер Гросс заметил: «В точности как мой кузен Луи». Виллисон бросил на него взгляд, в котором отразились некоторые сомнения, а потом продолжил.)

Вот и все, что я мог тогда сделать. Потом я ушел. Следующую часть истории поведал мне сам Ван Нест. Когда он очнулся, на следующий день, около полудня, эта тварь сидела на спинке кровати. Я увидел ее гораздо позже; она напоминала какую-то обезьяну, только была крупнее, у нее были огромные, как блюдца, глаза и чрезвычайно длинные пальцы. Я не знаю, может, это существо напоминало один из рисунков Ван Неста, сделанных во время запоя. Морда животного выражала, мне кажется, сильную злобу.

Коренастый мужчина, на приплюснутом носу которого висели очки, поинтересовался насчет дайкири и произнес:

– Думаю, что это был ночной долгопят.

– Да? – воззрившись на него, произнес Виллисон. – А они синие?

– Одного такого я видел, – сказал коренастый мужчина. – Но это… извините, что прервал ваш рассказ, старина. Однако тут может быть связь: продолжайте.

*** 

У Ван Неста никогда прежде не бывало белой горячки (продолжил Виллисон), и поначалу он решил, что животное сбежало из зоопарка. Но учитывая его похмельное состояние, вполне естественно, что он не попытался схватить пришельца. Такое животное ведь может довольно сильно укусить. Так что он выпил брома с сельтерской и оделся, рассчитывая, что, выйдя на улицу, позвонит в зоопарк или Службу защиты животных и попросит их забрать зверя. Этот призрачный как-его-там просто сидел на спинке кровати, рассматривая Ван Неста.

Зверь вел себя так спокойно, что Ван Нест решил сначала выпить чашку кофе, а потом уже звонить по телефону. Но когда он отворил дверь (не стоит забывать, что рефлексы у него еще не пришли в норму), тварь спрыгнула с кровати и выскочила наружу, как молния. Ван Нест ожидал, что обезьяна сбежит. Ничего подобного не произошло; зверь проскакал по коридору, затем спустился по лестнице, держась на одном расстоянии от человека. Каждый раз, когда Ван Нест оборачивался, обезьяна отступала, а затем следовала за ним снова, едва он делал шаг вперед. Животное бродило за ним как привязанное.

Это заставило Ван Неста задуматься – насколько он вообще мог думать во время похмелья. Что, если у него просто нервное возбуждение, а на самом деле никакой твари нет? Вот он и решил просто не обращать на нее внимания и зашагал дальше по улице. Тут он начал замечать, что другие люди присматриваются к нему, когда он проходит мимо; он услышал какой-то хрип или визг. Когда он обернулся через плечо – там была все та же тварь, шедшая за ним по пятам; другие люди, казалось, тоже ее видели. Он начал ускорять шаг. Довольно скоро он догнал девушку, которая шла в том же направлении, что и Ван Нест; и когда тварь пронеслась у нее под ногами, барышня посмотрела вниз и очень громко закричала. Услышав вопль, Ван Нест окончательно утратил самообладание и бросился бежать.

Вы знаете, что бывает, когда человек очертя голову бежит по улице. Люди надеются выяснить, кто за кем гонится, а потом очень часто и сами бросаются в погоню. На сей раз повод для волнения у них был – чудовище мчалось за Ван Нестом огромными прыжками. Некоторые завопили: «Оно гонится за ним!» и через полминуты два или три десятка участливых граждан помчались за бедным юношей.

Явная сила привычки, как позже говорил Ван Нест, привела его к Гавагану, и он нырнул внутрь, укрывшись и от этих людей, и от зверя. Вы помните, мистер Коэн?

*** 

– Да, очень хорошо помню, – сказал бармен. – Бедный парнишка ворвался в дверь, как один из этих чудных конькобежцев, которые выступают на разных шоу, и подлетел прямо к стойке. «Тебе точно необходимо бренди, мальчик мой», – сказал я и налил ему порцию, в то время как все прочие люди вошли в бар, разыскивая загадочного зверя. Но никакого зверя они не увидели; с Ван Нестом никого не было. Зеваки увидели только Кэмпбелла Ван Неста, сжимавшего в трясущейся руке рюмочку бренди. Некоторые заявили, что тварь удрала по крыше; но вы ведь утверждаете, что это не так… правда, мистер Виллисон?

*** 

Еще ржаного с содовой (произнес Виллисон). Нет, конечно, это неправда. Тварь просто исчезла. Некоторые преследователи вошли в бар, чтобы расспросить Ван Неста; в конце концов, им удалось побеседовать. Понимаете, есть только один способ беседовать в баре – с выпивкой в руке. Ван Нест выпил «Желтую гремучку» и почувствовал себя лучше, а затем он выпил еще и еще – а в итоге узнал, что уже наступил вечер, а весь день он провел в баре.

Я бы не сказал, что он был по-настоящему пьян, так пьян, как в предшествующие дни; кроме того, мистер Коэн ничего подобного не допустил. Но нельзя весь день пить бренди и «Желтую гремучку», ничем не закусывая, и вовсе не напиться. Что вы сказали? О да, он съел сэндвич с жареной свининой. Да, он съел этот сэндвич и выпил еще пару порций, пошел домой и выпил на ночь еще пару-тройку стаканчиков; а тогда, мне кажется, он был уже сильно пьян. Так он и рухнул в кровать; время уже было довольно позднее.

Когда он пришел в себя, где-то ближе к полудню, эта призрачная тварь снова была рядом. И на сей раз с ней вместе был другой монстр, похожий на ящерицу с длинным хвостом и тонкими пальцами и каким-то колючим гребнем вокруг шеи, вроде тех, которые вы иной раз видите на старинных портретах предков. Это существо было темно-красного цвета.

*** 

– Chlemydosaurus kingi, оборчатая ящерица, – сказал курносый мужчина, – интересная цветовая разновидность.

– Вы точно знаете? – спросил Виллисон.

– Да. Моя фамилия – Тоболка. Я – биолог. – Он протянул Виллисону руку. – Могу я вам купить еще порцию?

*** 

Спасибо, я, пожалуй, действительно выпью еще (ответил Виллисон). Я не хочу, чтобы вы считали Ван Неста дураком. Он мог сложить два и два, несмотря на то, что в голове у него стучали сотни молотков; и он был совершенно уверен, что как только он выйдет на улицу, эти два ужаса последуют за ним. Так что он позвонил мне и попросил меня приехать.

К тому времени, как я добрался до его квартиры, он уговорил целую пинту, которую заказал для успокоения нервов. Звери по-прежнему были там – оба. Я их видел. Они были не очень маленькими. Каждый раз, когда я пытался приблизиться к одной из тварей, она в мгновение ока отскакивала; потом усаживалась поодаль и продолжала смотреть на Ван Неста. Он казался подавленным.

«Я не могу понять, почему это происходит», – повторял он.

Я рассказал о том, как укладывал его в постель несколько ночей назад, как выглядела комната, какие книги и странные рисунки животных были разбросаны вокруг. «С какой индусской магией ты связался?» – спросил я.

Он расстроился еще сильнее прежнего. «В том-то и беда, – сказал он. – Я не имею ни малейшего представления. Очень многие из этих книг посвящены оккультизму и материализации в той или иной форме, но я боюсь, что слишком много выпил в тот день; я не знаю, что хотел сделать».

Мы пришли к выводу, что единственное разумное решение – восстановить весь ход событий; я принес на подносе кое-какой еды, а затем мы занялись его книгами. Те два зверя постоянно следили за нами. Я не мог понять, о чем в этих книгах шла речь, а он, кажется, не мог отыскать ничего полезного. Около пяти часов я прекратил поиски и пошел домой, предварительно заказав Ван Несту обед. Единственное, на что нам оставалось надеяться, – может быть, звери исчезнут за ночь. Он прикончил пинту, но это был сущий пустяк для человека, наделенного способностями Ван Неста, и его можно было назвать в какой-то степени трезвым.

Но он позвонил на следующее утро, чтобы сказать: твари по-прежнему там, они сидят возле кровати и все время на него смотрят. А еще хуже, что позвонили из конторы. Там не возражали против его отсутствия, но он не выходил на работу уже целых пять дней, и теперь ему срочно следовало отправиться в командировку на Средний Запад. Идея совершить коммерческое путешествие в компании этих двух тварей не очень привлекла его – явно неподходящий способ, чтобы завоевывать друзей и оказывать влияние на людей.

Я пришел к нему после обеда, и мы еще раз все обсудили. Наконец я сказал: «Подумай. Есть две части этого дела, которые могут быть связаны между собой… Не этих ли двух зверей ты рисовал, когда ушел в запой?»

Он вытащил рисунки; хотя его рука была не слишком твердой, когда он проводил линии, но и оборчатую ящерицу, и призрачную обезьяну мы опознали.

«Хорошо, – сказал я. – Ты помнишь, что первая тварь исчезла, когда ты пришел к Гавагану? Сейчас я вызову такси и отправлю тебя туда; пока тебя не будет, я уничтожу эти рисунки».

Он сказал, что это кажется неправдоподобным, но ничего лучше он придумать не может. Второй день изучения книг также не принес никаких результатов. В общем, он со мной согласился. Я вызвал такси, машина ждала его внизу с включенным двигателем; он помчался по лестнице, и за ним последовали оба чудовища. Ящерица поехала на крыше. Я вернулся в комнату, собрал все сделанные им рисунки и сжег их, для верности прибавив некоторые чертежи, которые он делал для других игрушек, совсем не напоминавших чудовищ.

А потом я пришел сюда. Кажется, довольно много людей видели Ван Неста с его зверями – не столько, сколько в первый раз, но достаточно, чтобы начались разные пересуды. В итоге почти все пожелали купить ему выпивку и навести его на разговор. Сами можете вообразить, к чему это привело. Когда я уводил его отсюда, Ван Нест был совсем уже хороший, а на следующее утро он обнаружил трех домашних животных вместо двух.

Только на сей раз вышло еще хуже. Новая тварь не имела ничего общего с его рисунками; я никогда ничего подобного не видел; доктор Тоболка, я не думаю, что она была похожа на какое-то животное, которое вам известно. Нечто вроде огромной многоножки с кошачьей головой.

Ван Нест позвонил, я снова пришел и все увидел. Его снова вызывали в контору, и он ответил, что болен. Я остался у него на некоторое время, пытаясь хоть что-то вычитать из его книг; но когда я вышел (отправился за провизией), Ван Нест, не способный выносить вида этих трех тварей, вызвал по телефону такси и снова поехал в бар Гавагана. Это было единственное место, где он чувствовал себя в безопасности.

(«Бедный парнишка сказал, что готов чистить плевательницы, если ему разрешат переночевать здесь, на полу, завернувшись в одеяло, – сказал г-н Коэн. – Я рассказал об этом самому Гавагану, но тот не пожелал ничего слышать»).

Я не получал от Ван Неста вестей (продолжал Виллисон), но я добрался до его квартиры, наверное, на пятый день после того, как все это началось. Из конторы прислали корзину с фруктами; ее доставил специальный посыльный. Мне пришлось постучать четыре или пять раз, прежде чем он впустил меня, да и то сначала чуть-чуть приоткрыл дверь и окинул меня подозрительным взглядом. Он не брился бог знает сколько времени; в руке он держал почти пустую бутылку. К тому времени в комнате находилось уже шесть тварей, все они, кроме первых двух, выглядели так, как будто их собрали из отдельных частей настоящих животных и зверей из детской иллюстрированной книжки. Я не смог подобраться поближе к этим тварям; но я был избавлен от неприятностей, потому что Ван Нест взмахнул бутылкой, сказал: «Видишь?» – сделал большой глоток и упал поперек кровати, а все эти невероятные существа просто смотрели на него. Они ничего не ели; они ничего не делали, только толкали друг друга и смотрели.

Он развалился на кровати, а я смотрел на него и думал. С ним творилось что-то необычайное; если бы я смог сделать что-нибудь, чтобы помочь ему, подумал я, это может быть очень выгодно. Рядом валялись страницы из вечерней газеты, я подобрал их и отыскал объявление о карибском круизе. Я позвонил по указанному номеру, корабль отплывал через три четверти часа, и, к счастью, у них была свободная каюта, потому что в последний момент кто-то отказался от поездки. Я посадил Ван Неста в такси, отвез его на пристань и погрузил на борт; и я с тех пор не перестаю сожалеть о содеянном, потому что этот корабль назывался «Тринидадский Замок».

*** 

– Тот самый, который пропал? – спросил Витервокс.

– Верно, – кивнул Виллисон. – Напоролся на риф возле Багамских островов во время урагана и затонул со всеми пассажирами.

– Я в этом сомневаюсь, – внезапно произнес коренастый человечек, который назвался биологом Тоболкой.

– Прошу прощения… – несколько недружелюбно произнес Виллисон.

– И я прошу прощения. Никаких обид, дружище. Я не усомнился в ваших словах, я просто могу уточнить ваши сведения. Когда вы упомянули о синем ночном долгопяте, я сказал, что это может быть как-то связано с известным мне случаем; теперь я уже совершенно уверен в этом. Ваш друг Ван Нест не утонул на «Тринидадском Замке». Если мистер Коэн любезно выдаст мне еще дайкири, я все объясню.

***

(Он развернулся, театрально взмахнув рукой.) Господа, эта история не вышла за пределы научного мира по тем же причинам, по которым мистер Виллисон решил хранить молчание. Я – биолог, я очень много общался с несколькими участниками гарвардской экспедиции на Багамы. Вы можете знать, а можете и не знать, что цель этой «морской экспедиции» состояла в том, чтобы изучить существ, обитающих в море возле рифа Джексона. Это, в общем-то, всего лишь маленькая песчаная отмель неподалеку от Большого Абако, но там действительно можно отыскать странно интересных представителей мелкой морской фауны.

***

Вы могли видеть фотографии, привезенные из экспедиции. Если так, в центре почти неизбежно находилась некая юная леди, одетая в шорты и выполняющая некие научные исследования. Она – блондинка, притом исключительно фотогеничная, ее зовут Корнелия Хартвиг.

Наутро после крушения «Тринидадского Замка» она нашла выжившего пассажира с этого корабля; прибой вынес его на отмель у рифа Джексона. Думаю, не может быть никаких сомнений, что это оказался ваш друг Ван Нест, хотя он назвался Кэмпбеллом. Когда его нашли, он был не в лучшем состоянии, хотя жизнь его не подвергалась опасности. Ему дали укрепляющие средства, но нельзя было и думать о том, чтобы немедленно отправить его на материк, потому что транспортное судно совершало рейсы достаточно редко, а маленькие моторные лодки явно не подходили для перевозки пострадавших.

Мой друг профессор Руссо сказал, что когда молодой человек пришел в сознание и узнал, что ему придется задержаться в экспедиции, он, казалось, не возражал. Он смотрел на Корнелию Хартвиг, и она почти так же пристально смотрела на него. Возможно, мне следует немного о ней рассказать. Она – очень опытный биолог, но, подобно вашему другу Ван Несту, ее можно назвать вечно влюбленной. В экспедициях, вроде этого путешествия на риф Джексона, она обычно выбирала одного из старших и чаще всего женатых членов научной группы; и в прошлом это приводило к многочисленным неприятностям. Фактически члены экспедиции с некоторым страхом ожидали, кто же станет ее жертвой в этот раз; они с облегчением обнаружили, что Корнелия провела почти целый день в обществе потерпевшего кораблекрушение. Я лично не могу вообразить, о чем они друг с другом беседовали, но профессор Руссо утверждал, что особых трудностей у них не возникло.

Вечером, когда Кэмпбелл, или скорее Ван Нест, смог встать на ноги и кое-что съесть, Корнелия увела его на другую сторону острова, в пальмовую рощу, на поиски призрачных крабов при свете полной луны. Я не знаю, отыскали ли они там призрачных крабов; но когда они сидели там под пальмами, необычайные животные, которых вы описали, появились как будто из ниоткуда и уселись вокруг них на почтительном расстоянии; там был и синий ночной долгопят, и брыластая ящерица темно-красного цвета.

Нет сомнения, что Корнелия была очарована. Если бы я обнаружил столько неизвестных науке видов – я тоже пришел бы в восторг. Парочка не возвращалась в лагерь очень долго – все остальные давно уже улеглись. Когда Корнелия утром поведала свою историю, другие члены экспедиции выслушали ее с некоторым скептицизмом; многие просто смеялись. Я нисколько не удивлен. Звери Ван Неста вели себя на рифе Джексона несколько иначе, чем в городе, судя по вашим описаниям. Ни одного из них в то утро не видели. Они исчезли, как только рассвело.

Такое отношение к ее истории разозлило Корнелию; на следующий вечер она убедила самого профессора Руссо пойти вместе с ними в пальмовую рощу. Он сказал, что животные, казалось, выбрались из подлеска, и их описание полностью соответствовало тому, которое представили вы, мистер Виллисон. Профессор навел на них фонарик и тут же отказался от мысли, что это просто галлюцинации, поскольку звери оказались вполне реальными; но все его усилия поймать хоть одну особь ни к чему не привели – твари были слишком проворны.

После этого Корнелия и Ван Нест каждый вечер отправлялись в пальмовую рощу, часто они брали с собой принадлежности для рисования и фонарик; она сделала несколько замечательных рисунков. Парочка решительно и даже грубо возражала, когда другие члены экспедиции пытались последовать за ними; Корнелия и Ван Нест, казалось, были так сильно влюблены друг в друга, что все предпочли оставить их в покое. Однако профессор Руссо заметил, что примерно через три недели Корнелия – дневная работа которой существенно замедлилась из-за того, что она столько времени трудилась по ночам – стала прохладнее относиться к молодому человеку.

Стремясь выяснить причину, профессор засветло укрылся в пальмовой роще. Луна была уже во второй четверти, и он мог без особого труда следить за происходящим; но когда пришли Кэмпбелл и Корнелия и начали появляться животные, сразу стало очевидно – что-то идет неправильно. Обнаружилось лишь четыре существа, притом не самых необычных. Кроме того, хотя профессор Руссо находился не очень близко и не мог расслышать все слова, он сумел уловить настроение и общее развитие беседы. Корнелия бранила молодого человека, а он о чем-то умолял ее.

*** 

Виллисон снова придвинул к бармену стакан.

– Думаю, что добился своего, – сказал он. – Морской воздух и физические упражнения спасли его от пьянства и последствий. Именно это я ему и советовал.

– Очевидно, Кэмпбелл и сам пришел к тем же выводам, – продолжал Тоболка. – На следующее утро, когда все члены экспедиции отправились работать, Кэмпбелл отыскал запасы виски и выпил почти целую бутылку. Его обнаружили лежащим в кровати в бесчувственном состоянии. Профессор Руссо очень разгневался и обругал Кэмпбелла. Однако цель его маневра была достигнута. Корнелия еще раз отправилась с ним в пальмовую рощу и на следующее утро вернулась, сияя от восторга, с зарисовками совершенно новой и уникальной формы Limulus.

Затем он убедил Корнелию добывать для него виски. Но это продолжалось недолго, потому что вскоре прибыл базовый корабль, и работа экспедиции подошла к концу. Тогда профессор Руссо столкнулся с проблемой: Корнелия решительно отказалась покинуть остров до тех пор, пока она не увидит еще нескольких зверей Кэмпбелла. С той же горячностью он отказался покинуть Корнелию; и они не могли возвратиться вместе из-за тех же самых животных.

Начальник экспедиции решил, что они оба – взрослые люди, имеющие право принимать самостоятельные решения, так что он оставил им палатки и припасы и принял меры, чтобы моторная лодка периодически совершала рейсы на риф Джексона. Он говорит мне, что, поскольку у Корнелии немного денег, а у Кэмпбелла вообще не было ни цента, когда его выбросило на берег, то им будет непросто платить за выпивку. Когда их видели в последний раз, они пытались заняться перегонкой молока кокосовых орехов. Возможно, мы когда-нибудь выясним, удалось ли им добиться успеха.

– Ну, спасибо вам, доктор Тоболка, – сказал Виллисон. – Возможно, мне следует отослать туда его книги. Как вы думаете?