Текст книги "Лавкрафт: Живой Ктулху"
Автор книги: Лайон де Камп
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава шестая. Сверхчеловек-любитель
За что же грязным чужакам дано
Жить там, величье саксов где пало,
В позоре и разврате вырождаться,
Как обезьяны средь руин селятся?
…
Слышны в селенье крики чужаков,
И бродит возле винных погребов,
Пороча имя «человек», толпа,
«Американцами» зовя себя[127]127
Howard Phillips Lovecraft «New-England Fallen», 11 103–106 & 117–120 в «Fungi from Yuggoth and Other Poems», N. Y.: Ballantine Books, Inc., 1971, pp. 15–20.
[Закрыть].
Г. Ф. Лавкрафт «Падшая Новая Англия»
В 1913 году здоровье двадцатидвухлетнего Лавкрафта улучшилось, хотя он еще долго продолжал описывать себя как «практически нервная развалина, неспособная регулярно уделять чему-либо внимание или выполнять определенные обязательства». Он жаловался на утомление, апатию и чувство наступившей зрелости. «Взрослость, – писал он, – это ад»[128]128
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Э. Ш. Коулу, 23 ноября 1914 г.; «Галламо», 1920.
[Закрыть].
Тем не менее он начал выходить из изоляции, словно перезимовавшее насекомое осторожно пробуя усиками воздух весны. Первым признаком его пробуждения было письмо из тысячи трехсот слов в «Аргоси», в котором он назвал себя «эксцентричным занудой времен королевы Анны». Письмо осуждало произведения популярного автора Фреда Джексона. Грех этого человека состоял в том, что он писал любовные романы: «Хоть я и не желаю быть чрезмерно придирчивым к каждому автору, должен признаться, что джексоновский стиль повествования вызвал у меня гораздо больше неприязни, нежели интереса, и я должен выразить изумление той исключительной благосклонности, которую издатели „Аргоси“ и „Кавалиер“ оказывают era создателю…
Существует многочисленный круг людей, чей главный литературный источник наслаждения заключается в следовании за вымышленными нимфами и пастушками через лабиринты любовных приключений и которые полагают, что повествование о завоеванной или утраченной любви так же захватывающе и занимательно, как и рассказ о спасенном или уничтоженном королевстве.
Таких произведения Джексона всецело удовлетворяют, но они, как я полагаю, не являются типичными читателями „Аргоси“. Последние предпочитают, я уверен в этом, более живой тип рассказов, где больше отважных деяний, нежели любовных историй. Что касается меня, я всегда предпочитал „Энеиду“ Вергилия „Науке любви“ Овидия.
Не говоря о самом выборе темы, я осмелюсь описать джексоновскую манеру как ограниченную, женоподобную и местами непристойную.
Автор отмечает мельчайшие подробности одеяний своих героинь с пристрастием портного и описывает меблировку и убранство их покоев, словно домохозяйка или горничная»[129]129
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Р. Кляйнеру, 16 ноября 1916 г.; «The Argosy», LXIII, 2 (Sep. 1913), pp. 478f.
[Закрыть].
И так далее на протяжении двух колонок. Что касается «непристойности» «эротической литературы» Джексона, по сравнению с сегодняшней все произведения в журнале были мягкими, словно молочные тосты. Но Лавкрафт был закомплексован в сексуальном плане до такой степени, что его стесняло любое обращение к этому фундаментальному разделению рода человеческого.
Письмо вызвало поток откликов. То, что Лавкрафт выражал недовольство использованием Джексоном «заморских слов», предоставило его критикам благоприятную возможность: «Ему бы использовать поменьше прилагательных и побольше слов, с которыми знакома широкая публика, нежели „labyrinthine“ („запутанный“), „laureled“ („увенчанный лаврами“), „luminary“ („светило“), „lucubration“ („загруженность деталями“) и многие другие…»
«Меня раздражают люди вроде Говарда Филлипса Лавкрафта. Я буду ежемесячно выплачивать ему пятьдесят центов, если он перестанет читать „Аргоси“. Джексон – великий писатель… Я – ковбой, и, несомненно, с удовольствием разрядил бы свой шестизарядный револьвер сорок четвертого калибра в этого Лавкрафта. На веки ваш. Извините за карандаш, с чернилами на ранчо Бижо туго»[130]130
«The Argosy», LXXIV, 1 (Dec. 1913), p. 237; LXXVI, 2 (May 1914), p. 478.
[Закрыть].
Несломленный Лавкрафт ответил поэмой в сорок шесть строк под названием «Ad Criticos»:
Что за протесты взор терзают мой?
То Джексона льстецы встают стеной!
Они, в любовных россказней плену,
Верны кумиру честно своему;
Слащавые интриги защищают,
Проклятьями покой мой нарушают.
…
Строчить, пресладкий Джексон, продолжай
И публику дурную ублажай.
Покрыли во Второго Карла время
Уичерли и Драйден срамом сцену;
И задает эротика вновь тон,
Звучит лишь твердых духом громкий стон…[131]131
«The Argosy», LXXIV, 1 (Dec. 1913), 11.1–6 & 39–44, процитировано в «The Golden Atom», No. 9 (Dec. 1940), p. 12. («Ad Criticos» (лат.) – «Критикам». За этой поэмой, «Liber Primus» («Книга Первая»), последовали «Liber Secundus», «Liber Tertius» и «Liber Quartus», соответственно в сорок девять, сорок шесть и тридцать четыре строки, из них в «Аргоси» была опубликована только «Liber Secundus» (LXXIV, 3 (Feb. 1914), pp. 715–716).
[Закрыть]
Война слов продолжалась весь 1914 год. Вдохновленные «Ad Criticos», некоторые читатели предлагали свои комментарии в стихах. Джон Рассел, шотландец, проживавший в Тампе, штат Флорида, написал:[132]132
В действительности стихотворение «Ad Criticos» уже было ответом Джону Расселу, ибо следующие четыре строки этого произведения после первых шести, приведенных выше, звучат так:
Прощаю, Рассел, ваше оскорбленье,
Коль выражено ловко так презренье.
Зажженный истым жаром муз ваш стих
Достоин целей выше рядовых.
В Howard Phillips Lovecraft «The Ancient Track: The Complete Poetical Works», ed. by S. T. Joshi, San Francisco: Night Shade Books, 2001, p. 492, указан другой номер «Аргоси», в котором было опубликовано «Ad Criticos» – LXXIV, 2 (Jan. 1914), pp. 479–480. (Примеч. перев.)
[Закрыть]
В октябрьском выпуске 1914 года редактор обособил рубрику «Вахтенного журнала» под заголовком «Фред Джексон, За и Против», опубликовав в ней письма за и против Джексона и Лавкрафта. Между тем Лавкрафт, нашедший рифмованное возражение Рассела забавным, написал ему и завязал с ним дружбу. Они представили два совместных стихотворения. Рассел написал «Конец джексоновской войны»:
О сэр, достанет дюйма для изданья
От критиков совместного прощанья.
Давно свою мы ссору развязали,
Клянут уж нас, что ваш «Журнал» украли!
Простите падших, что посметь могли
В сокровищницу с ядом слать стихи.
…
Кончаются всё ж распри иногда,
Встречаются враги вновь как друзья:
Вот так и мы – мир прочный заключим,
Отложим перья, ругань прекратим.
Но что за шум? Звучит то ликованье
От тысяч благодарных за прощанье.
Лавкрафт сочинил «Наши извинения Э. М. В.»:
Это голос придиры,
Послушайте плач:
«Вот Лавкрафт и Рассел
С поэмой опять.
Я, правда, уверен,
Что это позор,
На что они тратят
Бумаги простор.
„Журнал“ этот ведь
Для критики дан,
Они ж полагают,
Печатать чтоб брань.
Редактор, молю,
Заставьте их молчать,
А то они станут
Себя ИМ считать».
Волненья оставьте,
Э. М. В. дорогой,
Впредь своими стихами
Ваш не тронем покой[134]134
«The Argosy», LXXVII, 3 (Oct. 1914), p. 718. (С. Т. Джоши в Howard Phillips Lovecraft «The Ancient Track: The Complete Poetical Works», ed. by S. T. Joshi, San Francisco: Night Shade Books, 2001, p. 492, пишет: «[Стихотворение Г. Ф. Лавкрафта „Конец джексоновской войны“] написано по просьбе Т. Н. Меткалфа, редактора „Аргоси“, желавшего закрыть полемику в письмах и стихах о Фреде Джексоне. Поэма была опубликована под коллективным заголовком „Прощание критиков“, ниже следовало стихотворение Джона Рассела „Наши извинения Э. М. В.“. Л. Спрэг де Камп полагал, что последнее принадлежит перу Лавкрафта, но, несомненно, „Конец джексоновской войны“, написанное в обычном для Лавкрафта пятистопном ямбе, более типично для его произведений, нежели ямбический триметр стихотворенья „Наши извинения Э. М. В.“, которым часто пользовался Рассел. Обе поэмы были подписаны внизу совместно Лавкрафтом и Расселом, поэтому авторство сразу не ясно». – Примеч. перев.)
[Закрыть].
Полемика завершилась, но Лавкрафт продолжал писать в «Аргоси» и «Олл-Стори». В одном из писем излагаются его литературные пристрастия: «В настоящую эпоху пошлого вкуса и убогого реализма подлинным утешением является чтение таких изданий, как „Олл-Стори“, которое всегда находилось и находится и поныне под влиянием художественных школ По и Верна…»
Его последние письма в журналы Мансея, в 1919–1920 годах, превозносили автора приключенческих историй Фрэнсис Стивене, входившую наряду с Зейном Греем и Эдгаром Райсом Берроузом в число его любимых писателей. Также он вставлял и колкости: «Почему бы одному из ваших объединений талантливых писателей не порадовать нас первоклассной историей без поцелуев и объятий в конце? Некоторые уже сыты по горло любовными романами»[135]135
«All-Story Weekly», XXVIII, 4 (7 Mar. 1914), p. 223; CXIV, 3 (15 Nov. 1919), p. 528. Первая цитата приводится также в Sam Moskowitz «Under the Moons of Mars (A History and Anthology of „The Scientific Romance“ in the Munsey Magazines, 1912–1920)», N. Y.: Holt, Rinehart 8c Winston, 1970, p. 373.
[Закрыть].
Бедный Лавкрафт, у которого никогда не было свидания с девушкой, который никогда не оставался с ней один на один и которого с детства не целовала даже мать! Приведенные выше два письма в «Аргоси» были подписаны «Август Т. Свифт», ибо Лавкрафт был расточителен на псевдонимы. Это имя объединяет термин «августейшая эпоха», относящийся к дарствованию королевы Анны (1704–1714), и фамилию одного из светочей Лавкрафта[136]136
«Августейшая эпоха» – неоклассический век английского искусства и литературы семнадцатого – начала восемнадцатого веков. (Примеч. перев.)
[Закрыть]. Он был тогда деятельным сотрудником любительских журналов. Часто имея две или больше публикаций в одном издании, он использовал псевдонимы во избежание видимости монополизации печатных мест. Помимо Августа Т. Свифта, он также печатался как Лоренс Апплетон, Джон Дж. Джонс, Хэмфри Литтлвит, Арчибальд Мэйнворинг, Генри Педжет-Лау, Уорд Филлипс, Ричард Ралейх, Эмес Доуренс Роули, Эдвард Софтли, Льюис Теобальд-младший, Альберт Фредерик Уилли и Зоилий.
Все, кроме последнего, старые добрые американские имена, некоторые позаимствованы из семейного древа Лавкрафтов. Использование псевдонимов вызывает у биографов писателя некоторые затруднения, поэтому все его произведения могут быть так никогда и не установлены полностью[137]137
Willametta Kejfer «Howard P(seudonym) Lovecraft: The Many Names of HPL» в «The Fossil», Jul. 1958, p. 82; Robert H. Barlow «Pseudonyms of H. P. Lovecraft» в «The Acolyte», 1,4 (Summer, 1943), p. 18. Август Дерлет в «„New Pseudonyms“ Rejected by Derleth» в «The Fossil», LVI, 159 (Oct. 1958), p. 90, исправляет утверждение Кеффер о том, что «Консул Хастинг» и «Рэндольф Сент-Джон» были псевдонимами Лавкрафта, относя их к Альфреду Галпину и Рейнхарту Кляйнеру соответственно. Сэм Московиц в «Under the Moons of Mars (A History and Anthology of „The Scientific Romance“ in the Munsey Magazines, 1912–1920)», N. Y.: Holt, Rinehart 8c Winston, 1970, p. 378, предполагает, что Лавкрафт использовал псевдоним Август Т. Свифт во избежание еще одной полемики; это вполне вероятно, но к тому времени он уже привык под малейшим предлогом использовать псевдонимы.
[Закрыть].
Пока бушевала джексоновская война, Лавкрафт, не перестававший вести астрономические записи, возродил свои газетные очерки. Начиная с 1 января 1914 года в «Провиденс Ивнинг Ньюз» печаталась его ежемесячная астрономическая колонка. Публикации продолжались без перерывов до мая 1918–го. Затем, как выразился Лавкрафт, «газета была продана демократам», и «смена правления вызвала потребность в изменении стиля, к чему я отказался присоединиться»[138]138
Письмо Г. Ф. Лавкрафта К. Э. Смиту, 25 марта 1923 г.; Б. О. Двайеру, 3 марта 1927 г.
[Закрыть]. Еще одна серия из восемнадцати астрономических статей появилась в 1915 году в «Газетт-Ньюз», Ашвилл, штат Северная Каролина. Связь Лавкрафта с этой газетой была, вероятно, осуществлена через его друга детства Честера Манро, жившего тогда в Ашвилле.
Статьи в «Ивнинг Ньюз» имели объем тысяча четыреста – тысяча восемьсот слов каждая. Обычно они появлялись в первое число месяца, но иногда несколькими днями раньше или позже. В них приводились голые астрономические факты – фазы луны, положения созвездий и планет, – а также кое-что еще.
Лавкрафт пересказывал древние мифы о планетах и созвездиях, приводя античные поэмы Арата, Манилия и Овидия в переводах Драйдена, Аддисона и других писателей эпохи барокко. Он также включил и несколько своих поэм. Лавкрафт выразительно рассказывал читателям об истории астрономии и философии науки: «Над юго-востоком горизонта в буйном великолепии медленно появляется Скорпион со своей сверкающей ярко-красной звездой Антарес – подобающее знамение для огненных сцен, что ожидают наших воинов на кишащих фрицами равнинах Франции. Созвездие Скорпиона – самое впечатляющее и характерное из летних групп, и оно будет лучезарно сиять в последующих месяцах. К западу от него, полностью достигая меридиана, горизонт наполняют крайние части созвездия Центавра. Вся группа, в том числе ее ярчайшие звезды, на нашей широте не наблюдается. Альфа Центавра, самая яркая звезда этого созвездия, является нашим ближайшим звездным соседом и расположена на расстоянии 25 000 000 000 000 миль от Солнечной системы. Такое гигантское по земным меркам расстояние, считающееся бесконечно малым в звездном пространстве, является убедительным свидетельством беспредельности размеров видимой вселенной, не говоря уже о потрясающей концепции абсолютной бесконечности. Изучение бесконечных пространства и времени – действительно самая поражающая воображение особенность астрономической науки. Человечество со своими напыщенными притязаниями превращается в совершеннейшее ничто, когда рассматривается относительно неизмеримых бездн бесконечности и вечности, разверзающихся над ним. Вся эпоха существования человечества, или Солнца и Солнечной системы, или самой видимой Вселенной – лишь незначительный миг в истории вращающихся сфер и потоков эфира, составляющих все мироздание, истории, у которой нет ни начала, ни конца. Человеку, далеко не главнейшему и величайшему объекту Вселенной, со всей очевидностью показывается, что он является лишь случайностью – возможно, несчастной – естественного устроения, чья безграничная протяженность низводит его до полнейшей ничтожности. План Вселенной в целом, несомненно, совершенно безразличен к его присутствию или отсутствию, к его жизни или смерти. Даже зримая нами гигантская вселенная всего лишь атом в абсолютно неограниченном пространстве, простирающемся повсюду…» Современный литератор попытался изобразить астрономическую бесконечность в белом стихе, описав в нем сон или видение:
«Я в космосе зрел искру серебра,
Что жалкий значила предел познаний,
Его вселенной смертные зовут.
Кругом, со звездочку как будто каждый,
Миры сверкали, нашего огромней.
Ночами как безлунными Путь Млечный
В сиянье звезды без числа являет
Земному взору, всяк звезда суть солнце,
Так вид тот светом лился в душу мне;
Завеса с драгоценными камнями,
И каждый – мир могущественный солнц —
Вселенные все, пред моим что взором,
Лишь атом в бесконечности пространстве».
«Современный литератор» – это сам Лавкрафт[139]139
Приведенное выше стихотворение – выдержки (строки 152–156, 160–165 и 169–170) с незначительными изменениями из поэмы Г. Ф. Лавкрафта «Кошмар Поэта» («The Poet's Nightmare», 1916). (Примеч. перев.)
[Закрыть]. В другой раз он остановился, не пожалев мрачных красок, на возможном конце вселенной: «Фундаментальный принцип физики заключается в том, что ни материю, ни энергию невозможно создать или уничтожить. Поскольку звезды и туманности непрерывно выделяют энергию в виде света и тепла и поскольку они не могут создавать ее больше, чтобы возмещать свои потери, то из этого следует, что однажды их энергия будет полностью рассеяна в бесконечности в виде постоянных волн лучистого тепла, слишком слабого, чтобы производить какой-либо заметный эффект. Итоговая картина опустошения будет действительно ужасной. Гигантская вселенная – могила беспросветного полуночного мрака и вечного арктического холода, в которой будут кружить, темные и холодные, солнца с роями мертвых замороженных планет, устланных прахом несчастных смертных, которые погибнут, когда их господствующие звезды угаснут на небесах».
В своих колонках Лавкрафт сцепился с другим сотрудником «Ивнинг Ньюз», астрологом Хартманном. В одной из своих ранних статей Лавкрафт заявил: «Автор с сожалением отмечает нынешнюю весьма опасную эпидемию астрологического шарлатанства, имеющую место в нашем городе. Вера в способность звезд и планет предсказывать будущее, несомненно, является предрассудком грубейшего рода и самой нелепой чертой нашей просвещенной эпохи. Тем не менее оказалось, что искоренить напасть астрологии крайне трудно, и слишком много людей посредственной культуры до сих пор надуваются ее абсурдными притязаниями.
Поскольку при существующих законах практически невозможно преследовать судебным порядком и наказывать астрологов, не платящих налоги за свое нечестивое ремесло, мы должны разить зло с другой стороны и стремиться подорвать астрологию, распространяя астрономические истины, возвышая таким образом общественность над уровнем шарлатанов, процветающих благодаря всеобщему невежеству»[140]140
«Providence Evening News», 1 May 1917, p. 5; 2 Oct. 1917, p. 4; 31 Oct. 1914, p. 10.
[Закрыть].
Лавкрафт также написал статьи «Наука против шарлатанства» и «Ложь астрологии». Хартманн продолжал публиковать свои статьи по вавилонской лженауке, и Лавкрафт вспомнил кампанию декана Джонатана Свифта против астролога Партриджа. В 1708 году Свифт под псевдонимом «Исаак Бикерстафф» издал памфлет, в котором, якобы основываясь на астрологических расчетах, среди других предрек и смерть Партриджа. Когда срок минул, Свифт напечатал следующий памфлет, объявивший, что Партридж умер, как и предсказывалось. Многие этому поверили, и Партридж пережил ужасные времена, доказывая, что он все еще жив.
Пародируя Хартманна, Лавкрафт писал статьи под именем «Исаак Бикерстафф-младший» и сделал еще более фантастические предсказания – например, что в 4952 г. н. э. Земля взорвется, но человечество спасется, перескочив на направляющуюся к Венере комету. Увы! Надежды Лавкрафта подорвать веру в астрологию просвещением публики оказались несбыточными. Разумные люди пытались сделать это еще со времен Марка Туллия Цицерона, но древнее суеверие до сих пор живет.
Лавкрафт нес знамя научного материализма всю свою жизнь. В 1917 году некий «корреспондент притворялся, что ему снятся сны, схожие с некоторыми моими, которые я прежде описывал», с целью доказать свою оккультную или телепатическую общность с Лавкрафтом. Лавкрафт выдумал сны и послал этому корреспонденту их крайне подробное описание. Естественно, тот ответил равно выразительным отчетом о своих снах, схожих с теми, что сочинил, но никогда не видел Лавкрафт.
Результатом войны слов вокруг Фреда Джексона явилось то, что Лавкрафт открыл для себя любительскую прессу, которая существовала как организованное увлечение уже около века. Многие из известных людей, как, например, Бенджамин Франклин, Роберт Льюис Стивенсон и Томас Эдисон, в юности издавали журналы или газеты с материалами, написанными ими и их друзьями – больше для забавы, нежели ради денег.
Хобби, однако, получило значительное распространение с изобретением в конце шестидесятых годов девятнадцатого века нескольких типов небольших и дешевых печатных станков. Издатели-любители начали обмениваться своими изданиями, как поклонники научной фантастики делали это с тридцатых годов двадцатого века.
Американцы известны как самые энергичные в мире организаторы. Забросьте их, даже немного, на необитаемый остров, и первым их делом будет составление конституции, избрание должностных лиц и назначение комитетов. Поэтому и издатели-любители, как и другие американцы с хобби, собрались вместе и учредили организацию. Национальная ассоциация любительской прессы (НАЛП) была основана в 1870–1871 годах, но из-за недостатка интереса закрылась в 1874–м. Второй клуб с таким же названием образовался в 1876–м и с тех пор неизменно рос.
Многие издатели-любители были писателями-неудачниками, издателями-неудачниками или политиками-неудачниками. Они соперничали, враждовали и интриговали с усердием и ловкостью кандидатов на государственные должности. Они набирали новых членов, говоря им, что их произведения слишком хороши для коммерческого издания. Лавкрафт определил любительскую печать так: «Любительская пресса – это развлечение, но больше, нежели просто развлечение. По сути это самопроизвольное стремление к беспрепятственному художественному выражению тех, кто не может говорить в общепризнанном литературном русле так, как они для себя выбрали. Как таковая любительская пресса обладает основными принципами, которые способствуют ее долговечности»[141]141
Письмо Г. Ф. Лавкрафта М. В. Мо, 8 декабря 1914 г.; А. У. Дерлету, 26 ноября 1932 г.; «The Tryout», VI, 7 (Jul. 1920). Конфликт Свифта и Партриджа описан в L. S. De Camp & С. С. de Camp «Spirits, Stars 8c Spells» (N. Y.: 1966), pp. 28f. Как и некоторые другие любители, Ч. В. Смит, издававший «Трайаут», не нумеровал страницы.
[Закрыть].
Любительские издания сильно разнились и по формату, и по качеству. Многие из них не пошли дальше выпуска «том I, № 1». Они частенько раздражают исследователей отсутствием таких деталей, как даты или номера страниц, и порой напечатаны на бумаге такого низкого качества, что сегодня, спустя полвека или больше, просто рассыпаются в пыль.
Для многих любительская печать была приятным и безобидным увлечением, не очень дорогим и не без творческого начала. Однако, как и другие приверженцы различных хобби, некоторые относились к своему увлечению серьезнее, чем к профессиональной работе. Они погружались в любительскую прессу, пренебрегая другими интересами. Через несколько лет и Лавкрафт оказался в этой категории.
В девяностых годах девятнадцатого века авторы писем в читательские колонки юношеских журналов организовали Объединенную ассоциацию любительской прессы (ОАЛП). Она не замышлялась как соперник НАЛП, ибо ее основатели просто не знали о существовании более старой организации. Отношения между двумя группировками обычно были товарищескими, хотя всякий раз, когда кто-нибудь предлагал объединить оба общества, разгоралась вражда.
Обе ассоциации переживали потрясения с обвинениями в махинациях с выборами и противоправных должностных действиях. Чиновники увольнялись, члены исключались, ассоциации дробились, словно амебы. В 1900 году ОАЛП разделилась на две фракции, а в 1905–м, уже после воссоединения, на три.
В 1912 году победивший на выборах ОАЛП Гарри Шеферд исключил из организации занявшую второе место Хелен Э. Хоффман, обвинив ее в мятеже. Тогда мисс Хоффман провозгласила себя подлинным, законным президентом и учредила собственную фракцию как соперничающую организацию с Эдвардом Ф. Даасом в качестве официального редактора и Морисом Винтером Мо, школьным учителем из штата Висконсин, в качестве официального критика. Работа критика заключалась в чтении всех любительских журналов членов организации, присланных для распространения, и написании статей для официального органа с тактичной критикой.
Таким образом, в 1914–м существовали две группировки, каждая из которых именовала себя Объединенной ассоциацией любительской прессы. Фракции даже официальные органы издавали под одним и тем же названием – «Юнайтед Аматер».
Затем Даас заметил в «Аргоси» обмен письмами между Джоном Расселом и Лавкрафтом. Полагая, что подобная литературная энергия не должна растрачиваться впустую, он связался с обоими. Он посетил Лавкрафта по пути в Нью-Йорк на собрание клуба «Синий карандаш», местного общества любительской прессы. Даас убедил и Лавкрафта, и Рассела вступить в его фракцию ОАЛП. Эдвард Ш. Коул из Сомервилла, штат Массачусетс, на протяжении долгого времени сотрудничавший как с НАЛП, так и с ОАЛП, выслал Лавкрафту пачку любительских работ для критики. (В 1916 году Коул женился на мисс Хоффман. Тремя годами позже миссис Коул умерла при проведении незначительной хирургической операции.) Лавкрафт ответил: «Вполне вероятно, что мои первые попытки на поприще критика не будут отвечать установленным вами высоким критериям, но я надеюсь, что не буду признан вами негодным. Моим намерением будет проявление беспристрастности, простоты и милосердия, нежели демонстрация способностей или литературных навыков, и я буду рассматривать ваши блестящие рецензии как образец, а не как объект соперничества.
Хотя я вряд ли могу надеяться, что моя тяжеловесная проза и громоздкие пятистопные ямбические двустишия встретят одобрение кого-либо столь правильного в своих пристрастиях, я с нетерпением буду ожидать непредвзятого суждения РЕЦЕНЗЕНТА о моих нескольких литературных пробах, которые вскоре появятся в различных любительских изданиях. Мой идеал в английском языке – восстановление достоинства и правильности восемнадцатого века как в прозе, так и в поэзии. Идеал, который лишь немногие разделяют со мной и который, вероятно, вызовет изрядную долю едкого сарказма…»
После некоторого опыта работы в качестве официального критика любительских изданий Морис В. Мо пришел к циничному заключению, что такая критика была «тщетной, безрезультатной и ненужной», потому как «на заурядный ум никогда не подействует простой совет, более или менее приправленный лестью; с другой же стороны, настоящая критика вызывает такую враждебность со стороны автора рецензируемых работ, что ее назначение совершенно не выполняется». Лавкрафт, однако, продолжал служить делу критики и вести колонки любительской критики всю свою оставшуюся жизнь в надежде повысить национальные стандарты литературы.
Хотя Лавкрафт добился огромного влияния в любительской печати, он так и не смог обратить своих собратьев по хобби в традицию восемнадцатого века. Впрочем, его очерки и барочные стихотворения печатались любителями нарасхват. Поскольку издания, не оплачивающие работы авторов, всегда испытывают затруднения с заполнением печатного пространства грамотным материалом, издатели-любители с удовольствием публиковали эти стихотворения, хотя сам Лавкрафт начал в них сомневаться.
Эти поэмы были панегириками его новым друзьям из любительской печати, восхвалениями Англии и Британской империи, обвинениями Германии и пресными георгианскими пасторалями вроде стихотворения «Весне»:
Пастух, вставай!
Уж ясный свет Авроры
Полет гусей являет взору скорый;
Меняя строй, безмолвный курс берут,
Из озера болота их влекут:
Летят они, меняя положенье,
Но к цели неизменно направленье…[142]142
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Э. Ш. Коулу, 9 ноября 1914 г.; 13 мая 1918 г.; «The Tryout», V, 4 (Apr. 1919), pp. 13f; George T. Wetzel «А Lovecraft Profile» в «Nyctalops», II, 1 (No. 8, Apr. 1973), p. 19. (Приведенное стихотворение также именуется «Весна» («Spring», 1917). Его подзаголовок гласит, что это парафраз прозы Клиффорда Раймонда, опубликованной в «Чикаго Трибьюн». С. Т. Джоши, впрочем, в Howard Phillips Lovecraft «The Ancient Track: The Complete Poetical Works», ed. by S. T. Joshi, San Francisco: Night Shade Books, 2001, p. 501, отмечает, что ему «не удалось обнаружить произведение Раймонда в „Чикаго Трибьюн“» и что он не представляет, «где Лавкрафт мог достать эту газету, поскольку у него не было близких друзей в Чикаго». Позже «Весна» с незначительными изменениями была включена в поэму «Величайший закон» («The Greatest Law», предположительно 1920–1921), ее авторство обозначено как «К. Раймонда и Людвига фон Теобальда». – Примеч. перев.)
[Закрыть]
И так далее на полторы страницы. Очевидно, Лавкрафт никогда не слышал летящую стаю диких гусей. Его стихотворения охотно принимались – хотя крупные лавкрафтовские поэмы и являются лучшим из известных мне средств от бессонницы, – потому что они все же были весьма достойными при сопоставлении с другими: невозможно представить себе количество написанных дурных стихов, пока не ознакомишься с подшивками любительских изданий. Более того, когда Лавкрафт в некоторых своих произведениях покороче отходил от образцов эпохи париков, он проявлял приятное остроумие:
Ответ нимфы современному бизнесмену
Будь юными любовь и свет
И не познай столь много бед,
Я дурой стала бы такой,
Была бы что тебе женой.
Но все авто, что обещают,
Уж часто «фордами» бывают;
А яхтой хвалишься своей —
То лодка ведь, что толку в ней!
Сапфиры и шелка чудесны,
Но трюки мне твои известны —
Меня дурачил муж седьмой
Под них подделкою дрянной!
…
Милок, будь правдой все слова,
Я б с радостью с тобой жила;
Придется мне бродить вдовой,
Нельзя мне быть тебе женой![143]143
«The Tryout», III, 3 (Feb. 1917); перепечатано в George Т. Wetzel (ed.) «HPL: Memoirs, Critiques, and Bibliographies», North Tonawanda: SSR Publications, 1955, p. 27. Поэма напечатана «С извинениями У. Рэли, эсквайру», поскольку это явная пародия на стихотворение сэра Уолтера Рэли «Ответ нимфы пылкому пастушку», которое, в свою очередь, было пародией на «Пылкий пастушок своей любви» Марло, также спародированном в «The Tryout», II, 11 (Oct. 1916) Оливом Г. Оуэном в стихотворении «Современный бизнесмен своей любви».
[Закрыть]
Вскоре после вступления в ОАЛП Лавкрафт узнал о местном обществе любителей, Провиденсском клубе любительской прессы (ПКЛП). Он сообщил Коулу: «Как несомненно уведомила вас мисс Хоффман, члены набраны из вечерней средней школы и навряд ли отражают интеллектуальную жизнь Провиденса. Их среда явно плебейская, и их литературные критерии в данное время не следует критиковать особенно резко…
Их Президент, Виктор Л. Базинет, – социалист крайнего толка, его взгляды сформированы общением с самыми опасными трудовыми агитаторами страны. Он, впрочем, человек высокого врожденного интеллекта, и я очень надеюсь, что влияние ассоциации печати поспособствует изменению его представлений об обществе. Официальный редактор, Джон Т. Данн, – грубый ирландец с типичными агрессивными папистскими и антианглийскими взглядами, но он получил весьма приличное образование и полон настоящих литературных стремлений. Конечно, некоторые члены чересчур легкомысленны, что принижает значимость собраний…»[144]144
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Э. Ш. Коулу, 23 ноября 1914 г.
[Закрыть]
В начале 1915 года Лавкрафт работал над двумя проектами: первым выпуском официального органа ПКЛП «Провиденс Аматер» и первым выпуском собственного любительского издания «Консерватив». Для «Провиденс Аматер» он сочинил длинную поэму, описывавшую членов клуба в более лестных выражениях, нежели в письме Коулу:
Членам Объединенной ассоциации любительской прессы из Провиденсского клуба любительской прессы
Стоите вы с опаскою во взгляде
И робко в образованном отряде.
С пером неловким, но стремясь к успеху,
Должны признать мы неудач прореху.
Пусть критики не будут к нам суровы
И на неопытность не хмурят брови.
Поскольку всех важнее Президент,
Знакомьтесь – вождь наш строгий Базинет.
Его обязан дару клуб созданьем,
И мудро каждое его деянье.
Любого выслушает он, поймет,
Со всеми дружески себя ведет;
С презреньем зрит на деспотов закон,
За дело борется людское он…
После описания семи других членов, Лавкрафт завершает с приличествующей скромностью:
Хотя Лавкрафт и приходил в ужас от грубого английского языка членов клуба, чьи работы он правил, он продолжал сотрудничать с Провиденсским клубом любительской прессы на протяжении двух лет. Члены клуба ирландской национальности раздражали его своими антибританскими разглагольствованиями. Идея ирландцев «использования Соединенных Штатов… как оружия против своего законного короля и империи» приводила в ярость англофила Лавкрафта, из принципа отказавшегося носить что-либо зеленое в День святого Патрика. Тот факт, что в двенадцатом веке папа Адриан IV даровал Ирландию Генриху II, королю Англии – словно она была его собственностью, – не прибавил Лавкрафту сочувствия к ирландцам. В 1918 году он писал: «Моя последняя попытка [духовного подъема] была в 1914–1916 годах, когда я работал с „литературным“ клубом ирландцев, находившимся в сомнительном „Норт-энде“ города. Самым выдающимся из них был странный фанатичный парень по имени Данн, на два года старше меня. Он ненавидел Англию и был яростно настроен прогермански – и я был достаточно безрассуден, чтобы тратить время, пытаясь его обратить – как будто ирландец мог рассуждать!!»
«Фанатичный ирландец» было одним из обычных для Лавкрафта национальных уничижительных прозвищ, наводящих на мысль о старой банальности о горшках и котелках[146]146
Де Камп имеет в виду пословицу: «говорил горшку котелок: уж больно ты черен, дружок», имеющую смысл «сам-то ты хорош». (Примеч. перев.)
[Закрыть]. Тем не менее он написал за Данна длинную поэму для его сестры, которую та прочла на церемонии вручения дипломов в Школе медицинских сестер родайлендской больницы.
Клуб издал еще один номер «Провиденс Аматер», датированный февралем 1916 года, с редакторской статьей и двумя поэмами Лавкрафта. В 1917–м Данн попал в тюрьму, не пожелав служить по призыву в армии, и клуб перестал действовать. В конце концов Данн стал священником. Многое время спустя отец Данн, магистр изящных искусств, вспоминал о Лавкрафте: «Он рассказывал мне, что обычно обдумывает произведение и не ложится спать, пока не закончит, даже если это продолжается до шести часов утра. У него был доход, и ему не надо было вставать, чтобы, как нам, идти на работу»[147]147
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Р. Кляйнеру, 4 июня 1916 г.; А. Галпину, 29 августа 1918 г.; «The Tryout», III, 3 (Feb. 1917); Дж. Т. Данн (в личном общении, 16 ноября 1973 г.); Howard Phillips Lovecraft and John Т. Dunn «Lines on Graduation From the R. I. Hospital's School of Nurses» в «The Tryout», III, 3 (Feb. 1917), pp. 13ff (приписано Данну); George Т. Wetzel «А Lovecraft Profile» в «Nyctalops», И, 1 (No. 8, Apr. 1973), p. 19.
[Закрыть].
Тем временем Лавкрафт сосредоточился на собственной газете, которая издавалась с перерывами в течение восьми лет. В первом номере «Консерватив» (апрель 1915 года), которого было напечатано двести десять экземпляров, была заметна неопытность редактора (или издателя), но оформление последующих номеров было грамотным.
Первая страница его издания содержала длинную поэму, осмеивавшую упрощенную орфографию. Реформа правописания была больным местом Лавкрафта. Его единственным доводом в защиту английской орфографии – самой нестандартной, беспорядочной и сложной среди всех европейских языков – было утверждение, что это укоренившаяся традиция, которую нельзя нарушать.
На второй странице этого «Консерватив» начиналась поразительная передовица, «Преступление века». Это сочинение проливает свет на самую сомнительную из всех позиций Лавкрафта: «Настоящая европейская война, ведущаяся, как есть, в эпоху истеричной сентиментальности и нездоровых политических доктрин, вызвала у сторонников каждой воюющей стороны небывалый поток беспорядочных обвинений…
То, что сохранение цивилизации сегодня возлагается на ту тевтонскую расу, которая тождественно представлена двумя остро соперничающими противниками, Англией и Германией, равно как и Австрией, Скандинавией, Швейцарией, Голландией и Бельгией, так же неопровержимо истинно, как и яростный спор об этом. Тевтоны – вершина эволюции. Чтобы мы могли здраво рассмотреть их место в истории, мы должны порвать с общераспространенной терминологией, которая обычно смешивает имена „тевтон“ и „немец“, и рассмотреть их не с национальной точки зрения, но с расовой…
Хотя некоторые этнологи и заявили, что тевтоны являются единственными подлинными арийцами, а языки и институты других номинально арийских рас были выведены единственно из их высшего языка и обычаев, нам тем не менее не требуется принимать эту дерзкую теорию, чтобы оценить их колоссальное превосходство над всем остальным человечеством.
Проследив деятельность тевтонов в средневековой и современной истории, мы не находим ни одной возможной причины для отрицания их реального биологического превосходства. В разнообразнейших местностях и условиях их врожденные расовые качества возвышали их до превосходства над остальными. Нет ни одной ветви современной цивилизации, которая не была бы делом их рук. Когда Римская империя пришла в упадок, тевтоны придали Италии, Галлии и Испании живительных сил, которые спасли эти страны от полного краха. Хотя тевтоны сегодня в значительной степени и затерялись в смешанном населении, они являются подлинными основателями всех так называемых романских государств. Политическая и общественная жизнестойкость покинули их прежних обитателей, лишь только тевтоны были способны к творчеству и созиданию. Когда местные элементы поглотили тевтонских захватчиков, романские цивилизации пришли в страшный упадок, и сегодняшние Франция, Италия и Испания обладают всеми признаками национального вырождения.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
