Текст книги "НАШ ТЁМНЫЙ РАЙ"

По пути невольно пришлось обдумать некоторые вещи. Конечно, мне не хотелось терять тогда сознание в вертолёте и доводить ситуацию до крушения. Я просто и чётко должна была знать куда и зачем я двигаюсь. На земле место для посадки вряд ли удалось бы найти. Даже если бы я дождалась, пока пыль осядет и приземлилась, то мы бы не выжили в этой новой пустыне без еды и воды. А нужен ли вообще был этот вертолёт при таком раскладе? И тут я поняла, что сначала мне нужен был Альфред. Единственный способ выжить, это поменять время, вернуть свою настоящую жизнь, желательно до того, как начнётся весь этот ужас.

9.

Меня могли искать, и муж уже подал машину в розыск, заявитл о похищении ребёнка сумасшедшей матерью. Необходимо было срочно спрятаться. Если бы только удалось найти Альфреда раньше, чем поменять документы и транспорт. Ситуация могла развернуться непредсказуемо.

Вдруг я вспомнила, что Северия могла знать где он. А вдруг она ничего не знала, и её знания и дар лишь моё воображение, а вдруг я действительно больна и подвергаю её опасности. На миг я задумалась вернуться домой и пройти курс лечения, потом испугалась, ведь деньги видела не только я, но и мой муж.

Мы с дочкой выехали за город и пересели на сельский автобус. Куда он ехал, я не знала. Вышли на конечной остановке. Предположительно, меня могли найти по месту брошенной машины. Не сложно было догадаться, что мы уехали на автобусе в деревню по маршруту. Оставались максимум сутки. Потом, скорее всего, меня найдут и отправят на принудительное лечение.

Свернув с придорожной тропинки и зайдя в деревню глубже, я постучалась в первый попавшийся домик. Дверь открыла пожилая женщина. С порога я протянула ей стопку тысячных купюр и попросилась переночевать. Она молча отступила от двери, и мы зашли в дом.

– Проходите. Я Элла. Местная жительница.

– А что это за место?

– Это деревня Эхорицы. Я вас покормлю немного позже, если хотите.

– Я бы из вежливости отказалась, но у меня дочь, и она точно голодная. Если вас это не обременит, то мы с удовольствием поедим. Спасибо большое.

– Конечно. Сегодня вы мои платные гости. Здесь в деревнях тяжело с деньгами. Вы меня очень выручили и, что интересно, накануне, я долго молилась, чтобы у меня появились деньги из неоткуда. А тут пришли вы. Я так рада, что Бог услышал мои молитвы. У меня сын болеет. Год уже в коме, или это не кома, я не понимаю врачей. Кома, это когда на аппаратах, а он просто спит. Врачи ничего сказать не могут. Ставят капельницы, поддерживающие жизнедеятельность, он питается через трубку, я каждый день ухаживаю. Всё так дорого. Продавать уже нечего. Спасибо вам большое.

– А где ваш сын?

– Он в соседнем гостевом домике, может видели на заднем дворе. Муж построил, когда был жив.

– Нет, не обратила внимания.

Я достала ещё пачку пятитысячных купюр из сумки прямо при ней.

– Я не думаю, что в вашей ситуации вы будете спрашивать откуда эти деньги и почему я их даю, это не важно. Просто возьмите их и пусть ваш сын поправится. Я понимаю, сама мать.

Элла ещё долго плакала и благодарила меня. Я слышала это за дверьми комнаты, куда мы с Северией сразу зашли, чтобы отдохнуть. Позднее, хозяйка позвала нас поужинать.

10.

Элла, несмотря на свои проблемы, выглядела и держалась весьма достойно. В свои лет 50, так мне показалось, я постеснялась спрашивать, она была худощавой, со светлым, слегка морщинистым, но ухоженным лицом. За ужином, ненароком, разглядывая её, я подумала, что у тут есть какой-то секрет народной действенной маски, ведь здесь некуда ходить и негде делать процедуры, кроме как дома, и денег у неё не было. Очень хотелось спросить компоненты, уж очень понравился мне её внешний вид, не чета моему неряшливому с мешками под глазами, но я не решилась. Да и зачем, всё равно было совсем не до того. Удивительно, как я вообще смогла на чём-то акцентировать внимание под страхом смерти и происходящих событий. Так как сегодня спешить уже было некуда, терять тоже было нечего, я решила расспросить о её сыне. Хотелось узнать его историю, спросить, как получилось, что он целый год находится в таком состоянии. Я кушала и думала, с чего начать, но начинать не пришлось.

– Анечка, вы можете оставаться здесь сколько потребуется.

– Спасибо, я бы рада, только обстоятельства складываются не в мою пользу.

– Расскажи, что случилось, ты можешь мне доверять, такое добро сделала для меня и моего сына, может я смогу чем-нибудь помочь?

– Простите, я не знаю, мне кажется, что тут уже ничем не поможешь.

– Мама, спроси тетю про дядю со сказочными глазами. Они были яркие, а стали совсем красные.

– Северия, кушай молча. Тетя не знает таких сказок. Я расскажу тебе другую потом, перед сном.

– Какое красивое и необычное имя у вашей дочки. И сама она необычная.

– Что вы имеете ввиду?

– Да нет, не важно. Я заговорилась уже от волнения.

Элла махнула рукой и улыбнулась, отведя голову в сторону, как будто собиралась всплакнуть.

– Элла, скажите, мне, как матери, интересно знать, чем так необычна моя дочь. Бывало, на улице незнакомые люди подходили и здоровались с ней за ручку, а когда я задавала вопросы, они тоже говорили, что девочка не обычная. Сначала я не обращала внимания, но сейчас уже хочу знать мнение со стороны.

– Аня, это только моё мнение, но мне кажется, ваша дочь не просто так сейчас задала этот вопрос про дядю с глазами.

– При чём тут это. Она же ребёнок.

– Было бы не при чём, но есть одно обстоятельство. Боже, прости меня, грешную…

Элла закрыла глаза руками, резко надавив на них тыльной стороной ладони. Потом отпустила.

– Давно хотела с кем-нибудь поделиться, но, вот чувствую, именно сейчас пришла та самая пора. Всё сходится. Аня, не сочти за безумие.

– Говори, Элла. Меня уже мало чем можно удивить.

– Мне же сынок мой не родной, вовсе. Я его подобрала неподалёку отсюда ещё грудным ребёнком, а мать его нашли мёртвой рядом с тем же местом. Она только родила и умерла сразу, а дитё кричал, бедненький всё это время. Мы с мужем бездетные из-за моих проблем по-женски, но он всегда любил меня и ничего не требовал взамен. Мы и без деток хорошо жили. Я тогда подумала, вот он, наш шанс. Ребёнка взяла и убежала как безумная. Что с мамой его потом было не знаю. Нашли, наверное. Нас это точно не волновало. Мы смогли его на себя оформить. Здесь глушь у нас. По врачам мало кто ходит, вот я и пришла в поликлинику с дитём, плакала, клялась, что, мол, на учёт не встала, дома родила, боялась, что врачи ребёночку навредят. Я думаю, что врач тогда догадалась, уж больно слухи разлетелись о мёртвой женщине в лесу, которая тоже родила, но та пошла нам на встречу и помогла. Мир не без добрых людей, таких как ты, Анечка и как она, врач эта. Рос наш сынок здоровым и, на редкость, красивым ребёнком. Питался в меру, но чувствовала я, что-то не так было с ним уже тогда, с малых лет. В три года мы нашли котёнка на полу дохлого и худого. Алик тогда смотрел на него и молчал, только улыбался. Подумала, маленький, ничего не понимает. Вынесли животину, закопали. Потом через год ситуация с собакой соседской странная произошла. Нашли её под нашей калиткой дохлую и худую. Я спросила сына, может видел что-нибудь. Он сказал, что она вкусная и он хочет ещё. Я в шоке была. Утешая себя как мать, отпустила ситуацию, не сказала никому, даже мужу, списала на впечатлительный возраст ребёнка. Потом, с годами, скотину дохлую начали находить у соседей, в деревнях соседних. Меня вопросы эти не волновали, я занималась только сыном и не хотела вникать. Любила его безумно и люблю до сих пор. Он у меня неземной красоты вырос. Всё в один момент поменялось, когда муж заболел. Иссох на глазах и умер очень быстро. Врачи руками развели, мол хворь не понятная, на сердце списали, как это обычно делается, а Алик исчез в тот же день. Анечка, заподозрила я, что сынок мой был исчадием. Не известно ведь о его родителях ничего. Плакала о муже, злилась на сына, уверена была, он его выпил, дьявол. Побоялась тогда с ума сойти, успокоилась. Время шло, сына не было. Лет 10 так прожила вне памяти, как безумная. Другой своей частью любила Алика сильно, ждала, уже и простила давно. Всё готова была принять, лишь бы вернулся. Год назад ночью меня разбудил стук в дверь. Открыла, Алька мой на пороге почти без сознания, весь порезанный непонятно чем, то ли когтями какими-то, то ли чем ещё. Снесла я его тогда в дом гостевой, врача вызвала. Раны обработали, он глаза открыл в себя пришёл. А глаза красные, страшные, сосуды в них лопнули. Успел только слово сказать, прости мама, и снова в себя ушел. Так и не возвращался по сей день. Твоя дочь про глаза сказала, я себе и надумала сразу, сумасшедшая, что она про сына моего, про Альфреда.

У меня в тот момент, когда Элла его полное имя назвала, всё в голове затуманилось. Показалось, что опять психическое расстройство, что конец мне, привиделось опять что-то, пора сдаваться и дочь мужу отдавать, но сразу решила повременить и дальше разобраться. Всё-таки, логика в голове присутствовала. Виду Элле я не подала, что знаю про Альфреда что-то, хотя толком и не слышала ничего. Нужно было выяснить кто он, и при чём тут Северия. Мелькнула догадка про вампиризм, но я мало знала об этом. Только из книг и фильмов. В голове родилась идея дать ему крови, чтобы он пришёл в себя. Ночью, когда все уснули, вышла на улицу и направилась в тот гостевой дом. Дверь, как и предполагала, оставалась не заперта. Медлить было нельзя, времени мало. Нас моги найти в любой момент. В соседней комнате я увидела его.

11.

Подойдя ближе, стала долго его разглядывать. При лунном свете эта внешность показалась волшебной. Больная худоба никак не отразилась и не перекрыла мраморной, гладкой, молодой кожи, чётких красивых губ, нереальной красоты лица с длинными ресницами у закрытых глаз. Тело было прикрыто пледом. Как завороженная, я захотела погладить его лицо, но вспомнив цель визита, достала из кармана украденный кухонный нож и провела им по запястью, скорчившись от неприятной боли. Пошла кровь, и я прислонила запястье к его губам. Таким образом, продержала руку около трёх может более минут, не чувствуя ничего. Кровь просто растекалась по ним. Я уже было отчаялась, стало смешно от такого поступка, как вдруг произошло то, отчего замер мой дух. Губы Альфреда стали втягивать кровь, как бешеные. Я чувствовала пульсацию по венам, что меня реально пьют. Ощущения были непередаваемые: слабость, потрясная лёгкость, и, одновременно, как будто испытывала оргазм. Я не хотела останавливаться и убирать руку, готова была отдать выпить себя до последней капли, лишь бы эти ощущения не заканчивались. Я желала отдать себя всю этому вампиру, забыв про белый свет.

12.

Очнулась уже утром на носилках. Тело было зафиксировано стягивающими ремнями. Врачи везли меня через двор. Там же стояла машина скорой помощи и полиции. Приподняв голову, я также увидела на пороге рыдающую Эллу и свою дочь, сидящую в полицейской машине. Мне хотелось крикнуть, спросить её, где Альфред, но не успела и не смогла. Врач в машине ввела укол, и я снова потеряла сознание.

Пришла в себя в больничной палате, совсем одна. Окошко было небольшим, поэтому света проникало мало. Ненадолго показалось, что я в тюремной камере, из-за решетки на том же окне и маленького круглого окошка в двери, потом поняла, что, всё-таки, в палате, потому что в углу стояла вешалка, и на ней весел какой-то белый халат. Голова очень болела и кружилась. Стало совсем страшно; предстояло сопоставить все события, связать их в последовательную историю, прежде всего для самой себя, ведь я живу в 21 веке, и такого не бывает. Боязнь неизвестного приглушали сладкие мысли об Альфреде. Удивительно, что только о нём, а не о дочери. В какой-то момент подумала, что кроме него меня больше ничего не волнует, и, моя жизнь очень круто поменяется, что у меня другая судьба, которая жестоко приводит меня туда, где я должна была быть с самого начала. Возвращает меня в другой мир, о котором никто не знает, и тот мир мало кому открывает свои двери. Я ощутила себя избранной и, внезапно, начала смеяться:

– Хороша избранная! Сначала грабит банк, потом летит на вертолёте и попадает к каким-то людоедам, крадёт дочь, оглушает по башке мужа и хочет заняться сексом с больным вампиром!

Смех поглотил меня так сильно, что я не могла остановиться. Стало тяжело дышать. Казалось, что он переходил в истерические рыдания, от осознания того, что таких как я, сумасшедших, тысячи, и все думают, что они избранные сверхлюди, умирая при этом в запертых палатах среди таких же дураков. Моя личность раскололась на две части. При этом я была уверена, что абсолютно нормальная, и понимала, что этот мир не даст мне прожить мою «нормальную-ненормальную» жизнь, заточив меня здесь до самой смерти. Я могла контролировать свои мысли полностью и осознавала, что хочу продолжения, что ничто меня не удержит, даже если придётся играть роль депрессивной, вышедшей ненадолго из ума домохозяйки, которая всё поняла и жаждет только одного, вернуться домой. Естественно, ни один врач здесь не узнал бы моих истинных намерений увидеть Альфреда, узнать всю правду до конца, познать сверхъестественное для окружающих людей и уже почти естественный мир, предназначенный именно мне.

Мысли прервал вошедший медработник, наверное санитар.

– Уже смеётесь, это хорошо! Как самочувствие? Ничего не употребляли накануне?

Тут я поняла, что всё совсем плохо и мне трудно будет выйти отсюда, если вообще удастся.

– Пойдём со мной, мамаша. Врач ждёт.

Как меня бесило это слово «мамаша». Оно у меня ассоциировалось со словами «клуша», «старушка», «курица», «баба», а я чувствовала себя молодой девушкой, сейчас даже и без материнских инстинктов. Обращение санитара на «ТЫ» только прибавило уверенности к моим догадкам о степени попадания сюда. Мы шли по широкому коридору. С двух сторон располагались палаты, с которых доносились разные непонятные звуки.

13.

– Проходи, Анна, садись. Пришло время выяснить что ты здесь делаешь.

Доктор выглядел ещё надменнее санитара. Сразу стал тыкать. Его тон выдавал тысячи съеденных таких как я пациентов, которых он здесь держит и даже не собирается лечить или узнавать, как всё было на самом деле. Ему уже надоело слушать Наполеонов или новорожденных наследников Ванги и прочих провидцев, которые считали, что спасут мир, а их незаслуженно привезли сюда. У меня было мало времени на выбор тактики. Пришлось импровизировать на ходу.

– Здравствуйте. Я не знаю. Помню только, муж сказал, что я болела, с температурой лежала дня 4 и что он вызвал мне скорую.

– А дальше помните?

– Доктор, я подозреваю, что не в терапии, а в психиатрической больнице, потому как это, видимо, не всё. Вы не могли бы мне сказать, как я сюда попала. Проснулась, болит голова, всё смешалось.

– Может тогда перенесём нашу беседу. Пойдёте в палату, ещё отдохнёте.

– Нет, я не смогу отдыхать в неведении. Буду переживать. Скажите пожалуйста в двух словах. Я, конечно, в свою очередь, буду тоже стараться вспомнить. Не думаю, что у меня амнезия. Может стресс. Я надеюсь только на Вас.

– Что ж. Времени у меня не много, а пациентов предостаточно. Я сам всегда заинтересован в быстром их выздоровлении. Ты болела, это так, и муж вызвал скорую, но не поэтому. Он считает, что ты была не в себе. Сказал, что ты принесла домой чемодан денег, собираешься купить вертолёт, потому что скоро конец света и все умрут, а ещё ходила к каким-то людоедам. Потом ты его ударила по голове, взяла деньги и дочь и скрылась в неизвестном направлении. Честно говоря, история захватывающая, да, и на сумасшедшую ты не похожа особо. Мы взяли все анализы. Будем обследовать, проверять.

– Доктор, какой ужас. Мы с ним ссорились в последнее время, но сказать такое. Да, я вспомнила, мы повздорили, он хотел специально от меня избавиться, поэтому и придумал всё это. Я домохозяйка. Откуда у меня чемодан денег, какие людоеды? А на вертолёте я никогда в жизни не летала. Может у меня и был провал из-за стресса, но всё, что я могла, это, максимум, забрать ребёнка и уехать.

– Да, действительно, никаких денег при тебе не нашли, и хозяйка дома, у кого ты ночевала, тоже ничего об этом не знает. Она сказала, что ты попросилась переночевать с дочкой, что тебя выгнали из дома и некуда было идти, а она, из жалости, пустила вас к себе безвозмездно. Только вот почему-то тебя нашли в гостевом доме с перерезанными венами у кровати с медицинским оборудованием, которая там пустовала после болезни и смерти мужа хозяйки. Ты что же, лунатизмом страдаешь, пришла туда поспать среди ночи и пыталась себя убить?

– Доктор, я сейчас не могу ответить. Можно я пойду в палату. Правильно будет выспаться и обследоваться. Я вам клянусь, что я нормальная.

– Аня, я вижу, вижу, не волнуйся. Иди, конечно. Разберемся. Время покажет.

Последняя фраза меня насторожила, но многое из его слов помогло мне разобраться. Спасибо Элле, которая ничего им не сказала про сына. Ну ещё бы, за такие-то деньги… Хранить их до моего возвращения она точно не будет, хотя, кто её знает. Вроде показалась порядочной. Да и чужие деньги для меня сейчас не имели никакого значения. Это меньшее, о чём я думала.

14.

Когда-то давно мне на глаза попадалась литература о психиатрической больнице, я даже что-то успевала прочитать, между делами. Сейчас чётко вспомнила, что пока мне не поставят диагноз, держать будут в палате-одиночке, что очень на руку. Не хотелось к придуркам. Ещё вспомнила, как прятать таблетку и делать вид, что ты её выпил, а таблетки какие-то мне процентов 90 скоро принесут. Меньше всего желаю притупления сознания и потерю своего не совсем ещё понятного дара, а, может, вовсе не дара, а возможности видеть и узнать то, что не доступно обычным людям, ну и, конечно, увидеть Альфреда. Я себя чувствовала, как зачарованная, не в силах сопротивляться его зову. Меня пугало реальное восприятие действительности, как нереальное. Я забыла о дочери, о муже и готовилась уйти в другой мир, потому что этого мира хлебнула сполна. Отказываться от таблеток было нельзя, иначе начали бы колоть, а уколы никуда не спрятать.

Мои инстинкты сохранения потомства, которые я испытывала в СНТ, поменялись на сексуальные, тем более, потомство было в безопасности. Я забыла о возможном конце света и утешалась мыслью, что этого не случиться, и мои видения указывали мне совсем на другое место, а портал и каннибалы только приблизили предвкушающую, интересную развязку.

Через время, как и предполагала, начали носить таблеточки, которые я исправно глотала, а когда медсестра уходила, вынимала и смывала в унитаз. Доктор не вызвал и на следующие сутки. Наверное, дали ещё время прийти в себя, чтобы не ошибиться с диагнозом и лечением. Очень обрадовалась такому повороту. Было время подумать и насладиться своими мыслями. Я осознавала, что в каком-то бреду, потому что стремлюсь к сказке, а не назад в семью; готовилась убежать и открыть непознанное, не беспокоясь о том, где нахожусь, не боясь умереть в чужом мире. Это разве было похоже на мысли и поведение нормального человека? Нет! Ненормальная замужняя женщина в годах, с ребёнком, уходила в мир фантазий без планов и, может, даже без будущего.

Окошко палаты открывали, чтобы проветрить помещение, полы мыли, еду носили. Спи себе и кушай успокоительные таблеточки. Уже хорошо отдохнув, я не могла уснуть следующей ночью, долго ворочалась, почему-то опять начала сильно болеть голова и появился шум в ушах. Предположила, что от стресса и перегрузки мыслей.

Проснувшись рано утром, я потеряла покой. Альфред приходил ко мне во сне с чёткими инструкциями, говорил, что думает обо мне и хочет вытащить отсюда, чтобы показать настоящую жизнь и свободу. Естественно, восприняла всё буквально и решила немедленно действовать. Я должна была попросить врача о встрече со своим двоюродным братом, который должен прийти завтра после девяти вечера, так как в городе проездом, и другого времени у него не будет. Откуда я об этом узнала? Муж сказал по телефону, ведь он мне звонил раз в день, мы общались, и я даже врала, что всё хорошо, и что я потихоньку успокаиваюсь. Бред, но мне было всё равно, я верила Альфреду и готова была на всё, чтобы выйти отсюда, понимая, что останусь здесь надолго, если опять мои ощущения меня подвели, и сон был не вещим.

Всё получилось с точностью да наоборот. Доктор мне покивал, обещал сообщить и попросил вернуться в палату. Это был опытный врач, и я, со своей сверх интуицией, не смогла понять стоит ли ему верить. Всё стало ясно, когда часов в семь вечера сестра пришла делать мне укол, сказав, что врач позвонил мужу, после того как я просила о свидании с братом. Приняв меня за безумную и заподозрив, что таблетки я не принимала, они решили поставить курс уколов.

Я сопротивлялась, говорила, что не хочу, отодвигала её руку. Так и не дав себя уколоть, сестре пришлось выйти. Я знала, что сейчас она может вернуться с санитарами, и мне введут какую-то дрянь. Дальше началось невообразимое.

15.

Дверь за сестрой захлопнулась, а за нею, внутри моей палаты стоял он. Альфреда было не узнать. Из худощавого бледного парня он превратился в обворожительного мужчину, с телосложением, о котором можно было только мечтать. Волосы были зачёсаны назад, чёткие контуры светлого красивого лица и манящих ярких глаз пристально смотрели на меня из-под капюшона чёрной удлинённой толстовки на молнии, сверху которой красовался белый врачебный халат. Толстовка была немного расстёгнута. Из-под неё выходила хлопковая футболка полупрозрачной ткани. Эта неземная внешность сковала меня. Как немая рыбка, я разглядывала каждую деталь его образа от самой макушки до пят. Глаза, на удивление не были красными, как писали в сказках или показывали в фильмах. Они были зелёными, как у обычного человека, только ярко блестели, будто звали подойти ближе.

– Ждала брата? Только не бойся и не кричи.

Потом всё произошло быстро. В палату зашла медсестра и два санитара. Альфред молниеносно ударил одного из мужчин сзади куда-то в область шеи, сестра тут же сама потеряла сознание, за ней упал и санитар. Одновременно, он схватил голову второго и ударил об своё колено, совсем не напрягаясь, как будто давил букашек. Дальше происходили отвратительные вещи. Выпив кровь одного, он сразу принялся за другого, взял не шею, а руку сестры и также пил оттуда кровь, жадно глотая эту красную жидкость, как воду. Бросив руку девушки, вытащил из кармана нож и сделал широкие надрезы всем троим там, где кусал их. Это тройное убийство произошло очень быстро и очень тихо. Я, как мне было иногда свойственно, опять онемела от безумного страха.

– Меня здесь видеть не должны. Фактически, убийца ты. Тебя или посадят пожизненно или тут сгниёшь, но ты умна, я знаю, и сейчас подашь свою руку, чтобы уйти отсюда. Поверь, иначе, ты отсюда никогда не выйдешь, а тебе прописана другая жизнь.

От вида его ладони у меня тоже пульсировала кровь и чувственно приливала к голове. Хорошо, что внутри меня, а не наружу, как у тех несчастных. Стук сердца изнутри полностью заглушал слух. Только шумы и его мужской мягкий голос, ничего больше.

Молча я подала ему руку, и мы вышли из палаты.

В одной больничной рубашке, растеряв тапочки в коридоре, совсем босая, я следовала за ним так, словно летела, ненадолго закрывая глаза, потом снова открывала их. В сумерках, почти ничего не видя, не наткнулась ни на одну яму, не укололась ни одной веткой. Бег был похож на полёт, холода совсем не чувствовалось, только легкость и невесомость, как в сонном астрале дома, ещё когда я была с семьёй. Не понимая сон это или реальность мы очутились в лесной зоне. Молча оглядевшись вокруг, я слышала только звук совы, шелест листьев деревьев, хруст веток, жадно вдыхала свежий и чистый воздух. Луна немного освещала небо и макушки высоких елей, звёзды, в свою очередь, украшали этот ночной пейзаж ещё больше. Я проникла, как мне здесь спокойно и хорошо, забыла обо всём на свете. Алик, так мне хотелось его называть на более современный лад, как будто растворился, дав мне сполна насладиться этой красотой и ожидая момента, когда я немного успокоюсь, и мы начнём наше общение. А выяснить предстояло очень многое. У меня уже появилось много вопросов, по мере того как я стала приходить в себя и ощущать перепады температуры. Встретив его яркие глаза в этом безумно красивом сумеречном свете, я первая начала разговор.

– Алик, надеюсь ты не против, что я так тебя называю, расскажи мне всё. Мы оба понимаем, что сумасшедших тут нет, поэтому, прежде чем я начну спрашивать, лучше скажи сам. Таким образом, я уже заведомо избавлю тебя от многих вопросов.

– Я скажу, но ты можешь услышать не то, что ожидаешь. Только, я не любитель долгих разговоров. Болтать не делать. Для дел нужно ценное время, а оно не вечно, даже у меня.

Он посмотрел в этот момент на меня так, как будто дал понять, что именно он любит больше, чем эти самые разговоры. Конечно, со своей фантазией, я могла понять так, как чувствовала, и это могло не означать, что наши желания совпадают, а как хотелось, чтобы совпали. Меня опять пробило от этого чувства возбуждения, как девственницу накануне первого раза. Я очень желала близких отношений с ним, но где-то глубоко понимала, что именно оказывает на меня такое влияние, и не стоит так скоро ему поддаваться.

– Ты уже успела понять, что живёшь не в том мире, который видят все остальные люди. Есть и наш мир. Мы такие же люди, точнее тоже живые организмы, но другие. Рядом со мной ты сейчас находишься не просто так. Мы много видим, знаем и, за надобностью, привлекаем своих. Ни один индиго не будет жить среди людей, а, узнав о нас, и вовсе, не захочет жить так, как раньше. Скажу тебе коротко, чтобы сразу поняла: ведьмы, телепаты, колдуны, русалки, демонические существа, просто сущности, которые питаются человеческим подсознанием, вампиры, это мы, все мы реально существуем.

–Мы!!!???

– Не перебивай, я просил. Года два назад ты вызвала к себе инкуба, женского демона ночи и похоти. У тебя давно не было близких отношений с мужем и желания их иметь, тебя разозлила дочь накануне вечером. Со всей этой злобой ты легла в постель в отдельной комнате и втайне стала мечтать о сексуальных утехах. Это длилось недолго. От усталости ты заснула, и к тебе пришел инкуб, совсем незнакомый и очень красивый мужчина. После знакомой цепочки событий, которую они могут воспроизводить и визуализировать, тебе показалось, что вы были знакомы раньше, и ему не составило труда перейти границу дозволенного и приняться за более раскрепощенную область. Вы целовались, но дальше поцелуя не зашло, и он не мог позволить себе большего, потому что ты сама ещё сомневалась из-за супружеской связи. Инкубы не делают ничего без разрешения, желания и согласия жертвы. От поцелуя ты раззадорилась так, что чуть не кончила, уже было хотела отдаться ему, но проснулась, потому что позвала дочь. О ней я расскажу отдельно чуть позже. Этот инкуб исчез, но не временно. После ваших поцелуев он планировал за неделю оставить от тебя лишь аморфный кусок мяса без желаний и сил в реальной жизни, так как вместе с утехами высосал бы всю твою жизненную энергию. Через год у тебя должен был быть диагностирован рак, а потом ты должна была умереть, если бы не большое НО. При очередной ночной прелюдии, он увидел тебя изнутри как раз в тот момент, когда снова позвала дочь. Северия словно чувствовала опасность и спасала тебя. Кстати, это не ребёнок твоего мужа.

– Ты что, спятил?

– Слушай до конца, если не хочешь тут одна сгинуть. Ты родила от инкуба. Твоя дочь, это результат одной из ночей, которую ты провела с таким же демоном, когда была ещё не расписана с мужем, но вы активно встречались и готовились к свадьбе. Он ночевал у матери, а ты провела ночь с тёмным. В тот раз у вас всё было. Ты помнишь это до сих пор. Такое тяжело забыть. Конечно, когда ты забеременела, у тебя не было сомнений, что дочь от мужа, ведь в реальности ты ни с кем не встречалась. После свадьбы демоны прекратили посещение замужней женщины, тогда вполне довольной жизнью. Девочка родилась с даром, а ты открыла себе портал в потусторонний мир, когда рожала её. Вы связаны. Благодаря ей ты сейчас здесь и ещё жива. Все мы имеем связь друг с другом и знаем всё друг о друге. Часть из нас материальна, как например мы, вампиры, или русалки, ведьмы, часть не материальны, это инкубы, сущности, духи. Их люди не видят, но это не значит, что их нет, и что они не живые. В воспроизведении человеческого зрения, конечно, их нет и не будет. После рождения дочери ты уже могла выходить в астрал, видеть вещие сны, контролировать свой разум и принимать свои дары правильно, не выставляя на показ. Инкубы зажрались похотливыми бабами, у них нет недостатка, чего не скажешь о нас. Мы в последнее время очень нуждаемся в партнёршах, партнёрах, живых, в жилах которых течёт кровь, в таких как мы сами. Партнёрство продлевает жизнь и даёт поддержание баланса жизни потустороннего мира. Когда чего-то в избытке, а что-то в недостатке возникают хаос и войны. Достаточно на сегодня. Я устал говорить.

– Нет, Алик, пожалуйста, расскажи. Ты же знаешь, вопросов просто море. Ты не можешь вот так взять и замолчать. Это не честно.

– Аня, ты снова не чувствуешь холода и тебе хорошо.

– Это тоже вопрос, один из многих.

– Хорошо. Я расскажу, сегодня ещё не много. Скоро тебя накроет сон, но расскажу только в том случае, если сейчас ты сядешь ко мне на колени. Обхвати меня ногами, прижмись, не стесняйся.

Алик стрелял очень метко, похлеще инкубов, выворачивающих самые низкие частицы твоего подсознания. Он достал из глубин то желание, которое я сама стеснялась вынуть наружу. Мне самой очень этого хотелось. Я понимала, что если сяду ему на колени, то этим может не закончится. Было поздно разбираться. Его зов перечеркнул все сомнения, его голос заставил забыть всю цепочку событий и вопросов, а его взгляд закружил голову. Я молча подошла к нему и села на колени, мягко обняла красивый, плотный торс и сразу же уткнулась головой ему в грудь. Тотчас у меня загорелось всё тело, а щека сама повелась к губам. Указательным пальцем он приподнял мне подбородок и нежно провёл им по скулам.

– Я знал, что не ошибся. Всё было не то, пустое, но ты другая, ты моя.

Желание и страсть в этот момент перечеркнули всё остальное, но я понимала, что не могу вот так взять и отдать себя вампиру, которого вижу второй раз в жизни, нет, это не повод, могу… Так что же меня держит больше, желание правды и разобраться во всём, особенно на счёт дочери, или эта сумасшедшая страсть. Вторая точно не держит.