Текст книги "Истории Макса. Москва"

Глава пятая, в которой Одиллия Карловна видит призраки прошлого, а Микки составляет коварный план

Одиллия Карловна в шёлковом японском халате и с папильотками в седых волосах стояла у окна гостиной и курила кальян. Сам кальян находился рядом на маленьком столике и умиротворенно булькал. Окно выходило на улицу, и Одиллия разглядывала вяло движущиеся в пробке автомобили, огни вечерних фонарей, случайных прохожих.

– И когда ты бросишь эту мерзкую привычку? – со вздохом сказала сестре Одетта, войдя в комнату.

– Никогда! – заявила Одиллия с некоторым даже вызовом. – К кальяну меня пристрастил мой Алекс, ему подарили османцы ещё после Крымской войны. Ах, мой милый Алекс! Какой был тонкий, какой прекрасный человек, истинный кавалер! Таких больше нет…

– Твой Алекс давно стал достоянием истории, от него даже праха уже не осталось, а ты всё повторяешь за ним дурные привычки! – перешла в наступление Одетта.

– Увы, шери, не все живут вечно, – меланхолично ответила Одиллия, внезапно потерявшая настроение пикироваться. Она смотрела на город в густых октябрьских сумерках и о чем-то думала.

– Не думай, дорогая, что если ты прожила двести лет, тебя может миновать рак легких.

– Некрасиво напоминать женщине о её возрасте, – кокетливо ответила Одиллия, – к тому же, я существенно моложе, чем ты мне приписываешь… – внезапно старушка поперхнулась дымом и закашлялась. Потом резко прижалась к окну, так же резко отпрянула от него, мгновенно бросила кальян и повернулась к сестре.

– Вот! – назидательно проговорила Одетта. – Я говорила! А теперь посмотри на себя, ты бледнее смерти. Немедленно прекрати курить!

Ошеломленная Одиллия молчала, не в силах вымолвить ни слова. Она смотрела перед собой в одну точку широко раскрытыми глазами.

– Да что с тобой такое? – забеспокоилась уже Одетта, – ты будто призрак увидела.

– Так и есть, – еле выдавила из себя Одиллия, – я увидела призрак.

– Ну, вот! Уже и галлюцинации начались, – заворчала сестра, – что ты там куришь, интересно мне?

Одетта Карловна взяла остолбеневшую сестру за руку и усадила на диван.

– Дорогая! – наконец обрела дар речи Одиллия, – дорогая, ты не поверишь, но я только что видела Мальо!

– Этого не может быть, – спокойно сказала Одетта, – старик умер лет сто пятьдесят назад. Он – не мы, сестра, он был обычным человеком. Это было очень давно, и он не мог столько прожить. Просто кто-то похожий на него.

– Нет-нет! Я никогда ни с кем не перепутаю Мальо! Только не его! Я только что видела, как он бежал от нашего дома через улицу. Эту походку не спутаешь ни с чем, ведь у него нет одной ноги ниже колена! И к тому же на нем был ЕГО плащ! Как ты себе представляешь другого человека в такой хламиде посреди Москвы XXI века?!

– Милая, тебе нужно успокоиться, – сказала Одетта, словно больному ребёнку, – давай-ка иди в постель, а я накапаю тебе корвалол и будем спать. А завтра проснемся и выбросим к чёрту этот кальян!

– Это был он! – расплакалась Одиллия, – я точно уверена, это был он. Почему ты мне не веришь?

– Ну-ну, дорогая, ну-ну. Не надо плакать. Пойдём, а месье Максимилиан любезно побудет с тобой, можешь его погладить, а он поурчит, правда, мой друг?

Кот Макс, зашедший в этот вечер к сестрам на чашечку молока, с готовностью встал с кушетки и отправился провожать Одиллию в спальню:

– Бьен сюр, мадемуазель! Ну, разумеется! Кавалер не может оставить даму одну в расстроенных чувствах. Мои уши в полном Вашем распоряжении, можете чесать их, сколько угодно! – а про себя подумал: «Двести лет! Хм… Однако!»

– Папа, правда, всё нормально! – говорила Кристина отцу по скайпу. – Я пойду завтра помирюсь с Алёнкой, и всё будет прекрасно.

– У тебя точно всё хорошо? – папа смотрел в камеру озабоченно, будто пытался высмотреть на лице у дочери какую-то скрытую правду. – Я что-то не помню, чтобы ты когда-нибудь вообще дралась. Хотя я бы этой Бякиной ещё не так накостылял!

– Да ладно, пап! Всё хорошо! Вообще зря няня тебе рассказала!

– Совсем не зря! Соня выглядит очень обеспокоенной, просто сама не своя, – сказал Сергей, – Кристина, дочка, если нужно приехать…

– Папа, пожалуйста, работай спокойно. У тёти Сони просто давление. Нам пора ложиться спать, мы сегодня вместе ночуем. Правда, здорово?

– Здорово, – согласился отец, – когда ты у них, мне намного спокойнее. Потерпи месяц, милая, скоро мы закончим работы в Австралии, и я приеду домой минимум на два месяца.

– Пап, мне нечего терпеть, мне очень хорошо с тётей Соней и с Борей. Всё, уже поздно! Давай, спокойной ночи! Пока-пока! – Кристина чмокнула несколько раз губами в воздухе, отправляя в далекую Австралию воздушные поцелуи.

– Пока, доченька, – печально сказал папа и отключился.

В квартире Софьи Дмитриевны было две комнаты: поменьше, где располагалась спальня, и побольше, которая должна была быть гостиной. Но, в связи с тем, что в доме Галушек гостей давно не водилось, её отдали Боре. Роль общей комнаты, где смотрели телевизор, обедали и общались, выполняла тесная кухонька. Размер Бориной комнаты сыграл семье на руку, когда маленькая Кристина внезапно осталась без мамы. Со временем Сергей приобрел для этой комнаты кушетку, иногда выполнявшую роль кровати для Кристины.

Боря уже погасил свою лампу для чтения, и в комнате горел только ночник. Было тихо и уютно, тепло под мягким одеялом. Умиротворяюще тикали старые ходики на стене, но девочке никак не спалось. Она долго вертелась, потом повернулась спиной к стене и замерла.

– Борь, – шёпотом позвала Кристина, – Боря, ты спишь?

– Уже почти да… – пробубнил Боря, – и мне уже почти приснилось, что я еду на сегвее по парку Горького.

– Боренька, а ты знаешь что-нибудь про машины времени?

– Ну, я смотрел «Назад в будущее», – Боря открыл глаза. – Все части. «Понедельник начинается в субботу» начал читать. А что?

– Да ничего. Я просто подумала вдруг: что бы ты сделал, если бы, к примеру, у тебя была машина времени? Настоящая!

– Ну, не знаю. Полетел бы в будущее, покатался бы на летающем автомобиле. Посмотрел бы, какие гаджеты изобретут, а потом вернулся бы в настоящее и изобрел их первым.

– И всё?

– Ну, ещё полетел бы в прошлое и сделал бы так, чтобы родители Бякиной переехали, скажем, в Замбию до её рождения.

Кристина захихикала.

– На самом деле, – вдруг стал серьёзным Боря, – я бы вернулся в прошлое, в тот день, когда пропала твоя мама, узнал бы, что произошло, и предотвратил бы это. Правда, тогда, скорее всего, вы бы всей семьёй переезжали за дядей Сережёй по его командировкам, и мы с тобой не смогли бы так близко дружить, но всё равно. Это первое, что я, пожалуй, сделал бы.

Кристина вскочила с постели:

– Боря! – почти крикнула девочка. И, опомнившись, добавила уже шёпотом. – Боря, я должна тебе всё рассказать!

Микки вообще-то был очень домашним котом, по крайней мере, в своём воображении. На самом деле он, скорее, был сверхъестественно ленив, чтобы выходить из дома, но сам себе и окружающим объяснял своё домоседство аристократическим происхождением и повышенной чистоплотностью.

– Мои претки, да путет тебе исвестно, – любил говорить он Кристине, – спасали от мишь британский корона! А потом пыли отправлены как типломатический подарок самим Габсбургам. Мне фофсе не пристало хотить в этот крязный подъест, а тем полее на улитса!

Но в этот вечер, когда Кристина внезапно собралась ночевать у няни, Микки замешкался в дверях и остался на лестничной клетке. Дверь к Неглинным закрылась снаружи, к Галушкам – изнутри, а зазевавшийся кот так и остался сидеть на площадке.

– О! Какие коты без малейших признаков свиты ходят а нашем подъезде, – иронично заметил Макс, сидевший на подоконнике, – привет, Микки-Мышь!

– Кого я вижу! – решил не остаться с долгу Микки. – Библиотечная крыса!

В этот момент дверь на четвертом этаже открылась, и из неё вышел старый бассет по кличке Марли в сопровождении хозяина – доктора Отара Гивиевича.

– Здаров, Микки Маус! – поприветствовал кота бассет.

– Какой я фам Маус? Меня зофут Микки, к несчастью, Микки и изфольте меня зфать по имени!

Пес приподнял одну бровь, не прекращая неторопливого движения вниз по лестнице:

– Пис, чувак, не парься, – флегматично ответил он.

Отар Гивиевич спустился следом за питомцем и деликатно постучал в дверь тети Сони.

– Милая Софья Дмитриевна! – приятным голосом сказал доктор. – Кажется, вы забыли на площадке кота!

Софья поспешила открыть дверь, Микки, не дожидаясь дополнительного приглашения, пулей влетел внутрь.

– Ой, спасибо Вам, Отар Гивиевич, – сказала няня. – Наш Микки такой медлительный, вот я и не заметила его.

– А домой-то шустро забежал, – засмеялся Отар Гивиевич, – Вы что-то бледны сегодня, Соня. Все в порядке?

– Да, все хорошо. Видимо, давление низковато.

– Ну, чайку со смородиновым листочком примите и не слишком горячий душ. Дети здоровы?

– Да, Слава Богу!

– Ну, вот и славно, – удовлетворенно сказал доктор и зашагал вниз выгуливать пса. – Спокойной ночи, Софья Дмитриевна!

– Спокойной ночи, Отар Гивиевич. Спасибо за заботу!

Залетев в квартиру, Микки не пошел спать к детям, подозревая, что его будут тискать, а направился прямиком в спальню Софьи, там было великолепное, хоть и довольно старое кресло, в котором кот любил поваляться после очередной порции говядины.

Прыгнув на кресло, Микки начал раздраженно вылизываться. «Нужно не иметь ни ум, ни фантасию! – ворчал про себя он, – чтобы такой гордый зверь, как я, насфать такой турацкий кличка! Чтобы каждый плохастый пес или бездомный кот издевались надо мной! Ах, если можно было вернуть время вспять! К несчастью, мы, коты, так мало можем влиять на сфой судьба, что сколько ни пофорачивай… стоп! – сказал себе Микки, – стоп! минуточку! Мы не мошем флиять на свой сутьба, но мошем пофлиять на судьба людей…»

От поразившей его мысли Микки даже перестал чистить шерстку:

«Итак, что мы иметь: наш няня ведет сопливый днефник о том, как она любит наш папа. И о том, как ей помешал наш мама его люпить. Если нет наш мама, папа жениться на няня Соня, мама никуда не пропадать! Девочка не плакать, бабушка не дарить котёнка! Никто не запирать меня из Вена и не прифозить сюда. Да, собственно, и дефочка никакой не будет! Какой из этого следует вывод? Нужно вернуться в прошлое и сделать так, чтобы… Папа не любить мама! Помешать!»

Возбуждёный Микки соскочил с кресла и стал ходить вокруг него кругами.

– Микушка, – вздохнула Софья, – ну, что ты не спишь? Ну, давай ложись, кис-кис! Мне тоже не спится… как тут уснешь после такого? Сумасшествие какое-то…

– Глупый фрау! – буркнул в ответ Микки, – неудивительно, что папа предпочел тебе мама! Ну, ничего. Микки пудет тепе помогайт!

«Мяяяяу Мя!» – только и услышала няня.

Глава шестая, в которой Кристина и Боря испытывают часы, а Микки попадает в капкан времени

Бякина в ответ на извинения только хмыкнула:

– Дура ты, Неглинная! Отвали!

– С превеликим удовольствием! – с улыбкой сказала Кристина, которой никто на свете не мог омрачить этот день. После вчерашнего разговора с Борей и его обещания обязательно составить план, как найти и вернуть маму, девочка чувствовала себя окрыленной.

– Ну, вот и славненько, – закудахтала Нина Владимировна, – худой мир, он же лучше доброй ссоры, да, девочки?

Начался урок.

– Я очень хочу поскорей пойти домой, – прошептала Кристина Боре, вполуха слушая учительницу, – и придумать, что делать дальше.

– Я тоже, – закивал мальчик.

Микки сидел на кровати у Кристины и смотрел на часы, которые лежали на тумбочке. «Хоть видит око, да зуб неймёт», – вспомнил кот отрывок басни, которую его маленькая хозяйка разучивала во втором классе.

Толстые лапы Микки никак не подходили для того, чтобы повернуть колёсики для времени и даты. К тому же он не понимал, как установить год, ведь на циферблате было окошечко только для дня и месяца.

«Тут нушен маленький рука, нушен пальцы, как у мартышка! – сетовал Микки. – Мои прекрасный толстый лапка никак не потхотит! Что же телать? Где всять маленький лапка? Хм… – взруг озарило кота. – Кашется, я снаю!»

Микки взял в зубы часы за ремешок и прыгнул в форточку. С форточки спустился на карниз, прошёл по нему и залез в форточку Бориной комнаты.

– Итак, – рассуждал Боря по дороге домой. Дети с трудом дождались, пока закончатся уроки и сейчас шли неторопливо, чтобы успеть до дома поговорить обо всём без опасности быть услышанными. – Мы должны вернуться в тот день. Но есть две проблемы: мы не знаем, какой это тот, так как были маленькими и не помним дату. Если начнём спрашивать у мамы моей или у твоего папы, у них возникнут вопросы, зачем нам это. Это вызовет подозрения. Думаю, не стоит пока говорить взрослым, что у нас есть машина времени, они не поверят… Вторая проблема: предположим, мы узнаем дату. И что мы будем делать? Завалимся к тебе домой попить чаю с твоей мамой и пятилетней тобой? Нас не должен никто видеть, ведь прошло всего четыре года, не слишком-то мы изменились, нас узнают, и это может повлиять на настоящее…

– Не знаю, не знаю… – Кристина нахмурила лоб, – нам нужно найти наблюдательный пункт во дворе. И в подъезде. Хотя бы понять, куда пошла мама. И отправиться за ней. А что насчет даты… Я помню, что было начало осени. Ещё тепло, но листья уже пожелтели. И когда пришли полицейские, няня забрала меня. И мы пошли гулять в резиновых сапожках. Больше ничего не помню. Сентябрь, октябрь? Интересно, машина времени перемещает только во времени или в пространстве тоже?

– Скорее всего, только во времени, – ответил Боря. – То есть перед тем, как её запустить, нужно правильно выбрать место.

– Знаешь, я так хочу увидеть маму! – призналась Кристина. – Хотя бы просто увидеть! И боюсь. Может быть, боюсь узнать правду…

– Даже не думай! – с расстановкой произнес Боря, – твоя мама тебя не бросала. Ни за что! Никогда! И быть этого не может!

– Знаешь, Боря, – Кристина остановилась, взяла друга за руку и посмотрела ему в глаза, – что бы там дальше ни было… Ты – мой самый лучший друг! И самый лучший друг на свете!

Боря пошел пунцовыми пятнами:

– Да, ладно тебе! – смущенно пробубнил он, – ничего особенного…

Кристина судорожно доставала из прикроватной тумбочки вещи и выкладывала их на покрывало: детскую губную помаду, крем, блокнотик, карандаш, пустой флакон от бабушкиных духов…

– Их нет, – в ужасе прошептала девочка, – их нет! Часы пропали!

Кристина обвела взглядом комнату: кровать, тумбочку, письменный стол, книжные полки – и глаза её наполнились слезами. Всё! Только мелькнула надежда снова увидеть маму… и всё! Какая глупость! Куда они могли подеваться?!

Девочка бросилась к письменному столу, стала выдвигать ящики и искать там. Слёзы потекли из глаз по лицу. Ну, где же? Где же?

– Кристи, – позвал Боря. Он ходил к себе оставить портфель и только что зашёл в комнату, – это часы твоей мамы?

Кристина повернула к другу заплаканное лицо и вскрикнула: Боря держал за ремешок часики.

– Почему ты плачешь? – спросил Боря.

– Я испугалась! Думала, что потеряла часы. Где ты их нашёл?

– Это странно, – ответил мальчик, – но я нашёл их у себя в комнате. А где Микки?

– Не знаю, – растерялась Кристина. – Кажется, дома его нет. Может быть, он у вас?

– Нет, – сказал Боря, – я везде посмотрел. И, знаешь, удивительно, но нет Земекиса. Клетка открыта, хомяка нигде нет. Часы я нашёл на столе, рядом с клеткой.

– Действительно, странно, – нахмурилась Кристина, – куда же они подевались? А где тётя Соня?

– На кухне, ждет нас обедать. Пойдем. А после обеда поищем Микки и хомяка. Не испарились же они? Возьми часы и положи себе в карман, – сказал Боря, – а то они, похоже, всё-таки перемещаются в пространстве.

– Микки, Микки, кис-кис-кис! – звал Боря. Дети уже три раза сходили вверх и вниз по лестнице. Кота и хомяка нигде не было.

– Может, поищем во дворе? – предложила Кристина.

– Вряд ли Микки пойдет во двор, – возразил Боря. – Он такой брезгуша. Может, он съел Земекиса и теперь стыдится показываться мне на глаза?

– Ну, что ты! – успокоила друга Кристина. – Микки, конечно, не ангелочек, но Земекиса он точно не стал бы есть.

Дети стояли на четвертом этаже.

– Ладно, – сказал Боря, – пойдем домой. Если к вечеру не объявятся, будем писать объявления и клеить на столбах.

Внезапно мальчик нахмурился и поднялся обратно на несколько ступеней.

– Что там? – спросила Кристина.

– Да нет, показалось, – ответил Боря, – как будто какая-то черная тень промелькнула. Пойдем.

– Мр-р-р… – послышалось снизу. К детям по лестнице поднимался кот Макс. – Не ищите их здесь. Пойдемте в комнату Бориса, я вам всё расскажу.

– Что он сказал? – поинтересовался мальчик.

– Сказал, что знает, где Микки и Земекис. Пойдем к тебе, он расскажет, – Кристина потянула друга за руку вниз.

Софья, которая после вчерашнего чуть с ума не сошла от мысли, что её дети пойдут в подъезд одни, стояла в дверях. Она не пошла за ними, боясь, что не сможет объяснить своего поведения, но и не могла зайти в квартиру, терзаемая страхом.

– Это не Микки, – сказала она, глядя на кота Макса, спускающегося с детьми.

– Спасибо, кэп! – ответил Боря, – можно, он зайдет?

– Можно. Что ещё за кэп?

– Капитан Очевидность, – пояснил ей сын, – интернет-мем.

– Ничего не понимаю. Бред какой-то. Дети, закройте за мной, я пойду в магазин.

– Ваша маман ушла очень кстати, – сказал Макс, запрыгнув на стол с клеткой, в которой жил Земекис, – ибо вопрос требует деликатного обсуждения. Что вы знаете, к примеру, о машинах времени?

Макс покосился на руку Кристины, в которой девочка держала, машинально достав из кармана, часы.

– Что, по крайней мере, одна из них сейчас у меня в руке, – ответила Кристина, – но Макс! Откуда ты-то узнал о машине времени?

– Случайно, – объяснил Макс. – Дело в том, что сегодня я ночевал у сестёр Одиллии и Одетты Лоран на четвертом этаже. Одиллия Карловна чувствовала себя нехорошо с вечера, я должен был побыть с ней… впрочем, неважно. Утром Одетта Карловна, добрая душа, порезала мне свежей говядины и поставила на подоконник в кухне, чтобы я мог завтракать и наслаждаться видом! О, что это за женщина! Истинный ангел!

– Продолжай, продолжай, – заторопила Кристина.

– Простите, я отвлекся. Так вот, я завтракаю прекрасной говядиной, смотрю в окно и вдруг вижу, что этажом ниже толстяк Микки идет по карнизу. Я аж поперхнулся! Это всё равно, что увидеть, как коала бежит стометровку. Вы, кстати, знали, что коалы проводят неподвижно от 16 до 18 часов в сутки? Удивительный факт, и очень похоже на нашего друга Микки, не правда ли? Но, я опять отвлекся… Пройдя по карнизу, Микки запрыгнул в форточку этой самой комнаты, и мне стало чрезвычайно интересно, что же за дело такое заставило его избрать этот способ попасть в дом, в который его свободно пускают через дверь. К тому же он нес что-то в зубах. А вы знаете, я очень любознательный кот… ну, и немножко любопытный. Так что я спешно дожевал свой завтрак, поблагодарил сестёр за гостеприимство и откланялся. В общем, я забрался на ваше окно и увидел, как Микки придавил обеими лапами хомяка Земекиса и требовал, чтобы тот перенес его в 1996 год. Хомяк упирался и говорил, что не знает, как выставить дату, так как окошко для числа и месяца у часов есть, а для года – нет. А Микки настаивал, и тогда…

– Что он говорит? – вмешался Боря.

– Погоди, – воскликнула Кристина, схватившись за голову, – миллион вопросов!

В волнении девочка заходила по комнате туда-сюда.

– Во-первых, как ты попал на наше окно?

– По следам Микки, – ответил Макс, – через твою комнату. А как я попал в твою комнату, спросишь ты меня? Что ж, – Макс изобразил на морде философское выражение, – неисповедимы пути вентиляционных шахт…

– Во-вторых, – не унималась Кристина, – ты что, знаком с Земекисом?

– О, да! Это очень образованный хомяк. Я частенько его навещаю через форточку, и мы ведем весьма интересные беседы.

– И в-третьих, зачем Микки попадать в 1996 год? Ведь его тогда в помине не было!

– Этого я не могу сказать, – ответил Макс, – вряд ли Микки стал бы посвящать хомяка в свои планы. Он довольно презрительно относится к грызунам, что, хочу тебе заметить, не характеризует твоего кота с хорошей стороны. Я бы даже назвал его ксенофобом.

– Ксенокем? Впрочем, неважно, – совсем разволновалась Кристина, – и что же было потом?

– Потом они перенеслись во времени.

– Как?! – воскликнула Кристина, – ведь Земекис не знал, как выставить на часах нужный год.

– Я сказал ему, – спокойно ответил Макс.

– А ты откуда знал?!

– Дедукция. Дедукция, моя дорогая! Я посмотрел на циферблат и всё понял.

Кристина вскинула руку и уставилась на часы.

– Смотри. Видишь, металлическая окантовка циферблата? Если присмотреться, на ней есть мелкие рисунки. Это фигурки: крыса, бык, тигр, кролик, дракон – ничего не напоминает?

– Н-нет, – пробормотала растерянно Кристина.

– Ну, как же! Китайский циклический календарь, точнее, только та часть его, что называется «земные ветви»: двенадцать символов различных животных, обозначающих год. Я сразу предположил, что эта окантовка – тоже вращающийся механизм. Если его повернуть, то можно установить нужный год в прошлом – против часовой стрелки, или в будущем – по часовой. Также у меня есть гипотеза, что для переноса на срок далее двенадцати лет, необходимо вращать окантовку более, чем на один оборот. Но это, конечно, ещё не проверено. Присмотрись к своим часам, Кристина. Видишь, на отметке 12 часов установлена лошадь. Сейчас 2014 – год лошади. Земекис повернул его на отметку «крыса», по моему совету, и сейчас они – в 1996-м. А после того, как они перенеслись, часы сами переставились обратно на текущее время.

– Да что же он говорит-то такое? – взорвался Боря.

– Сейчас-сейчас, Боренька, – опомнилась, наконец, Кристина, – я тебе сейчас всё расскажу…

Боря сидел за столом и изучал часы с лупой в руках.

– Одного не могу понять, – сказал он, – если Микки и Земекис перенеслись во времени, то почему часы-то здесь?

– О, это просто! – пояснил Макс, – когда меняется время, это не так заметно, но когда выставляешь дату, часы начинают очень сильно вибрировать. Как только Земекис повернул окантовку с годом, часы заходили ходуном так, что он просто не удержал их в своих маленьких лапках. Часы упали, а Микки и Земекис растаяли в воздухе.

– Значит, – осенила Кристину ужасная догадка, – они не смогут вернуться обратно!

– Точно! – встрепенулся Боря. – Часы-то здесь! А почему, кстати сказать?

– Земекис их выронил, – объяснила Кристина.

– Думаю, нам тоже придётся отправиться в 1996 год, чтобы вернуть их. По крайней мере, ничего другого мне в голову не приходит, – констатировал Боря.

– Пожалуйста, возьмите меня с собой, – промурлыкал Макс. – Страсть как люблю приключения. К тому же, мне очень хочется проверить действительность своих предположений.

– Конечно, возьмем! – сказала Кристина. – Ты такой умный, Максик! Куда мы без тебя?

Макс был явно польщен.

– Думаю, тебе лучше надеть часы и крепко застегнуть ремешок, – посоветовал он. Взять меня на руки, а Борис пусть держит тебя под руку. Судя по тому, что произошло с Микки и Земекисом, для совместного переноса нужно крепко держаться друг за друга.

Чрезвычайно волнуясь, Кристина и Боря выполнили инструкции кота.

– Ставь дату: 1 октября, год крысы, время не трогай, – сказал Макс.

Трясущейся от волнения рукой Боря повернул колёсики на часах, Кристина свободной рукой держала Макса.

Комната стремительно завертелась вокруг детей, потом будто распалась на тонкие линии и тут же собралась вновь.

Кристина и Боря, ошарашенные, стояли посреди Бориной комнаты. Комната была та же и не та. Ни кушетки, ни Бориной кровати, ни большого письменного стола с клеткой Земекиса не было. Кресло из спальни Софьи Дмитриевны стояло у окна. Также в комнате был изрядно потертый старый диван, большие платяной и книжный шкафы.

– Соня! – послышался из-за двери женский голос, – Сонечка, ты уже пришла?

– В шкаф! – быстро скомандовал Боря.

Дверь отворилась. В комнату вошла довольно полная женщина лет сорока. Она огляделась и вздохнула.

– Показалось, – сказала она сама себе. – А сколько времени? – женщина прищурилась на старинные ходики. – Ах, уже почти два! Скоро Соня придёт, нужно греть суп.

Женщина вышла, а Боря никак не мог отлипнуть от замочной скважины шкафа, в которую он смотрел изнутри.

– Надо выбираться отсюда, – затормошила его Кристина, – Боря! Боренька! С тобой всё хорошо?

– Это моя бабушка, – наконец обрел дар речи мальчик, – так странно её видеть. Ведь когда я родился, её уже не было в живых, – он встрепенулся, – да, ты права. Надо выбираться.