Текст книги "Три дня в раю"

– А… я… забыл ее взять, – смущенно пролепетал он, – а… где она?

– Как пришла от вас, переоделась и убежала. Не знаю, куда. Молодой девушке неинтересно сидеть с пожилыми ворчливыми старухами. Наверное, в «Змеином Ручье». Я передам ей, чтобы она забрала расческу. Ну и погодка нынче! Эту бурю не все переживут! Нужно проверить генератор.

– Спасибо, миссис Хейз. До свидания!

Сэнди поспешил ретироваться. Он не был готов выслушивать причитания старой леди. Он был разочарован. Но еще не все было потеряно. Не теряя надежды провести вечер с Амелией, ожиданиями которого он жил весь сегодняшний день, Сэнди, ссутулившись от сильного ветра, поплелся в «Змеиный ручей».

7

Миртл Хейз работала на почте Пэрэдайз почти тридцать лет и совершенно справедливо утверждала, что знает все и обо всех в этом городке. Ни одна новость не проходила мимо Миртл незамеченной, равно как и ни одна тайна не оседала в ней надолго. Миртл была главным генератором новостей и сплетен в Пэрэдайз. Насколько она была разговорчива о жизни и тайнах других, настолько она была молчалива о своей жизни. А она у нее была непростая.

Со своим мужем Клейтоном они пожили недолго. Он рано умер, оставив ее с двумя маленькими детьми. Старшей дочери Сьюзен повезло. Она росла скромной послушной девочкой. После школы овладела профессией повара. Все время работала, без дела не сидела. В конце концов ей удалось открыть собственное небольшое кафе в Лонгли. Единственно, что ей не повезло с мужем, считала Миртл. Юджин Пэтч бросил ее с маленьким сыном и убрался в Штаты, совершенно не помогая ей материально.

Все проблемы ей доставлял Клейтон-младший. Мальчик рос болезненным, капризным ребенком. Мирт и Сьюзен постоянно его опекали. Отсутствие мужского воспитания или плохие гены сделали свое дело, но Клейтон кое-как закончил школу, перебивался случайными заработками, а то и просто сидел у матери на шее. Наркотики, алкоголь только усугубляли ситуацию. Недолгое просветление наступило, когда он женился на Энн Ливингстон, которая приходилась двоюродной племянницей не кому-то там, а самой госпоже мэру Лонгли Сарре Ливингстон. Но Энн была из того же теста, что и Клейтон. Они стали вместе употреблять наркотики. Рождение их единственной дочери Амелии ничего не изменило. Спустя какое-то время Энн умерла от передозировки, а десять лет назад Клейтон пропал без вести.

Миртл, завернувшись в свой кардиган, уселась в кресло и закрыла глаза. Она отчетливо помнила тот день, когда видела Клейтона в последний раз. Это была весна. Клейтон приехал и привез Амелию. Сказал, что теперь она будет жить у нее. Девочке тогда было около десяти лет. Потом он несколько дней шатался по Пэрэдайз, подрался с парой оджибве из Форт-Талона, не просыхал в «Змеином ручье» на пару с Айком Принсем, а потом вдруг исчез. Кто-то сказал, что встретил его по дороге в Лонгли, что он нашел работу на ферме в Австралии и подался туда. Кто же это был? Миртл напрягла память. Кажется, это была женщина, да, определенно женщина. Эмма Фергюсон, или Мод Кингстон? Нет, точно она уже не помнила.

Утром она разбудила Клейтона, тот как всегда был с похмелья, приготовила ему завтрак и ушла на работу. Вернувшись вечером, Клейтона она уже не застала. Из тайничка у нее пропало около трехсот долларов, так что вполне возможно, что он мог уехать куда-нибудь. Незнакомым людям она говорила, что ее сын уехал с экспедицией в Австралию. Про мать Амелии тоже не рассказывали правду. Она считала, что ее родители где-то путешествуют. Девочка росла не особо умной, но ранней.

Сама Миртл после смерти мужа замуж так и не вышла, но много лет была безответно влюблена в Дэмиана Хьюза. Однажды зимой она даже пришла к нему в дом, без приглашения, преодолев пять километров по зимнему лесу. Дэмиан обогрел ее, накормил и отвез обратно домой. После этого она возненавидела этого упрямого черствого старика. Пускала про него разные сплетни. Самой большой удачей, которая дала ей настоящего материала для сплетен, но что так больно ранило ее самолюбие как женщины, было то, что однажды она увидела в доме Дэмиана женщину. Нет, она не видела, кто именно это был, и долго кусала локти от досады, но что это была женщина, Миртл не сомневалась.

Дело было летом. Она ходила по лесу собирала грибы. Ноги сами собой привели ее к дому Дэмиана. Очередной раз, набравшись наглости, она постучалась к нему в дом под предлогом попить воды. Раньше Дэмиан пускал ее, но в тот раз он не дал ей даже вступить на порог. Он своей широкой грудью перегородил вход в дом и сказал, что она может набрать воды в емкости во дворе. Миртл ничего не оставалось, как убраться восвояси, но, оглянувшись напоследок, она заметила в окне спальни на втором этаже, как раз над главным входом движение. Это был женский силуэт в белой ночной рубашке. Миртл со всех ног бросилась в Пэрэдайз в надежде вычислить, кого не было в городке, но, как назло, на тот момент в городе не было многих.

Чувства к Дэмиану у Миртл зародились на почве жалости и схожести бед. Нет, конечно, Дэмиан ей очень нравился внешне, он многим нравился. Суровые скандинавские черты лица, мощная шея, серые невероятной чистоты глаза с зелеными переливами, когда в них заглядывало солнце, но беда, которая случилась в доме Дэмиана, гибель его единственной дочери и последующий уход жены подействовали на Миртл. Она надеялась стать для него тем спасательным кругом, который предал бы смысл его жизни. Но, видимо, Дэмиан не нуждался в помощи. Или нуждался в ком-то другом.

Смерть Стэйси очень сильно его подкосила и изменила, как внешне, так и внутренне. Словно часть его души умерла вместе с ней. Иногда по пьяни Дэмиан хвастался, что у него столько сыновей от разных женщин, что из них можно было бы набрать целую футбольную команду и многих Дэмиан даже не знал, но по-настоящему он любил только свою единственную дочь Стейси и воспитывала ее в величайшей строгости и нежности одновременно. Он знал, какими коварными могут быть мужчины и словно боялся, что ей попадется такой же как он. Поэтому прятал ее и опекал, да не уберег.

8

Стряхнув с ботинок снег, Сэнди вошел в «Змеиный ручей». В те дни, когда Эмма уходила домой, в «Ручье» оставалась Мод или Гарри. В тот вечер дежурила Мод.

– Добрый вечер, Мод, – поздоровался Сэнди, – а где папа?

– Привет, Сэнди! – весело помахала ему Мод. Казалось, она никогда не уставала, и к концу дня была такая же бодрая, как и в начале, – Мистер Фергюсон ушел еще час назад.

Дома отца тоже не было. Наверное, пошел в свой эллинг, решил Сэнди. В баре царил полумрак. За столиком сидели только Чак и Айк Принс. Айку было около семидесяти. У него было мелкое, как у хорька, лицо и широкий беззубый рот.

– Амелия не заходила?

– Нет, Сэнди, – Мод тщательно протирала бокалы.

Купив жвачки, Сэнди вышел на улицу. Пошел снег. Было слышно, как ледяные волны озера бились о скалы. У Сэнди окончательно испортилось настроение. Домой идти не хотелось. Он решил пройтись до эллинга. Сэнди шел вдоль берега. Иногда капли ледяной воды долетали до него и кололи лицо.

Справа показался дом Виктории Барнс, игривый и элегантный как сама Виктория. Во всех окнах у нее горел свет. Вик Барнс было двадцать девять лет. Год назад она развелась с Кэнзи Барнсом и переехала жить в Пэрэдайз. Вик как-то сказала, что здесь особая атмосфера. Вик была художницей. Она рисовала картины и продавала их туристам или по интернету.

За домом Вик Барнс находился участок с недостроенным домом. Летом здесь начали строительство мистер и миссис Пэкстон. Ллойд Пэкстон был семейным доктором. Выйдя на пенсию, он решил поселиться с супругой в каком-нибудь тихом местечке, вроде Пэрэдайз. Строительство они планировали закончить следующим летом. Сэнди помогал им с укладкой фундамента и даже заработал немного денег.

Пэкстона побудил к этому шагу его друг адвокат Тодд Харрис. Его дом стоял следующим за участком Пэкстона. Тодду Харрису минуло за семьдесят. Это был невысокий толстый старичок с характерной отдышкой. Он жил вместе со своей женой Голди Харрис. Куда бы не заходила Голди, там всегда становилось шумно и тесно. Это была высокая крупная чернокожая женщина. Она говорила много и громко, и часто в глаза то, что она думала. Она была на пятнадцать младше Тодда. Когда-то она работала секретарем в его адвокатской конторе, а потом удачно сделалась миссис Харрис. В Пэрэдайз они жили лет пять, им чрезвычайно нравился чистый воздух и тишина. Ровно то, что посоветовал Пэкстон как доктор, своему другу, у которого в последнее время стало пошаливать сердце.

Эллинг Гарри Фергюсона стоял у правого края бухты и был первым среди трех плотно прижатых друг другу красных домиков.

Широкий деревянный настил из толстенных досок, постеленных на сваи, которые уходили в темную глубину озера, служил чем-то вроде улицы. Во втором и третьем домиках царил абсолютный мрак. Второй принадлежал Итону Кэмбелу. Сэнди слышал, что по подсчетам мамы продуктов оставалось максимум на неделю, но лед никак не хотел крепчать, а снег прекращаться. Сэнди все это знал по тревоженным разговорам матери и Харпер. Сэнди всегда удивляло, почему мать делилась проблемами с Харпер, а не с отцом.

Третий домик принадлежал дочери Миртл Хейз и ее зятю. Никто не знал, где родители Амелии. Сама Амелия рассказывала, что ее родители – ученые, и они вынуждены много путешествовать, поэтому ее воспитывала бабушка. Айк Принс болтал, что они были наркоманами и давно уже умерли от передозировки. Как бы там ни было, Сэнди их никогда не видел. В первом эллинге на втором этаже горел тусклый свет. Сэнди был прав, отец здесь. Свет отражался в окне холла на втором этаже, но шел он из спальни. Сэнди поднялся по лестнице. В дома было тепло. Значит, отец включил отопление.

Дверь в спальню находилась сразу справа от лестницы. Она была приоткрыта. Оттуда доносилась неспешная музыка. Сэнди был в недоумении. Он осторожно заглянул и тут же отпрянул, едва не потеряв равновесия и не скатившись кубарем с лестницы. В кровати он увидел отца и Амелию. Они предавались страстным утехам и не заметили его. Стараясь не шуметь, Сэнди выскользнул на улицу. Внутри у него все жгло. Сэнди обошел эллинг. С обратной стороны стоял снегоход. Снегоход отца бы в гараже. Сэнди узнал один из снегоходов Чака. Совершенно потерянный, Сэнди пошел назад, не зная, что ему делать. Когда он проходил мимо дома Вик Барнс, молодая женщина окликнула его с заметенной снегом террасы:

– Сэнди, это ты? Ты не видел своего отца? Я не могу до него дозвониться. Он обещал показать новым туристам мои картины.

– Не видел, миссис Барнс, – глухо ответил Сэнди.

– Мне сегодня опять снился страшный сон, это озеро… оно…

– Извините, миссис Барнс, – перебил ее Сэнди, – я не верю в сны, – и быстро зашагал прочь.

Женщина осталась стоять на ветру.

9

Вот теперь Сэнди сидел в охотничьем домике, закрыв глаза, и просто слушал, как билось его сердце. Он ненавидел отца, ненавидел Амелию. Ему было жалко маму, было жалко себя. Мама с отцом часто ссорились, но их ссоры касались бизнеса. Все хозяйственные заботы по отелю и магазину мать взвалила на себя. Отец как-то добровольно самоустранился, он много времени проводил в эллинге. Он безумно любил свою лодку и рыбалку. Когда приезжали туристы, он катал их на лодке или возил на рыбалку. Даже когда в отеле что-нибудь ломалось, мама просила Эгона починить. Она говорила, что он – мастер на все руки и хвалила его.

Но Гарри был прекрасный отец. Он нежно любил всех своих детей и много времени проводил с ними. Он часто брал Сэнди на рыбалку, и Мию. Противоречивые чувства разрывали сердце бедного Сэнди. В какой-то момент он открыл глаза и словно морок, попытался скинуть пелену переживаний со своего сознания. Ему показалось, что в окне он уловил какое-то движение. Начиналась буря. Пора было уходить.

Сэнди прильнул к окну. Ему показалось, что он увидел оленью голову. Сэнди вгляделся в снежную мглу. Метель крутила клубы снега. Сэнди вдруг стало очень неуютно. Ему захотелось поскорее домой. Он вдруг почувствовал необъяснимое чувство страха. Вот опять! Среди ветвей деревьев он теперь явственно увидел оленью морду и рога, как вдруг…! Оленья голова вышла из-за деревьев на поляну, и под ней было человеческое тело! Крупное, безобразное, нагое мужское тело с оленьей головой! Сэнди резко присел и забился за кресло.

Неизвестно сколько времени он бы так просидел, как вдруг послышался шум мотора. Сэнди, трясясь от страха, опять заставил себя посмотреть в окно. Человека с оленьей головой он не увидел, зато во двор перед домиком въехал на снегоходе Эгон Холлендер. Сэнди со всех ног бросился к нему.

– Мать переживает, что тебя до сих пор нет. Попросила найти тебя! – крикнул Эгон сквозь ветер, – давай живо сюда!

Сэнди подбежал к снегоходу, застегивая на ходу куртку:

– Вы видели здесь кого-нибудь?

– Такая метель началась, что ни черта не видно! С тобой еще кто-то был?

– Нет! – прокричал сквозь ветер Сэнди.

– Тогда живо прыгай назад, и поехали отсюда.

Снегоход, сделав крутой вираж, понесся вниз по склону. Сэнди обернулся. Ему почудилось, что сквозь метель за ним наблюдали чьи-то нечеловечьи глаза. Но что-либо разглядеть было невозможно. Лыжи остались стоять в охотничьем домике.

10

Айк торопился в «Змеиный ручей». По вечерам все население Пэрэдайз собралось в баре «Змеиного ручья». Он шел, старательно переступая слабыми ногами. Ноги в последнее время стали оказывать ему. К тому же Айк был уже пьян. Он не услышал, как сзади к нему подкрался человек. Айк вздрогнул, когда тот окликнул его:

– Старик! Подожди минуту!

Айк остановился и обернулся. Мужчина был невысокого роста, худощавый, низко на глаза был надвинут капюшон. В руке он держал пятьдесят баксов.

– Скажи, далеко до Форт-Талона?

– А ты кто? – немного заикаясь, подозрительно спросил Айк. Голос человека в капюшоне был ему совершенно незнаком. И как он не пытался, он не мог разглядеть его лица.

– Давай познакомимся, – невысокий мужчина протянул ему деньги, – я – друг Билли Марчера, старина давно приглашал меня к себе. А я немного заплутал. Вместо Форт-Талона оказался здесь.

– Ничего себе немного! – воскликнул Айк и быстрым движением схватил деньги, – это, считай, двадцать километров с гиком. Это тебе надо вон к тому ущелью, – Айк махнул в сторону взлетной полосы, – Там дорога. Но она нечищеная. Только если на снегоходе. Или как местный парень один тут, ненормальный. На лыжах все бегает. Оно ему надо, на лыжах просто так бегать. Была бы нужда.

– У кого можно снегоход арендовать? – незнакомец как бы случайно вытащил еще пятьдесят баксов из кармана

Айк алчно сглотнул слюну:

– У Чака Картера есть три снегохода. Он как раз за вон той полосой следит. Но его сейчас нет на месте. Зуб даю, – Айк широко улыбнулся беззубым ртом, – в это время весь Пэрэдайз торчит в «Змеином Ручье».

Незнакомец повертел пятидесятидолларовой бумажкой перед носом Айк и уронил ее на снег. Пока Айк нагибался и ловил купюру, которую ветер чуть не унес у него из-под носа, незнакомец исчез в вечерней тьме.

В трудные времена лучше держаться вместе. Вот и в этот раз в «Змеином ручье» собралось все население Пэрэдайса -все двадцать человек. Интерьер бара был неприхотлив, но не лишен шарма. Стены были оформлены в стиле лофт, преобладал темно-серый кирпич с редкими разноцветными вкраплениями. Эмма сама придумала дизайн. На одной из стен висели в хаотичном порядке деревянные полки в виде прямоугольников, в некоторых из которых стояли статуэтки животных и птиц, вырезанные из дерева. Резьбой по дереву занимался местный умелец Айк Принс – старый фермер, который летом выращивал овощи, а длинными зимними вечерами резал из дерева свои фантазии, сны и кошмары. Изделия у него получались невероятно красивые. Они завораживали своей особой магией. Многие в Пэрэдайз говорил ему, что Айк мог бы неплохо разбогатеть, продавай он эти вещи через интернет, но Айк делал вид, что не понимает, а свои поделки отдавал односельчанам и туристам задаром.

Айк жил в том же домике, где когда-то жили его родителя и одиннадцать братьев и сестер. Он был двенадцатым, младшим ребенком в семье. Его родители также были фермерами. Они давно умерли, равно как и большинство его братьев и сестер. С их детьми и внуками Айк почти не общался. Он говорил, что их так много, что пока он закончит поздравлять последнего с Рождеством, в пору начинать заново, поскольку наступит следующее Рождество. Единственный родственник, с которым он время от времени общался, была его сестра Майбл из Цинцинати. Жизнь полна забавных превращений. Его сестра, выйдя замуж, осела в Цинцинати, а ее бывший муж, после того как они развелись, перебрался из Цинцинати в Лонгли. К слову, Айк не любил его, Он был полицейским. А у Айка с юности были проблемы с полицией.

11

Мод, как обычно, хлопотала за барной стойкой. В этот вечер она вывела в свет свою мать. Присцила Кингстон в последнее время редко покидала свой дом. Она была старейшей жительницей Пэрэдайз. Пару недель назад ей исполнилось девяносто четыре года. Рядом с ней сидела Миртл Хейз и по просьбе Мод присматривала за ней, если той что-нибудь понадобилось бы. Амелия играла с Мией и Кайлом в дальней части залы, выходившей окнами на залив, где Эгон смастерил игровой уголок.

Когда Сэнди зашел, Амелия как ни в чем не бывало, помахала ему рукой и больше не обращала на него внимания. Сэнди наблюдал за отцом. Гарри сидел за столиком перед телевизором, висевшим над барной стойкой вместе с Чаком Картером и Айком Принсем. Мужчины смотрели новости и перекидывались в карты. Гарри ни разу не посмотрел на Амелию. Эмма с матерью и Харпер Перри сидели за соседним столиком. Женщины не разговаривали: Харпер читала, Барбара вязала, Эмма просматривала счета и что-то подсчитывала.

За дальним столиком сидели Огастес и Роуз Колтер. Они пили пиво и болтали друг с другом. Эгон сидел за барной стойкой с краю вполоборота. Он всегда сидел на одном и том же месте. Адвокат Тодд Харрис и его жена Голди сидели неподалеку от Эгона и смотрели телевизор, потягивая сидр. Сэнди нашел себе место на боковой кушетке и видел всех. Малышка Айла спала у него на руках. Вик уместилась на полу на ковре перед камином и положила рядом два тубуса со своими картинами. Наконец она встала и развернула одну из них:

– Огастес, Роуз, посмотрите на мою работу. Вообще я планирую создать целый цикл картин под названием «Легенды озера». Я думаю, их будет шесть. Это будет первая. Я назвала ее «Бухта Остин». Как она вам?

Все глянули на произведение Вик. Отовсюду послышались восхищенные возгласы, а Сэнди замер от ужаса. На картине размерами 75 на 127 сантиметров был изображен вечерний зимний лес, где-то вдали вздымались горы, на переднем плане угадывались очертания бухты Остин и домики Пэрэдайз, из окон которых лился теплый свет. Слева бежал Змеиный ручей, в месте впадения которого в озеро был нарисован отель, в котором они все сейчас сидели, в окнах отеля отражались крошечные силуэты, это были их силуэты! Небо было изображено в виде крыльев гигантской громовой птицы Бинеси, а в центре картины среди деревьев стоял великан из белых костей с оленьей головой. Картина поражала реалистичностью пейзажа и тем, с какой дотошностью были нарисованы малейшие детали. И тем более неправдоподобно смотрелся на общем фоне оленеголовое чудовище.

– Я его видел! – невольно вырвалось у Сэнди, – человека с оленьей головой!

– Виндиго! – пронзительным старушечьим голосом завизжала Присцилла Кингстон, дремавшая до этого в своем кресле.

– Где ты его видел? – Эгон резко обернулся.

– Около вашего охотничьего домика сегодня днем, за несколько минут до того, как вы приехали за мной.

– Почему тебя вообще искать пришлось? – недовольно спросил Гарри, – Почему дома не был? Где ты вообще ходишь? По ураган уже неделю предупреждают.

– А ты где ходишь? – огрызнулся Сэнди и уставился на отца.

– Что!?

– Ты о чем, сынок? – Эмма подняла голову от столбиков с расчетами.

– Барбара располнела, – Айк ткнул в бок Чаку, как моя сестра из Цинцинати, – Айк ощерился в улыбке, – раньше я бы ей показал лося в лесу.

– По-моему твой лось давно уже как сдох, – пошутил Чак.

Оба залились смехом.

– А мне нравится твоя картина, Вик! – воскликнул Огастес Колтер, – я беру ее!

– Что ты точно видел, можешь описать? – ровным голосом спросил Эгон у Сэнди.

– Я сначала думал, что это олень, – ответил Сэнди, – но потом оно вышло из-за деревьев. Это было… существо… с головой оленя и с огромным ужасным телом с торчащими костями, как тут, на картине!

– Я тебе не верю, юный Фергюссон! – воскликнула Мод, – Виндиго же не существует, правда, мама?

– Виндиго! – продолжала кричать старая Присцилла.

Барбара Бриггс закончила вязать носочки, подошла к Сэнди и начала одевать их на спящую девочку. Айла от неожиданности проснулась и начала плакать. Эмма отодвинула счета, подбежала к ним и взяла плачущую девочку на руки:

– Мам, ну зачем! Ты же ее разбудила! Надо было тебе именно сейчас эти носки надевать! – недовольно крикнула она.

– Я все не вовремя делаю, по-твоему! Тебе ничем не угодить! – с обидой выкрикнула Барбара.

– Виндиго! – третий раз закричала старуха.

– Да уймите эту слабоумную! – весело закричал изрядно опьяневший Айк, почуявший повод поскандалить. Как Айк выпивал больше положенного его обязательно тянуло поскандалить.

– Не кричи на мою мать! – решительно отозвалась Мод.

– Лучше дай мне еще виски! – Айк, шатаясь, поднялся из-за своего стола и протянул Мод пятидесятидолларовую купюру, полученную им от незнакомца.

– Ты нашел у себя во дворе клад? – усмехнулся Эгон, увидев деньги в руках Айка.

– Ты мне еще за вчерашнее не отдал! – крикнула на него Мод.

– Злая ты женщина, Мод Кингстон! Никогда никому не даешь. На, можешь отсюда забрать, – Айк повернулся к Эгону и загадочно приложил палец к губам, а потом, наклонившись, шепнул:

– Я видел твоего туриста.

– Какого туриста? – не понял сначала Эгон.

– Ну, того, что ты потерял. Он дорогу на Форт-Талон спрашивал.

– Ты уверен, что это был он?

– Вроде он, а, может, и не он. А, может, Мод Кингстон, мне все-таки нальет чего-нибудь?

Айк икнул. От него понесло перегаром. Эгон отодвинулся от него, лишив тем самым точки опоры. Айк повалился на пол, уткнувшись головой в барную стойку, и выругался.

– Мне страшно! – закричала Миа, оттолкнула Амелию, опрокинула на неё стакан с соком и выбежала из игрового уголка. Гарри поймал ее и прижал дочь к себе.

– Ты мне кофту запачкала! – воскликнула Амелия и побежала к раковине.

– Харпер, подай мне, пожалуйста, вон то яблоко, Айла, доченька, посмотри, какое красивое яблочко, – Эмма пыталась успокоить хныкавшую у нее на руках маленькую девочку.

Барбара с обиженным лицом собирала вязальные принадлежности в свой потертый ридикюль.

В этот момент Сэнди обернулся. Кайл остался один в игровом уголке. А за окнами поднималась гигантская волна с озера, через секунду готовая обрушиться на отель.

Реакция Сэнди сработала мгновенно. Опрометью он кинулся к Кайлу, повалил его на пол и лег на него сверху. В этот момент волна с грохотом ударила в окна. Посыпались стекла. Вода хлынула в залу.

Люди врассыпную бросились к лестнице, где через один пролет вверх был выход на улицу. Первыми выскочили супруги Колтер и Вик. Они сидели ближе всех к выходу. Огастес вынес картину. Айку несколько раз досталось по голове, прежде чем он смог поднять, и, шатаясь, по стеночке доплелся до выхода. Эмма с младшей дочерью на руках истошно закричала:

– Спасите моих мальчиков!

Гарри, по пояс в ледяной воде, выносил старшую дочь на руках. Барбара дрожала от ужаса и стояла, как вкопанная, преграждая проход, пока кто-то не толкнул ее, и она попятилась к двери.

Сэнди и Кайл вынырнули. Они полностью окоченели от холода. Эгон Холлендер, ведомый мольбами несчастной матери, бросился в ледяную воду и вытащил Сэнди и Кайла. Харпер подхватила Кайла и набросила на него плед, сдернутый с дивана.

– Ты храбрый парень! – воскликнул Эгон.

– Вылитый отец, – подхватила Миртл.

Харпер внимательно глянула на Сэнди и о чем-то задумалась. Еще она заметила немного растерянный взгляд Эммы.

Последними из подтопленной залы вышли Мод и Чак, которые вели Присцилу, поддерживая ее с обеих сторон. Старуха как в бреду повторяла одно лишь слово: Виндиго.

День второй

1

Наступил следующий день.

Мороз крепчал, а снег как валил, так и продолжал валить. На всех крышах в Пэрэдайз лежали громадные снежные шапки, огромные воротниками свисавшие наружу и так и норовившие соскользнуть и упасть на чьи-либо головы.

Тодд Харрис и Голди пили утренний кофе.

– На улице и так кромешный ад, а в новостях только и разговоров о наступающей буре. Неужели остальные новости закончились? Выключи телевизор, – нетерпеливо произнес Тодд,

Голди послушалась мужа:

– С тобой все нормально, милый? – участливо спросила она.

– Да, все в порядке, дорогая. Смотрю на крышу нашего сарая. Мне кажется, крыша провалится, если не скинуть с нее снег, причем немедленно.

Не зная почему, но Тодд нервничал от предстоящей бури, от снега, который падал и падал. Он чувствовал себя словно в плену у него. От переживаний у него уже пару дней побаливало сердце. Он ничего не говорил Голди. Не хотел ее расстраивать.

– Давай попросим кого-нибудь?

– Милая, я еще в состоянии почистись собственную крышу, – немного обиженно произнес Тодд.

Надев куртку и перчатки, Тодд поплелся в сарай. Он старался отвлечь себя от гнетущих мыслей какими-нибудь нехитрыми домашними делами. Но получалось это не слишком хорошо. Буран усиливался, а вместе с ним усиливалась тревога в душе Тодда.

С трудом открыв дверь, которую держал уже достаточно глубокий слой снега, он вытащил из сарая лопату с широкой алюминиевой поверхностью и лестницу. Приставив лестницу к стене сарая, он аккуратно взобрался наверх и начал сталкивать снег с крыши. Голди копошилась на кухне. Она периодически поглядывала в окно. В какой-то момент взглянув, она не увидела Тодда на месте. Почуяв неладное, Голди в одном свитере и юбке выбежала во двор. С торца сарая в сугробе лежал ее муж. Голди бросилась к нему. Тодд тяжело дышал. У него была сильная отдышка. Голди помогла мужу приподняться и с трудом затащила его в дом.

– Лекарство. Вот твои таблетки, – она сунула ему в рот пару таблеток и дала стакан воды. Тодд жадно проглотил их, но лучше ему не становилось.

– Мне надо в больницу, – хрипел он, – что-то сердце совсем придавило.

Голди понимала, что они не смогут выбраться из города, но и оставаться здесь было слишком опасно для Тодда.

– У нас же «тойота тундра», – успокаивала она Тодда, – он должен пройти по нечищеной трассе.

От этих слов Тодду немного стало легче. Он даже воспрянул духом.

– Ты так думаешь? Помоги мне одеться, – прохрипел он.

– Сейчас, дорогой, – Голди обреченно улыбнулась и ушла в комнату за вещами.

Они выехали из своего дома на большой белой машине. Голди надеялась, что по дороге им кто-то встретиться, кто бы отговорил их от смертельно опасной поездки, но улица Пэрэдайза была пустынна. Вьюга всех заперла по домам. Голди выехала на аэродром. Это было единственное более или менее чищеное место, потом она свернула в ущелье, проехала по нему и свернула направо на дорогу на Лонгли.

2

После вынужденного купания в ледяной воде Кайл простыл. Он лежал наверху в своей комнате и сильно кашлял. За ночь у него начался жар. Закаленный организм Сэнди безболезненно пережил опасную ситуацию, не считая нескольких глубоких царапин на спине, оставленных разбившимся стеклом. Комната Сэнди была в цокольном этаже. Там же в холле был оборудован тренажерный зал. Было утро, но на улице было темно. Как ночью. Он лежал на кровати в своей комнате, глядя в потолок. Сети в телефоне не было. Он попытался почитать, но быстро отбросил книгу. Слишком много мыслей было в его голове. В дверь постучали. Сэнди думал это мама.

– Заходи, – сказал он.

На пороге стояла Харпер Перри.

– А, это вы! – улыбнулся Сэнди и быстро сел, собираясь встать.

Харпер остановила его движением руки:

– Не вставай. Я присяду?

– Конечно! Как у вас дела?

– Хорошо. А ты как себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо.

Харпер села на узкую кушетку напротив через проход от кровати и огляделась. У окна стоял простой стол на тонких металлических ножках. На нем – ноутбук. На стенах висело несколько постеров незнакомых ей спортсменов и музыкальных групп, черная металлическая медальница со множеством наград. И одна большая фотография: на террасе дома Вик Барнс стояли сама Харпер, Виктория, ее тогдашний муж Кэнзи Барнс, его друг Итан Кэмпбелл, Эмма с Гарри. Айла была на руках у Гарри, Кайл и Миа стояли рядом с матерью. Конец июня. Перед террасой невероятной красоты пионы: красные, розовые, бордовые. Вик очень любила пионы. Она называла их «цветы королей». Они сажали их вместе с Кэнзи. Буйство зелени и счастливые улыбающиеся лица.

– Я помню эту фотографию! – воскликнула Харпер, – Это было полтора года назад на дне города! И ты нас фотографировал!

– Все верно, миссис Перри, – Сэнди сильно засмущался.

– Ты еще танцевал потом

– Ну, миссис Перри, – Сэнди смущенно замотал головой, – не напоминайте.

В одно мгновенье перед Харпер пронеслись события того дня. На импровизированной сцене перед «Змеиным ручьем» сначала выступила Сара Ливингстон и поздравила горожан с праздником. Формально Пэрэдайз считался районом Лонгли. Затем Миа спела песню. Эмма, Барбара и Оливия не могли сдержать слезы умиления. Барбара, высоко задрав голову, горделиво смотрела на свою внучку. Затем подвыпивший Айк пробрался на сцену и изрядно долго рассказывал о том, как он счастлив, что живет в этом городке с этими людьми.

Возможно, Айк разглагольствовал бы и дальше, но тут кто-то сообразительный включил музыку. Это была композиция «California dreaming». Сэнди первым вскочил на сцену и начал танцевать. Его ноги, бедра, руки двигались точно в такт. У него получился настолько заводной и красивый танец, что он завел всех собравшихся, и жители Пэрэдайз один за другим вскакивали на сцену и присоединялись к общему танцу. Эмма и Гарри смеялись и танцевали, взявшись за руки. Даже скромница – толстушка Мод выскочила на сцену и зажгла яркий танец с Чаком Картером, а Харпер стояла в тени раскидистой карии и смотрела на сцену. Сердце у нее радостно стучало.

– Как же тогда все было по-другому, – вдруг вздохнула она.

– Вы о чем?

– Ни о чем… Просто воспоминания. Ты очень отважно себя показал вчера вечером.

Сэнди потерялся окончательно. Он покраснел и смущено улыбнулся:

– Да ничего особенного я не сделал.

– Я всю ночь думала над тем, что ты сказал там, в баре, про Виндиго, и…с тобой хочет поговорить один человек.