Текст книги "Сердце на двоих"

3

Илья

Это было желанием Кирилла пойти в мотокросс. Наша мать только умерла, и мы попали к отцу, которого не знали с самого рождения. Обеспеченный, вечно занятой, стремящийся всеми силами во власть – ему не было дела до двух мальчишек-подростков. «Решили записаться в секцию? Замечательно. Скажите, куда и сколько нужно оплатить».

Все, что угодно, лишь бы не видеть нас. Или видеть как можно реже.

Мотоциклы… Кирюха ими практически бредил. Просто сходил с ума. Овладеть стихией, подчинить ее себе, обуздать. Затем этого стало слишком мало. Для подпитки чувства собственной важности нужно было постоянно кого-то побеждать. И он выигрывал у всех. Каждый раз. За несколько лет во всей области не осталось ни единого достойного соперника, кто бы ему не подчинился.

Кроме меня.

И это жутко давило на мои плечи чувством вины. Он старался, буквально из штанов лез, пытаясь овладеть нужной техникой и приемами. А у меня все получалось само собой. Кирилл злился, раскручивал отца на все более крутые примочки, на новый байк, обмундирование, собственную команду механиков. А я по-прежнему мог одержать над ним верх на своем старом Звере.

Конечно же, поддавался ему все чаще и чаще. Так часто, как только было возможно. Потому что по-прежнему чувствовал свою вину за то, что дающееся ему с таким трудом, значившее для него несоизмеримо больше, давалось мне без особого труда.

Брат продолжал злиться и требовал не поддаваться ему, а когда я следовал его совету – он злился еще сильнее. И теперь все вокруг чувствовали, что он устал от нашего соперничества. Знали, что финал Чемпионата – отличный шанс для него уйти на пике формы и победителем. Чтобы потом можно было сказать, что ему просто стало скучно. Или надоело.

У нас было совершенно разное восприятие. С самого начала. Он укрощал байк, я с ним договаривался. Он стремился раздавить соперников, я – перехитрить. Он одерживал победу над трассой, я – над самим собой.

Мы же с ним даже в суперкроссе были разные абсолютно во всем. В подходе, в ритуалах, касающихся старта, в манере и стиле езды, а теперь я вдруг подписывался на то, чтобы нацепив номер «71» вместо своего «17», сесть на байк брата и преодолеть всю дистанцию под его именем.

Для чего? Неужели, я был таким же сумасшедшим, как и он?

Последним, что промелькнуло в голове перед тем, как согласился на это безумие, было лицо Психа. Этот больной придурок лишил меня всего буквально несколько месяцев назад: оставил лежать лицом в грязи в прямом смысле слова. Я выиграл четыре последних гонки, был лидером по очкам в пятой. Помню, тогда прошел ливень, трасса терялась где-то под глубокими лужами, и мы все знали, что будет страшное рубилово, но мне даже не довелось поучаствовать в самом интересном.

Он подрезал меня на старте, на первом же повороте. Обгонял по внутренней стороне, ударил заднем колесом своего байка мне в переднее и резко вытолкнул в край. Я слетел, ударившись плечом о землю, и… самостоятельно поднять мотик уже не смог. Почувствовал резкую боль в области ключицы и увидел натягивающую кожу переломанную кость.

Потом полз, вымешивая грязь, по скользкой трассе, прижимая руку к телу. Еле встал на ноги. Когда механики утаскивали мой байк, перелез за ограждение и сел на покрытый грязью холм, чтобы увидеть, как Псих будет финишировать. И тот, весь облепленный жидкой глиной, все-таки прилетел к финишу первым. Гад…

А потом была операция, обезболивающие, месяцы покоя и далее месяцы тренировок, на каждой из которых я снова чувствовал боль в плече. И снова чувствовал эту боль буквально на каждой кочке, потому действовал скованно и тормозил раньше обычного. Теперь же мне предстояло вспомнить все, что я умел до травмы. Сделать даже больше, чем сделал бы, выступая за себя. Рисковать.

Потому что хотел отомстить?

Вряд ли.

Просто знал, как брату важно выиграть. Иначе, он бы не попросил меня.

* * *

Трибуны гудели. Над стадионом развевались флаги и шары, возле киосков с атрибутикой толпился народ, повсюду сверкали вспышки камер. Я подошел в зону ожидания к стартовой машине, к так называемым «воротам», где уже линейкой выстроились все гонщики. Поправил шлем, надел очки.

Мало кто бы подумал, что за Кирилла Леманна под номером «71» будет выступать его брат-близнец. Никто бы не узнал меня, тем более в такой мешанине из звуков и людей, но я все же поспешил скрыть лицо за маской и поприветствовал других гонщиков сдержанным кивком. Посторонние вряд ли бы заметили подмену, а вот Тим… Другое дело. Хорошо, что он стартовал с другого конца линии.

Зато Псих стоял совсем недалеко.

Притаптывал землю под ногами, чтобы заднее колесо не зарывалось на старте. От старта в суперкроссе обычно зависит вся судьба гонки. Главное, вырваться вперед и не сдавать потом своих позиций до конца.

Ян зыркнул на меня ненавидящим взглядом и хлопнул по пластмассе своего белого с синим шлема обеими ладонями. Шарахнул со всей дури. Устрашающий жест всегда помогал ему настраиваться на гонку.

У меня тоже имелись свои. У меня… Вот же черт…

Я оглянулся назад, туда, где стройным рядком стояли фургоны, в одном из которых сейчас, нервничая до жути, сидел мой брат. Что он там предпочитает? Помахать публике перед стартом? Я нехотя поднял руку в черной перчатке и сделал несколько осторожных движений. Толпа взвизгнула, отвечая на мое приветствие.

Дьявол…

Теперь бы сосредоточиться.

Над трассой еще стояла пыль. Земля помнила предыдущий заезд, она дышала им. Около получаса назад был главный старт у юношей. Два десятка гонщиков на 125-кубовых двухтактных мотоциклах. Уши закладывало от звука, стоящего над стадионом. Казалось, над головой собрался рой металлических пчел. Оглушающее «Бз-з-з-з-з»!

А теперь возле стартовой машины в ряд стояли и громко газовали двадцать уже 250-кубовых четырехтактных байков. Настоящий мужской звук, самый борзый, самый сладкий звук для любого мотогонщика. Словно гигантская бензопила или газонокосилка вдруг врубилась на полную мощность. «Бр-р-р-р-р»!!!

Уши у зрителей, наверное, закладывало, не хило.

– Эй, дракон, привет, – склонившись к рулю «Kawasaki», прошептал я в этом грохоте, – будешь меня слушаться, а? Не подведешь? Ну, давай, попробуем победить.

Улыбнулся, похлопал его по бензобаку и тут же выпрямился. Нельзя терять бдительность и выходить из образа Кирилла. Он бы сейчас сидел, отсчитывая в уме секунды и не обращая внимания ни на кого. Даже на то, что через динамики громко объявляли фамилии участников.

– Кирилл Леманн, девятнадцать лет, номер «Семьдесят один»! – Раздалось на весь стадион, и я послушно вскинул вверх руки.

Овации.

Все остальные гонщики, слыша один за другим свои имена, проделывали то же самое.

– Всего представлено двадцать гонщиков. – Доносилось из динамиков. – Из них три кандидата в мастера спорта, пять мастеров спорта и шесть мастеров спорта международного класса. Среди них есть чемпионы России, Европы, Мира…

Я провел ладонями по зеленой джерси с номером «71». «И ты не подведи», – попросил мысленно. Посмотрел налево. Из ряда сильных соперников выделил Тима на «Honda» ярко-красного цвета, махнул ему рукой, как это сделал бы Кирилл, бросил быстрый взгляд направо и хитро подмигнул Психу, во всю насилующему ручку газа на своей синей «Yamaha». А что? Скоро за нас все решит борьба.

Ну, что ж.

Настроиться. Сконцентрироваться. Поверить в себя.

Вдохнул, выдохнул. Нервно поерзал на сидении.

Моя задача – вложить всю мощь в первый рывок. Первым войти в поворот, интенсивно набрать скорость.

Я посмотрел на трассу и взглядом выбрал траекторию движения. Ужасный старт может дорого мне обойтись. Постараюсь не облажаться.

Двигатель орал уже неистово, словно больше терпеть не мог, словно жаждал скорее пуститься в бой. Пошел отсчет на табло. Все гонщики навалились на передки байков всем своим весом. Они делали это для того, чтобы не позволить машинам встать на дыбы при старте.

Три. Два. Один.

Поехали!

Едва рамка упала, я бросил сцепление и мощно дал газу. Мотик сорвался с места и полетел вперед.

Дальше будут только крыло над передним колесом, трасса с ее трамплинами и поворотами и мои руки на руле, а пока нужно любыми способами вырваться из толпы живого гудящего железа и войти в поворот.

Краем глаза я успел заметить, что несколько мотоциклов сразу завалилось в кучу на старте: гонщики попадали, раздался противный скрежет. Я сдавленно вздохнул. Не попал к ним в компанию – уже хорошо. Пара секунд, и они остались далеко позади. Прожав по внутренней, я отлично заехал в «карман». На повороте бросил молниеносный взгляд по сторонам.

Трое на спине, почти плечом к плечу. Один из них в красном – Тим, номер «99». Нельзя было позволить себе совершить ошибку. Нужно было удержаться. Передо мной маячили еще двое. Спину в синем с номером «13» я узнал сразу – это был Псих.

На следующем же повороте, круто обрезав, возвратил ему должок. Тот еле удержался в седле, но позиция теперь была за мной. Я двигался вперед, выжимая из байка максимум. Нужно было держаться, ведь удача могла отвернуться в любой момент.

Мы шли ноздря в ноздрю за спиной у лидера, номера «45». Я чувствовал себя уже вполне комфортно, несмотря на настроенную под Кирилла жесткую подвеску, бившую в плечо на каждом прыжке. Боли не ощущал, как и напряжения в мышцах – все сожрал адреналин.

На втором круге отвалился Тим: на скользком участке трассы, слишком сильно наклонился на холме. Свалился. Пока поднимал мотоцикл, мы были уже далеко.

Лидер проезжал повороты чисто, немного вилял задом, и мы приближались к нему по чуть-чуть под неукротимый рев двигателей и вой толпы. Постоянно пытались наваливаться. «45» изо всех сил держал взятый со старта агрессивный стиль езды, в результате чего все-таки совершил ошибку и не удержал передок – грохнулся, вызвав крики изумленных трибун.

Не успел я порадоваться, как колеса начали буксовать на блестящей поверхности земли, и меня чуть не слизнуло на повороте в горку. Едва не потерял сцепление с трассой, но удержался. Зашел на следующий поворот по хорошей траектории и чуть не столкнулся с Психом, летящим наперерез. Устоял. Но тот вышел вперед на прыжке.

Я пошел по правой стороне гребенки, которая уже была прикатана мной на первых десяти кругах гонки. Подобрался к Яну сзади. Увидев, что тот ошибся на песчаной секции, понял – вот шанс. Впиваясь руками в руль изо всех сил, пошел на обгон. Широко забрав на повороте, он позволил мне приблизиться и ступить едва ли не на пятки. Я подобрался так близко, что риск казался мне уже смертельным.

Не рискнешь – не выиграешь гонку.

Давай!

Выпад.

Ян решил меня подрезать привычным методом. Проглотить. Но я пропустил его вперед, резко затормозив и позволив от неожиданности залететь на ограждения. И, не забывая о идущих позади соперниках, вновь устремился по трассе.

Мастерски пройдя все волны гребенки, я пролетел и все холмы, и преодолел сложные повороты. Приказывая себе терпеть, не пропуская других гонщиков вперед, блокируя им подступы на поворотах, я удержался в еще одной попытке меня подрезать и добавил газу при подъезде на финишную прямую.

Да!

Да-а-а!

Я в прыжке заехал под мигающую над головой вывеску с яркими буквами «FINISH», и они моментально сменились на «WINNER», что значило «победитель».

Проехав еще немного, я остановился поодаль, слез с байка и оставил его под надзором механиков. Дал обнять себя по очереди всем желающим коллегам и прошел мимо трибун, махая рукой. Никогда так не делал, но брат сделал бы точно, поэтому: снял маску и кинул ее в толпу.

Последний взмах руки на прощание. И буквально пулей полетел к фургону, где меня, сгорая от нетерпения, ожидал брат. Забежал внутрь.

– Спасибо… – Чуть не захлебнулся в эмоциях он. – Ох, брат…

Обнялись мы торопливо, затем я снял с себя грязную экипировку и отдал ему.

– Стой, придурок, – схватил его за локоть, когда тот собирался уже выскочить наружу, – намочи хоть башку. Ты двадцать кругов только что в суперкроссе проехал!

Взял бутылку, плеснул в ладошку воды, намочил и взлохматил Кириллу волосы. Он обнял меня напоследок, похлопал по спине, затем радостно зажал шлем подмышкой и поспешил на награждение.

Оставшись в одиночестве, я отдышался, переоделся, пригладил прическу и только потом почувствовал, как неприятно ноет плечо.

– Вот черт!

Накинув куртку, я вытер полотенцем лицо и шею от пыли, взял телефон, открыл дверцу наружу и… замер.

Возле фургона стояла Карина.

– Привет, – постаравшись перекричать музыку, поздоровался с ней.

Вряд ли вышло непринужденно.

– Я так и думала, – укоризненно качая головой, произнесла она.

4

Нана

Прибытие на Старый вокзал

Многотонная машина, замерев на перроне, выдохнула устало. Народ, уже толпившийся в проходах, дружно попер к выходу. Пассажиры старательно поддавливали друг друга со всех сторон.

Дождавшись, когда первая волна схлынет, я ступила осторожно в общий, уже редеющий поток прибывших и тут же получила тяжелой сумкой сначала по голове, затем и по почкам.

– Осторожнее! – Проворчали мне в ухо.

Ничего себе. Меня же пытаются раздавить, и мне же делают замечания. Нормально?

Промолчала. Стиснула зубы. Мне ни к чему было привлекать к себе ненужное внимание. Даже если бы мозги через уши выдавили, не позвала бы на помощь.

– Аа-ау! Кхм. – Не удержалась, вскрикнув, когда крюк чьего-то зонта впился мне в бок.

– Маня! Маня! Привет! – Проорал кто-то сзади мне в ухо, размахивая тем самым зонтом над моей головой. – Маня, я тута! – Видимо, заметил встречающих. – Тута!

Людей на перроне было едва ли не больше, чем пассажиров поезда. Меня буквально вытолкнули вниз с подножки, и я вылетела из вагона, точно пробка из бочки. Приземлившись, все-таки устояла на ногах. Схватилась за лямки, поправила рюкзак за спиной и, опустив взгляд вниз, принялась упорно продираться сквозь толпу. Куда? Сама еще не знала. Мне предстояло это решить.

Дома у меня теперь не было. Совсем.

Пугающее ощущение, но если не сосредотачиваться на плохом, то можно было хоть на секунду, но ощутить вкус так давно желаемой свободы. И пусть мне было всего восемнадцать, и я сама лишила себя возможности получить образование и ходить по улицам, как всенормальные люди, не скрывая лица и не оглядываясь, но у меня все еще была жизнь. А это важнее. И это значило, что можно еще было попытаться отвоевать себе новую судьбу. Стать кем-то, кем даже боялась мечтать стать.

Я вошла в гудящее голосами здание вокзала. Высокие потолки, блестящий каменный пол, красивые новые кресла в зале ожидания, десятки электронных табло на стенах. Размах поражал воображение. Куда там моему маленькому провинциальному южному городку до стандартного вокзала большого города. Такая красота! Даже дух захватывало. Столько света, все автоматизировано, удобно.

Теперь, пожалуй, оставалось разобраться, где здесь находились билетные кассы. Пройдя наугад, я остановилась у большого табло, на котором в ряд выстроились названия городов и десятки направлений. Можно было отправиться даже на восток, но таких средств у меня, конечно, не было. Отойдя в сторону и боязливо осмотревшись по сторонам, я достала из кармана джинсовки паспорт.

С фотографии на развороте на меня смотрела девушка с длинными темными волосами. Пухлые губки, прямой нос с округлым кончиком, широко распахнутые карие глаза и густые ровные черные брови. Юлиана Краснова. Настоящая красавица.

Была.

Мне было жаль ее. Безумно жаль, конечно.

Когда она, смеясь, говорила, что мы похожи, как сестры, я ей не верила. Ни капельки. Разве могут две абсолютно разных девушки с разных концов большой страны быть столь похожими друг на друга? У нее были каштановые волосы, прямые и послушные, а у меня черные, как уголь, и вечно вьющиеся от влажности. Ужасно непослушные. Ее кожа была бледной, моя – обласканная южным солнцем, с легким оттенком бронзы и оливы. Ее нос напоминал произведение высокого искусства, мой всегда раздражал меня безобразной горбинкой.

Но она ведь так убедительно говорила: «Похожи!»

И мне даже самой захотелось поверить, что я могу быть похожей на эту прекрасную девушку из Тюмени. Где она, вообще, эта Тюмень находится?

Я подняла глаза на табло, пытаясь отыскать нужный город. Сейчас бы смартфон, чтобы выйти в интернет, узнать маршрут, которым последует поезд. Но это я, конечно, размечталась. У меня даже часов наручных теперь не было, не то, что телефона. Да и зачем мне в Тюмень? Глупо думать, что приеду туда и буду жить ее жизнью. Как же. Обязательно найдутся знакомые, друзья, которые увидят меня и поднимут шум. Да и зачем ехать в город, которого совсем не знаю?

И вдруг я улыбнулась самой себе.

Нигде ведь раньше не бывала. Никогда не путешествовала одна. Все города этой страны для меня были новыми. Никто меня нигде не ждал. Зачем мне эта Тюмень? Там, наверное, очень холодно. Закрой глаза, ткни в любое место на табло и, если хватит оставшихся денег, поезжай туда. Или… можно остаться здесь. Тоже вариант.

Я оглянулась в сторону выхода. Массивные стеклянные двери вели в город. Что там, за ними?

Как долго можно бежать от себя, делая вид, что прячешься от других. Между нами уже тысячи километров. Он не найдет меня, потому что мертв. Они не найдут меня, потому что я мертва. Так почему не осесть? Почему не попытать счастья здесь?

Убрав деньги и паспорт в карман, я медленно направилась к выходу. Там, за дверями, простиралась шумная площадь, по краям заставленная машинами. Незнакомая, чужая, холодная и совсем не гостеприимная.

Бойкие таксисты возле дверей нагло поджидали приезжих: приставали и «по-братски» предлагали втридорога довезти в нужный район. Может, это и было нормальной ценой для здешних мест, но я за такие деньги могла бы и до Тюмени доехать.

Сев на скамейку, я сняла рюкзак и прижала его к животу.

Вдруг сделалось так страшно, так дико. Город, простиравшийся на километры, за пределами этой площади… он же просто сожрет меня… Пережует и выплюнет. Люди здесь все какие-то злые и хмурые. Улыбаются только таксисты и цыгане, окружающие плотной пестрой толпой зазевавшихся туристов. Того и гляди, до меня доберутся.

В панике я подскочила и поспешила обратно в здание. Там, в общем хаосе, можно было затеряться и почувствовать себя более-менее уютно. Там все были такими же, как я: потерянными, усталыми, зевающими, озабоченно изучающими расписание движения поездов и спешащими куда-то с чемоданами.

Пересчитав еще раз деньги, я убрала половину купюр в нагрудный кармашек. Их должно было хватить на еду и, может быть, снять какой-то угол, пока не найду способ заработать на жизнь. У меня и этого бы не было, если бы не Юлиана.

Бедняжка…

Сразу вспомнилось, как долго я стояла в тот день в магазинчике на автобусной станции, не решаясь стянуть завернутый в целлофан заветренный бургер с витрины. Никто в мою сторону даже не смотрел, но казалось, что если протяну руку и возьму его, у меня всю жизнь на лбу будет гореть позорная метка «воровка».

И как душил противной тошнотой голод, как слабели ноги и текли слюни при виде пышного румяного хлеба. Как, борясь с совестью, на какое-то мгновение я почти проиграла, но вовремя взяла себя в руки и, пошатываясь, ушла оттуда. А потом она накормила меня в автобусе пирожками с картошкой и мясом. Теплыми, ароматными, вкусными…

Я еще раз открыла паспорт и посмотрела на ее лицо. Один раз мне уже продали билет по этому документу, значит, и еще раз могло сработать. Выбрав направление, город, о котором совершенно ничего знала, я произнесла вслух: Самара. А звучало-то как красиво… Са-ма-ра…

Будь, что будет – решила я.

Вечно бегать нельзя, нужно попытаться начать там все сначала. Беру!

– Билет до Самары, пожалуйста, – промямлила в окошечко и постаралась сделать серьезное лицо.

Если задержать дыхание, то трясет от страха уже не так сильно. А если смотреть в одну точку, то людям кажется, что ты спокоен и задумчив. Вот и кассир, взглянув на меня лишь мельком, приняла паспорт, деньги и привычно быстро оформила билет. Даже не услышала, как биение моего сердца сотрясало стены здания.

– Отправление в 00:50, – монотонно проговорила она и бросила сдачу на стойку.

Ну, вот. Хорошо. Теперь у меня опять была цель. Направление.

Целую ночь в пути можно будет не думать о том, где переночевать и… как теперь жить…

Сев на новенькое белое кресло в зале ожидания, я положила рюкзак под голову. Прямо передо мной, на стене, висели большие квадратные часы. Электронные. При взгляде на них сразу заслезились глаза, веки отяжелели.

За двое суток в дороге мне удалось поспать всего несколько часов – я много думала, глядя в окно. Все прокручивала в голове, как могло бы сложиться, поступи я тогда по-другому. Но снова и снова утверждалась в мысли, что выход у меня был один – бежать. И бежать, не оглядываясь, не оставляя следов и ни о чем не жалея. А поэтому…

И сама не заметила, как тут же провалилась в сон.

Вдруг что-то лязгнуло. Я резко распахнула глаза. Чей-то чемодан проехал колесиками по моим ногам.

– Простите, – буркнул мужчина и потащил его дальше.

Приподнявшись, я попыталась привести мысли в порядок. Обхватила руками рюкзак. Облизнула пересохшие губы и потерла кулаком веки. Глянула на часы.

Без десяти час. Боже!

Вскочив, я закинула рюкзак за плечи и огляделась. Вокзал мерно гудел, мелькал десятками людей точно так же, как и в ту секунду, когда я уснула.

Наваждение…

Надо же было так устать, чтобы отрубиться прямо посреди зала ожидания у всех на виду, да еще и в такой дурацкой позе! О чем я только думала? Не могла потерпеть до поезда?

Бросившись к выходу, ведущему к путям, я на ходу принялась шарить по карманам. И вдруг остановилась. Пусто… Пусто!

В нагрудном кармане, где до этого лежали все деньги вместе с билетом, теперь было абсолютно пусто. Ничего. Ноль. Страх и паника завибрировали в грудной клетке.

В густой темноте уже проявились очертания поезда. Объявили посадку. Люди привычно сновали туда-сюда, пока я, стоя на перроне, все продолжала рыскать по карманам, надеясь на какое-то чудо. Но оно, конечно же, не произошло. Деньги пропали, билет тоже. Хорошо хоть паспорт остался. Но что мне теперь с него?

Нижняя челюсть задрожала, и слезы наполнили влагой глаза.

Не плакать. Я обещала себе. Еще давно. И уж теперь точно не стану. Подумаешь, влипла. Неужели, не придумаю выхода?

Достав из рюкзака последнее печенье, я села на скамейку и медленно втянула ноздрями его сладковатый ванильный запах. Откусила маленький кусочек и, стараясь дышать ровно, оставила его таять во рту.

Неуклюже покачиваясь, мимо меня проковыляла трехногая белая дворняга с колтунами на боках. Остановилась на секунду, глянула почти без надежды и собралась уже поскакать дальше, когда я ее окликнула:

– Эй, – и в ее потухших глазах тут же зажегся недоверчивый огонек, – стой. На!

Поломала печенье надвое и протянула ей. Собака посмотрела опасливо, словно ожидая подвоха. Подумала с пару секунд, затем сделала осторожный шаг и вытянула вперед свою забавную морду, покрытую редкой шерстью.

– На, не бойся. Держи. – Я положила кусочек печенья в полуметре от своих ног и отсела подальше, чтобы она не боялась. – Тебе, я вижу, тоже тяжело, да?

Прыг. Прыг. Нагнулась.

Осторожно взяла.

Я улыбнулась, проглотив размокшее во рту печенье. Разделила оставшийся в руке кусочек пополам и протянула один из кусочков дворняге.

– Держи еще.