Текст книги "Раннвейг Ингольд. Северная Сага"

Глава 12. Принц-Гиена Подстрекатель

Торвальд.

Великая столица Севера, заставившая встать на колени почти весь Киритайн.

Отлично укрепленная военная обитель королевы Эрики Ингольд, окруженная столетними хвойными лесами на юге и Заснеженными Высотами на севере.

Исток мрачноводного Дэдхолла берет свое начало в землях Торвальда. Отсюда древние жители севера переправлялись на Остров Копий через Воющий пролив; совершали торговые действия, налаживали дружеские связи со столицей Острова – Дагфинном, где когда-то правила Эрика. Древняя история этого таинственного острова настолько ветхая, что даже самые пожилые старожилы не упомнят, когда и какими семьями был заселен остров безжалостного мороза и… змей, необычной породы, что умудряются выживать в таком суровом климате.

Сейчас же Остров Копий обезлюдел.

Разведчики королевы иногда встречают у предгорий Заснеженных Высот и у берегов Гринфорта выходцев из Дагфинна, Безлюдного простора и других областей Острова Копий. Многочасовые опросы и даже с применением силы не приносят никаких результатов – напуганные дагфиннцы молчат, будто сговорились хранить обет молчания, как бы их ни пытали. У всех пойманных беженцев были отмечены странные физиологические признаки: покрасневший ореол вокруг глаз и отсутствие ресниц и бровей, будто они были опалены огнем.

Однако, это явление отказывалась комментировать даже Северная Королева, будто и сама замешана в этих странных событиях.

Великий Остров копьеносцев, поклоняющихся Змеиному Богу, отличающихся удивительной особенностью не чувствовать лютый холод, что царствует на их земле, канул в небытие, будто никогда не существовал. Изредка, там можно было встретить стойких жителей, но большинство все же покинуло эти мерзлые земли.

Фактически и негласно, он стал принадлежать Северной Королеве и Торвальду… ведь именно дом Ингольд правил им практически с самого основания. Но как такового короля или правителя, реально следящего за порядком этой земли – отсутствовал. И что еще важно и необъяснимо – даже бесстрашная и жесточайшая настоящая правительница севера, обладающая самой смертоносной и многочисленной армией, постоянно пополняющейся новыми добровольцами и рекрутами, так и не решилась отправить на разведку острова ни одного своего солдата.

Королева Эрика Ингольд никогда не ценила человеческой жизни.

**************************************************************

Эрика Ингольд безынтересно скользила равнодушным взглядом по новоприбывшим юнцам, желавшими стать солдатами Торвальда.

Все они стояли ровно и прямо, вроде без напускного страха глядя на дородную высокую королеву в истасканных доспехах, за спиной у которой был меч островитянина, отдавшего жизнь у трона Эрики. Этот меч стал ее любимцем, и она нигде с ним не расставалась и прозвала его «Рожденным в огне».

Здесь были еще совсем зеленые бледные ребята из Воровьего Убежища, которым только стукнуло шестнадцать лет; их обычно каждый год посылали в Торвальд родители, чтобы те служили королеве, всегда имели ужин и кров и не нуждались в золоте. Эрике нравились молодые мальчики, ведь она могла слепить из их неопытных умов все, что угодно, и в основном, это были послушные шавки, без вопросов исполняющие приказы. Королева всегда ставила во главу угла воспитания солдата – беспрекословное подчинение, и терпеть не могла, когда ей перечили.

А перечили ей очень редко. Да и это было всегда черевато последствиями, типа смерти.

И потому она окружила себя вездесущими тихими советниками в черных, пыльных плащах с капюшонами, уже глубокими стариками на вид, следующими за ней по пятам и поддакивающими каждому ее слову. Поговаривали, что они купаются в золоте и алмазах за свою работу, а потрепанные плащи и босые ноги, обмотанные тряпицами – всего лишь уловка для особливо любопытных.

Прохаживаясь мимо рядов новобранцев – все больше малолеток, жаждущих приключений, ее сонное внимание вдруг привлек высокий широкоплечий воин, лет тридцати пяти, походящий больше на морского волка, чем на сухопутного жителя. Золотисто-русые волосы его были растрепаны и грязны, загорелая кожа с красноватым оттенком была покрыта слоем осевшей пыли и медных разводов. Королева приблизилась к его чуть вальяжной фигуре, развязно покуривавшей трубку, что обычно носят моряки с айдарского побережья и, чуть растянув тонкие губы в усмешке, выхватила его трубку и швырнула оземь. Прибывший гость чуть насмешливо склонил голову вбок. Бледные ребята испуганно покосились на странного гостя, но тут, же притихли под суровым взглядом королевы.

– Ты много себе позволяешь, воин. Если хочешь поступить ко мне на службу, то ты обязан даже дышать и жрать только по моему приказу. Смотри мне в глаза, когда я говорю с тобой, иначе станешь долгожданным развлечением для моих ребят, – она умолкла, разглядывая его ничуть не дрогнувшее лицо. Хмурые советники недовольно переглянулись и плотнее закутались в плащи. – Откуда ты? От тебя воняет потом и солью… а еще рыбой… Неужели ко мне пожаловала айдарская крыса? Так-так… становится интереснее.

– Мое скромное имя – Джелрой, достопочтенная королева. – Он сотворил небрежный изящный поклон и отряхнул запыленную рубаху моряка. На широком поясе у него висели два кинжала грубой работы и бутылка янтарного крепкого напитка. Кожа его покрылась мурашками от холода – никакой теплой одежды у него не было. Эрика быстро смягчилась, и на ее полном лице образовалось подобие улыбки.

– Джелрой с Ядовитого Зуба, моя любимейшая королева. Я занимался контрабандой с Острова Копий, перевозил на материк шкуры змей для выделки. Но когда остров пал… работы у меня не стало. Но я… – он оглядел тушующихся юнцов и серых советников и кашлянул. – …Я готов стать вашим разведчиком на Острове Копий. Лодка у меня есть, опыта за плечами – хоть отбавляй. Жены у меня нет, как и детей. Отчего бы мне не пригодиться вашему величеству? – он сплюнул на землю, смело глядя в глаза молчавшей Эрике. Советники зашуршали, ровно мыши, шелудящиеся в куче мусора, обсуждая морского гостя. Королева заметила, что в нем отчетливо проглядывало отсутствие того, что было присуще всем ее солдатам – страха. И это не испугало ее.

– Никто еще не вызывался исследовать Остров Копий после Опустения, дорогой мой Джелрой. Это попахивает безумием. Верно, господа советники? А ведь я… ха! Я ведь тоже безумна по-своему! Что мне какой-то вшивый солдат без прошлого… – королева понизила голос. – Но я слишком много видела своими собственными глазами, чтобы рисковать жизнью моих солдат. Да… к твоему удивлению, пока я не готова посылать туда людей. Никто, даже ни один из этих молокососов, не отправится туда по моему велению… По крайней мере, пока. А ты по собственной воле желаешь идти на смерть?

– Смерть? – морской волк расхохотался, и его синие, как бездна океана, глаза, засияли. – Что есть смерть? Каков смысл служить Великой королеве Севера и Заснеженных Высот, если ты боишься смерти?! Госпожа, не оскорбляйте меня. Это мой личный выбор. Иначе не был бы я Джелроем из Ядовитого Зуба!

Королева была явно покорена моряком, чьи слова польстили ее самолюбию. Она хлопнула его по плечу широкой ладонью и громко произнесла:

– Не был бы ты Джелроем из Ядовитого Зуба… Я снесла бы тебе голову за такие опрометчивые слова.

Смерть – это ничто. Я поддерживаю тебя в этом. Но ты слишком самовлюблен, мой друг. Если хочешь служить мне – избавься от этого, да поскорее. Ты должен любить только Торвальд и его королеву. Остальной работой тебя обеспечат.

Джелрой отвесил очередной поклон, тянущий на приветствие неуклюжего аристократа, высокомерно оглядывая остальных воинов.

«Видимо, этот Джелрой многое повидал, через многое прошел, раз так уверенно держится… Мне в новинку такие экспонаты…» Эрика окликнула молодого слугу, несущегося через сугробы с подносом еды в руке:

– Стой, Линнард, собачья ты голова! Выкинь свой чертов поднос. Отведи этого чумазого воина, морскую крысу в отдельные покои, да накорми, как следует. Но глаз не спускай! Если я узнаю, что ты собираешься предать меня, пропахший потом и солью, наглый волк – моя расправа не заставит себя долго ждать.

Нервно дергающийся Линнард изумленно уставился на новобранца, не понимая столь гостеприимного снисхождения королевы, но поймав свирепый взгляд «кабанихи» (как он называл ее про себя), бросился выполнять приказ.

– Остальных же ведите в общую казарму, – распорядилась она, не спуская глаз с Джелроя, растирающего замерзшие руки, но беспечно насвистывающего песенку и утопающего в снегу. – Им я займусь позже, – как бы про себя сладострастно проговорила Эрика, приглаживая сальные зализанные волосы.

Жизнь в Торвальде никогда не прекращала свое воинственное, даже бушующее кипение.

Каждый светлый день являлся жителям, как последняя тренировка воинов перед боем.

Сегодняшний день был морозен и заснежен; снег скрипел под ногами огромной королевы, чем жутко ее раздражал. Она участвовала в тренировке солдат, подготовке их к бою, частенько добивая наскучившего ей противника насмерть. Чаще всего это были слабые, не подающие надежд воины, сдающиеся при первом же промахе или пропуске удара.

Вот и сегодня один из таких дней.

На тренировочной площадке, проходящая Эрика заметила немолодого мечника, с трудом держащего щит и пропускающего удары деревянным мечом. Она вздохнула и почувствовала, как поднялась неистовая горькая желчь где-то внутри нее. Подозвав крючконосого старого командующего, что контролировал процесс тренировки, она спросила:

– Что мы делаем со слабым звеном Пэйс?

– Уничтожаем, ваше величество…

– Так почему этот старик еще на площадке?

– Ему всего лишь сорок…

Но Эрика лишь отмахнулась. «Как же я ненавижу слабых мужчин, мелких мужчин… они боятся меня в силу своей слабости, отсутствия духа… Даже все эти командиры и надсмотрщики, офицеры и гвардейцы лопочут мои же слова, выдавая их за свои. Я не верю ни одному из них. То ли дело… Джелрой… ммм… мне бы армию из таких смельчаков…»

Удар, еще удар, пропускает немолодой мечник, пытаясь прикрыть круглым щитом, и кровь Эрики начинает вскипать. «Слабак! Немощный слабак! Он порочит славное имя Торвальда! Моего Торвальда! Имя моей неутомимой, непобедимой и такой сильной армии! Глупый дурак, даже не может спрятаться за щитом и просто парировать удары…»

– Прикончите его! Он позорит мое имя! Не бывать слабакам в Торвальде, покуда я жива! – злобно прохрипела Эрика прямо в ухо командующего, и тот подбоченившись, кивнул, осторожно вынимая меч из ножен.

Снег, пушистыми хлопьями, как в сказке, мягко кружил над площадкой, заполненной воинами в легких тренировочных доспехах, пытающимися показать себя во всей красе перед любимой королевой. Уже спускался вечер, и устрашающие башни темнокаменного Торвальда приобретали все более зловещий вид, однако медленно падающие крупные хлопья снега, делали общую картину даже немного безмятежной.

Командующий Пэйс неслышно зашагал по направлению к неудачливому мечнику, истекающему потом от усталости, но все еще продолжающему с трудом отражать удары. Он едва держался на ногах, но один вид любимой королевы уже придавал ему силы духа.

«Убей! Убей его сейчас же! Здесь не место слабакам… Я не должна кормить лентяев.»

Но тут чей-то голос окликнул Эрику, что она на секунду забыла о неумехе-мечнике.

– Мама! Позволь сделать тебе приятность – избавить от солдата собственноручно. Как ты доверяешь этому Пэйсу? Он с первого раза и голову-то никому не срубит. Сколько ему? Шестьдесят?

Позади нее стоял сияющий радостью ее сын Лукас, чьи ясные, все еще детские глаза, несмотря на двадцатипятилетний возраст, отчаянно горели от происходящего на тренировочном поле. На нем был новехонький кожаный дублет с расшитой гиеной на груди, и в руках он сжимал парные кинжалы, скрывая их под теплой мантией, отороченной мехом рыси. Сощуренные от приливающего гнева, маленькие глазки королевы наполнились любовью, глядя на уже взрослого, рыжеволосого сына.

Он походил на ловкую снежную рысь, что водятся у стен Торвальда – вроде бы пушистую и беззащитную, такую милую и прелестную, но с хитрым разрезом глаз и острыми клыками.

Такая дается гладить единожды, а после впивается зубками тебе в горло.

«Как же ты красив… никогда не перестану дивиться твоей красоте, мой мальчик… Твой отец гордился бы тобой… жаль, что я и не помню его лица…»

Каждый житель, солдат или прислуга в Торвальде старались обходить стороной сыновей Эрики Ингольд и их друзей.

– Конечно, дорогой… Думаю, этот слабый бродяга заслужил столь почетную смерть от рук моего мальчика. Он неплохо держится… я искренне не понимаю… почему он держится до сих пор… кажется, молодчик-противник разбил ему нос рукоятью меча…

Ясноглазый Лукас, походящий больше на ангела небесных чертогов, засидевшийся на службе у богов, с идеальными тонкими чертами лица, будто вылепленными искусными скульпторами, облизнул красные от мороза губы и бесшумно прыгнул на площадку, увертываясь от воюющих пар. Его красные, полудлинные волосы, ниспадали ему на плечии были украшены хлопьями снега.

«Он словно моя тень, кинжал, готовый покарать любого, кто посмотрит на меня неосторожным оценивающим взглядом… моя душа воплотилась в тебе, легконогий Лукас… ты – вся моя жизнь, мой смысл… мой единственный наследник…»

Пэйс, пытаясь скрыть негодование, мрачно вернулся к задумчивой королеве, не скрывающей восхищения сыном.

Он тихо ненавидел Лукаса и завидовал его успехам в военном деле. Юный гуляка и разгильдяй почти не занимался подготовкой к войне, фехтованием и кулачным боем, но всегда показывал наилучшие результаты среди солдат. В нем были заложены огромные таланты, вероятно, передавшиеся от отца, имя которого Эрика держала в секрете или же просто забыла. Он-то видел, как сильно выкладываются молодые солдаты, упражняясь с мечами, топорами и луками дни и ночи напролет, позабыв о еде и сне. Лукасу всегда все давалось легко.

У всех солдат была только одна цель – заслужить похвалу и одобрение королевы Эрики. Ну и избежать возможной смерти.

Снег все падал и падал, сверкая под сиянием полной луны. Звезды уже начинали зажигаться на небосклоне, но никто и не думал расходиться спать. Звон стали, грохот щитов и напряженные стоны воинов слышались из каждого уголка Торвальда. И посередине стояла Эрика и Пэйс, наблюдая за грациозными, танцующими движениями Рыси, что постепенно приближалась к уставшей добыче.

Эрика видела, что разгоряченные мужчины, не имеющие опыта в бою, ничего не понимают и не замечают вокруг во время поединка.

Они сосредоточены только на одном враге. Лукасу нечего было бояться. Ее сын полностью был поглощен горе-мечником, то ныряя, то уклоняясь от замахов других воинов. Наконец он вплотную приблизился к старику, и, слегка прикрыв его меховой мантией со спины от посторонних глаз, мягко и плавно всадил ему два кинжала чуть ниже лопаток.

Раздался хрип старика, падающего коленями в мягкий снег. Молниеносно вытащив лезвия, он также неслышно и стремительно скрылся с глаз прочь. Его противник не замедлился благоразумно отбежать в сторону, дабы избежать подобной участи.

А снег все падал и падал на землю, где кровь заливала белоснежные сугробы, и десятки ног топтались в оборонительной или нападающей стойке. Никто толком не успел ничего понять. Смотрители быстро вытащили тело с поля и засыпали кровавую лужу снегом.

«Смерть ничего не значит», – подумала Эрика. «Жизнь одного слабого воина – ничто в сравнении с сотней храбрых воинов… Однако… мой Лукас стоит тысячи воинов!».

**************************************************************

Эрика сидела в обеденном зале в окружении советников, некоторых командующих и начальников казарм – угрюмых бурдюков, способных лишь угукать в ответ. Но на деле им ничего более и не позволялось.

Холодный зал почти не обогревался камином, и все присутствующие на ужине были укутаны в шубы и полушубки – почти все – подарки королевы.

Подавали зажаренного целиком поросенка с томатами, и поначалу всем было не до разговоров – рты были заняты едой и питьем. Одна лишь Эрика восседала во главе стола в одной тонкой льняной рубахе, но с вездесущим мечом Кеннета за спиной. Она нехотя ела, окидывая недоверчивым взором других едоков, словно пытаясь прочитать их мысли.

– Моя королева, вы почти ничего не едите. Вы кого-то ожидаете? – как бы между прочим поинтересовался жирный казарменный Ларх с блестящей от жира лысиной и пухлыми лоснящимися губами.

– Единственное, чего я жду – так это жаркое из твоей откормленной ляжки. Придержи язык – скоро подадут десерт, ненасытная ты прорва! Линнард, плесни мне еще вина!

Босоногий слуга мигом наполнил ее чашу, представляющую из себя настоящий человеческий череп, и что-то шепнул ей на ухо. Она мгновенно оживилась и одобрительно кивнула, отхлебнув немного жидкости.

В дверях показалась красноволосая голова Лукаса, и все взоры едоков были устремлены на него. Гордо и поверхностно оглядев присутствующих, он боле не удостоил их вниманием.

Поговаривали, что Лукас – один из трех демонов, ведь только в них может сочетаться ангельская кротость, неудержимая привлекательность и… зло…

Слуга положил ему в тарелку сочную вырезку, но он вежливо отказался от еды, усаживаясь ближе к матери. Вечно насупленное и напряженное лицо королевы оттаяло, и она сама подлила ему в кубок вина.

– Мама… – громко отчеканил Лукас, одними глазами оббежав зал. – Я хотел бы поговорить по поводу Кейси…

Эрика сдвинула белесые брови и стала похожа на обиженную корову. «Свита» вдруг перестала есть, навострив уши, стараясь уловить смысл разговора. «Ах, опять этот бедняга, невезучий Кейси…» – подумал каждый сидящий за столом. Но королева горько усмехнулась, и подобревшее лицо ее вновь приобрело багровый оттенок, которого так боятся все новобранцы. По всей зале разнесся ее оглушительный рев, словно это и не женщина, а рассвирепевший бык, поднявший обидчика на рога.

– Всем выйти из зала!!! Оставьте нас! Ну же, поскорее, собаки, иначе вообще еды не получите! И ты Линнард тоже! Всем!!!

Ясные голубые глаза Лукаса зажглись мерцающими огоньками.

Эрика знала, что такой металлический блеск – всегда предвестник чего-то дурного, ведь Лукас – известный проказник. Но чего не простишь любимому сыну? Чем бы он ни тешился, какие бы проделки не совершал… Лишь бы он ходил рядом живым и невредимым… У каждого из нас – свои скелеты в шкафу…

– Мама, не смотри так на меня… Я вовсе не хочу прослыть ябедой. Я дичайшее люблю своего родного брата, он отличный воин, да только… в последнее время он как-то расслабился… Торвальд давно не участвует в войнах, на нас никто не посягает; айдарцы далеко на юге сдерживаются Медвежьим Королем. Ты – самая сильная женщина из всех, кого я знаю… Но даже сильнейшим приходится тяжело в одиночку. Мы с Кейси во всем тебя поддерживаем… – Лукас как-то загадочно покосился на дверь, будто подозревая подслушивающих и понизил тон. – Ты не показываешь виду… Но я вижу, как ты переживаешь из-за побега Варда Аркелла из темницы. Я выясню, кто устроил этот побег и собственноручно отрежу ему все ненужные части тела…

Эрика замахала руками и рассмеялась каким-то невеселым смешком. Губы ее побледнели.

– Лукас… дорогой мой… никто и никогда… слышишь? – запинаясь, проговорила она. – Никто в Торвальде не должен узнать о том, что я переживаю из-за этого. Если они обнаружат мою слабость… Все рухнет, Лукас… я потеряю власть, к которой так долго шла!

– Нет, нет, мама! – прервал ее Лукас, нежно улыбаясь, как улыбаются убийцы, давая жертве сказать пару предсмертных фраз. – Торвальд в наших руках. Я сделаю все, что в моих силах. Только скажи, сколько еще безыскусных мечников, копейщиков и топорщиков я должен убить – я сделаю это. Ради тебя. И ради Торвальда. – Он залпом осушил кубок и вытер чуть дрожащие губы ладонью.

– Смерть ничего не значит…

– Смерть ничего не значит! – с верой в голосе воскликнула Эрика, с силой вонзая столовый нож в деревянный стол, что дрогнула посуда. – Так что там с Кейси?

Темно-рыжие изогнутые брови Лукаса сдвинулись, и он прерывисто вздохнул.

– Все, как всегда. Прозябает в таверне за выпивкой, насилует хорошеньких и не очень девиц, пускает кровь посетителям, которые ему якобы не понравились… развлекается, пока мы с тобой держим крепость в узде. Подстрекает солдат на стычки между собой, вплоть до кровопролития… Манипулирует всеми, кто не так посмотрел на него. Ходят слухи, что по утрам он пьет кровь бродячих собак, совсем помешался от скуки без дела… Сын королевы Эрики, безумный Принц-Гиена, Подстрекатель – вот как кличут его теперь в народе!

– А ведь когда-то он был хорошим лучником и сбивал на лету уток и ворон… – задумчиво произнесла королева, прикрывая глаза, будто вспоминая былые времена.

– Мама, – Лукас строго посмотрел на обмякшую в кресле Эрику. – Вард Аркелл сбежал. Того гляди, он отыщет былых союзников, соберет армию и пойдет на нас войной. Ты этого хочешь? Мы должны отыскать его и вернуть обратно!

Эрика потерянно вздохнула, но взгляд ее был полон решимости.

– Я не отдам северный трон Варду Аркеллу. Я докажу, что женщина заслуживает сидеть во главе королевства. Сын мой, любимый Лукас, ты глубоко ошибаешься, что я застыла в грезах и мечтаниях прошлого. Оно давно утеряно, забыто… Я ненавижу его также, как мужчин, с которыми я спала… Кроме тех, что подарили мне сыновей, – она благоговейно обвела любящим взором точеное белое лицо Лукаса. Тот довольно ухмыльнулся и бодро поднялся из-за стола.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросил Лукас мать, и они одновременно подмигнули друг другу.

– Наступило время Кейси… Когда ему еще выпадет такой шанс, показать свою верность королеве и северу? – Эрика взяла холодную руку Лукаса и прижала к сухим губам. – Пусть отыщет Варда Аркелла и приведет обратно. Живым и невредимым. Это мой приказ. Приказ королевы… Передай ему дословно… я не хочу заходить в его пропитый бордель и видеть его в таком состоянии… Снаряди его как следует и дай лучшую лошадь из моей конюшни…

– Слушаю и повинуюсь, моя королева! – Лукас, как подхваченный ураганом, подскочил к двери.

– Стой, хитрец-Лукас – крикнула ему вслед смеющаяся Эрика. – У меня и для тебя есть приказ.

– Я весь во внимании!

– Приведи ко мне после полуночи этого морского пса, Джелроя… Нам будет, что обсудить этой холодной ночью…

Лукас понимающе кивнул и выскользнул на улицу.

Глаза его все также мерцали серебристым металлическим блеском…

************************************************************

Шумная таверна Торвальда «Лысый кот» ближе к вечеру наполнялась людьми разного сорта, но все больше дозорными, отдавшими пост, прислугой из Замка, стражниками и другими разновидностями «военного» сословия. Здесь частенько подрабатывали жены солдат, пока те находились в отлучке или на задании. И отнюдь не разлитием пива и не уборкой помещения.

Жители Торвальда любили захаживать в таверну после полуночи – ведь именно в это время младший сын королевы Кейси допивал пятую бутылку эля и начинал вытворять нечто особенно занимательное и интересное для посторонних глаз. Ну и в нетрезвости он любил угощать всех за свой счет, отчего бы не поживиться за королевскую казну?

Сегодня гомон не утихал ни на минуту: вино текло рекой, и повсюду слышались пьяные повышенные голоса; мимо сновали не шибко красивые девицы в рваных платьях с нарочито открытой грудью, голодным взглядом устремляющиеся в кошельки гостей.

Это был праздник годовщины взятия заставы Волчий Клык, хотя мало кто помнил об этом. Кейси любил праздновать памятные даты, чтобы хоть как-то оправдать свое безудержное пьянство. Публика всегда жаждет хлеба и зрелищ, а очередной праздник – как хороший повод покутить и напиться.

Однако полуголые девицы, особенно одна из них – еще совсем юная Дарси с короткими платиновыми волосами, вывезенная самим Кейси во время взятия Зеленой Деревни, что на северо-западе от Торвальда, с опаской сторонились дубового стола, за которым сиживал любимец хозяина таверны – Кейси со своими закадычными друзьями, так же, как и он, смахивающими на сытых гиен. Он всегда платил за угощение дважды, и потому хозяин выделил ему навечно собственный стол в углу таверны подле горящего камина.

Одеяние Дарси не было столь откровенно, как у ее «подруг», но зоркий глаз мог бы различить на прозрачной, молочно-белой груди девушки следы аккуратных тонких шрамов, выглядывающих из-под туго затянутого белого корсета с отвратительными рюшками, что делало ее похожей на деревенскую дурочку.

Все мужчины Торвальда знали, что она ходит в любимицах у Кейси и не стремились претендовать на его место, хотя в душе все они восхищались чудесными мягкими чертами лица девушки, ее кругленькими пухлыми губами и по-детски полноватыми щеками. Но глупо было бы предположить, что жизнь Дарси стала раем после приезда в Торвальд. Ее «подруги» никогда не хотели бы занимать ее положение, ибо каждый вечер в таверне мог окончиться… их смертью…

Кейси допил долгожданную пятую кружку эля и торжественно поднялся на скамейку, нарочито покашливая и беспокойно оглядывая всех гостей суетливым, нервным взглядом, ища их внимания. Наконец, когда разговоры поутихли, и воспаленные глаза пропойц обратились на невысокого коренастого Кейси, чей нездорово бегающий взор серо-водянистых глаз сулил нескучное продолжение ночи.

– Сегодня праздник, друзья мои! Хоть все вы только и ждете бесплатной выпивки и плюете на памятные мне даты… – раздалось возмущенное ворчание завсегдатаев, но растрепанный Кейси покачал головой. – …Я вижу здесь повстанцев с Заставы Волчий Клык, и теперь они счастливы жить под покровительством милосердного, но справедливого Торвальда, не так ли, солдаты?

– УРРА! – заревела толпа заставщиков, поднимая кружки за такого щедрого принца Кейси, короля развлечений и золотистого эля. Раньше они носили на плащах герб с изображением волчьего клыка, а сейчас перешили все метки на черную летучую мышь на алом фоне.

– Нет больше войн! Никто не посягнет на могущественных северян! Север станет еще сильнее и крепче, чем был при Варде Аркелле!

Миф о нашем безумии шагает впереди нас, летит по всему Киритайну, и я чертовски горд… чертовски рад, одурманен и исполнен достоинства за наш стойкий… ик… непобедимый… Питт, я могу стоять на ногах сам, отстань от меня! – Кейси резко оттолкнул товарища, что хотел поддержать его шатающуюся фигуру, и тот не удержавшись, полетел в горящий камин под хохот собратьев. Пока он кричал и пытался потушить загоревшуюся мантию, его все-таки вытащили и, облив остывшим супом из кастрюли, погасили пламя. Под всеобщий смех, Кейси продолжал:

– Я всегда говорил, что только безумие и помешательство берет королевства, завоевывает земли и… покоряет сердца девиц… – он смачно рыгнул и ткнул пальцем на Дарси, сидящую за стойкой и краснеющую от десятков ненасытных, алчущих взглядов посетителей. – …Только безумие… ик… отсутствие страха смерти берет города… Кто из вас, северян знает хоть одного короля-завоевателя, отличающегося здравым умом и достигшего мировой славы? Назовите хоть одного положительного и добродетельного, сильного и разумного правителя, не выпившего за жизнь ни капли эля? Ха! Таких нет! И никогда не было!

– Вард Аркелл.

Ошарашенные пропойцы одновременно повернули шеи в район источника звука. Где-то пролетел прерывающийся смешок, сменяющийся кислым вздохом, и в спертом воздухе вонючей таверны повисла немыслимая тишина.

Дарси с розовеющими щеками пристыжено уткнулась в чашку с водой, что она пила. Ее светлые ресницы дрожали, но глаза были сухи.

Кейси вспыхнул, как каминный костер, куда только что угодил Питт; злющим взглядом скользя по гостям, он, наконец, остановил его на дрожащей Дарси в уродливом рюшечном корсете. Спрыгнув со скамьи, он вызывающе развязной походкой двинулся к стойке, распихивая локтями умолкших гостей, которые и не подумали расступиться.

– Милая… милая… глупая овечка Дарси… – Кейси грубо тронул ее за голое плечо, разворачивая лицом к себе. Его нескромные серо-водянистые глаза спустились на аккуратно вырезанные, уже затянувшиеся белые шрамы на груди и загорелись тем самым безумным отчужденным холодом, так присущим всем Ингольдам. Он вынул из-под пазухи серой саржевой рубахи кривой кинжал и приложил сверкнувшее острие к ее белой вздымающейся груди, чуть надавливая на кожу, что капля темно-вишневой крови выступила наружу. Дарси не сопротивлялся, но задышала так часто, будто ей погрозили тотчас погрузить в ледяную воду.

Никто не шелохнулся, не сдвинулся с места, лишь с интересом наблюдали за происходящим. «Подружки» Дарси самодовольно ухмылялись в углу, радуясь, что портят не их потускневшую красоту.

Побледневший Кейси, дьявольски улыбнулся, не отрывая взгляда от дрожащих ресниц девушки, и надавил сильнее, что Дарси тихо всхлипнула, но ни одна слезинка не выкатилась из ее круглых ореховых глаз.

Но всеобщее веселье прервал звучный низкий голос и свежий ветер, пахнувший с улицы.

– Кейси! Какого черта? Что здесь происходит? – ясноглазый Лукас внезапным порывом свежего ветра ворвался в душное помещение, и пьяные пройдохи поникли головами, жалея, что представление Принца-Гиены сорвалось.

Лукаса все боялись, но уважали. Молодежь мечтала дружить с ним, ездить на охоту и на ежевечерние дозоры, а девушки – приручить его хищный, непокоренный нрав.

Но чего хотела сама Рысь – никто не знал.

Он выволок беснующегося брата на ночной воздух за шиворот, бросив вдогонку Дарси пару золотых.

Таверна зловеще умолкла: посетители решили запить разочарование и попросили еще выпивки у хозяина. Мимо пропорхнула прозрачная Дарси в испачканном кровью корсете, пряча лицо руками.

Лукас отпустил нетвердо стоящего на ногах брата и снисходительно похлопал его по плечу. Вытащив трубку, он набил ее свежим табаком, и в морозном воздухе запахло горьким шоколадом. Кейси обессилено сполз по столбу в пуховый сугроб, потирая замерзающие голые руки. Какое-то время они помолчали, передавая друг другу трубку.

– Лучше? – холодно спросил Лукас, с пренебрежением оглядывая взъерошенные черные волосы брата, больше похожие на воронье гнездо. «Весь в мать, только волосы, вероятно, отцовские… Если не будет тренироваться – того гляди располнеет, как мать…» Кейси кивнул. – Ты давно не упражнялся с арбалетом и луком? Раньше ты не расставался с ними…

– А зачем? – презрительно бросил брат. – Война окончена. Киритайн – в наших руках. Я упиваюсь лаврами победы, а не поражений…

– Твоя пьянка затянулась на целый год, друг мой, – строго заметил Лукас. – Я тоже не прочь глотнуть янтарного эля, пощупать девиц за упругие задницы и вспомнить былое… Но не каждый же день зависать с этими глупыми «жрецами бутылки». Воины? Они считают себя воинами? Пфф… Совершение обходов территории с фляжкой горячительного поутру еще никого не делает воином. Смогут ли они удержать меч, если через пару мгновений на нас нападут? Глубоко сомневаюсь.