Текст книги "Жертвы жадности. Опасное соседство"

Тем временем решашиарх, потерявший седока, развернулся и кинулся на помощь хозяину, вообще ни на кого не обращая внимания. Вот его-то я и встретил ударом молота по большой башке…

Критический удар!

Вы нанесли рептилии – решашиарх вышронский 30671 урона

Жизнь решашиарха вышронского 0/35000

Решашиарх вышронский убит!

Ящер осоловело глянул на меня и с грохотом рухнул на бок, подняв тучу пыли. Однако досмотреть его падение я не успел, больно получив чем-то по спине. К счастью, нагрудник выдержал удар – вот только пришлось мне немного пропахать носом землю. Я успел перевернуться на спину, и на мою грудь опустилась когтистая лапа решашиарха, на котором восседал командир врагов.

– С-сса! – радостно выкрикнул тот. А потом поймал мой взгляд, в котором читалось всё моё отношение к его умственным способностям, и недовольно сморщил нос.

Выпустив молот, я схватил лапу решашиарха руками и одним резким движением поднял её, разом обрушивая и скакуна, и всадника на землю. Не зря ведь на крокодилах когда-то тренировался!.. Однако, к моему вящему сожалению, командир ящеров успел выскочить из седла, откатываясь в сторону.

– Напугал ежа голой жопой!.. – проворчал я, подхватывая молот и поднимаясь на ноги. Решашиарху я подняться не дал. Два сильных удара, и скакун командира испустил дух.

Критический удар!

Вы нанесли рептилии – решашиарх вышронский 33744 урона

Жизнь решашиарха вышронского 8256/42000

Ящер получает сотрясение того, чего нет!

Критический удар!

Вы нанесли рептилии – решашиарх вышронский 8256 урона

Жизнь решашиарха вышронского 0/35000

Решашиарх вышронский убит!

Наезднику такое обращение с его скакуном не понравилось. Недолго думая, он решил сообщить о своём ухудшившемся ко мне отношении:

– Подлая тварь! Лысая образина! Убить благородного жеребца (да, вот прямо так и перевелось)! Подлость и низость! Ты ответишь за всё!

Командир наших врагов не был голословен: в следующие секунды мне довелось узнать, почему эти бердыши такие странные, почему их два – и зачем лезвия направлены в разные стороны. Ящер схватился за основание одного из лезвий, после чего раздался щелчок – и то отделилось от древка. А всего через секунду в руках врага уже были две широкие сабли, с которыми он и кинулся на меня.

И вот тут я понял, какой же я лошара! Божечки мои, какой же я лошара!.. Вся моя сила и ловкость не могли сделать одного – обеспечить мне преимущество в этом бою. Даже то, что мой враг двигался медленнее меня, и то не особо помогало. Он как будто всегда заранее знал, куда я ударю. Всё что мне оставалось – вспоминать наставления овцебыка, а именно: держать дистанцию и крутить молотом, не останавливаясь. И всё только для того, чтобы хотя бы не подпускать врага слишком близко. Хвостатый уродец так на меня насел, что если бы ко мне ещё и кто-то со спины подкрался, я бы вообще ничего не успел сделать…

Да, одно его попадание снимало с меня всего четыре-пять тысяч хитов. А попаданий я пока пропустил не больше пяти – и при запасе больше, чем в восемьдесят тысяч жизней, мог позволить себе ещё немного постоять под градом ударов. Однако со спины подкрались не ко мне, а к командиру врагов… Нагибатор в посечённой броне, в крови – своей и чужой – и с молотом в руках, подскочил к ящеру сзади и просто снёс его куда-то в сторону. После чего, глянув на высветившийся ему лог, удовлетворённо кивнул.

– Вырубился!.. – сообщил гигант, устало опираясь на своё оружие.

Я огляделся по сторонам. Бой почти закончился. Восемь кучек вооружения и десять трупиков решашиархов отмечали места последнего упокоения наших противников. Последний ящер ещё отмахивался – и умело отмахивался! – от десятка ударников, пытавшихся его достать копьями. Однако сопротивлялся он уже исключительно на морально-волевых…

Ещё пять доспехов мысовцев указывали на то, что пятерых ударников и мы не досчитались. И всё это с учётом того, что нас было больше. В шесть раз больше, чем ящеров – или в три раза больше, если и решашиархов уравнять с бойцами.

– Приплыли! – сообщил мне подошедший Борборыч. – Как вам первое знакомство с профессиональными средневековыми бойцами?

– Смахивает на катастрофу! – заметил я. – Причём, полную…

– И ею и является, – кивнул Борборыч.

– Почему ты решил, что они средневековые? – уточнил Нагибатор.

– А ты посмотри, что они говорят, как живут, как держат оружие и носят броню… – заметил Борборыч. – Это всё их, родное, привычное и понятное! Не то что для нас, избалованных детей двадцать первого века…

Бой завершён, ваши враги повержены! Что странно, конечно! Раньше я это сообщение выводила только другому виду. Спишем всё на ваше численное превосходство!

Вы получаете 2590 очков опыта (поделен между союзниками).

Набрано опыта – 18444/30531 очков опыта!

– Что это за твари?! – возмутился Толстый.

– И почему они такие твари?! – поддержал его Вислый.

– А что вам, двум олухам, непонятно? – удивилась Мадна.

– Что?! – переспросил Толстый.

– Да всё! – закончил Вислый.

– Это вышронцы! – спокойно ответил им Дойч. – И такие твари они, потому что… Потому что потому!

– А-а-а… Ну тогда вопросов, конечно, нет! – покивал Толстый.

– Какие уж вопросы к Капитану Очевидность, да! – кивнул Вислый.

– Нагибатор, говоришь, главный их вырубился? – уточнил я.

– Ага, – кивнул гигант и указал в сторону павшего врага подбородком. – Вон он!

Вышронский командир был жив и почти здоров, но без чувств. И пока ударники освобождали местных, я и Борборыч надёжно пленили врага. К счастью, физиология у вышронцев была похожа на нашу, так что где, что и как вязать – вопросов не вызывало. К тому моменту, когда ящер открыл свои круглые глаза, двигать он мог только ртом. На нашу беду, он немедленно этим самым ртом и воспользовался:

– Я вождь сотни воинов! Я верный вассал его величества Р'грашар'са! Вы ещё ответите за то, что пленили меня, презренные твари! Никчёмные слабаки! Освободите меня! Я покажу вам, кто здесь должен быть связан! Бесхвостые выродки болот! Ублюдки низших!..

– И этот туда же! – возмутился Борборыч. – Опять низшими обзывает! А он, стало быть, высший, ага!..

– Надо бы их напрямую на юг отправить… – кивнул я. – Вот пускай с дологниссцами и выясняют, кто высшим будет.

– …Дерьмо, и заставлю вас его жрать! Вставлю вам по колу в задницу вместо хвоста! – не унимался командир вышронцев.

И вот тут меня осенило.

– Хвоста… хвоста… хвоста… – пробормотал я, а потом нагнулся к пленному и перевернул его на живот.

Вышронец сразу замолк, повернул голову на бок и уставился на меня своим круглым глазом, в котором плескалось подозрение, прорывавшее даже межкультурные и межвидовые барьеры.

– Что это ты там делаешь, а? – встревожено осведомился он.

– Ну как что, длиннохвостый?! Примериваюсь!.. – оповестил я его.

– К чему ты там примериваешься? – с ещё большей тревогой спросил вышронец.

– К твоему понижению по социальной лестнице! – не стал скрывать я, внимательно рассматривая огузок, выбивающийся из-под доспеха.

Надо сказать, что командирский огузок был явно длиннее, чем огузки всех других вышронцев, с которыми мы сегодня столкнулись.

– Будешь ли ты ещё предводителем сотни воинов, если я тебе хвост обрежу на три пальца? – спросил я, показав теми самыми тремя пальцами, насколько именно собираюсь укоротить рудимент.

– Н-н-не смей!.. Подлейший из подлых!.. Не трожь!.. Ибо проклят ты будешь в веках! – оповестил меня командир-ящер.

– Да какие века, зелёный? – удивился я. – Кто бы нам тут века дал… Борборыч, дай ножик, а? Будь другом!..

– Н-не-эт! – взвизгнул вышронец, извернувшись всем телом, и снова перевернулся на спину. – Хвост – это святое! Голову руби, а хвост не трожь!

– Это для тебя святое! – развёл я руками. – А мы, бесхвостые, не оценим! Давай, назад переворачивайся!

– Что ты хочешь от меня, грязное, мелкое, противное…

– Э-э-э-э-э! – я погрозил вышронцу ножом.

– Красивое, высокое и очень мудрое существо? – судорожно сглотнув, закончил тот.

– Для начала хочу тишины! – сказал я.

– Хорошо! – покладисто кивнул гордый вождь ста воинов. – Тишины – так тишины… Чего сразу угрожать-то?

Мы с Борборычем оставили его под присмотром Панка, который развлекался тем, что принялся задвигать пленнику идеологию феминизма, попутно выяснив, что самочки у вышронцев есть – и они не сезонные, а вполне себе постоянные. Вышронец булькал, возмущённо пучил глаза, шёпотом возмущался и грозился стереть весь наш вид с лица земли, чтобы больше никто такую ересь не нёс. А то, мол, видит Первояйцо, так можно и в Первояйцо верить перестать!..

Местные жители были освобождены, да и пожар в самом лагере мы потушили. Но вот растерянность на лицах людей никуда не делась.

– Филя! Филя! – позвал меня Паровоз. – Не оставляйте нас здесь!

– Ну ты нормальный, а? – удивился я. – Что же, теперь сидеть и охранять тебя, что ли?

– А можно мы к вам? – спросил поселенец из лагеря. – Мы сами как-нибудь попробуем до Мыса дойти! В Обители, я слышал, бои – там эти ящерицы высадились. Эльдорадо, говорят, вообще уже взяли…

– Да не взяли его, а в осаду взяли! – поправил другой.

– Как взяли, так и взяли! – возразил третий. – И всех там съели!

– Тьфу, да не едят они наших! – возмутился первый, но с лица сразу сбледнул.

Пришлось угомонить спорщиков. А потом дать им разрешение уходить на юг. Вместе с разрешением было предоставлено и письмо, которое требовалось доставить командирам в Железной долине. Собственно, письмо предписывало всех беженцев отправить напрямую в Мыс, нагрузив рудой и едой, а лагерь – экстренно перенести в ущелье. И вообще в самой долине теперь вести только добычу железа.

Как рассказали обителевцы, эта группа вышронцев была первой, добравшейся до их лагеря. Однако почти треть местных жителей оказались беженцами, спасавшимися с севера от страшного врага. Обитель, как они говорили, ещё держалась. Хотя всё это было исключительно слухами, собранными ими по пути. Пока основные силы пытались отбиться от вышронцев по всем поселениям на берегу, те совершенно безнаказанно в составе небольших отрядов шныряли по округе, вылавливая людей…

Впрочем, спрашивал я больше для проформы. Для настоящих ответов у меня был пленник, целый вождь ста воинов, гордый носитель огузка чуть длиннее, чем средний огузок по всей популяции вышронцев…

– Ну что, о блеск твоей чешуи! – обратился я к пленнику, поигрывая ножом, когда начался допрос. – Рассказывай всё как есть!

Кто-нибудь, отучите меня играть словами с представителями других видов, пожалуйста!..

– Во тьме родилось Первояйцо! – заученно завыл вышронец. – Крепла его скорлупа, и рос внутри мир людей! Тьма вселенной билась о белоснежные стены…

– Нет, вот это пока не надо! – попросил я. – Давай с того момента, когда вас дёрнуло отправиться на наш остров.

– …Первояйцо, в милости своей!.. – снова завыл пленник.

– Причём тут Первояйцо?! – в сердцах взревел я.

– Призвало оно достойных мужей взять в руки оружие, ладить корабли и плыть на юг, где на острове под странным названием Три-Восемнадцать-Пять родилась ересь невероятная, места которой на земле нет и быть не может! – скороговоркой сообщил пленник. – А если…

– Да-да!.. – кивнул я. – Карами страшными грозила, землю в пучинах вод потопить грозилась…

– Да! Именно так! – серьёзно кивнул ящер. – Знаете, где ересь развелась?

– Да вы сами – ересь та ещё! – вздохнул Борборыч и посмотрел на меня. – Эти здесь, похоже, всерьёз и надолго… Фанатики…

– Дерьмово! – резюмировал я, понимая, что Борборыч прав. – Слышишь, вождь ста воинов, сколько вас сюда приплыло?

– Войско наше велико и могуче…

– Так, родной мой… Мне сейчас не важны никакие качества вашего войска, – оборвал я словоизлияние пленника. – Меня интересует только цифра!

– Шесть с половиной тысяч, – покорно сдал «своих» ящер. – Две трети ещё в пути…

А далее, прерывая все попытки скатиться в цветастые эпитеты, нам удалось без особых проблем выяснить, что вышронцы сумели осадить Эльдорадо и Обитель, а ещё подбирались к Острову. Да и вообще чувствовали себя на севере отлично, не встретив нормального сопротивления. Откуда бы, если там все в коже и меди ходят, а ящеры быстро производство стали на своём острове наладили?..

И ведь это пока была только треть их сил – остальные ещё находились в пути. Ещё треть должна была прибыть через десять дней, а вот следующий завоз ожидался через месяц. Кораблей у гадёнышей не хватало критически… Не успели построить большой флот.

– Надо идти на север выручать наших, – заметил Борборыч после допроса.

– Это когда они нашими стали? – удивился Быга, поддержанный частью ударников.

– Когда на нашем острове появились «ненаши»!.. – погасил я в зародыше назревающее возмущение. – …А у меня, да и у многих других, начался острый приступ ксенофобии. Я даже островитян врагами считать теперь не могу. Глядя на вышронцев и дологниссцев, как-то сразу чувствуешь культурную близость и родство со всеми людьми…

– Верно… Это теперь наша общая беда, – кивнул Борборыч. – И сначала надо разобраться с пришлыми, а вот потом между собой вопросы решать.

– Почему-то мне кажется, что островитян это не остановит… – едко заметил Тубик.

– Кого не остановит, обнулю на хрен! – пообещал я, нахмурившись. – И это не угроза – это вот прямо обещание. Собираемся, пойдём на север. Попробуем вытащить, кого можем…

Через час мы оставили за спиной покинутый лагерь и двинулись дальше, навстречу новым проблемам, которые ждали нас впереди… Ждали-ждали! Я был уверен, что ждут и даже, возможно, идут к нам навстречу. Пленника мы с собой не потащили – так и оставили связанным и ругающимся лежать в одной из опустевших лагерных построек…

Глава 5. Унылые партизаны севера

У нас было только общее описание пути до посёлка с ближайшей точкой возрождения. Но обитатели горного лагеря обещали, что мы не заблудимся и мимо не пройдём. Обычно дорога от лагеря до посёлка занимала четыре-пять дней, но мы почти весь путь проделали рысцой – так что добрались быстрее.

Посёлок назывался Тукан, и это название ему очень подходило. Пять десятков домов были построены из какого-то непонятного материала: то ли глины, то ли камня белого цвета. Крыши были выложены кусками сланца, да к тому же и разноцветного – как в русле ручья, по которому мы взбирались к лавовой дороге. Всё это окружали стены из тёмного, почти чёрного, минерала. На настоящего тукана было очень похоже. Когда такую красоту успели только построить? Впрочем, когда тебя не пытаются регулярно сожрать или хотя бы захватить, то можно и с пользой потратить время.

Однако красота спасает мир, но губит поселения… Именно это успели захватить вышронцы. Мы подобрались к посёлку через густой подлесок вместе с близнецами и Таригом – и теперь, лёжа на земле, рассматривали открывшуюся нам картину. Весьма неприглядную картину: на стенах стояли вышронцы, в домах жили вышронцы, – и только на полях и сборе овощей трудились люди. Что примечательно, под присмотром других людей.

– Это что, коллаборанты? – удивился Толстый.

– Полицаи и предатели? – изогнув бровь, добавил Вислый.

– Мудаки это!.. – сплюнув, ответил Тариг.

– А может, их заставили? – решил я поиграть в воплощение наивности.

– Все полицаи так отговариваются! – заметил Толстый.

– Типа они просто хотели лучше кушать! – добавил Вислый.

– Мудаки это! – упрямо повторил Тариг. – Таких исключать надо из числа людей.

– Это расчеловечивание в чистом виде! – заметил я. – Надо просто спасти тех, кто рабы, и оставить здесь тех, кто полицаи. Получатся пауки в банке. И пусть сильнейший сдохнет от голода!

– Тихо! – шепнул Вислый и, подавая всем пример, вжался в землю.

Невдалеке проехал разъезд вышронцев на решашиархах. Уверен, если бы Тариг не посоветовал нам загодя натереться прелой листвой и илом с берега ручья, протекавшего неподалёку, то нас бы могли и учуять. А так решашиархи даже глазом не повели.

Вышронцы ехали и вели сугубо мужской разговор. И обсуждали они – я даже ушам не поверил! – прибытие борделя на отдельном корабле. Самки пока были доставлены исключительно для нужд командования. Однако смелых рептилоидов не оставляла надежда на то, что и для них скоро откроются перспективы.

Да, конечно, поминалось и Первояйцо, и культурные аспекты спаривания (без предварительного поединка не дадут даже королю!)… Однако в общем и целом вышронцев я хотя бы немного понимал – они не вызывали такого бурного отторжения, как дологниссцы. И, если закрыть глаза, можно было вообразить, что просто рядом фильм по мотивам фэнтези снимают.

Рабов в Тукане было много – человек триста. Вышронцев мы за пару часов наблюдений насчитали всего около восьми десятков. Причём, конными (или решашиархнутыми – интересно, так можно сказать или всё-таки нельзя?) были только полтора десятка. Если бы до этого мы уже не приняли участия в бою с этими гадами, то я бы сейчас, не задумываясь, предложил напасть.

Стыдно признавать, но одного боя мне с головой хватило, чтобы понять бесперспективность подобных действий. Мы и в той битве, пребывая в большинстве, всё равно потеряли пять бойцов. Может, решашиархнутый вышронец и является местной боевой элитой, но нам и с рядовыми пехотинцами может оказаться непривычно тяжело тягаться. Прав был СаПа: нам бы пушку – и вот тогда было бы чем удивить пришлых. А просто силой и ловкостью их, как ни крути, не проймёшь. И ведь где-то там есть у них свои «монстры», которым и я, и Нагибатор – на один зуб, вместе со всеми своими умениями.

Кстати, об умениях… Пришло время качать молот дальше! В последнем бою тренер так и не объявился, что намекало на тот факт, что для дальнейшего обучения опять надо вкладываться. Да и параметры не мешало бы поднять…

Просидев в своём укрытии почти до вечера, мы вернулись в лагерь ударников, который был организован в глубине леса, поясом охватывавшего плоскогорье. Дальше на север лес переходил в уже знакомый нам тропический, который ещё надо было преодолеть. Впрочем, это и вышронцам по зубам оказалось, да и местные как-то через него ходили – может, он был не так опасен здесь, как рядом с Мысом?

Борборыч наши известия воспринял спокойно, хоть и помрачнел. Остальные ударники тоже особых восторгов от новостей не выказали.

– Надо их валить! – выдвинул серьёзное предложение Нагибатор.

– Тебя там завалят, а не ты их! – возразил ему Барэл.

– Меня не завалят! – уверенно ответил гигант.

Но в этот момент к нему подошла Мадна и ткнула пальцем в грудь, прямо через прореху в нагруднике:

– Тык – и ты в Шикари! – улыбнулась она, заставив здоровяка мрачно уставиться на пробитый доспех.

– Никто с кузнечным делом не знаком? – хмуро осведомился Нагибатор.

Народ вокруг решил промолчать. Вообще-то был у нас целый нагрудник – остался от улетевшего на перерождение Булкина. Поначалу его собирались выдать гиганту, но так и не отдали, потому что дырки в броне – это было то единственное, что пробуждало его ленивый инстинкт самосохранения.

– Что делать будем? – спросил я Борборыча, потому что у самого ни одной идеи в голове не было.

– Пройдём мимо! – ответил рейд-лидер. – Зачем нам этот Тукан? Привязаться? Сомнительно, что обителевцы разрешили бы нам это сделать. Захватывать посёлок? Смысла не вижу. Наша задача – добыть информацию о том, что происходит, а не сбрасывать врага в море. Вот и займёмся своим делом.

На последних словах Борборыч выразительно глянул на Нагибатора, а тот буркнул в ответ:

– Проклятая политика всегда мешала героическим героям!.. – и замолчал, насупившись (и вот прямо так, чтобы все видели, что он насупился и обиделся).

Решив, что утро вечера мудренее, мы выставили новых соглядатаев, наблюдавших за посёлком, а вокруг своего лагеря расставили часовых, чтобы никто не съел нас во сне. И отправились спать.

Утро принесло новости – и внесло корректировки в наши планы. Ночью вышронцы поймали шпиона, чему очень много и громко радовались. Шпионом был явно не рядовой боец армии Обители, судя по медным вставкам в доспехе. Впрочем, медь у него прижимистые рептилоиды почти сразу изъяли. Теперь пленник был заперт в добротном сарае на краю деревни, где несли караул двое солдат вражеской армии вторжения. К нему уже наведывался местный вождь скольких-то воинов. А с ним, по всей видимости, и мастер заплечных дел, потому как под утро пленник долго и устрашающе кричал что-то невразумительное, вперемешку с матами и проклятьями.

Мы решили, что если его до темноты не запытают до смерти, то надо воспользоваться оказией и отбить. У нас тоже были вопросы к пленнику, да и вообще – нам нужнее!.. А если откажется отвечать, то мы его тоже можем простимулировать – и без помощи всяких рептилоидов. Интересно, если бы пленник узнал, что ему грозит – кого бы он сам выбрал?

Чтобы после кражи источника информации и самим не стать целью атаки вышронцев, мы переместили лагерь подальше, а Тариг с четвёркой помощников замёл следы нашего пребывания неподалёку от Тукана и спешного перемещения прочь. Но поучаствовать в краже мне не удалось – на дело пошли рыжие, а ещё тот же Тариг и Тубик.

В общем, пришлось мне сидеть с командирским видом и, скрипя зубами, ждать результатов. На двукратное численное преимущество похитителей я не надеялся – разве что на эффект внезапности. Вовремя перерезанное горло даже средневековым ящерицам мешает сообщить о нападении – а ещё сильно мешает сопротивляться. А вот если внезапно не получится, то с рыжими, Таригом и Тубиком мы встретимся ещё не скоро… Хотя и это зависит от того, как у нас дальше разведка пойдёт.

Но наши справились – притащили спелёнатого пленника с кляпом во рту. Он только и мог, что удивлённо глазками по сторонам лупать. Похитители прислонили его к дереву – чтобы не заваливался – и доложились, как всё прошло. А прошло всё хорошо! Наши чешуйчатые враги если и обладали опытом диверсий, то явно не больше нас самих. Пара стражников только смениться успела, как получила по пятнадцать сантиметров стали в горло – и больше не могла выполнять свои охранные функции.

Найденный в сарае пленник лежал в том виде, в котором его сейчас и притащили к нам в лагерь. Отсыпался после трёх тяжелых разговоров за день – да и регенерировал весьма активно. И тут наши – как снег на голову в тропиках! В общем, он пытался мычать, дёргаться – и был безжалостно отправлен в нокаут (но только с третьего раза, даже жалко его…). Очнувшись во второй раз, он больше не предпринимал неразумных попыток демаскировать своих похитителей.

Мы с Борборычем – и всеми заинтересованными, а их было много! – подошли к пленнику и сели напротив. Рейд-лидер протянул руку к кляпу и строгим голосом произнёс:

– Надеюсь, ты в курсе, что тут нет ни Женевы, ни подписанной в ней конвенции?

– Фух!.. – это было первое, что выдал нам пленник. – Развяжите меня!

– Зачем? – удивился я.

– Ну как же!.. Вы же меня спасли! – удивился тот.

– Откровенно говоря, мы тебя похитили! – признался я и пояснил. – Ты всё ещё пленник, вот только пленители сменились… Так бывает!..

– Но… но… – тот растерянно переводил взгляд с меня на Борборыча.

Парень был совсем молодой – чуть больше двадцати лет. Он ещё не успел пройти рубеж первичного избавления от романтизма (я по себе точно помню!) – тот самый, когда начинаешь понимать, что если в твоей жизни вдруг что-то происходит, то всё это явно неспроста. И уж точно он ещё не прошёл первую стадию приобретения цинизма (эту я тоже не прошёл! я вообще сейчас Борборыча цитирую…). Так что сейчас у парня в голове громко треснул шаблон…

– А зачем вы меня тогда похитили? – наконец, задал вопрос хлопающий глазами пленник.

– Ну мы следили за вышронцами… – пояснил Борборыч. – Смотрим – они человека пытают. А мы думаем – ну как так?.. Мы же тоже хотим человека пытать!

– Вы же из Мыса, – догадался пленник. – Вы не такие!

– Ну да, не такие… – согласился я. – Но вопросы задавать умеем.

– А… Ну задавайте… – согласился тот, наивно полагая, что нам требовалось его разрешение.

– Ты кто такой? Как зовут? Как попался? – спросил Борборыч.

– Я – десятник шестого десятка внутренней стражи Обители, – честно начал перечислять пленник свои регалии. – А с недавних пор десятник партизан. Проводил разведку местности рядом с Туканом. На нас напали, и меня взяли в плен. Рома меня зовут, ну или… Да нет, Рома!..

– Так у вас здесь и партизаны имеются? – удивился я.

– Да! – пленник гордо вскинул голову, но потом погрустнел и добавил: – Вот только половину уже переловили…

– А что с Обителью? – спросил Борборыч.

– Держится пока, – ответил Рома. – Эти как пришли, так внешний город и захватили. Люди кто в плен попал, кто во внутренней крепости укрылся, кто разбежался. А крепость держится, её так просто штурмом не возьмёшь…

– А пытаются? – уточнил я.

– Нет, никто и не пытается… – грустно признался Рома. – За неделю ни одного штурма. Там этих рептилий всего триста штук под стенами. В городе тысячи две бойцов. Но выйти они тоже не могут…

– А остальные две тысячи вышронцев где? – уточнил Борборыч.

– Рассеялись, – ответил парень. – Часть на Эльдорадо ушла, а часть грабит посёлки по всему северу. Захватывают рабов, сгоняют их в лагеря. На пути к Острову строить что-то начали… Туда же на стройку и все припасы стягивают. Мы думаем, что подкреплений ждут.

– Правильно думаете! – кивнул Борборыч. – Ждут. Дней десять осталось. А командование у партизан имеется?

– Имеется. Есть командир… – кивнул Рома. – Степан Лиходеев – глава стражи внешнего города.

– Ага, а отвести нас к нему сможешь? – спросил Борборыч.

– Да, конечно! – радостно кивнул Рома.

– Ну тогда завтра выступим… – кивнул рейд-лидер и направился к костру. А за ним потянулись и все остальные.

– Эй! А развязать? – удивился Рома. – Я же свой!..

– Вот как с командованием вашим договоримся, так и будешь «свой», – погрозил ему пальцем Нагибатор. – А пока я за тобой слежу, задохлик!

И ведь действительно следил… Всю ночь гигант дремал, периодически открывая глаза и хмуро поглядывая на пленника, а утром отправился до ветру. И через пять минут его грозный рык поднял на уши весь лагерь. Отошёл гигант недалеко – за густые кустики метрах в тридцати от лагеря. Там он спустил штаны, да так и вступил в бой со спущенными штанами… Как так произошло – не знаю. Но Нагибатор весьма успешно, семеня как пингвин, уворачивался от ударов двух вышронских всадников – правда, не имея возможности бить в ответ.

При виде вооружённой подмоги один вышронец направился прямиком на нас, а вот второй – рванул в лес.

– Стой! Держи второго! – заорал Нагибатор, пытаясь догнать удирающего мелкими прыжками.

Догонять пришлось мне. И вот тут-то я и понял, что я – просто зверь… Поначалу выглядело всё глупо: решашиарх так и уносил седока широким размашистом шагом прочь, а я бежал следом, пока, наконец, ящер (который снизу) не обернулся и не заметил погоню. Он поднажал, снова оглянулся – и понял, что погоня всё ещё тут. Решашиарх вызов принял и рванул во весь опор, так что вышронцу у него на спине осталось лишь обхватить шею скакуна и громко подвывать от ужаса. Ну и тут я – прямо как в старом анекдоте – тоже включил вторую передачу. В последний раз я так бегал, когда после плена рвался в Железную долину – успеть пообщаться с Аришей. Но в этот раз я был ещё более стремителен и быстр: как гепард, перескакивал через кочки, ямы и лежащие на земле ветви – и всё гадал, когда же споткнусь и что-нибудь себе сломаю.

Но неудачником сегодня был не я, а несчастный решашиарх. В очередной раз оглянувшись, он выпучил глаза, на долю секунды в удивлении уставившись на меня, – а когда снова повернул голову по курсу движения, то столкновения со стволом дерева было уже не избежать. Я, конечно, в игре всего навидался, но вот тут решил притормозить и прикрыть глаза, чтобы этого не видеть…

Бум!..

– Ви-и-и-и-и! – это поведал миру разведчик вышронцев, который по воле ещё не открытого его сородичами свойства тела (а именно, инерции) отправился дальше, когда его скакун попытался в последний момент отвернуть и всё-таки влепился в дерево.

Решашиарх успел наполовину осуществить свой замысел: его голова, шея и спина оказались в стороне от препятствия, но вот самоуверенная задница с длинным хвостом зацепила крепкий ствол. В общем, огромного ящера занесло и впечатало головой в соседнее дерево, после чего тот ещё секунду в такой позе поразмышлял над своей горькой судьбой – и просто решил отключиться. А вот его незадачливый наездник приземлился в листву, проехался по ней и свалился в овражек, по дну которого тёк один из многочисленных местных ручьёв.

Я счастливо миновал все стволы по пути к овражку – и даже попытался затормозить, но мои ноги, натруженные непродолжительным спринтом по лесу, отказались нормально выполнять приказ… Впрочем, плохому знатоку физики, как известно, всегда мешают ноги, а не всё та же проклятая инерция. Проехав на пятках последние пару метров до овражка, я повторил путь вышронца почти в точности. Да чего уж там, я прямо на него и свалился…

– Й-а-а! – выдал ящер, пуча на меня буркалы так, будто собирался ими стрелять.

– Ё-о-о! – согласился я, лёжа на разведчике и пытаясь собрать свой организм в единое целое. И всё потому что, судя по ощущениям, части тела у меня друг от друга просто-напросто отделились.

Когда я сумел – как истинный примат, идущий по пути эволюции – наконец встать на четвереньки, разведчик врага всё ещё пребывал в глубоком нокауте. Оставалось его только спеленать и отправиться назад, кляня свой собственный энтузиазм, толкнувший меня в проклятую погоню. Решашиарха я добивать не стал… Нет, вовсе не по причине любви к ящерам, а просто потому, что он успел очухаться и сбежать.

В лагере народ уже столпился вокруг Нагибатора, выясняя нескромные подробности произошедшего.

– Пустил я струю по кустам, взгляд перевёл ниже, а там не ветки, а морда удивлённая! Он, понимаешь, следы вынюхивал, а тут такая неожиданность!..

Своего пленника я скинул ко второму разведчику, а сам отправился позавтракать и отдохнуть перед тем, как мы выступим в дорогу. Ну и, заодно, приложить пару тампонов из лечебной травы к полученным в результате погони ссадинам…

Выступили мы довольно рано – ведь нападение случилось едва начало светать – а раз уж все проснулись, то и заново уснуть сразу не получилось бы. Наскоро перекусив, привязав пленных вышронцев к дереву (благо вся нужная информация у нас и так была!) и развязав ноги Роме, мы направились в сторону ставки местного сопротивления.

По словам Ромы, партизаны окопались в тропическом лесу – на самой границе плато. С севера было три места спуска с высот, об одном из которых вышронцы пока что не знали. Вот оно и использовалось в качестве пути для диверсий. И пусть лес на этой стороне был не слишком широким, но и мы не могли через него двигаться тем путём, который использовали как обителевцы, так и вышронцы – вдоль реки, которая в отличие от Золотой, петлявшей как не в себя, текла почти прямо. Пришлось продираться через зелёный ад в отдалении…