Текст книги "Жертвы жадности. Опасное соседство"

К вечеру мы, наконец, выбрались к лагерю партизан. Лагерь организовали среди густой поросли бамбука, используя стену полезного сорняка как защитное укрытие. Вход в лагерь представлял из себя прорубленную среди стеблей просеку где-то в полтора метра шириной. И охранялся он из рук вон плохо – стояли возле него лишь пять стражников, которые особо и не скрывались.

– О! Яичко вернулся! – радостно крикнул один из них, когда шедший первым Рома вывалился из кустов.

– Да ты с друзьями!.. – удивился второй, когда к зарослям бамбука вывалились ещё и мы.

Стражники сразу перегородили проход, выставив в нашу сторону копья. Пришлось чуть потеснить Рому, выйти вперёд – и взять дело в свои руки.

– Степан тут? – спросил я.

– А тебе какое дело? – спросил стражник, заметивший Рому первым. Судя по медному наконечнику копья, он был в охране главным. – Вали давай…

– Я бы на твоём месте варежку закрыл. И быстро метнулся бы туда-сюда до командования! – заметил я. – Потому что я человек терпеливый… Но на самом деле, нет… В общем, долго тут стоять не буду!

– Никуда ты, сука, не пойдёшь!.. – засмеялся командир стражи и обернулся за поддержкой к подчинённым.

Но вот поддержки он как раз и не нашёл. То есть трое стражников всё-таки натянуто заулыбались, а вот четвёртый вздохнул и опустил копьё.

– Слышь, Пробка… Ты чего? – удивился командир.

– Ты бы последовал совету, Серый! – заметил тот. – Это же Филя из Мыса. Он у тебя сейчас копьё отберёт, а потом в тебя же его и воткнёт, чтобы ты больше не выпендривался.

Серый с сомнением посмотрел на меня, потом на своё копьё, опять на меня – и всё-таки сорвал злость на Роме.

– Яйцо, ты кого к нам привёл, придурок? – зашипел он. – Они же враги!..

У меня прямо руки зачесались сделать так, как описывал Пробка, но ведь я, на самом деле, не такой. Я просто копьё отберу и настучу по наглой башке древком. Я уже даже рукой дёрнул в его сторону, как в этот момент из прохода показался тот самый Степан Лиходеев. И, как оказалось, я его знал как Стёпу – видел во время последней встречи с Аришей.

– А, Филя! – устало сказал он, увидев меня. – Мы думали, вы позже заявитесь… Но хорошо, что пришли. Сергей, опустите копья и продолжайте сторожить. Роман?.. Брони нет… Значит, в плену побывал?

Роман по прозвищу Яичко лишь виновато склонил голову. Я с сожалением проводил взглядом копьё Серого, которое тот опустил и прислонил к побегу бамбука, с недовольным лицом дав знак подчинённым расслабиться и освободить проход.

Лагерь партизан напоминал скорее бомжатник, чем нормальное расположение вооружённых сил. Повсюду валялся разнообразный мусор, а ещё попахивало нечистотами и из укрытий были только хлипкие навесы. Зато людей внутри оказалось неожиданно много: несколько сотен человек, которые по факту, похоже, ничем не занимались, что само по себе было ошибкой… Но по усталому лицу Стёпы было понятно – ему сейчас просто не до того.

Он привёл нас к одному из горящих костров – и жестом предложил сесть, сам опустившись на лежащее рядом бревно. Я, Борборыч и Дойч уселись, а вот остальные расползлись вокруг, выбирая себе места почище.

– Вы простите, мы тут недавно вселились, – развёл он руками. – Сначала у нас и людей-то толком не было, а потом повалили со всех сторон… В результате развели здесь срач.

– Скоро вас по запаху вычислят! – пообещал Борборыч. – У вышронцев решашиархи хорошо подобное чуют.

– У вышронцев? – переспросил Стёпа. – А почему вы решили, что это именно «вышронцы»?

– А кто бы ещё додумался приручать решашиархов? – усмехнулся я. – Да и после того, как Мыс навестили дологниссцы, всё было очень логично.

– К вам приплывали дологниссцы? – ошарашенно спросил Стёпа. – А я думал, это у меня тут новости интересные…

– Было дело! – кивнул Борборыч. – Пять штук всего, а отбились – чудом.

– Новости сейчас везде интересные… – заметил я. – Что у вас произошло?

Стёпа вздохнул и рассказал почти всё то же самое, что и Рома. Однажды утром приплыли ладьи, из которых принялись выгружаться войска. Через пару дней они пошли на штурм и почти сходу взяли внешний, плохо защищённый город. Обителевцы успели стянуть войска к городу, но толку от них было немного. Медью сталь не пробьёшь.

Центр Обители сейчас находится в осаде, но штурмы не проводятся. Большая часть врагов разбрелась по округе и внаглую захватывала рабов. Часть рабов сгоняют к месту какой-то масштабной стройки, часть распределяют по захваченным поселениям. Единственная новость была в том, что вышронцы активно выбивают из пленников не только хитпоинты, но и опыт с ПСО.

– Мы не знаем, почему они пришли и зачем… – Стёпа понуро покачал головой. – Хотя, с другой стороны, всё понятно. Нужна ли особая причина, чтобы захватывать новые земли?

– Мы знаем, что через несколько дней прибудет подкрепление, – заметил я. – И вот тогда Обитель точно падёт.

– Подкрепление? – Стёпа вскинулся и посмотрел на меня. – Откуда вы узнали?..

– В лагере на юге захватили «языка», – объяснил я. – Он нам и сказал, что до прибытия флота со второй партией осталось около десяти дней. Считай, пять уже прошло.

– Это конец… – Степан обхватил голову руками и уставился в землю.

– Стёпа? – Борборыч тронул его за плечо. – Соберись, не будь тряпкой!..

– И чем это нам поможет? – спросил тот. – Мы пытались с ними воевать – толку ноль…

– Стёпа, у нас в Мысе достаточно стали, у нас есть войска… – проговорил я. – Вам не надо сейчас воевать – вам надо срочно уходить!

– Уходить на юг? – спросил тот. – И зачем? И чем вам помогут эти ребята из внешнего города? Посмотри на них!

Стёпа обвёл рукой лагерь.

– Большинство нос за пределы лагеря высунуть боится. Нас тут травят, как оленей на охоте, только не собаками, а решашиархами! Люди запуганы!

– Так ты бы каждого к делу определил!.. – заметил Борборыч. – Глядишь, и выглядели бы они посерьёзнее. И времени бояться бы не было!

– Ещё бы кто мне с этим помог, – вздохнул Степан.

– Знаешь, и они помочь могут, – кивнул я, соглашаясь с рейд-лидером. – Сейчас любая помощь пригодится. Надо вывести как можно больше людей.

– А ещё лучше – пробить коридор в Обитель, – заметил Борборыч, удивив даже меня.

– У меня тут четыреста пятьдесят человек. И у вас ещё пятьдесят… – Стёпа усмехнулся. – А там, в осаде, сейчас триста-четыреста врагов. Как вы себе это представляете?

– А сколько людей в Обители? – спросил я.

– Точно не знаю, сколько осталось… – Степан пожал плечами. – Бойцов там не больше пяти сотен.

– Надо начать одновременную атаку, – сказал Борборыч. – Мы со своей стороны, а они – со своей. Людей отправляем на юг. Там дальше, после леса и плоскогорья, путь один – обойти не получится. Стёпа, у тебя связь с Обителью есть?

– Откуда?! – возмутился тот. – Мы даже подойти не можем… Везде разъезды ящеров дежурят. Ещё и назвались партизанами – посмешище одно…

– А я вообще не понимаю, как он попал в командиры?! – возмутился сидящий поодаль Нагибатор. – Он такой же командир, как я – архиерей!

– Я… – Степан вскинулся было, а потом нахмурился и, наконец, улыбнулся. – А, ну да… Но пути в Обитель нет. Мы пытались через перерождение связь держать, но система пишет, что поселение в осаде, и точка возрождения закрыта для всех, кто находится вовне…

– Ну так надо поспрашивать! Может, кто и знает, как втихую проникнуть, – предложил я, возвращаясь к более актуальной теме.

В ответ на свое предложение я заслужил такой усталый взгляд от командира партизан, что понял: этот вопрос нам тоже придётся решать самим.

– Я знаю… – заметил Дойч, и все уставились на него. – Используем добровольцев и отвлекающий манёвр. Выбираем добровольцев, каждому вручаем по письму от нас к руководству Обители, что так мол и так, скоро приплывут подкрепления вышронцев и возьмут город, и надо вам уходить. Мы, основными силами, предпринимаем ложную атаку на осаждающих – они стягивают силы к месту боя, а добровольцы пытаются прорваться в крепость. Нужно всего-то человек двадцать или тридцать – сколько наберётся…

– Один точно наберётся. Это буду я… – мрачно буркнул Стёпа.

– Уверен, всё не так плохо! – успокоил я его. – Мне план нравится.

– Мне тоже! – кивнул Борборыч. – Степан?

– Да мне уже всё равно… – ответил тот и неожиданно улыбнулся. – Но всё лучше так, чем по лесам прятаться.

И да, всё было плохо!.. Доброволец нашёлся только один – сам Стёпа. Стоило нам с планом хоть к кому-нибудь подвалить – и люди просто крутили у виска пальцем, показывая, что они о нас думают. Пришлось применить административный ресурс и репрессивный аппарат. В качестве админресурса выступал Степан с мешком, набитым камешками – тридцать из них имели особые отметки. В качестве репрессивного аппарата выступали Нагибатор и я.

Под давлением обстоятельств и руководства смелые северные партизаны тянули жребий – и радостно убегали, если камушек был пустой. Те же, кому выпала честь спасать «други своя» – начинали ныть, придумывать на ходу заболевания опорно-двигательного и вообще указывать на свою полную немощность. Воевать никто не хотел, в рабство к ящерам никто не хотел, спасать других никто не хотел…

Нет, конечно, были и те, кто не увиливал – и, если честно, таких было не меньше половины. Но просто лучше всего запоминались те, кто устраивал сейчас концерт. И самое обидное, что именно таких ни в коем случае нельзя было освободить от почётной обязанности – потому что тогда все увидели бы, что истерики и жалобы и вправду помогают.

Так что «добровольцы» были принудительно набраны, план обкатан, – и теперь нам предстояло лишь его реализовать.

Глава 6. Позволь моим людям уйти

От лагеря до Обители было два дня пути. И путь этот оказался на удивление сложным. Пять сотен человек сложно скрыть даже в теории. А уж на практике… Обмазанные грязью и зелёным соком листьев, мы шли медленно, выбирая самые густые заросли джунглей. Обителевцы, непривычные к подобным действам, роптали, но всякий раз затыкались под грозными взглядами ударников.

Людей мы кое-как и с грехом пополам вооружили, распотрошив все запасы, которые были. Во всяком случае, все были вооружены хоть чем-то приличным. Кому досталось копьё с бронзовым или железным наконечником, кому – топорик, кому – дубина или булава… Что-то пришлось организовывать прямо на месте в день перед отправлением, а что-то удалось доделать лишь на привалах.

В общем, были наши воины почти голыми, зато зубастыми. Единственным стоящим отрядом были ударники, но даже мы не могли похвастаться достаточной выучкой, чтобы противостоять вышронцам. Эти твари действительно умели воевать – и делали это с удовольствием, особенно когда смерть не окончательна.

Однако, к моему удивлению, мы всё-таки дошли до Обители незамеченными. То ли вышронцы совсем расслабились, то ли мы превзошли сами себя – кто знает? К вечеру второго дня я, Борборыч, Дойч, Барэл и Стёпа остановились на границе леса и смотрели на город, так долго бывший нашим врагом. И да, он был красив. Действительно красив – правда, большая часть его красоты теперь пребывала в руинах.

Так называемый внутренний город был сложен из белого камня – и с той же цветастой кровлей, что и в Тукане. Я даже не выдержал и поинтересовался у Стёпы, откуда они такую красоту достали. Оказалось, что добычу проводили на западе от Обители, где были Цветные горы. Камень был слоистый, и можно было в немалых масштабах собирать почти готовую черепицу. Был целый посёлок, который занимался добычей, но что там сейчас, после прихода вышронцев, Стёпа, естественно, не знал.

Внутренний город располагался на холме, недалеко от берега моря. И не так давно его окружал город внешний – собранный из кирпича-сырца, с улицами, замощёнными досками, с многочисленными колодцами и площадями. Теперь всё это представляло из себя местами обгорелую, а местами заваленную кусками битой глины местность, в которой укрывались вышронцы, державшие осаду.

Ящеры грамотно обложили белокаменную крепость. Разбившись на отряды в пару десятков бойцов, они окружили холм так, чтобы между их лагерями муха не проскочила незамеченной (для чего даже убрали часть руин собственными чешуйчатыми руками). В отдалении вышронцы поставили десяток орудий, которые в течение дня регулярно посылали в стену, в один и тот же участок, камни. Стена держалась, покрываясь трещинами, – и обещала выдержать ещё всего два-три дня.

Так на так выходило, что Обители осталось совсем недолго. Будь я там, внутри, уже давно попытался бы пойти на прорыв. Но шансов на успех у осаждённых было мало. Медь – слишком мягкий металл для войны с закованным в броню противником. А у вышронцев броня была отличная, продуманная… Сразу было видно, что их мастера знали, что и как делать. Мест, где можно было добраться до тела врага, не защищённого сталью или плотной кожей с металлическими или костяными вставками, было откровенно мало.

Зато радовало, что решашиархнутых вышронцев в осаде было всего десять. Все остальные – пехота. И вот пехота и вооружена была похуже, и выглядела менее устрашающей. Щит, короткий бердыш с широким наконечником, кожаная броня – вот и всё богатство. Правда, бердыш, похоже, мог превратиться в короткий кривой клинок, но явно не с такой лёгкостью, как у всадников.

Были у пехоты и луки – и вот это уже было неприятно. Уверен, что стрелять они из них умеют, раз таскают за собой. У моих ударников тоже самострелы имелись, но с учётом скорости их перезарядки – это было оружие на один раз. Среди партизан из Обители тоже были лучники – десятков семь. Но они со своими деревянными стрелами погоды в таком бою не сделают…

И да, нас было раза в два больше, чем врагов – и нападать мы решили не на всех сразу, а только на часть лагерей. Но вышронцы – враг умелый и организованный, способный преподносить сюрпризы и устраивать каверзы. Я не думаю, что в игру попали вышронцы, умеющие нормально, по их меркам, воевать – скорее всего, понабрали, как всегда, всякий сброд. Зато это средневековый сброд, который, как минимум, понимает, что и как правильно делать надо. Так что они «не умеют» воевать гораздо лучше, чем это «не умеем» мы, избалованные дети двадцать первого века. Всё-таки окружение заметно влияет на навыки…

А теперь, учитывая все эти факторы, Филипп Львович, сядь и придумай разумный план!..

– Нападать будем вдоль берега моря, – сказал Борборыч. – По-тупому: выходим и строимся. А когда они стягиваются туда – мы быстро уходим.

Всё, Филипп Львович, вы можете отдыхать: план уже придуман!..

– Всех добровольцев распределим полукругом, – продолжал рейд-лидер. – Но побегут они только по сигналу… Какому?

– Вы уходите – а мы бежим! – предложил Степан.

– Хороший вариант… – кивнул Борборыч. – Ну что, не будем тянуть кота за причинные места? Мы смещаемся к пляжу, а ты, Стёпа, и добровольцы – распределяйтесь. Помните, ваша задача – доставить письмо любой ценой. Завтра мы начнём атаку вон с того места. И либо в Обители получат сообщение, и мы поможем им уйти… Либо не получат, и мы тут все и сольёмся.

Стёпа молча кивнул.

– А потом ведь ещё надо будет помочь людям до гор дойти, – заметил Дойч. – Тоже та ещё история… Даже если мы им своими трупами дорогу проложим, без нашей защиты они никуда не доберутся.

– Я вас понял, – сказал Стёпа. – И я понимаю последствия, не нагнетайте…

Письма доверили писать мне, что было совершенно напрасно. Нормы деловой переписки я бессовестно попрал и начал со слов: «Дорогая Ариша!..».

Чтобы незаметно обогнуть Обитель по лесу, у нас ушло часа три. Вечер неумолимо приближался, и времени оставалось всё меньше. Так что неудивительно, что когда наше воинство начало вываливаться из леса на пляж, выглядели мы как последний сброд. Ни строя, ни организации – и вообще каждый встаёт, где удобно.

Вышронцы заметили нас сразу и криками привлекли внимание соседних лагерей, а те, в свою очередь, по цепочке сообщили остальным. Вот только никто стягиваться к месту прорыва не собирался. Похоже, отношение к землянам у ящериц сложилось такое, что они бы не посчитали опасной даже толпу в пару тысяч наших рыл.

– Внезапно… – заметил Борборыч.

– Тем хуже для них!.. – ответил я. – Давайте-ка раскатаем ближайший лагерь! Стрелки – на первую линию. Партизаны – фланги и тыл. Распределитесь на три группы. Ударники – центр.

Пока бурление нашей толпы продолжалось, враг наблюдал за нами, шипя и стреляя в нашу сторону раздвоенными языками. И только когда группа ударников дружно двинулась вперёд – вот только тогда в чешуйчатые головы закралась мысль, что все эти ребята не на променад на пляж вышли, а имеют по отношению к ним какие-то недружелюбные намерения. Да и сталь доспехов и оружия как бы намекала, что в этот раз у них гости подозрительные – и даже, возможно, представляющие опасность.

Когда же до противника оставалось шагов тридцать, и мы с дружным рёвом перешли на бег, вот тогда их, наконец, проняло. Два вышронца кинулись сигналить факелами в соседние лагеря, а остальные попытались сформировать стенку из копий и щитов. Однако этим, конечно, пораньше надо было заняться…

Игроки нападают на игроков. Дави их!

Захлопали самострелы, разряжаемые прямо на ходу… Заскрипели за спиной натягиваемые луки обителевцев…

На наше счастье, именно в этом лагере не было наездников на решашиархах: одна пехота, да и та со средним вооружением. Так что главная опасность была не в броне и оружии, а в их слаженности. А вот её они показали во всей красе, не давая превосходящему числом врагу даже в нормальный клинч с ними сойтись. Два десятка врагов попытались заблокировать отряд ударников, а ещё по пять с каждой стороны отгоняли партизан, безошибочно определив в них уже знакомых противников. Наши храбрые союзники упорно не решались кидаться на острия копий. Только один десяток под руководством Серого, что не давал мне пройти в лагерь партизан, решился на прорыв – и сразу потерял троих человек.

Расчёт у врага был верный, но в центре им критически не хватало бойцов. Когда я и Нагибатор, прикрытые с одной стороны близнецами, с другой – Барэлем, врубились в строй, тот начал стремительно распадаться.

Получен урон двойной глевией – 3396

Жизнь 79434/82830

Получен урон двойной глевией – 3467

Жизнь 75967/82830

Прорываясь к первому врагу, я получил пару царапин (и ещё с пяток попаданий!), но всё это меня не остановило. Не давая противнику переключиться с копья на саблю, я махнул молотом, попав по вражескому щиту, отчего противника куда-то снесло, а потом ткнул шипом на конце в неосторожно подставленную чешуйчатую морду следующего врага.

Вы нанесли Игроку – ??? 19418 урона

Жизнь Игрока??? 2582/22450

Получен урон двойной глевией – 2711

Жизнь 73256/82830

Получен урон двойной глевией – 4035

Жизнь 69221/82830

Получен урон двойной глевией – 3656

Жизнь 65565/82830

Было бы у меня оружие покороче, я бы продолжил, но чтобы не оказаться в плотной толпе врагов, пришлось отступать, освобождая место для бойцов с топорами, которые немедленно развалили строй вышронцев. Через минуту началась свалка, в которой только крики Борборыча могли дать хоть какие-то инструкции:

– Быстро их добивайте! Быстро!

Вышронский командир, наоборот, громкими криками приказывал держать строй и вообще держаться. Видимо, рассчитывал дождаться подкреплений из соседних лагерей, чего мы и хотели всеми правдами и неправдами избежать.

– Щиты поднять, хвосты беречь!

Одного вышронца я на свой счёт всё-таки записал… Он очень неудачно голову высунул из-под щита, чтобы оглядеться, – по ней-то мой молот и прилетел, сминая ящеру череп. В остальном я успевал подарить либо один хороший удар, либо парочку смазанных. После чего соратники неудачников начинали тыкать в меня заточенными металлическими предметами, и приходилось отступать.

К бою присоединяются ещё игроки! Веселей, ребята!

До места побоища удалось добраться только троим верховым, зато дел они натворили много, прежде чем их самих спешили и добили… Три десятка обителевцев и пятеро ударников отправились на перерождение. И что особенно обидно, одним из выбывших был Барэл. Прикрывая отход Нагибатора после очередного наскока, он не успел отступить сам – и его просто окружили и добили, прежде чем пришла помощь в моём лице. А вот Дойч и третий ударник – Сандаль – попали под удар решашиархов. Сандаля перекусили пополам, а Дойч, пытаясь подобраться сзади к увязнувшим в строю всадникам, был убит после нескольких ударов шипом на хвосте.

Отряд вышронцев из ближайшего лагеря подтянулся к месту боя, но встревать не стал, понимая, что результат будет закономерный – их тоже перебьют. Так что чешуйчатые враги просто остановились и к нам не пошли, дожидаясь ещё подкреплений. А вот мы добили последних недругов и стали медленно отходить.

– Пятимся медленно, но уверенно! – поучал нас Борборыч. – Делая вид, что собираемся продолжать веселье.

На этот раз нам поверили. Линия окружения Обители пришла в движение, и вышронцы со всех лагерей начали стягиваться к месту нападения, формируя в этот раз нормальный строй. А мы всё отходили и отходили, увеличивая дистанцию.

Первой этого не выдержала Система:

Вы драться будете? Или будете драться?

– Не будем! – сообщил я. – На сегодня всё…

Ну как хотите! Но тогда и опыта не дам.

– Ну и не надо! – заметил я и даже язык (мысленно!) показал.

Бой закончен!

– Отходим в лес! – приказал Борборыч, и вот этот приказ все выполнили с огромным удовольствием.

Наши смелые, но потрёпанные пять сотен быстро устремились в заросли, скрываясь среди зелени листвы. Я не видел, что там делают добровольцы с посланиями, но очень надеялся, что они, пользуясь вечерними сумерками и тем, что участок окружения оголился, сейчас со всей возможной скоростью бегут к Обители. Иначе все наши старания были бы напрасными…

От места боя мы отходили по широкой дуге. Неподалёку от пляжа мы даже запалили пару костров, чтобы при виде дыма враг думал, что наш лагерь находится там. Сами же мы возвращались на то же место, откуда вышли в середине дня.

День триста двадцать второй!

Вы продержались 321 день!

Утро. Было. Плохим.

И вовсе не потому, что было прохладно и пасмурно – хотя погода и добавляла неприятных ощущений – а по целому ряду причин. Если в жизни твоей всё не заладилось с самого утра, то жди беды к вечеру. К счастью, такое утверждение – не про меня. Это обычные люди сидят, переживают первые неудачи, настраиваются на новые (и, конечно же, получают их, раз настраиваются!). А я ищу во всём позитив – и, рано или поздно, ломаю порочный круг неудач.

Но вот именно это утро было откровенно плохим…

Во-первых, гадские вышронцы не стали снова расходиться по лагерям, а как умные сбились в кучку – и так и провели ночь, похоже, не собираясь разделяться и в дальнейшем. И если бы мы сами не были такими тупыми, то догадались бы, что так оно и будет. Единственное положительное, что я сумел в этом найти – нас ждали там же, где был замес вчера. А вот мы собирались идти на прорыв совсем в другом месте.

Во-вторых, у вышронцев в полку прибыло – ещё два десятка решашиархнутых. Видимо, они были недалеко и сумели вовремя прибыть, откликнувшись на сигналы, которые наши враги отправляли всю ночь и утро – по сообщениям часовых, при помощи дыма и костров. Плюс здесь был в том, что на нас тоже вышло подкрепление в несколько десятков обителевцев, которые смогли уйти из города во время штурма, но к партизанам так и не прибились. Оружия нормального у нас для них не было, так что выдали им самострелы ударников – пусть стреляют.

В-третьих, на горизонте были замечены три паруса. А что это значит? Верно! Это первые подкрепления вышронцев приближаются. Из положительного в данном факте было лишь одно – теперь нам в Обители точно поверят!

В-четвёртых, я ушиб палец! И вот тут ничего положительного найти не удавалось, как я ни старался. Палец игнорировал все регенерационные возможности, подаренные нам системой – и нудно болел, предатель, продолжая портить мне настроение…

В завершение всего прислал послание Казяк, сообщив, что Остров штурмуют какие-то двуногие ящерицы с тех самых кораблей. Послание он прислал и мне, и Борборычу. Так что вот теперь смело можно было говорить о том, что единственным центром сопротивления останется Мыс…

Уходя с поля боя накануне вечером, некоторые особо ушлые люди успели прихватить трофейное оружие и доспехи. Не слишком много, конечно, но за ночь удалось наделать наконечников для копий – и теперь мы гордо могли выставить стенку в две сотни вооружённых сталью копейщиков. Конечно, получилась по итогам жуткая кустарщина, но всё лучше, чем ничего.

Наскоро перекусив, мы выдвинулись к месту прорыва. От стен внутреннего города до полосы зелени было не меньше полукилометра. На этом участке нам и предстояло прикрывать колонну уходящих из крепости людей. И хорошо, если бойцы Обители смогут хоть как-то помочь. К сожалению, видеть, что там за стенами крепости происходит, мы не могли – поэтому приходилось надеяться на удачу. А надеяться на удачу – это вообще-то не лучшее, что можно делать в нашей ситуации…

Так или иначе, но мы смело вышли на открытое пространство и начали строиться лицом к лагерю вышронцев, которые нас тоже заметили – и устроили у себя суету, бегая, облачаясь в доспехи и вовсю насилуя барабаны, которые отбивали тревожные ритм. К счастью, ушибленный палец не смог довести до больших бед, и ворота Обители оперативно распахнулись, выпуская наружу вперемешку защитников с оружием в руках и мирное население – но тоже с оружием в руках. Отличались они друг от друга тем, что мирное население по прямой устремлялось в лес, а вот защитники строились рядом с нами.

А я всё высматривал среди них Аришу, но девушки нигде видно не было. Если, конечно, она не спряталась под невидимостью. Через пару минут мне это бесполезное занятие надоело, и я отправился к союзникам: выяснять вопрос, куда подевали королеву. К сожалению, Стёпы я тоже не видел – с ним было бы удобнее всего разговаривать, поэтому пришлось подходить к первому попавшемуся «меднодоспешному» командиру.

– Где ваша королева? Степан Лиходеев до вас не добрался вчера? – спросил я. И с удивлением понял, что мой вопрос игнорируется.

Ну то есть, командир презрительно – презрительно, ять! – глянул на меня и снова уставился на вышронцев. Второй командир сделал то же самое… Я напрягся. Обиделся. Плакать не стал, но вот месть задумал… Поэтому вернулся к своим и махнул рукой:

– Народ, они меня не любят, мы уходим! – громко сообщил я.

– А подвиг?! – первым среагировал Нагибатор.

– Не будет подвига! У меня Дульсинею украли! – ответил я. – Какие подвиги без Дульсинеи?

– Что, вот прям так сворачиваемся и уходим? – удивился Борборыч.

– Так и уходим! Это приказ! – кивнул я и обратился к «нашим» обителевцам. – Партизаны! Вас это не касается – вы сами решайте, что делать. Можете с нами уходить, а можете с этими снобами остаться.

– Не-не! Мы лучше с вами! – заявил кто-то из обителевцев.

– Ну ладно! – кивнул Борборыч и радостно рявкнул. – Строй нале-ВО! Шагом марш!

Что удивительно, никто из партизан оставаться не пожелал. Все дружно вместе с ударниками развернулись и гордо двинулись в сторону зарослей.

Я не психовал и прекрасно понимал, что делаю. Мои действия могут казаться импульсивными со стороны (того и добиваюсь!), но сейчас из Обители выходят сотни людей. И эти люди меня не знают, они мне не доверяют и не считают лидером, что внаглую и продемонстрировали командиры. Я не знаю, каким правителем была Ариша, но ей они хотя бы привыкли подчиняться. А, значит, именно с Аришей я и буду взаимодействовать, а не с этими левыми людьми. И если они хотят нашей помощи, то пусть зовут её…

– Эй! – наконец, на нас обратили внимание «союзники». От них отделился обвешанный доспехом господин и кинулся догонять. – Стойте! Подождите!

За ним устремилось ещё несколько командиров с встревоженными лицами.

– Идём дальше? Или пусть побегают? – уточнил у меня Борборыч.

– Пусть побегают! – отмахнулся я.

Обвешанный доспехом господин проявил завидную прыть для своей полноватой комплекции. И доспехом он был именно обвешан. Это ведь всегда видно – умеет ли человек носить броню, будь то современный бронежилет или реконструкция доспеха. Одни надевают защиту в бою, а другие просто вешают на себя доспех, оберегая свою тушку.

– Остановитесь! Вы же писали в письме…

– Писал, – кивнул я, останавливаясь. – Какие первые два слова были?

– Эм… – пузан в броне пытался одновременно вспомнить и отдышаться. – Не помню…

– Первые два слова были: «Дорогая Ариша», – напомнил я, когда до нас добрались остальные командиры. – Вот скажите, кого-нибудь из вас зовут Аришей? А?

– Нет, но… – господин неуверенно глянул на подошедших командиров.

– Так, а чего вы тогда припёрлись?! – взорвался я. – Где Ариша, мать ваша королева?!

– В тюрьме за… – пузан важно поднял вверх указательный палец, но я оборвал его объяснения.

– Да меня не волнует, где она была! Сейчас она должна быть здесь!.. Как в тюрьме?.. – Нет, я, конечно, догадывался, что в Обители не всё ладно, но ведь не до такой же степени…

– Мы её сместили вчера за… – важно начал господин и снова был прерван.

– Ты – уже труп! – сказал я и повернулся к спутникам пузана. – И вы тоже! Причём, триста раз, если у вас ещё остались все триста раз.

– Это наше внутреннее дело! – возмутился полненький господин.

– У вас больше нет внутренних дел! – проговорил я, цедя каждое слово. – Ни одного грёбаного внутреннего дела, кроме несварения желудка. Знаешь, как легко получить несварение желудка?

– Поз…

– Когда у тебя в желудке торчит что-то стальное – он перестаёт переваривать! – объяснил я. – Но вот это уже точно будет твоё внутреннее дело! Триста раз!..

– Люди были недовольны, – заметил один из командиров. – Сначала война, потом это…

– Кто был недоволен? – спросил я, поворачиваясь к тому. – Как зовут недовольных?

– Ну… – командир замялся.

– Где Степан Лиходеев? – спросил я.

– Это неважно! – то ли закричал, то ли заканючил пузатый господин.

– Он… тоже в тюрьме, – ответил более адекватный командир.

– То есть вы ещё и моего посла в тюрьму упекли? – вот тут-то я вообще выпал в осадок.

– Он бросил свой пост! Он поддержал… – начал было пузан, и я, наконец, не выдержал.

Но я не выдержал слишком поздно… Рядом был человек, который к подобным вещам относился гораздо более болезненно, чем я. Вот пузатый господин что-то изрекает, вот рука Нагибатора сжимает ему щёки, так что он может только мычать, а вот – его ноги отрываются от земли…

– Если ты, жирдяй, ещё раз вякнешь без разрешения… – сообщил ему Нагибатор. – …Или хотя бы пошевелишься без разрешения, я лично закину тебя к вышронцам. И ещё подскажу им, как можно быстрее и веселее сделать тебе много приятного! Понял меня, тюфяк?