Текст книги "Ропот бездны"

Шархи был только рад согласиться.

Солнце коснулось горизонта, когда они отложили копья в сторону. Ни разу Энки не смог достать Шархи, но он на это и не надеялся. Хватало того, что за грохотом собственного сердца он больше ничего не различал. Попрощавшись с высокородным, Энки вернулся в Малый дворец.

Сатеша встретила его у входной двери. Увидев молодого жреца, она устремилась навстречу.

– Достопочтенный господин! С вами все хорошо? Мне позвать лекарей?

Она редко осмеливалась задавать вопросы, но сегодня беспокойство одержало верх над приличиями. «Должно быть, ее поразил мой взмыленный вид», – решил Энки.

– Все в порядке, Сатеша. Прикажи подавать ужин.

Та с улыбкой выполнила приказ – она всегда радовалась, когда к воспитаннику возвращался аппетит.

На самом деле есть Энки не хотелось, но ради спокойствия женщины он был готов подкрепиться сыром и фруктами.

Слуги подали ужин в малой зале. Энки попросил Сатешу остаться, и та заняла свое место поодаль от стола. Пока жрец надевал на пальцы царо и присматривался к еде на золотых подносах, Сатеша бросала на него встревоженные взгляды. Похоже, она едва смогла дождаться, когда прочие слуги покинут зал. Одна нерасторопная девушка замешкалась, чуть не выронив кувшин с вином, и Сатеша прогнала ее.

Осторожно подняв расписной сосуд, Сатеша сама наполнила кубок Энки.

– Вы… вы ведь не с Шархи были? – едва слышно поинтересовалась она.

– Почему ты спрашиваешь?

Сатеша нервно сложила руки на животе и склонила голову еще ниже – колокольчики в волосах тихо звякнули.

– Вас искал верховный жрец, достопочтенный господин, – сказала она и облизала губы. – Вас… вас никто не смог найти, и… я… я не смею указывать вам, но прошу: если увидите Шархи – гоните его прочь.

Энки нахмурился. В скомканной речи Сатеши не было никакого смысла: она перескакивала с одной темы на другую, будто не знала, как подступиться к той, что ее тревожит.

– Что-то случилось, Сатеша? Ты же знаешь, что можешь говорить со мной открыто.

Он неустанно повторял ей это, но высокородная редко прислушивалась.

– В городе сегодня беспокойно. Убили высокородную девушку из семьи Нэнто. С ней… – Сатеша с трудом сглотнула. – С ней жестоко расправились. Ее брат обвиняет Орсия из семьи Видарти – на месте убийства нашли золотую побрякушку, с которой Орсий никогда не расставался. Игральную кость, кажется. Орсий говорит, что недавно ее украли, и я ему верю. Думаю, его оклеветали. И все это дело рук Шархи. Он и Орсий ненавидели друг друга.

– Сатеша, твои обвинения…

Энки развел руками. Он и не предполагал, что неприязнь Сатеши может вспыхнуть так ярко, что затуманит разум.

– Знаю, у меня нет доказательств, – прошептала она. – Шархи – мастер интриг, за эти качества отец хочет видеть его своим наследником. Но Шархи… полон ненависти к собственному народу, ко всем нам. Это уродливое чувство привила ему мать-рабыня. – Сатеша прерывисто вздохнула, пытаясь успокоиться. – В книге Пути сказано, что, пока соблюдается миропорядок, созданный Великими Спящими, будет существовать наш мир. Когда порядок падет, все невзгоды мира обрушатся на наши головы. Рев бедствий пробудит Ашу, и они покарают нас. Есть люди, несущие хаос. Шархи – один из них. Теперь он вьется вокруг вас, сплетая очередную паутину. Умоляю вас, достопочтенный господин, будьте осторожнее!

Энки не стал ничего обещать. Сатеша этого и не ждала. Удивительно, что она вообще высказалась. В детстве, когда Энки проказничал – отказывался есть или выбегал под дождь, – Сатеша следовала за ним, умоляя принять правильное решение, но никогда не настаивала.

А вот наставники-жрецы… они не стеснялись спорить и награждать пощечинами за неповиновение.

– У тебя нет причин волноваться, Сатеша, – сказал Энки, когда пришло время готовиться ко сну. – Да хранят Великие твой сон.

Он желал покоя для нее, но сам еще долго не мог его обрести. Лежа на мягком матрасе в мерцании пары свечей, он наблюдал за игрой теней на потолке. Из окна веял свежий ночной ветерок, где-то внизу, у подножия плато, загорелись сотни огоньков – в городе кипела жизнь.

В Городе… Убитая девушка… Нэнто.

Энки приучили запоминать родовые имена, ведь принадлежность к семье считалась главным сокровищем человека. Ари Нэнто приказала воину перерезать себе горло. А теперь мертва она сама. Энки не находил для нее жалости. Но и ликования не испытывал – смерть его нисколько не радовала. Он знал ужас ее близости. И беспомощность перед ее ликом.

– Ты правда хочешь поговорить об этом? Сейчас? – Арата, сидевший на широком каменном подоконнике, угрюмо уставился на Энки. – Воспоминания испуганного ребенка. Нам сколько было? Лет по шесть?

– Семь.

– Точно. Родители нашептывали детям, что с тобой что-то не так. Ты бегал за ними, а они от тебя удирали. Может, и правда боялись?

– Перестань.

– Неприятно? Мои слова – твои мысли.

– Ты не боялся меня.

– Ага, я проспорил. Позвал тебя поиграть в покинутом поместье, куда вход был строго запрещен. После всех рассказов я думал, что у тебя клыки вырастут и ты мне голову откусишь.

– Не откусил.

– Да уж, – сказал Арата. – Жаль только, что я не заметил ни прогнивших досок, ни колодца под ними. Долгое же было падение. Я себе ноги переломал. А воды хватало – подземный источник продолжал бить.

Энки прикрыл глаза.

Он ярко, во всех деталях, помнил тот день. Жар солнца, предвкушение приключения, а потом звук падения. Крики эхом отдавались от стен колодца. Они до сих пор звенели у Энки в ушах. Ужас сковал тело: ни шевельнуться, ни позвать на помощь. Животный ужас, которого Энки не знал доселе, подчинил его себе. Когда крики Араты затихли, на Энки накатило облегчение. Ужас ушел, сменившись виной.

И она не покинет его никогда.

– Мы никогда не были друзьями, но могли бы ими стать.

Энки верил в это. Проспорил Арата или нет, но он первый – и единственный – согласился протянуть ему руку.

– Да, ты об этом частенько размышляешь, – усмехнулся Арата.

– Но ты умер.

Энки убежал, когда Арата прекратил бороться за жизнь. Он ничего не сказал взрослым, хотя не раз пытался выдавить из себя признание.

– Сегодня ты не отрицаешь мою смерть? Тебе спокойнее думать, что я жив, но самообман – хрупкое убежище.

Убежище, за которое Энки цеплялся столь отчаянно, что забывал о болезненной правде.

Родители нашли Арату через три дня – тело предали огню, а его душа вознеслась на Поля Благочестия.

А часть Энки навсегда осталась возле того проклятого колодца, и несмолкающие крики стали частью его самого.

В день, когда тело Араты исчезло в пламени, он поклялся и до сих пор в отчаянии повторял заветные слова:

– Я больше не испугаюсь. Клянусь! Страх больше не свяжет меня!

– Ты все еще боишься.

И Арата исчез из оконного проема.

Энки редко признавался себе, что Араты никогда и не было с ним рядом.

Глава 7
Пламя разгорается

Они встречались вот уже третий вечер подряд. Когда солнце заваливалось за горизонт, а все любопытные глаза закрывались, Энки уходил в заброшенную часть обители. Там его встречал Шархи – на губах неизменная улыбка, а в руках фляга с ароматным напитком. Они проводили время за разговорами и практикой боя на копьях. Последнее успокаивало Энки больше бесед. Встречая удары, он вспоминал Лугаля, на призывы которого по-прежнему не являлся. Послания верховного становились все яростнее, но все так же летели в огонь.

Сатеша, кажется, догадывалась об отлучках Энки, но ничего сделать или сказать не могла.

– Почему Сатеша недолюбливает тебя? – спросил жрец у Шархи, отпив из фляги.

Обитель погрузилась в темноту, но лунный свет позволял видеть лицо собеседника.

– О, это все из-за моей матери. Сатеша считает ее недостойной.

– К какой касте принадлежала твоя матушка на родине?

– В ее родных краях нет каст.

Энки озадаченно моргнул.

– За границами Аккоро не почитают волю Великих Ашу?

– Мать говорила, что о них даже не знают, – усмехнулся Шархи. – Думаю, они правят лишь нашим клочком земли, который не внесен ни на одну карту чужестранцев. А мир огромен… Представляешь, каково было бы взойти на корабль, пересечь Тысячеликое море, узнать, что скрывается за ним?.. Я бы уплыл, но у меня еще остались кое-какие дела в Аккоро. – Шархи прочистил горло, будто возвращаясь к реальности из мира грез. – Сатеша была против того, чтобы наш отец взял в любовницы рабыню. А потом случилось страшное – родился я. И отец признал меня, принял в свою касту. Сатеша не смогла смириться с этим позором – всегда покорная и почитающая отца дочь взбунтовалась. Отец, конечно, пытался с ней примириться. Даже подарил ей редкие статуэтки из розового хрусталя, которые принадлежали моей матери. Но никакие дары не помогли – Сатеша решила остаться в обители, подальше от меня. Она бы захлебнулась собственным ядом, живи мы бок о бок.

– Сатеша совсем не такая, у нее любящее сердце.

– Нисколько не сомневаюсь. Просто в нем не нашлось уголка для нежеланного брата. Что ж, я не таю обиды. Мое положение не столь ценного члена рода даже помогло мне. Я мог свободно путешествовать, много чего видел и много кого узнал. В дороге я познакомился с Мааром. Представляешь – столкнуться с вершителем, да еще и подружиться с ним!

– Ты доверяешь ему?

– Он странный парень. Непохож на остальных вершителей, скорее уж на нас. Думаю, хочет отыскать теплое местечко – это понятное желание. А если понимаешь, чего жаждет человек, то знаешь, как вести с ним дела.

Эти слова Шархи преследовали Энки всю ночь и вертелись в голове на следующий день. У него была неразрешимая проблема – верховный жрец. Он знал, чего хочет Лугаль, однако как с этим поступить? Он не мог и не хотел просто избегать верховного. Но остаток жизни провести, исполняя приказы Лугаля? Нет, Энки этого не желал.

А чего же он желал?.. Ох, как ему хотелось увидеть карты матери Шархи! Казалось, взгляни Энки на них – и тут же найдет ответ.

Еще не представляя, что скажет верховному, Энки под вечер стоял на пороге его дворца. Белоснежный камень окрасился в цвета заката, а огненный шар солнца коснулся западного края мира. Не стоило ли подождать до утра?.. Энки упрямо отбросил эту мысль – нельзя тянуть.

К верховному его проводили быстро – тот сидел в закрытой беседке, попивая из кубка травяную настойку.

– Все же явился, мальчик. Какая честь!

Бледное лицо Лугаля перекосилось от гнева. Слуги с поклоном поспешили удалиться, чтобы не попасть под горячую руку.

– Я пришел, чтобы отказаться от вашего предложения, верховный.

– Предложения! – насмешливо произнес Лугаль, его бледные губы скривились. – Я оказал тебе честь, а ты кидаешь мне ее в лицо.

– При всем уважении… – Энки немного склонил голову, надеясь, что Лугаля это успокоит.

– В тебе нет уважения! Ни капли! Паршивый безродный щенок! Я дал тебе то, в чем отказали родители, – шанс служить, следовать по Пути, уготованному для тебя Ашу!..

Лугаль вскочил на ноги и от слишком резкого движения пошатнулся, но это не охладило его ярость. Верховный жрец пнул чайный столик, тот опрокинулся, и кубок с недопитым настоем со звоном покатился по каменному полу.

– Ты хоть понимаешь, сколько от меня зависит? Я храню покой обители! Уйди я в чертоги Ашу раньше времени – и твое семейство устроит грызню за мой пост! Твою мать не примут! Я могу всех уберечь! Я должен получить исцеление от Ашу – нужно только показать им мою… нашу нужду! Они поймут!

На бледном лице верховного проступили красные пятна.

– При всем уважении…

– Мы уже выяснили, что у тебя нет уважения к старшим, мальчик.

– …вы забыли, что Ашу не исполняют желания людей, – закончил Энки, распалив злость Лугаля еще больше.

– Лишь недавно встав на путь жреца, ты смеешь говорить от имени Великих?

– Почему бы и нет, если вы никак не поймете, что Ашу не станут потакать желаниям смертного.

Пощечина обожгла щеку Энки. Удар был хлестким, но не слишком сильным – Лугаль, пусть и до крайности взбешенный, помнил о запрете проливать кровь.

Энки, почти не задумываясь, ударил в ответ. Верховный отшатнулся, а из его носа побежал алый ручеек. В глубине души Энки ощутил удовлетворение – Лугаль получил по заслугам.

– Ты поплатишься за это, – сказал верховный. – Ты нарушил клятву! Вершители с тобой разберутся. Оружие ты не взял, так что руки тебе не отрубят, но накажут так, что ты наверняка вспомнишь свое место. Я сам…

Энки так и не узнал, что же Лугаль собирался сделать сам, – в темноте опустившегося вечера раздался протяжный вой сигнального рога. Чуть погодя зазвонили колокола. Сначала в отдалении, потом все ближе и ближе, подхватывая тревожную песнь.

Лугаль метнулся вон из беседки, Энки оставалось лишь последовать за ним. Почему в городе забили тревогу?

Ответ нашелся быстро – к стенам города приближалась армия. Энки был уверен, что ее встретит град стрел, но вместо этого незваные гости бурным потоком ворвались внутрь через открытые городские ворота. Издалека не было видно ни доспехов, ни знамен – просто муравьиный рой, потоком заполнявший беднейшие районы и продвигавшийся все дальше.

– Я знал… знал, что этим все закончится… Шадор, ты идиот… Конечно, они нашли способ… Даже вершители не обвинят их в нарушении клятв. Но здесь… здесь безопасно, – бормотал Лугаль, затравленно озираясь в поисках укрытия. Он схватил Энки за руку. – Оставайся в обители – сюда воины не зайдут. Высокородные должны покинуть нас – это их проблемы, а не наши.

Энки знал об этом. Не первый раз звонили тревожные колокола. После их сигнала все высокородные обязаны покинуть обитель жрецов, дабы не ставить их под удар. Но в прошлом воины всегда встречали противника ещё на подходе к городу и не позволяли ему вот так свободно войти внутрь.

Энки вырвал руку из хватки Лугаля и помчался в Малый дворец к Сатеше. Неужели она попытается уйти в город, по улицам которого разгуливают враги? Он знал, что попытается. Сатеша неукоснительно подчинялась правилам Пути. Она уйдет не из страха перед наказанием, но из чувства долга.

Однако Энки не намеревался ее отпускать. Он все бежал и бежал, не обращая внимания на суетившихся высокородных. Легкие горели, но он не останавливался, пока не влетел во дворец. Его голос, когда он звал Сатешу, разносился по залам. Дворец опустел. Последние слуги покидали его, двигаясь к лестнице в город. Сатеши среди них не было. Служанки, которых он спрашивал о ней, лишь пожимали плечами – им было не до нее. И только одна в панике подбежала сообщить, что Сатеша ушла в город. «Сатеша… Сатеша просила у вас помощи», – задыхаясь, выпалила она.

Без сомнений Энки пошел к лестнице вместе с остальными, стараясь держать голову как можно ниже. Он зря опасался – никто не смотрел на него. Высокородные спускались по лестнице, оглядываясь на каждом шагу. Они знали, что внизу их ждет смерть, но откажись они уходить, наказание будет таким же. Разве было у них время приглядываться к тем, кто идет рядом? Стражников у лестницы не оказалось – они, как и высокородные, ушли.

Энки спускался по лестнице, обгоняя людей и всматриваясь в каждое лицо. Сатеши среди них не было. Внизу высокородные затормозили – шум боя донесся до их ушей. Крики, лязг оружия, запах гари. Какофония звуков, наполненная страхом и болью, пробирала до самых костей. Оттолкнув столпившихся перед ним молодых людей, Энки соскочил с последней ступеньки на землю. Куда могла пойти Сатеша? Скорее всего, во дворец отца, властителя Шадора.

Энки кинулся туда. Камни и ветки больно впивались в босые ноги, но молодой жрец не останавливался. Дворец находился не так уж далеко – у самого подножия обители, но…

Энки обо что-то запнулся и упал на тело парня, наверное, своего ровесника, смотревшего пустыми мертвыми глазами. Из его рассеченной шеи вылилась, должно быть, вся кровь. Энки замутило, он сумел только отползти подальше, стараясь не расстаться с содержимым желудка.

Жрец видел нападавших: они рассеялись по городу, и теперь казалось, что их не так много. Воины высокородных семей города могли бы с ними справиться, но они отправились в поход, и никто не вышел на защиту жителей. Враги были из ашу'сатор – северного народа Аккоро. Их белоснежные волосы яркими пятнами выделялись в общей массе людей. Они грабили дома, вынося все, что хотели, и убивали всех, кто встречался на пути.

Или нет…

Дома многих высокородных остались нетронутыми – и на каждом таком доме был наспех нарисован странный знак. В голове Энки пронеслись слова Шархи о высокородных, убедивших властителя отправить воинов в поход.

Он поднял взгляд на дворец Шадора – там было больше всего беловолосых. Дворец кишел ими. Как там найти…

Неожиданно под торжественный рев захватчиков на нижнем балконе появилась фигура, объятая пламенем. Только по короне можно было узнать властителя. Он махал руками, пытаясь сбить огонь, но впустую. Вопя от боли, Шадор перелетел через невысокую балконную балюстраду и рухнул на землю. Треснули сломанные кости, но он все еще был жив.

Энки не мог отвести взгляд от ужасающего зрелища, но ему помогли – кто-то дернул его за шкирку, а в следующую секунду перед ним появилось лицо беловолосого воина, украшенное ритуальными шрамами. Тонкие белые линии пересекали друг друга, формируя узор. Необычные серые глаза смотрели без тени злобы – в них читалась лишь скука. В нос ударило зловоние пота и крови.

Энки смотрел в глаза своей смерти. Крики горожан отдалились, оставив его в одиночестве, – так всякий и встречает свою погибель.

Воин занес меч, потом нахмурился и, вместо того чтобы обрушить лезвие на шею Энки, отвел волосы с его лба, осматривая ал'сору. Фыркнув, мужчина отпустил Энки, и тот мешком рухнул на землю рядом с мертвым парнем. Беловолосый что-то сказал, но Энки не расслышал. Он медленно перекатился на бок, заметив декоративный кинжал, принадлежавший убитому высокородному парню. Лезвие, пусть и не особо длинное, было заточено. Энки лихорадочно вцепился в оружие. Мутноватые рубины и изумруды, инкрустированные в эфес, неприятно впивались в ладонь. Энки не знал, как пользоваться кинжалом в бою, но теперь у него было хоть что-то для защиты.

«Сатеша. Нужно найти Сатешу». Энки хватался за эту мысль как за спасительную.

На улице царила неразбериха. Люди метались, не зная, куда деваться: то ли закрыться в домах, которые нападавшие могли поджечь, то ли попытаться убежать. Немногочисленных воинов города, не ушедших в поход, перебили. Высокородные, в чьи кланы входили убитые, стучались во дворцы, на которые враги не нападали, но тщетно – им никто не отвечал. Улицы заволакивал дым, кто-то кричал, что горят трущобы низкорожденных.

Из-за дыма идти стало сложнее. Энки кашлял и тер слезящиеся глаза, а надежда найти Сатешу таяла с каждой секундой.

Вдруг по ушам Энки резанул крик. Сатеша! Он не мог не узнать ее голос. Спотыкаясь и кашляя, жрец побежал на звук – чуть в сторону от дворца властителя. Около Беседки Благоденствия, среди фонтанов и цветочных клумб, он и увидел ее. Дым не скрывал ни сверкающих глаз, ни высокомерно вздернутого подбородка. Энки все еще слышал крики Сатеши, но ее губы оставались плотно сомкнутыми. Однако помутненное сознание жреца не придало этому значения. У Энки груз упал с плеч – он нашел ее. Осталось отвести женщину в обитель – в такой суматохе никто и не заметит, если туда войдет одна высокородная.

– Сатеша.

Энки шагнул ей навстречу. Она повернулась на его голос, и в ее взгляде он впервые увидел страх. Она замотала головой, и тут Энки заметил фигуру за ее спиной. Не беловолосый воин, а знакомый вершитель с красной повязкой на глазах.

Нергал. Что он делает? Пришел помочь?

Сатеша попыталась вывернуться из хватки Нергала – как выяснилось, он держал ее за талию. Но стоило женщине пошевелиться, как вершитель одним движением перерезал ей горло. За считаные секунды ее тело обмякло, изо рта вырвались булькающие звуки. Нергал пренебрежительно откинул тело высокородной в сторону. Энки кинулся на него, сжимая в руках подобранный кинжал. Лезвие так и не достигло цели. В одно мгновение Нергал стоял перед ним – а в следующее растаял вместе с дымом.

Почудилось? Это была иллюзия!

Но Сатеша боролась за каждый судорожный вздох, захлебываясь собственной кровью.

Энки упал рядом с ней на колени.

– Сатеша, я… я найду для тебя лекаря… – Вместо уверенного утверждения получился лишь прерывистый шепот.

Ее пальцы в ответ мягко сжали его руку, а потом Сатеша затихла. Даже умирая, она не посмела взглянуть ему в глаза.

Почему? Почему Нергал присоединился к набегу? Почему он, Энки, не пришел раньше?

Вина придавила его к земле тяжелым грузом. Он не мог двигаться, не мог говорить. Что-то внутри него разрывалось, стенало и выло, но он оставался недвижим. Сатеша в его руках казалась невероятно хрупкой. И пусть она никогда не смотрела ему в глаза, Энки помнил, как ее теплая рука сжимала его руку. Она была рядом, когда все прочие отвернулись. В эту минуту он был готов обменять весь свой род на жизнь Сатеши.

Энки дотронулся до ее щеки и ненароком оставил грязный след на загорелой коже.

– Энки?! Ты что делаешь в городе?! Так и знал, что слышал твой голос! Думал, уши обманывают!..

«Голос? – Лениво шевельнулась мысль в голове. – Разве можно в шуме этой бойни расслышать чей-то голос?»

Весь в саже и крови к нему подошел Шархи.

– Проклятье Ашу, поднимайся! Нужно убираться отсюда подальше!

Энки не мог оставить Сатешу. Он понимал, что ничем не поможет, но выпустить ее из рук было выше его сил.

Шархи оглянулся и, поняв, что Энки за ним не идет, резко дернул его, поднимая на ноги. Сатеша распласталась на земле, ее черные волосы прикрыли рану на горле, скрывая уродливую правду.

– Мы уходим! Сейчас! Немедленно!

Шархи потащил Энки за собой. Переставляя ноги, будто во сне, жрец был вынужден отвести взгляд от тела женщины. Когда Беседка Благоденствия скрылась за крутым поворотом улицы, он понял, что больше никогда не увидит Сатешу.

– Идем!

Шархи ощутимо толкнул Энки в спину, а потом, круто развернувшись, замахнулся чуть изогнутым мечом и снес голову приблизившемуся беловолосому.

Теплая кровь брызнула Энки в лицо, часть попала на губы.

– Тебя ведь нужно проводить до обители? Там, наверное, и не поняли, что ты ушел на прогулку. Повезет, если путь не перекрыли…

Но удача отвернулась от них в ту же минуту – на них вылетели сразу двое воинов. С первым Шархи справился быстро – защитился от выпада, ударил ногой в грудь, крутанулся и добил ударом в живот. А вот второй успел подойти слишком близко. Он выбил меч Шархи, но тот умудрился перехватить руку врага с занесенным оружием. Беловолосый тут же нанес удар кулаком в бок, подсек ноги и, уронив Шархи на землю, подмял под себя.

Образ убитой Сатеши сменился: Энки вновь был ребенком, застывшим у колодца. И крики… те ужасные, невыносимые крики. Он обещал, что больше страх не помешает ему. Он поклялся, когда умер Арата.

Едва чувствуя собственные пальцы, Энки сжал эфес кинжала и шагнул навстречу врагу. Он убил человека не сразу – потребовалось несколько неумелых ударов. После первого беловолосый воин взревел, но не выпустил Шархи из захвата. После второго он все же развернулся – кинжал молодого жреца наткнулся на кость, а потому не вошел в плоть слишком глубоко. Воин надеялся ударить Энки в ответ, но отвлекался на Шархи, а потому ничего не успел сделать. Миг – и кинжал вонзился ему в глаз.

– Белобрысый ублюдок! – услышал Энки слова Шархи, сбрасывавшего с себя тело, и сложился пополам.

Его продолжало выворачивать, когда высокородный подошел и похлопал его по спине – нетерпеливо, до боли.

– Что ж, похоже, в обитель возвращаться не нужно, – выдохнул Шархи. – Не думаю, что вершители закроют на это глаза. Нам пора, Энки.

Утирая рот, Энки кое-как поднялся на дрожащие ноги. Солоноватый привкус крови никак не исчезал.

– Нам повезло: я хорошо знаю город и все тайные тропы. Не зря столько раз сбегал от дражайшего отца и его псов. Шевелись!

Они свернули на узкую боковую улочку и, попетляв по ней, вышли к внешнему кругу города у стены. Сражение заканчивалось. Чужаки получили то, чего желали. На невысоких башенках города поднимали новенькие, не запятнанные кровью стяги. Увидев их, Шархи затрясся от ярости.

– Эти псы уже подняли знак нового властителя. Я знал, что они убедили отца отослать воинов не просто так. Отец поверил их обещаниям преданности в обмен на новые земли – и просчитался. Город остался беззащитным. А высокородные… воевать – не их дело, и данную клятву они не нарушали. Просто не вмешивались. Я видел, как они наблюдают с балконов. – Шархи сплюнул и пинком отпихнул тело погибшего горожанина, привалившееся к стене. – В этом месте камни ослабли. Можно разобрать их, и тогда окажемся вне города. Не стесняйся присоединиться к грязной работе, друг мой.

Убирая камень за камнем, они проделали в стене дыру, достаточную, чтобы пролезть через нее. Подгоняя Энки, Шархи протиснулся в нее вслед за ним. Они вышли с западной стороны.

Впереди раскинулась равнина. До леса, видневшегося вдали, идти предстояло не менее полудня.

– Остается уповать на Ашу и надеяться, что никто не будет смотреть в нашу сторону и не пустит стрелу нам в спины, – сказал Шархи, оглядываясь.

Дым еще поднимался над городом.

– Добро пожаловать в незнакомый мир, друг мой! Пора убираться подальше, если не хочешь, чтобы твоя новая жизнь закончилась слишком рано.

Кровоточащими ногами Энки сделал первый шаг. Потом еще один, и еще. Город, обитель, в которой он провел всю жизнь, остались позади. С собой Энки уносил только ключ, полученный в заброшенном поместье. Жрец не помнил, как тот оказался в его кармане, да и задумываться об этом не было сил. Он просто делал то, что мог, – без лишних мыслей шел вперед.

Ни Шархи, ни Энки не заметили фигуру, наблюдающую за ними из теней. Глаза, скрытые за красной повязкой, с искрящимся весельем наблюдали за уходящими беглецами.