Текст книги "Игра"

– А что сделала Джулия?

Широко открытыми глазами мальчик уставился на Блум.

– Она замахала на маму Тигрой, – сказал он.

– Тигрой?

Фред кивнул.

Блум дотянулась до маленькой мягкой игрушки – тигренка в платьице.

– Можешь показать мне, что сделала Джулия?

Мальчик взял у нее тигренка и выставил перед собой, носом к Блум.

– Гр-р-р! – зарычал он, потрясая игрушкой.

– Ты считаешь, что Джулия поступила храбро?

– Да, – Фред потупился, уставился на свои ноги. – Потому что… мама остановилась.

У Блум сжалось сердце.

– Остановилась? А что она делала до этого, Фред?

Мальчик поднял голову.

– Догоняла нас.

– Ты думаешь, твоя мама гналась за вами? – уточнила Мэтерс.

Блум продолжала свои расспросы:

– А когда Джулия замахала на маму Тигрой, мама перестала гнаться за вами?

– Да.

Блум посмотрела, как Джулия строит свою оранжевую башню на краю зеленого ковра. Девочка была маленькой для своих шести лет, с ангельским личиком и двумя косичками медового оттенка. Блум невольно вспомнилось, как похожая на эльфа Серафина Уокер отбивалась от предполагаемого насильника. Она снова посмотрела на Фреда:

– И что потом сделала твоя мама?

Фред посмотрел на Джулию:

– Она сказала: «Ну, удачи!»

Инспектор Мэтерс нахмурилась, глядя на Блум. Но та ужаснулась: кажется, она поняла, что имела в виду Фэй. Требовалось только проверить одну деталь.

– Фред?.. – Она дождалась, когда мальчик посмотрит ей в глаза. – Когда твоя мама сказала это, она говорила с вами обоими или только с Джулией?

– Только с Джулией, – не задумываясь, ответил он.

– Что скажете? – спросила инспектор Мэтерс, пока они стояли в маленькой кухне и ждали, когда закипит чайник. – Маловероятно, чтобы ребенок выдумал настолько мрачную историю, верно? Похоже, Фэй Грэм прикончила мужа на глазах у своих детей.

Блум налила в свою чашку кипятка.

– Она наверняка сошла с ума. Игра тут ни при чем, – продолжала Мэтерс.

А может, ей просто плевать, мысленно возразила Блум, но решила оставить это предположение при себе. Ей хотелось сначала убедиться, а потом высказывать его. Обсудить с Джеймсоном, рассмотреть всесторонне, потому что, если она права, эта игра гораздо страшнее, чем они опасались.

– Игра началась с брошенного вызова, – заговорила она, считая, что должна хоть что-нибудь объяснить Мэтерс. – На открытке было сказано: «Слабо сыграть?», а игра могла представлять собой цепочку заданий, кульминация которых – убийство. Если сложность и жестокость заданий с каждым разом возрастала, то, вполне возможно, участник переставал осознавать реальность происходящего, терял чувствительность к ней.

– Нельзя заставить людей убивать, просто давая им ряд заданий. Для этого люди слишком умны, разве не так?

– Смотря о каком человеке речь.

– Значит, если «Синий кит» и ему подобные привлекали детей, и без того склонных к суициду, то эта игра могла привлечь людей, желающих кого-нибудь убить? – Развивая свою теорию, инспектор выпрямлялась. – Возможно, у нее не хватало знаний, опыта или духу, чтобы прикончить мужа, потому она и согласилась участвовать в игре.

– Брак Грэмов был далеко не безоблачным, и вы убедитесь в этом в ходе расследования, – сообщила Блум.

– Но прямо при детях! – Мэтерс прислонилась к кухонному столу. – Вот это не укладывается у меня в голове.

– Если человеку нужна игра, чтобы появился мотив для убийства, это подразумевает, что для него существуют некие рамки, а они вряд ли сочетаются с дерзким убийством на глазах у собственных детей.

– Вот именно. Значит, она или сошла с ума, или под кайфом, как я уже говорила.

Блум глотнула горячей воды из своей чашки.

– Или собиралась убить и детей. – Она понимала, что это наверняка пришло в голову и Мэтерс. Она опытный полицейский, она умеет вести допросы, а в том, что Фреду было страшно, не возникло никаких сомнений. – Вам, скорее всего, известно, что для любого преступления есть пять ключевых мотивов. Необходимость: ей пришлось пойти на это, чтобы выжить. Потребность: возможно, в добыче – такой, как деньги или наркотики. Привычка. Эмоции – но не думаю, что это убийство в состоянии аффекта. И индивидуальные особенности, а к ним может от– носиться что угодно, от сумасшествия до погони за удовольствием.

– Так она ненормальная? – подытожила Мэтерс. – А что насчет наркотиков? Что, если ей дали какой-нибудь галлюциноген?

– Я бы все равно поискала провоцирующий мотив. Допустим, она действительно что-то приняла. Но зачем вернулась домой? Ведь она пропадала где-то почти три месяца. – Инспектор Мэтерс кивнула. – Послушайте, все это лишь предположения. Я все еще рассматриваю это дело со всех сторон. И пока хочу сказать только, что люди – животные, которым требуется мотивация. Нам свойственно находить причину для наших действий, и, если мы выявим мотивацию, наиболее вероятную для Фэй Грэм, у нас есть шанс прекратить эту игру.

– Если все это имеет отношение к игре.

– Вот именно, – согласилась Блум, думая, что отношение к игре всё это определенно имеет.

Глава 19

– Ну, как дела? – Джеймсон уже успел сжевать половину багета с ветчиной и сыром, перед ним на столе ждала своей очереди пинта газировки.

– А с отцом Джейн как, повезло? – спросила Блум.

Всю обратную дорогу до Лондона она выискивала изъяны в своей теории, но безуспешно. Хоть она до сих пор не высказала ее вслух, она понимала, что права.

– Нет. Джейн даже не знает точно, какая у него фамилия. Это же иголка в стоге сена, – этим объяснением он и ограничился.

Блум вздохнула, сняла пальто и села. Джеймсон молчал. Он знал, как разговорить ее.

Она сделала глубокий вдох.

– Фэй Грэм явилась домой, чтобы убить своего мужа и детей. У меня нет доказательств, что она приходила и ради детей, но я убеждена, что таковы были ее намерения. Их отца она заколола, потом погналась за ними наверх с ножом в руках. И остановилась только после того, как ее дочь замахала на нее игрушечным тигром и зарычала.

– Да уж, верный способ остановить психопата, – согласился Джеймсон.

Блум промолчала.

Джеймсон посмотрел на нее и в изумлении раскрыл глаза:

– Не может быть! Ты думаешь, Фэй психопатка?

– Четверо человек пропали. Между ними нет ничего общего, но они, похоже, участвуют в одной и той же игре. Но почему? Кто решился бы на такое? Ясно, что не заботливый жених и будущий папаша и не любящая мать двух маленьких детей. Да, студенту могло хватить безрассудства, но остальным? Понадобилось бы определенное стечение обстоятельств. Или специфический тип личности.

– Да. Безусловно. Но неужели ты хочешь сказать, что все они…

– Стюарт был идеальным партнером. Грейсон – преуспевающим и любимым сыном. Лана – отважной матерью-одиночкой, хоть и с причудами. А Фэй – на редкость способным бухгалтером. Но стоит копнуть чуть глубже, и становится ясно, что всё это – их маски. Стюарт – агрессор, Грейсон – недоучка, Лана – врунья, а Фэй – злодейка.

– И чем они отличаются от нас, остальных? Вот ты – преуспевающий психолог, но в социальной жизни – человек-авария. Я – душа компании, но профукал карьеру. В людях есть и хорошее, и плохое. Ты сама всегда напоминаешь об этом. Да, Фэй вполне могла явиться домой, чтобы прикончить всю свою семью, и это может означать, что она психопатка, но ни в коем случае не означает, что и все остальные такие же.

– Ты про Лану?

– Да. Про Лану.

Блум положила ладони перед собой и тихо спросила:

– На основании того, что тебе известно о Лане, ты мог бы сказать, что она проявляла некоторую степень безответственности?

– Ты же знаешь, что мог, но…

– А как насчет готовности жить за чужой счет? К примеру, надеяться, что заниматься хозяйством будет ее дочь, а саму дочь вырастят ее друзья?

– М-да, пожалуй…

– Ты назвал бы ее импульсивной или легко теряющей интерес к чему-либо?

Джеймсон нахмурился.

– Иногда. Клэр, вероятно, сказала бы то же самое.

– А про неумение брать на себя ответственность за свои поступки или систематическую ложь?

Джеймсон ничего не ответил.

– Вы с Клэр видели, чтобы Лана испытывала чувство вины или угрызения совести за то, как относилась к Джейн?

– Огаста, это бред. Опомнись, ты преувеличиваешь. Точно.

– Лана Рид никогда не производила на тебя впечатление обладательницы поверхностного обаяния, или завышенной самооценки, или неглубоких эмоций, или…

– Понял, понял. Неспособности сопереживать. Все ясно. Она соответствует множеству показателей.

Блум подождала, когда эта мысль созреет в голове у ее партнера. А потом произнесла:

– С первым днем рождения.

Джеймсон так и сел обратно на свое место.

– Это же очевидно, – добавила она.

Джеймсон затряс головой, замер, нахмурился и поглядел ей в глаза.

– На открытках для детей, которым исполняется год, чаще всего встречаются две фразы: «С первым днем рождения» и…

– «Ты» и единица, – подхватил Джеймсон.

– «Ты» и «один», – повторила Блум. – Что «один»? Один из нас? Один из них? Мне кажется, на этих людей составили досье и отобрали для какой-то цели. И поскольку, по оценкам, примерно одному проценту населения присущи психопатические наклонности, если я права, в игре участвует больше людей.

Джеймсон прошел мимо станции метро у Рассел-сквер и завернул в паб «Маркиз Корнуоллис». Ему требовалось выпить. Предположение Блум выбило его из колеи. Она не питала пристрастия к бредовым теориям и редко действовала исходя из какой-либо мысли, предварительно не обдумав ее со всей тщательностью. Но эта ее идея казалась какой-то скоропалительной. От такой он мог бы отмахнуться, как от шутки. А она – презрительно фыркнуть. Целая группа психопатов затеяла игру? Все вместе? И для чего? С какой целью? Джеймсон вспомнил террористические заговоры, по которым работал в МИ-6, и его передернуло. В тех случаях нормальные люди под влиянием радикалов совершали безумные поступки. А на что способен согласиться человек, у которого нет совести?

В «Корнуоллисе» было светло и просторно, несмотря на темные дощатые полы, викторианские камины и грубые деревянные столы. Места в оконных нишах занимали большие компании элегантно одетых посетителей. Джеймсон увидел у стойки Стеф, поднял руку и помахал. Стеф работала в офисе Британской медицинской ассоциации за углом и часто проводила в этом пабе вечера на неделе. Миниатюрная, бойкая, она выделялась рыжими кудряшками и скабрезным смешком. Они несколько раз встречались – ничего серьезного, просто для развлечения, что его полностью устраивало. Вынужденный в возрасте между двадцатью и чуть за тридцать скрывать свою профессию от всех женщин, с которыми он встречался, Джеймсон пристрастился к неофициальным отношениям без обязательств. И теперь надеялся, что Стеф поможет ему снять напряжение минувшего дня.

– Что стряслось? – спросила Стеф с ужасающим валлийским акцентом.

Джеймсон улыбнулся: ее попытка пришлась ему по душе.

– Может, выпьем? – спросил он. – Паршивый выдался день.

– Сразу видно. Не откажусь. – Стеф подняла два пальца, повернувшись к бармену: – «Перони», будь добр, – и снова сказала Джеймсону: – Хочешь об этом поговорить?

– Нет уж.

– Ну и ладно.

Принесли пиво, они чокнулись бутылками. Джеймсон поднес бутылку к губам, но вдруг замер. Какая-то женщина подошла к Стеф сзади и положила руку ей на плечо.

– Я ухожу, Стеф, – сообщила она. – Спасибо, что пригласила.

Джеймсона подмывало повернуться, чтобы как следует рассмотреть ее, но не хотелось, чтобы его поймали за этим занятием.

Стеф крутанулась на барном табурете.

– А может, побудешь еще? Мы же только начали. Попозже сходим куда-нибудь перекусить. – Стеф перевела взгляд на Джеймсона: – Ты как, не против, Маркус?

Но ответить Джеймсон не успел – женщина снова заговорила:

– Было бы неплохо, но, пожалуй, в другой раз.

Не удержавшись, он уставился в ее голубые глаза. Еле заметная улыбка тронула ее губы.

– Рада встрече, – добавила она. Эти два слова явно предназначались для него.

Пока Джеймсон провожал взглядом уходящую голубоглазую блондинку, Стеф заговорила о том, как столкнулась в поезде с каким-то актером.

– Кто она? – перебил он ее рассказ.

– Врач, в БМА на стажировке. Сара… как-то так. Фамилию не помню. Она ничего. Скучновата немного, но довольно милая.

Джеймсон потягивал пиво и болтал со Стеф, но на приглашение уже не рассчитывал. Эта сексуальная улыбка и слова «рада встрече» отвлекли его. Он думал, что было бы приятно встретиться с доктором Сарой Как-то-так снова. И вправду очень приятно.

Глава 20

Старший инспектор Стив Баркер позвонил в половине восьмого, когда Блум уже заканчивала утреннюю пробежку. Накануне вечером она отправила ему письмо по электронной почте – краткий отчет обо всем, что им до сих пор удалось узнать, – и теперь ждала ответа.

– Я собираю оперативную группу для расследования убийства Гарри Грэма, – сообщил он. – Я просмотрел материалы по этой игре, которые вы мне прислали, и могу оказать содействие в поиске других игроков. Новые убийства нам ни к чему.

Блум остановилась у раковины, налила в стакан воды и отпила большой глоток.

– Спасибо, Стив, – отозвалась она. – Работа будет вестись на вашей базе?

– Для начала – да. Я уже разговаривал с сотрудником столичной полиции, и, если мы сумеем доказать, что дело представляет общенациональный интерес, возможно, нам спустят руководство сверху, но пока что вам придется довольствоваться мной.

– Без проблем. Мы с Маркусом сможем подъехать сегодня попозже, если вы не против. На брифинг. С него и начнем.

– Вы написали, что у вас уже есть рабочая гипотеза?

Блум упомянула о своей теории, но не о психопатах.

– Есть, но я бы предпочла изложить ее при личной встрече. Вопрос довольно щекотливый и может показаться спорным.

– Хорошо. В таком случае, ничего другого я и не буду ждать, доктор Блум. Значит, назначаем брифинг на сегодняшнее утро?

Через три часа Блум и Джеймсон прибыли в управление полиции Эйвона и Сомерсета в Портисхеде. По пути Блум заскочила за Джеймсоном к нему домой в Уэмбли. Он предлагал свою машину, но ей не хотелось, чтобы он заезжал к ней домой. За пять лет совместной работы он еще ни разу не бывал у нее. И она знала, что его это раздражает.

У стойки в приемной их встретила инспектор Карли Мэтерс. Блум представила ей Джеймсона, затем все вместе они направились в комнату, назначенную временным штабом группы. Старший инспектор Баркер уже ждал их, сидя в окружении полудюжины офицеров в штатском. К белой доске были прикреплены фотографии Фэй и Гарри Грэм, Ланы Рид, Грейсона Тейлора и Стюарта Роуз-Батлера. Под снимком с улыбающимися Фэй и Гарри помещались еще два – жутких, с окровавленным телом Гарри. А еще ниже улыбались со школьной фотографии Фред и Джулия и, судя по их невинным личикам, даже представить себе не могли, какие ужасы их ждут.

– Как Фред и Джулия? – спросила Блум у Мэтерс.

– Социальная служба временно определила их в приемную семью. Мать Фэй умерла несколько лет назад, ее отец в доме престарелых. Родители Гарри живут в Испании. Они прилетают сегодня днем, так что детей они, возможно, заберут.

– Доброе утро, – произнес Баркер тоном, требующим всеобщего внимания. – Добро пожаловать, доктор Блум… а это, должно быть, мистер Джеймсон. – Баркер пожал Джеймсону руку. – Очень рад, что по этому делу вместе с нами будете работать вы.

Естественно, теперь это расследование считалось прерогативой полиции; начальство неизменно брало под свой контроль дела, которые оказывались примечательными.

Баркер продолжал:

– Разрешите представить нашу команду. Инспектора Мэтерс вы уже знаете. С нами также работает сержант Фил Грин, – Баркер указал на рослого худого мужчину в костюме под цвет его сероватых коротких волос. Сержант Грин поздоровался. – Констебль Крэйг Логан – наш техномаг. По всем вопросам, касающимся киберкриминала, – к нему. Он только что прошел стажировку в отделе киберпреступлений Национального агентства по борьбе с преступностью.

– Доброе утро, – отозвался констебль Логан, самый молодой из присутствующих. С виду ему никак не могло быть больше двадцати пяти лет, и отметины на его лице свидетельствовали о том, что в подростковом возрасте он страдал угревой сыпью.

Баркер указал на еще двух офицеров – мужчину и женщину, сидящих за столами позади него.

– И наконец, констебль Радж Ахтар и констебль Кей Уиллис, два наших самых опытных офицера из следственного отдела. – Оба констебля улыбнулись Джеймсону и Блум. – Как я уже говорил, доктор Блум ведет в Национальном учебном центре один из самых популярных курсов – «Психология мотивов преступлений». Я посещал его три года назад, этот опыт был увлекательным и заставлял задуматься. Кроме того, доктор Блум – свидетель-эксперт уголовной прокуратуры, вместе с присутствующим здесь мистером Джеймсоном она оказывает специализированную помощь в расследованиях. Все правильно? – Он перевел взгляд на Блум.

– В самую точку. Благодарю, Стив. – Сотрудничая с полицией, Блум намеренно старалась называть старших офицеров по имени. От гражданских сотрудников не требовалось обращаться к офицерам по уставу, и Блум не упускала случая таким образом напомнить, что они с Джеймсоном не относятся к полицейской иерархии.

– А найти информацию о вашем прошлом, мистер Джеймсон, мне не удалось, – признался Баркер.

Джеймсон улыбнулся.

– Бывший сотрудник МИ-6.

Блум ощутила привычную волну нервной энергии, распространившуюся по комнате. Полицейские особенно часто с подозрением относились к засекреченному прошлому Джеймсона.

После чая, кофе и пакетов с печеньем, принесенных секретарем Стива, Блум оказалась в центре внимания.

– Нам известно, что Фэй Грэм стала первой из тех, кто получил пресловутые открытки в день рождения. Это произошло пятого января. Вы, вероятно, видели фотографию, которую я прислала вчера вечером, но на всякий случай напомню, что на лицевой стороне открытки была надпись «С первым днем рождения», а внутри – «Твой подарок – эта игра. Слабо сыграть?». Никакой другой информации нет, но внизу на открытке сохранился маленький липкий след. На трех других открытках он тоже присутствует, поэтому можно предположить, что изначально там было что-то приклеено.

– А почему «С первым днем рождения»? – спросил Баркер, который пристроился на углу одного из письменных столов и поставил на стул ногу в ботинке, начищенном до зеркального блеска.

– Дойдем и до этого, – пообещал Джеймсон.

Блум знала, что у Джеймсона есть претензии к ее гипотезе, поэтому ей было интересно увидеть, как воспримут ее остальные.

– В тот же день Фэй Грэм исчезла и пропадала до тех пор, пока в начале этой недели не вернулась в дом своей семьи. Из слов ее сына Фреда мы сделали вывод, что после возвращения она заколола насмерть Гарри Грэма.

Все это собравшимся было уже известно.

– За время отсутствия Фэй Грэм никакой телефонной активности с ее номера не зафиксировано? – спросила констебль Кей Уиллис.

– Ни своим родным, ни своему работодателю она не звонила. Для доступа к информации о ее телефонных звонках нам понадобится ордер, – сообщила Блум.

– Я этим займусь, – пообещала Уиллис.

– Проверим историю звонков и для остальных, – предложил Джеймсон. – Я смотрел аккаунты всех четырех пропавших в социальных сетях – никакой активности с момента исчезновения каждого, однако нам требуется более подробное исследование их действий примерно за последний год. Я хочу знать, не обращались ли они к конкретным группам или сайтам, представляющим для нас интерес.

– Принято, – отозвался констебль Крэйг Логан и сделал пометку в своем блокноте.

– Благодарю. – Блум продолжала: – Грейсон Тейлор, двадцатилетний студент, изучающий политологию в Шеффилдском университете, получил такую же открытку и исчез десятого февраля, после празднования его дня рождения. Затем Стюарт Роуз-Батлер, двадцатидевятилетний работник супермаркета из Лидса, исчез с места ДТП утром в день своего рождения, двадцать четвертого февраля.

– У нас есть свидетель, который якобы своими глазами видел, как водитель другой машины передал Стюарту белую открытку и уехал, – добавил Джеймсон.

Блум снова заговорила:

– Мы отправили запрос в полицию Уэст-Йоркшира с просьбой прислать нам контактную информацию по всем трем очевидцам этого ДТП, но если вы смогли бы ускорить получение ответа, это было бы очень полезно.

– Я поговорю с ними, – пообещал констебль Радж Ахтар.

Блум кивнула.

– И наконец, мы имеем исчезновение Ланы Рид девятого марта, опять-таки в день ее рождения, и мы начали расследование именно с нее. К нам обратилась за помощью дочь Ланы, Джейн.

– Я знаю Джейн с ее раннего детства, – объяснил Джеймсон. – Моя сестра часто заботилась о Джейн, когда Лану Рид отправляли за границу на военные задания. Вот только недавно выяснилось, что Лана не служит и никогда не служила в вооруженных силах ни в каком качестве.

– И чем же она занималась? – спросил Баркер.

– Мы понятия не имеем. – Джеймсон взял ручку с ближайшего стола и теперь вертел ее в правой руке. – Это загадка.

– Какие у нас есть рабочие гипотезы?

Джеймсон перевел взгляд на Блум. Он явно не собирался вносить свой вклад в эту часть разговора.

– Насколько мы можем судить, – начала Блум, – между четырьмя пропавшими людьми нет явной связи. Они различаются по возрасту, полу и профессии. У одних есть дети, у других нет. Они родились и жили в разных местах и, по словам их родных, не были знакомы друг с другом. Есть предположение, что все они были несчастны, но нет свидетельств таких серьезных проблем, как долги, депрессия или душевные болезни. Что нам известно, так это то, что все они постоянно лгали. Как уже сказал Маркус, Лана на самом деле не служила в армии, Грейсон завалил экзамены, Стюарт неизвестно чем занимался всю жизнь, за исключением двух лет знакомства с его невестой, а Фэй уверяла работодателей, что счастлива в семейном кругу, но ее муж считал, что она злится.

– Норма, – подал голос сержант Грин.

Джеймсон улыбнулся.

Блум продолжала:

– Я не перестаю задаваться вопросом: с какой стати они приняли вызов только потому, что его бросили им на какой-то непонятной поздравительной открытке? Почему оставили прежнюю жизнь, лишь бы сыграть в эту игру? И мне кажется, здесь возможны три объяснения. Первое – шантаж. Кто-то узнал их тайны и угрожал им разоблачением. Фэй Грэм могла решить убить мужа, чтобы убедиться, что шантажист блефует.

– Сурово, но я видала бред и покруче, – заметила инспектор Мэтерс. – Надо копнуть глубже в их прошлое, посмотреть, какая грязь там обнаружится.

Блум кивнула.

– Второе объяснение – эти люди участвуют в игре, потому что она что-то обещает им. Если применить эту теорию к Фэй, возможно, она и без того хотела убить мужа, а игра обеспечила ей и физическую, и психологическую подготовку.

– В этом случае можно ожидать появления других ни в чем не повинных жертв. А третье предположение? – спросил старший инспектор Баркер.

– А вот тут ситуация становится более тревожной, – откликнулась Блум.

– Это и есть ваша спорная теория. – Баркер огляделся, убеждаясь, что все обратились в слух.

– Я заметила, что наши игроки демонстрируют определенные черты – те самые, которые беспокоят меня. – Блум поднялась, взяла маркер из желобка под белой доской и продолжала говорить, выписывая на нее ключевые слова: – Стюарта, Фэй и Грейсона нам описывали как общительных и обаятельных людей. Нам также известно, что все четыре игрока мастерски лгут. Бывший работодатель описал Стюарта как склонного к манипулированию и травле агрессора; мы знаем, что Лана длительное время обманывала родную дочь и таких близких друзей, как сестра Джеймсона. Когда мы беседовали с Гарри Грэмом, то услышали от него, что его жена часто вела себя зло и агрессивно. А куратор Грейсона сообщил, что Грейсон в ответ на попытку заставить его посещать занятия угрожал серьезно осложнить самому куратору жизнь. Далее, мы видим паразитический образ жизни и неспособность брать на себя ответственность. Лана переложила заботы о дочери на других людей, Стюарт охотно вел чрезвычайно комфортную жизнь вместе с состоятельной невестой, хотя сам с трудом удерживался на черной работе. И конечно, мы имеем достаточно высокую степень безответственности и импульсивности, необходимую, чтобы уйти из дома, от семьи, бросить работу и всю жизнь ради какого-то вызова… Итак, получается пугающе знакомый список черт. – И она зачитала его с белой доски: – «Обаятельный, лживый, манипулятивный, агрессивный, паразитический, безответственный, импульсивный». Мы с полным правом могли бы добавить к этому списку «не выносит скуки» и «не имеет реалистичных целей» – мы видели намеки и на то, и на другое в поведении всех четырех пропавших людей.

– Похоже на описание среднестатистического уголовника, – заметил сержант Грин.

Блум кивнула:

– Очень может быть.

Она взяла из желоба другой маркер, на этот раз красный, и продолжала выписывать во второй столбец слова: «раздутое эго, эмоциональная поверхностность, отсутствие чувства вины, отсутствие эмпатии». Потом обвела взглядом лица присутствующих. Карли Мэтерс хмурилась, сержант Грин сидел мрачный.

– Вы слышали о диссоциальном расстройстве личности? – спросила Блум и указала на второй список. – Потому что если мы добавим эти последние четыре черты, именно ему соответствует описание на доске.

– Неужели это?.. – начала инспектор Мэтерс.

– Ага, – перебил Джеймсон ровным тоном и с бесстрастным выражением лица. – Психопаты.

– По оценкам, каждый сотый человек обладает чертами, характерными для диссоциального расстройства. Эти люди, живущие среди нас, поразительно похожи друг на друга, – объяснила Блум.

– Каждый сотый? – переспросил сержант Грин.

В группе он явно взял на себя роль скептика; полезно иметь хотя бы одного такого.

– Это спектр характеристик. Вероятно, у каждого из нас есть некоторые из них, и кое у кого импульсивность, допустим, более выражена, чем у других. Но есть люди, у которых крайне сильны все перечисленные черты. Как и в случае с любыми различиями между людьми, это не значит, что все они серийные убийцы, и большинство за всю жизнь не совершит ни единого преступления.

– И… что же? Они просто ничего не делают? – ехидно уточнил сержант Грин.

– Да, как и все мы, остальные. – Блум положила на место красный маркер. – Они живут своей жизнью, как могут. Некоторые из них знают, что они не такие, как все, и скрывают это, другие просто убеждены, что они нормальные, и полагают, что все люди мыслят и чувствуют так же, как они.

– Я бы сказала, что истинные черты психопата – последние, выделенные красным. А у наших четырех игроков вы не видели подобных проявлений, – указала инспектор Карли Мэтерс.

За Блум ответил старший инспектор Баркер:

– Потому что заметить их гораздо труднее. Они связаны с чувствами человека: с его неспособностью раскаиваться, отсутствием эмпатии, непомерным самолюбием.

– Именно, – подтвердила Блум. – Нельзя судить об этом, не пообщавшись прежде с самими игроками.

Сержант Грин кивнул, но был по-прежнему мрачным.

– Итак, допустим, все четверо – психи. Но какого черта они ведут эту дурацкую игру?

– Обладатели черт, характерных для диссоциального расстройства, не так тонко воспринимают эмоции, как мы, остальные. Им редко бывает страшно, они не ощущают принуждения, у них нет мотивов подстраиваться к людям, поэтому они принимают решения, задаваясь вопросом: «Что я получу?» Для них жизнь – игра. Зачастую в них силен дух соперничества, они ощущают свое превосходство над другими людьми и решения принимают с абсолютно эгоистичных позиций.

– Значит, игра для них более притягательна, чем была бы для нормального человека? – уточнила констебль Кей Уиллис.

Блум решила не оспаривать представления о том, что существует такое явление, как нормальный человек.

– Да, и не только. Если я права, эта игра придумана специально для них. Думаю, кто-то выбрал людей с определенными чертами и предложил им сыграть.

– Выбрал – как? – спросил Баркер.

– Не знаю. Вот тут мне нужна ваша помощь. – Блум перевела взгляд на констебля Логана: – Могло ли это происходить в сети? Какой-нибудь способ отслеживать их решения и поступки? Или даже убедить их заполнить опросник?

– Но как, черт возьми, можно сделать это и не вызвать подозрений? – возразил сержант Грин.

– Люди постоянно заполняют всевозможные опросники и анкеты, – заговорил констебль Логан. – Для целей маркетинга. Все эти популярные тесты – «Какое вы животное?». То, что в тренде в соцсетях. Все они предназначены для сбора наших личных данных.

– Значит, кто-то мог поместить там же собственные опросники с целью выявления психопатов? – Кажется, мнение Джеймсона о теории напарницы начинало меняться.

– Возможно. Я могу посмотреть сетевую активность этих четверых и выяснить, проходили ли они какие-либо тесты или заполняли анкеты, – сказал Логан.

– Замечательно, – кивнула Блум.

– Насколько вы уверены в правильности этого предположения? – спросил старший инспектор Баркер. – Сколько усилий нам следует затратить на проверку этой гипотезы по сравнению с другими двумя?

– Думаю, разумно будет рассматривать все три – объективности ради. Но есть еще один элемент, который, по моему мнению, придает дополнительный вес третьей гипотезе. – Блум вынула из сумочки открытку, купленную на заправке. На ней кролик вел красный паровоз, над которым было крупно написано: «Ты – 1». – Мне кажется, «C первым днем рождения» – это игра слов, а может, даже шутка. В ней содержится послание, оно говорит: «Я наблюдал за тобой и понял, что ты – единственный». Ощущение избранности сделало брошенный вызов еще более упоительным для эгоцентричного, вечно соперничающего с целым миром авантюриста.

Констебль Кей Уиллис подалась вперед на своем месте:

– Хотите сказать, у нас четыре психопата, которые играют в какую-то стремную игру и понятия не имеют зачем?

Джеймсон улыбнулся ей и перевел взгляд на Блум:

– О нет. Доктор Блум говорит вот о чем: кто-то выбирает психопатов для участия в игре, а психопаты составляют примерно один процент населения. Следовательно, игроков у нас намного больше четырех. Если она права, разумеется.

Воцарилась полная тишина.