Текст книги "Конан и осквернители праха"

Конан невольно проследил взглядом за указующей рукой друга. На мгновение вместо песка и сверкающих на солнце солончаков ему в самом деле померещились те самые «сады и тучные нивы». И легкие облачка над морскими просторами. Он заморгал и тряхнул головой, избавляясь от наваждения.

– Кром!.. – проворчал он.

– Насчет того, как мы отыскиваем богатые могилы, – продолжал Исайаб, – то искать их наугад, я согласен, в самом деле было бы глупостью. Но Осгар – у него отменный слух... – Тут Исайаб заговорщицки подмигнул Конану. – Он живет в Шеме и держит гостиницу. Его караван-сарай многим известен и всеми любим. Он дружит со всадниками пустыни, – так кому же, как не ему, знать обо всем, что они находят в песках? Есть у него связи и среди купцов, и среди знати. Уж он сумеет выручить неплохие деньги за любые сокровища, которые мы здесь найдем! В прежние времена он с толком использовал свои познания. Ну, и мне случалось вместе с ним... хм... разрабатывать некоторые весьма прибыльные жилы... – Шемит пожал плечами. – Скажу тебе даже больше: в последнее время неразграбленных склепов осталось маловато. Я имею в виду древние языческие могилы, на которые не распространяются наши религиозные запреты. Но вот некоторое время назад Осгар начал готовить новую экспедицию, по размаху не чета прежним. Дело в том, что пастухи-зуагиры нашли одного полумертвого старика, искавшего драгоценные камни. Перед смертью он успел нашептать им, будто видел в пустыне уголок старинного монумента, только что обнаженного движущимися песками. По его словам, это было царское погребение! Причем в таком месте, где ни о каких могилах и слыхом не слыхивали!.. Старик назвал и примету: краешек каменного карниза, изваянного в виде демона с мордой ящерицы. Слухи об этом проникли в Шем и достигли ушей Осгара. Мой господин хорошо заплатил за то, чтобы подробно выяснить место... – Исайаб обвел пустыню неожиданно пасмурным взглядом. – Но теперь я готов усомниться, – сказал он, – есть ли в этой истории хоть какая-то толика правды. А если и есть, то не случилось ли пескам вновь поглотить памятник?..

– А ваша команда, – проворчал Конан, – это, по-видимому, банда опытных искателей могильных сокровищ?..

– Конечно! То есть я говорю об Осгаре, о себе, о кофите Фило и о старом Элохаре. Элохар – это тот, что ведает верблюдами. Остальные – молодые сорвиголовы из Абеддраха. Балбесам и уличным задирам шемитских городов всегда по нраву приключения. Они еще пригодятся: наша работа требует большой... силы...

– А женщина что тут потеряла? – спросил Конан, жмурясь от очередного порыва ветра.

– А, Зефрити! – рассмеялся Исайаб. – Осгар рад был бы оставить ее дома, да можно ли надолго оставлять такую девчонку одну? Опять же и ей почему-то очень хотелось с нами поехать. Она стигийка, а их, стигиек, поди разбери. Она, понимаешь ли, танцовщица в его заведении. И живет при нем... – Исайаб осклабился, – ...безо всяких обрядов и обетов. И не так чтобы уж совсем не разлей вода!

Конан озадаченно мотнул головой:

– И с такой пестрой компанией вы собираетесь ковыряться в древних могилах?.. Вы хоть знаете, на что там можно нарваться?..

Исайаб только отмахнулся:

– Говорю тебе, киммериец, оставь раз и навсегда все свои сомнения! За годы походов мы знаешь каких хитростей набрались! – И он подмигнул. – Все как бы само собой получается. Вот увидишь!

Ветер все усиливался, так что разговаривать сделалось трудно. Постепенно верблюд Конана немного отстал. Пустыня наплывала спереди, понемногу отодвигаясь назад.

– Сворачиваем к югу! – прокричал наконец Исайаб, придерживая своего верблюда и указывая рукой. – Фило остановился! Гляди, машет флажком!.. И Осгар во всю прыть скачет по дюнам! Не иначе, что-то нашли!..

Глава третьяМастаба

Всадники на верблюдах собрались все вместе чуть пониже гребня высокой дюны. Жмурясь против жестокого ветра с песком, Конан разглядел нечто темное, торчавшее из склона бархана. Это была часть приземистого прямоугольного строения из черного базальта. Киммериец узнал в строении древнюю мастабу. Такими с незапамятных времен прикрывали входы в гробницы.

Сооружение, возведенное человеком, выглядело совершенно не к месту посреди продутой ветром пустыни, и это придавало мастабе еще более зловещий и мрачный вид. Блоки каменной кладки носили отпечаток столетий, но глаз еще мог проследить линии замысловатой резьбы. Три угла, торчавшие из песка, были украшены ухмыляющимися головами ящерицеподобных демонов. Головы торчали в разные стороны, словно рога. По стенам усыпальницы змеились рельефные изображения еще каких-то созданий. Крыша представляла собой четырехгранную пирамиду. По ее ребрам тянулись длинные тела демонов-хранителей. Они сплетались хвостами на самом верху, образуя сломанный шпиль.

Подъехав и осмотревшись, всадники без промедления нашли укрытие с подветренной стороны полузасыпанной мастабы. Верблюды поворачивались к ветру мохнатыми задами и переступали с ноги на ногу, чтобы не застрять в движущемся песке. По приказу Осгара несколько всадников поднялись на самый верх бархана и стали ездить туда-сюда, размахивая платками и подзывая всех остальных.

– Вовремя же мы отыскали это местечко!.. – откидываясь в седле, покричал Исайаб Конану. – Песок летит так, что скоро и солнца видно не будет!

В самом деле, пыльные тучи уже превращали ясный день в мрачные желтовато-бурые сумерки. Над вершиной бархана закурился поток песка, напоминавший горизонтальный водопад. По счастью, направление ветра было таково, что мастабу не заносило, а скорее обнажало еще больше прежнего.

– Привязать верблюдов! – деловито распоряжался Осгар, перекрикивая рев бури. – Живее, живее! Складывайте все вещи в одну кучу, не то потеряете!

Двое парней уже растягивали кожаный пол для шатра, остальные полезли на надгробие, чтобы рассмотреть его поподробнее, – благо оно было величиной с дом.

Конан уже слезал с седла, когда Исайаб вновь окликнул его:

– Молись Эллаэлю, чтобы ветер выдохся к ночи! Осгар все равно заставит нас остаться и рыть, так лучше уж делать это в тишине и покое!

– Вход!.. Я нашел вход!.. – долетел пронзительный вопль одного из юношей, обследовавших полузасыпанный фасад мастабы. – Идите сюда, посмотрите!..

Конан присоединился к остальным, поспешившим на зов. По дороге он только остановился переглянуться с одной из черных базальтовых крокодильих голов. Минувшие столетия наполовину стесали ее, но она все так же плотоядно ухмылялась на краю крыши. Конан осторожно обошел ее и стал подниматься вверх по склону песчаного холма.

По ту сторону мастабы он увидел женщину, Зефрити. Как раз когда Конан проходил мимо, она не удержала равновесия, запнулась и поехала вниз. Конан подхватил ее за талию и с легкостью поставил на ноги. Ему понравилось это короткое прикосновение: тело Зефрити было упругим и гибким, да и карие глаза сверкнули из-под капюшона так, что только держись.

– Осторожнее, крошка! – сказал ей варвар. И, повернувшись прочь, натолкнулся на пристальный взгляд Осгара.

На дальней стене мастабы, той, что смотрела в глубь бархана, каменный рельеф был всего отчетливее, и, судя по расположению фигур, было похоже, что они в самом деле обрамляли дверь. Юноша-шемит стоял на коленях и полными горстями отбрасывал песок прочь, стараясь докопаться до входа. Наконец сделалась видна темная ниша.

– Смотрите! Песок не попал внутрь!.. – закричал парень в восторге. Откинув длинные полы одеяния, он нагнулся вперед и глубоко запустил руку в отверстие. Осгар стоял над ним, молча и внимательно наблюдая. Зефрити прижималась к ваниру, завороженно глядя на происходившее. Конан открыл рот, собираясь предостеречь парня, но опоздал.

– А-а-а-ай! – вдруг взвыл юноша, отшатываясь прочь от ниши и тряся в воздухе рукой. На ней висело не менее полудюжины смертоносных рыжих скорпионов, впившихся хвостовыми жалами в обнаженную кожу. Юноша с воплями забился на песке, колошматя собственную руку в надежде сбросить ядовитых тварей. Стоявшие поблизости запрыгали с ноги на ногу, спасаясь от разбегавшихся скорпионов. Кто-то пытался рубить их ножами.

Несите лопаты! – прозвучал повелительный голос Осгара. Ванир стряхнул с себя насмерть перепуганную любовницу и принялся распоряжаться: – Несите лопаты, давите ночных ползунов да откапывайте эту дверь!

Он хладнокровно наблюдал за тем, как отчаянные судороги юноши сменились бледностью и оцепенением. Потом наступил конец, и безжизненное тело обмякло на песке возле его ног.

Отвернувшись, предводитель направлял усилия вооруженных лопатами парней, которые ловили и уничтожали оставшихся скорпионов. При этом Осгар едва удостоил взглядом Зефрити. Молодая стигийка потрясенно следила за тем, как мужчины оттаскивали тело в сторонку...

Расчистка входа оказалась довольно простым делом. Землекопам не было нужды даже отбрасывать песок прочь – достаточно было поддеть его лопатой, и все уносил ветер. Конан с Исайабом присоединились к тем, кто заколачивал в песок доски, укрепляя готовую вновь осыпаться песчаную стену бархана. Ветер между тем крепчал, едва ли не со сверхъестественной силой разбрасывая и наметая кучи песка у стен мастабы. Однако работа шла своим чередом, и скоро в склоне дюны образовалась изрядная впадина.

Люди то и дело всаживали лопаты в песок, стараясь нащупать, что же там дальше, и через некоторое время наткнулись на новое препятствие. Гробницу запирала высокая двустворчатая дверь из бронзы, до блеска отполированной движущимися песками. В отличие от каменных стен, дверь не была украшена ни резьбой, ни фигурным литьем. Лишь там и сям виднелись массивные ромбовидные шишки. Ни ручек, ни петель не было заметно. Осгар велел принести молот и ударить им в дверь. Раздался низкий гул сродни колокольному, и стало ясно, что металл был прочен и толст.

– Послушайте-ка! Вы слышите? – перекрикивая завывания ветра, подал голос Исайаб. – Удары отдаются внутри!.. Эхо гуляет глубоко под землей!

Все стоявшие вокруг согласно кивнули. Действительно, дверь звучала словно гонг. Удары медленно затихали в обширном пустом пространстве.

Осгар позвал еще двоих, и они притащили кожаный мешок с инструментом. Двое мускулистых парней с внешностью законченных взломщиков опустились на колени возле порога и попытались разделить створки дверей, вбивая между ними зубила и клинья. Действовали они очень умело, и вскоре один из них с торжеством оглянулся на Осгара:

– Сейчас откроется! Я слышал, как внутри лопнул запор!..

Все подались вперед и сгрудились перед дверью. Даже Зефрити несколько оправилась от потрясения, вызванного гибелью несчастного юнца, и с любопытством таращила глаза. Вновь проснувшийся азарт искательницы сокровищ заставил ее шагнуть вперед вместе со всеми, но тут Осгар крепко ухватил ее за плечо и оттащил назад. Это движение не укрылось от Конана. Киммериец оглянулся на Исайаба: тот неподвижно стоял радом с ним и смотрел на вход в гробницу.

Внезапно раздавшиеся испуганные вопли и мощный треск заставили Конана вновь обернуться к двери мастабы. Он почувствовал, как под ногами содрогнулся песок, а в ноздри ударила волна отвратительного смрада (которую, по счастью, тотчас же уволок ветер). Конан увидел, как высоченные бронзовые двери... внезапно завалились наружу, на двоих взломщиков, и расплющили обоих в лепешку. За дверями разверзся темный провал.

Тут до варвара дошло, что на самом деле дверь представляла собой металлический монолит. Щель посередине была ловушкой, содержавшей какой-то потайной запор. Этот запор сработал от прикосновения зубила. А весу в бронзовой плите было более чем достаточно, чтобы насмерть пришибить несчастных, вздумавших с нею возиться.

Едва стихли стоны и хруст, как раздалось громыхание металлических звеньев и скрежет камня о камень: внутри гробницы заработал какой-то чудовищный механизм. Натянулись бронзовые цепи, прикрепленные к верхним углам упавшей плиты, и потянули ее вверх. Входной проем начал закрываться. Зато стали видны тела двоих взломщиков, превращенные в кровавую кашу.

Исайаб с криком метнулся вперед и вскочил на поднимавшуюся плиту. Схватив зубило, он всунул его в одно из звеньев цепи, уже исчезавшее в отверстии каменной притолоки. Осгар взревел и прыгнул следом за ним, чтобы заклинить другую цепь рукоятками клещей.

Двое мужчин сделали свое дело и успели отпрыгнуть прочь. Скрежет внутри гробницы продолжался еще несколько мгновений, медленно, натужно, после чего обе цепи не выдержали и лопнули – и громадная дверь снова ухнула вниз, во второй раз сплющив свои уже бездыханные жертвы. Внутри мастабы что-то с грохотом рухнуло, – вероятно, это свалились тяжелые противовесы.

Несколько оробевшие могильные воры постояли перед входом, ожидая, что еще произойдет. Потом Осгар выступил вперед, показывая в ухмылке золотой зуб.

– Путь открыт! – сказал он. И с торжеством указал на каменные ступени, уводившие внутрь погребения и пропадавшие в темноте.

Спутники ванира разразились криками восторга. Их товарищи, погубленные дверью-ловушкой, были забыты. Вся орава устремилась ко входу, прыгая от радости и восторженно хлопая по плечам своих предводителей. Зефрити откинула капюшон, повисла на шее у любовника и крепко расцеловала его, не обращая внимания на порывы завывавшего ветра.

– Факелы!.. Несите факелы и веревки! – прокричал Осгар. – Да и спрячемся от растреклятого ветра!

Один из шемитских наемников, немногословный юноша, друг погибшего от скорпионьих укусов, встревоженно прокричал на ухо Осгару:

– Может быть, сначала обустроим лагерь, господин? – И посмотрел в потемневшее небо, непроглядное от песка. – Мы долго трудились сегодня, скоро ночь...

Осгар наградил юношу испепеляющим взглядом и указал рукой на зияющее отверстие входа:

– Глупец! Какая разница там, внутри, день или ночь наверху? – И он хрипло расхохотался, отчего светлая борода ощетинилась. – В подземельях всегда царит ночь!

Остальные поддержали Осгара дружным хохотом. Конан заметил, как покраснели уши у парня.

Члены шайки перекусили на скорую руку и приготовились спуститься внутрь. Под руководством Исайаба все они вооружились, – правда, не мечами, а ломами, крючьями и молотками. Конан взял себе ломик длиной в руку и повесил на плечо моток крепкой веревки. Парни зажигали факелы и совали за пояс запасные. Старого зуагира оставили присматривать за верблюдами, сгрудившимися за мастабой, – погребение давало хоть и скудное, но все же укрытие от ветра.

Зефрити бегом принесла охапку кожаных мешков. Она сбросила широкий плащ, и шелковая рубашка с облегающими штанишками отнюдь не скрывали роскошной фигуры.

– Это для сокровищ, которые мы найдем внизу! – сказала она. – Возьмите мешки, и мы доверху набьем их богатствами мертвых!

Она обошла всех, каждому вручая мешки и улыбаясь мужчинам. Губы у нее были влажные, глаза так и сверкали. Теперь, когда у нее на голове больше не было капюшона, Конан смог по достоинству оценить точеный нос и нежный подбородок – черты, соответствовавшие классическим канонам стигийской красоты.

Осгар сурово следил за тем, чтобы искатели сокровищ выстроились цепочкой. Юноша, над которым недавно смеялись, заполучил плюющийся факел. Ему явно хотелось оправдаться, и он встал самым первым. Конан неодобрительно посмотрел на Осгара, но ванир ничего не сказал парню. Следом за факелоносцем встал какой-то уличный головорез, третьим – северянин по имени Фило. Дальше двигались Исайаб и Конан, а за ними – остальные шемиты и Осгар с Зефрити.

Внутри мастабы не оказалось обширных чертогов – сплошной камень и только узкая и очень крутая лестница, уводившая вниз. Потолок был высокий, но ширина – едва разойтись двоим. Повсюду лежал неведомо как проникший песок, на котором недолго было и поскользнуться. К тому же ступени под слоем песка были еще и основательно стерты, края их предательски круглились...

– Наверное, здесь столетиями ходили туда-сюда священники и молящиеся, – шепнул Конан Исайабу. – Чего доброго, спустимся, а там – огромный подземный храм!

Шемит только проворчал что-то в ответ, не оглядываясь.

Конан спускался медленно, на всякий случай упираясь обеими руками в противоположные стены и стараясь смотреть не на факелы, покачивавшиеся на уровне глаз, а на ступени, скрытые в потемках.

Могильные воры спускались все глубже, и в какой-то момент циклопическую кладку мастабы сменил грязно-зеленоватый камень скального основания, прорубленный и безупречно выглаженный неведомыми мастерами. Потолок оставался все таким же высоким, – несомненно, ради проветривания, но чуткий нюх Конана по-прежнему улавливал затхлый дух древней гробницы. Завывания пустынного ветра превратились в невнятный шепот, раздававшийся далеко над головой. Песок на ступеньках сменился пылью, осевшей за века. Однако сами ступени остались прежними – коварными и крутыми.

Потом спереди долетело громкое восклицание.

– Ступени кончились! – крикнул юноша, шедший первым. – И тут картинки по стенам нарисованы!

Тут и Конан добрался до места, где ступени сменились ровным каменным полом, – впрочем, опять-таки с уклоном дальше вниз. Стены здесь были выбелены гипсом и в самом деле сплошь разрисованы. Кое-где сквозь пыль веков еще просвечивали яркие краски.

Назвать эти «картинки» фресками было нельзя. Скорее, это было письмо, но не рунические письмена, которыми пользовались хайборийские народы, а пиктограммы – достояние более древних цивилизаций Стигии и Кхитая. По стенам ряд за рядом тянулись великолепно раскрашенные фигурки, обладавшие человеческими, звериными и иными узнаваемыми чертами. Вот только позы их показались Конану уж очень застывшими и донельзя стилизованными. Еще он понял, что на трезвую голову разобрать написанное было решительно невозможно.

Потом ему бросилась в глаза одна особенность, навеявшая жутковатое чувство. Задержавшись возле одной из «картинок», еще не обвалившейся на пол, он присмотрелся к ней в неверном колеблющемся свете. Человекообразные существа, используемые как иероглифы, стояли на двух ногах, носили одежду и держали в руках инструменты. Но у всех без исключения была зеленая кожа и длинные морды наподобие крокодильих! Художник запечатлел эти существа во вполне человеческих позах и положениях. Они повторялись снова и снова. Но Конан тщетно обшаривал стену глазами в поисках хоть кого-нибудь, действительно похожего на человека...

Исайаб оглянулся на него и сказал:

– Люди, построившие эту гробницу, наверное, вели свой род из каких-нибудь болотистых краев. Похоже, они поклонялись крокодилу и считали его своим прародителем, да и себя самих вон как изображали! – Он обращался вроде бы только к Конану, но говорил достаточно громко, так, чтобы услышали все. – И вообще, может, их религия запрещала изображать человека. Откуда нам знать!

Сзади, повелительно раскатившись по тоннелю, долетел мощный голос Осгара:

– Вы там, ну-ка двигайтесь поживее! Пошевеливайтесь! Мы пришли сюда за богатством, а не картинки по стенам разглядывать!

Понукание ванира сделало свое дело, – отряд быстрее пошел вперед и вниз, не увлекаясь более изучением древних письмен. Но Конан все-таки заметил, что в некоторых местах столбцы текста сменялись настоящими рисунками, видимо игравшими роль иллюстраций. Все те же символические крокодилы обрабатывали землю, строили города, спускали на воду корабли, рыли глубокие колодцы... и возводили усыпальницы для своих мертвых.

Конана все больше беспокоила эта крокодиломания, но он заставил себя двигаться вперед вместе со всеми. Боязнь сверхъестественного была у него в крови, однако судьба, как видно, судила ему все время сталкиваться с потусторонними силами и колдовством. Вот и теперь ему волей-неволей пришлось связаться с бандой гробокопателей-самоучек. Что поделаешь, – приходилось загонять подальше страхи, унаследованные от предков, и надеяться, что дурацкое предприятие завершится успешно...

Впереди вдруг что-то произошло, и сразу стало меньше света. Факел, двигавшийся первым, вдруг словно нырнул куда-то и скрылся из виду, а его носитель издал тонкий, дрожащий крик. Один из шедших непосредственно перед Конаном – а именно, крючконосый кофит по имени Фило – протиснулся мимо молодого варвара и в ужасе кинулся по коридору назад.

Конан, наоборот, заглянул вперед, пытаясь рассмотреть через плечо Исайаба, что там стряслось. Оказывается, факелоносец наступил на каменную плиту-ловушку – и она опрокинулась под его тяжестью. А теперь с глухим скрежетом вновь стала на место.

Почти сразу же откуда-то снизу, из невидимого колодца под полом коридора, долетел уже знакомый скрежет трущихся друг о друга камней. Только на сей раз к ним прибавились страшные крики провалившегося человека. Достигнув последней степени ужаса, крики резко оборвались. А потом прекратился и скрежет.

Шедшие последними оправились от потрясения и стали спрашивать, что произошло впереди. При этом они отступали назад, не желая подвергаться опасности. Осгар яростно ругался, стараясь предотвратить панику. Оглянувшись, Конан увидел, что гнев ванира был в основном направлен на труса Фило. Осгар держал кофита за шкирку, заставляя снова занять место в строю.

Тем временем шемит, оказавшийся в голове колонны, повернулся к Исайабу.

– Я видел, как он провалился, – сказал парень. – Люк не слишком велик. – Парень передернул плечами с напускным безразличием, хотя при свете факелов его лицо так и блестело от пота. – Я неплохой прыгун и, уж конечно, не трус! Я запросто перескочу на ту сторону!

Исайаб смерил шемита глазами, потом коротко кивнул. Юный вор без лишних слов вручил ему свой факел и стащил долгополый бурнус, оставшись в одних штанах и длинной рубахе. Остальным пришлось отступить назад по тоннелю, чтобы дать ему простор для разбега.

Прыгун сжал в зубах конец веревки, повернулся – и припустил во всю прыть.

Он с хорошим запасом перелетел участок пола, поглотивший его приятеля, приземлился с глухим шлепком и, торжествующе улыбаясь, оглянулся на спутников. В следующее мгновение пол под ним начал проваливаться. Юноша пытался ухватиться за каменный край, но ловкости ему не хватило, и он с воплем скрылся из глаз. Каменная плита с тяжелым стуком встала на место...

И вновь послышался скрежет, сопровождаемый жуткими воплями. Конан и остальные отчаянно налегали на веревку, но вытянуть ее не удавалось. Когда крики утихли, веревка неожиданно подалась. Конец ее был измочален и перетерт.

Осгар протолкался вперед, вполголоса матерясь.

– Другие же здесь проходили! – принялся увещевать его Исайаб. – Значит, должен быть какой-то способ обезопасить себя от ловушек!.. – Тут козлобородый шемит внезапно умолк и только смотрел на Конана, который как раз стаскивал свой обтрепанный бурнус.

– Что значит наш брат северянин!.. – радостно заорал Осгар. – Не думает приходить в отчаяние от пары мелких неудач!.. – И он одобрительно хлопнул Конана по плечу. – Спорим, что у киммерийца получится? А, Исайаб?..

– По-моему, он делает глупость, – пробормотал шемит.

Конан обвязался поперек тела веревкой и сунул под нее свой ломик. Потом прижался лопатками к одной стене коридора, а ногами уперся в другую. Подошвы сандалий заскрипели по раскрашенной штукатурке.

Расклинившись таким образом между стенами, киммериец дюйм за дюймом пополз боком, минуя опрокидывающуюся плиту. Сперва он переставлял ноги, потом, действуя локтями, ерзал спиной. Пока сохранялся нажим, упасть ему не грозило.

Когда он одолел первую плиту, сзади послышался одобрительный ропот. Жители равнин никогда еще не видали подобного приема.

Конану, с его-то ростом, было тесновато в узком тоннеле – он бы предпочел, чтобы коридор был немного пошире. К тому же гипс то и дело обваливался из-под ног, того гляди поскользнешься. Перебираясь через вторую щель между каменными плитами, он почувствовал, что устал. Действительно, глупо было заниматься подобными штучками, не придя в себя как следует после пытки жарой и жаждой в пустыне...

Он заторопился дальше, ибо двигаться вперед было не намного тяжелее, чем висеть на одном месте. Сухожилия под коленями казались ему раскаленными проволоками, ноги готовы были обмякнуть. Конан позволил себе взгляд вниз и пришел к выводу, что, наверное, уже преодолел двойную ловушку. Спустив вниз одну ногу, он осторожно поставил ее на пол. Пол выдержал. Тогда Конан осторожно встал на обе ноги. Исцарапанный, обессиленный, он смог только кивнуть в ответ на дружные вопли восторга, донесшиеся с той стороны.

Вновь обретя способность стоять на ногах, он перетащил к себе с помощью веревки достаточно деревяшек и клиньев, чтобы натянуть опорный канат. С другой стороны работа шла под наблюдением Исайаба. Когда все было готово, отряд начал переправу. Люди шли по канату, натянутому над полом, придерживаясь за стены руками. Осгар уговаривал Зефрити остаться здесь и подождать их возвращения, но девушка отказалась. Она перебежала по канату куда легче и, конечно, намного грациозней любого из мужчин.

Когда переправили факелы, стало видно, что немного дальше коридор расширялся, превращаясь в галерею, обрамленную резными колоннами. Один из уцелевших шемитов, невысокий, мускулистый парнишка с золотым колечком, поблескивавшим в ухе, отправился было вперед на разведку, но Осгар отозвал его обратно, со всей строгостью напомнив, что впереди могли таиться ловушки еще похуже падающих плит.

– Нашел времечко предупреждать!.. – шепнул Конан Исайабу. – По-моему, он больше боится самодеятельного воровства, чем каких бы то ни было ловушек...

Исайаб ответил красноречивым взглядом и занялся подтягиванием веревки.

Осгар держал всех при себе, пока не переправились последние, в том числе Фило – смущенный, прячущий глаза. Потом отряд двинулся дальше.

Теперь они шли медленно и были готовы к любым неожиданностям. Конан застал Исайаба за разглядыванием последней по порядку настенной фрески. На этой картине строители усыпальницы расправлялись с пленниками, захваченными на войне. И расправлялись так, что тошно было смотреть. И самое скверное – палачами являлись все те же зеленые твари с мордами крокодилов. Зато жертвы, которых зеленокожие сжигали, рубили и сажали на кол, совершенно определенно были людьми. Настоящими людьми.

– По-видимому, – торопливо проходя мимо картины, тихо сказал Конану Исайаб, – табу, воспрещавшее художникам изображать человека, распространялось только на их собственное племя. Наверное, с их точки зрения, представители иных народов были лишены священных звериных душ...

Чертог, в который они между тем вступили, поражал поистине величественными размерами. Вот только насчет богатств, за которыми они охотились, здесь было как-то не густо. По сторонам высился двойной ряд каменных колонн, высоких, округлых, массивных. Искусные камнерезы придали им вид лотосов с корнями, стеблями и листьями. Среди каменных «побегов» прятались змеи и птицы. Высокие сводчатые стены были ярко раскрашены и снабжены скобами для факелов. И ни тебе набитых золотом саркофагов, ни иных драгоценных принадлежностей погребений, могущих заинтересовать вора! Только пыль и колеблющиеся стены колонн.

– По двое в каждый боковой придел! – распорядился Осгар. – Ищите потайные двери!

И сам начал расхаживать от одной стены к другой, осматривая каменную кладку пристальным взглядом знатока.

Конан с Исайабом остались посередине помещения. Зефрити держалась между ними и теми, кто двигался следом. Она шла легкой, изящной походкой танцовщицы, глаза горели от ужаса и восторга.

Все всматривались и вслушивались самым тщательным образом, но слышали только шорох собственных шагов да потрескивание факелов. Воздух в гробнице был прохладный и затхлый.

– Ага! В конце комнаты что-то есть! – наконец подал голос молодой шемит с кольцом в ухе. – Вижу дверь! А по сторонам ее – две коробки с мумиями!

Надо отдать юноше должное – он не бросился бегом рассматривать свою находку. Он остановился и начал подозрительно осматривать часть покоя, примыкавшую к двери.

Осгар вышел из-за колонны, поднял повыше свой факел и вгляделся в сумерки подземелья. Потом одобрительно хлопнул юношу по плечу.

– Молодец, Азрафель! – сказал он. – Похоже, наши сокровища нас все-таки дождались! Пошли, ты первым выберешь себе награду!

Столь щедрое обещание не заставило Азрафеля утратить душевное равновесие и не принудило его к спешке. Он двинулся вперед так, как считал нужным, – медленно и осторожно.

Подобравшись к дальней стене, они рассмотрели, что она в самом деле обрамляла громадную дверь вроде той, что осталась снаружи. По сторонам виднелись два длинных гроба, поставленных на попа. Эта дверь, как и внешняя, была из бронзы, но, в отличие от нее, изрядно потускнела и обросла зеленью. Особенно пострадали ее края в тех местах, где они соприкасались с каменным косяком. Ярь-медянка наросла здесь толстыми корками, припечатав камень к металлу.

Исайаб толкнул Конана локтем в бок:

– По ту сторону, видно, есть сырость, иначе бронза так не сгнила бы!

– Да... – сказал Конан. – А эти гробы... Не нравятся они мне что-то!

Близнецы-саркофаги были серыми от пыли и плесени. Руки древних скульпторов придали им некоторое сходство с существами, чьи останки сохранялись внутри. И на людей эти существа были похожи не более, чем зеленокожие твари, изображенные на стенах. Достаточно было посмотреть на их удлиненные головы с продолговатыми выпуклостями, которые вполне сошли бы за крокодильи морды, прижатые к груди усопших. При этом, если верить саркофагам, каждая мумия держала в руках дубинку и меч, скрестив их на животе...

Конан и Исайаб были единственными, кого хоть как-то насторожил не вполне обычный облик древних гробов, сильно смахивавших на чудовищных стражей двери. Могильные воры торопливо потыкали пол перед саркофагами, не обнаружили в нем западни и с восторженными криками столпились перед дверью. Фило, позабывший все свои страхи, сбросил с плеч овчинную куртку и обмел ею мусор и пыль с одного из саркофагов. Его усилия были вознаграждены красноватым блеском листового золота и искристой радугой самоцветов. Грабители застонали от предвкушения. Еще через мгновение послышался сухой треск старинного дерева: вся орава вооружилась ломиками и принялась взламывать саркофаги.

– Сперва оттащите-ка их подальше от двери и положите на пол! – властно приказал Осгар. – Нам тоже нужен простор для работы!

Мужчины живо опрокинули гробы на пол и поволокли их прочь. Кое-кто, снедаемый нетерпением, на ходу отдирал золотой лист и выколупывал вделанные в дерево аметисты и бирюзу. Так жадные стервятники копошатся над падалью. Очень скоро взглядам предстали и сами мумии, обмотанные льняными повязками.