Текст книги "Невольные записки"

Общак

В день, когда я заехал в хату (в «Матроске» не говорят: зашел, пришел и т. п., только заехал), в ней уже было 118 человек. Хата большая, не меньше 60 квадратных метров. Не надо удивляться, что хату в 60 квадратных метров, в которой находятся 118 человек, я называю большой. Рассказы о том, что в России на каждого заключенного положено не менее четырех квадратных метров, рассчитаны на сентиментальных старушек из российской глубинки и дебильных депутатов Госдумы…

Описать хату сразу невозможно. Представьте себе переполненный вагон метро в час пик. Представьте, что люди и этом переполненном вагоне раздеты до трусов, что вентиляция не работает, и никогда не работала, что люди не мылись как минимум 10 дней, что 3/4 этих людей курят самые плохие дешевые сигареты и самокрутки из распотрошенных бычков… Теперь прибавьте к этому запах стоящих на дубке 30–40 шленок с оставшимся с утра рыбкиным супом и со щами из кислой капусты. Прибавьте к этому пар десятка закипающих фанычей и, разогреваемых кипятильниками тех же щей и рыбкиного супа. Прибавьте испарения от сохнущих на натянутых через всю хату веревках нескольких десятков простыней, наволочек, носков, трусов и т. д. Представили? Можете смело все это возвести в энную степень, где N – запах из ни на секунду не освобождающейся параши-дальняка.

Я уже не упоминаю о так называемых «естественных» запахах (немытые ноги, гниющие язвы, ртутная мазь, которой обильно смазываются «чесоточники», запах последствий желудочной деятельности от постоянного употребления полупропеченного черного хлеба).

И в такой камере-вагоне люди ЖИВУТ от грех месяцев до четырех с половиной лет. Постоянный гул, возгласы, крики. В хате, как я уже говорил, вместе со мной в этот день 119 человек. И это в Москве, в столице, где все на виду… А представляете, что творится в глубинке?

Зайдя в хату, я попытался закурить. Ко мне сразу потянулось несколько рук. Я раздал оставшиеся у меня полпачки «Примы» и вытащил коробок спичек. Чиркнул, спичка зашипела и погасла. Кислорода для горения не хватает. Прикурить можно только друг у друга, или от «затаренной» (заныканной, спрятанной) зажигалки.

(В «Матроске» почему-то запрещено иметь зажигалку, хотя в той же «Бутырке» они разрешены).

Справа от тормозов огороженный занавеской угол – общак. Это – то место (полтора – два квадратных метра), где можно «приколоться по делу» (поговорить о чем-то секретном, серьезном), «разобрать и убить рамсы» (решить и погасить возникающие разногласия), получить с кого-то (получить проигрыши либо надавать «по ушам» за какой-то косяк).

Здесь же, на этом общаке, принимают вновь прибывших в хату. Объясняют, что к чему, помогают, – т. е. дают то, чего у человека нет: мыло, зубную щетку, сигареты, чай и г.д.

Откуда все это берется? От тех же отчислений в общак каждого, с каждой полученной дачки, кабана, ларька.

Общак – самый чистый, самый «проветриваемый» (два вентилятора), самый благоустроенный и относительно спокойный угол хаты.

(Позднее я «оккупировал» его, прописавшись там почти постоянно. Умельцы сшили мне из пустых сигаретных пачек несколько полок, на них я устроил «библиотеку» – художественная и юридическая литература и т. п. Здесь же я постоянно что-то писал – жалобы, заявления, стихи. Здесь же пишу, а вернее диктую (у меня ужасный почерк), эти записки своему сокамернику и товарищу Диме Харитонову.)

Отступление

О библиотечке стоит сказать отдельно. Нигде, кроме тюрьмы, нет такого полярного отношения к книге. Часть людей относится к ней более чем трепетно, другие видят в ней только «дальнячку» (туалетную бумагу) и «тарочку» (бумагу для самокруток). При мне двоих чуть не убили за то, что, взяв на время книгу с общака, вырвали пару страниц на дальнячку…

Интересен подбор книг: от Канта, Юнга и Ницше до Марининой и ей подобных. От неплохого подбора юридических справочников и кодексов до учебников по психологии и дианетике. Книги попадают в хату через адвокатов и с помощью «ног» (через вертухаев). Иногда – посылками (бандеролями). Что-то можно найти и в тюремной библиотеке. Наиболее востребуемая в хате литература: библии, сонники, книжки о магии и гаданиях, гороскопы – все, что связано с грядущей судьбой. Все остальное (за исключением детективов) читается вместе с кем-то из тех, кто может объяснить и прокомментировать прочитанное. Мне пришлось по несколько раз «прочесть» и на разных уровнях объяснять того же Канта, Юнга, Ницше и т. д.

Итак, я продолжаю. Меня подтянули на общак, мы поговорили, и я разделил нижнюю шконку (привилегированное положение в хате) с человеком, о судьбе которого я напишу, когда-нибудь, отдельно.

Я буду описывать «картинки» нашей жизни в хате 142.

Купание (мытье) на дальняке

Купание в хате на дальняке – привилегия немногих. В основном это смотрящий, братва и некоторые прочие (за «особые заслуги перед хатой»). Общая банька – тема отдельной картинки.

Стировые (несколько человек, которые за «грев» стирают на всех в хате) готовят для тебя три – четыре большие ведра с водой. Половые (еще парочка человек, которые дважды в день должны вымыть пол в хате) устраивают «плотину» (плотина – барьер из всех возможных половых тряпок, препятствующий проникновению воды из дальняка в хату). Один из половых дежурит у дальняка во время купания, на всякий случай – вдруг прорвет плотину.

Берешь с собой мыло, мочалку, большой фаныч и заходишь на дальняк. Задача – не только искупаться, но и сделать это как можно быстрее (за 15–20 минут, очередь «страждущих» не менее 20–25 человек), стараясь при этом помыться поаккуратней, не особенно брызгаясь и разливая воду. Обязательно нужно оставить резервный фаныч, чтобы смыть после себя мыло с дальняка.

Зато потом – чистое белье и тот никому, кроме зека, не понятный кайф чистого первые пару часов тела. Грязное белье – стирщикам, а гарсон (шнырь допущенный к «телевизору» – шкафу с продуктами) уже приготовил для тебя фаныч с купчиком. Я – привилегированный, счастливый обладатель персональной шконки, через пару недель после заезда в хату меняю белье и блаженно растягиваюсь на ней. Это – самые счастливые часы во все время моего пребывания на общаке.

Баня общая

Происходит это так: в тормоза колотит вертухай и кричит: «Банька!». Хата начинает судорожно собираться в баню. Суета – непередаваемая! Надо суметь отыскать свой баул, вытащить свежее белье, приготовить мыло и мочалку (тем, у кого они есть, а тем, у кого нет, надо скооперироваться с обладателями этой роскоши), все это запихнуть в какой-то пакет или связать узлом в полотенце.

Прошу учесть, что при этом каждый постоянно задевает кого-то локтем, так как устоявшееся жизненное пространство резко уменьшается. Наконец «раскоциваются тормоза» и хата вываливается на продол. Нас пересчитывают, и орава в 90–100 человек бегом спускается с нашего пятого этажа на первый в баньку. (Остальные, те, кто купаются в хате, остаются. Остаются еще и те, кому предстоит, пользуясь возможностью, тщательно промыть полы, ракушку, дальняк.)

Предбанник – узкое длинное помещение с вешалками-гвоздями на стене. Уже в предбаннике воды по щиколотку. Цепляем на гвозди свои вещи и, захватив мыло с мочалкой, входим в саму баню. Самое главное – занять место у соска (душа) и не уронить мыло, потому что, уронив его уже в воду, которой здесь еще больше, чем в предбаннике, найти мыло невозможно.

На один сосок приходится по пять – семь человек. Мылимся одновременно, смываемся – по очереди. Но самое главное – горячая вода, душ и относительно мытое тело. Носков никто не снимает. Моемся и одеваемся в носках. Потому что подцепить грибок ничего не стоит. Многие для страховки (далеко не лишнее) надевают на ноги полиэтиленовые пакеты. Но все равно, несмотря на все эти предосторожности, два – три человека после каждой бани обязательно зацепят или грибок, или чесотку.

В дверь уже колотится банщик – наше время истекло. На всю баньку, на всех нас выделяется от 15 до 25 минут.

На ходу вытираясь, тянемся наверх, в хату. День прошел не даром.

Пища и праздничные рецепты

В 5.30 утра приносят хлеб и, если есть, сахар. (Сейчас середина января, а последний раз сахар давали в начале августа.) Хлеб почти несъедобен, пресный, крошащийся. Буханка делится на двоих, в среднем по 400 граммов.

В 6.30 приносят завтрак – рыбкин суп. Это варево из полугнилого рыбного лома. Сорт рыбы не удавалось определить еще никому. На воле такой не бывает. Заправлен этот суп или пшенкой, или сечкой. Есть его можно, только пока он теплый. А поскольку часть семьи всегда спит (спят по очереди), то несколько порций остаются невостребованными. Но в хате ничего не пропадает. Вот два самых популярных блюда, которые делают из рыбкиного супа:

1. «Паштет» – жидкость сливается, вылавливаются все кусочки рыбы и тщательно промываются под водой из ракушки. Затем нужно отделить все кости. В итоге остается сухой остаток – одна-полторы столовые ложки рыбной массы. Мелко шинкуется (мойкой или заточкой) зубок чеснока, чуть-чуть лука, добавляется соль, и все это тщательно перемешивается с рыбой. Получается своеобразный «паштет», который можно намазать на хлеб.

2. «Котлеты» – это рецепт для избранных, тех, кто допущен до плитки (протащенная с помощью «ног» электроспираль утапливается в специально выдолбленные в полу канавки и подключается к розетке) и сковородки. Первоначальная процедура приготовления рыбы – та же, что и в приготовлении паштета. Фанычем в шленке растираются сухари из высушенного на батарее пайкового хлеба. Рыба, сухари, мелко нашинкованный лук и чеснок тщательно перемешиваются, лепятся небольшие котлетки и обжариваются на сковородке. Из трех шленок супа можно сварганить 5–6 котлеток, размером в половину спичечного коробка и толщиной в две спички.

Между 12 и 13.30 приносят обед. За полтора года моего пребывания здесь вариантов было немного: на первое – щи из кислой капусты, щи из свежей капусты, те же самые щи, но подкрашенные свеклой, – борщ, супы из пшенки, сечки и – крайне редко – из перловки.

Второе – то же самое, что и на первое, но с меньшим количеством воды. Иногда – полупюре из полугнилой картошки. Иногда попадаются кусочки соевого мяса, в среднем 30–50 г в неделю. О положенных 100 г мяса в день говорить и читать в «Правилах внутреннего распорядка» без смеха невозможно. Но и из этой баланды можно сделать вполне съедобные блюда. Вот несколько наиболее популярных в «Матроске» рецептов.

Каши:

Второе (пшено, сечка, перловка) тщательно промывается водой. В промытое сырье добавляется (в зависимости от наличия) сгущенка, немного кипятка, чайная ложка сливочного масла, немного изюма и других сухофруктов. Получается сладкая каша. Можно вместо сгущенки и сухофруктов добавить измельченный бульонный кубик, кетчуп, соль, перец, мелко нашинкованный лук и чеснок – тоже вполне съедобно.

От 17 до 18 привозят ужин. Как правило, это повтор второго блюда. Технология облагораживания блюда такая же.

При получении кабана (он же – дачка, т. е. передача) или в чей-то день рождения – праздничный стол.

Торт:

Фанычем в шленке растираются сухое печение, орехи (если они были в кабане), добавляются сгущенка, какао. Все это тщательно перемешивается. Из пустых сигаретных пачек склеивается что-то вроде противня, который изнутри обклеивается фольгой из тех же пачек или полиэтиленом из старых кульков. В этот противень выкладывается масса будущего торта. Выравнивается веслом и украшается сверху измельченными конфетами, сухофруктами, орехами. С полученного в кабане сыра (голландского, российского) снимается предохранительный слой парафина и из него лепится свеча. В качестве фитиля можно использовать скрученные нитки из расплетенных носков или свитеров. Эта свеча укрепляется в центре торта, зажигается, и готовый праздничный торт выставляется на «поляну». Едят его ложками.

Салаты:

Все имеющиеся (пришедшие в кабане) фрукты мелко шинкуются, добавляется несколько ложек меда (при наличии), перемешивается – блюдо готово. По такому же принципу (естественно, без меда) готовятся овощные салаты.

Но такую роскошь, как торт или салат, можно позволить себе не чаще двух – трех раз в год. Обычно приходящие в кабане сладкое и фрукты стараются растянуть хотя бы на неделю.

Самое популярное блюдо на «Матроске» – это «рандолики» (гренки). Это когда обычный пайковый хлеб густо просаливается и жарится на сковородке на обычном растительном масле (если есть), или на застывшем комбижире, который образуется через полчаса на поверхности любой каши.

Хичкоку и не снилось… (Документальные зарисовки из жизни и быта общака)

Этим летом (1999 г.) в июне – августе температура в Москве поднималась до 35 градусов (по Цельсию). Газеты писали, что в городе отмечались случаи тепловых ударов, инфарктов и т. д.

Средняя температура в хате на общаке поднималась до 55–60 градусов. Хочу еще раз напомнить, что на площади 60 квадратных метров (это – в лучшем случае) годами живут от 90 до 130 человек.

Простое деление квадратных метров на людей говорит только о некомпетентности тех, кто это делает. Средняя площадь одной шконки 1,5 кв.м. Шконки стоят в два яруса. Следовательно, 14 шконок (нижний ярус) занимают 14 × 1,5 = 21 кв.м. На дубок приходится 3 кв. м, на дальняк еще 1,5–2 кв.м. Итого, из этих 60 кв.м. – около 30 занято «мебелью» (шконки, дальняк, дубок, «телевизор» – шкаф для продуктов, полочки).

В камере на день написания этих заметок живут 119 человек. 28 из них, постоянно сменяясь, находятся на шконках, в любой момент кто-то один обязательно на дальняке. Итого, оставшееся пространство в 30 квадратных метров приходится на 90 человек, то есть получается около 0,3 квадратных метра на одного человека.

Сидеть не на чем, для «сидения» просто не хватает места. Люди стоят практически вплотную друг к другу по 15–18 часов в сутки. И это в помещении, в котором из-за отсутствия кислорода не горит спичка, при температуре около 60 градусов.

Еще раз напоминаю, что при этом постоянно работают пять – шесть кипятильников, курят не менее 70 человек одновременно, на протянутых через всю хату веревках сушится не менее 100 единиц белья.

Простыни и матрацы пропитаны потом и никогда не высыхают (место вставшего мгновенно занимается очередником). В этой обстановке любая царапина, любой прыщик в течение нескольких часов превращается в расчесанную язву, не заживающую месяцами.

У 80 % от постоянного стояния ноги отекают и опухают невообразимо. На тараканов, клопов и вшей внимание просто не обращается.

Но это только одна, физическая сторона вопроса. Есть еще и другая. Люди раздражены до последнею предела. Каждое прикосновение одного потного горячего тела к другому такому же (а не прикасаться в подобной тесноте невозможно) подобно удару током. Взрыв, ругань, конфликт. Какие «ужастики» Хичкока и Спилберга идут в сравнение с обстановкой общака «Матроски»?!

Я провел в этих условиях 1,5 года. Со мной было несколько человек, которые «жили» в этой хате от 3 до 4,5 лет.

Школа выживания (Маленькие хитрости общака)

Мало какое животное выжило бы в подобных условиях постоянной, месяцами и годами продолжающейся пытки. Физической, психологической, моральной.

И как бы ни было плохо, вы все время ожидаете еще худшего… Любое животное давно сдохло бы. Но человек несет на себе «проклятие выносливости», человек выносит на удивление много, человек умеет приспосабливаться. Вот о некоторых «приспособлениях», помогающих выжить в хате, я и расскажу.

Парашют

От решки под острым углом к нижней шконке натягивается сшитый из простыней полог, таким образом, чтобы направить поток воздуха из окна на две – три нижние шконки. У основания парашюта, т. е. у решки, привязывается вентилятор, который гонит воздух под парашют, а второй вентилятор (поменьше), так называемый «вытяжной», сквозь дыру (окно) в простыне прогоняет его дальше в хату.

Вентиляторы

Любыми путями в хату затягиваются маленькие вентиляторы, которые привязываются в любом доступном месте, куда можно протянуть провода. (Вся хата в настоящей паутине из веревок и проводов.) Вентилятор ничего не охлаждает и несет скорее психологическую функцию, чем реально что-то освежает.

Кстати, о вентиляторах. Об этом мало кто знает, но об этом должны знать все!!!

В каждой хате на общаке над тормозами имеются вентиляционные отверстия (35 × 35 кв. см). Недавно, выселив на 2 дня всю хату на сборку, тюремщики «зарешетили» с двух сторон вентиляционные отверстия, поставив между решетками мощный промышленный вентилятор, загоняющий воздух с продола. А на продоле нет ни одного окна!

Целям вентиляции это нововведение не служит, и служить не может. Но зато при малейшем волнении можно нагнетать в хату «черемуху» или другой газ.

Купание на прогулке

Прогулка – это, пожалуй, единственное, что строго соблюдается и выдерживается в «Матроске». Нас выводят после обеда (в 13–14 часов), и гуляем мы от 40 минут до 1 часа. Правда, выходят далеко не все – примерно половина. Кто-то спит, кто-то ест, кто-то специально остается, чтобы, воспользовавшись ситуацией, спокойно написать жалобу, заявление, подготовиться к суду…

Те, кто выходит на прогулку, пытаются ее использовать на 100 %. Часть «качается» (отжимается, приседает – ликвидирует гиподинамию), многие, если прогулка летом, купаются. Вся имеющаяся в хате тара (тазики, ведра, пустые пластиковые бутылки, полуторалитровые фанычи – «чифирбаки») наполняется водой доверху и осторожно, чтобы не расплескать, поднимается в прогулочный дворик.

Время от времени вертухаи запрещают это делать (в зависимости от смены и от настроения), вопрос обычно решается с помощью двух – трех пачек сигарет, плитки шоколада и т. п. В дворике (6 X 6 кв. м) для купальщиков выделяется отдельный угол, в котором они с наслаждением, экономя каждую каплю, пытаются смыть пот и грязь, осевшие на тело за прошедшую ночь. Купание на дворике – единственное светлое пятно на фоне черного тюремного дня.

Дорога и все, что с ней связано

Дорога – это общетюремная система, которая строится и совершенствуется годами. Ее задача – поддерживать максимально возможную и надежную связь между всеми хатами и корпусами Централа.

В «Матроске» есть свои «регионы» и своя «периферия»: общак, большой спец, малый спец, больничка, тубонар (блок для туберкулезных), хроника, карцер.

Расстояние между этими объектами-«регионами» – от пары метров (между хатами) до километра (между корпусами). Ежедневно по этим дорогам проходит до тысячи «маляв» и «грузов» с различным наполнением.

Как все происходит? Допустим, что мой знакомый, земляк, подельник, находится где-то на Централе. Я не знаю где. А мне необходимо с ним связаться, обменяться информацией. Для этого дорога пишет «поисковую».

Пишут ее только на материи (кусок светлой гладкой ткани). Для этой цели используется кусок белой простыни. Ткань, а не бумага, нужна для того, чтобы поисковая не порвалась, так как ей предстоит пройти почти все хаты Централа.

Текст на этой «поисковой» о том, что такой-то человек разыскивает такого-то человека и просит «дорожников» (два-три человека ответственных за прохождение маляв и грузов по дороге) по всем хатам сообщить, имеется ли такой-то в их хате. Получив «поисковую», дорога делает отметку о проходе через хату и о наличии либо об отсутствии этого человека. Как только человек обнаружен в какой-то хате, дорога отмечает это в поисковой и дальше поисковая не идет, а возвращается обратно в хату человеку, который ее отправил.

Узнав, в какой хате находится человек, который мне нужен, я пишу ему маляву. Если у меня есть чем «подогреть» человека (сигареты, чай, сахар, конфеты), то я пакую все это в бумагу или полиэтилен, туго закручиваю нитками и вместе с М. (малявой) и сопроводом передаю дороге для отправки. При этом я пишу сопровод. Подготовив таким образом «почту», я передаю ее дорожникам.

Примечание: Мне удалось пронести образец такого «сопровода» через все шмоны, пересылки, этапы. Его и демонстрирую всем неравнодушным в качестве одной из иллюстраций.

Пути отправки «почты» – различны. Через решку, с помощью «коней», через «баланду» (баландеру – человеку с «рабочки» развозящему баланду по хатам передается во время раздачи баланды пакет, в котором М. и грузы), с помощью «ног» (через вертухаев). Это в том случае, когда почта идет на другие корпуса.

За все нужно платить. Баландеру две-три пачки сигарет (в среднем – два-три раза в неделю). «Ноги» стоят дороже. В зависимости от объема груза и количества М., от срочности и т. п. «ноги» берут за каждую доставку не менее 100 руб. или что-то из вещей: хорошие, мало ношеные перчатки, дорогую авторучку или зажигалку и т. п.

М. и грузы, направляемые в «воровские» хаты, т. е. в хаты, в которых сидит кто-то из воров или авторитетов, идут «по зеленой», т. е. в первую очередь и под особым контролем. В каждой хате у дорожников есть специальная тетрадка, в которой «точкуется» (отмечается, записывается) каждая прошедшая М. или груз. От кого, куда, в какое время она прошла через хату.

Таким образом, всегда можно определить, где могла произойти задержка или пропажа М. или груза. Надо отметить, что подобное происходит крайне редко, так как за пропажу М. или груза с дорожника «спрашивают» и «получают» крайне строго и сурово. Поэтому почта и связь на Централе работают не в пример лучше и надежнее, чем Министерство связи на воле.

Но в жизни все возможно… Если вдруг во время приема или передачи М или «коня», в хату неожиданно врывается «резерв» (маски-шоу), то в первую очередь, не думая о собственной безопасности, дорога, да и вся хата, должна «загасить» полученные и отправленные М. любым способом!!! «Запал» М. – серьезнейшее ЧП.

Почта с момента отправки может идти до адресата от одного дня до недели,) и зависит от расстояния и ситуации. Есть хаты, расположенные в глухих углах Централа (от 401 до 412), куда ноги приходят только за особую плату. Естественно, что туда и оттуда почта идет намного дольше. Я достаточно долго пробыл в хате 410 и испытал все прелести подобной «информационной заморозки», когда любая М. идет на общак не менее недели. И столько же – обратно…

Чтобы подробно рассказать обо всех возможных путях переброски М. на Централе – нужна целая брошюра. Опыт приобретается годами, шлифуется на всех видах «запалов», передается друг другу.

Естественно, что имеется связь между СИЗО и ИК (зоной). «Матроска», «Бутырка», «Кошкин дом» (женский СИЗО № 6), «Малолетка» (СИЗО № 5) и т. п. Связь в этом случае – в основном через «судовых», т. е. через тех, кто ездит на суд.