Текст книги "Толпа и стадо"

В эпоху Великой французской революции и наполеоновских войн можно было ожидать, что паники в войсках, одушевленных революционными и империалистическими идеями, буду случаться реже. Однако исследование не подтверждает этого. Vouviliers[50]50
  Симанский П.Н. Паника в войсках. – М.: Гос. изд. военной литературы, 1929. – 182 с.


[Закрыть] насчитал во французской армии в 1792-1815 годах 300 случаев паники.

Как мы видим, паническое состояние людей во время войны и турбулентных социальных событий может продолжаться несколько дней. Уже покинув поле боя, удалившись от тех стимулов, что стали первопричиной, солдаты продолжают бежать, преодолевают всяческие препятствия, причем мало заботятся о своей безопасности. У животных, случается, мы тоже наблюдаем сохранение страха и часы и дни. Мало того, страх на определенный стимул (обстановку, в которой случился испуг) может закрепиться на всю жизнь.

Замечено, что, слегка успокоившись, люди начинают реагировать на поведение других людей – бегут вместе с ними или останавливаются и осматриваются, пытаются оценить опасность. В этой второй фазе бегства поведением людей уже можно манипулировать, например, возглавить бегущую колонну солдат, повести ее вновь в атаку или остановить.

Реакция людей и животных на ужасающий стимул различается в зависимости от специфических для вида, для отдельной популяции или отдельного индивида особенностей. Даже виды жертвы, такие как северные олени, способны под влиянием личного опыта становится агрессивными. На Шпицбергене, где олени привыкают кормиться на помойках, вылизывать мочевые пятна, они мало боятся людей и, случается, атакуют.

Волки, как правило, убегают от людей. Однако в особых обстоятельствах (во время войн, например), когда они встречаются только с женщинами и детьми, хищники наглеют, приобретают опыт успешной охоты на людей, уже не уступают им дороги.

Бегство солдат, вообще, людей, подвергшихся внезапной атаке, лишь в первые мгновения бывает «врассыпную», от места испуга. В следующие минуты и люди, и животные уже бегут в соответствии с сохранившимся в сознании планом действий. Солдаты в панике не бегут врагу навстречу, звери и люди предпочитают двигаться в том же направлении, что до происшествия.

Паника среди людей и животных нередко нарушает их социальные связи (с командиром, с родственниками), но не меняет генетически закрепленной социальности. Ни человек, ни олень, ни овца не становятся видом, ведущим одиночный образ жизни. Такое случается лишь в специальных случаях – смертельное ранение, глубокая старость. Солдаты бегут толпами, неорганизованными, «потеряв голову», но все же не врассыпную.

Нарушение социальных связей, утрата социально принятых норм – давно известные особенности паники. Как заметил историк, римляне, бежавшие от врагов в битве при Аллии, даже по прошествии времени не известили Рим о случившемся поражении, их не волновало, что враги захватят город и их близких врасплох.

Глава 2. Свойства паники

Этапы панических состояний

При всем разнообразии условий, в которых возникает паника, и с учетом того, как по-разному паника проявляется у людей и животных, мы можем наметить две фазы развития панического поведения: 1) старт-реакцию, 2) паническое поведение с элементами ориентации на окружающие стимулы и имеющийся опыт. По прошествии некоторого времени, когда старт-реакция ослабнет, включаются элементы рассудочной деятельности, взаимодействия с соседями, попытки обнаружить опасность, следовать примеру лидеров (вожаков). Вторая фаза паники может продолжаться очень долго, даже сутки.

Внезапное воздействие вызывает старт-реакцию, люди, как минимум, вздрагивают, а если воздействие интенсивно – бросаются прочь, не разбирая дороги. Именно в такие мгновения люди, случается, выбрасываются из окон (при землетрясениях), бросаются в укрытие с такой скоростью, что калечат себя. К животным мы применяем термин «шараханье». Стадные животные затем собираются в плотную массу. Одиночные животные бросаются врассыпную. Норные животные прячутся в убежище. Именно в эти первые мгновения проявляются физиологические реакции, вроде учащенного сердцебиения, учащения дыхания, повышается потенциал бедренной мышцы, что, по мнению А. Слонима, соответствует готовности к бегству[51]51
  Слоним А.Д. Экологическая физиология животных. – М.: Высшая школа, 1971. – 448 с.


[Закрыть].

Старт-реакция стадных животных заставляет их собираться в плотную массу, тогда как животные, ведущие одиночный образ жизни, бросаются врассыпную.

Когда завершается фаза старт-реакции и люди начинают осознавать и рационально воспринимать ситуацию, они выбирают направление от места катастрофы, от объекта вероятной опасности. Замечено, что, слегка успокоившись, люди начинают реагировать на поведение других людей – бегут вместе с ними или останавливаются и осматриваются, пытаются оценить опасность. В этой второй фазе бегства поведением людей уже можно манипулировать, например, возглавить бегущую колонну солдат, повести ее вновь в атаку или остановить.

Сценарии поведения

И у людей, и у животных имеются некоторые сценарии действий, которые можно предсказать заранее. Для охваченной паникой толпы безопасным может быть место, находящиеся за опасным местом (например, при пожаре – это выход из зала), и тогда бегство будет направлено к источнику опасности, а не от него. Люди будут пытаться прорваться сквозь стену огня. Домохозяйки, выбегавшие из дома, где взорвался газ, использовали выход, которым они привыкли пользоваться, а не ближайший и более безопасный[52]52
  Quaranielli E.L. The nature and conditions of panic // American j. of sociology. – 1954. – Vol. 60, N 3. – P. 267–275.


[Закрыть].

Даже в последние мгновения перед смертью люди чувствуют ответственность за свое дело, за победу в бою. Во многих военных мемуарах вспоминается, что смертельно раненые бойцы хотели узнать, удалась ли атака, достигнута ли цель, удалось ли отбить врага.

Множество примеров паник в мирное и военное время свидетельствует, что существует высокая вероятность того, что испуганные люди будут действовать одинаково, побегут в одну сторону.

Животные направляются в сторону убежища, каковым может быть и ущелье с непреодолимыми для хищников обрывистыми склонами, и лес, куда стремятся спрятаться лесные животные. Взрослые лоси-самцы держатся своего участка даже во время охоты на них, слыша, как приближается цепь загонщиков.

Среди животных существуют две группы видов. Социальные виды, живущие группами, бегут все в одном направлении. Если группа велика (сотни животных), может быть бегство в двух и более направлениях, вслед за теми, кто первыми выскочил из стада и стал вожаком. Другая группа видов, те, что ведут одиночный, обычно территориальный образ жизни, при испуге рассыпается в разные стороны[53]53
  Баскин Л.М. Поведение копытных животных. – М.: Наука, 1976. – 296 с.


[Закрыть].

Canter [et al.] (1989)[54]54
  Canter D., Comber M., Uzzel D. Football in its place. – London: Routledge, 1989.


[Закрыть] пишут, что во время катастрофы на футбольном стадионе люди сомневались – бежать от огня через футбольное поле или воспользоваться служебным выходом. Запреты, знакомые им в рутинных условиях, продолжали действовать и в угрожающей ситуации.

Как мы знаем, во всех учреждениях на видном месте висят планы эвакуации людей из помещений, а также правила поведения в случае пожара. Большинство из нас были пассажирами самолетов, и мы помним, как с докучливой серьезностью бортпроводники демонстрируют правила поведения при внештатной ситуации и при необходимости срочно покинуть самолет. Помогают ли эти правила и демонстрации людям в случае опасности?

В условиях смертельной угрозы люди сомневаются, нужно ли нарушать правила, даже если к этому их принуждают ответственные за эвакуацию. Как показали исследования, люди действительно помнят о предписанных им путях бегства из помещений, пытаются соблюдать правила, которые им регулярно повторяют. Однако нередко случается, что эти пути к спасению и спасительное поведение оказываются неработающими. Например, пламя может охватить запасные выходы, а промедление при покидании самолета может оказаться фатальным.

Подобные ситуации напоминают поведение стадных животных, пытающихся прорваться сквозь цепь стрелков или мимо волчьей стаи, лишь бы следовать своим натуральным реакциям – бежать на ветер, вверх по склону, следовать за вожаком и т. п.

Сходную «суперзаботу» о следовании инструкциям демонстрировали при пожаре в «Beverley Hills Super Club» официантки – они были озабочены эвакуацией только тех людей, что сидели за столиками, закрепленными за ними[55]55
  Cornwell B. Bonded Fatalities: Relational and Ecological Dimensions of a Fire Evacuation // The Sociological Quarterly. – 2003. – Vol. 44. – P. 617–638.


[Закрыть].

Из расспросов очевидцев пожара в Лондоне на станции метро King’s Cross[56]56
  Donald, Canter, 1992. Ibid.


[Закрыть] исследователи выяснили, что даже в состоянии паники люди ориентировались на одного из своих более сильных родственников, и, в результате, погибали с большей вероятностью, чем если бы они спасались самостоятельно.

Условия возникновения паники

Исследователи расспрашивали жертв трагических происшествий – что они чувствовали, о чем думали. Люди рассказывали, что у них доминировало ощущение невозможности избежать, предотвратить надвигающуюся угрозу. Это чувство беспомощности становилось причиной панического бегства. Один из пострадавших рассказывал: «Я не мог ни о чем думать, кроме бегства прочь. Я соскочил с постели и бросился к двери, думая лишь о том, что мне нужно бежать, я оказался в ловушке».

Ощущение беспомощности возникает от невозможности взять ситуацию под контроль, а не от невозможности убежать. Очень часто ощущение беспомощности усиливается, если окружающие люди тоже демонстрируют беспомощность, кричат, страдают от ран. Тогда паника становится более вероятной.

Мысль о попадании в ловушку повторяется в свидетельствах очевидцев много раз: «Я был в ловушке. Я не знал, куда бежать!». Паника возникала именно от ощущения попадания в ловушку, не от реальной обстановки. Шахтеры, оказавшиеся в туннеле, проход по которому был завален, не паниковали, как только убеждались, что имеют достаточно воздуха. Они ждали, пока их освободят.

При взрыве на заводе несколько рабочих запаниковали. Впоследствии они объясняли это тем, что цементная пыль в воздухе напоминала дым. «Мы думали, что все здание охвачено пламенем». Как видим, их пугали возможные дальнейшие события, а не то, что они оказались в ловушке.

Паника возникает легче, когда люди предрасположены, предупреждены, чувствуют вероятность ситуации, когда они интерпретируют поведение других членов коллектива как сигнал к возможным событиям. Одно из наиболее частых условий возникновения паники – предощущение в группе или в обществе надвигающихся ужасных событий. Частое возникновение паники именно на пожарах связано с пониманием, что пожар в переполненном людьми помещении очень опасен. Случается, что отказ от участия в таком сборище, попытка уйти порождает панику в остальных людях, воспринимающих поведение уходящего как сигнал о надвигающейся катастрофе.

Рис. 8. Самолет упал на жилой квартал в Индонезии 30 июня 2015 года. Интернет

Quarantelli приводит интервью со свидетелем падения самолета на город. «Мне казалось, что самолет падает прямо на меня. Я бежал как испуганный кролик по улице. Я бросил мою тележку. Я был напуган. Эта штука падала как факел. Она взорвалась. Все, что я думал, было, что это огромный шар, наполненный бензином, несущийся мне на голову, и я должен бежать, чтобы убежать от него»[57]57
  Quaranielli. Ibid.


[Закрыть] (рис. 8).

Основные свойства паники

Бегство – наиболее заметная черта среди проявлений паники. Но бегство не обязательно проявляется именно как действительно физическое бегство. Это может быть «бегство» на автомобиле, на лошади, человек может ползти от опасности, карабкаться на дерево или вверх по склону, плыть, грести на лодке, копать землю и т. п. У современных людей бегство проявляется уже не только как обычный биологический акт, но как сложная форма поведения, включающая сложные навыки.

Паническое поведение отлично от поведения отчаяния, когда человек бьется головой о стенку, а животное предпринимает хаотические попытки вырваться из западни или зубов хищника. Как мы знаем, у животных наблюдается не только бегство, но и затаивание, нередко принимающее форму кататонического состояния, своего рода психологического паралича. Затаивание нередко оказывается более выгодной стратегией при избегании опасности. У некоторых видов животных затаивание столь натурально имитирует смерть, что хищники оставляют такое животное в покое. Так, в частности, ведут себя енотовидные собаки, живущие с 1930-х годов в лесах Европы. Охотники с изумлением рассказывали про встречи с ними: зверек был «совсем как мертвый», его можно было поднимать за хвост и бросать. Когда же охотник шел прочь, животное вдруг оживало и убегало прочь.

Паника – адаптивна и рациональна?

Паника ни рациональна, ни иррациональна, по мнению Quarantelli[58]58
  Quarantelli E.L. The Nature and Conditions of Panic American // Journal of Sociology. – 1954. – Vol. 60, N 3. – P. 272.


[Закрыть], к этому явлению неприменимы такие категории. Как от человека, которому оторвало голову, невозможно ожидать бегства или иного поведения, чем соответствующего поведению (позе) мертвого, так и паника относится к другому типу явлений. Quarantelli[59]59
  Quarantelli E.L. The Nature and Conditions of Panic American // Journal of Sociology. – 1954. – Vol. 60, N 3. – P. 272.


[Закрыть] предлагает определять панику как острую реакцию испуга, при которой теряется самоконтроль, и за которой следует асоциальное и нерациональное поведение.

Выжившие во время катастроф обычно объясняют свое поведение как внутренне рациональное, как серию интуитивных действий, чтобы спастись. В контраст этому законодатели, журналисты, инженеры и другие специалисты, работающие в области безопасности массовых скоплений людей, исходят из представлений о некоторых стереотипиях в поведении людей в состоянии паники.

Таким образом, одна из моделей, объясняющих поведение людей в условиях, угрожающих их жизни, основывается на представлениях о внутренней рациональности этого поведения, о серии действий, отвечающих интуитивным намерениям. Противоположная модель, ее можно назвать «моделью панического поведения», представляет некий стандартный образ поведения людей. Вторая модель принята при описаниях катастроф криминалистами, репортерами, а также инженерами, химиками и физиками, которым в работе необходимо иметь представление о поведении людей в условиях опасности[60]60
  Sime J. The concept of panic // Fires and Human Behaviour / Canter D. (ed.). – London: Davis Fulton Publishers, 1990. – P. 204.


[Закрыть].

Если человек уже побывал в критической ситуации и впал в панику, возрастает шанс, что в следующий раз паника снова возникнет. Люди после пожара принюхиваются, им чудится новый пожар. В 1968 году я приехал в Ашхабад, где встретился с людьми, пережившими ужасное землетрясение 1948 года и значительно более слабое в 1968 году. В 1948 году погибло от 60 до 100 тыс. человек, город был уничтожен. Нина Трофимовна Нечаева, знаменитый туркменский ботаник, потеряла во время первого землетрясения семью и сама, покалеченная, пролежала многие месяцы в больнице. Она рассказывала мне, что в момент землетрясения 1968 года люди пострадали от того, что, почувствовав толчки, выбрасывались в панике из окон. Как оказалось, ужас 1948 года еще был жив в них, память мгновенно вызвала паническую реакцию, не было попытки оценить ситуацию, только мгновенное действие.

В какой мере паника рациональна, является ли она потерей самоконтроля? Равна ли она оборонительному поведению, закрепленному в раннем онтогенезе – бежать от вредоносного агента, устраниться, прекратить контакт с ним? Наоборот, не панический ответ соответствует или мгновенному следованию одному из сценариев, уже заготовленному в сознании, или выбору одного из нескольких возможных.

Sime (1995)[61]61
  Sime J.D. Crowd psychology and ingeneering // Safety Science. – 1995. – Vol. 21. – P. 1–14.


[Закрыть] высказал идею о противоречии индивидуального и общественного в возникновении и толкованиях паники. Нахождение в толпе ведет к более эмоциональному и иррациональному поведению. Он согласен со ставшими классическими взглядами Г. Лебона, о том, что поведение толпы принципиально отличается от обычного поведения группы людей. Г. Лебон основывался на изучении поведения масс людей во время Великой Французской революции. По мнению Г. Лебона, поведение возбужденной толпы иррационально и скорее напоминает детское. Нахождение в толпе ведет к более эмоциональному и иррациональному поведению.

Фальшивые рассуждения о пугливых народах

Важнейшая задача для армии и других служб, действующих в экстремальных условиях, – отбор людей, пригодных для такой работы. Один из возможных критериев – национальность кандидата.

Существуют врожденные особенности рас и наций.

Дарвин писал: «…негры и европейцы так различны между собой, что если бы экземпляры тех и других были доставлены натуралисту без всяких комментариев, то он, без сомнения, оценил бы их как настоящие, хорошие виды. Тем не менее все расы сходны между собой в стольких несущественных подробностях строения и в таком большом числе умственных особенностей, что эти сходства можно объяснить только унаследованием от общего прародителя, и прародитель, отличавшийся такими особенностями, мог, по всей вероятности, по праву называться человеком.

Развитие ума должно было сделать значительный шаг вперед, когда благодаря прежним успехам у человека вошла в употребление речь как полуискусство и полуинстинкт. Действительно, продолжительное употребление речи должно было отразиться на мозге и обусловить наследственные изменения, которые, в свою очередь, должны были повлиять на усовершенствование языка.

Высшие умственные способности человека, например, мышление, отвлечение, самосознание и т. д., должны были, вероятно, произойти от продолжительного упражнения и усовершенствования других умственных способностей.

Рис. 9. Портрет Густава Лебона

Развитие нравственных качеств составляет более интересную и трудную задачу. Основы их лежат в общественных инстинктах, включая в это понятие и семейные связи. Инстинкты эти очень сложны по своей природе, и у низших животных порождают особые стремления к известным определенным поступкам; но у нас наиболее важными элементами нравственности оказывается любовь и отличное от последней чувство симпатии.

Нравственным существом мы называем такое, которое способно обдумывать свои прошлые поступки и побуждения к ним, одобрять одни и осуждать другие. То обстоятельство, что человек есть единственное существо, которое с полной уверенностью может быть определено таким образом, составляет самое большое из всех различий между ним и низшими животными.

Тем не менее первое основание и начало нравственного чувства лежит в общественных инстинктах, включая сюда и симпатию, а эти инстинкты, без сомнения, были первоначально приобретены, как и у низших животных, путем естественного отбора»[62]62
  Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора. – М.: Терра, 2009.


[Закрыть].

Г. Лебон[63]63
  Лебон Г.Г. Психология народов и масс. Книга 2. – СПб.: Макет, 1995.


[Закрыть] (рис. 9) уделял большое внимание поведенческим различиям народов. Это было свойственно его времени, когда на общественное сознание оказали огромное влияние книги Ч. Дарвина и идея биологического происхождения человека лишь еще осмыслялась. Как известно, именно расовые воззрения Г. Лебона вызывают наибольшие возражения.

«Когда в области естествознания приходится устанавливать основания для классификации видов, то труд этот облегчается тем, что неизменные и, следовательно, основные признаки, по которым определяется каждый вид, очень немногочисленны…, впрочем, эти основные признаки влекут за собой неизбежно целый ряд других. То же самое – с психологическими признаками рас. Если входить в подробности, то между одним народом и другим, между одним индивидуумом и другим можно заметить бесчисленные и тонкие различия; но если обращать внимание только на основные признаки, то придется признать, что для каждого народа они немногочисленны.

Рассматривая только главные психологические признаки человеческих рас, мы можем разделить их на следующие четыре группы: первобытные расы, низшие, средние и высшие. Первобытные расы – те, у которых не находят ни малейшего следа культуры, и которые остановились на той эпохе первобытной животности, какую переживали наши предки в каменном веке: таковы нынешние фиджийцы и австралийцы. Кроме первобытных рас существуют еще низшие расы, главными представителями которых являются негры. Они способны к зачаткам цивилизации, но только к зачаткам. Никогда им не удавалось подняться выше совершенно варварских форм цивилизации, хотя случай делал их (например, негров Сан-Доминго) наследниками высших цивилизаций. К средним расам мы относим китайцев, японцев, монголов и семитические народы. Через ассирийцев, монголов, китайцев, арабов они создали высокие типы цивилизаций, которые могли быть превзойдены одними только европейскими народами. Среди высших рас могут занимать место только индоевропейские народы. Только им мы обязаны тем высоким уровнем, какого достигла ныне цивилизация. Наименее развитые из этих высших рас, например, индусы, возвысились в области искусства, литературы и философии до такого уровня, какого никогда не могли достигнуть монголы, китайцы и семиты. Между четырьмя большими группами, которые мы только что перечислили, невозможно никакого слияния; отделяющая их умственная пропасть очевидна… Англичанин, испанец, русский относятся к группе высших народов; однако мы хорошо знаем, что между ними существуют очень большие различия.

У первобытных и низших рас (нет надобности их отыскивать среди настоящих дикарей, так как низшие слои европейских обществ подобны первобытным существам) можно всегда констатировать большую или меньшую неспособность рассуждать, т. е. ассоциировать в мозгу идеи, чтобы их сравнивать и замечать их сходства и различия, – идеи, вызванные прошедшими ощущениями, или слова, служащие их знаками, с идеями, произведенными настоящими ощущениями. Из этой неспособности рассуждать проистекает большое легковерие и полное отсутствие критической мысли. У высшего существа, напротив, способность ассоциировать идеи и делать из них умозаключения очень велика, критическая мысль и способность к точному мышлению высоко развиты.

У людей низших рас можно еще констатировать очень слабую степень внимания и соображения, очень большой подражательный ум, привычку делать из частных случаев общие неточные выводы, слабую способность наблюдать и выводить из своих наблюдений полезные результаты, чрезвычайную изменчивость характера и очень большую непредусмотрительность. Инстинкт момента – единственный их путеводитель.

Подобно Исаву – типу первобытного человека – они охотно продали бы свое будущее право первородства за настоящую чечевичную похлебку. Когда человек умеет противопоставлять ближайшему интересу будущий, ставить себе цель и с настойчивостью преследовать ее, то он уже осуществил большой прогресс. Эта неспособность предвидеть отдаленные последствия своих поступков и склонность не иметь иного путеводителя, кроме моментальных побуждений, осуждают индивидуума, точно так же, как и расу, на то, чтобы постоянно оставаться в очень низком состоянии.

Только по мере того, как народы приучаются владеть своими инстинктами, т. е. по мере того, как они приобретают волю и, следовательно, власть над собой, они начинают понимать важность порядка, необходимость жертвовать собой для идеала и возвыситься до цивилизации.

Если бы нужно было оценить одним мерилом социальный уровень народов в истории, то я охотно принял бы за масштаб степень способности владеть своими инстинктами. Римляне в древности и англо-американцы в настоящее время представляют собой народы, обладающие этим качеством в высшей степени.

Высшие расы отличаются от низших как характером, так и умом; но высшие народы между собой отличаются главным образом характером. Характер образуется сочетанием в различной пропорции различных элементов, которые психологи обозначают ныне именем чувств. Из тех, которые играют наиболее важную роль, следует главным образом отметить: настойчивость, энергию, способность владеть собой…

Открытия ума передаются легко от одного народа к другому. Качества характера не могут передаваться. Это те неизменные основные элементы, которые позволяют различать психический склад высших народов. Открытия, обязанные уму, составляют общее достояние человечества; преимущества или недостатки характера составляют исключительное достояние каждого народа… Характер народа, но не его ум, определяет его развитие в истории. Влияние характера – самый могущественный фактор в жизни народов, между тем как влияние ума в действительности очень слабо… Только благодаря характеру 60 тыс. англичан держат под своей властью 250 миллионов индусов, из которых многие по крайней мере равны им по уму, а некоторые неизмеримо превосходят их эстетическим вкусом и глубиной философских воззрений. Только благодаря характеру, они стоят во главе гигантской колониальной империи, какую когда-либо знала история. На характере, но не на уме основываются общества, религии и империи.

Из психического склада рас вытекает их понятие о мире и жизни, а, следовательно, их поведение и, наконец, их история. Воспринимая известным образом впечатления от внешних вещей, каждый индивид чувствует, мыслит и поступает совершенно иначе, чем будут чувствовать, мыслить и поступать те, которые обладают совершенно отличным психическим складом. Отсюда следует, что психические организации, построенные по совершенно различным типам, не могут достигнуть полного слияния. Вековые столкновения рас имеют главным своим основанием непримиримость их характеров.

Ничего нельзя понять в истории, если не имеешь постоянно в виду, что различные расы не могут ни чувствовать, ни мыслить, ни поступать одинаковым образом, ни, следовательно, понимать друг друга. Без сомнения, различные народы имеют в своих языках общие слова, которые они считают синонимами, но эти общие слова будят у тех, которые их слушают, совершенно несходные чувства, идеи, способы мышления.

Нужно пожить с народами, психический склад которых чувствительно отличается от нашего, даже выбирая между ними только лиц, говорящих на нашем языке и получивших наше воспитание, чтобы понять глубину пропасти, существующей между психическим складом различных народов.

Можно и без далеких путешествий составить себе об этом некоторое представление, констатируя глубокое психическое различие, существующее между цивилизованным мужчиной и женщиной, даже в том случае, когда последняя очень образована. Уже одна разница в их логике была бы достаточна для того, чтобы создать между ними непроходимую пропасть. Эта пропасть между психическим складом различных рас и объясняет нам, почему высшим народам никогда не удавалось заставить низшие принять их цивилизацию. Столь еще распространенное мнение, что образование может осуществить подобное дело, – одна из печальнейших иллюзий, какую когда-либо создали теоретики чистого разума.

Без сомнения, образование позволяет, благодаря памяти, которой обладают самые низкие существа, и которая не составляет, впрочем, исключительной привилегии человека, дать индивиду, стоящему довольно низко на человеческой лестнице, совокупность познаний, какими обладает европеец. Можно легко сделать бакалавра или адвоката из негра или из японца; но этим ему дают чисто внешний лоск, без всякого воздействия на его психическую природу, из которой он не может извлекать никакой пользы. То, чего ему не может дать никакое образование (потому что их создает одна только наследственность) – это формы мышления, логика, и, главным образом, характер западных людей. Этот негр или этот японец могут получать сколько угодно дипломов, но никогда им не подняться до уровня обыкновенного европейца. За десять лет ему можно легко дать образование очень просвещенного англичанина. Но чтобы сделать из него настоящего англичанина, т. е. человека, действующего, как англичанин, в различных обстоятельствах жизни, в какие он будет поставлен, для этого едва достаточно было бы тысячи лет.

Храбрость, инициатива, энергия, дух предприимчивости и различные качества характера, очень медленно приобретаемые, могут изгладиться довольно быстро, раз им не представляется больше повода упражняться. Этим объясняется тот факт, что какому-нибудь народу всегда нужно очень долгое время, чтобы подняться на высокую ступень культуры, и иногда очень короткое время, чтобы упасть в пропасть вырождения.

Организованная толпа всегда играла большую роль в жизни народов, но роль эта еще никогда не имела такого важного значения, как в данную минуту. Главной характерной чертой нашей эпохи служит именно замена сознательной деятельности индивидов бессознательной деятельностью толпы.

И в то время, как все наши древние верования колеблются и исчезают, старинные столпы общества рушатся друг за другом, могущество масс представляет собой единственную силу, которой ничто не угрожает и значение которой все увеличивается. Наступающая эпоха будет поистине эрой масс.

Вступление народных классов на арену политической жизни, т. е. в действительности их постепенное превращение в руководящие классы, представляет одну из наиболее выдающихся характерных черт нашей переходной эпохи. Это вступление на самом деле вызвано вовсе не всеобщей подачей голосов, которая долгое время не имела самостоятельной, руководящей роли и легко подчинялась сторонним влияниям. Прогрессивный рост могущества толпы совершился прежде всего путем распространения известных идей, которые медленно насаждались в умах, и затем – посредством постепенного образования ассоциаций индивидов с целью осуществления теоретических построений. Путем ассоциации толпа выработала идеи (если не совсем справедливые, то, во всяком случае, вполне определенные) о своих интересах и получила сознание своей силы. Толпа составляет синдикаты, перед которыми капитулируют все власти, одна за другой, и организует биржи труда, стремящиеся управлять условиями работы и заработной платы. Толпа посылает в правительственные собрания своих представителей, лишенных всякой инициативы и, чаще всего, служащих только простым орудием тех комитетов, которые их избрали. В настоящее время притязания толпы становятся все более и более определенными. Ограничение рабочих часов, экспроприация рудников, железных дорог, фабрик, земли, равномерное распространение всех продуктов и т. д., и т. д. – вот в чем заключаются требования толпы. Мало склонные к теоретическим рассуждениям, массы, зато очень склонны к действию. Благодаря своей теперешней организации, толпа получила огромную силу. Догматы, только что нарождающиеся, скоро получат силу старых догматов, т. е. ту тираническую верховную силу, которая не допускает никаких обсуждений. Божественное право масс должно заменить божественное право королей».[64]64
  Лебон. Ibid.


[Закрыть]

Эта обширная цитата убедит любого читателя, что Лебон был идейным расистом и шовинистом. Мы еще вернемся к его расистским суждениям, обсуждая вопрос, есть ли более трусливые и более поддающиеся панике народы.